2. Наследственность владений

Наследственность княжеских владений не есть исконное

начало нашей государственной жизни. При существовании

веча и права народа призывать князей оно могло иметь ме­

сто только в тех случаях, когда народ призывал князя с

детьми, и то до некоторой только степени (см. выше с.76 и след.). В тех же случаях, когда князь призывался лишь до

своего живота, оно отрицалось. Несмотря на это, начало на­

следственности начинает у нас применяться с очень глубо­

кой древности. Это весьма понятно. Мы уже знаем, что каж­

дый князь рассматривал свои владения как особые и забо­ тился о неприкосновенности их. На этой почве легко могла родиться мысль о передаче владений детям. Она, действи­

тельно, и родилась очень рано. Первый случай применения ее относится к Х веку. Но начало наследственности должно

бьmо выдержать долгую борьбу. Оно враждебно сталкива­ лось, во-первых, с правом народа выбирать себе князя по усмотрению, во-вторых, еще более упорного врага нашло оно в самих князьях, которые считали себя вправе доиски­ ваться любого стола, невзирая ни на какие наследственные

притязания.

Древнейший случай перехода волости по началу отчины

летопись приписывает распоряжению Владимира Святого. Под 1128 г. мы находим такое объяснение происхождения особой ветви полоцких князей. Владимир, по рассказу лето­ писца, созвал бояр своих и сообщил им о покушении на его

жизнь, совершенном женою его, Рогнедою, дочерью полоц­ кого князя, и о намерении своем казнить ее смертью. Бояре

отвечали ему:

"Уже не убий ея детяти деля сего (Изяслава, сына Вла­ димира от Рогнеды); но вздвигни отчину ея и дай ей с сы­

ном своим. Володимир же устрои город и да има..." (Лавр.).

Таким образом, уже боярам Владимира приписывается мысль об отчине как основании княжеского преемства. Вла­ димир следует совету бояр и образует особую линию князей,

полоцких вотчинников.

158

Тот же летописец, передавая содержание Ярославова за­

вещания, в заключение говорит:

"И тако раздели им грады, заповедав им не преступа­ ти предела братия, ни сгонити" (1054).

Ярослав, бывший не раз свидетелем войны родных братьев из-за владений, запрещает сыновьям своим пересту­ пать предел братнина удела, Мы думаем, что в этом распо­ ряжении Ярослава можно видеть вторую попытку, но в бо­

лее широких размерах, установить наследование по отчине.

Переход одного из сыновей Ярослава на стол другого по его

смерти, но при наличности детей умершего является таким

же нарушением завещания, как и захват братнина стола при его жизни. Сыновья Ярослава по отношению к своим детям

находились совершенно в таком же положении, в каком на­

ходился Ярослав по отношению к своим. Он раздал им свои владения с совершенным устранением брата своего, Суди­

слава, которого держал в тюрьме. Почему сыновья его долж­

ны были поступить иначе и оставить свои владения не де­ тям, а братьям? Нет ни малейшего основания допустить это. Правда, по смерти младшего из сыновей Ярослава, Вячесла­ ва (1057), три старшихбрата перевели следующего затем Игоря из Владимира, назначенного ему отцом, на стол

умершего, несмотря на то, что после Вячеслава остался сын,

Борис. Это перемещение есть самовольное распоряжение старших братьев, и ничего более. Оно также нарушает заве­

щание Ярослава, как и случившееся позднее изгнание Изя­

слава из Киева. Так смотрели на Ярославово завещание и современники. Начальный летописец, описав изгнание Изя­ слава и занятие Киева его младшими братьями, говорит, что

они сделали это, "преступи вше заповедь отню" (1073).

Что Ярослав имел в виду установление наследственного

преемства в нисходящей линии своих сыновей, это подтвер­

ждается и дошедшим до нас толкованием его завещания

князьями конца ХН века. Черниговские Ольговичи состояли в договоре со Всеволодом Владимирским и Рюриком Киев­ ским, по которому обязались "блюсти Киев под Всеволодом и сватом его, Рюриком". В 1195 г. Рюрик вознамерился из­

менить содержание этого договора и по соглашению со Все-

159

володом и братом, Давыдом, послал к Ольговичам новое

предложение, в котором эти три князя и высказывают свой взгляд на суть Ярославова завещания.

"Тое же осени (1195), - говорит летописец, - сослався Рюрик со Всеволодом, сватом своим, и с братом своим, Да­ выдом, послаша мужи своя к Ярославу и ко всим Олговичам, рекше ему: "целуй к нам крест со всею своею братьею, како вы не искати отцины нашея, Кыева и Смоленьска, под нами,

и под нашими детми, и под всим нашим Володимерим пле­

менем, како нас разделил дед наш, Ярослав, по Днепр, а Кыев вы не надобе" (Ипат. 1146).

Итак, по мнению Владимировичей, Ярослав разделил по Днепр не сыновей только своих, Святослава и Всеволода, но

ипотомство их. Значит, по мысли Ярослава, дети, а не бра­ тья должны были наследовать его сыновьям.

Хотя это толкование воли Ярослава и невыгодно Ольго­ вичам, они не отрицают его верности. В своем ответе они вовсе не касаются неудобного для них Ярославова завеща­ ния, а указывают на ближайшую причину княжения в Киеве

иговорят, что и они могут занять Киев в случае соединения

вих пользу тех же благоприятных условий, какие доставили

этот стол их противникам.

"И Олговичи же, - продолжает летописец, - сдумав­

ше и пожалиша себе, рекше к Всеволоду: "ажь ны еси вме­

нил Кыев тоже ны его блюсти под тобою и под сватом тво­

им, Рюриком, то в том стоим; ажь ны лишитися его велишь

оти1tудь, то мы есмы не угре, ни ляхове, но единого деда ес­

мы внуци; при вашем животе не ищем его, ажь по вас, кому

Бог дасть".

Ссылка Владимировичей на Ярославово завещание вер­ на только отчасти, по отношению к одной Переяславльской

волости, которую Ярослав назначил прапрадеду их, Всево­ лоду; Киев же и Смоленск были назначены другим наслед­

никам и отчиной Владимировичей сделались гораздо позд­

нее, и притом Владимировичи сидели в Киеве не без согла­ сия на то черниговских князей, с которыми у них были за­

ключаемы дружественные союзы. На один из таких союзных

договоров и указывают Ольговичи в своем ответе. По дого-

160

об исключении, в период от Ярослава Владимировича до смерти Мстислава, племянников дядями "из общаго родова­

го владения". Владения же отчинами она совсем не замети­

ла.

Мы уже знаем, что сын Мономаха, Андрей, княжил во Владимире. Князь этот заключил договор с братом, Юрием, по которому Юрий обязался "по животе его волость удержа­

ти сынови его". По смерти Андрея Юрий целовал крест это­

му сыну Андрея, "яко искати ему Володимиря" (Ипат. 1157). В 1170 г. владимирский князь, Мстислав Изяславович, заключил договор с братом своим, Ярославом, "якоже не

подозрети волости под детми его" (Ипат. 1172).

В 1195 г. Владимировичи предлагают Ольговичам цело­ вать крест на том, что они не будут искать Киева и Смолен­ ска под ними, под их детьми и под всем Владимировым

племенем.

Когда это соглашение не удалось, Всеволод заключил с

Ольговичами мир.

"И умолви с ним (Ярославом Черниговским) про во­ лость свою и про дети своя, а Кыева под Рюриком не ис­ кати, а под Давыдом Смоленска не искати, и води Ярослава ко честному кресту и всих Олговичь" (Ипат.).

Итак, Всеволод отказался от новых требований, вну­ шенных Рюриком, и ограничился прежними, и вместе с тем

договорился о детях своих. Летописец не приводит, в чем

состоял этот договор, но ввиду многих случаев передачи ро­

дителями детям своих владений есть полное основание ду­

мать, что Ольговичи обещали "неподозрети" Владимирской

волости не только под Всеволодом, но и под детьми его. Всеволоду надо было, конечно, достигнуть этого прежде всего; а могли быть и иные пункты соглашения, о которых гадать бесполезно.

Насколько начало наследственности пустило глубокие корни в ХН веке, об этом свидетельствуют следующие фак­

ты.

В 1140 г. Всеволод Черниговский, завладев Киевом, за­ хотел перевести князя Андрея из Переяславля в Курск. Анд­

рей отвечал ему:

162