КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

князь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Владетельные князья

1. Договорное право

Нашим древним князьям приходилось вращаться в очень

сложной среде. Они находились в известных отношениях к

народу, к другим владетельным князьям и, наконец, к своим

вольным слугам. Об отношениях князей к народу, который призывал их, заключал с ними ряд, а если был ими недово­

лен, то и показывал им путь чист на все четыре стороны,

речь шла в предшествующей книге. Первую главу настоя­

щей мы посвятим разбору взаимных отношений владетель­

ных князей.

Взаимные отношения князей, как правителей независи­

мых одна от другой волостей, определялись либо миром, либо войной. В случае возникновения каких-либо столкно­ вений князья говорили друг другу: "уладимся либо миром, либо войной" или: "рать стоит до мира, а мир до рати". Если

ни одному из противников не удавалось совершенно истре­

бить другого на ратном поле, война приводила к заключе­

нию мирного договора; мирный договор заключали князья и

втом случае, если находили возможным покончить свои

распри и "которы", вовсе не прибегая к оружию. Княжеские договоры представляют, таким образом, источник первосте­ пенной важности для изучения взаимных прав и обязанно­

стей владетельных князей.

Договорное начало в княжеских отношениях проходит

чрез всю нашу историю. Первое обращение к войне и миру

встречаем в тот самый момент, как только появилось едино­

временно на Русской земле несколько князей-правителей. На

памяти истории это случилось при сыновьях Святослава:

137

Ярополке, киевском князе, Олеге - Древлянском и Влади­ мире - Новгородском. Князья эти не уладились миром. Война началась между ближайшими соседями, Ярополком и Олегом. Олег пал в битве, а Ярополк "прия власть его". Тре­

тий сын Святослава, новгородский князь Владимир, получив

известие об участи Олега, "убоявся, бежа за море". Ярополк

воспользовался этим случаем, "посадники своя посади в

Новгороде и бе володея один в Руси" (Лавр. 977).

Но Владимир бежал за море только для того, чтобы со­ браться с силами. Он привел варягов и объявил войну Яро­ полку. В этой второй братоубийственной войне счастье было на стороне новгородского князя. Ярополк бежал из Киева в Родню, где и осадил его Владимир. В городе не было доста­

точно припасов, осажденные сильно страдали от голода.

"Есть притча и до сего дне, - говорит летописец, - беда,

аки в Родне". При таком положении дела воевода Ярополка

дал своему князю следующий совет:

"Видиши, колько вой у брата твоего? Нама их не пере­ бороти! Твори мир с братом своим" (Лавр. 980).

Ярополк послушался, пошел просить мира у князя Вла­

димира, но был изменнически убит в самых дверях княже­

ского терема.

Таким образом, древнейшие владетельные князья, из­ вестные нашей истории, родные братья Святославичи, ула­ живают свои отношения либо ратью, либо миром. Это было во второй половине Х века. Совершенно то же наблюдаем и

во все последующее время, до полного исчезновения удель­

ных князей. Один из последних московских удельных кня­ зей, Юрий Иванович Дмитровский, состоял в мирном дого­ воре с братом своим, Великим князем Московским, Васили­ ем Ивановичем. Договор этот был заключен еще при жизни отца их, Великого князя Ивана Васильевича, и по его лично­ му желанию. Факт чрезвычайной важности. Он указывает на

то, что, и с точки зрения этого ловкого и энергического пре­

обрЮователя старых порядков, отношения владетельных

князей не могли быть определены иначе, как с их согласия, выраженного в договоре. Договор этот был заключен в

138

1504 г., а затем, по смерти Ивана Васильевича, еще раз по­

вторен в 1531 г. (Рум. собр. №№ 133 и 134, 160 и 161).

Война и мир определяют взаимные отношения князей­

родственников боковых линий во всех возможных степе­

нях родства1 • Наоборот, князья-родственники в нисходящей

линии никогда не заключают между собою договоров. Это объясняется тем, что отношения детей к родителям опреде­

ляются семейным правом, в силу которого дети состоят в подчинении воле родителей. Подчинение детей родителям

выражалось в том, что при жизни отца сыновья никогда не

были самостоятельными владетельными князьями. Если бы им и была дана в управление самостоятельная волость, они

управляли ею в качестве посадников князя-отца, а не само­

стоятельных владельцев. В момент приезда князя-отца fi

управляемую сыном волость правительственные полномо­

чия последнего прекращались, и власть переходила в руки

отца. Это есть натуральное последствие семейной зависимо­

сти сына от отца.

Не можем, однако, не указать, что в некоторых, впро­

чем, исключительных случаях начало особности волостей

шло так далеко, что разрывало только что указанную совер­

шенно натуральную связь отца с сыном. Пример такого лю­ бопытного явления представляют последние дни княжения Владимира Святославича. Еще задолго до смерти своей Вла­

димир рассажал сыновей по разным волостям, которые он

успел соединить под своею властью. Ярослав был посажен в

Новгороде. До 1015 г. он посылал из новгородских доходов отцу в Киев по две тысячи гривен в год, как это делали и

прежние посадники. В 1015 г. Ярослав прекратил эту выда­ чу. Летописец очень краток. Он не говорит, что между отцом и сыном происходили по этому поводу объяснения. Но они, конечно, происходили, и Великий князь Владимир, только убедившись, что неприсылка 2000 гривен не есть недоимка,

1 В нашем исследовании "Вече и князь", приведены примеры дого­

воров между дядьями, племянниками и братьями разных степеней. Не находим нужным повторять здесь эти факты. В дальнейшем изложении нам придется говорить о войне и мире Рюриковичей при самых разных

отношениях родства.

139

а акт отложения от его власти, приказал готовить пугь и

мосты мостить, чтобы идти ратью на сына, Ярослава. Этот поход, однако, не состоялся, потому что Владимир заболел и вскоре затем умер (Лавр. 1015). Таким образом, был возмо­

жен случай войны, а следовательно, мира и договора даже

между отцом и сыном.

Остановимся на внешней форме договоров.

Не утверждаем, что они всегда бьши писаные. Но мож­ но думать, что к посредству письма стали у нас прибегать весьма рано. В договорах Олега, Игоря и Святослава с гре­ ками наши князья имели пример писаной формы договора,

который едва ли мог долго оставаться без подражания. Ле­

тописные известия первой половины ХП века говорят уже о "крестных грамотах" как о деле совершенно обыкновенном

(Ипат. 1144, 1147). Наименование крестной гра1уюты возни­

кало, конечно, из того, что князья, заключавшие мир, цело­

вали крест на грамоте, в которой были записаны условия мира. В первой половине ХП века это, надо полагать, обще­

распространенный порядок. Первый, нам известный, случай

клятвы на грамоте встречаем в утверждении киевлянами до­

говора с греками, заключенного в 945 г. Христиане клялись тогда в церкви Св. Илии "честным крестом и харатьею

сею", а некрещеная Русь полагала щиты свои и мечи наги и

прочее оружие и клялась обо всем, "яже суть написана на харатьи сей". Письменная форма есть необходимое усло­ вие определенности клятвы, и трудно думать, чтобы наши князья уже на первых порах не почувствовали в ней потреб­

ности.

Ни одна из крестных грамот ХП века не сохранилась и не дошла до нас. Сведения о их содержании мы имеем толь­

ко в кратких летописных известиях. Целиком сохранившие­

ся грамоты не старее первой половины XIV века. Наиболее

древняя из них написана после смерти Ивана Даниловича

Калиты (t 1340 г.) его сыновьями, собравшимися у гроба

отца для улажения своих отношений.

Почти все дошедшие до нас договоры принадлежат мо­ сковскому дому. Они заключены Великими князьями Мос­

ковскими с их соседями, удельными князьями московскими,

140

Великими князьями Литовскими, Рязанскими, Тверскими и пр. Число грамот, в которых не участвуют московские вели­ кие князья, очень невелико. Мы имеем две грамоты князей рязанского дома с Витовтом, одну - рязанских князей, род­

ных братьев, по поводу заключенного ими в 1496 г. союза, две грамоты Юрия Галицкого, две - сына его, Дмитрия, и

одну - сына серпуховского князя с бывшим можайским

князем, Иваном Андреевичем1• Вот и весь небольшой запас

договорных грамот, составленных без участия Великих кня­

зей Московских. На 8 таких грамот мы имеем 89, заключен­

ных Великими князьями Московскими2•

Статьи договоров излагались или в одной грамоте, или в двух, по числу договаривающихся сторон. Если договор пи­ сался в одной грамоте, то в ней прописывались права и обя­ занности обеих сторон, и крестное целование происходило совместно на общей грамоте. Общие обязательства в таких грамотах выражались в следующей форме; берем место из грамоты Великого князя Семена с братьями:

"Быти ны за один до живота. А брата своего старейшаго имети ны и чтити во отцево место; а брату нашему нас имети в братстве и во чти без обиды". А тобе господине, князь ве­ ликий, без нас не доканчивати ни с ким; а братье твоей мо­ лодшей без тобе не доканчивати ни с кем..."

В конце о крестном целовании говорится:

"На семь на всемь целовали есмы крест межи собе у от­

ня гроба по любви в правду"3•

При написании договоров в двух отдельных грамотах каждая из этих грамот писалась на имя одной только сторо­ ны. В 1454 г. Великий князь Московский целовал крест к тверскому князю на следующей грамоте:

"На сем на всем, брате, князь великий, Василей Василь-

1 Рум. собр. 1. №№ 47, 48, 62, 67, 127 и 128; А АЭ. 1. №№ 25, 26 и 70.

2 Цифра 89 соответствует числу дошедших до нас грамот, а не дого­

воров. Число договоров - гораздо меньше. В т.1 Рум. собр. один и тот же

договор весьма нередко отпечатан два, а иногда и четыре раза, и под раз­

ными номерами.

3 Примеры таких общих для обеих сторон грамот см.: Рум. собр. 1.

№№23, 27, 31, 35, 37, 38 идр.

141

евич, целуй ко мне крест, к своему брату, к Великому князю,

Борису Александровичу, и со своим сыном... и к моему сы­

ну... : добра вы нам хотети во всем, в Орде и на Руси, без

хитрости; а што вам слышев о нашем лихе, что нам на па­

кость, или о добре, то вы нам поведати в правду без при­

мышления. А ци имут нас сваживати татарове, а учнут вам давати дом святаго Спаса, а нашю отчину, великое княже­

нье, Тферь и Кашин, и вам ся, брате, не имати" и т.д. (Рум.

собр. 1. № 76).

Со своей стороны, московский великий князь обязывал

тверского по другой грамоте, которая начиналась так;

"На сем на всем, брате, князь великий Борис Федорович, целуй ко мне крест к своему брату к Великому князю, Васи­ лию Васильевичу, к моему сыну... и с своим сыном: добра вы нам хотети во всем, в Орде и на Руси, без хитрости; а что ти слышев о нашем добре, или о лихе, что нам на пакость, то вы нам поведати в правду, без примышленья. А ци имут нас

сваживати татарове, а учнут вам давати нашу вотчину, вели­

кое княженье, Москву и Новгород Великий, и вам ся, брате,

не имати" и т.д.1

Но рядом с такими грамотами, в которых видно стрем­ ление обособить и отдельно изложить обязательства каждой

стороны, встречаем двойные грамоты, в каждой из которых

одинаково прописаны обязательства обеих сторон, как в вышеуказанных общих. Существенная особенность таких

двойных грамот в том, что каждая сторона целует крест не

на одной общей грамоте, а на своей особой. Великий князь Московский, Василий Васильевич, заключил в 1428 г. дого­

вор со своим дядею, с удельным князем Юрием Дмитриеви­ чем. Этот договор изложен в двух грамотах. В одной Васи­

лий Васильевич обязывает дядю, Юрия, быть с ним за один, хотеть ему добра, не канчивать без него и т.д. и сам обязыва­ ется ·к тому же по отношению к Юрию; в другой Юрий Дмитриевич обязывает племянника своего быть с ним за один, хотеть ему добра, не канчивать без него и т. д. и сам обязывается к тому же по отношению к племяннику. Каждая

1 Рум. собр. 1. № 77. См. еще №№ 28, 32, 35, 36 идр.

142

сторона целовала крест на той грамоте, в которой противная

формулировала ее обязательства1 •

Из указанного сходства содержания двойных грамот на­

до заключить, что обычай писать договор в двух, а не в од­ ной грамоте возник не из необходимости обособить обяза­

тельства каждой стороны и изложить их в отдельном доку­

менте. Причина двойных грамот, надо полагать, была иная. Каждая сторона хотела иметь в своих руках не копию с об­

щей грамоты, а подлинный документ, на котором противная сторона целовала к ней крест.

Древнейший образец таких двойных грамот опять вос­ ходит ко временам договоров с греками. Договор Игоря 945 г. был написан на двух хартиях, из которых одна назна­ чалась для греков, другая - для Руси. Княжеские договоры

ХП века также писались в двух грамотах. После целования

креста происходил обмен грамот, и каждая сторона сохраня­ ла обязательство противной. Такой обмен грамот, надо ду­ мать, произошел между киевским князем, Изяславом Мсти­

славичем, и союзниками его черниговскими князьями, Да­

выдовичами. В 1147 г. Изяслав пришел к мысли, что союз­ ники его "хрест переступили" и хотели его убить; он выска­ зал им это чрез посла и "поверже им грамоты хрестныя", ко­ нечно, те, которые у него хранились и в которых были фор­ мулированы обязательства его союзников. Последствием этого была война (Ипат.). Но иногда случалось, что отсылка

крестной грамоты с укором неверному союзнику возвращала

его на путь долга, и он новым целованием подтверждал свое

прежнее обязательство. В 1190 г. возник спор о границах владений у киевского князя, Святослава, со смоленскими

Ростиславичами. В притязаниях Святослава Ростиславичи

усмотрели нарушение заключенного ими с ним договора.

"Ты, брате, - приказали они сказать ему, - к нам крест целовал на Романове ряду, такоже наш брат, Роман, седел в Кыеве. Дажь стоиши в том ряду, то ты нам брат, пакы ли поминаешь давныя тяжи, которыя были при Ростиславе, то

ступил еси ряду, мы ся в то не дамы. А сети крестныя гра-

1 Рум. собр. 1. №№ 41 и 44, 45, 46, 49, 50 и многие другие.

143

моты". Святослав же прием грамоты, не хотев креста цело­ вати. И много превся и молвил с мужи и отпустив их, и опять возворотив их, и целова к ним крест на всей их воле"

(Ипат.).

Из приведенного места надо заключить, что Ростисла­ вичи возвратили Святославу те грамоты, на которых он це­

ловал к ним крест, чтобы напомнить ему его обязательства и побудить его к подтверждению их. Святослав сперва спорил,

но потом согласился и снова целовал крест.

Нарушителю договора грамоты его посылаются для об­

личения его неправды и возложения на него ответственности

за нарушение мира. Так поступил киевский князь, Рюрик, с

зятем своим, Романом, который нарушил мирный трактат с

тестем и вступил в союз с его врагами, князьями чернигов­

скими. Рюрик "посла к зятю своему мужи своя, - говорит

летописец, - обличи И и поверже ему крестныя грамоты"

(Ипат.).

Но почему здесь сказано "грамоты", во множественном числе? Для объяснения можно сделать два предположения. Эrо могли быть грамоты прежних договоров. Случалось, что

князья, заключая мир, целовали крест не только на новом до­

говоре, но и на старом и тем вновь его скрепляли1 . Но воз­

можно и другое объяснение. Каждая сторона, вступавшая в договор, имела в своих руках не только подлинное обязатель­

ство противной стороны, на которой та целовала крест, но

еще и копию со своего собственного обязательства. Эrи два обязательства сшивались вместе и к ним прикладывались ви­ сячие печати обеих договаривающихся сторон. Or московско­

го времени сохранились экземпляры таких вместе сшитых

грамот с подвешенными к ним печатями2• Каждый такой до-

1 Так, например, Иван Андреевич Можайский целовал Василию

Ивановичу крест на "сей грамоте" и "по нашим докончальным грамотам", т.е. прежним (Рум. собр. 1. № 68. 1448).

2См. для примера: Рум. собр. 1. № 52 и 54, 58 и 59, 99, 100, 101 и

102.Но подлинник и копия не всегда сшивались вместе. В т.1 Рум. собр. под № 92 напечатана грамота, на которой целовал крест можайский князь, Михаил Андреевич, к московскому Великому князю Ивану Васильевичу.

Из надписи на обороте этой грамоты видно, что она хранилась у Михаила

144

говор, следовательно, существовал в четырех списках, в числе

которых бьшо два подлинника и две копии. Подлинниками

мы называем грамоты, на которых произошло крестное цело­

вание. Можно думать, что такие сшивные грамоты бьши уже в употреблении в Киевской Руси. На эту мысль наводит то обстоятельство, что летописец, говоря о возвращении грамот, никогда не определяет, чьи это грамоты. Это, конечно, пото­ му, что возвращались обязательства обеих сторон, одно в

подлиннике, другое в копии, и князю, возвращавшему грамо­

ты, нельзя бьшо сказать ни то, что он возвращает свои грамо­

ты, ни то, что он возвращает грамоты противной стороны, а

потому и говорилось просто "грамоты".

Порядок написания, обмена, хранения и возвращения

двойных грамот представляется довольно ясным. Нельзя то­

го же сказать об общих грамотах, на которых целовали крест обе договаривающиеся стороны. По отношению к ним нет

указаний относительно того, кто хранил подлинную грамоту

и кто получал копию. Число дошедших до нас общих гра­

мот, сравнительно с двойными, не очень велико. Писались

ли такие грамоты в домосковское время, также остается не­

ясным.

Переходим к содержанию договоров.

Договоры определяют взаимные права и обязанности

владетельных князей. Возникает вопрос, какого происхож­

дения эти права и обязанности, представляет ли договор способ первоначального их возникновения, или эти права и обязанности существовали и до договора, в силу обычая, но бьши нарушены, стали предметом спора и получили в дого­ воре лишь новое подтверждение? Надо думать, что значи­ тельная часть содержания договоров имеет бытовую основу; не все в них возникло благодаря одному голому соглаше-

Андреевича, у которого и была взята при составлении нового договора.

Это, конечно, копия с грамоты, на которой целовал крест Михаил Андрее­

вич, но при ней нет ее "противня", т.е. грамоты, на которой целовал крест

Иван Васильевич. Этот "противень", конечно, тоже находился в руках

Михаила Андреевича, но хранился отдельно от копии с его грамоты и не

был с ней сшит. Таких разрозненных двойных грамот напечатано доволь­

но много в т.1 Рум. собр. См. для примера №№ 28, 32, 35, 36 и др.

145

нию. Князья жили и действовали в готовой уже среде; опре­ деляя свои отношения договорами, они должны были вно­

сить в них и то, чт6 в этой среде считалось уже правдой. Ря­

дом с таким подтверждением существующего в содержании

договоров должны встречаться изменения установившегося

порядка и даже совершенно новые определения, вызывае­

мые особенностями каждого нового случая. Содержание до­

говоров, с точки зрения первоначального их источника,

представляется, таким образом, весьма разнообразным. Ра­ зобраться в этом разнообразии дело нелегкое, и не всегда бывает возможно определить, что возникло вновь из согла­

шения и что имеет в своем основании бытовую подкладку.

Встречается, однако, немало определений, в происхождении

которых едва ли есть основание сомневаться. Правила о не­

вмешательстве одного князя в дела управления и суда друго­

го, о неприкосновенности владений, о братстве князей, о их старейшинстве имеют, конечно, бытовую основу; наоборот, союз мира и любви между князьями и самые его условия,

подчинение одного князя воле другого, определение границ

княжеских владений - представляют результат чистого со­

глашения.

Я уже сказал, что полные тексты договоров, дошедшие

до нас, не восходят далее половины XIV века. Все наши зна­

ния о содержании договоров домосковского времени огра­

ничиваются краткими летописными известиями. К счастью, эти краткие и случайно занесенные в летопись известия да­

ют возможность восстановить существенные черты содер­

жания древнейших договоров. Ход истории княжеских от­ ношений не отличается быстрым посrупательным движени­ ем. Раз сложившиеся нормы государственного быта удержи­

ваются у нас чрезвычайно долго. Взаимные отношения кня­ зей в период вымирания удельной системы покоятся на тех

самых началах, какие сложились в период господства этой

системы. Ограничения политической самостоятельности мо­

сковских удельных князей не составляют новости XV или

XVI веков, они были уже известны в ХП веке и раньше. На

почве договоров не могло возникнуть единодержавия. Но­

вый московский порядок сложился не путем соответствую-

146