Это начало отчины проводилось и княжескими распо­ ряжениями на случай смерти, к которым теперь и перехо­

дим.

IV. Распоряжения владетельных князей

Весьма естественно, что владетельные князья не были равнодушны к тому, кто займет их стол по их смерти. Волю

свою по этому предмету они выражали в завещаниях и дого­

ворах.

Одних завещательных распоряжений было недостаточ­ но. При отсутствии верховного суда, который охранял бы силу таких распоряжений, исполнение их зависело от доброй воли князей, переживших завещателя. Мы уже знаем, что и

князья-сыновья, в пользу которых писались завещания, из­

меняли последнюю волю родителей во вред своим сонаслед­

никам. Так поступили три старшие Ярославича, так же по­

ступил и Великий князь Тверской, Иван Михайлович. Отец его, чувствуя приближение смерти, разделил свою отчину между сыновьями: старшему Ивану дал Тверь, Зубцев, Ра­

дилов и другие города; следующему Василию и внуку Ивану

Борисовичу дал части в Кашине; последнему сыну Федору

городки Микулины с волостями. Восемь лет спустя Великий князь Иван нарушил это распоряжение, изгнал племянника из отказанной ему части Кашина и присоединил ее к своим

владениям. Если такие близкие завещателям лица, как их

сыновья, не затруднялись нарушать последнюю волю своих

родителей, то родственники более отдаленных степеней

стеснялись еще менее духовными завещаниями умерших

князей.

Такая необеспеченность последней воли от нарушений делала необходимым попытки укрепить ее еще при жизни.

Средствами такого укрепления являются опять договоры; их

надо было заключать не только с другими князьями, но и с

народом.

В 1141 г. скончался волынский князь Андрей Владими­ рович. Желая передать свой стол сыну Владимиру, он за­

ключил договор с братом Юрием об ограждении наследст-

250

венных прав своего сына. Вот как сам Юрий говорит об этом

договоре Владимиру Андреевичу:

"Сыну! яз есмь с твоим отцом, а с своим братом Андре­

ем, хрест целовал на том, яко кто ся наю останет, то тый бу­ деть обоим детемь отець и волость удержати. А по­ том к тобе хрест целовал есмь, имети тя сыном собе и Во­

лоди мира ти искати. Ныне же, сыну, аче ти есмь Воло­

димира недобыл, а сети волость" - и дал ему Дорогобуж, и Пересопницю, и все Погориньския городы" (Ипат. 1157).

Это своего рода взаимное страхование с целью обеспе­

чения участи детей.

Около того же времени киевский князь Всеволод Оль­ гович замыслил передать свой киевский стол брату Игорю. Для осуществления этого намерения ему надо было зару­ читься согласием своих ближайших союзников. С этою це­ лью он приглашает в 1145 г. в Киев родного своего брата Святослава, двоюродного - Владимира Давыдовича и князя Владимировой линии, Изяслава Мстиславича. Когда князья собрались, Всеволод обратился к ним с речью, из которой, к

сожалению, уцелело только заключение:

"... Володимир, - говорил Всеволод, - посадил Мьсти­ слава, сына своего, по собе в Киеве, а Мьстислав Ярополка, брата своего; а се я молвлю: "оже мя Бог поиметь, то аз по собе даю брату своему Игоревн Киев". И много замышлявшу Изяславу Мьстиславичю, нужа бысть целовати хрест. И седшим всей братьи у Всеволода на сенех, и рече им Всево­ лод: "Игорю! целуй крест, яко имети братью в любовь; а Во­ лодимир, и Святослав, и Изяслав целуйте крест ко Игоревн, что вы начнеть даяти, но по воли, а не по нужи". И целоваша

на всей любви крест" (Ипат.).

Из этого уцелевшего места летописца видно, что Всево­

лод оправдывает волю свою ссылками на прецеденты. Он

назначает преемником своим брата, потому что и предше­ ственники его тоже назначали себе преемника, кто сына, кто брата. Изяславу Мстиславичу это не понравилось, он много спорил и, конечно, потому, что был отчичем Киеву, а Ольговичи этого преимущества на своей стороне не имели.

Несмотря, однако, на свои отчинные притязания, Изяславу

251

пришлось уступить и целовать крест Игорю на всей любви, т.е. отказаться в его пользу от Киева, обещать единство про­

тив врагов и т.д. Изяслав не выговорил в свою пользу даже

никаких территориальных уступок, а обещал довольство­ ваться тем, чтб Игорь даст ему добровольно.

Соглашения с этими тремя князьями, однако, было еще недостаточно; надо было, чтобы и народ признал Игоря сво­

им князем. С этою целью Игорь созвал киевлян на вече в

следующем году и предложил им признать брата своего кня­ зем. Они согласились и целовали крест (выше, с.17).

Подобно этому ростовский князь Юрий, желая передать

свою волость меньшим сыновьям, скрепляет свою волю

предварительным соглашением с ростовцами, суздальцами и

владимирцами, которые целуют ему крест "на меньших сы­

новьях".

О предсмертном распоряжении Мстислава Изяславича

летопись сохранила такое известие:

"Того же лета исходячи, разболеся князь Мьстислав Изяславич в Володимери, бе же ему болезнь крепка. И нача­ ся слати к брату, Ярославу, рядовы деля о детех своих. Уря­ дився добре с братом и крест целовал, яко же ему не подоз­ рети волости под детми его, преставися князь Мьстистав ме­ сяца августа в 19" (Ипат.).

Ярослав Галицкий, назначив свое княжение младшему сыну Владимиру, скрепил свое распоряжение "клятвами му­ жей галицких" и старшего сына Олега, которые обещались не нарушать его воли (Ипат. 1187).

В договорах московского времени условия о переходе

владений от отца к детям составляют обыкновенное явление.

Теперь посмотрим, кому же князья отказывали свои вла­

дения.

Родителей и детей соединяют самые тесные узы любви;

поэтому первая забота родителей состоит в передаче своих

владений детям. Отсюда возникает и известное уже нам на­ чало отчины. Тем не менее передача владений детям есть

дело любви, а не право детей. Родители, если не желали,

могли и не назначать сыновей своими наследниками. Во­

лость могла быть назначена боковому родственнику помимо

252

сына. Право отца назначить себе преемника помимо сына

ясно выражено галицким князем, Львом Даниловичем. В 1289 г. сын Льва Юрий, занял Берестье, город, отказанный

волынским князем Владимиром своему двоюродному брату

Мстиславу. Когда Мстислав, не желавший потерять Бере­

стье, стал угрожать Льву войной и пригласил уже к себе та­

тар на помощь, последний отправил к сыну посла с такими

речами:

"Поедь вон из города, не погуби земле: брат мой послал взводить татар. Не поедешь ли вон, яже ти буду помочник брату своему на тя. Аже ми будеть смерть, по своем животе даю землю свою всю брату своему Мьстиславу, а тобе не

дам, аже мене не слушаешь, отца своего" (Ипат.).

То же начало проявилось и в духовной грамоте верей­ ского князь Михаила Андреевича, отказавшего свою отчину Великому князю Ивану Васильевичу, помимо сына Василия

(Рум. собр. 1. №№ 118, 121 ).

Если с точки зрения князей сыновья их не имели права

на участие в наследстве, а наследовали по их доброй воле, то

понятно, что князья наделяли не всех сыновей и далеко не

поровну. Князь Юрий Владимирович отказал свою Суздаль­

скую волость меньшим сыновьям, а старшего, Андрея, ис­ ключил. Сын Юрия, Всеволод Большое Гнездо, наделил только четырех старших сыновей: двум младшим удела не назначил, а поручил их попечению второго сына, Юрия, Ве­

ликого князя Владимирского. Уделы старших были далеко неравны, особенно мало досталось четвертому, Владимиру,

(Сузд. 1213).

Ввиду приведенных фактов мнение наших историков о

том, что каждый Рюрикович имел право на участие во вла­ дении Русской землей, представляется весьма сомнитель­ ным. Можно допустить только то, что каждый Рюрикович сам

считал себя призванным владеть Русской землей, но чтобы это субъективное сознание о своем княжеском призвании бы­ ло общепризнанным правом, этого никак нельзя утверждать. Даже отцы не признавали за своими детьми такого права.

Хотя сыновья и не имели права на наследие отцов, тем

не менее, в силу родительской любви, они обыкновенно на-

253

значались наследниками во всех тех случаях, когда могли

быть устранены, путем договоров или иными средствами,

все другие претенденты. Ближайшими конкурентами их яв­

ляются, в силу неопределенности отчинного преемства, дя­

ди-отчичи. Чем более таких претендентов, тем труднее пере­ дать отчину сыну; чем их менее, тем легче. В этом вся раз­ ница между Киевской и Московской Русью. Назначение на­ следниками сыновей имеет место и в домосковской Руси. Так поступает Ярослав Мудрый; но чтобы обеспечить на­

следство за своими детьми, ему пришлось заключить родно­

го своего брата в тюрьму, продержать его в неволе 17 лет и

закованного в цепи передать с наследством своим сыновьям.

Сыновья Ярослава так запутали установленный отцом их порядок, что о спокойной передаче ими владений своим де­

тям не могло быть и речи. Но внук Ярослава, Владимир Мо­

номах, передает киевское княжение своему старшему сыну

Мстиславу, а Переяславскую отчину - второму, Ярополку.

Младшие сыновья Владимира Мономаха, Андрей и Юрий, заключают между собою договор об обеспечении их владе­

ний за их детьми, и в этом смысле, следовательно, они имели намерение сделать распоряжение на случай смерти и, по всей вероятности, сделали.

Хотя у Ярополка сыновей и не было, тем не менее в мо­

мент его смерти число киевских отчичей, а следовательно, и

конкурентов на киевский стол, было так велико, интересы их так мало примиримы между собой, что киевское княжение

во все продолжение ХП и в XIII веке переходило не по ду­

ховным завещаниям, а бралось с боя счастливейшим и ис­ куснейшим из соискателей. В гораздо лучшем положении были московские отчичи, на что было уже указано (с.248). В течение двух столетий (1303-1505) Москва переходит от

отца к сыновьям в силу завещательных распоряжений ее

князей. В сознании народа при виде этого длинного ряда

князей-отчичей, последовательно занимавших московский

стол, утверЖдается мысль о наследственности власти москов­

ских государей. Но всякий определенный порядок ограничи­

вает предержащую власть; московские же государи никаких

ограничений не любили. Поэтому-то Великий князь Москов-

254

ский Иван Васильевич и отвечал псковичам на их просьбу, чтобы в Москве и Пскове бьш один государь: "Разве я не во­ лен в сыне или внуке? Кому хочу, тому и даю царство".

Таким образом, и в сознании московских государей XV и XVI веков не выработалось еще идеи наследственности Московского государства в строгом смысле этого слова. Они

наследуют своим отцам в силу последней их воли, а не зако­

на; воля же эта никакому порядку не подчинена, она руково­

дствуется усмотрением. Она может призвать второго сына,

помимо внука от первого, а может призвать и этого внука

помимо сына. Это, как и в старину, дело любви, а не права. А если ни один сын любви не заслуживал? В Москве такой вопрос не был поставлен; но его поставил Петр и ответил: "Лучше чужой хороший, чем свой непотребный". Это тоже в

духе старины.

Возникает вопрос, как поступали князья, когда у них

бьшо по несколько сыновей и они хотели наделить их всех или некоторых из них? Выше (с.167) мы указали уже на то,

что в этих случаях старая практика состояла в том, что луч­

ший стол назначался старшему. Это преимущество старей­

шинства. В дополнение скажем, что и это преимущество не

выработалось в непререкаемый обычай, а держалось по доб­ рой воле князей и по их усмотрению могло быть нарушено. Галицкий князь Ярослав имел двух сыновей: старшего и за­ конного Владимира и младшего незаконного Олега. Стар­ ший "не ходил в его воли", и потому он не дал ему Галича, а назначил небольшой удел в Перемышле; Галич же отказал

Олегу Настасьичу, который "был ему мил". С этим распоря­

жением согласились и "мужи галицкие" и обещали поддер­ живать его. Подобно этому и Всеволод Юрьевич свой вла­

димирский стол отказал второму сыну Юрию, а не старшему Константину, оказавшему сопротивление воле отца. Кон­

стантин увидал в этом нарушение своих прав старейшинства

и начал с братом войну. Кто же был прав: отец, не признав­

ший за непокорным сыном права на лучший стол, или сын,

не признавший за отцом права распорядиться своими владе­

ниями? Хотя Константин и нашел сторонников среди совре­ менных ему князей, но мы думаем, что прав был отец. Право

255

старейшинства больших сыновей возникло из того, что отцы

давали им лучший стол; а давали они лучший стол потому,

что старшие сыновья бьmи им особенно милы, а не в силу их

права. Самое право отцов - оставить уделы сыновьям -

обусловливалось то соглашением с народом, то соглашением с другими князьями. Сам Всеволод получил Владимирское княжение в силу избрания. Огкуда же могло возникнуть без­ условное право на Владимир у старшего его сына? Насколь­ ко наследственные права сыновей зависели от доброй воли

их отцов, показал Великий князь Московский Иван Василье­

вич. В 1498 г. он положил опалу на сына своего Василия, а внука от старшего сына, Ивана, объявил наследником и вен­ чал на царство. В 1502 г., наоборот, сын Василий посажен был "на Великое княжение Володимирское и всеа Руси са­

модержцем", а венчанный на царство внук за~ючен в

тюрьму, где и умер.

Некоторые из старых князей еще при жизни своей и за­

долго до смерти имели обыкновение назначать своих детей

правителями отдельных княжений, состоявших под их вла­

стью. Так поступил Святослав Игоревич, так поступил и сын

его, Владимир. В таких назначениях надо видеть распоряже­ ние на случай смерти.

Оставляли ли домосковские князья свои столы в общее владение сыновей, как это сделал Иван Данилович Калита с Москвой? Наши сведения о завещательных распоряжениях

князей киевского времени чрезвычайно скудны, и мы заме­ тил11 только один такой случай. Владимир Мономах отказал

Переяславль двум старшим сыновьям, Мстиславу и Яропол­

ку1. Случаи отдельного наделения сыновей встречаются ча­

ще. Святослав Игоревич, Владимир Святославич, Ярослав

1 В Ростове по смерти Глеба Васильковича (t1278) сидят два князя,

Дмитрий и Константин Борисовичи, родные племянники умершего; но мы не знаем, как это случилось, по завещанию или захватом. Но братья не­

долго насидели вместе. В 1281 г. они поссорились, и Константин уехал к

Дмитрию Александровичу Владимирскому, который свел их опять в лю­ бовь. В 1286 г., по увеличении Ростовской волости присоединением Угли­ ча, Борисовичи садятся в разных городах: Константин остается в Ростове, а Дмитрий переходит в Углич.

256

Владимирович наделяют своих сыновей каждого особо.

Ярополк Киевский передал свой переяславский стол по до­ говору с братом Мстиславом старшему его сыну, а не всем пяти. Юрий, обязавшийся блюсти отчину брата Андрея под его сыновьями, по смерти Андрея целовал крест о доставле­ нии Владимирской волости опять только старшему его сыну, а не обоим. Можно думать, что в древности преобладало та­

кое начало: единству волости соответствует один князь.

Переходим к вопросу о том, как поступали князья, когда у них сыновей не было? В этих случаях они назначали свои владения тому из родственников, кто был ближе к ним по чувствам любви, вне всякой зависимости от степени родства и старшинства; дальнейший родственник мог быть назначен помимо ближайшего. Если можно было обходить сыновей, то тем более братьев, племянников и т.д. Волынский князь

Владимир Васильевич отказал свою волость младшему из

своих двоюродных братьев Мстиславу, помимо старшего Льва. Лев, конечно, не был этим доволен и подсьmал к Вла­ димиру сына своего и епископа, чтобы получить хотя один город из богатого наследства, но все было напрасно. Перего­

воры, происходившие по этому поводу, так живо рисуют

эпоху, что я приведу их целиком. Переговоры начал сын

Льва, Юрий.

"Приела Юрьй Львовичь посол свой ко строеви своему, князю Володимеру, река ему: "господине, строю мой! Бог

ведает и ты, како ти есмь служил со всею правдою своею,

имел тя есмь, аки отца собе, абы тобе сжалилося моее служ­ бы. А ныне, господине, отець мой прислал ко мне, отнимаеть у мене городы, что ми был дал, Белз, и Червен, и Холм; а велит ми быти в Дорогычине и Мелнице. А бью челом Богу и тобе, строеви своему, дай ми, господине, Берестий, то бы ми сполу было". Володимер же рече послу: "сыновче, рци,

не дам. Ведаешь сам, оже я не двоюречю, ни я пак ложь был,

а Бог ведаеть и вся поднебесная, не могу порушити ря­ ду, что есмь докончал с братом своим Мьстиславом: дал

есмь ему землю свою всю и городы и грамоты есмь попи­

сал", с теми словы отряди посла сыновца своего". Приела же

потом к Володимеру Лев епископа своего Перемышлескаго,

именем Мемнона. Слуги же его поведаша ему: "владыка,

господине, приехал". Он же рече: "который владыка?" Они же поведоша: "перемышлеский, ездить от брата, ото Лва". Володимер же, бе разумеа древняя и задняя, на што приехал,

посла по него. Он же войде к нему и поклонився ему до зем­

ле, река: "брат ти ся кланяеть". И веле ему сести. И нача по­ солство правити. "Брат ти, господине, молвить: "стрый твой,

Данило король, а мой отец, лежить в Холме, у святей Бого­

родици, и сынове его, братьа моа и твоя, Роман и Шварно, и всих кости туто лежать. А ныне, брате, слышим твою немочь великую, абы ты, брат мой, не изгасил свече над гробом стрыя своего и братьи своей, абы дал город Берестий: то бы твоя свеща была!" Володимер же разумея притче и темно слово и повестив со епископом много от книг, зане бысть книжник велик и филосф, акого же не бысть во всей земли и по нем не будеть, и рче епископу: "брате, рцы, Лве княже! ци без ума мя творишь, оже бых не разумел сей хитрости ци

мала ти, рци, своя земля, оже Берестья хочешь, а сам держа княжения три; Галичкое, Перемышльское, Бельзское, да нету ти сыти! А се пак мой, рци, отець, а твой стрый лежить во епископьи у святой Богородици в Володимере, а много ли

есь над ним свечь поставил? Что есь дал, который город, абы то свеча была? Оже, рци, просил еси живым, а аже пак мерт­ вым просиши! Не дам, не реку города, но ни села не возмешь у мене. Разумею я твою хытрость, не дам". Володимер же, одарив владыку, отпусти и, зане бысть не бывал у него ни

колиже" (Ипат. 1288).

По смерти Владимира Юрий занял было Берестье; но

ввиду решительного намерения Мстислава отстаивать не­

прикосновенность отказанной ему волости вынужден был

уступить его дяде.

Подобно Владимиру и переяславльский князь Иван

Дмитриевич отказал свою волость младшему дяде, Даниилу

Московскому, помимо старшего, Андрея Владимирского: "того бЬ паче всех любляше", как объясняет летописец это предпочтение. Очень вероятно, что этот отказ был также ре­

зультатом предварительного соглашения, так как Даниил

Московский и Иван Переяславльский находились в союзе

258