условием не всrупаться во владения союзника не только при

жизни его, но и по смерти, под его детьми. Ограничимся

двумя примерами, древнейшим и самым новым из дошед­

ших до нас договоров. В 1341 г. сыновья Ивана Даниловича Калиты сходятся у отня гроба и заключают между собой до­ говор, в котором обязываются "не обидеть и не имати ничего (от княгини и) от детей, чем их кого благословил отец по розделу". Подобное же обязательство находим и в договоре, заключенном сыновьями Великого князя Ивана Васильеви­ ча, при жизни отца и по его приказу, в 1504 г.; обязательство это было повторено и по смерти отца в 1531 г. Князья вза­ имно обязывались блюсти, не обидеть и не всrупаться друг

под другом и под детьми. Знаменательно то, что Иван Ва­

сильевич не указом определяет отношения младшего сына к

старшему, а договором. Мысль о том, что владетельные кня­

зья подчиняются только такому закону, на который сами со­

изволили, живет и действует еще и при Иване Васильевиче. Вот почему он и обратился к старому средству договора

(Рум. собр. 1. №№ 23, 133, 134, 140, 161). Таким образом,

брат Великого князя Московского бьm такой же наследст­

венный владетель в своем уезде, как и сам великий князь. То

же надо сказать и о всех удельных князьях московского вре­

мени.

3. Братство князей

Все князья, происходя от одного общего родоначальни­ ка, считают себя прирожденными правителями. Они никогда не подданные другого князя, они равны ему. Они все одной плоти и крови. Это бытовое явление; оно есть следствие ро­ ждения, а не соглашения. Но это начало прирожденных кня­ жеских прав не всегда соблюдалось. Сильные князья не очень-то уважали княжеское происхождение слабых. Если

они находили их лишними, они не затруднялись устранять

их со своей дороги. Вот это-то обстоятельство и повело к

тому, что в княжеские договоры всегда включается статья о

"братстве" союзников. Все состоявшие в договоре князья

164

именуют друг друга братьями и обязываются относиться друг к другу соответственно этому началу братства.

Московские великие князья постоянно обязываются

держать своих союзников "в братстве, во чти, без обиды". К

тому же обязывались и князья домосковского времени. Пре­ восходный комментарий к условию о братстве князей дают переговоры, происходившие в ХП веке между Андреем, вла­ димирским князем, и Ростиславичами. Князья эти состояли в союзе. В 1154 г. между ними возникло разногласие; Рости­ славичи не выдали Андрею Григорья Хотовича, которого он

подозревал в убийстве брата своего Глеба.

,,Андрей же, - говорит летописец, - исполнився высо­ коумья, разгордевся велми, надеяся плотной силе и множе­ стом вои огородився, разжегся гневом и посла Михна, мечь­

ника: "едь к Ростиславичем, рци ти им: не ходите в моей во­

ли! ты же, Рюриче, пойди в Смоленьск к брату, во свою от­

цину; а Давыдовн рцы: а ты пойди в Берлад, а в Руськой земли не велю ти быти; а Мьстиславу молви: в тобе стоит все, а не велю ти в Руской земле быти".

Ростиславичи оскорбились высокомерием тона и дали

такой ответ:

"Мы тя до сих мест акы отца имели по любви, аже еси с

сякыми речьми прислал, не акы к князю, но акы к подруч­

нику и просту человеку, а что умыслил еси, а тое дей, а

Бог за всем" (Ипат.).

Князь не простой человек, ему нельзя приказывать, го­ ворить с ним надо почтительно. Это и значит держать "во чти".

Принцип братства вносит в среду князей начало равен­

ства, он уравнивает дядю с племянником, названного отца с

сыном. Андрей не брат Ростиславичам, а дядя, которого Рос­ тиславичи чтили как отца. Тем не менее, как только Андрей позволил себе обратиться к ним с нарушением их княжеско­

го достоинства, они разорвали свой союз с ним.

В 1146 г. киевский князь, Всеволод Ольгович, приказы­ вает спросить у своих двоюродных братьев, Давыдовичей, и у Изяслава Мстиславича:

165

"Стоите ли в хрестном целованьи у брата своего, у

Игоря" (Ипат.).

Изяслав Мстиславич приходится Игорю не братом, а племянником. Если же здесь он назван братом, то, конечно, потому, что в договоре установлено начало братства.

Втом же году, но уже по смерти Всеволода, Изяслав Мстиславич обращается к своему войску с такими словами:

"Братье! Всеволода есмь имел в правду брата стари­

шаго" (Ипат.)

Но Всеволод не брат, а дядя Изяславу, братом же стар­ шим он имел его в силу договора. Совершенно такие же обя­

зательства найдем и в московских договорах.

Втом же году сын Изяслава, Мстислав, обращается к союзникам своего отца, Владимиру и Изяславу Давыдови­

чам, с такою речью:

"Брат ваю, а мой отец, тако рекл: к городу же не при­ ступайте, доколе же приду аз, а какоже угадаем, :гако ство­

рим. Она же рекоста тако: аже тако брат велел, а тако и учи­ ним" (Ипат.).

Это опять договорное братство, в действительности же

Изяслав племянник Давыдовичей.

В 1150 г. тот же Изяслав посылает посла к дядям своим,

Вячеславу и Юрию, и приказывает сказать им:

"Брата еста моя! Хрест еста целовала на том, ако моего что есть, то исправити; се же, брата, первое есми слал к вам,

иныне, любо на чем хрест еста целовали, то управита; не хочета ли того всего исправити, то яз в обиде не могу быти" (Ипат.).

Согласно с этим дяди, Вячеслав и Юрий, обращаются к племяннику, Изяславу, называя его "брат и сын" (Ипат. 1149

иел.).

Если в предшествовавших примерах уравнивались дяди

и племянники весьма отдаленных степеней, то здесь мы

имеем случай уравнения племянника с родными дядями.

Точно также и в московских договорах не только братья договариваются о братстве, но и племянники с дядями и де­ ды со внуками. Великий князь Московский, Василий Дмит­

риевич, в договоре, заключенном с двоюродным дядею,

166

Владимиром Андреевичем, обязывает его считать себя бра­

том старейшим и сам обязывается держать его в братстве и в

чести без обиды. Дмитрий Иванович закЛючил договор с

Олегом Ивановичем Ря.занским, который приходится ему внуком; но в договоре обязывается иметь его себе братом

молодшим.

Итак, по договорам все князья признаются братьями. Но братья в семье неравны, между ними есть старшие и млад­ шие. Это бытовое явление тоже переходит в договоры и

проявляется двояко: во-первых, князья называют друг дру­

га то старшими, то младшими братьями, сообразуясь с дей­

ствительным старшинством, и, во-вторых, они обязывают­ ся признавать кого-либо старшим братом и, в свою очередь, обязывают этого старшего считать их младшими братьями.

Остановимся прежде на вопросе о том, что такое в семье старший брат, имел он какие-либо преимущества перед

младшими или нет? Есть основание думать, что в княжеских

семьях старшему сыну принадлежало некоторое преимуще­

ство в наследовании княжеских владений. Наследование в

княжеских владениях отличалось от наследования в частной

собственности. Собственность делилась на равные части, а при дележе владений сообразовались с естественным деле­

нием их на волости, а волостей на города и пригороды. При

этом доли получались неравные и неодинакового достоинст­

ва; одни волости были лучше, другие хуже; города же, по общему правилу, всегда были лучше пригородов. Таким об­

разом, при разделе княжеских отчин всегда возникал вопрос,

кому дать лучшую волость, кому следующую за ней по дос­

тоинству и т.д. Прй этом и обнаруживалось преимущество старшинства братьев. Старший брат, при всех других равных

условиях, получал от отца лучший стол, остальные распре­

делялись между младшими. Такой порядок наблюдаем с

древнейших времен. Святослав передает лучший свой стол, киевский, старшему сыну, Ярополку; по смерти Владимира

этот стол занимает старший его сын, Святополк. В 1031 г.

Мстислав Владимирович, одержав победу над братом Яро­ славом, уступает ему Киев на том основании, что он стар­

ший брат. Ярослав, в свою очередь, назначает Киев старше-

167

му сыну, Изяславу. Это право старшего сына на лучший или,

что то же, старший стол хорошо выражено владимирским

князем, Всеволодом Юрьевичем. Посадив старшего сына своего в Новгороде, он так объяснил это назначение:

"Сыну мой, Костянтине, на тобе Бог положил переже старейшиньство во всей братьи твоей, а Новгород Великий старейшиньство имать княженью во всей Руськой земли, по имени твоем тако и хвала твоя, не токмо Бог положил пе­ реже старейшиньство во всей братьи твоей, но и в всей Рус­

ской земли; и яз ти даю старейшиньство. Поеди в свой го­ род" (Лавр. 1206).

Константин - старейшина в семье Всеволода; этому

положению его соответствует и назначение его в старейший

город Новгород, такова воля Божия. Чувствуя приближение смерти, Всеволод назначает Константину лучшую свою во­ лость, Владимир. Только после того, как между сыном и от­ цом обнаружилось разногласие по вопросу об отношении

Ростова к Владимиру, Всеволод изменил свое первоначаль­

ное решение и назначил Владимир второму сыну, Юрию, а Константину дал Ростов. Это преимущество старшего сына

сознают и московские князья. Сознание это с совершенной ясностью высказано Великим князем Иваном Васильевичем.

Назначая своим наследником в великом княжении по смерти старшего сына, Ивана, внука Димитрия, великий князь ска­

зал:

"Отче митрополить! Божием изволением от наших пра­

родитель, великих князей, старина наша оттоле и до сех

мест, отци, великие князи, сыновом своим прьвым дивали

великое княжение; и яз был своего сына перваго, Ивана, при себе благословил великим княжением..." (Воскр.).

Иван Данилович Калита великое княжение никому не приказал; в своем завещании он распоряжается только Мос­ ковским уделом. Стремясь к равному наделению своих на­ следников, лучший свой город, Москву, он предоставил в

общее владение всех трех сыновей; в отдельное же владение

он предоставил им остальные города и волости. Не зная раз­

меров и доходности этих участков, мы не можем сказать,

получил что-нибудь старший сын Ивана на старейшинство

168

или нет. Если удел его был и больше, что можно допустить,

все-таки младшие братья нашли нужным сделать ему при­ бавку. По смерти отца они заключили с ним договор, в кото­

ром сделали ему уступки "на старейшинство". В этом дого­

воре читаем:

"А что есмы сступилися тобе на старейшинство: тобе полтамги (а нам двум полтамги), да тобе соколничий путь, и

кони ставити...х, и ловчий путь тоже; и потом на старейший

путь, кто будеть старейший, тому полтамги, а молодшим

двум полтамги. А опрочь того все на трое".

Оrец все разделил на три части, а младшие братья усту­

пают старшему некоторые угодья целиком да половину та­

моженных доходов: все это ему на старейшинство. Эта при­ бавка показывает, что право первородства пустило довольно глубокие корни в общественном сознании.

Таковы преимущества старшего брата, старейшины,

преимущества старейшинства в семье.

Но термин "старейшинство" употреблялся и в других

смыслах. Старейшиной назывался князь, сидевший в луч­

шем, старейшем городе. Это будет старейшинство по горо­

ду, которого может домогаться и достигать и не старший по

рождению. Эти оба старейшинства совершенно ясно разли­ чены в вышеприведенном обращении Великого князя Все­

волода к старшему своему сыну Константину. Бог положил

на Константина старейшинство фактом первородства, отец

делает его старейшиной, назначая ему старейший стол в

Новгороде. С таким же словоупотреблением встречаемся и в более отдаленное время.

Младшие сыновья Ярослава, Святослав и Всеволод,

прогнали старшего брата, Изяслава, из Киева. По смерти Святослава Изяслав возвратился из Польши добывать свою отчину. Всеволод выступил бьmо против него, но до войны дело не дошло, и братья заключили между собой мир. Текст

этого мирного договора нам неизвестен, но вот что говорит о

его содержании Изяслав, когда Всеволод, разбитый полов­ цами, обратился к его помощи:

"Елма же ты, брате мой, показа ко мне любовь, введя мя на стол мой и нарек мя старейшину собе, се аз не по-

169

мяну злобы первыя, ты ми еси брат, а я тобе, и положю главу свою за тя" (Лавр. 1078).

Употребленное здесь выражение "нарек мя старейшину

собе" легко объясняется из сказанного. Изяслав - старший

брат и согласно этому получил от отца старший стол. Млад­

шие братья нарушили предоставленное ему право и прогна­ ли его из Киева. По смерти Святослава, всему делу заводчи­

ка, Всеволод помирился с братом и уступил ему Киев, - это

и значит "нарек его старейшиной", то есть по договору при­

знал за ним киевское княжение и старшинство, которое пе­

ред тем он отнял у него в союзе с братом. Старейшиной по

рождению Изяслав оставался и в изгнании, а потому к этому

прирожденному ему старейшинству его слова, обращенные к брату, и не могут быть отнесены. Во время изгнания Изя­ слава старейшиной по Киеву был Святослав в силу договора

со Всеволодом, который также получил значительные выго­ ды от этого соглашения. Таким старейшиной в случае удачи

мог по договору сделаться любой князь.

В 1174 г., во время существования большого союза, со­

ставленного против киевских и смоленских князей, Ро­ стиславичей, усилиями Андрея Юрьевича Владимирского и черниговских князей к последним присоединился двоюрод­

ный брат Ростиславичей, Ярослав Изяславич Луцкий, "ища собе старейшинства в Олговичах, - как говорит летопи­

сец, - и не ступишася ему Киева" (Ипат. 1174).

Какого это старейшинства искал Ярослав Изяславич пе­ ред Ольговичами и при их помощи? Старейшинства по пер­ вородству он не мог искать, ибо оно дается рождением, а он

происходил от третьего сына Ярослава, Ольговичи же от

второго, и были старше его на целую степень. Ярослав искал старейшинства по Киеву, т.е. желал, чтобы черниговские князья предоставили ему обладание Киевом, который счи­ тался старше Чернигова. Это подтверждается и словами тек­ ста. Отказ Ольговичей выражен в такой форме: "и не ступи­

шася ему Киева", что и значит - не дали старейшинства. Тогда Ярослав перешел на сторону Ростиславичей с тем же

требованием.

170

"Ростиславичи же, - продолжает летописец, - поло­ жиша на Ярославе старейшинство и даша ему Кыев" (Ипат.

1174).

Ярослав, сын Изяслава, старшего брата Ростислава, и, следовательно, старший двоюродный брат Ростиславичей,

мог иметь перед ними старшинство лет. Что же значит, что

они "положили на него старейшинство"? Это значит, что они по договору обязались считать его старейшиной по городу и доставить ему обладание Киевом, где до сего времени сидел Роман Ростиславич.

Итак, старейшинство означает, во-первых, первородст­

во, с которым соединялись некоторые преимущества в об­ ласти наследственного права; во-вторых, оно означает обла­

дание лучшим столом, который мог достаться и не перво­

родному; в-третьих, оно бывает договорное с предоставле­ нием некоторых выгод или без них. В последнем случае оно

может означать единственно почет, не соединяемый ни с

преимуществами в праве, по общему правилу древности: "старыя чти, яко отца".

Это особое почтение выражалось, например, в том, что первое слово предоставлялось старшему и пр. Вот в какой почтительной форме младший брат, Ростислав Мстиславич,

отвечает старшему, Изяславу, на его вопрос о том, надо ли продолжать войну с черниговскими князьями или заключить

с ними мир.

"Брате! кланяютися, ты еси меня старей, а како ты уга­ даеши, а яз в том готов есмь! Аже, брате, на мне честь по­ кладывашь, то яз бых, брате, тако рекл: рускых деля земль и хрестьян деля, то яз люблю, брате, мир лепле" (Ипат. 1148).

Пример, как понимался почет договорных старейшин,

дают переговоры Ростиславичей со Всеволодом Юрьевичем. По договору между ними Всеволод был наречен Ростисла­ вичами "старейшиной", без предоставления ему каких-либо

определенных прав, а потому киевский стол по смерти Свя­

тослава Всеволодовича (1194) занял не Всеволод, а Рюрик

Ростиславич.

Узнав об этом, Всеволод отправляет к Рюрику и брату его, Давыду, такое посольство:

171

"Вы есте, - приказывает он сказать им, - нарекли мя в своем племени, во Володимере, старейшаго; а ныне сел еси в Кыеве, а мне еси части не учинил в Руской земле, но роздал

еси инем моложьшим, брати своей. Да же мне в ней части нет, да то ты, а то Киев и Руская область; а кому еси в ней часть дал, с тем ей и блюди и стрежи. Да как ю с ним удер­ жишь, а то узрю же, а мне не надобе" (Ипат. 1195).

Оrсюда ясно, что хотя Всеволод и признан старейши­

ной, но Ростиславичи не обязались ни к каким материаль­

ным уступкам в его пользу - на старейшинство; они не

обещали ему ни Киева, ни какой-либо части в Русской земле. Если бы такие обещания были сделаны, Всеволод указал бы на это и упрекнул бы в несоблюдении договора. Но он этого

не делает, он только жалуется, что его не вспомнили в сча­

стливую минуту и не дали части, тогда как все другие союз­

ники получили, и притом младшие. Младшие наделены, а

старейший нет; это очевидное неуважение старейшинства.

Всеволод не хочет этого терпеть, ибо старейшинству подо­ бает особый почет, а ему не оказано и той чести, какая сде­

лана младшим. Он выступает из союза. В этом и заключает­ ся его месть за недостаток почтения. Ясно, что старейшинст­

во в данном случае ничего не означало, кроме почетного ти­

тула, которому должно было соответствовать особое внима­

ние младших по отношению к старейшине. О том, что ста­

рейшинство означало какие-либо права верховенства стар­ шего князя по отношению к младшим, здесь и речи быть не может. В этом смысле - особого почета - выражение "ста­ рейший брат" употребляется и в московских договорах.

Но переход от состояния мира к состоянию войны тако­ го сильного князя, как Всеволод, испугал Ростиславичей, и они решили удовлетворить его. Оказалось, что Всеволод же­ лал получить именно ту волость, которую Рюрик отдал уже

зятю своему, Роману Мстиславичу. Как ни трудно было

удовлетворить Всеволода, Рюрик сделал-таки ему угодное;

но он восстановил этим против себя зятя. Роман Мстиславич

вышел из союза с Рюриком и вступил в крестное целование с Ярославом Всеволодовичем Черниговским,

172

"Поводя И на Киев, на тестя своего. Се же слышав Рю­

рик, ажь Роман отступился ко Ольговичем и поводит Яро­ слава на старейшинство, и поча Рюрик думати с братьею своею и мужи своими..." (Ипат. 1195).

Здесь опять слово "старейшинство" употреблено в смысле старшего стола, в данном случае Киева.

В 1289 г. племянник владимирского князя, Мстислава

Даниловича, и сын его старшего брата, Юрий, захватил го­

род дяди, Берестье, и вошел в соглашение с жителями.

Мстислав не хотел отказаться от Берестья, но прежде начала

войны отправил посольство к отцу Юрия и своему старшему брату, Льву, с таким воинственным по существу и почти­ тельным по форме обращением:

"Жалуюсь Богу и тобе, зане ми есь по Бозе брат ста­

рейший! Повежь ми, брате мой, право, своею ли волею сын твой сел в Берестьи, ци ли твоим повелением? Оже будет тво­

им повелением се учинил, се же ти поведаю брате мой, не тая:

послал есмь возводить татар, а сам пристраиваюся, а како мя

Бог разсудить с вами! А не на мне та кровь будет, но на вино­ ватом, но на том, кто будет криво учинил" (Ипат.).

В глазах Мстислава первое место после Бога принадле­ жит его старшему брату Льву. Но в этом громком признании

старейшинства Льва ничего не заключается, кроме одного

внешнего выражения почтения. Младший брат начнет не­

медленно войну со старшим, если только это он распорядил­

ся о захвате его земель. Воля старшего брата не имеет юри­

дического значения для младшего; для него необязательно подчиняться старейшине. Прирожденному старейшине не

принадлежат никакие права господства по отношению у

младшим братьям. Старшему брату в семье предоставляются

только некоторые преимущества в порядке княжеского на­

следования. Но и это зависит от воли оща; он может распо­

рядиться и иначе. С признанием чьего-либо старейшинства по договору соединяются весьма разные последствия. Ино­ гда предоставляется старший стол, иногда один почет. Этот

порядок вещей переходит и в московскую практику.

В московских договорах встречаемся с тем же разделе­ нием князей-братьев на старших и младших. Титул старей-

173

шего усвояется всегда старшему брату и владельцу старшего

на северо-востоке стола владимирского и московского; ря­

занские и тверские князья тоже старшие по отношению к их

младшим братьям. Имена князей и столов новые, но понятия старые. Старейшинство старшего брата так натурально, что в договорах сыновей Ивана Даниловича Калиты и Дмитрия Ивановича Донского оно встречается только как ходячее об­ ращение младших братьев к старшему, а не в смысле особой обязанности, возлагаемой на младших, - считать старшего

старшим. Великий князь, Иван Васильевич, этим уже не до­

вольствуется, он возлагает на младших своих братьев обя­ занность "иметь его братом старейшим" и сам по отноше­ нию к ним обязывается держать их "братьею молодшею". Существо дела от этого, однако, нисколько не меняется. Он только прямо высказал в договоре то, чт6 предполагалось и прежде. Сыновья Калиты и Дмитрия Донского не обязыва­ ются иметь старшего брата старшим, но так его называют, а следовательно, и имеют. Иван Васильевич не сделал своих братьев подданными великого князя, он обязывается дер­ жать их в братстве и "во чти без обиды"; он только сильнее оттеняет их обязанность почитать его, как старейшего, чем

это делалось при его деде.

В договорах же московских князей с более отдаленными родственниками уже с Дмитрия Ивановича встречаемся с

определением относительного старшинства князей и с уста­

новлением обязанности считать того или другого то стар­ шим, то младшим, то просто братом. В договоре Дмитрия Ивановича и двоюродного брата его, Владимира Андрееви­ ча, с тверским князем, Михаилом Александровичем, послед­ ний принимает на себя обязательство иметь Дмитрия Ивано­ вича себе братом старейшим, а князя Владимира - братом. Так как в этом же договоре есть особые статьи о неприкос­

новенности владений, то под признанием старейшинства

Великого князя Московского надо видеть только обязан­ ность к особому почтению, подобающему старшему. Мы думаем, что во всех договорах московского времени обязан­

ность признавать известного князя старейшиной сводится к

особому почету по отношению к этому князю, и только. С

174

точки зрения почета можно понять и встречающуюся в мос­

ковских договорах градацию старшинства. Великий князь

Московский, Иван Васильевич, возлагает на рязанского кня­

зя такое обязательство:

"Имети ти меня, великаго князя, себе братом старейшим и моего сына, великаго князя, имети ти его себе братом ста­ рейшим; а брата нашего молодшего, князя Андрея, имети ти его собе братом; а брата нашего молодшево, князя Бориса, и

меншево нашего брата, князя Михаила, и сына его, князя

Василья, имети ти себе братьею молодшею"1 •

Это есть градация чести, и ничего больше. Видеть здесь

какую-либо форму верховенства Великого князя Московско­

го над рязанским не представляется возможности. Рязанский

князь, младший по отношению к Ивану Васильевичу, явля­ ется сам старейшиной брата московского Великого князя,

Бориса, дяди его, Михаила Верейского, и племянника, Васи­ лия, сына верейского князя. Это, конечно, не подчинение

братьев московского князя рязанскому, а только форма по­ чести, ибо в противном случае пришлось бы допустить

двоякое подчинение трех последних князей - рязанскому

великому князю и московскому, по отношению к которому

они тоже молодшие братья. Условие, только что выписанное

из договора Ивана Васильевича, Великого князя Московско­

го, есть буквальное повторение вышеприведенного условия

из договора киевских и московских Ростиславичей со Всево­

лодом Владимирским. XV век повторяет зады ХН. Так мед­ ленно шла наша история!

Условие об особом почете, выражаемом в наречении ко­ го-либо старейшиной, включается в договор в том только случае, когда на это последовало согласие обязывающейся стороны. Такого условия нет в договоре Василия Васильеви­

ча с Борисом Александровичем Тверским и даже в первом договоре Ивана Васильевича с сыном Бориса, Михаилом

Тверским (Рум. собр. 1. №№ 76, 88). А между тем оно было в

1 Рум. собр. 1. № 115. В договоре Василия Васильевича с Дмитрием

Шемякой встречаем и выражение "старишыньство" вместо старейший

брат (Там же. № 52).

175

договоре Дмитрия Донского с Михаилом Александровичем

Тверским. За время Василия Темного, значит, значение ве­

ликих князей московских по отношению к тверским не­

сколько упало. Московский и тверской князья в указанных

договорах одинаково называются братьями, они, значит,

стали равны.

Любопытную особенность представляют те московские договоры, в которых князья обязываются иметь старейших братьев своих "в отца место". Такое обязательство находим в договоре Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем. Но в дальнейшем изложении статей договора Дмитрий Ива­ нович называ~т Владимира Андреевича то просто "братом", то "братом и сыном" (Рум. собр. 1. №№ 27, 29, 37). Подобно этому Василий Васильевич обязывается иметь серпуховско­ го князя своим "братом молодшим и сыном". Но так только

в одном договоре, древнейшем; во всех остальных - князья

состоят только в братстве (Там же. №№ 45, 71, 78, 84). Го­

раздо последовательнее начало это проводится в договорах

соперника Василия Васильевича, дяди его, Юрия Дмитрие­ вича, и племянника, Дмитрия Шемяки. Условие о братстве

совершенно заменено в них условием о сыновстве. Завладев

Москвой и великим княжением, Юрий Дмитриевич поспе­ шил укрепить за собой новые приобретения союзными дого­ ворами. В дошедшем до нас договоре его с можайскими князьями эти последние обязываются иметь Юрия себе от­ цом, а он обязывается держать их в сыновстве и "во чти без обиды". Примеру отца следует и сын, Дмитрий Шемяка. До­

говор его с суздальскими князьями сохранился только в том

экземпляре, на котором целовал крест сам Шемяка. Суздаль­

ские князья, Василий и Федор Юрьевичи, обязывают его: "Держати ти нас собе, меня, князя Василья Юриевича,

собе сыном, а брата моего молодшаго, князя Федора Юриевича, держати его собе братаничем; а сыну ти, гос­

подине, своему, князю Ивану Дмитриевичу, держати меня,

князя Василья Юриевича, братом ровным, а меня ти, госпо­ дине, князя Федора Юриевича, держати сыну своему, князю Ивану, братом молодшим. А нам тебя, своего господина,

держати мне, князю Василью Юриевичу, господином и от-

176

цом, а сына твоего, князя Ивана Дмитриевича, держати ми его собе братом равным; а мне, князю Федору Юриевичу, держати ми тебя собе господином и дядею, а сына ми твоего, господине, князя Ивана Дмитриевича, держати. ми его собе братом старешим" (Рум. сбр. 1. № 62).

В замене братства сыновством надо видеть стремление честолюбивых галицких князей возвысить свое значение пе­ ред союзниками. Союзники не братья им, а сыновья или племянники. Только сын Шемяки, Иван, состоит в братстве с

другими князьями, а не отец его. Но это условное сыновство не означает действительного переноса отеческих прав на на­

званного отца, так как за сыном признаются все права владе­

тельного князя, и даже в праве заключать союзы с другими

князьями он уравнивается с названным отцом. Здесь дело

только в почете, но в высшей его степени.

Замена братства сыновством также не новость москов­ ского времени. Условия подобного рода заключали и князья ХП века. В 1150 г. Вячеслав целовал крест с племянником Изяславом на том, что "Изяславу иметь отцом Вячеслава, а Вячеславу имети сыном Изяслава". Но и в Киеве, как и в Москве, эти отцы называются и старшими братьями. Вяче­ слав приводит слова Изяслава, в которых тот одинаково на­ зывает его отцом и братом старейшим; сам Вячеслав, обра­ щаясь к Изяславу, говорит: "Ты же мой сын, ты же мой брат" (Ипат. 1150-1151 ). Это тоже только высшая степень почета и ничего больше. Что признание кого-либо "в отца

место" и в домосковское время не означало признания за названным отцом высшей власти, это хорошо видно из

столкновения киевских Ростиславичей с Андреем Боголюб­ ским. Андрей говорит, что Ростиславичи "нарекли его с.обе отцом", т.е. по договору обязались иметь его "в отца место". Но когда Андрей потребовал у них выдачи лиц, подозревае­ мых им в убийстве брата его, Ростиславичи отказали в выда­ че, дальнейшие же его требования нашли несогласными с их княжеским достоинством; Андрей не хотел уступить, и Рос­ тиславичи разорвали заключенный с ним союз и объявили ему войну. Они продолжают рассматривать себя самостоя-

177

тельными князьями, а не подручниками Андрея, несмотря на

то, что нарекли его отцом1•

Таково значение старейшинства в договорном праве князей, но, как мы уже заметили, понятие старейшинства не

выдумано князьями, оно есть бытовое явление. Жизнь по­

стоянно имеет дело со старшими и младшими, это выраже­

ния ежедневной разговорной речи. В заключение остано­

вимся на этой живой речи и посмотрим, какой смысл прида­ ется в ней слову старейшина. В живой речи старейшина оз­

начает старшего летами.

В 1151 г. Вячеслав Туровский обращается к младшему брату, Юрию, с такими словами:

"Моложьшему ся не поклоню, да се яз тебе старей есмь не малом, но многом; аз уже бородат, а ты ся еси ро­

дил! Пакы ли хощеши на мое старишиньство поехати, яко то еси поехал, да Бог за всим!" (Ипат.).

Старейшинство, на которое ссьmается Вячеслав, есть

старшинство лет. Здесь же указаны и преимущества его:

младший обязан почитать старшего и выражать ему свое

почтение - первым поклоном; воевать со старшим значит

нарушить его старейшинство.

В 1195 г. Рюрик Ростиславич, заняв Киев, пожелал ус­

ловиться с братом, Давыдом, о Русской земле. Послы его держат такую речь к Давыду:

"Брате! се осталися старейши всех в Руськой земле, а поеди ко мне Кыеву, что будет о Руской земле думы и о бра­

тьи своей, о Володимере племени, и то все укончаеве, а сами

ся у здоровьи видеве" (Ипат.).

Старейшими Рюрик называет себя и брата своего, Да­ выда, потому что в это время они были старшие летами из

1 Совершенно иначе объясняет эти термины родовая теория. "Если

бы рязанский князь назвался сыном московского, - читаем у Соловьева,

- то этим самым, по новому порядку вещей, поступил бы к нему в под­ ручническое отношение" (История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. 443). Чтобы составить себе правильное понятие об отно­

шениях названного отца к названному сыну, надо прочитать указанные

нами выше договоры. Сын вовсе не подчинен отцу, а потому не может

быть речи о подручнических отношениях.

178

приднепровских князей Владимирова племени. В это же вре­ мя был жив дядя их, Всеволод Юрьевич, владимирский князь; он был их старший родственник, может быть, даже он был и летами их старее, но это нисколько не мешает им счи­ тать себя старейшими, так как в Приднепровье не было сре­ ди Владимировичей князей старее их. Это относительное старшинство. В одно и то же время может быть много стар­

ших летами, много старейшин.

Под 1224 г. находим описание совета князей, собрав­

шихся в Киеве; одних князей летописец называет старейши­ нами в Русской земле, а других молодыми князьями. К ста­ рейшинам он относит четырех: Мстислава Романовича Ки­ евского, внука Ростислава Мстиславича, Мстислава Свято­

славича Черниговского, внука Всеволода Ольговича, Мсти­

слава Мстиславича Галицкого, другого внука Ростислава

Мстиславича, и Юрия Всеволодовича Суздальского; млад­

ших он не перечисляет всех, по множеству их; отметим из их

числа Всеволода Мстиславича, сына киевского князя, Мсти­ слава Романовича, и Михаила Всеволодовича, внука Свято­ слава Ольговича, черниговских князей.

В каком смысле одни старейшины, другие молодшие? Достаточный свет на этот вопрос бросает помещение в спи­

ске молодших сына киевского князя, Всеволода. Что такое

этот Всеволод? Он даже не владетельный князь, он просто

молодой человек. Среди же старейших мы одинаково встре­ чаем как дядей, так и племянников. Старейшинами, значит,

делает их не степень родства, а старшинство лет. Старшин­

ство же лет - явление относительное.

Таких старейшин всегда было неопределенное число. Право старейшин на особый почет по существу своему

было также довольно неопределенное. Оно бьmо ясно, пока

дело шло о таких внешних проявлениях почета, как первый

поклон младшего старшему, предоставление первого слова

старшему и подоб. Но весьма на1урально, что старшие не

ограничивались таким внешним выражением почета и про­

стирали иногда свои требования до полной уступчивости их

воле со стороны младших. Здесь и открывалось широкое по­ ле для всяческих столкновений младших со старшими. Лю-

179

бопытный пример таких столкновений представляют отно­ шения старого Вячеслава к племяннику своему Изяславу. Во время княжения в Киеве черниговского князя, Всеволода Ольговича, Вячеслав Туровский должен был согласиться на значительное умаление своих владений. По смерти Всеволо­ да киевляне призвали к себе на стол Изяслава Мстиславича.

Вячеслав наiпел этот момент удобным для возвращения сво­

их утраченных городов и волостей.

"Вячеслав же, - говорит летописец, - надеяся на ста­

ришьство и послушав бояр своих, не приложи чести ко Изяславу, отья городы опять, иже бяшеть от него Всеволод отъял; не токмо же то, но и Володимерь зая и посади в нем Андреевича" (Ипат. 1146).

Таким образом, Вячеслав, надеясь на свое старшинство

перед племянником, начал распоряжаться в его владениях

как в своих собственных. Летописец осуждает такой посту­

пок; он говорит, что Вячеслав не оказал должного почтения

племяннику. Вячеславу для возвращения своих владений надо было, конечно, войти с ним в соглашение, а не распо­ ряжаться самому. Изяслав же не одобрил действий дяди. Он

послал против него своих союзников и отнял у дяди даже его

город, Туров.

Но на какое старшинство надеялся Вячеслав? Здесь бы­

ло не одно только старшинство лет, но и старшинство сте­

пени; Вячеслав -дядя Изяславу. Все князья - родственни­

ки, а потому старшинство лет весьма нередко совпадает со

старшинством степени родства, что, конечно, должно было

еще усиливать притязания князей, старших родственников. Нет, однако, основания думать, что старшинство степени

родства само по себе, вне преимущества лет, было основани­ ем старейшинства. Князья указывают на старшинство лет там, где могли бы сослаться на старшинство степени. Так, Рюрик Ростиславич уступает Киев Святославу Всеволодови­ чу потому, что Святослав "старей его леты". Святослав при­

ходился ему еще дядей, но это преимущество не имело ни­ какого влияния на решение Рюрика; о нем и речи не было в

думе князя с его мужами (Ипат. 1180).

180

Хотя старшинство степени не делает молодого человека старейшиной, но весьма понятно, что наша древность знала

и особое уважение, подобающее родственникам старших степеней. В 1064 г. Святослав Ярославич ополчился на пле­ мянника своего, Ростислава Владимировича, утвердившего­ ся в Тмутаракани.

"Ростислав же, - говорит летописец, - отступи кроме из града, не убоявся его, но не хотя противу стрыеви своему оружья взяти" (Лавр.).

По удалении Святослава на север Ростислав снова сел в Тмутаракани, прогнав оставленного там дядею сына, Глеба. В этом столкновении дяди с племянником прекрасно отрази­

лись две характерные черть1 древности: уважение к дяде как

родственнику и полное непризнание его воли как государя.

Все князья - братья и никто из них не обязан подчиняться

воле другого, кроме того случая, когда он сам согласился

подчиняться, о чем речь впереди.

4. Условия союза едWtения

Договоры имеют целью установление мира между уча­

стниками. Мир этот представляется договаривающимся сто­ ронам в .форме полного их единения по всем вопросам

внешней политики. Термины, в которых выражается это

единение, совершенно одинаковы в домосковское и в мос­

ковское время.

Древнейшее свидетельство летописи о мирном союзе князей относится к началу XI века. В 1021 г. Брячислав По­ лоцкий напал на Новгород, бывший под властью дяди его, Ярослава Владимировича. Последнему удалось, однако, об­ ратить Брячислава в бегство и отбить богатый полон, захва­

ченный им в Новгороде. Несмотря на этот успех, Ярослав

нашел нужным сделать племяннику уступки и заключить с

ним союзный договор.

"И оттоле (из Полоцка, куда бежал разбитый Брячи­

слав), - говорит летописец, - призва (Ярослав) к себе Бря­ числава и дав ему два города, Восвячь и Видбеск, и рече ему: "буди же со мною за один" (Воскр.).

181

На Любецком съезде князья приняли такое решение: "Да ноне отселе имемся во едино сердце".

В 1148 г. Изяслав Мстиславич, Владимир и Изяслав Да­

выдовичи, Святослав Ольгович и Святослав Всеволодович

целуют между собою крест на условии: "быти всем за один

брат" (Ипат.).

В 1153 г. Святослав Ольгович целует крест с Изяславом

Давыдовичем: ,,якоже за один муж быти" (Ипат.).

Этим терминам XI и ХП веков совершенно соответст­

вуют выражения московских договоров XIV и XV веков. В договоре сыновей Калиты читаем: ,,Быти ны за один дожи­ вота". Такие же договоры на обоюдном условии "быти за

один" заключают Дмитрий Иванович, Василий Дмитриевич,

Василий Васильевич и даже Иван Васильевич1•

Такое состояние единения представлялось древним

князьям состоянием ,,любви". Ростислав Мстиславич и

Юрий Всеволодович в 1154 г. целуют между собою крест

"на всей любви" (Ипат.). Та же точка зрения и у князей мос­

ковского времени. В договоре Василия Дмитриевича с ря­

занским князем читаем:

"А со князем Семеном с Романовичем с Новосильским и

с Торускыми князи взяти ти (рязанскому князю) любовь по данным грамотам" (Рум. собр. 1. № 36).

Как в Киеве, так и в Москве договор единения называют

любовью.

Естественным последствием единения и любви является условие о том, что союзники должны иметь общих врагов и

друзей и делить как радости, так и горе.

В 1128 г. Всеволод Ольгович напал на своего дядю, Ярослава, и прогнал его из Чернигова. Ярослав был в дого­

воре единения с киевским князем, Мстиславом, а потому и

обратился к нему с такой просьбой:

"Хрест еси целовал ко мне, пойди на Всеволода" (Ипат.).

1 Рум. собр. 1. №№ 23, 27, 33. 37, 43, 52, 56, 61, 65, 75, 90, 92, 95, 113,

115, 118. 1341-1483 и договор, заключенный рязанскими князьями в

1496 г. № 127.

182

Крестное целование, значит, возлагало на Мстислава обязанность помогать Ярославу против его врагов. В 1148 г.

киевский князь, Изяслав Мстиславич, говорит своим союз­ никам, Владимиру и Изяславу Давыдовичам:

"Вы есте вси хрест целовали на том, аже кто будет мне

зол, то вам на того быти со мною. Се же, брата, аз с вами думаю, се стрый мой Гюргий из Ростова обидит мой Новго­

род, и дани от них отоимал, и на путех им. пакости деет, а

хочю пойти на нь и то хочю управить любо миром, любо ратью. А вы есте на том хрест целовали, аки со мною быти".

Давыдовичи на это отвечают:

"А мы вси хрест целовали на том, ако где твоя обида будет, а нам быти с тобою" (Ипат.).

В 1150 г. тот же Изяслав целовал крест с дядею, Вяче­

славом:

,,Яко не разлучитися има ни в добре, ни в зле, но по од­ ному месту быти" (Ипат.).

По настоянию венгерского короля на том же условии целовал Изяславу Киевскому крест и галицкий князь, Вла­

димир:

"Его ся не отлучити ни в добре, ни в зле, но всегда с ним быти" (Ипат. 1152).

А вот и более пространный комментарий к этому усло­ вию делить радости и горе. В 1174 г. Ярослав Луцкий при

помощи Ростиславичей занял киевский стол. Он находился в

союзе и со Святославом Всеволодовичем Черниговским. Хо­ тя этот князь и не желал уступать Ярославу Киев, но как скоро Ярослав сел в Киеве, Святослав нашел своевременным

напомнить ему содержание заключенного с ним союза:

"Святослав же, - рассказывает летописец, - поча сла­ ти к Ярославу с жалобою, река ему: на чем еси целовал крест? А помяни первый ряд! Рекл бо еси: оже я сяду в Кие­ ве, то я тебе наделю, пакы ты сядеши в Киеве, то ты мене

надели". Ныне же ты сел еси, право ли, криво ли, надели же

мене" (Ипат.).

В 1174 г. Андрей Боголюбский рассорился с Ростисла­ вичами. Союзники его, черниговские князья, узнав об этом, обрадовались и послали сказать ему:

183

"Кто тобе ворог, то ти и нам, а се мы с тобою готови"

(Ипат.).

В известном уже нам союзном договоре Всеволода

Юрьевича с Ростиславичами также было условие: "кто мне

(Рюрику) ворог, то и тобе (Всеволоду) ворог" (Ипат. 1195-

1196).

Старина эта целиком переходит в договоры московского времени. В договоре сыновей Калиты читаем:

"А кто будет брату нашему старейшему недруг, то и нам недруг; а кто будет брату нашему старейшему друг, то и нам друг".

В договоре Василия Васильевича с Дмитрием Шемякою

это условие выражено двусторонне:

"А кто будет вам друг, - говорит Великий князь Мос­ ковский, обращаясь к Дмитрию Шемяке и брату его, Дмит­ рию Красному,- то и мне друг; а кто будет вам недруг, то и мне недруг. А кто будет мне друг, то и вам друг; а кто будет мне недруг, то и вам недруг" (Рум. собр. 1. № 60).

Та же мысль о единстве выражается в московских дого­ ворах еще в обязательстве хотеть добра и сообщать о слухах,

как полезных, так и вредных.

В договорах можайского князя с Василием Васильеви­

чем читаем:

"А хотети ми, господине, тобе, великому князю, добра везде и во всем и до живота; а тобе, господине, великому князю, хотети добра мне, своему брату молодшему, везде и во всем и до живота" (Рум. собр. 1. № 64).

В договоре Дмитрия Ивановича с Владимиром Андрее­

вичем:

"А что ти слышав о мне от крестьянина ли, от поганина ли о моем добре или о лихе или о нашей отчине и о всех кре­ стьянех, то ти мне поведати в правду, без примышления, по целованью; а мне такоже тобе поведати" (Рум. собр. 1. № 27).

Установляемое договорами единение приводит к вопро­ су о том, как союзники должны были относиться к третьим

князьям, не принадлежащим к союзу? Если союзники нахо­

дятся в единении, то, понятно, они не могут входить в пере­

говоры с третьими князьями иначе, как по обоюдному согла-

184

сию. В договоры, значит, должно было включаться условие, обязывающее стороны не вступать ни с кем в новые союзы

без согласия противной стороны. Ес~:ь основание думать, что

такие условия включались в договоры еще в домосковское

время.

С 1177 г. по 1194 г. киевский стол занимал чернигов­ ский князь Святослав Всеволодович. Такому продолжитель­

ному сиденью в Киеве он обязан был многим союзам, кото­

рые умел заключить с князьями черниговскими, киевскими,

смоленскими и владимирским князем, Всеволодом. Продол­

жая стремиться к упрочению своей власти, он вступил в пе­

реговоры с венгерским королем, к которому и отправил с

этою целью в 1189 г. сына своего, Глеба. Союзник Святосла­ ва, Рюрик Ростиславич, узнав об этом, обратился к киевско­

му князю с таким упреком:

"Како еси послал сына своего ко королевн, а со мною

не спрашався, соступился еси ряду" (Ипат.).

Ясно, Святослав обязался ни с кем не вести переговоров без согласия Рюрика и нарушил это условие.

Приведу еще одно свидетельство. Всеволод Юрьевич, воевавший в союзе с Рюриком Киевским против чернигов­

ских князей, задумал заключить с ними односторонний мир.

Брат Рюрика, Давыд, узнав об этом, обратился с упреком ко

Всеволоду:

"Како еси был умолвил с брgтом своим, Рюриком, и со

мною, аже совокупитися у Чернигова всим, да любо быхом умирилися вен, на всей воли своей. Ты же ныне ни мужа

своего еси послал к брату своему, Рюрикови, и ни своего прихода поведаеши ему, ни моего... А ныне без его думы хочем миритися! А, брате, поведаю ти, сего мира зде не улюбит брат мой, Рюрик" (Ипат. 1196).

Давыд отправляется от той же точки зрения: союзники

не могут односторонне вступать в мирные переговоры с

третьими лицами. Рюрик, действительно, не улюбил заклю­ ченный Всеволодом мир, он усмотрел в нем нарушение при­

нятых им на себя обязательств и наказал дядю и брата ста­

рейшего отнятием данных ему перед тем волостей.

185

В договорах московского времени постоянно встреча­

емся с условием ни с кем "не канчивать" одному союзнику без согласия другого. В трактате сыновей Калиты читаем:

"А тобе, господине князь великий, без нас не докан­ чивати ни с ким; а братье твоей молодшей без тобе не до­ канчивати ни с ким".

Обе стороны могут входить в договоры с третьими ли­ цами, но не иначе как по обоюдному соглашению. Такие же

взаимные ограничения права междукняжеских сношений встречаются в договорах Дмитрия Ивановича, Василия

Дмитриевича, Василия Васильевича и даже Великого князя

Ивана Васильевича1•

Мы приводили до сих пор только договоры, в которых

обязательства сторон определялись совершенно одинаково, т.е. к чему обязывалась одна сторона, к тому же обязывалась и другая. Обе стороны на основании рассмотренных догово­

ров пользуются совершенно одинакими правами и несут од­

на по отношению к другой одинакие обязанности. Но это полное равенство прав и обязанностей не ведет за собой не­

пременно и равенства услуг, оказываемых одной стороной в

пользу другой. Мера действительно оказываемых услуг мог­ ла быть очень различна, ибо зависела от предприимчивости

участников и широты их политических планов. В то время

как предприимчивый, сильный и честолюбивый князь созда­ ет себе массу врагов и будет иметь много случаев требовать

помощи от своего союзника, - этот последний, при скром­

ности средств и требований, может ни разу не иметь случая просить о помощи и содействии. Это разница фактическая.

Этой фактической разницей надо, кажется нам, объяс­

нять и встречающуюся в некоторых московских договорах

разницу формулировки обоюдных прав и обязанностей сто­

рон. От московского времени дошли до нас договоры, в ко­

торых только одна сторона принимает на себя обязательство быть заодно с другой, иметь с ней общих врагов, сообщать о

1 Рум. собр. I. №№ 23, 27, 33, 35, 37. 45, 52, 56, 61, 75, 84, 90, 92, 95,

97, 106, 113, 118, 125. 1341-1486. То же и в договоре рязанских князей от

1496 r. № 127.

186

слухах и пр.; другая же взамен того обязывается "блюсти под своим союзником его владения и печаловаться о нем". Несмотря на разную формулировку обязательств, суть дела та же. Сторона, обязывающаяся только блюсти владения противной, обязывается этим самым к единению с нею про­ тив ее врагов, к сообщению вредных слухов и пр. Такие од­ носторонние по форме договоры заключены были Великим князем Московским, Василием Васильевичем, с Василием Ярославичем Серпуховским и Великим князем, Иваном Ва­ сильевичем, с родными его братьями. В этой же форме на­ писан и договор, заключенный по воле Ивана Васильевича между его сыновьями. Для образца приведем соответствую­ щие места из договора Ивана Васильевича с братом Андреем Можайским. Великий князь обязывает брата целовать крест

на следующих условиях:

"А хотети ти мне, великому князю, и моему сыну, вели­

кому князю, добра везде и во всем и до живота и быти ти со

мною, с великим князем, и с моим сыном, великим князем,

везде за один и до живота на всякого нашего недруга, и тво­

им детям и с моими детми. А кто будет мне, великому кня­ зю, и моему сыну великому князю друг, тот и тобе друг; а кто будет нам, великим князем, не друг, тот и тобе не друг...

А что ти слышев о нашем добре или о лихе, от христианина, или от иноверца, а то ти нам поведати в правду без примыш­ ления. А нам, великим князем, тобя жаловати ...и печалова­ тися тобою и твоею отчиною". А чем, брате, тебя благосло­

вил отец наш." и того всего мне, великому князю, и моему

сыну, великому князю, под тобою и под твоими детми блю­ сти и не обидети, ни вступатися".

Подробное определение обязанностей можайского князя

свидетельствует о том, что инициатива политики находится

не в его руках, а в руках его брата. Тем не менее приведен­ ные статьи не заключают в себе никакого ограничения прав удельного князя. Он помогает великому - и только. Но и великий не только обеспечил удельному неприкосновен­ ность его владений, но еще обещал ему печаловаться о нем и жаловать его, т.е. приумножать его владения. Это обмен ус­ луг двух независимых государей, но в форме, в каждом сло-

187

ве которой видно могущество одной стороны и слабость

другой.

Но наша древность знает и случаи установления дого­

ворами некоторой зависимости одного князя от другого.

С весьма глубокой древности встречаемся с попытками сильных князей ограничить самостоятельность слабых и

подчинить их своей воле. Это стремление выражается в

очень разных формах. Слабые князья соглашаются "ходить в воле" князей более сильных, быть у них "в послушании" и

пр.

Прежде чем устанавливать смысл этих выражений, при­

ведем места источников.

Древнейшее известие летописи, сюда относящееся, вос­

ходит к первой четверти ХП века. В 1116 г. полоцкий князь, Глеб Всеславич, напал на владения дяди своего, Владимира Мономаха. Владимир в союзе с черниговскими князьями осадил Глеба в Минске.

"Володимер же, - продолжает летописец, - нача ста­ вити истьбу у товара своего, противу граду. Глебови же уз­ рившю, ужасеся сердцем, и начася молити Глеб Володимеру, шля от себе послы. Володимер же сжалиси тем, оже проли­

вашеться кровь в дни постныя великого поста, и вдасть ему

мир. Глеб же, вышед из города с детьми и с дружиною по­ клонися Володимеру; и молвиша речи о мире, и обещася Глеб по всему слушати Володимера; Володимер же, оми­ рив Глеба и наказав его о всем, вдасть ему Менеск, а сам возвратися Киеву" (Ипат.).

В следующем году Владимир Мономах в союзе с Давы­ дом Ольговичем и Володарем и Васильком Ростиславичами

предпринял поход на племянника своего, Ярослава Михай­ ловича. Ярослав выдерживал осаду нападавших в течение

шестидесяти дней, но под конец должен был принять пред­

ложенные ему условия.

"И сотвориша (т.е. Владимир и союзники) мир с Яро­

славом, Ярославу, покорившюся и вдаривю челом перед стрым своим Володимером. И наказав его Володимер о всем,

веля ему к себе приходити, "когда тя позову", и таков

мире разидошася кождо восвояси" (Ипат.).

188

В 1160 г. Святослав Владимирович, черниговский князь,

целует крест к дяде своему, Святославу Ольговичу:

,.Яко имети ему в отца место и во всей воли его ему хо-

дити" (Ипат.).

О самих Ольговичах летописец под 1170 г. говорит: "Бяху бо тогда Ольговичи в Мстиславли воли" (Ипат.). Под 1174 г. находим известие, что киевские Ростисла-

вичи обязались "ходить в воли" Андрея Юрьевича влади­ мирского (Ипат.).

Зять Рюрика, Роман, целовал крест к тестю: "в его воли бытии зрети на нь" (Ипат. 1196). В 1199 г. тот же Роман це­ лует крест польскому королю, "яко послушен ему быти" (Густ.).

Из приведенных мест видно, что обязательства быть в

чьей-либо воле и ходить у кого-либо в послушании прини­ мают на себя владетельные князья на основании мирных до­ говоров. Что же значат эти обязательства? Превосходный

комментарий приведенных выражений дает сама летопись

под 1140 г. Летописец рассказывает о возвращении в этом

году из Царьграда двух полоцких князей, находившихся там

в заточении по воле киевского князя, Мстислава Владимиро­

вича. По этому поводу он припоминает причину заточения полоцких князей, совершившегося десять лет тому назад.

Вот его рассказ:

"В то же время взидоста княжича два из Царя города, заточени были Мстиславом, Великим князем Киевским, зане не бяхуть в его воли и не слушахуть его коли е завяшеть в Русскую землю в помощь; но паче молвяху Бонякови шелудивому во здоровье, и про се ся Мьстислав разгнева­ ся на не..." (Ипат.).

Отсюда следует, что быть в воле и послушании значит

подчиняться решению своего союзника в вопросах мира и

войны. Полоцкие князья этого не делали, они не шли помо­

гать Великому князю Киевскому, когда он того требовал, и позволяли себе самостоятельные суждения о половецком

хане, несогласные со взглядами Мстислава. Этим они нару­

шили ранее принятое на себя обязательство быть в воле и послушании Мстислава и тем навлекли на себя его гнев.

189

Быть в воле и послушании, значит, относится не к вопросам внутреннего управления, а к междукняжеской политике. Со­

храняя все права владетельных князей в пределах террито­

рии своей волости, князья, обязавшиеся к послушанию, от­ казываются от права принимать какое-либо участие в вопро­

сах внешних сношений с третьими лицами и подчиняются в

этом отношении воле своего союзника. Они, следовательно,

не имеют своих друзей и врагов; их друзья и враги - суть

друзья и враги их союзника.

Это весьма существенное ограничение князей, состоя­

щих в чужой воле. Они не могут составить союза в своих

целях; они всегда исполнители чужих намерений. Самостоятельность внутреннего управления таких кня­

зей видна из приведенных мест. Летописец говорит, что по­ лоцкие князья не ходили в Русскую землю на помgщь, когда

их звал Мстислав. Военное управление, значит, оставалось в

их руках, они начальники войск, а следовательно, в их руках

финансы, а тем более суд.

Очень понятно, что ограничения политической само­

стоятельности князей начались в области внешней политики. Князья действуют всегда в союзе с другими: в этом их сила. Очень важно было иметь союзников, которые обещали бы безусловную помощь и отказывались сами судить о вопро­ сах войны и мира. Найти таких союзников было возможно

на условии некоторых материальных в их пользу уступок.

Ограничение же самостоятельности в делах внутреннего управления - дело гораздо более трудное, ибо оно невоз­ можно без лишения князя его владетельных прав. Этого можно было достигнуть только низложением владетельного князя, чтб, конечно, сопряжено с большими затруднениями.

От целования креста на условии "быть в чьей-либо во­ ле" надо различать целование креста "на всей чужой воле". Последнее выражение означает только принятие тех усло­

вий, которые предложены противной стороной. В 1190 г.

возник спор между киевским князем, Святославом Всеволо­

довичем, и союзниками его, Рюриком и Давыдом Ростисла­

вичами, о границах владений.

190

"Рюрик же, - рассказывает летописец, - сослався со

Всеволодом, сватом своим, и с Давыдом, братом своим, по­ слаша ко Святославу мужи своя, рекущи ему: "ты, брате, к нам крест целовал на Романове ряду, тако же наш брат Роман седел в Кыеве; дажь стоиши в том ряду, то ты нам брат, пакы ли поминаешь давныя тяжи, которыи быле при Ростиславе, то ступил еси ряду, мы ся в то не дамы. А сети крестныя грамоты. Святослав же прием грамоты, не хотев

креста целовати. И много превся и молвив с мужи, и отпус­ тив их, и опять возворотив их, поцелова к ним крест на всей

их воле" (Ипат.).

Т.е. Святослав целовал крест на прежних условиях,

предложенных Рюриком и его союзниками. А они требовали только восстановления условий "Романова ряда". В этом и

заключалась вся их воля.

Договорное подчинение одних князей воле других, вы­ работавшееся у нас в глубокой древности, переходит и в мо­ сковское время, но облекается в иные формы и, надо при­ знать, более точные. Старый термин встречаем в одном только договоре Василия Ивановича с двоюродным братом его, Владимиром Андреевичем. Перед заключением этого договора Владимир Андреевич разошелся с Великим князем

Московским и отступил от него. Но он скоро раскаялся в

своем поступке и снова просил великого князя принять его к

себе в любовь. Великий князь принял его в любовь и сделал прибавку к его владениям. Из-за этой прибавки, конечно, и возник разлад. При таких-то условиях и был заключен новый договор, по которому серпуховский князь обязался служить

брату своему "без ослушанья". Это нововведение. В предше­

ствовавшем договоре он обязывался служить ему "без ослу­ шанья по згадце", а теперь просто "без ослушанья". Два рас­ сматриваемых договора (Рум. собр. 1. №№ 27 и 33) свиде­

тельствуют о крайней нерешительности, с которою Дмитрий

Иванович проводит хорошо известное древней России нача­ ло послушания. О послушании говорит уже и первый дого­

вор, но там начало послушания парализовано условием "по

згадце", т.е. по имеющему состояться соглашению. С такой службой по соглашению гармонируют и другие статьи дого-

191

вора. Мы встречаем в нем два обоюдные условия: о едине­

нии и "не канчивати". Если Дмитрий Иванович находился в единении с братом и не мог без него заключать договоров, то, конечно, Владимир Андреевич служил ему только в тех случаях, когда находил это нужным. В более позднем дого­ воре условия "по згадце" нет, но повторены обоюдные усло­ вия единения и "не канчивать". Таким образом, начало без­

условного подчинения и здесь парализовано.

Надо думать, что неудачная редакция договоров Дмит­

рия Ивановича с Владимиром Андреевичем бьта замечена

нашими государственными людьми XIV века. Этим, кажет­

ся, и надо объяснить то обстоятельство, что в позднейших договорах выражение "служить без ослушания" не употреб­

ляется. Для ограничения политической самостоятельности

во внешних делах московские договоры пользуются услови­

ем о вступлении в договоры с третьими лицами и выражают

его односторонне в пользу господствующей стороны. Сила такого ограничения очень различна. Рассмотрим отдельные

случаи.

В договоре Дмитрия Ивановича и союзника его, Влади­

мира Андреевича, с рязанским князем, Олегом Ивановичем,

читаем:

"А к Литве князю великому, Олгу, целованье сложити.

А будет князь великий, Дмитрий Ивановичь, и брат, князь Володимер, с Литвою в любви, ино и князь великий Олег с Литвою в любви; а будет князь великий Дмитрий и князь Володимер с Литвою не в любви, и князю великому Олгу быти со князем великим с Дмитрием и со князем с Володи­

мером на них с одиного". Далее следует такое же условие о

татарах1 •

1 Рум. собр. 1. № 32. Такие же условия о выступлении из сущест­

вующих уже договоров встречаем и в ХП веке. В 1151 г. окончилась война киевских князей, Изяслава и дяди его, Вячеслава, с Юрием Суздальским. По миру, заключенному в этом году, Юрий отказался от союза со Свято­ славом Ольговичем, который все время войны был на его стороне. Это

условие летопись передает в такой форме: "Святослав же ти Ольговичь не надоби", т.е. ты слагаешь обязательства, принятые по отношению к Свя­

тославу (Ипат.).

192

юдное1; так же точно и в договоре Василия Дмитриевича с

дядею, Владимиром Андреевичем, и братьями. Даже Васи­

лий Васильевич продолжает заключать договоры с удель­

ными московскими князьями на обоюдном условии "не кан­

чивати"2. Но в некоторых его договорах есть к этому усло­

вию прибавка. В договоре с дядею Юрием читаем:

"А не канчивати ти (Юрию) без нас ни с кем, а хотя будеш с кем в целовании и тобе к нему целование сложити; а нам также без твоего ведома не канчивати ни с кем" (Рум. собр. 1. № 43).

В договоре с можайским князем, Михаилом Андрееви­ чем, прибавка эта изложена полнее:

"А не канчивати ти, господине князь велики, ни с кем, ни ссьшатися без моего ведания; а мне такжо без тобе, без великаго князя, не канчивати, ни ссьшатися ни с кем. А с кем господине, князь великий, будешь в доканчаньи, и тобе, гос­

подине, и мене с тем учинити в докончаньи: а с кем, госпо­

дине, аз буду в целованьи и мне к тому целованье сложити"3•

Сопоставление этих двух разнообразных условий надо, кажется, понимать так. На будущее время стороны обязыва­ ются не вступать в договоры иначе как по обоюдному согла­ сию. Но они могут уже находиться с кем-либо в союзе; отно­

сительно этих наличных договоров постановляются разные

условия: удельный князь обязан сложить с себя прежние це-

1 Исключение составляет только татарская дань. Она вносится в Ор­

ду одним великим князем. Серпуховский князь собирает ее в своем уделе

и передает великому, а тот уже сносится по этому поводу с ханом (Рум.

собр. 1. №№ 21, 33). Так же и в Рязани, Орду ведает великий князь, а не удельные (Там же. № 127). Любопытная черта: Дмитрий Иванович, объе­

диняя в своих руках сношения с Ордой в Московских уделах, понимал выгоду разъединения в соседних княжениях, а потому и обеспечил ка­ шинскому князю, Василию, находившемуся под его покровительством, сношения с Ордой, независимые от Твери (Там же. № Насколько кня­

зья дорожили правом иностранных сношений как исконным их правом,

видно из того, что они выговаривают себе это право, как только к тому

представляется возможность. Суздальские князья, Василий и Федор Юрь­

евичи, в договоре с Дмитрием Шемякой выговорили в свою пользу право

непосfедственного сношения с Ордой (Там же. № 62).

Рум. собр. 1. №№ 45, 60, 61, 69, 71, 73, 78, 84.

3 Рум. собр. 1. № 64; см. еще №№ 52, 54, 56, 58, 66, 70, 75.

194

Идеал Ивана Васильевича шел, однако, далее. Мы узна­

ем его из договора, заключенного по его приказу между его

сыновьями, Василием и Юрием. По интересующему нас во­

просу в этом договоре находим такую статью:

"А с кем будеш ты (Юрий) в целование, а тобе тому це­ лование сложити".

И только. Условия об обоюдном единении тоже нет; только Юрий обязывается быть за один с великим князем на

всех его недругов. Итак, междукняжеская политика вся в руках великого князя; удельный не имеет к ней никакого от­

ношения. Он состоит в крестном целовании только с вели­ ким и более ни с кем.

Эта мысль еще сильнее выражена в договоре тех же

князей, но состоявшемся в 1531 г., много лет спустя по смер­

ти отца.

"А с кем будешь ты (Юрий), - читаем в этом договоре, - в целованье, и тобе тому целованье сложити. А и впред тобе, опричь меня, великаго князя, и моего сына, князя Ива­ на, в целованье ни с кем не быти".

Московские великие князья заменяют старинную и не вполне ясную формулу "быти в воле и ходити в послу­ шании" новой и гораздо более определенной: "а тебе опричь меня ни с кем в целовании не быти". Существо же дела оста­ ется то же. Как полоцкие князья должны были выступать на войну по требованию своего союзника, так и брат Великого князя Московского, Юрий, ибо и полоцкие князья, и Юрий

на основании договора отказались от права рассуждать о

мире и войне.

Последствием союза единения является военная помощь

одного союзника другому. Размер помощи не определяется в

договорах; но в них есть статьи, определяющие, кто должен

начальствовать вспомогательным войском, сам князь-союз­

ник или его воеводы. Эти статьи имеют в том отношении

значение, что до некоторой степени предопределяют и са­

мый размер помощи. Если князь-союзник сам должен ко­

мандовать, то понятно, что для обеспечения своей безопас­

ности он выступит с возможно значительными силами; вое­

воду же он мог бы послать и с незначительным отрядом.

196

В московских договорах вопрос о командовании реша­ ется весьма различно. В некоторых договорах встречаем со­

вершенно равное распределение личной обязанности коман­ довать. Так, например, тверской князь, Михаил Александро­ вич, обязывается "сесть на коня", если на войну высrупает лично Дмитрий Иванович или его союзник, Владимир Анд­

реевич; если же они посылают воевод, то и тверской князь

посылает воевод. В договоре с тверским князем, Михаилом Борисовичем, Великий князь Московский, Иван Васильевич, принимает на себя обязанность лично высrупить против

Литвы, если она нападет на Тверь; если же нападут татары,

то послать воевод. К тому же обязывается и тверской князь.

Такое же равенство обязательств встречаем и в договоре

Ивана Васильевича с Рязанью1•

Но есть договоры, в которых Великие князья Москов­ ские принимали на себя большие обязательства, чем твер­ ские. Василий Дмитриевич по договору с Михаилом Алек­ сандровичем Тверским обязывается сам предводительство­

вать вспомогательным войском, если на Тверь нападут тата­

ры, литва или немцы; а тверской князь высылает на помощь

московскому только детей своих и племянников (А Э. 1. №

14.1398).

Вдоговорах с удельными князьями Великие князья Мо­ сковские, обыкновенно, выговаривают себе права посылать

их на войну и в тех случаях, когда они сами лично не пред­

водительствуют войском. Такая формула встречается уже в

древнейшем договоре сыновей Калиты:

"А где ми будеть всести на конь, - говорит Великий князь Семен, - всести вы со мною; а где ми будеть самому не всести, а будеть ми вас послати, всести вы на конь без

ослушанья".

Но иногда московские великие князья допускали и от­

сrупление от такого порядка. Юрий Дмитриевич в договоре с племянником своим, Великим князем Василием Василье­ вичем, вовсе не обязывается садиться на коня, когда в похо­ дах высrупает великий князь; он обязывается только посы-

1 Рум. собр. 1. №№ 28, 88, 115.

197

лать с ним своих сыновей с боярами и слугами (Рум. собр. 1.

№43).

Условие о вступлении в поход лично по требованию ве­

ликого князя московского встречаем как в договорах, уста­

навливающих ограничение одной из сторон в междукняже­

ских сношениях, так и в таких, в которых условие "не кан­

чивати" и условие единения взаимны1• Из соединения обо­

юдного условия о единении и о праве союзов с правом одной

стороны требовать от другой, чтобы она лично шла на вой­ ну, следует, что это требование обусловливается предвари­ тельным общим решением вопроса о войне. Наоборот, в тех

случаях, когда вопросы о мире и войне предоставлены ус­

мотрению одной стороны, требование о личном выступле­ нии в поход является безусловным. Решающее значение для

определения взаимных отношений князей имеет, значит, не

это требование, а характер условия о праве войны и мира.

Статьи о том, кому и когда садиться на коня и предво­ дительствовать войском, не новость московского времени, а составляют также нашу старину. В домосковское время так­

же были причины, приводившие к требованию, чтобы кня­

зья-союзники сами командовали войском. Наши летописцы

замечают, что воины бьются дурно, если с ними нет князя. Таким образом, деятельная военная помощь всегда обуслов­ ливалась личным присутствием князя в войске. Этого и должны были домогаться союзники. Для обеспечения обя­

занности самому выступать с войском, если союзник тоже

лично выступал, в древности было употребительное выра­ жение "подле ездить", чт6 и значит быть вместе на войне.

В 1147 г. Изяслав Мстиславич Киевский в союзе с чер­

ниговскими Давыдовичами начал войну с дядею, Юрием, и

его союзником, Святославом Ольговичем, тоже линии чер­

ниговских князей. Во время похода Изяслав получил извес­ тие, что Давыдовичи вошли в соглашение с противником его, Святославом, и послал к ним с вопросом, стоят ли они в

крестном целовании? Давыдовичи отвечали:

1 Таковы договоры, отпечатанные в т.1. Рум. собр. за №№ 33, 37, 52, 56, 61, 75, 90, 92, 113, 118. 1398-1483.

"Брате, целовали есме крест к Святославу Олговичю, жаль бо ны есть, брата нашего держиши, Игоря, а он уже чернец и схимник, а пусти брата нашего, а мы подле тебе ездим" (Ипат.).

Давыдовичи не выступили в поход с Изяславом, как

должны были по договору; они поступили так, потому что

хотели добиться освобождения бывшего киевского князя, Игоря. Если Игорь будет освобожден, они обещают ездить

подле Изяслава, т.е. находиться вместе с ним при войске.

В летописях встречаем и выражение московских дого­

воров "сесть на коня". В 1196 г. Рюрик, киевский князь, по­ слал к союзнику своему, Всеволоду Суздальскому, такое на­

поминание:

"Како еси бьm умолвил со мною и с братом моим, Да­ выдом, возсести на коне с Рожества Христова и снятися всем в Чернигове. Аз же совокупився с братьею своею, и с

дружиною своею, и с дикими половци, и седел есмь дос­

пев, жда от тебе вести; ты же тое зимы не всел, има им (Ольговичам, против которых и был задуман этот поход) веры, аже им стати на всей воли нашей. Яз же то слышав, ажь еси не всел на конь, и роспустил есмь братью свою и дикии половци" (Ипат.).

Из этого места надо заключить, что между Рюриком и

Всеволодом было особое условие - "сесть обоим на коня" в конце декабря и двинуться к Чернигову, т.е. лично предво­

дительствовать войском в этом походе.

Мирными трактатами, обыкновенно, прекращается вой­

на, а потому в них встречаемся со статьями, определяющими

порядок улажения случившихся во время войны нарушений частных прав. Статьи этого рода встречаются уже в догово­

рах ХП века. Изяслав в 1149 г. целовал крест со своими дядь­ ями, Вячеславом и Юрием, на том,

" ... что будет пограблено, или стада, или челядь, что ли кому будет свое познавши, поимати же по лицю" (Ипат.).

Такое возвращение пограбленного во время войны де­ лалось, конечно, по суду. Разобрать судом предъявленные претензии - значило учинить "управу", или просто "упра-

199

вити". Это должны бьmи сделать князья или их чиновники по месту нахождения пограбленного.

Статьи о пограбленном, о нятцах и пр. и об исправе на­

ходим и в московских договорах1 •

П. Практическое значение договорного права

Договорное право закрепляет существование отдельных и

независимых друг от друга государств; оно обеспечивает на

вечные времена каждому такому государству неприкосновен­

ность границ и наследственность в нисходящей линии царст­

вующего князя. Лишь в некоторых случаях установляется дого­

вором зависимость одного князя от другого, но и то только в

междукняжеских сношениях, а не в вопросах внутреннего

управления. За этим единственным искmочением владетель­

ные князья, до XVI века вкmочительно, сохраняют права само­ стоятельных государей. Договорное право представляет, таким образом, величайшую помеху для образования единого госу­

дарства с единым государем во главе. Вся наша история с древнейших времен и до последних удельных князей, сыно­

вей Ивана Васильевича и родных братьев последнего Великого князя Московского, Василия Ивановича, представляется бес­ конечным рядом союзных договоров и обусловленных ими союзных действий князей. Чтобы убедиться в этом, надо чи­ тать не общие курсы нашей истории, в которых собьпия древней жизни приурочиваются к именам более крупных кня­ зей, а летописи, которые передают эти события с тем харак­

тером союзного единения князей, какой они действительно

имели.

Время от 1054 г., когда умер Ярослав Владимирович, и по 1093 г., когда умер последний его сын, Всеволод, "История государства Российского" разделяет как бы на два царство­

вания: Изяслава - от 1054 г. до 1077 г. и Всеволода - от

1078 г. до 1093 г. Соловьев отрешается от изложения собы­

тий по отдельным царствованиям киевских князей, но приуро­ чивает их ко времени то сыновей Ярослава, то его внуков и

1 Рум. собр. 1. №№ 28, 44, 52, 66 и др.

200

правнуков, как будто с сыновьями Ярослава не действовали его внуки, а с внуками правнуки. Д.И.Иловайский снова воз­

вращается к царствованиям отдельных киевских князей; мы

находим у него Святополка I и П, Мстислава I и П, Всеволо­

да I и П, Изяслава I и Пи т.д., и это не в истории отдельных

княжений, а в киевском периоде истории России, т.е. эти

Святополки, Мстиславы и пр. - суть всероссийские князья. В действительности же каждый отдельный князь управ­

лял только в своем собственном княжении, общие же дей­ ствия совершались союзами князей. Приведем не­

сколько примеров.

Лавр. 1059. ,,Изяслав, Святослав, и Всеволод высадиша стрыя своего из поруба, сиде бо лет 20 и 4, заводивше кре­ сту, и бысть чернцем".

1060. "Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав, со­ вокупивше вои безчислены, поидоша на коних и в лодьях, без­ числено множьство, на торкы".

1066. "Заратися Всеслав, сын Брячиславль, Полочьске, и зая Новгород; Ярославичи же трие, Изяслав, Святослав, Всево­

лод, совкупивше вои, идоша на Всеслава, зиме сущи велице.

И придоша к Меньску... и бысть сеча зла, и мнози падоша, и одолеша Изяслав, Святослав, Всеволод; Вячеслав же бежа. По сем же... Изяслав, Святослав и Всеволод целоваше крест

честный к Всеславу, рекше ему: приди к нам, яко не сотво­ рим ти зла".

Это действия внешней политики. Но единение оказыва­

лось нужным и по вопросам внутреннего управления,

по вопросам суда. Владения Ярославичей не только со­

прикасались, но, что весьма вероятно, границы одного вла­

дения врезывались в пределы другого. При таких условиях единство суда представлялось действительной потребностью населения, а достигнуто оно могло быть только путем со­ глашения. Вот почему в пространной редакции Русской

правды читаем:

"По Ярославе же пакы свкупившеся сынове его, Изя­

слав, Святослав, Всеволод, и моужи их, Кснячько, Перенег,

Никифор, и отложиша убиение за голову, но кунами ся вы-

201

купати; а иное все, якоже Ярослав судил, такоже и сынове

его оуставиша".

По рринятому способу изложения нашей истории с

1093 г. по 1112 г. в России княжит Святополк-Михаил, а с

1112 г. по 1125 г. Владимир Мономах. В летописях же рассказ

ведется о союзных действиях князей. Вот как описывает на­ чальный летописец первую войну Святополка-Михаила с по­

ловцами:

"И не всхотеша половци мира, и вступиша половци воюючи. Святополк же поча сбирати вое, хотя на не. И реша ему мужи смыслении: "не кушайся противу им, яко мало имаши вой". Он же рече: "имею отрок своих 800, иже могут

противу им стати". Начаша же другии несмыслении глагола­

ти: "поиде, княже!" Смыслении же глаголаху: "аще бы при­

строил и 8 тысячь, не лихо то есть! Наша земля оскудела

есть от рати и от продажь; но послися к брату своему, Воло­ димеру, дабы ти помогл". Святополк же, послушав их, посла к Володимеру, дабы помогл ему. Володимер же собра вой свои и посла по Ростислава, брата своего, Переяславлю, веля

ему помогати Святополку. Володимеру же пришедшю Кие­

ву, совокупистася у святаго Михаила, и взяста межи собою распря и которы. И уладившася целоваста крест межи со­

бою" (1093).

Святополк должен просить Владимира о помощи. Влади­ мир соглашается, но не даром; по приезде в Киев он предъяв­ ляет какие-то требования. Возникает спор, который, наконец,

оканчивается мирным договором, и тогда только князья вы­

ступают против половцев.

После этого докончания Святополка и Владимира встре­

чаем ряд их совокупных действий.

Лавр. 1О9 5. "Святополк же и Володимер посласта к Ол­ гови, веляста ему поити на половци с собою. Олег же обе­

щався с нима, и пошед, не иде с нима в путь един".

Хотя Олег и выступил в поход по требованию Святопол­

ка и Владимира, но показал мало охоты к единению с ними.

Это и понятно. Ему только что удалось (в 1094) занять отчину свою, Чернигов, где до того времени сидел Владимир, и, ко­

нечно, по соглашению со Святополком. Отношения Олега к

202

Владимиру и Святополку бьmи поэтому весьма натянуты. Чтобы перевести их "в любовь", Святополк и Владимир ре­ шили устроить съезд с Олегом в Киеве.

1096. "Святополк и Володимер посласта к Олгови, гля­ голюща сице: "поиде Кыеву, да поряд положим о Русьстей

земли пред епископы и пред игумены, и пред мужи отець

наших, и пред людьми градьскими, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых".

В 1097 г. состоялся съезд внуков и правнуков Ярослава,

на котором действительно было достигнуто общее их согла­

шение по важнейшему вопросу о распределении между ни­ ми наследства Ярослава.

11О1. "Том же лете совокупишася вся братья, Свято­ полк, Володимер, и Давыд и Олег, Ярослав, брат ею, на Зо­ лотьчи, и прислаша половци слы от всех князий ко·всей бра­ тьи, просяще мира. И реша им русскыи князи: ,,да аще хоще­ те мира, да совокупимся у Сакова".

1103. "Бог вложи в сердце князем рускым мысль благу,

Святополку и Володимеру, и снястася думати на Долобске". 1104. "Сего же лета исходяща, посла Святополк Путяту на Менеск, а Володимер сына своего Ярополка, а Олег сам

иде на Глеба" (минского князя).

Подобные же известия можно найти в Лаврентьевском списке летописи под 1107, 1110, 1112 и в Ипатьевском под

1115 и 1116 гг. Приведем лишь одно из них.

Ипат. 1115. "Свкупишася братья русции князи, Володи­ мер, зовомый Мономах, сын Всеволож, и Давыд Святосла­ вичь, и Олег, брат его, и сдумаша перенести мощи Бориса и Глеба: бяху бо создали церковь има камяну, на похвалу и честь телесома ею и на положение". Распри же бывши (по перенесении мощей) межи Володимером, и Давыдом, и Ол­ гом. Володимеру бо хотящу я (мощи) поставити среде церк­ ви и терем серебрен поставити над нима; а Давыд и Олег по­

ставити я в комару, "идеже отец, рече, мой назнаменовал, на

правой стороне, идеже бяста устроене комаре има". И рече митрополит и епископи: "верзите жребии, да кде изволита мученика, ту же я поставим. И вгодно се бысть".

203

Всякий раз, как согласие князей распадалось, приходи­

лось обращаться к суду Божию. Это потому, что все князья

самодержавны и ни один из них не мог приказывать друго­

му.

Желающий следить далее за проявлением договорного начала в XI и следующих веках нашей истории да обратится

к летописям. Мы же в напутствие ему сделаем одно разъяс­

нение. Летописцы, передавая обращение одного князя к дру­ гому, весьма нередко облекают это обращение в повели­ тельную форму. Владимир, например, посьшает за братом Ростиставом, веля ему помогати Святополку, и пр. Некото­

рые из наших исследователей делают отсюда заключение о праве по началу родового старшинства того князя, который

"велит", - приказывать, и об обязанности того, кому прика­ зывают, - подчиняться приказу. Это большое заблуждение. Повелительная форма есть только способ выражения, свой­ ственный тому времени, и ничего более. Из нее нельзя де­

лать никаких заключений к праву повелевать. Известно, что

киевский князь, Изяслав Мстиславич, никогда не бьш подчи­

нен черниговским князьям, Владимиру и Изяславу Давыдо­

вичам; как киевский князь он был даже лучше их, а между

тем в летописи читаем:

"И сгадавше князи черниговьскии, послаша к Изяславу, веляче ему пойти (на Юрия Владимирского и Святослава Ольговича), рекуче: "земля наша погибает, а ты не хощеши

поити" (Ипат. 1147).

Изяслав бьш в единении с черниговскими Давыдовичами. Земли их терпели от общего врага, и вот они приглашают сво­

его союзника оказать им помощь. Форма приглашения, на

наш взгляд, несколько грубая, но она в духе времени. Так все тогда говорили. Особенно любопытно в этом отношении ме­

сто Ипатьевского списка летописи под 1159 г. Изяслав Давы­

дович посьшает к двоюродному брату своему и союзнику, Святославу Ольговичу, "веля ему поити с собою на Галич". Святослав не соглашается воевать Галич и, в свою очередь,

отправляет посла к Изяславу, который держит к нему такую

речь: "не велить ти брат начинати рати, а всяко велить ти ся

204

воротити". Таким образом, оба князя приказывают друг дру­ гу!

Семилетнее княжение Мстислава в Киеве рассказано

нашими летописцами очень коротко, они посвящают ему не

более двух страниц. Мы, конечно, не все знаем о его отно­ шениях к современным ему князьям. Рассказывая о походе

Мстислава на полоцких князей, летописец коротко выража­

ется: "посла князь Мстислав братью свою на кривиче", и да­ лее: "а Всеволоду Олговичю повеле ити с своею братьею на Стрежев к Борисову" (Лавр. 1127). Из выражений "посла" и "повеле" решительно ничего нельзя вывести об отношениях Мстислава ни к его многочисленным братьям, ни к черни­

говским князьям.

Повелительная форма соответствует действительному

отношению только в тех случаях, когда один из союзников

обязался быть в воле другого, как полоцкие князья, напри­ мер, обязались быть в воле Мстислава.

Та же практика и в московское время.

Великий князь Дмитрий Иванович, состоя в союзе с

двоюродным братом своим, Владимиром Андреевичем, на обоюдном условии "не канчивати", договоры с Тверью, Ря­

занью и Литвой заключает не от одного только своего име­ ни, но и от имени союзника своего, серпуховского князя. А так как серпуховский князь имел свою долю в управлении стольным городом Москвой, то и меры по управлению Мо­ сквой принимались великим князем по совещанию с ним. В Воскресенской летописи под 1367 г. читаем:

"Тое же зимы князь великий, Дмитрий, с братом, князем

Володимером Андреевичем, замыслиша ставити город Мо­

скву камеи, и еже умыслиша, то и створиша, тое бо зимы и

камень повезоша ко граду".

Общие военные предприятия и при Дмитрии Ивановиче

являются результатом соглашения князей участников. В той же летописи под 1377 г.:

;,Тое же зимы посыла князь (суздальский) Дмитрий Ко­ стантинович брата своего, князя Бориса, и сына своего князя Семена, ратью, воевати поганую мордву; а князь великий Дмитрей Иванович посла же свою рать с ними".

205

А вот и пример в обратном смысле:

"Великий же князь Дмитрий Ивановичь, слыша таковую весть, оже идет на него сам царь (Тохтамыш) в множестве

силы своея, и нача свкупляти свои плцы ратных, и выеха из

города, с Москвы, хотя ити противу ратных. И начаша думу таковую думати Великий князь Дмитрей Иванович с всеми князи рускими, и обретеся разность в них, не хотяху помога­ ти". Бывшу же промежи ими неодиночеству и неимоверству, и то познав и разумев, Великий князь Дмитрей Ивановичь бысть в недоумении и размышлении, не хотя стати противу самого царя, но поеха в свой град Переаславль, и оттуду ми­ мо Ростов, и пакы реку вборзе и на Кострому" (Воскр. 1382).

Дмитрий Иванович решил уже идти против Тохта­

мыша, но когда другие князья отказали ему в своей помощи,

он должен был изменить свое решение и уйти за Волгу. Нельзя не сблизить положение Великого князя Московского в конце XIV века с положением Великого князя Киевского в конце XI (см. выше, с.192). Ни тот, ни другой не могут при­

казывать соседним князьям, а должны просить их о помощи.

Киевский князь получает помощь черниговского и переяс­

лавского, но потому, что делает им уступки; московский­

не получает и, конечно, потому, что не удовлетворил притя­

заний своих союзников. Факты бесконечно разнообразятся в

частностях, но суть явлений та же.

Явления того же рода наблюдаем не только при Васи­ лии Дмитриевиче и Василии Васильевиче, но и при Иване Васильевиче. Могущество этого князя превосходит все, что русские люди могли себе представить по образцам прежнего времени; рядом с его обширными владениями не осталось ни

одного великого кllяжения, за исключением Литовского;

число удельных князей, его современников, было очень не­

велико; и тем не менее этот всесильный государь находился

в таких же отношениях к небольшой горсти владетельных князей, его братьев, в каких находились сравнительно сла­ бые его предшественники. Как и они, договоры с Тверью и Рязанью он пишет не от своего только имени, но и от имени

своих союзников, которые состоят с ним в единении на обо­

юдном условии "не канчивати". Он совещается с ними не

206

только по вопросам войны и мира, но и по церковным. В

1464 г. оставил митрополию митрополит Феодосий; вот что рассказывает летописец об избрании ему преемника:

,,I<нязь же великий посла по братию свою и по вся епи­

скопы земли своеа, такожде по архимандриты и игумены че­

стныа, и якоже снидошася князи, братиа великого князя, и вен епископы земли Рускыя и весь Освященный собор, архиманд­

риты и игумени и протопопы и прочия священници, изволе­

нием же великаго князя и его братии и всех епископ, бывших тогда на избрании том, и всего Освященнаго сбора избраша епископа Филипа Суздальскаго быти митрополитом всей Русин" (Воскр.).

Братья великого князя участвуют в избрании митропо­

лита не как советники его и члены великокняжеской думы, а

как самостоятельные государи, находящиеся с ним в едине­

нии.

Но единение это, как и во времена древние, длилось до тех только пор, пока князь великий удовлетворял притязани­

ям своих союзников, в противном случае они обращали свое

оружие против него. В 1472 г. великий князь присоединил к

своим владениям удел умершего брата, Юрия, и ничего не дал из него другим братьям.

"Того же лета, - рассказывает летописец, - разгне­

вахуся братиа на великаго князя, что им не дал в уделе же­ ребиа, в братне, во князь Юрьеве. И помири мати их. Князь же великий дал князю Борису Вышегород, а князю Андрею Меншему - Тарусу, а Большему князю Андрею мать дала Романов" (Воскр.).

Гнев братьев надо было смягчать уступками земель. Сделанными уступками они удовлетворились и заклю­

чили с великим князем новый мир на обоюдном условии "не кончивати" (Рум. собр. 1. №№ 97, 99). Силы каждого из братьев великого князя были ничтожны в сравнении с его силами, но это не мешает им возбуждать "распри и которы"

из-за владений; то же делает Владимир Мономах на съезде

со Святополком Киевским. Киевский князь сделал уступки

своему союзнику; то же делает и московский.

207

Заключенный в 1473 г. мир продолжался до 1480 г., а в

этом году, рассказывает летописец:

"Огступили братиа от великаго князя, князь Андрей да

князь Борис. В то же время прииде весть к великому князю в

Новгород от сына его, что братия его хотят отступити. Он же вборзе еха из Новгорода к Москве и прииде на Москву перед великим заговейном, и ради быша вен людие, быша бо в стра­ се велице от братьи его. Все грады быша в осадах и по лесом бегаючи мнози мерли от студени без великаго князя"

(Воскр.).

Это новое размирье произошло по вине самого велико­

го князя. Состоя в мирном докончании с братом Борисом, он захватил его села. Андрей соединился с Борисом для восстановления его нарушенных прав. Несмотря на дву­

кратное посольство от великого князя с мирными предло­

жениями, Андрей и Борис удалились к литовскому рубежу и отправили послов к польскому королю с просьбой упра­ вить их в их обидах с киевским князем и помогать им. Ве­

ликий князь снарядил к ним третье посольство с такими

предложениями:

"Поидите опять на свою отчину, а яз во всем хочу вас жаловати. А князю Андрею даю к его отчине и к материну данию Колугу да Олексин, два города на Оке" (Воекр.).

Недовольные князья не приняли и этих условий. Между

тем пришла весть о движении на Москву царя Ахмата. Анд­

рей и Борис, до сих пор упорствовавшие в нежелании ми­ риться, ввиду общей опасности укротили гнев свой и посла­ ли к брату предложение о мире. Посредничеству Великой княгини Марфы, митрополита Геронтия, архиепископа Бас­

сиана и игумена Паисия удалось на этот раз свести князей в

любовь. Иван Васильевич дал князю Андрею Можайск и от­

ступился от захваченных сел Бориса. Князья-братья заклю­ чили новый мирный договор на обоюдном условии "не кан­ чивати" (Рум. собр. 1. №№ 106 и 110).

У Ивана Васильевича и мысли не бьmо об иных отно­

шениях удельных князей к великому, помимо договорных.

Поэтому-то он и сыновей своих заставил заключить договор. Все князья бьmи опутаны сетью договоров. При таких усло-

208

виях князю, стремившемуся к единовластию, ничего не ос­

тавалось, как прибегать к насилию и нарушать собственные обязательства. Так и ПОС'I)'ПИЛ Иван Васильевич со своим бра­ том Андреем, заключив его в тюрьму. Это тоже не новость. Еще в начале XI века Ярослав Мудрый посадил в тюрьму брата своего Судислава. Одни и те же причины всегда при­

водят и к одинаким следствиям.

Жизнь полна противоречий. Немало их бьmо и в древ­ ности. Несмотря на нарушения договорного права, громад­

ное его практическое значение на протяжении всей нашей

древней истории до XVI века включительно стоит вне всяко­

го сомнения.

Но твердость договорного права, как и всякого права,

обеспечивается правом иска и судом. Было ли у нас такое обеспечение? Постоянного суда не было, как его нигде нет и

теперь в международных отношениях, к которым по сущест­

ву и относятся наши междукняжеские отношения.

За отсутствием постоянного суда предки наши прибега­ ли к некоторым другим средствам для обеспечения силы до­

говорного права.

Самым обыкновенным и общераспространенным сред­ ством обеспечения служила клятва. Все договоры скрепля­

лись присягой. Быть в договоре значило поэтому быть в кре­

стном целовании. Нарушение договора являлось, таким об­ разом, не только нарушением принятых на себя обязательств, но и грехом. Это бьmо клятвопреступление.

Но тут опять мы встречаемся с поразительным противо­

речием. Духовенство приводило к присяге князей-союзни­

ков, но оно же и снимало с них клятву, когда находило это

нужным. Побуждения, которыми руководствовалось при этом духовенство, были очень различны. Иногда оно осво­

бождало от клятвы в интересах мира. Древнейший такой

случай, нам известный, относится к XI веку. В 1128 г. пред­ приимчивый Всеволод Ольгович напал на дядю своего, чер­

ниговского князя Ярослава Святославича, захватил его в плен и овладел его княжением. Ярослав был в союзе с киев­ ским князем Мстиславом, к которому и обратился за помо­

щью. Всеволод же, уступив Ярославу Муром, со своей сто-

209

роны, обратился к Мстиславу с предложениями мира и стал расточать дары его боярам. Мстислав медлил. Так прошли

все лето и осень.

"Бяшет бо в ты дни, - рассказывает далее летописец, - игумен святаго Андрея, Григорий, любим бо бе преже

Володимером, чтен же ото Мьстислава и ото всех людей.

Тот бо не вдадяше Мьстиславу встати ратью по Ярославе,

река: "то ти менше есть, оже, переступив хрестьное целова­

ние, на рать не встанешь, неже кровь пролити хрестьян­

скую". И свкупивше сбор иерейскый, митрополита же в то время не бяше, и рекоша Мьстиславу: "на ны будет тот грех" (Ипат.).

Целый собор иереев принимал на себя грех клятвопре­ ступления. Что было делать князю? В вопросах о том, где

грех и где спасение, суд, конечно, принадлежал духовенству,

и князь подчинился ему:

"И створи волю их, - говорит летописец, - и сступи хреста Мьстислав к Ярославу, и плакася того вся дни

живота своего".

Духовенство, приняв на себя грех Мстислава, не могло, однако, освободить его от чувства раскаяния по случаю неис­

полненного долга.

В 1195 г. по таким же соображениям киевский митропо­ лит, Никифор, снял крестное целование с князя Рюрика к

зятю его, Роману. Всеволод Юрьевич Владимирский, союз­

ник Рюрика, потребовал от него уступки городов, передан­

ных уже по крестному целованию Рюриком Роману. По по­

воду этого требования между союзниками возник разлад, и дело бьmо близко к войне. Рюрик обратился тогда к помощи

митрополита и получил от него такой совет:

,,Княже! мы есмы приставлены к Руской земле от Бога

востягивати вас от кровопролития. Ажь ся прольяти крови крестьянской в Руской земле, ажь еси дал волость моложь­

шему в облазне пред старейшим, и крест еси к нему целовал, а ныне аз снимаю с тебе крестное целование и взимаю на ся. А ты послушай мене, возми волость у зятя у своего, дай же старейшому, а Романовн даси иную в тое место" (Ипат.).

210

И в том, и другом случае духовенство руководилось хо­

рошими побуждениями. Но разве цель оправдывает средст­ ва? И не разрушают ли веру в крест Э'fИ разрешения от доб­ ровольно принятого на себя креста?

Разрешает от клятвы и московское духовенство. Оно

руководится при этом желанием угодить сильнейшей сторо­

не, обыкновенно великим князьям. Мы уже знаем, что в до­

говоры великих князей с удельными нередко вносится усло­

вие, в силу которого удельные обязываются сложить с себя

все прежние целования. На такое нарушение всех прежних

клятв удельные князья вперед получают пастырское благо­ словение. Первое такое благословение, по имеющимся дан­ ным, дал митрополит Алексей. Он разрешил Владимиру Ан­ дреевичу Серпуховскому сложить целование к Ольгерду, и братьи его, и к детям, и братаничам. Его примеру следуют

митрополиты: Киприан, Фотий, Иона, Феодосий, Филипп,

Геронтий, Симон и Даниил; в Рязани такие же разрешения

дает рязанский и муромский владыка Симеон1 •

Едва вошли в практику обязательства о сложении цело­ вания, то, понятно, должны были появиться и противопо­

ложные им: "сего целования не сложить", или "а се нам до­

кончание правити и до живота"2• Эти последние, однако, ни­

чего нового к существу дела не прибавляют, так как вер­ ность договору разумеется и без этой прибавки.

Если само духовенство не считало клятву безусловно обязательной и различало крестные целования, которые надо

исполнять, от таких, которые должно сложить, то тем менее

можно ожидать от сторон, заинтересованных в деле, что они

всегда будут исполнять принятые на себя обязательства. Князья легко снимали с себя крест и без разрешения духо­ венства. Старая практика в этом отношении была весьма пе­

чальна. История наша полна примерами неверности слову и клятве. Приведем несколько случаев.

1Рум. собр. 1. №№ 28, 32, 43, 75, 90, 92, 99, 127, 133, 160; ААЭ. 1.

№33; с 1368 по 1531.

2 Рум. собр. 1. №№ 28, 47, 52, 56. В № 123 вместо "целования несло­

жить" употреблено выражение: "быти не отступну".

211

Черниговские князья, Владимир и Изяслав Давыдовичи,

в 1146 г. состояли в союзе со Святославом Ольговичем про­ тив Изяслава Киевского; в том же году они изменили Свято­ славу и перешли на сторону Изяслава. В 1147 г. они измени­ ли Изяславу, а в 1148 г. опять вступили в целование с ним. В 1149 г. Давыдовичи переходят на сторону врага Изяслава, дяди его, Юрия; в 1151 г. снова соединятся с Изяславом про­ тив Юрия.

Святослав Ольгович, двоюродный брат Давыдовичей, в

1148 г. был в союзе с Изяславом Киевским; в 1149 г. он пе­ решел на сторону Юрия, врага Изяслава; в 1150 г. снова со­

единился с Изяславом; в 1152 г. изменил Изяславу и опять заключил союз с Юрием.

И это еще не самые мрачные случаи. Гораздо хуже те, когда князья пользуются крестным целованием, чтобы "на любви" заманить к себе союзника и изменнически лишить его свободы и владений. Так Изяслав, Святослав и Всеволод Ярославичи захватили приехавшего к ним Всеволода По­ лоцкого, несмотря на то, что сами пригласили его к себе и целовали к нему крест "не сотворить ему зла"; так же обма­ ном, на крестном целовании, Святополк Киевский и Давыд, владимирский князь, схватили князя Василька и ослепили

его; на крестном же целовании овладел полоцкими князьями

и Мстислав Великий.

Московское время в этом отношении нисколько не луч-

ше.

Летописец рассказывает, что Дмитрий Иванович при содействии митрополита Алексея зазвал к себе ,,любовию" тверского князя Михаила, а на третий день лишил его свобо­

ды и стал судить (Воскр. 1368).

Великий князь Василий Васильевич был схвачен и ос­

леплен на крестном целовании союзниками своими, Дмит­

рием Шемякой и Иваном Можайским, и сам, в свою очередь,

на крестном же целовании, схватил и заключил в темницу

Василия Ярославича Серпуховского. Так же поступал со своими союзниками и Иван Васильевич.

Каждый князь является, таким образом, собственным судьею в вопросах договорного права. Он сам решает, вино-

212

ват перед ним союзник или нет; и если находит, что виноват,

то выступает из крестного к нему целования.

В 1158 г. Изяслав Давыдович замыслил войну против киевского князя Юрия и начал собирать союзников. Ему

удалось склонить на свою сторону родного племянника

Юрия, Ростислава Мстиславовича, и внука его, Мстислава

Изяславича. Но Святослав Ольгович, которого он также хо­

тел подговорить к союзу против Юрия, отвечал так:

"Хрест есмь целовал к нему, а не могу без вины на нь

встати" (Ипат.).

Указать союзнику его вину и тогда уже сложить с себя крестное к нему целование на языке ХП века значило "опра­ виться в хрестном целовании". В 1151 г. Изяслав обратился к дядям, Вячеславу и Юрию, с упреком в том, что они не ис­ полняют того, к чему обязались по докончанию. "Не хочета ли того всего исправити, - говорит он, - то аз в обиде не могу быти". И далее:

"Изяслав же, якоже бяше рекл переже: "в обиде не могу

быти", и тако оправяся в хрестьном целование"." (Ипат.).

Далее следует рассказ о войне с дядями. Итак, нужна вина союзника, эта вина должна быть указана ему. Если он

не исправится, можно начать с ним войну. Но виноват ли

союзник или нет, об этом каждый судит сам. При этом усло­

вии выступление из крестного целования представляется

делом весьма нетрудным.

Но для самого выступления существовало одно общее

правило, несоблюдение которого почиталось изменой. Пра­

вило это заключалось в заявлении союзнику о сложении кре­

стного целования. После такого заявления прежний друг во­

лен бьm начать войну, и это не считалось изменой. Нападе­ ние же, сделанное без такого заявления, было нападением в

измену.

"Он же, - говорит летописец о тверском князе Михаи­

ле Александровиче, схваченном на крестном целовании Дмитрием Ивановичем, - сжалися о том велми и положи в измену, и имеаше ненависть к Великому князю Дмитрию,

паче же и на митрополита жаловашеся" (Воскр.).

213

Такое заявление делалось обыкновенно чрез возвраще­ ние крестных грамот. С этого момента и начиналось состоя­

ние размирья. В договоре Василия Ивановича с Дмитрием

Шемякой читаем:

,,А што, брате, еще до складные грамоты поиманы

мои городы, и волости, и мои села, и моее матери села, вели­

кие княгини, и моих бояр села, войною и грабежом, а на то ти мне дати суд и исправу... А што, брате, в наше розмирье в наших отчинах войны или грабежы чинилися, а тому всему дерть по се наше докончание на обе стороны" (Рум. собр. 1.

№52).

Здесь установлены даже разные последствия войны: "в розмирье", т.е. правомерной, и войны ,,до складные грамо­ ты", т.е. в измену. Все же, что приобретено в войне, начатой

до сложения целованья, подлежит возвращению.

Недостаточность клятвы и самосуд каждого князя в во­

просах договорного права должны были побуждать князей к изысканию иных средств для обеспечения силы договоров. С такими попытками мы и действительно встречаемся. Они немногочисленны, но чрезвычайно важны, ибо служат до­

полнением и подтверждением всего сказанного о княжеских

отношениях. Попытки эти состоят в установлении особого

суда, который и должен решать все пререкания сторон, воз­

никающие из договора; этому же суду предоставляется и

забота об исполнении постановляемых им решений.

Древнейшее указание на учреждение такого суда пред­

ставляет Любецкий трактат. Решив крайне запутавшийся вопрос о Ярославовом наследстве, князья определили:

"Да аще кто отселе на кого будет, то на того будем вен"

(Лавр. 1097).

По этому определению право решать пререкания кня­ зей, участников Любецкого союза, признано за самим сою­

зом. Князья - участники союза - и составляют верховный княжеский суд.

Случай с Васильком представляет превосходный ком­

ментарий к этому определению. Едва успели князья-союзни­

ки разъехаться из Любеча, как некоторые мужи, к которым "вниде сотона в сердце", начали говорить Давыду Игореви-

214

чу, что Владимир и Василько Ростиславичи замышляют на­

пасть на него и Святополка Киевского. Давыд поверил им и убедил Святополка в измене Ростиславичей. Последствием этого бьm захват Василька "на любви" и ослепление его. Ос­ тальные князья-союзники нашли эти действия Святополка и Давыда неправильными, потребовали их к своему суду и приговорили к лишению данных им на Любецком съезде

волостей. Вот рассказ летописца.

"Володимер же, и Давыд, и Олег послаша муже свои,

глаголюще к Святополку: "что се зло створил еси в Русьстей

земли, ввергл еси ножь в ны? чему еси слепил брат свой?

Аще ти бы вина кая была на нь, обличил И пред нами и

упрев бы И, створил ему. А ноне яви вину его, оже ему

се сотворил еси" (Лавр. 1097).

Итак, Великий князь Киевский не мог судить теребовль­ ского князя. Он должен был явиться обвинителем его перед союзом князей. Так как он этого не сделал, он сам был вы­ зван к суду князей и должен бьm отвечать перед ним. Оп­

равдание его было признано недостаточным, и союзники

решили прогнать Святополка из Киева1 . Только благодаря

вмешательству киевлян (см. с.5) князья-союзники перемени­

ли гнев на милость, признали единственным виновником

измены Давыда и поручили Святополку прогнать его из Владимира. Святополк был плохим исполнителем союзного

решения; он не только не прогнал Давыда, но напал на Во­

лодаря и Василька, "надеяся на множьство вой".

В 1100 г. состоялся новый съезд Святополка, Владими­

ра, Давыда и Олега Святославичей в Уветичах, где они снова

пришли к единению, но на каких условиях, летописец не го­

ворит. В том же году была окончательно решена и судьба

Давыда Игоревича. Летописец дает по этому поводу доволь­

но подробную картину союзного суда.

"Того же месяца (августа) в 30, том же месте (в Увети­ чах) братья вся сняшася: Святополк, Володимер, Давыд и

1 Приведенное свидетельство летописи нисколько не мешает сто­

ронникам родовой теории уrверждать, что старший князь имел право су­

дить младших. См. "Историю России с древнейших времен". Т.11. С.3.

215

Олег (Святославичи). И приде к ним Игоревич Давыд и рече

кним: "на что мя есте привабили? О се есмь. Кому до меня обида?" И отвеща ему Володимер: "ты еси прислал к нам: хочю, братья, прити к вам и пожаловатися своея обиды. Да се еси пришел и седишь с братьею своею на едином ковре, то чему не жалуешься, до кого ти нас жалоба?" И не отвеща Давыд ничтоже. И сташа вся братья на коних. И ста Свято­ полк с своею дружиною, а Давыд и Олег с своею, разно, кроме собе, но особь думаху о Давыде. И сдумавше послаша

кДавыду мужи свое: Святополк - Путяту, Володимер -

Орогостя и Ратибора, Давыд и Олег - Торчина. Послании

же придоша к Давыдовн и рекоша ему: "се то молвять бра­

тья: не хочем ти дати стола володимерьскаго, за не ввергл

еси ножь в ны, его же не было в Русьскей земли. Да се мы тебе не имем, ни иного ти зла не сотворим, но се ти даемь, шед сяди в Бужьскем, в Острозе; а Дубен и Черторыеск то ти даеть Святополк, а се ти даеть Володимер 200 гривен, а Да­ выд и Олег 200 гривен". И тогда послаша слы свои к Воло­ дареви и к Василкови: "поими брата своего Василка к собе, и буди ваю едина власть, Перемышль; да еще любо, да седита; аще же ни, да пусти Василка семо, да его кормим зде" (Лавр.).

Описанный здесь союзный суд не вполне соответствует соглашению, состоявшемуся в Любече. Ростиславичи по этому соглашению тоже члены суда, а их здесь не было. На­ до думать, что мир в Уветичах изменил Любецкое соглаше­ ние, и Ростиславичи были выключены.

Другая черта союзного суда в Уветичах, обращающая на себя внимание, состоит в том, что потерпевший Василько

лишен волости и получил только право на кормление. На

каком же это основании? В рассматриваемое время князь

кормится от волости, но это не синекура. Князь - лицо дея­

тельное, он сам управляет, судит и предводительствует на

войне. Слепой Василько не может управлять лично, ему ну­ жен только корм. Эта точка зрения на князя как на фактиче­ ского правителя и была, может быть, причиной указанного решения. Ослепление князя является, таким образом, фак­

том, лишающим его владетельных прав. Предположение это

216

находит себе подтверждение и в желании владимирцев ос­ лепить врагов их, рязанских князей (Лавр. 1177). Великий князь Василий Васильевич не только был пленен, но и осле­

плен.

Других случаев союзного суда мы не заметили в древ­ них памятниках. Но есть основание думать, что постановле­

ние Любецкого съезда не стоит совершенно одиноко. В

1177 г. русские князья потерпели поражение от половцев и,

между прочим, потому, что один из союзников, Давыд Рос­

тиславич, не пришел к ним на помощь. Ввиду этого неис­

полнения условий договора Святослав Всеволодович Черни­ говский обратился с такими словами к Роману Киевскому, брату Давыда:

"Брате! я не ищу под тобою ничего же, но ряд нашь так

есть: оже ся князь извинить, то в волость, а мужь - у

голову, а Давыд виноват. Он же того не створи" (Ипат.).

По упоминаемому здесь договору черниговских князей с киевскими и смоленскими князь, виноватый в неисполне­ нии условий мирного соглашения, подвергался лишению

волости. Отсюда следует, что решение союзного суда внуков Ярослава не осталось без последствий, а вошло в княжескую

практику и стало включаться в договоры. Но спрашивается,

кто же был судьею вины? Надо полагать, что вопрос о вине,

как и при внуках Ярослава, решался судом союзников. По­

тому-то Святослав и обращается к Роману. Роман же "того

не створи", т.е. не внял словам Святослава или, что то же,

взял под свою защиту Давыда. Тогда Святослав обратился к другим союзникам и объявил войну самому Роману. Столк­ новение это кончилось уступкой Киева Святославу.

Итак, наши князья XI и ХП веков додумались уже до союзного суда. В договоры ХП века вносились даже статьи,

в которых определялись наказания князьям, не исполнявшим

условий мирных союзов.

Эта старина переходит и в московское время. Но в пе­

риод развития единодержавия союзная юрисдикция не могла

получить большого значения. След домосковской старины

мы находим только в трех договорах Василия Васильевича.

Иван Можайский был очень виноват перед Великим князем

217

Московским. Он напал на него в крестном целовании, взял в плен и отвез в Москву, где великого князя ослепили. Это не помешало, однако, великому князю заключить потом с Ива­

ном Можайским мир, по которому он обязался жить с ним

по старым грамотам, а того, как Михаил поступил с ним в 1446 г" не помнить, не поминать, не мстить, ни на сердце

не держать. В старых же грамотах Василий Васильевич обя­ зывался быть с можайским князем за один, держать его в братстве, в любви и "во чти без обиды", "не канчивать" ни с кем без его веданья, ни ссылаться; жаловать его и печало­ ваться его отчиной, блюсти ее, не обидеть и не вступаться под ним и детьми его. Иван Можайский, "на любви" напав­

ший на московского великого князя, имел основание сомне­

ваться в искренности обещаний Василия Васильевича, а по­ тому и не мог ограничиться обыкновенной санкцией догово­ ров, присягой. Дг~я обеспечения его прав нужен был незави­

симый от великого князя суд. Вот почему в конце договора перечисляется ряд князей-посредников, которым предостав­

ляется право решать вопрос о том, кто нарушил договор, и

помогать правому на виноватого:

"А к тому ввели есмя на обе стороны брата нашего, Ве­ ликаго князя Бориса Александровича Тферского, и свою се­ стру, а его Великую княгиню, Настасью, и свою братью мо­

лодшую, князя Михаила Ондреевича (Можайского) и князя

Василья Ярославича (Серпуховского). А кто нас нарушит се

наше докончанье, и сию нашю утверженную грамоту, икре­

стное целованье по докончалным грамотам и по сей грамоте

не исправит"" а брат наш, князь велики Борис Александро­

вич, и наша братья молодшая, князь Михайло Андреевичь и князь Василий Ярославичь, будут с правым на винова­ таго" (Рум. собр. 1. №№ 63, 68).

Все князья, блюстители точного исполнения договора, были вместе с тем друзьями и союзниками договариваю­ щихся сторон. Это тоже суд союзников, но по отношению к одному только случаю, а не вообще.

Предосторожность, принятая можайским князем, не спасла его. Несмотря на крестное целование, великий князь отобрал у него его отчину без всякого суда союзных князей.

218

А одного из поручителей, Василия Ярославича, он даже по­ жаловал частью отнятых у Ивана Можайского владений.

111. Княжеские съезды

Из предшествовавшего изложения следует, что древние

княжения суть суверенные государства и что ограничения их

суверенных прав возникают лишь из договоров. Ограниче­

ния эти касаются только права междукняжеских сношений и

являются в двояком виде. Они или односторонние, или вза­

имные. В первом случае получаются зависимые государства;

во втором, при обоюдном условии "не канчивати", зависи­ мость взаимная, а потому здесь и не может быть речи о ка­ ком-либо преимуществе одного князя перед другим; с точки

зрения права - они равны: в случае заключения союза с

третьими лицами необходимо совещание прежних союзни­ ков и новое их по этому предмету соглашение. Совещания союзников вызывались еще и всякого рода общими пред­ приятиями, о порядке ведения которых надо было условить­

ся.

Эти разнообразные причины и вызвали у нас к жизни княжеские съезды, или снемы. Организация их во многих чертах напоминает порядки вечевых собраний.

И съезды, и веча одинаково называются Думой. Но су­ щественная разница Княжеской думы от народной состоит в

том, что Княжеская дума не имеет никакого определенного

района действия. Вече действует в пределах своей волости;

княжеские же съезды не привязаны ни к какой определенной

территории.

Все независимые князья могут созывать съезды и при­

сутствовать на них, но никто из них к тому не обязан. От

инициатора съезда зависит решение вопроса о том, кого по­

звать. Ротников своих инициатор, конечно, всегда пригла­

шал; но он мог пригласить и не ротников с целью присоеди­

нить их к имеющему состояться соглашению. Ввиду разроз­

ненности княжеских интересов мы не встречаемся ни с од­

ним случаем приглашения на съезд всех князей­

современников. Но и приглашенные не бьmи обязаны прие-

219

хать. Они приезжали, если хотели. На неприезд приглашен­

ных надо смотреть как на нежелание их присоединиться к

постановлениям съезда, которые всегда можно бьшо до не­

которой степени предугадывать.

Наши источники знают только частные съезды князей, в

большинстве случаев съезды князей-союзников. Такие съез­ ды происходили очень часто. Родственные отношения не играли при этом никакой решающей роли. Дальние родст­

венники нисколько не затруднялись съезжаться для уговоров

о совокупном действии во вред ближайшим. На съезде 1146 г. Давыдовичи (линии Святослава Ярославича) сошлись с Изяславом Мстиславичем (линии Всеволода Ярославича) и уговорились действовать против двоюродного брата своего, Святослава Ольговича (тоже линии Святослава); а в сле­ дующем году съехались в Москве Юрий со Святославом Ольговичем (братья в 6-й степени) и условились действовать против Изяслава Мстиславовича, родного племянника Юрия, и против Давыдовичей, двоюродных братьев Свято­

слава.

Порядки совещаний отличаются тою же неоформленно­ стью, как и вечевые. Председателя не избирали: открывал прения тот князь, который созвал съезд. Решения не голосо­ вались, и съезд ничего не мог постановить большинством

голосов. Желающие присоединялись к предложению ини­

циатора; всякий несогласный сохранял свободу действия. Да иначе и не могло быть в собрании независимых государей.

Принятые на съезде решения отличаются такой же не­ устойчивостью, как и вечевые. Князь, присоединившийся к

определению съезда, оставался верен ему, пока это ему нра­

вилось, в противном случае он выступал из соглашения.

Приведем несколько свидетельств источников.

В 1169 г., по смерти Ростислава, на киевский стол всту­

пил племянник его, Мстислав Изяславич, находившийся в

дружественном союзе почти со всеми князьями правого и

левого берега Днепра. В следующем году он задумал поход

на половцев; так как он желал привлечь к участию в нем и

своих союзников, то потребовалось совещание с ними. Вот

220

как летописец описывает состоявшийся по этому поводу

съезд князей:

"Вложи Бог в сердце Мьстиславу Изяславичю мысль

благу о Руской земли, занеже ей хотяше добра всим сердцем.

И сзва братью1 свою и нача думати с ними, река им тако:

"братье! пожальтеси о Руской земли и о своей отцине и де­

дине, оже несуть хрестьяны на всяко лето у вежи свои, а с

нами роту взимаюче, всегда переступаюче. А уже у нас и греческий путь изотимають, и соляный, и залозный. А лепо

ны было, братье, возряче на божию помочь и на молитву

святое Богородици, поискати отець своих и деть своих пути и своей чести". И угодна бысть речь его преже Богу, и всее

братье, и мужем их. И рекоша ему братья вся: "Бог ти, бра­

те, помози в том, оже ти Бог вложил таку мысль в сердце; а нам дай Бог за хрестьяны и за Рускую землю головы свое сложити" (Ипат.).

Предложение Мстислава было единодушно принято всеми съехавшимися в Киеве князьями; союзники дружно напали на половцев и нанесли им чувствительный урон. С этим рассказом летописца любопытно сравнить вышеприве­ денное (с.206) описание съезда, устроенного Великим кня­ зем Московским, для решения вопроса о сопротивлении на­

шествию Тохтамыша. Среди созванных Дмитрием Иванови­

чем князей оказалась "разность". Летописец очень краток и

не говорит, почему некоторые князья не хотели помогать; он

не говорит и о том, как велико бьuю число противников ве­ ликого князя. Это, впрочем, довольно безразлично. Для

энергического отпора татарам нужно было "одиначество"

князей; едва его не было, Дмитрию Ивановичу ничего не

оставалось, как отказаться от своего решения и поспешить

укрыться за Волгой, чт6 он и сделал.

в 1183 г.

"Князь же (киевский) Святослав Всеволодович, сгадав со сватом своим, Рюриком, поидоша на половце и сташа у Олжичь, ожидающе Ярослава из Чорнигова. И устрете и

1 В друrих подобных случаях леrописец rовориr, чrо созывает "рогников

своих" (Ишrr. 1147).

221

Ярослав и рече им: "ныне, братья, не ходите, но срекше вре­ мя, оже дасть Бог, на лето пойдем". Святослав же и Рюрик,

послушавша его, возвратишася" (Ипат.).

Старший брат и князь киевский, Святослав, по совеща­

нии со своим союзником решается предпринять поход на

половцев и действительно выступает против них. Оставалось

только соединиться с младшим братом, Ярославом Черни­ говским, чтобы вступить в землю Половецкую. Но едва при­ ехал этот младший брат, как решенный уже вопрос о войне подвергся новому обсуждению и разрешен был совершенно

в противоположном смысле.

Не менее характерно для наших древних порядков и из­ вестие летописи под 1187 г., в котором решающая роль опять выпала на долю того же младшего брата и союзника

киевского князя, Ярослава.

"Тое же зимы, - говорит летописец, - Святослав (ки­ евский князь) сослався с Рюриком, сватом своим, и сдумаста ити на половце. Рюрик же улюби Святославлю речь, и рече ему: "ты, брате, еди в Чернигов, совокупися же со братьею своею, а аз сдесе со своею".. И тако совокупившеся вси князи русские поидоша по Днепру, нелзе бо бяшеть инде ити, бе бо

снег велик. И доидоша до Снепорода и ту изимаша сторожи

половецкые, и поведаша вежи и стада половецкая у Голубо­ го леса. Ярославу же не любо бысть далее пойти, и поча молвити брату, Святославу: "не могу ити дале от Днепра,

земля моя далече, а дружина моя изнемоглася". Рюрик же

поча слати ко Святославу, понуживая его, река ему: "брате и свату! нам было сего у Бога просити, а весть ны есть, а по­ ловцы восе лежать за полдне!"." Святославу же любо бысть, и рече ему: "аз есмь, брате, готов есмь всегда и ныне; но по­ ели ко брату, Ярославу, и понуди его, а быхом поехали вси". Рюрик же посла ко Ярославу, и рече ему: "брате! тобе было не лепо измясти нами! А весть ны правая есть, ажь вежи по­ ловецкия восе за полдне, а великаго езду нетуть. А, брате, кланяются, ты мене деля пойди до полуднья, а яз тебе деля еду 1О днев". Ярослав же, не хотя ехати, рече: "не могу по­ ехати один, а полк мой пешь. Вы бы есте мне поведале дома, же до толе ити". И бысть межи ими распря. Рюрик же много

222

понуживая их и не може их повести, Святослав же хоте ити с Рюриком, но не оста брата Ярослава. И возвратишася во

свояси" (Ипат.).

В данном случае было два съезда князей: на правом бе­

регу Днепра совещались Ростиславичи, на левом - Ольго­ вичи. Несмотря на то, что все князья сошлись в одну думу, каждый из них сохранил командование своими войсками и

свободу действия. В расстоянии полудня от стоянки полов­

цев Ярослав не захотел идти далее. Возникло новое совеща­

ние, на котором выяснилось, что Святослав не желает идти

без брата. И на этот раз, и опять благодаря несговорчивости младшего князя, Ярослава, все предприятие рушилось.

В 1189 г. тот же самый Святослав в союзе с Рюриком и

другими князьями правого и левого берега Днепра предпри­ нял поход на Галич. Достигнув Галича, но еще не начиная

военных действий, князья стали рядиться "о волость Галиц­

кую", т.е. совещаться о разделе еще не приобретенной добы­ чи. На этом совещании соглашения между союзниками не

состоялось, и они возвратились, ничего не достигнув.

Эти известия существенно пополняют сказанное выше о союзах единения. Всякое новое предприятие вызывает со­

вещание и нуждается в новом соглашении. Если к соглаше­

нию не приходят, предприятие рушится.

Под 1301 г. находим известие о съезде не союзников, а врагов, собравшихся для заключения мира:

"Того же лета учиниша снем у Дмитрова: Андрей, князь великый, Михайло, князь тферскый, Данило, князь московь­ скый, Иоанн князь Дмитриевичь из Переяславля и взяша мир межю собою. А Михайло с Иваном не докончал межи со­ бою" (Лавр.).

Кто хотел, тот помирился, кто не хотел, остался в преж­

ней розни.

Но князья не всегда лично являлись на съезды, иногда

они действовали чрез уполномоченных послов. В 1148 г.

"Володимер же и Изяслав Давыдовича, и Святослав Ол­

говичь, и Всеволод Святославичь послаша послы свои к

Изыславу Мьстиславичю, ищуще мира и тако рекуще..."

(Ипат.).

223