ГЛАВА ВТОРАЯ

Окладные единицы

Для определения размера повинностей, падавших на от­

дельных плательщиков, в древности существовали особые окладные единицы. Эти единицы различались по месту и времени. Новгородские - не совпадали с московскими; а в Москве с течением времени возникали новые, которые не

вытесняли, однако, старых, а действовали наряду с ними.

Кроме новгородских и московских, бьmи, конечно, свои еди­ ницы обложения в Твери и других княжениях, но о них не

осталось никакого следа в известных нам памятниках. Вели­ кий князь Иван Васильевич, присоединив Тверь к Москве,

приказал тверские земли писать по-московски в сохи (ПСЛ.

Т. VIII. 1492).

Древнейшей нам известной окладной единицей является

двор; о нем говорит еще начальный летописец. Поляне, се­

веряне и вятичи много лет платили дань хазарам по беле и веверице "от дыма". Под дымом, конечно, разумеется -

двор. Этот двор, символизируемый дымом, остается ою~ад­

ной единицей в течение всей нашей истории. Еще в памят­

никах XVII века налог на дворы носит наименование "по­

дымного"1. С течением времени появляются новые и более

искусственные единицы, в Новгороде - обжа и соха, в Мо­ скве большая соха, а еще позднее - выть и дворовая чет­

верть. Но московская соха не вытесняет двора и новгород­

ской обжи и сохи, а дворовая четверть существует рядом с сохой и двором. Москва не отменила и обжи, она облагает по обжам еще в XVII веке. К старым окладным единицам

Москва присоединяет новые не для замены старых, а в виде

попытки отыскать более удобный способ обложения. Начнем наш обзор окладных единиц с новгородской

обжи.

В Новгороде обжа бьmа не только окладной и платеж­

ной единицей, о чем речь шла в предшествовавшей главе, но

1 Берем это указание у г-на Милюкова (Гос. хозяйство. Прим. на

с.67), в котором приведено архивное известие.

279

и определенной земельной мерой. Это совершенно ясно из старых новгородских писцовых книг. В них нередко встре­

чаем такие описания:

"А деревень пустых: деревня Дмитрово - пуста, а пи­ сана бьmа обжею; пустошь Кривско, а писана бьmа обжею; а земли под обеими на обжу". Или: "Деревни Стройково, Ма­ ковища, Дукле, Чулково - пусты; писаны были шестью об­ жами, а земли под ними на три обжи" (1. 46, 261 и в других местах).

Здесь упоминаются две разных обжи: одна - идеальная единица обложения, другая - реальная мера земли. Деревня может иметь земли мерою всего пол-обжи, но писец может описать ее, по состоянию ее хозяйства, в целую обжу. Итак, обжа и обжа не одно и то же. Как велика новгородская обжа

в смысле земельной меры, этого мы не знаем. Но оклад де­ лается не по земельной мере, не по количеству земли, а по другому признаку. Выше мы указали, что этот другой при­

знак есть состояние хозяйства, измеряемое количеством ло­

шадей. Однолошадное сельское хозяйство и есть окладная единица, обжа. В этом смысле ruштежная и окладная едини­

ца могут иногда сходиться, но они не всегда совпадают.

Когда отдельный крестьянский двор представляет одно­

лошадное хозяйство, двор есть обжа, а обжа в одно и то же

время и окладная, и платежная единица. Этот новгородский

двор-обжа может быть сближен с двором-дымом начальной летописи, а обежная дань с подымной. Но были богатые дворы, с двумя, тремя и более лошадей. В этих случаях ок­ ладная единица расходилась с платежной. Окладная оста­ нется та же, дань будет назначена с каждой обжи, т.е. с каж­

дого однолошадного хозяйства; а платежной единицей будет

один двор, но с двумя, тремя и более лошадей. Вот почему в

писцовых книгах на один двор приходится не всегда одна

обжа, а нередко две, три и более. И наоборот, на одну обжу

приходится иногда два двора, на две - три и т.д" на семь -

девять дворов. Здесь опять окладная единица расходится с платежной, но в другом направлении. Были безлошадные дворы. Безлошадное хозяйство не составляло целой обжи, а некоторую ее долю. Вот почему число обеж в этих случаях

меньше числа дворов.

280

Итак, окладная обжа то совпадает с платежной, и в этом

случае она равняется двору, то нет, и в этом случае то один

двор кладется в несколько обеж, то несколько дворов в одну. Три обжи составляют одну новгородскую соху. И обжа,

и соха новгородская представляются сравнительно очень не­

большими окладными единицами. Мы не можем перевести их на определенную земельную меру; но небольшие их раз­ меры достаточно выясняются тем, что обжа сводится к од­

ному крестьянскому двору с однолошадным хозяйством, а

соха к трем.

Москва, присоединив Новгород, удержала и не только

для новгородских пятин, но и для других старинных владе­

ний Новгорода, обжи и новгородские сохи. Писцовые книги второй половины XVI века имеют дело с обжами и мелкими

сохами. Поместья служилым людям за то же время отводят­

ся в обжах. Обжи существуют и в XVII веке. Дани и оброки

в начале этого века уплачиваются с обеж. В 1606 г. в Соли­

Вычегодской ратных людей собирают еще с малой сошки1 •

Москва, удержав новгородские обжи и сохи, произвела

в них, однако, весьма существенное изменение. Она переве­ ла их на определенную земельную меру. Когда именно это случилось, этого нельзя сказать с полною точностью. Но есть достаточное основание думать, что в средине XVI века

это превращение было уже совершившимся фактом. В 1555 г. поместья в Новгороде отводятся в обжах. Один по­ мещик, наделенный землей в обжах, просит о разрешении произвести с соседом обмен шести обеж. Ему это разрешает­

ся, но на условии, чтобы "меновыя обжи землею и пашнею и

всякими угодьи и доходом были ровны" (Доп. к АИ. 1. № 52. V). Ясно, здесь обжа есть определенная мера земли. В Моск­

ве в это время размер поместья определялся в четях, а пото­

му и обжи пришлось перевести в чети.

Что касается размера, данного московским правительст­ вом новгородской обже, то есть основание думать, что этот размер в разное время определялся различно. В 1566 г. на обжу клали по 12 четвертей, а в 1581 г. только по 10, т.е. по

1 Новг. писц. кн. T.IV; Неволин. Прил.; АЮ. № 209. IX, XIV; АИ. 11. 109; Доп. к АИ. 1. № 51. XVII; № 52. IV, VI, VII. 1553-1611.

281

5 десятин в поле1• Соха по этому расчету будет иметь 15 де­

сятин в поле. Размер небольшой и, конечно, бьm определен применительно к новгородским порядкам. Московская соха была гораздо больше. В противоположность с нею новго­ родская называется малой сохой, или сошкой. Новгородская

соха в 3О четвертей или 15 десятин существует еще и в

XVII веке (АИ. III. № 139. 1626).

Наличность двух разных сох, московской и новгород­

ской, большой и малой, вызвала необходимость определить их взаимное отношение. Первое, нам встретившееся, опре­

деление этого отношения относится к тому же времени, к

которому относится древнейшее указание на перевод обеж на определенную меру земли, к 1555 г. В этом году приказа­

но было с 1О новгородских сошек собирать такой же корм,

какой собирают с одной московской; 1О новгородских сошек были, таким образом, приравнены одной московской, к ко­

торой мы и переходим.

Древнейшее указание на то, что такое московская соха,

находим в духовных завещаниях Великих князей Василия

Дмитриевича (1423) и Василия Васильевича (1462)2• Распре­

делив свои владения между наследниками, князья приказы­

вают им послать в свои уделы писцов, которые должны опи­

сать их владения и по тому письму обложить по сохам, по людям, по силе. Известие краткое, но достаточно ясное. Кня­

зья ничего не узаконяют нового, они говорят о порядке ве­

щей всем известном, а потому выражаются коротко. Дело

1 Указание на последний размер обжи находим в писцовых книгах

1581 г. (Неволин. Прил. 70). - Г-н Дьяконов приводит из документов ар­

хива Министерства юстиции сведение, что в 1581 г. "по приговору бояр,

князя А.М.Трубецкаго с товарищами, да думных дворян и дьяков Андрея Щелкалова да Аф. Демьянова с товарищами, писано на обжу по 10 четей".

Из того же архива он приводит сведение и о 12 четях на обжу доброй зем­

ли, 16-средней и 20 худой (ЖМНП. 1893. VII. 214-215). Размеры зе­

мельных площадей, при недостаточных способах измерения, не могли иметь большой точности, а потому и практическое значение их было, ко­

нечно, очень условное.

2 Татищев приводит более древнее известие о сохах: в 1275 г. Вели­

кий князь Василий Ярославич возил в Орду дань по полугривне с сохи, "а

в сохе числиша два мужа работника". Ввиду невозможности сверить это

известие с источником, из которого оно заимствовано, мы лишены воз­

можности поставить его в связь с другими известиями.

282

идет о распределении татарской дани между вновь создан­

ными уделами. Вот для этого-то и нужно произвести новую опись, которая в завещании и предписывается. Самая же

опись производится по старому, давно установившемуся по­

рядку, о котором нет надобности распространяться. Что же это за порядок? Плательщики кладутся в сохи, смотря по людям, по их силе. Итак, в Москве, как и в Новгороде, древ­ нейшая единица обложения определяется не мерою земли, а состоянием хозяйства людей, их экономическою силою. В Новгороде состояние хозяйства измерялось некоторыми об­ щими внешними признаками, а в Москве? Мы уже знаем, что в Москве таких общих внешних признаков не было; со­

стояние хозяйства плательщика измерялось в каждом от­

дельном случае индивидуально, согласно показаниям ·вы­

борных людей, целовальников. Так поступали при определе­ нии платежной способности каждого отдельного тяглеца, так же должны бьmи поступать и писцы при составлении оклад­ ных единиц, т.е. сох. Они призывались к этой важной функ­

ции тоже под крестным целованием. Писцы, конечно, дейст­

вовали не одни и не тайно; опись и положение в соху произ­ водились на глазах заинтересованного, его соседей, местных

крестьян и старост; но писцам принадлежало решающее

слово. В их руках была весьма значительная власть. Они не

переписывали только существующее, но налагали повинно­

сти, и нередко, и на такие поселения, которые их прежде не

платили (Калачов. 11. 31 О, 340, 361, 395), и наоборот, осво­ бождали от тягла, когда находили это нужным. В 1560 г. по­ кровский поп села Сухарина, у которого было собственной

земли 25 четвертей, обратился к государевым писцам с че­

лобитьем и сказал: приход его беден; руги денежной и хлеб­

ной он не получает, вино, воск, ладан и все, что нужно на церковное строение, он покупает на свой счет, а с своей де­

ревни платит ямские повинности, но впредь платить их не

может. Писцы, П.М.Свечин с товарищами, выслушав это че­

лобитье, приписали поповскую деревню к церкви Покрова Св. Богородицы на церковное строение, а великого князя об­

рок, пошлины, ямские деньги и всякие подати сложили, по­

тому что "в сошное письмо не пригодится, а та бы церковь без пенья не была" (Калачов. 11. 313). Вот какая власть бьша

283

у писцов: они освобождают частную собственность от тягла,

т.е. вовсе не кладут ее в сошное письмо по своему усмотре­

нию.

Итак, первоначально московские сохи не определялись размерами поземельного владения. В предписанное духов­

ной грамотой описание уделов входило описание земель ча­

стных владений, числа дворов и людей: пашня каждого та­

кого хозяйства клалась в сохи, но сохи определялись не ко­

личеством четвертей пашни, а общим состоянием хозяйства. Как были велики такие сохи, этого, за отсутствием данных

для древнейшего времени, мы не имеем возможности опре­

делить. Трудно, однако, думать, чтобы первоначально они

были велики и очень удалялись от размеров старых новго­

родских сох1 • Только в XVI веке они достигают значитель­

ной величины, до 600 и более четей на соху.

Предоставление писцам права класть пашню отдельных

имений в сохи по особенностям хозяйства должно было по­ вести к появлению сох самых различных размеров. Так это и было в действительности. Доказательство этому представля­

ет самая древнейшая из известных нам писцовых книг. Мы разумеем писцовую книгу Тверского уезда, написанную ра­ нее 1540 г. У нас есть писцовые книги, в которых пашни во­

все не кладутся в сошное письмо; эту же книгу надо назвать

1 Проф. Милюков в одной рукописной сотной Владимирского уезда

1544 г. после перечисления дворов и количества сошного письма нашел

такую приписку: "Деревня Кучино со князем Александром Дручким в

споре а пашет ее князь Александр, а в соху положена однокольцом пол­

пол-пол-чети сохи" (Вопросы. 47). Эга приписка им превосходно истолко­

вана. Одноколец - есть владелец колышки или телеги. Он приравнен

1/ 32 сохи. На соху, следовательно, полагается -32 однокольца. Здесь соха

определена количеством крестьянских хозяйств (у автора - рабочих сел).

Эго все можно принять, как указание на один из способов древнейшего определения сохи. Далее, 32 однокольца дают автору возможность сбли­ зить московскую соху с новгородской. Новгородская соха состоит из

3 обеж, т.е. из 3 хозяев (у него - конных работников); а десять малых со­

шек, или 30 хозяев, равны одной московской сохе, или 30 - 32 одноколь­ цам. Таким образом, получает свое объяснение приравнивание 1О сошек одной большой сохе, а при переводе на чети оно теряет всякий смысл, ибо

300 четей оказываются равными 600, 800 и более до 1200; Но в конце XVI века 300 четей = 600 = 800 и т.д. Все это исторические наросты, поте­

рявшие свой первоначальный смысл.

284

книгой сошного письма по преимуществу. В ней иногда от­

сутствует описание количества земли, ее качества и пр.,1 но

сошное письмо есть всегда. Мы нашли только одно отступ­ ление от этого общего правила. При описании деревни церк­ ви Св. Иоанна на Городке прямо сказано: "и та деревня в сошное письмо не положена" (160) потому, конечно, что это

церковная земля. Итак, это книга положения в сошное

письмо. Вот какие находим в ней цифры четей пашни на со­

ху:

Для вотчинных земель добрых: 591, 656, 1968 четей.

средних:256,264,404,512,620, 720,800,828,912,960,

1200, 1296.

песчаных и каменистых: 400, 512, 720, 1104, 11202• Для поместных-средних: 360, 416, 543, 699, 752, 816,

864,

876, 996, 1008.3

Для владычных - средних: 563 и 613 (203 ). Для монастырских - добрых: 600 ( 152).

средних:437,457,672,852.

худых: 450 (176).

Для церковных добрых: 504, 784. средних: 600.

каменистых и песчаных: 544, 600.

Для черных добрых: 391.

средних: 495.4

Итак, еще в конце первой половины XVI века пашни кладутся в сохи не по количеству распаханной земли, а смотря по людям и их хозяйственной силе.

Теоретически это совершеннейший порядок обложения, какой только себе можно представить. Но на практике он мог вести к большим неудобствам и даже злоупотреблениям.

1 Например: с.159, 180, 194-8, 224, 227, 230, 240, 243, 254, 272.

2Калачов. 11. 161-3, 258-260.

3Калачов. 11. 141, 143, 154, 164, 166, 167, 183, 248, 250--252. Далее

цифры в скобках означают страницы.

4 Калачов. 11. 159, 161, 175-177. Такие же данные нашел г-н Милю­

ков в архивных документах Министерства юстиции. В 1553 г. в одном и том же поместье Галицкого уезда в соху кладут 984 четьи и 1080; в поме­ стье Костромского уезда - 720 и 630 (Спори. вопр. С.42).

285

Вот почему с этой идеальной оЮiадной единицей случилось

то же, что и с rmатежной: она стала переходить в определен­ ную меру земли. Когда такой переход начался, этого тоже

нельзя определить с полною точностью. На основании пис­ цовых книг второй половины XVI века можно думать, что

писцам даются уже определенные указания относительно

того, сколько четвертей пашни надо Юiасть в соху, но раз­

личные для разных разрядов лиц и для разных местностей. В значительном большинстве случаев вотчинные, поместные и черные сохи оказываются равными 800 четям, монастырские

-600 (добр. з.). Но и во второй половине XVI века наблю­

даем значительные отстуrmения от такого размера. Приве­

дем несколько примеров.

Московский уезд.

Поместные земли добрые: 544 (31), 672 (37), 720 (38),

880 (32), 888 (37), 925 (26, 30).

Монастырские - средние: 924 (280)1•

Коломенский уезд.

Поместные земли добрые: 704 (335), 768 (483, 503), 936 (335), 962 и 972 (483).

Коломенская писцовая книга занимает всего 320 с., в ней описано более 213 владений; но сошное письмо показа­

но только у 8 человек, и из этого числа только у двух сохи

оказались в 800 четей доброй земли. Таким образом, здесь большинство - в отстуrmениях от предполагаемого прави­

ла.

Тульский уезд.

Поместные земли добрые: 720 (1103), 744 (1102), 888 (1112), 960 (1102).

Орловский уезд.

Поместные земли добрые: 736 (853), 860 (854).

Надо думать, что наказы писцам и в конце XVI века не

были безусловны, а предоставляли им еще значительную до­ лю усмотрения. Наблюдаемая в очень многих случаях нор­ ма, 800 четей для служилых людей и черных и 600 для мона­

стырей, свидетельствует о том, что правительство, опреде­

ляя размер сохи, руководствовалось не желанием вообще

1 Цифры в скобках означают с. Калач. изд.

286

объединить этот размер, а приспособить сошное обложение к особенностям положения разных классов плательщиков, и сообразовалось с тяжестью лежащего на них тягла. Духов­

ные учреждения сравнительно со служилыми и черными

людьми бьmи в выгоднейшем положении, а потому их сохи были мельче, чем и достигалось некоторое уравнение их с классами сильнее обложенными. Тут слышится опять стари­ на: индивидуализация обложения, но не по отдельным хо­ зяйствам, а по классам лиц. Но в отдельных случаях и от

этой поразрядной или классной нормы делались отступле­

ния. По одной сотной Белоозера 1587 г. в бывшей вотчине боярина Ив. Пет. Федорова в соху клали средней земли - 400 четвертей. А в монастырской вотчине Кириллова мона­ стыря по сотной тоже конца XVI века 688 четей сочтены в три сохи: на соху придется менее 300 четвертей. В 1597 г.

вотчины Троице-Сергиева монастыря, по указу Федора Ива­

новича, положены были против поместных и вотчинных зе­

Троице-Сергиева монастыря класть в 800 четей без наддачи,

т.е. сократил льготу своего предшественника1 • В данном

случае монастырские сохи сближены с поместными, вот­ чинными и черными. А вот пример обратного сближения черных сох с монастырскими. От 1585 г. имеем опись рыбо­

ловов Федосьина городка. Их земли положены в соху по

размеру монастырских: средней земли 700, худой - 800, (Калачов. 11. 415). Можно думать, что при каждой описи пра­

вительство в наказах писцам определяло, что и как класть в

сохи. Если такого определения не было сделано, писцы об­

ращались в Москву и спрашивали, сколько чего класть в со­

ху. Так поступили писцы Нижнего Новгорода, описывавшие этот город в 1623 г. (Рус. ист. б-ка. T.XVII. С.191). К сожа­

лению, наказы писцам нам до сих пор неизвестны.

Указанное разнообразие размеров сох увеличивается еще тем, что в пределах старинных владений Новгорода

применялась малая соха всего в 300 четей. Но и размеры

1 Берем эти сведения у r-на Дьяконова, он нашел их в арх. материа­

лах М-ва юстиции (ЖМНП. 1899. Т. VII. С.211, 216).

287

этой сохи не сохранились неизменно. В Хлыновском и Сло­ бодском уездах в 1601 г. на соху приходилось всего 100 чет­ вертей (там же, с.215). Так разнообразны размеры москов­

ских сох в XVI веке; не достигают они единства и в следую­

щем. В XVII веке дворцовой доброй земли клалось в сохи от

600 до 800 четей, черной от 500 до 800, вотчинной и помест­

ной от 800 до 9001• Соха монастырской средней земли в Ус­

тюжской епархии в 1626 г. равнялась всего 105 четям (Рус. ист. б-ка. Т. XIV. № 34), в то же самое время к другим мест­ ностям новгородских владений были применяемы москов­ ские сохи. Земли государевых крестьян Сумерской волости были положены по 800 четей доброй земли в соху (Неволин.

Прил. 130). Итак, московское сошное письмо представляет

значительное разнообразие и в XVI, и в XVII веках. Бьmи,

значит, причины, которые заставляли во второй половине

XVI века и в XVII веке мириться с этим разнообразием и не делали настоятельного вопроса из объединения размеров сох. Эти причины заключались в том, что во второй полови­ не XVI века сошное письмо выходило из употребления и за­ менялось обложением по_ четям. Это выяснится из ближай­

шего рассмотрения частностей сошного письма.

Писцы клали в сошное письмо каждое отдельное име­ ние особо. Они перечисляли число деревень в каждом име­

нии, дворов в деревне, количество пашни паханой, перелога,

дикого поля и пр. в четях, сена в копнах, лесу в десятинах и

затем делали расчет, сколько сох или долей сохи составляет

это имение. При больших размерах московских сох второй половины XVI века отдельное имение, обыкновенно, состав­ ляло не целую соху, а некоторую ее дробную часть. Писцам для каждого имения приходилось вычислить, какую дробь

сохи оно составляет. По тогдашней сельскохозяйственной

арифметике признавались только такие дроби сохи: полови­

на, четверть, восьмая, шестнадцатая и тридцать вторая и

треть, шестая, двенадцатая и двадцать четвертая. Других

дробей не знали. А писалось это так: "А сошнаго письма пол

пол чети и пол пол пол трети сохи" или "пол сохи без пол

1 Берем эти данные у г-на Лаппо-Данилевского, который выписал их

из разных архивных материалов (Прям. облож. 520).

288

пол чети сохи". Понятно, что при таком счислении в дейст­ вительности оказывались остатки четей против показанного

сошного письма или вычисленное сошное письмо бьmо больше действительности. В таких случаях прибавляли: ,,А не дошло до сошнаго письма 3 чети" или "А перешло за сошным письмом 3 чети". Итак, писцы должны были пере­

считать все деревни, дворы в них, перемерить все земли и

вычислить долю сошного письма для каждого имения. Это очень большая работа. При оценке ее надо иметь еще в виду

недостатки тогдашней землемерной техники и математиче­

ского образования.

Описи от времени до времени повторялись. Для произ­

водства новой описи писцам давали в руководство копии с

предшествующих писцовых книг; это так называемые "при­

правочные книги". При новой описи писцы делают иногда сравнения со старой и указывают на последовавшие с тече­

нием времени изменения. Особенно ценны указания в итогах на прибыль и убыль населения, на распашку новых земель и на переход впусте прежде бывших в обработке.

Между двумя описями часть имения могла перейти в

другие руки. Несмотря на это, оно нередко и новым писцом

кладется в сошное письмо в старом составе. В этих случаях

деревни разных владельцев в сошное письмо кладутся вме­

сте.

Возникает такой вопрос. У каждого владельца могут

быть пустые земли и возделанные - разного характера: од­

ни могут лежать при деревне и состоять в трехпольном хо­

зяйстве, это так называемая "паханая пашня", другие он мо­ жет пахать наездом, наконец, у него может быть переложная пашня и пашня в лесу. Что же кладется в соху? Так как соха

есть окладная единица, а повинности лежат на живущей

пашне, то в соху надо класть только живущую пашню. Это совершенно понятно. Как же поступают писцы?

Практика писцов чрезвычайно разнообразна. Старые

писцы описывали и клали в сохи только жилые деревни. Так

поступали писцы, описывавшие новгородские пятины в кон­

це XV века. О пустых деревнях они только упоминают, что

эти деревни были (т.е. прежде) положены в обжи, но сами не кладут их в обжи. Так же поступают писцы, описывавшие

289

тверские земли в первой половине XVI века. В этой писцо­

вой книге речь идет только о жилых деревнях и о пашне па­

ханой; эти жилые деревни и кладутся в сошное письмо1 •

Иначе ведут опись писцы конца XVI века. Они кладут в сохи не одну пашню паханую при живущей деревне, но и перелог,

и пустоши, и наезд. У них вследствие этого получаются сохи

живущие и пустые, сохи пашни паханой и перелога, который

в Москве в оклад не шел. Это существенное изменение ста­ рого порядка сошного письма. Положение в сохи, как мы видели, возникло для обложения данью; а здесь в сохи кла­ дутся и земли, которые данью не облагались: перелог, наезд, пустоши. Произошли, стало быть, какие-то изменения, кото­ рые дали описательной работе писцов несколько другой ха­ рактер. Сошное письмо не отменено, но к нему присоедини­ лось еще что-то новое. Действительно, в промежуток време­ ни, с первой половины XV века, когда сошное письмо, ко­ нечно, не было новостью, и до конца XVI века, у нас про­ изошло немало существенных перемен в правах и обязанно­ стях населения. Вольная служба перешла в обязательную, размеры обязательной службы были определены размерами

поземельных владений в четях: наряду со своеземцами поя­

вились помещики. Для устройства военной службы, разви­ тие которой было так необходимо в целях объединения Рос­

сии, московские князья стали наделять служилых людей своими землями. На все такие данные земли, дачи, поместья

и на старинные вотчины своеземцев рядом со старым тяглом

легло новое - обязательная военная служба. Все эти пере­

мены не могли не отразиться и на порядке описи имений.

В книге сошного письма находим такое наставление

писцам:

"А как у книжной справки сядут писцы справлять и

преж выписывать из всяких крепостей и из сказок помещи­

ковых и вотчиниковых". на перечень". статьями, что кому

именем оклад, и что за кем именем в поместьи или в вотчи­

не, по его сказке и по крепостям, в тот его оклад в дачах

порознь живущих сел и деревень". и пустых сел и деревень".

1 Калачов. 11. Только один раз мы заметили упоминание о пустых де­

ревнях (209).

290

Далее составитель книги сошного письма советует опи­

сывать, сколько за кем сел и деревень в живущем и впусте и

вычислять сохи для живущего и для пуста1•

Итак, первое дело писцов, по этому наставлению, со­

стоит в том, чтобы выяснить, какой кому положен оклад, и

кто чем в этот оклад владеет в действительности и по каким

актам. Это мысль совершенно новая. Оклад, о котором здесь

идет речь, есть поместный оклад, который бьm различен,

смотря по отеческой чести служилого человека и личным

его заслугам. При старой описи не возникало никаких во­ просов об окладе, а также и об актах укрепления. Это было безразлично для целей старой описи: кто чем владеет, тот с того и плати. Теперь дело другое: устрояя службу, прави­ тельство берет на себя и обеспечение служилых людей. Ка­ ждый из них должен иметь "оклад", с которого мог бы от­ правлять свою службу. Сошная книга объясняет, зачем нуж­ но приводить документы: "чтобы не бьmо потом спору". Итак, к старой цели сошного письма присоединилась теперь

новая: опись поместий в полном их составе, жилое и пусто­ ши, чтобы знать, кто чем наделен. Последовательное приме­

нение к новой описи правил старой привело к положению в

сохи не только живущего, но и пустошей. В этом высказа­

лось неумение автора книги сошного письма разумно при­

менить старые порядки к требованиям нового времени. Он большой рутинер. Класть в сошное письмо пустоши и теперь не было надобности. Это чистая рутина.

Но когда же возникла указанная новость описей? На этот вопрос нельзя отвечать с совершенною точностью. Кни­

га сошного письма, из которой мы сделали выписку, написа­

на в 1629 г" а более старых мы не имеем. Профессор П.Ми­

люков высказывает мысль, что книги сошного письма воз­

никли в половине XVI века, и делает попытку восстановить их первоначальное содержание. Попытка чрезвычайно поч­

тенная. Не может бьпь никакого сомнения в том, что книги сошного письма возникли не в XVII веке, а гораздо раньше. В

XVII веке они не столько действительность, сколько пережи­

ток старины. Книги эти представляют наставление о том, как

1 Временник. XVII. 37 и след.

291

описывать земли и класть их в сохи. Такие наставления

должны бьmи появиться при первом возникновении сошного

письма. По мере изменения в целях описи земельных име­

ний должны были изменяться и эти наставления. К решенmо вопроса о том, когда должны бьmи появиться указанные на­

ми новости, мы пойдем не от содержания книг сошного

письма, а от появления фактов, которые должны были вы­ звать новости в их содержании. Новости, о которых идет речь, сделались очевидными уже во второй половине XV ве­

ка. С Великого князя Ивана Васильевича наделение поме­

стьями стало правительственной системой. С этого времени

могли уже появиться и новые описи, и новые руководства

для их составления. Or половины XVI века имеем и офици­ альное указание на необходимость описывать имения со­

гласно с новыми условиями жизни, о чем скажем ниже.

Массовая раздача поместий должна бьmа вызвать описи

их раздачи. Пример такой раздаточной описи дает первая

тверская писцовая книга 1539 г.1 Описи по отдельным уча­

сткам нооят здесь такой заголовок: "Волость Захожье, а в

ней великого государя села и деревни дворцовые, а розда­

ны помещикам". Или: "Книги Микулинские четвертные, а в

них великого князя села и деревни дворцовые, а розданы

помещикам". Затем идет имя помещика, название данных

ему деревень, перечисление дворов, иногда число крестьян и

людей, количества земли в четвертях, сена в копнах, а сош­

ного письма вовсе нет. Понятно почему: это опись раздачи и

только. Розданные деревни, конечно, были уже положены в сошное письмо, и повторения не требовалось.

Or второй половины XVI века дошли до нас и описи

раздачи, и окладные книги, в которых деревни кладутся в

сошное письмо, иногда по указанному выше образцу: пока­

зывается сошное письмо в живущем и впусте, а иногда и со­

вершенно иначе. Предписания книги сошного письма, сле­

довательно, не обязательны? Конечно, ведь это не указ царя, состоявшийся по приговору бояр или и без их приговора. Это учебная книга, составленная знающим человеком, в ко­ торой отразились его личные взгляды, не более. Писцы, зна-

1 Напечатана у Калачова. 11. С.40---140.

292

комые с нею и согласные с высказанными в ней советами,

могли описывать согласно ее указаниям; кто смотрел на дело

иначе, мог писать по-своему. Вот почему, думаем, описи конца XVI века и представляют большое разнообразие. Указных предписаний, надо думать, не было; все решалось практикой. Преобладание практики, а не общих правитель­ ственных распоряжений, составляет характерную особен­

ность московского управления.

Рассмотрим же эту практику, она незаметно вырабаты­ вает совершенно новый порядок обложения. Но приказной

рутины и в этой практике чрезвычайно много.

Мы имеем несколько описей Московского уезда, с них и

начнем. Они выпадают на время от 1574 г. по 1584 г. (Кала­ чов. 1). В большинстве случаев в них речь идет о землях,

розданных в поместья, но встречаются и вотчины. В поме­ стья роздано множество пустошей с переложною пашней. Не

все, но очень многие пустоши положены в сошное письмо

"впусте" с прибавкой: "и оклад его сполна весь"; это, следо­ вательно, опись поместной дачи. Сошное письмо пустошей

чистая рутина, не имеющая практического смысла. Вели­

чайшим рутинером оказался писец М.А.Хлопов, он положил

всошное письмо даже пустые поместные земли, которые

никто в поместье не взял, а стало быть, и облагать бьmо не­ кого, и оброчные, которые тоже в поместья не были взяты, а потому сданы в оброк. Такие земли, как было указано в сво­

ем месте, тягла не тянут, а Хлопов и их положил в сошное

письмо1• Другие писцы Московского уезда бьmи рассуди­

тельнее и земель, в поместье не розданных, в сошное письмо

не клали. Так же рассудительно поступил и И.Жеребцов,

описывавший Тульский уезд и в 1589 г.2

У некоторых помещиков, кроме перелога, оказалась

"пашня паханая". Она так описывается:

"А сошнаго письма пол четверти сохи, и оклад его учи­

нен сполна; из того числа пашни паханые 5 четьи" (22).

В сошное письмо здесь положена вся земля, а это сплошь пустоши с переложной пашней; "пашня паханая" в

1 Калачов. 1. 116, 120, 155, 160, 167.

2 Там же. С.1; Т. 11. С.1152, 1202.

293

количестве 5 четей оказалась только в одной деревне Сазо­ ново, она и выделена из общего числа и показана особо. С какой. целью? Платеж повинностей лежит не на пустошах, а на жилой пашне, вот почему 5 четей пашни паханой и пока­ заны особо. Только эти 5 четей и подлежат обложению, а не полчетверти сохи перелога. Мы тут наблюдаем переход к новому порядку обложения по четям, а не по сохам. В нача­ ле описи Московского уезда встречаем несколько вотчин и купель: Н.Д.Юрьева, Ф.В.Шереметева, подьячего И.Кузьми­

на и других. Их вотчины и купли в сошное письмо не пере­

ведены. Писец ограничился указанием числа четей пашни паханой и пер~лога. Что же это значит? Надо думать, что в

его глазах сошное письмо потеряло уже окладное значение;

для повинностей довольно было указать чети, что он 11 сде­

лал.

Еще более проглядывает эта точка зрения у И.Жереб­

цова, описывавшего Тульский уезд в 1589 г. Он кладет в со­

хи и живущее, и пустое, но иногда живущее и пустое слива­

ет вместе в одну общую соху: "А сошнаго письма в живу­

щем и в пусте полчетьи сохи". Значение сохи, как окладной

единицы, здесь совершенно утратилось. С чего же платить? Писцовая книга Жеребцова отвечает и на этот вопрос. В тех

случаях, когда он сливает живущее с пустым в одну соху, он

прибавляет: "А платить ему с живущего с 3 четьи". Эти три

четьи и составляют пашню паханую в описанном имении.

По этому образцу описаны уезды Каширский и Медын­

ский.

В том же духе ведет описание Орловского уезда Дем. Яковлев; вымирание сошного письма выступает у него еще яснее. Живущее и пусто у него всегда показаны в одной об­ шей сохе, но всегда прибавлено:

"А платить ему государевы всякия подати с живущаго с

четвертные пашни, с одной чети". Но часто сошного письма

и совсем нет, а есть только: "А платить ему государевы вся­

кия пошлины с живущаго с четвертные пашни".

Но под конец своего описания он перестал повторять и эту фразу и стал ограничиваться одним перечислением дере­

вень, числа дворов и количества пашни паханой и дикого

поля, предполагая, по всей вероятности, что всякий знает,

294

сколько придется платить, если указано число живущих чет­

вертей. Эта книга писана в 1595 г.

Так же описан и старейший город Московского госу­ дарства, Коломна. В описи Коломенского уезда встречаем

более 213 владений, а сошное письмо показано только у

8 владельцев. Писцы описали и измерили весь уезд, но в

сошное письмо, как бы в рассеянности, положили только

8 владельцев в разных местах книги, а для остальных огра­ ничились указанием количества четвертной пашни. Это не книга раздачи поместий, здесь описываются и поместья, и

вотчины, и монастырские, и церковные земли. Для целей ок­

ладной описи, с точки зрения этих писцов, довольно указать

четвертную пашню.

Коломенский уезд описан в 1578 г., но совершенно в том же духе описан Звенигородский еще в 1560 г. В печат­ ном издании он занимает 70 страниц, а сошное письмо пока­ зано только у четырех владельцев. Таким образом, писцы уже с самого начала второй половины XVI века находят возможным обходиться без сошного письма; они довольст­

вуются указанием четвертей.

В заключение этого обзора описей XVI века остановим­ ся еще на писцовых книгах Рязанского края, недавно издан­

ных Рязанской ученой архивной комиссией под редакцией

В.И.Сторожева. Они представляют очень много своеобраз­ ного, но ведутся не по одному образцу, а весьма различно, и

вполне подтверЖдают вышесказанное.

Первая из напечатанных книг (с.1-156) - "Письма и меры" Т.Г.Вельяминова с товарищами 1594-1597 гг., не со­ держит в себе, однако, никаких данных меры земли. В ней

указаны только деревни, но количества пашни паханой, пе­

релога, наезда, лесу, сена - не приведено; числа дворов и

людей также нет. Но сошное письмо везде есть, и в сохи по­

ложено не только живущее, но и пустое. Иногда живущее и

пустое переведено в сохи отдельно, а иногда вместе; но в

этих случаях всегда прибавлено: "А платить с живущаго с

1 На с.703 написано: "...и на те пустоши звенигородские писцы

Д.И.Смунев да Дятел Григорьев сын Машков, с товарищи дали ...льготы

на 5 лет, от лета 7068-го до лета 7073". Льгота, конечно, дана в год опи­

си- 1560.

295

(с.157-254). В ней обозначены только деревни да сошное письмо и больше ничего. Но живущее и пусто переведены в сошное письмо всегда раздельно. Еще есть любопытная осо­ бенность. Живущее не всегда переводится в сохи, а иногда

говорится так:

"В живущем в четвертной пашни 5 четей, а в пусте и с наезжею пашнею пол пол чети сохи".

Живущее в сохи вовсе не переведено и платить прихо­ дилось прямо с четей. Иногда и пусто показывается в четях,

а не в сохах. В конце XVI века земли мерились, но в книги

писались иногда только выводы из этой меры, а не самая ме­

ра~.

В прекрасном издании Рязанской ученой архивной ко­

миссии напечатана и писцовая книга XVII века (1628). Она написана с большими подробностями и ближе к известным уже нам московским книгам. В ней обозначены: дворы, лю­

ди, пашня паханая, пашня наездом и перелогом и что лесом

поросло. Земли положены в сошное письмо, но живущее и

пусто показано в общем итоге с обычной в этих случаях припиской: "А платить с живущаго с одной четверти паш­ ни". Здесь сохи также заменены четями, как и в московских

книгах.

1 Профессор Милюков, производя в архивах свои наблюдения над

порядком писания писцовых книг по сотным выписям, пришел к такому

выводу: "Сотные выписи XVI века распадаются на два типа. Первый, бо­

лее древний, никогда не дает указаний на то, какое количество пашни пе­

редается на соответствующее количество сошного письма. Второй тип,

более поздний, напротив, главным образом указывает количество пашни и большею частью совершает переводы ее на сошное письмо по определен­ ной норме" (Вопросы. 41 ). Наблюдение это можно пополнить на основа­

ний печатного материала. В описи Московского уезда 1585 г. (Калачов. 11. 832) земли положены в сохи, но какое количество пашни кладется в соху,

этого не указано. То же и в писцовых книгах Рязанского края. Таким обра­

зом, и в описях конца XVI века количество пашни не всегда укЗзывается, а

потому остается неизвестным, какое ее количество переводится в сохи.

Вместе с этим подвергаются значительному колебанию как два подмечен­

ных проф. Милюковым типа сотных, так и его выводы, на этом наблюде-

нии основанные.

296

Итак, практическое значение сошного письма со второй

половины XVI века, несомненно, падает. Но сошное письмо

не отменено. Очень многие писцы весьма усердно переводят

в сошное письмо и не только жилые, но и пустые земли, ок­

ладу не подлежащие; даже земли, которые никто не взял ни

в поместье, ни в оброк, и те иногда кладутся в сохи. Термин "сошное письмо" постоянно в ходу и не только в XVI веке,

но и в XVII веке. Даже памятники конца этого века говорят о

сборе доходов "по сошному письму с живущей четверти"1•

Какое же отношение сошного письма к чети? Значение чети с течением времени (в XVII веке) тоже меняется; мы

говорим теперь о чети как мере земли, равной половине де­

сятины.

Это отношение превосходно разъясняется царской гра­ мотой в Муром о сборе ямских денег. Из этой грамоты узна­ ем, что с 1618 по 1621 гг. ямские деньги собирали с сохи по 800 руб., а с чети по 1 руб. Совершенно ясно: четь заменяет

соху, а потому легко может и вытеснить ее, так как счет по

четям гораздо проще и легче счета по сохам. Эта царская грамота вполне объясняет колеблющуюся практику писцов.

В 1624 г. приказано было стрельцам на хлебное жалова­

нье взять с сохи по сту четьи ржи и овса, а с чети пашни с

поместных и вотчинных земель, которые положены по

800 четей в соху, - по четверику ржи и овса, а с митропо­

личьих и с монастырских, которые положены по 600 четей в соху, с чети пашни - по получетверику ржи и овса. Здесь также обложение сделано альтернативно на сохи и чети. Но иногда правительство назначало сбор повинностей не с сох, а прямо с четей. В 1631 г. приказано было с вотчин Кирил­

лова монастыря, с 23690 четей, взять, вместо даточных лю­

дей, деньгами 2072 руб. 29 алтын 1 деньгу2. Итак, прави­

тельство предписывает сбор то альтернативно с сохи и чети,

1 АЭ. lV. №№ 189 и 251. 1672-1682.

2 АЭ. Ш. №№ 121 и 193; АИ. Ш. № 132. Здесь везде четь - тоже

полдесятины, а не дворовое число, о чем речь будет ниже. Из № 274 АЭ.

Ill мы знаем, что у Кириллова монастыря всего было 2101 двор, а если пе­ ревести на дворы 23690 четей по указам 1630---1631 гг., у Кириллова мо­

настыря оказалось бы 214 (210) дворов крестьянских и 142 (140) бобыль­ ских, а всего 356 (365).

297

то прямо с четей, вовсе не упоминая о сохах. Древнейший случай обложения по четям восходит к половине XVI века. В 1556 г., по рассказу летописца, Иван Грозный с вотчин и

поместий учинил уложенную службу: со ста четвертей доб­

рой земли человек на коне и в полном доспехе.

Со второй половины XVI века, следовательно, рядом с

сохой появляется и другая окладная единица - четь, т.е.

живущая четверть земли, в разъясненном выше смысле

(IV глава). С этого же времени, как мы видели, появляется и новая практика в описи имений. Эти две новости стоят в тес­

ной связи одна с другой; обложение по четям вызывает и пе­

ремену в описях.

Переход от старой единицы обложения к новой, от сохи к чети, мог совершаться очень легко. Соха - чрезвычайно громоздкая единица обложения и практически малоудобная. Она требует массы вычислений, так как в действительности, за исключением богатых владельцев, а их было немного, сох вовсе не существует, а существуют только их дроби. Пере­ ход к четям должен был начаться, как только от индивиду­ альных сох, определяемых по особенностям каждого от­

дельного хозяйства, по людям и их силе, стали переходить к сохам определенной геометрической площади. Если соха в

800 четей должна платить 800 руб., то понятно, каждая четь может быть обложена одним рублем, а лучше иметь дело с

четями, чем с сохами. Вот почему писцы, описывавшие Зве­

нигородский уезд в 1560 г., почти совершенно игнорируют

сохи. Но сошная рутина продержалась до конца XVII века.

Чети не вытеснили сох. И в XVII веке земли кладутся в сохи

исбор повинностей назначается с сох.

Вистории соunюго обложения есть, однако, пункты

очень неясные. Что первоначально соха определялась не ме­ рой земли, а смотря по людям, по силе их хозяйства, это на­ до принять. Это говорят московские памятники, и это со­

вершенно согласно с новгородскими порядками, где сохи

тоже не мера земли, не геометрическая площадь. Такая ин­

дивидуальная единица обложения не могла быть очень большая; новгородские сохи действительно были невелики. Можно думать, что и московская соха первоначально тоже

298

была невелика1• А в первой половине XVI века она достигает

больших размеров (от 250 до 1300 четей), не делаясь еще геометрической площадью определенной величины. Соха Тверского уезда, по описи 1539 г., не стоит ни в каком опре­

деленном отношении с количеством обрабатываемой земли,

как и новгородская обжа, а между тем по размерам она пре­ восходит ее во 100 раз и более. Как это случилось? Какие обстоятельства привели к тому, что московская соха полу­ чила такие значительные размеры? На этот вопрос не нахо­

дим ответа. Наши напечатанные источники слишком скуд­

ны.

До сих пор у нас речь шла о сельскохозяйственной или

земельной сохе, но в Москве бьша еще дворовая соха. Зе­

мельная соха служила для обложения уездных земель, дво­ ровая - для обложения городских дворов, посадских, пого­ стских и в рядках. История дворовой сохи имеет много об­

щего с историей сохи земельной. Но памятники, в которых речь идет о дворовой сохе, дают новые указания, которые

проливают дополнительный свет и на особенности земель­

ной сохи.

Как размеры земельной сохи постоянно колебались, так колебались и размеры сохи дворовой. В нее входит разное

количество дворов, и не только в разных городах, но и в од-

ном и том же, то больше, то меньше. В XVI веке встречаем

сохи:

1 Так думает и профессор Милюков (Вопросы. 44).

299

Чердынский уезд в сошное письмо дворами по 392 двора в

соху, а в Балахне в 1619 г. в соху клали только 200 дворов.

Около того же времени происходила опись Нижнего. Описав

все дворы, писцы говорят, что по государеву указу им веле­

но класть в соху лучших людей по 40 дворов, средних по 50

и 60, молодших по 70, а худых по 1002• Но, продолжают

писцы, в указе не написано, к чему относится такое сошное

письмо, к прежним ли податям, что брали с сох до разоре­ ния, или и к нынешним новоприбьmым доходам, что соби­

рают сверх прежних на подмогу ямским охотникам и на

стрелецкие хлебные запасы. И писцы написали о том в док­ ладе государю царю и Великому князю Михаилу Федорови­ чу и отцу его, Святейшему Патриарху Филарету Никитичу. На этот запрос из Москвы в 1627 г. отвечали, что в соху надо

класть всяких людей дворы против того, как кладут в Балах­

не. А в Балахне в 1619 г. клали по 200 дворов. Опись Нижне­ го началась в 1621 г., и тогда, конечно, писцам дан был указ,

сколько класть в соху, который они и приводят. Проходит

6 лет, и получается совершенно новое предписание о сохе,

гораздо более льготное3•

Итак, состав дворовой сохи нечто чрезвычайно подвиж­ ное. Он изменяется даже ввиду того, сколько брать добавоч­ ных повинностей. Если брать приходится много, то состав сохи делается больше. В нее кладут теперь в Нижнем 200 всяких дворов, тогда как 6 лет тому назад предписано

бьmо класть худых дворов - 100, а хороших и того меньше,

только 40. Действительный же платеж распределялся между

дворами не поровну, а по животам и промыслам; причем бо­

гатые платили в 120 раз более бедных; это уже по мирскому

1 АЭ. 1. № 343; АЮ. № 229; Калачов. 1. С. 34, 630; эти сведения пе­

чатных источников мы дополнили архивными, приведенными г-ном Че­

чулиным в его "Городах" (с.60, l l l, 177-178 и 283). Мы выбирали при­

меры, в которых качество дворов в соображение не принималось.

2 Это в 1621 г" а в 1597 г. в городе Николы Зараского приказано бы­

ло класть в соху: лучших людей по 80 дворов, середних по l О, а молодших

и убогих по 120 (Писц. кн. Рязан. края. Вып.1. 157).

3 АЭ. IV. № 6; Рус. ист. б-ка. Т. XVII. 192.

300

обложению.

Но бьша и другая причина различия в составе сох. В указе сольвычегодскому приказному человеку, А.И.Велья­ минову, от 1589 г. написано: "И ты б, взяв с собой старост и це.тювальников и людей добрых, сколько пригоже, у Соли на посаде Николы чудотворца Коряжемскаго монастыря анба­

ры, и дворы, и полянки, и пожни... в сошное письмо по­

ложил ... смотря по дворам, и по людям, и по промыслам, и

по животам, как кому мочно наши доходы платить и как бы нашей казне бьшо прибьшьней" (АЭ. 1. № 343). Это превос­ ходнейшая иллюстрация к завещаниям Великих князей Ва­ силия Дмитриевича и Василия Темного. Положение в дворо­

вую соху делается не по числу дворов, а по людям смотря,

по их промыслам и животам. Дворовая соха нечто индиви­

дуальное, а не формальное. Если люди совсем исхудали и отем-нели, то их и вовсе в соху не клали, сколько бы таких

дворов ни оказалось. По описи 1585 г. в Вельи и Себеже

дворы в сохи вовсе не были положены "за худобою"1• Так

же, конечно, первоначально клались в соху и земли по инди­

видуальной оценке каждого владения, а не по числу четей

земли. Вот почему дворовые сохи не состоят из одинакового

числа дворов, а земельные из одинакового числа четей. С те­

чением времени делаются частичные попытки уравнения зе­

мельных сох по классам населения, но они, как мы видели,

далеко не достигают их объединения. Можно думать, что бьши такие же попытки и в области дворового письма. Предписано же было Нижний писать по образцу Балахны. Этот пример объединения мог распространяться и на другие

города.

В сошное письмо, как мы видели, земельные писцы кла­

дут пустоши; то же делают и дворовые, они кладут в сохи не

только жилые, но и пустые дворы, конечно, не для обложе­

ния повинностями. Это такая же рутина ни на что не нужная,

как и там.

Наконец, с обложением по земельным сохам с половины XVI века конкурирует обложение по четям, как их состав­ ным частям; так и здесь с обложением по дворовым сохам

1 Чечулин. Города. Ш (из рукоп. материалов).

301

конкурирует обложение по дворам, к чему мы и переходим. Двор является древнейшей единицей обложения. С 1Х века, когда руссr<ие племена платили дань хазарам с ды­

ма, эта единица удерживается в течение всей нашей истории.

Волоцкой князь Федор Борисович в 1500 г. пожаловал Ио­ сифо-Волоколамскому монастырю свою деревню и освобо­ дил ее от всяких повинностей и, между прочим, от "подым­ наго". Во второй половине века беспашенные бобыли плати­ ли в монастыри оброк, а крестьяне въезжий корм доводчику

тоже "с дыма". Сбор ратным людям на жалованье в 1638 г.

назван "подымным" .

Что это за единица? Во времена глубокой старины чело­ век, живущий собственным домом с необходимыми хозяйст­

венными постройками, - а это и есть двор, - представлял

единственную для того времени крупную экономическую

величину. Весьма понятно, что на него и падало тягло. Но

какое хозяйство вел этот двор, сельское или городское? До

обособления городов от сел специализации хозяйств не бы­ ло, и двор был единственной единицей обложения для вся­ кого вида хозяйства. Другие единицы обложения в виде лав­ ки, црена, чана, коней, плуга, обжи, сохи должны бьши поя­ виться с обособлением сельского хозяйства от иных промы­

слов. Но двор и с расчленением занятий и успехами культу­

ры продолжает оставаться очевидным и легко распознавае­

мым признаком благосостояния и налогоспособности. Он необходимое условие и сельского хозяйства, и торговли, и

промыслов. Из предшествующего мы видели, что двор, при

некоторых условиях, совпадает с обжей. Этим легко объяс­ няется то, что в бывших новгородских владениях посадский двор по налогоспособности приравнивается к обже. В Вят­ ском уезде в XVI веке с посадского двора брали то же, что и

с обжи. "А двор посадский противу обжи", - говорит па­

мятник (АЭ. 1. № 234. 1552). В древнейших новгородских

писцовых книгах господский доход с крестьян определялся с двора-деревни; то же продолжается и в XVI веке. Игумен

Соловецкого монастыря в уставной грамоте крестьянам пи-

1 АЭ. 1. №№ 136 и 238; АЭ. Ш. № 258; Писц. кн. XVI в. 1; Милю­

ков П. Гос. хоз. 67.

302

шет: "Давати им прикащику с житейских дворов"". (Там же.

№ 221. 1548). Понятие о дворе крестьянском, как окладной

единице, присуще сознанию людей и XVI века.

Из предшествующего мы знаем, что в XVI веке город­

ские дворы сводятся в сохи, и в таком виде несколько десят­

ков и даже сотен дворов составляют одну окладную едини­

цу. Но в то же время и отдельные городские дворы состав­ ляют окладную единицу. Для городов новгородских пятин - это старина. В писцовых книгах XV века посадские люди

Карелы, Орешка, Ладоги обложены прямо по дворам, а не по

дворовым сохам.

Такое обложение городских людей (посадских, погост­

ских и жителей рядков) по дворам непосредственно, а не по дворовым сохам, встречается и в грамотах XVI века. Шен­

курцы и Вельского стана посадские люди платят с дворов

ставляют ратных людеи тоже с дворов .

В период полного господства сошного письма обложе­

ние по дворам непосредственно переходит иногда и на кре­

стьянские дворы. В книгах сошного письма находится весь

необходимый для этого материал: там приведены не только

сохи и чети, но и число дворов. Все данные для обложения по дворам давно налицо. А дворы представляют удобство не только по сравнению с сохами, но и с четями. Чети слишком мелкая единица; дворы - покрупнее, а потому и удобнее. Обложение по дворам могло повести к упразднению и само­ го измерения, которое брало много времени и едва ли давало

точные результаты.

Древнейший нам встретившийся случай обложения кре­ стьян по дворам относится к 1506 г. Рыболовы Переяслав­ ской слободы должны были давать на "взоезд" волостелю полтину с дворов, а не с сох; ратных же людей на службу они давали не с дворов, а с сох. Рыболовы те же крестьяне; у

·них есть земли, которые кладутся в сошное письмо. К ним

применяется и дворовое, и сошное обложение2• В писцовых

1 АЭ. 1. № 205, 234.

2 АЭ. 1. № 143; в № 242 те же рыболовы названы крестьянами; бори­

соглебские рыболовы называются и рыболовами, и крестьянами (АЭ. III. № 170). В сотной дворцовых рыболовов волости Иванов-Борок описана

303

книгах Рязанской земли 1594 г. находим известие, что мона­

стырская вотчина положена в соху по дворам в том разме­

ре, как кладутся в соху посадские дворы (Вып.2. 157). С па­ дением практического значения сошного письма обложение крестьян по дворам должно было участиться.

От 1632 г. сохранилась расписка в получении за этот год данных и оброчных денег с вотчин вологодского и велико­ пермского архиепископа со 125 дворов крестьянских и 18 дворов бобыльских. В 1637 г., по соборному определе­ нию, брали ратных людей с дворов: с вотчин духовных уч­ реждений по человеку с 1О дворов, а с дворцовых сел, с по­ местий и с вотчин служилых людей - по человеку с 20 дво­

ров. В то же время ратным людям на жалованье приказано

было взять с посадов и с государевых черных волостей с 1О дворов по 20 рублей, а с двора по 2 рубля. Сбор с дворов

продолжается в течение всего XVII века. В конце века день­

ги на жалованье и на хлеб стрельцам определяются с двора

крестьянского, бобьmьского, посадского в размере 30 алт.,

рубля и пр.1

Итак, обложение с двора проходит чрез всю нашу исто­ рию с древнейших времен и по конец XVII века; к двору го­ родскому оно применялось с большей непрерывностью, но было хорошо известно и крестьянскому. Для XVII века это не новость. Обложение с двора получает в это время только особенно широкое применение на счет сошного письма и некоторых других способов, оказавшихся менее практичны­

ми.

Но дворы очень неравны по своему благосостоянию. Есть дворы - равные обже; но были дворы в две, три и бо­ лее обеж. В Нижнем Новгороде были дворы, обложенные одной полушкой, и дворы, обложенные 60 полушками и да­

же 120. Как же такая непостоянная величина могла служить

единицей обложения? Мы выше указывали уже на то, что двор, как единица обложения, и двор, как единица платежа, не одно и то же. Местным жителям предоставлялось путем

раскладки повинностей по животам и промыслам уравнивать

принадлежащая им земля (АЮ. № 228. 1506-1626).

1АЮ. № 209. XV; АЭ. III. №№ 274 и 275; АИ. III. № 201; АЭ. IV.

№№243, 250, 251, 299. 1632-1688.

304

те неравенства, которые являлись естественным следствием

экономического неравенства отдельных дворов. Но это не все. Правительство и со своей стороны принимало меры к тому, чтобы приспособить эту единицу обложения к мест­ ным потребностям. Двор, как единица обложения, в одних местах считался большей ценностью и облагался сильнее, в других - меньшею и облагался легче. Jhобопытный пример такой приспособляемости двора, как единицы обложения, к местным потребностям дает выписка из окладных книг о сборе денег на жалованье московским стрельцам. В 1681 г.

московские гости разложили стрелецкие деньги на дворы по

всем городам. По их оценке, дворы разных городов оказа­ лись разной платежной способности, а потому и в оклад бы­ ли положены различно. В Ярославле каждый двор был об­ ложен 2 р., в Вологде рублем и 140 деньгами, в Нижнем и Костроме рублем и 100 деньгами, в Казани рублем и 80 де­ ньгами, в Суздале и Елатьме - рублем и 60 деньгами, в Ве­ неве, Серпухове, Белеве, Черни, Переславле-Залесском,

Вязьме, Нерехте, Калуге, Устюге Великом и многих других

городах одним рублем, в Юрьевце-Польском в 180 денег, это

наименьший оклад (АЭ. IV. № 250). Таким образом, оклад­ ной двор приспособлялся к особенностям местности, в од­

них городах он ценился выше, чем в других; да кроме того, в

каждой местности окладной двор распадался на отдельные

платежные дворы, которые платили по их животам и про­

мыслам, а не по окладу, ясный пример чего дает разобранная выше опись Нижнего. На уездные дворы окладные деньги распределялись "по землям и по угодьям". По сравнению с другими единицами обложения двор представляется наибо­ лее гибкой и приспособляемой к местным условиям едини­

цей.

Указанные единицы обложения, возникнув в разные

времена, не вытесняют, однако, одна другую, а существуют

все вместе. В XVII веке их можно наблюдать единовремен­ но. Но и этих многочисленных способов обложения для це­

лей московской администрации оказалось мало; в первой половине XVII века возникает еще новый.

В XVI веке, а по всей вероятности и того раньше, у нас

возникла дворовая соха, а в XVII веке возникает дворовая

305

четверть. Первые дошедшие до нас указы, в которых идет

речь об этой окладной единице, относятся к 1630 и 1631 гг.;

но нововведение началось несколько раньше, годом или

двумя. В этих более ранних указах, до нас не дошедших,

речь шла о новой окладной единице для монастырских вот­ чин и поместий некоторых городов, например, для Мещов­ ска и Медыни; в дошедших же до нас указах новая окладная

единица вводится для поместий и вотчин в 71 уезде.

Дошедшие до нас указы1 не объясняют мотивов ново­

введения. Но о них можно догадываться. Есть основание ду­

мать, что в XVII веке бобыльство получило большое разви­

тие и число бобьmьских дворов сравнительно с крестьян­

скими значительно возросло. Крестьянские и бобыльские дворы при подворном обложении расценивались по животам

и промыслам, по землям и угодьям. Надо думать, что такая

расценка не всегда бьmа правильная, и вот явилась мысль

составить такую окладную единицу, в которой податное от­

ношение крестьянских дворов к бобыльским было бы точно

определено и не зависело от усмотрения окладчиков. По

имеющимся данным, это было прежде всего сделано для вотчин и поместий Мещовского и Медынского уездов. Но­ вая окладная единица должна была там состоять из 12 кре­ стьянских и 8 бобыльских дворов. А в монастырских вотчи­

нах приказано было (то же до 1630 г.) класть от 3 до 9 дво­

ров крестьянских и бобьmьских в дворовую четверть2• Уста­

новляя такое отношение между служилой четвертью и мона­ стырской, правительство, очевидно, руководилось теми же

соображениями, по каким монастырская соха была менее поместной: духовенство, как не состоявшее на службе, должно было облагаться повинностями в большей мере, чем служилые люди. Ог 1630 и 1631 гг. имеем ряд указов, кото­

рыми такая же окладная единица установляется для помес­

тий и вотчин еще 71 уезда, но для разных уездов тоже раз-

1 Находятся в указной книге Поместного приказа, напечатанной

г-ном Сторожевым в кн.VI "Описание документов и бумаг, хранящихся в

Московском архиве Министерства юстиции" (с.100 ел.).

2 В 17 уездах в монастырскую четвертL шло всего 3 двора кр. и боб.;

в 14 - по 2 кр. и по 2 боб.; в 16 - по 3 кр. и по 2 боб.; в 8 - по 2 кр. и по 3 боб.; в одном - по 4 кр. и 2 боб. и в 13 - по 6 кр. и по 3 боб.

306

ная. Для одних в 2 кр. и 2 б., для других: в 2 кр. и 3 б., в 4 кр.

и 2 б., в 4 кр. и 3 б., в 5 кр. и 3 б., в 8 кр. и 4 б. и, наконец, в

12 кр. и 8 б. Это узаконение для нас чрезвычайно важно, и не столько само по себе, сколько потому, что оно бросает свет на прошлое. Новая единица обложения очень разная для

разных местностей и групп населения. Почему это? Это из

желания приспособиться к экономическим условиям разных мест. Совершенно то же было в XVI веке и ранее с сохой. Сначала она была совершенно индивидуальна, смотря по особенностям каждого имения, потом ее стали переводить на

определенную меру земли, но разную по местностям, груп­

пам владельцев и даже по лицам. Но при таком способе об­ ложения можно наделать множество ошибок (а есть ли без­ ошибочные способы обложения?), и московское правитель­

ство их наделало немало и с сохой, и с живущей четв\;)ртью.

Указы о живущей четверти немедленно вызвали неудоволь­ ствие и жалобы. Медынский и мещовский помещик платил с 12 кр. и 8 б. дворов, а калужский платил то же самое, но с 2 кр. и 2 б. Конечно, дворы могли быть неравны. Когда в Нижнем один двор оценивался в 120 раз выше, чем другой, к этому можно еще было иметь доверие потому, что это инди­

видуальная оценка каждого двора в отдельности; с каждой новой описью она могла измениться, и действительно меня­

лась. А здесь? Здесь это валовая оценка целого уезда и даже целого ряда уездов в одну цену. Тут только намерение доб­ рое, а исполнение - одна крупная ошибка.

19 марта 1630 г. калужане были обложены в 2 кр. н 2 б. двора и сейчас же обратились к государю царю и Великому князю Михаилу Федоровичу и отцу его, государю Святей­ шему Патриарху Филарету Никитичу, с челобитьем облег­ чить их оклад. То же делают и еще два города. Последовал новый указ, которым калужане обложены с 4 кр. и 3 б. дво­ ров. Это их, конечно, не удовлетворило. Новое челобитье об облегчении и новый указ об обложении калужан и еще цело­ го ряда уездов с 8 кр. и 4 б. дворов. И все эти перемены про­ изошли в течение каких-нибудь 1О месяцев. Перемышль, Лих.вин, Брянск, Карачев и Воронеж сначала бьmи тоже по­ ложены в 2 кр. и 2 б. двора; а потом, по челобитью, прямо переведены в разряд 12 кр. и 8 б. дворов. Вот как вниматель-

307

но и близко к делу была сделана первая расценка! В прак­ тичности такого обложения очень можно сомневаться.

Так создалась новая окладная единица.

Новая мера имеет целью регулировать отношение кре­

стьянских и бобьmьских дворов. Правительство исходило из

предположения, что крестьянских дворов мало, а бобыль­

ских много, а потому в указах его находим такое определе­

ние:

"А где крестьянских дворов не достанет, и тут указа­

ли положить за один двор крестьянский по два двора бо­ быльских".

А что будет недоставать бобыльских дворов, этого и в голову не приходило. В действительности же бьmи случаи, что недоставало бобыльских дворов. Приравнение двух бо­ быльских дворов одному крестьянскому тоже не всегда от­

вечало действительности. Между бобылями были мастеро­

вые, которые жили не хуже крестьянина. Наконец, новая ок­

ладная единица представляла и большое неудобство по спо­ собу применения: она требовала значительных расчислений. В каждом имении число крестьянских и бобыльских дворов надо было привести в соответствующие окладные единицы по расчету 12 и 8 или 8 и 4 и проч. Могли оказаться дроби и опять должны бьmи возродиться пол-полтрети и пол­

полчетверти. По этим дробям и оклад приходилось распре­

делять в дробях. Оклад по дворовым четвертям и неравно­ мерен и неудобен.

Наименование новой единицы также заставляет очень задуматься. В указах читаем:

"Государь, царь и Великий князь Михайло Федорович и

отец его, великий государь Святейший Патриарх Филарет

Никитич, указали за помещики и за вотчинники на живу­

щую пашню класть... по два двора крестьянских да по два

двора бобыльских в четверть".

Здесь речь идет о ,,живущей четверти пашни". Но жи­ вущая четверть пашни - термин писцовых книг XVI века. В них очень часто читаем: "А платить ему государевы всякия

подати с живущаго с четвертные пашни с 7 четей". Указы

1630 и 1631 гг. удерживают это выражение, но придают ему совершенно другой смысл. Прежде, действительно, платили

308

с числа четей живущей пашни; по новым указам должны

были платить с числа дворов, положенных в живущую чет­

верть. Термин и дело совершенно разошлись. Повинности

собираются не с четвертей пашни, а с очень искусственной единицы, с некоторого итога крестьянских и бобыльских

дворов, который в разных местах различен и нигде не стоит

ни в каком определенном отношении к живущей пашне.

Новая единица прививалась к жизни очень медленно. На монастырские вотчины она бьmа распространена еще до 1630 г. или в первые два месяца этого года, а в июне 1631 г. с вотчин Кириллова монастыря брали деньги не с дворовой

четверти пашни, а просто с чети земли. Это не подлежит со­

мнению1. Полтора года спустя после введения новой едини­

цы она еще не применяется.

Но уже с 1631 г. из книг сошного письма стали выдавать выписки о платеже повинностей по новому окладу. Мы име­ ем одну такую выписку. Она была выдана из книг сошного письма 1625-1629 гг. помещику, казанскому жильцу, Девя­ тому Змиеву. Книги сошного письма были написаны обык­

новенным порядком: названы деревни, перечислены дворы

крестьянские и бобыльские, показана земля в четях и поло­ жена в сохи живущие и пустые. К этой выписке подьячий приписал расчет дворов по новому окладу. У Змиева бьmо дворов крестьянских 30, бобьmьских- 7; окладная единица

для его местности - 5 кр. и 3 б. двора. Подьячий сделал из

37 дворов "5 четвертей без полутретника пашни"2). Только,

1 С вотчин монастыря в июне 1631 г. определено было взять даточ­

ных людей "с 23 690 четьи". Монастырская дворовая четверть для Бела­ озера, по указу 21 апреля 1631 г" состояла в итоге из 15 дворов. Если бы эти чети были дворовые, то Кириллов монастырь должен был бы иметь 355 (350) дворов, а мы знаем, что в 1637 г. у него было всего 2 101 двор, а земли 25 490 четей, почти то же, что и в 1631 г. Нет никакого основания думать; что в 1631 г. у него было 355 (350) дворов (АЭ. III. №№ 193 и

274).

2 Вот как получился этот результат: 1О кр. дворов и 6 боб: составля­

ют узаконенные 2 четверти. Затем остается 20 крес.тьянских и 1 бобыль­ ский двор. Для обращения их в четверти подьячий перевел узаконенную

четверть, состоящую из 5 кр. и 3 б. дворов, в чисто крестьянскую, по рас­

чету 2 боб. двора на 1 крестьянский; на такую четверть приходится 61/ 2 крест. дворов. Остаток, 20 кр. и 1 боб. двор, он обратил в 20 1/ 2 дворов

крест" а это составит 3 четверти крестьянских с двором, а в целом и полу-

309

конечно, не пашни. Пашня здесь пережиток земельных сох, а потом четей. Подьячий прилаживает старые термины

кновым явлениям, и получается нечто невразумительное

для непосвященного в приказные тайны (АЮ. № 164).

Но таким же языком говорят и царские грамоты. В гра­ моте 1637 г. в Пермь Великую о сборе денег на строение ук­ реплений для защиты от набегов крымских и ногайских та­

тар читаем:

"А для того городоваго дела и на жалованье ратным лю­

дям указали мы взять в городех, по писцовым книгам с жи­ вущих четьи, с посадов, и с наших дворцовых сел и чер­

ных волостей". с чети пашни по полтине; с боярских и с окольничих". с поместных и с вотчинных земель, и с гостей, за которыми земля есть, с живущия чети по 20 алтын" и

т.д.

Что это за живущие чети пашни, с которых берут по 100 и по 120 денег? Это если не старые чети, то дворовые четверти, введенные указами 1630-х годов; в 1637 г. они, на­ до думать, были уже применимы и к посадам, и к дворцовым селам, и к черным волостям. Но язык памятника легко может

возбудить недоумение; он переносит в XVI век, когда дворо­

вой четверти не было1•

Можно, однако, думать, что новая окладная единица,

если и применялась, то большого успеха не имела. Делаю

такое предположение на основании грамот, в которых оклад,

назначенный первоначально на живущую четверть пашни,

переводился потом прямо на дворы. В 1680 г. со всех горо­ дов за стрелецкий хлеб положено было сбирать с прибавкой, и собирали деньгами с живущей четверти пашни по 2 рубля.

"А в нынешнем году ( 1681) государь указал и бояре приговорили польготить и взять вместо данных и оброчных

и полоняничных денег с Колскаго уезда с 644 дворов по

рублю с двора".

Указ об облегчении сборов был послан и в Тотьму, но с

чится не много больше того, что вывел подьячий: 5 четвертей без полу­

третника пашни.

1 Аэ. III. No 268. О дворовой четверти, кажется, речь идет и в № 189

АЭ. IV за 1672 г.

310

некоторыми переменами. Прежде в Тотьме брали с живу­ щей четверти пашни по 2 рубля за стрелецкий хлеб, а те­

перь вместо стрелецких денег и иных всяких денежных до­

ходов положен оклад с посада и с уезда 3666 дворов по 30 алт. с двора. В чем состояло облегчение, об этом мы не можем составить себе понятия, так как в указах сопоставле­ ны разные сборы: с одной стороны, только деньги за стре­ лецкий хлеб, а с другой, в Тотьме-стрелецкие деньги и всякие другие сборы, а в Кольском уезде - только некото­ рые сборы. Но для нас не это важно, а то, что делается не просто уменьшение сборов, что легко было бы сделать и при дворовой четверти, а переходят к другой единице обложе­ ния. Новый льготный оклад определен не с четверти, а с дворов, и будут его собирать не поровну с каждого двора:

"А по животам и промыслам, и по пожиткам, что бы лучшие и полные люди перед средними и меньшими не бы­

ли в выгоде, а меньшие и средние перед лучшими и полны­

ми в тягости, и никто в убыли не был"1 •

Это возвращение к известному уже нам подворному об­

ложению, свидетельствующее о непригодности новой ок­

ладной единицы. Практическая роль этой единицы в напеча­

танных памятниках выступает очень смутно и неясно.

Последней окладной единицей, но первоначально со

специальным назначением, является выть.

Кроме государственных повинностей, на крестьянах

лежали еще повинности в пользу господина земли, на кото­

рой они сидели. Повинности эти определялись в порядных и лежали на каждом домохозяине. Когда началась конфиска­

ция владений новгородских бояр и бояришек, повинности

крестьян, сидевших ла этих землях, стали поступать в казну

1 АЭ. IV. №№ 243 и 251. 1681-1682. В этих указах встречаем такое

выражение: "Положено было и собрано деньгами по сошному письму... с

живущей четверти пашни по 2 р. за юфть"... Выражение "по сошному

письму" не должно удивлять. Из вышеприведенного примера (с.349) мы

видим, что дворовые четверти составляются на основании старых книг

сошного письма, в которых был весь необходимый для этого материал. Но

что значит "юфть"? У Даля - это все три поля земли. Крестьянские и бо­ быльские дворы клались в четверть, а четверть в поле, а в двух потому же. Юфть, надо думать, и означает эту четверть пашни в трех полях. Слово и

дело совершенно расходятся.

311

Великого князя Московского; но в порядке обложения кре­

стьян этими господскими повинностями произошла перемена.

Ввиду значительного количества крестьян, оказавшихся пре­ карными владельцами конфискованных земель, правительст­

во перевело лежавший на них господский доход на деньги и

возложило его утmату на целое крестьянское общество кон­ фискованного имения-волости. Если же имение бьmо не­ большое, несколько таких имений соединялись в одну· во­

лость для утmаты господских великому князю повинностей.

Таким образом, в пределах новгородских пятин возникли особые окладные единицы для платежа князю только господ­ ских повинностей. Эги особые единицы, крестьянские волос­

ти, получили права прекарного владения и всеми угодьями,

состоявшими при конфискованных волостях и волостках, а

вместе с тем и право призывать новых крестьян в тот же

господский оброк и раздавать им участки свободных земель. Так впервые возникло право крестьянских общин на госуда­ ревы земли. Крестьянские общины явились землевладельца­ ми, но они владели не общинно, а подворно; по этому под­ ворному владению они разводили между собой и господские

повинности по пашне, угодью, животам и промыслам. Госу­

дарственными же повинностями облагались они по обжам и сохам. Обо всем этом бьmа речь выше.

В старых областях возникающего Московского государ­ ства с самых древних времен для уездного обложения суще­

ствовали сохи. В XVI веке они достигают весьма значитель­

ных размеров. Мы уже знаем, что сохи оказались неудобны­ ми для целей государственного обложения, и допустили ря­ дом с собой чети; еще менее были они удобны для целей господского обложения, для которого и возникли специаль­

ные единицы - выти. Что значит слово выть?

Слово "выть" в памятниках XV -XVII веков употреб­

ляется в смысле части, доли, участка; слово "вытник" озна­

чает участник. Истец говорит на суде:

"По то, господине, место - наше земля городская, мое­

го двора выть", т.е. участок моего двора.

Несколько общих владельцев варницы продают свою

часть и говорят:

"Огступились есмя росолу в варници свою двенадцатую

312

выть в варници, и в кострицах, и со всеми угодьями тое вар­

ницы, что к ней изстари потягло".

Разграбленное имущество пополнялось из имущества

грабителей. В уставных грамотах читаем:

,,А которые люди сами на себя в разбое говорили, и тех

казнити смертною казнию, а животы их истцом в выть в по­

лы истцовых исков", т.е. движимость разбойников идет в

уШiату части пограбленного, вполовину против сделанного

заявления.

То же и в Уложении:

"А которыя языки говорят на чьих-либо людей (т.е. сви­ детельствуют о разбое этих людей) и доведется на них взяти выти", т.е. части пограбленного.

В новгородских писцовых книгах читаем:

"Двор Мартынко Есипов (своеземец) сеет ржи 2 коро­

бьи, а сена косит 15 копен, обжа; а вытники у него в той об­

же: дьяк Никитцкой с Никитцкие улицы, Нефед да Гридка Исаков из Еглина с Печни Озера..."

Мартын Есипов живет на своей земле, и его двор обо­

значен; но у него есть совладельцы, это его вытники. Они

живут в других местах, предоставив Есипову вести общее

хозяйство1•

В этом смысле - части, доли - слово выть употребля­

ется очень часто, но не стоит ни в каком отношении к оклад­

ным единицам и к уШiате каких-либо повинностей. Это, ко­

нечно, первоначальный смысл слова.

Рядом с этим старым, первоначальным значением, слово

выть получило и новое с того времени, когда им стали озна­

чать специальную окладную единицу для потребностей

дворцового хозяйства. Когда впервые возникли такие выти,

этого мы не можем сказать, за полным отсутствием в печати

писцовых книг первой половины XVI века. Но со второй по­

ловины века выти встречаются часто, хотя и в конце века

есть дворцовые села и деревни, в которых выти еще не вве­

дены.2

1 Новг. писц. кн. 1. Стб. 811; АЮ. № 7 и 135; АЭ. 1. № 281; Уложе­

ние. XXI. 66; 1491-1649.

2 В приложениях Неволина находим извлечение из описания дворцо­

вых сел и деревень в новгородских пятинах конца XVI века, но без вытей

313

Что же это за единица? В писцовых книгах конца XVI века, после весьма подробного описания дворцовых де­

ревень и подведения итога к числу дворов, людей и четей

земли в живущем и впусте, обыкновенно читаем:

"И дано на выть крестьяном доброй земли по 6 де­ сятин". А оброку крестьяном платити в Дворцовый приказ с

выти по полтине... да мелкаго доходу платити крестьяном

на дворец с 30 вытей яловица, с 15 -боров живой, с выти по барану, по 2 сыра кислых и т.д. А коли князь великий не

велит у них мелким доходом имати, и крестьяном платити;

за яловицу с выти по 7 денег, за борова с выти по 31/ 2 день­

ги" и т.д.

Выражение "дано на выть 6 десятин доброй земли" -

может навести на мысль, что произошло какое-то равномер­

ное наделение крестьян землею; что прежде они владели, кто

чем хотел, а теперь наделены все поровну. Ничего такого не произошло. Крестьяне продолжают сидеть на прежних уча­ стках, и в каждой деревне есть жилые и пустые земли; и те, и

другие положены в сохи по общему порядку. "Дано на

выть" -значит, что ито_г крестьянских земель села с припи­

санными к нему деревнями разделен на равные части или

доли, с которых они и должны платить ниже перечисленные

повинности во дворец. Эти равные части и названы всем хо­ рошо известным словом "выти".

Итак, выть - это определенное количество земли, с ко­

торого дворцовые крестьяне несут господские повинности

во дворец зерном, скотом, птицей, яйцами, дровами, сеном,

соломой и проч. Это и значит дано на выть. С этой реформы, надо думать, появился и глагол "развытить", т.е. разложить сбор повинности на выти. Размер таких вытей в разное вре­

мя определялся различно. В конце XVI века и в начале

XVII давали, обыкновенно, 6 десятин доброй земли (7 сред­

ней и 8 худой), но давали и меньше: 5, 31/ 2, 11/ 2 десятины

(Прил. 11 и VI). Прил. ХП оканчивается описанием тоже дворцовых дере­ вень, но оно не сохранилось. Наиболее древнее упоминание вытей, нам

встретившееся, относится к 1557 r. Ог этого года сохранилась сотная

дворцовых рыболовов, земли которых были положены в выти (АЮ.

№ 228).

314

доброй земли и даже того меньше1•

Но отдельные крестьяне сидят не на целых вытях, а на их дробных частях, которые для разных хозяйств различны. Писцовые книги конца XVI века дают возможность соста­ вить себе точное понятие о размерах крестьянских участков

дворцовых имений.

Приведем несколько примеров из данных для Тверского уезда по описи 1580 г.

ское

Нельзя сказать, чтобы землевладение дворцовых кре­ стьян конца XVI века бьmо очень обширно. Земель в живу­

щем в среднем на каждый двор не всегда приходится по де­

сятине в поле. Но земли впусте не все пустые, некоторая

часть их возделывается теми же дворами, но переложно, а

частью наездом. Благодаря этому пашенное хозяйство от­ дельных дворов может подняться в среднем до 2 дес. в поле.

1 Неволин. Прил. 130. 1627.

Выти считались то в десятинах, то в четях. Проф. П.Милюков нашел

в арх. М-ва юстиции сотную 1544 г., в которой мера десятины определена так: в длину - 80 саж., в ширину - 30 = 2 400. Ту же меру имеет десяти­

на и в книге сошного письма 1629 г. на с.56; а на с.48 десятина определена так: 80 х 40 = 3 200 саж. (Временник. XVII века). Не только сохи, но и де­ сятины были неравной величины. Старое различие десятин дожило и до

наших дней в различии казенной и экономической десятины.

315

Кроме пашенных земель, некоторые крестьяне имели поко­ сы и лесные участки. В выти, по общему в это время поряд­

ку, писались как живущие, так и пустые деревни и земли. В

селе Марьине считалось 12 живущих вытей, в Щербинине

4 с 1/ 3, в Михайлове 6, в Сухарине-7 и т.д., с которых кре­

стьяне и платили дворцовые повинности. На пустые выти им

предоставлялось право призывать новых поселенцев на

льготе и сдавать их в оброк; мы уже знаем, что это право

предоставлялось крестьянам еще в конце XV века и, конеч­

но, раньше, как только появилось прекарное крестьянское

владение.

Количество земли на одно хозяйство с полной точно­

стью можно указать только для деревень с одним двором

или когда именно указано количество земли на один двор.

Приведем два таких примера. В дер. Нетребуево был один двор, в котором жили два брата с племянником, пашни у них было 2 десятины в поле; сена и леса вовсе не было. В дер. Колодезец Иван Заборовский жил на одной шестой выти (от 8 дес.); сена и лесу не бьmо. В первом случае три работника

возделывали всего 2 дес. в поле, во втором один - десятину

с 1/ 3 (Калачов. 11. 302, 305). Пашни переложной тоже не бы­

ло.

Близкий к этому результат дают и некоторые деревни с

несколькими дворами. В Демкове было 4 двора, а пахали они всего 3 дес. пашни да перелогу 1 десятину (307). В по­

чинке Кузьмине было два двора, а пашни у них было 1 деся­

тина с 1/ 6 да перелогу одна десятина с 1/ 3, лугов не было, а

леса кустарем было 8 десятин (318). В первом случае на двор

с переложной пашней приходится по одной десятине в поле,

во втором немного более.

Но были случаи и более крупных запашек. В дер. Осип­ ково было 2 двора; один принадлежал двум мужчинам, дру­

гой вдове. Пашни у них было 7 десятин в поле; сена, леса,

перелога - не было (308). Это по 3 с 1/ 2 десятины в поле на

двор.

Из приведенных примеров видно, что небольшие дерев­ ни конца XVI века, составлявшие одну платежную единицу, были очень различно наделены благами природы. Одни име­ ли луга, леса, переложные пашни; другие бьmи лишены этих

316

удобств. Объясняется это происхождением государевых зе­ мель из частных владений. В прекарное владение крестьян

поступило то, чем владели прежние своеземцы: если у них

угодий не было, не было угодий и у их крестьян. Этим нера­ венством крестьянского землевладения объясняются сле­ дующие предписания писцовых книг: "А землями, и луги, и

лесом, и всякими угодьи верстатися крестьяном на всякую

выть поровну, и не через землю, чтоб крестьяном меж себя спору и брани не было ни которыми делы" (294).

Приведенным предписанием делается новый крупный

шаг на пути к тому общинному землевладению, которое

окончательно выработало свои типические формы только в

XVIII веке с введением подушной подати. До конца XVI ве­ ка множество маленьких деревенек (а большинство было маленьких) еще оставались в своих старых границах. Если у

прежнего владельца не было угодий, их не оказывалось и у

заменивших его крестьян, хотя бы рядом, у соседних кресть­ ян, было довольно и лугов, и лесов, и всяких угодий. Как

скоро эти земли стали переходить в руки московских князей

и делиться на выти, оказалось нужным уравнять выти леса­

ми, лугами и другими угодьями. Выти бьmи равны по коли­ честву пашенной земли, а не угодий. Поэтому во многих де­ ревнях не бьmо ни лугов, ни угодий. Это, конечно, произво­ дило большую разницу в платежной способности вытей и порождало ссоры между крестьянами. Отсюда необходи­

мость уравнения вытей и деревень угодьями. О переходе разных угодий в прекарное владение новгородских крестьян

мы имели уже случай говорить раньше; но бьmи ли тогда же

принимаемы меры к уравнению угодьями деревень разных

владельцев, это неясно. В новгородских писцовых книгах

указаний на такие меры нет, но сила вещей должна бьmа

везде повести к уравнению угодий. Предписанное уравнение

должно бьmо вызвать передел земель между деревнями, а

вследствие уравнительного передела земель и угодий могло

появиться и соединение мелких сел и деревень в крупные,

которые мы и наблюдаем в наше время. Под переделом мы

разумеем единовременный передел для уравнения вытей и

деревень лугами, лесами и другими угодьями, а не периоди­

чески повторяющийся. Этот последний мог возникнуть толь-

317

ко с переложением повинностей с хозяйств на души. В усло­

виях же древнего допетровского быта для него не было ни

малейших оснований1•

Возвратимся к описям отдельных крестьянских хо­ зяйств. Московские описи дворцовых сел и деревень пред­ ставляют ту особенность, что приводят не только размеры

пашенных земель крестьян, но и размеры их дворов, т.е.

земли, занятой постройками и огородами. Размеры дворов и

огородов также очень различны. Встrечаем два двора на

118 выти, на 1/ 6 и на 1/ 4 и один двор на /8 выти. Таким обра­

зом, на один крестьянский двор с огородом приходилось от

половины десятины до 3 десятин. Это, может быть, свиде­

тельствует о значительном развитии огородничества, кото­

рое даже при небольших размерах двора равнялось почти половине обрабатываемой земли в поле. И теперь крестьяне сеют коноплю у двора за огородом. Это могло быть и в XVI веке, чем, может быть, и объясняются такие многозе-

1 В 50-х.годах прошлого века в доказательство существования пере­

делов еще в XV веке приводилось следующее место из грамоты митроп.

Симона Юрке Масленицкому:

"Бил ми челом архиманд. Матвей, а сказывает, что их монастырские

крестьяне... пашут пашни на себя много, а монастырские де пашни мало. И ты бы в те села с архимандритом ехал, да землю бы есте во всех трех полях перемерили, да дал бы еси Христианом во всех трех полях по пяти десятин, а на монастырь бы еси указал им пахати шестую десятину. А бу­ дет земли обильно, а кому будет земли надобно более того, и он бы пото­

му же пахал и монастырскую пашню - шестой жеребий; а кому не будет силы пахати пяти десятин, и он бы потому пахал и монастырскую пашню".

Грамота эта найдена проф. Милюковым и им напечатана (Вопросы.

32). Даты не имеет. Могла бьrrь написана между 1496 и 1519 гг. В ней не

только нет передела, но даже нет и равного надела крестьян. Правда, в ней

говорится, чтобы Юрка дал крестьянам по пяти десятин, но из дальнейше­

го следует, что желающие могут взять и больше, и меньше. Из челобитья архимандрита видно, что крестьяне берут земли много, а на монастырь пашут мало. Грамота определяет размер крестьянских натуральных по­

винностей в пользу монастыря. Они должны пахать за пять десятин шес­ тую на монастырь, а сколько у кого будет земли, это безразлично. Что же

значит ,,дать по 5 десятин?" Это, конечно, сказано на тот случай, если все

крестьяне заявят большие требования, а земли для их удовлетворения не будет. Тогда дать всем поровну, по пяти. Эта грамота имеет ту же цель,

что и учреждение вытей; но, как и выти, не установляет ни надела, ни пе­

редела.

318

мельные дворы, как приведенный двор в 3 десятины, если

тогда в Тверском уезде возделывали коноплю. Земля под

двором в платежную выть не шла, хотя и клалась в выти.

На размерах крестьянских участков у дворцовых кре­

стьян мы остановились случайно, с целью указать на то, что выти и крестьянские участки не одно и то же. Но раз зашла

речь о размерах крестьянских участков, считаем нелишним,

для полноты впечатления, указать и на размеры участков у

крестьян частных владельцев того же времени. Они тоже

очень неравные, но достигают нередко гораздо больших

размеров. В том же Тверском уезде у крестьян кНязей Гун­

доровых в деревнях с одним двором пашни в поле приходи­

лось: 2, 3, 5, 6, 7, 8, 9, 11, 16 и даже 20 и 25 четей. Все эти

деревни находились в одном месте и тянули к одному селу

Теребунке, где был и княжий двор. Разнообразие дворовых

участков в поместьях еще большее, чем в дворцовых имени­ ях. В той же волости, но у другого помещика, мы заметили

деревню в один двор, но с пашней в 29 четей в поле. Более крупных крестьянских запашек не пришлось встретить. Де­

ревни с несколькими дворами чаще представляют запашку

средних размеров, чем крупных (Калачов. Т.11 С.70, 71 и след.).

С первого появления прекарного владения крестьянских общин, которое восходит к XIV веку, и до конца XVI века не заметно никаких изменений в пользовании общинами их общинными землями. Во владении общин состоят государе­

вы земли с принадлежащими к ним угодьями: водами, леса­

ми, лугами, но до тех только пор, пока эти земли не будут

отданы в поместья или кому пожалованы на вотчинном пра­

ве. Общины могут сдавать пустые земли новым пришельцам в то же тягло или на льготе. Но участки отдельных крестьян

неравны, и они получают их не для платежа тягла: не земле­

владение определяется по тяглу, а тягло по размеру участка,

и крестьянин волен брать участок любой величины. Нет ни наделов общиной земли <mенам общины, ни переделов. Ка­ ждый <mен общины владеет своим участком наследственно и может его отчуждать. Чтобы общинное землевладение сде­ лало в XVII веке дальнейшие шаги в смысле приближения к

тому порядку вещей, который составляет предмет поклоне-

319

ния наших общинников, на это нет указаний. В утешение им

надо, однако, сказать, что этот порядок порожден не крепо­

стным правом, а введением подушной подати, которая сде­

лала необходимыми душевые наделы и переделы. Резюмируем все сказанное по вопросу о крестьянской

земельной общине.

Крестьянские общинные земли появляются в Москов­ ском княжении с успехами его объединения и едва ли ранее XIV века в имениях (волостях), конфискованных москов­

скими государями у частных лиц. Предоставляя эти земли в

прекарное владение крестьян по собственному усмотрению, а не по их просьбР., московские государи переводят преж­ нюю подворную плату за наем земли в общий оброк, возла­ гаемый на целое крестьянское общество волости (одной или нескольких, если они небольшие). Благодаря этому прави­ тельственному распоряжению в крестьянских общинах воз­ никают общие дела по управлению оказавшимися в их вла­ дении землями и угодьями. Они распределяют между собой пустые дворы и свободные земли и угодья, сдают их в то же

тягло новым поселенцам, а если тяглецов не появляется,

сдают их в аренду из оброка. Общины являются на суде ист­ цами и ответчиками в спорах об общинных землях и могут даже отчуждать их. Наконец, общий оброк, налагаемый от­ дельно на целый ряд сел и деревень, должен был повести к

равномерному распределению угодий между разными села­

ми и деревнями, положенными в один оброк, но неодинако­

во наделенными благами земли.1

1 Любопытный пример споров из-за угодий представляет мировая

1651 г., заключенная крестьянами Низовских волостей и двумя монасты­ рями, Архангельским и Николы Корельским. Низовские волости - это

общее наименование для разных волостей и станов крестьян, живущих в пределах Холмогорской епархии. Крестьяне Леонтьева стана и Кегостров­ ской волости перессорились с крестьянами других Низовских волостей и станов и с двумя монастырями из-за пользования пожнями и рыбными ловлями. Оrкуда взялись эти крестьянские и монастырские угодья, доку­ мент не говорит. Но здесь может бьпь только один ответ. Эта местность - область старинных новгородских владений. Здесь жили новгородские

бояре и бояришки. Их земли были конфискованы и перешли к крестьянам, монастыри удержали за собой свои имения. Мы имеем перед собой споры соседних владельцев, у которых были неразделенные угодья в лугах и рыбных ловлях. Как они ими пользовались до этого времени, это тоже не

320

На этом и останавливаются успехи общинного земле­

пользования, которые можно наблюдать в допетровской России. Равные наделы тяглецов и периодические переделы

земель по их числу - составляют последствие подушной

подати.

До эпохи конфискации никаких крестьянских земель­ ных общин не было. Поэтому-то все крестьянские общины XV, XVI и XVII веков называют свои земли землями "царя и вел. князя, а своего владения". Городские же люди (посад­ ские) называют свои городские дворы "своими", а не цар­ скими. Они своеземцы, крестьянские же общины никогда своеземцами не были. Образование крестьянских поземель­ ных общин на княжеских землях - совершенно понятно и

видно; ясно только, что ладу не было и соседи ссорились. Документ начи­

нается с того, что представители Леонтьева стана и Кегостровской волос­

ти решили помириться с остальными волостями и с двумя монастырями.

Мир состоялся на том, что они решили одни покосы поделить, а другие

оставить в общем пользовании под "скотиную пастбу". Рыбные ловли ре­ шили оставить тоже без раздела. Как будут ими пользоваться, об этом то­ же речи нет. Порядок пользования общими рыбными ловлями, конечно, был выработан из старины, а поэтому о нем и не говорят. Луга решено было делить "по вытно", а причина в том, что

"По государевым писцовым книгам Мирона Вельяминова с товари­

щи и по оброчной памяти на те все угодья написано оброку платить, и тот

государев оброк и пошлина платить всем нам ровно тож по вьпно".

За угодья положен оброк на все Низовские волости с включением двух монастырей. Оrсюда и возникли, как и в Тверских волостях, "споры и брань" по поводу порядка пользования угодьями, а затем и решено рас­

пределить луга по вытям. Что тут вьпи, это опять вопрос; но можно ду­ мать, что это известные уже нам окладные единицы. Мировая о разделе угодий представляет, таким образом, пример порядка исполнения извест­ ных уже нам предписаний московских писцовых книг конца XVI века

равнять крестьян угодьями повытно.

В разбираемом соглашении находим и такое условие:

"А кто учнет из тех наших мирских угодий, сенных покосов и из

рыбных ловель или из скотинной пастбы из тех наших волостей и из ста­

нов или со стороны - имать на оброк из наддачи, и нам на того человека стоять всем с одного, друг друга не подать" (Рус. ист. б-ка. T.XIV. № 166).

Созданная правительством сельская поземельная община начинает

обнаруживать стремление к равенству всех членов в пользовании угодья­ ми, а потому они и не должны быть отдаваемы в оброк отдельным пред­

приимчивым людям. Но пашенные земли, как видно из материалов, сооб­

щенных г-жой А. Я. Ефименко, и в XVII веке не были еще уравняемы.

321

может быть наблюдаемо в новгородских писцовых книгах. Образование крестьянских земельных общин на началах своеземства непонятно и в нашей древности не наблюдается. Возвращаемся на прежнее.

В XVI веке выти встречаются не в одних только двор­

цовых селах и деревнях, но и во владениях частных лиц, ду­

ховных учреждений и светских. Они служат здесь также для

обложения господскими сборами, но общего правила не со­

ставляют. В некоторых вотчинах Троице-Сергиева монасты­ ря выти есть, в других нет. Выти в поместьях встречаются,

но редко; они были и в вотчинах, например, у князя Ивана

Мстиславского в Веневском уезде1 •

Так как выти имеют часто хозяйственное значение, то

земли государевых крестьян черных волостей, с которых не

шло никаких господских повинностей ко дворцу, в выти не клались. Так надо думать на основании тех, правда, очень

немногочисленных, описаний черных волостей, которые на­

печатаны2.

Надо, однако, думать, что вытные участки на практике оказались весьма удобными единицами обложения, а потому

с течением времени применение их вышло за пределы их

первоначального назначения. В новгородских описях

XVII века встречаем выти у государевых крестьян черных

волостей; от того же времени имеем указание на сбор с мо­ настырских вытей государева оброка, ямских денег и при­ метных, дани и всяких других доходов. Так как все это дела­

ется по сошному письму, то в платежной выписке с писцо­

вых книг показывается, сколько вытей приходится на соху,

то есть сохи переводятся в выти3. Нововведение опять вво­

дится в старые рамки сошного письма. Писцовые книги

"письма и меры" такого-то составляют основание для всяко-

1 Писц. кн. XVI в. 11. 6, 14, 54, 608 -у монастырей есть выти; 420, 1, 95 - выти не известны, У некоторых помещиков Полоцкого повета

встречаются выти (Il. 464, 469). Размер монастырских вытей тоже колеб­

лется (1. 609, 655, 731 ), но в более тесных пределах, чем размер дворцо-

вых.

2 Беляевым во Временнике. Т. VI. С.51; Калачовым во 11 т. писц. кн.

XVI в. Стб. 49, 64, 160, 177.

3 Неволин. Прил. № V. 1627; Рус. ист. б-ка. T.XIV № 34 на с.924.

1630.

322

го обложения. Это рог изобилия, из которого можно полу­ чить и сохи земельные и дворовые, и обжи, и чети, и дворы,

и живущие четверти, и, наконец, выти. Правительству оста­

валось только выбирать такую окладную единицу, которая, при данных условиях, оказывалась наиболее пригодной. И оно выбирало.

Новгородские обжи, дожившие до XVII века, оказались чрезвычайно удобными для превращения их в выти. Для этого не было надобности делать не только нового измере­ ния, но и никакого перечисления обеж в выти, а следовало только новгородские обжи назвать вытями. Это и случилось. В XVI веке, как мы знаем, обжа равнялась 5 десятинам или 1О четям; обыкновенный же размер дворцовой выти опреде­ лялся в 6 десятин, но это с той десятиной, которая давалась для посопного хлеба, т.е. для поставки во дворец хлеба зер­ ном. Без этой прибавочной единицы московская выть будет "глаз в глаз" равна новгородской обже. Новгородская обжа

для всех имений, не поставляющих во дворец посопного

хлеба, есть московская выть. Так именно и смотрело москов­ ское правительство. В 1623 г. приказано было в Новгороде собрать мостовые деньги с уездных земель и посадских лю­ дей. На мостовое дело в Новгороде требовалось 915 р. 20 алт. с 1 ден. Государь пожаловал новгородцев, для их ра­

зорения, велел дать им в помочь из своей казны треть этой

суммы; а две трети "приказал развытить и собрать с Нов­ города, с посаду и с уезду, с черных и с белых сох, и со вся­ ких людей с дворов без выбора, что бы никто в избылых не

был". Как же сбирали эти деньги? Составлена бьmа особая

роспись "сколько, по разводу, денег имеется взять и почему

с выти"1• Этою росписью читатель может быть приведен в

великое изумление. По писцовым новгородскИ:м книгам XV

и XVI веков в Новгороде нет вытей, а только обжи; только в

одной сотной 1627 г. говорится о вытях Сумерской волости

у государевых крестьян. Откуда же явились выти у всех по­

мещиков, монастырей и других своеземцев, с которых при­

казано брать мостовые деньги в 1623 г.? Это очень просто.

1 АЭ. III. 145. 1623.

323

Вытями названы обжи1 •

Новгородские обжи превратились в московские выти и служат прекрасной единицей обложения в XVII веке. Выть,

имевшая при своем возникновении исключительно частно­

хозяйственное значение, в XVII веке превращается в общую единицу обложения и конкурирует с обжей, сохой, четью,

двором и живущей четвертью.

Окладных единиц к XVII веку накопилось у нас много. Но в действительности различие меЖду ними бьшо далеко не

так велико, как может показаться на первый взгляд. Все

шесть единиц сводятся к двум типам, которые, в конце кон­

цов, сливаются в один. Первый тип - сельскохозяйственная единица, с XVI века измеряемая количеством возделываемой

земли. Это - обжа, соха, четь, выть. Второй тип, - хозяй­

ственная единица, одинаково применимая и к сельскому, и

ко всякому другому хозяйству. Это-двор, дворовая соха, дворовая четверть. В первом случае мы имеем разные спо­ собы обложения по внешнему признаку размеров землевла­ дения, во втором - по внешнему признаку богатства хозяй­ ского двора. Практические удобства этих единиц различны,

а потому правительство и переходит от одной к другой в

беспрерывных поисках наиболее удобного способа обложе-

1 В той же росписи полторы сохи переведены в 45 вытей, т.е. 45 вы­

тей составляют полторы сохи. В Новгороде, как мы знаем, 3 обжи полага­

ются на 1 соху (малую сошку), 1 обжа = 10 четям, сошка= 30 четям; 10 сошек = московской сохе, или 300 четям. Если полторы сохи = 45 вытям,

то соха= 30 вытям, а в выти 1О четей, следовательно, соха= 30 вытям, или

обжам.

Г-н Дьяконов, на основании архивных материалов, говорит, что в Вятской земле в конце ~VI века соха измерялась вытями, а выти различа­ лись по качеству земли, причем на выть доброй земли шло 1О четей, сред­

ней 12, худой 14 (ЖМНП. 1893. VII. 215). Ничего нет удивительного в

том, что на Вятскую землю распространился московский обычай одобри­ вания земель. Жаль только, что почтенный автор не заметил, что выть в 1О

четей есть новгородская обжа. Московская система одобривания в суще­

стве дела ничего не меняет. При этой системе 10 = 12 = 14 и только; 10 че­ тей, следовательно, остаются десятью при всем разнообразии качества зе­

мель. То же и при одобривании сох, а потому на процессе одобривания мы

и не считали нужным останавливаться. Цель одобривания совершенно яс­

на: уравнение платежной способности владельцев земель разного качест­

ва. Практика могла иногда приводить к совершенно обратным последст-

виям.

324

ния. Думать, что какой-либо из этих способов может увели­

чить количество посrуплений, а потому правительство и пе­ реходит от одного к другому, нет ни малейшего основания.

Величина посrуплений нисколько не зависела от особенно­ стей наших единиц обложения. Каждая из них допускала и тяжелое, и легкое обложение: стоило только увеличить или

уменьшить оклад.

Ни одна из этих единиц не была приурочена к сбору ка­ кого-либо особого вида повинностей. Разнообразные повИ:н­

ности, имеющие отношение к военному делу, например, па­

дают и на соху земельную, и на соху дворовую, и на четь, и

на живущую четверть, и на двор, так в XVI и XVII веках1• О

четях в писцовых книгах говорится "а платить ему с 5 че­ тей", т.е. платить всякие повинности, какие будут назначе­

ны. Обжи и сохи, земельные и дворовые, возникли также для

платежа всяких повинностей.

Есть, однако, основание думать, что долговременный опыт привел московское правительство к убеждению в прак­ тическом превосходстве подворного обложения. На эrу

мысль наводит то, что установленная в конце XVII века, взамен множества старых податей, стрелецкая подать взима­

лась с дворов. Даже в том случае, когда первоначально она

назначалась с живущей четверти, она переводилась потом на

дворы, Потому, конечно, что дворовое обложение представ­ лялось на практике наиболее удобным. Вот как оно должно было происходить в действительности. Духовенство Устюж­ ской епархии в челобитье своем говорит:

"В прошлом, государь, в 1682 году, по указу брата ва­ шего, блаженныя памяти, великаго государя, царя и Велика­

го князя Федора Алексеевича..., велено на дачу жалованья

Московских приказов стрельцам ... имать по рублю с двора

споверсткою по землям и по угодьям, и не пося­

гая ни на кого".

1 Мы имеем здесь в виду ратное дело вообще, поставку даточных и

ратных людей, сбор денег им на жалованье, пищальные деньги, стрелец­

кий хлеб и деньги, полоняничные деньги, городовое дело и т.д. (АЭ. 1.

№№ 205, 233; Писцов. кн. XVI в. 1. Стб. 631; Неволин. Прил. 321; АИ. 11.

№ 109; АЮ. № 344; АЭ. III. № 193, 268, 304; IV, № 250, 251 и пр. 15451681).

325

Итак, крестьянские дворы облагались не поровну, а смотря по землям и угодьям . Дворовое обложение перехо­ дит в поземельное. Облагается не двор, а хозяйство. Это и.

будет "подымное", выражаясь языком начальной летописи и

архивного документа XVII века. После долгого ряда опытов мы кончили тем, с чего начали. Но полного разрыва с нача­

лом никогда не было. Двор всегда находился в основе всяко­ го обложения. Облагать по людям, по их силе, по животам и

промыслам, по пашне и угодьям - можно только хозяйства,

т.е. дворы. А такое обложение проходит чрез всю нашу ис­ торию. Подушное обложение не имеет ни малейшей связи с нашей стариной и представляет великую ошибку времени

"реформ".

Мы рассмотрели все окладные единицы, но этим еще не

исчерпывается вопрос об обложении. Обложение происхо­

дило в пределах некоторого определенного округа, а потому

необходимо выяснить, что же это за округа. Это очень неяс­ ный вопрос. Княжеские указы его вовсе не касаются. Это де­

ло практики и вековечной старины. Московское государство

образовалось путем присоединения к нему соседних княже­

ний. Присоединение оставляло неприкосновенным все то,

что новому правительству казалось для его целей безразлич­

ным. Деление на правительственные округа, конечно, вещь

довольно безразличная, а потому во многих случаях старина и удерживалась. Рыболовы и крестьяне Борисоглебской сло­ боды, стоявшей против Романова городка (Ярославского уезда), говорят, что они исстари в Романов городок не пла­

чивали ни мыта, ни головщины, ни таможенных пошлин, а

собирали их у себя и составляли особый от Романова город­ ка округ. Они ссылаются на старые грамоты Федора Ивано­ вича, царя Ивана Васильевича и отца его, Василия Иванови­ ча. Михаил Федорович, при котором возник этот спор двух

рядом стоящих местечек, решил его в пользу старины. Бори­

соглебская слободка продолжала составлять особый округ не только в 1626 г., но и в 1681 г. В 1690 г. деревенские вла­ дельцы Пятницкого села (Усольского уезда) били челом ве­ ликоустюжскому архиепископу на игумена Троицкого мона-

1 Рус. ист. 6-ка. ХП. С.608, 145. 1684.

326

стыря в том, что он с монастырской деревни не платит вме­

сте с ними государевых податей, а деревня эта с ними "в

платежу и в окладе вечно"1• Итак, были какие-то старинные

округа. Но ничто не вечно, и с изменением всего нашего об­

щественного строя в Москве и старинные округа претерпе­ вали изменения. Эти изменения делались исподволь, по тре­

бованиям местных нужд, частично, а не так, как Петр Вели­ кий и Екатерина Великая преобразовывали наше местное

управление. Or этих местных изменений остался очень сла­

бый след, а потому история административных округов, ко­ торая в свое время никого особенно не занимала, кроме са­

мих плательщиков, представляется в очень смутном освеще­

нии. Для правительства было безразлично, кто с кем платит, только бы платил. Изложим то немногое, что можно сказать

о наших старинных окладных округах.

Присуды, старые судебные округа, составляли вместе с тем и окладной округ. Переяславские рыболовы были под­

ведомы волостелю стольнича пути и платили в его пользу

особый корм, а с городскими людьми Переяславля никаких податей не тянули. Составляя особый присуд волостеля стольнича пути, они вместе с тем составляли и особый пла­ тежный округ для корма волостелю, для рыбного тягла и всяких других повинностей, какие правительство нашло бы нужным возложить на них. В 1552 г. царь и Великий князь Иван Васильевич пожаловал Важского уезда становых и во­ лостных крестьян и посадских людей, дал им выборный суд и обложил оброком за наместнич корм. Бажане составляли, таким образом, окладной округ для оброка и других повин­ ностей и свой судебный округ. В том же году с Важского уезда потребовали за посошных людей, за 224 человека, по

2 руб. Этот оклад упал, таким образом, на целый уезд, или

Важский присуд2.

Тот же порядок наблюдаем и в уделах. У верейского

князя, Владимира Андреевича, была полсохи бобровников;

они составляли особый присуд и особый платежный округ3•

Те же явления наблюдаем и в XVII веке. Городские и

1 АЭ. Ш. № 170; Т. IV. № 250; Рус. ист. б-ка. XII. № 270.

2АЭ. 1. №№ 143, 233, 234. 1506---1552.

3АЭ. 1. № 256---257. 1561.

327

посадские люди Устюжны-Железопольской еще при Иване Грозном составляли особый присуди особый окладный ок­ руг. Это подтверждено им и в 1614 г. и продолжает действо­ вать в 1623 г. В уставной грамоте Устюжны-Железополь­ ской находим такое характерное место:

"А кто учнет жити на черной земле, сын боярской, или

приказной человек, или митрополичь, или владычень, или

монастырской, или чей ни буди, и те люди волостелю ус­

тюжскому и его тиуну судимы и тягло им с тех дворов,

оброки и всякие разметы тянути по вытно, что на них цело­ вальники разведут".

Суд и тягло идут вместе; судебный округ и податной -

сливаются. Это предписание повторено и 9 лет позднее в

грамоте местному воеводе Н.А.Колычеву1•

Крестьяне и рыболовы Борисоглебской слободы, так от­ стаивавшие свою платежную обособленность от Романова городка, составляли тоже особый присуд. Волостные кресть­ яне Усьи и Заячьи реки - тоже особый присуд и особый ок­

ладной округ, и так с царя Ивана Васильевича и до Ивана и

Петра Алексеевичей2•

Ог конца XVII века имеем роспись, составленную для раскладки стрелецкой подати. В этой росписи, составленной московскими гостями, обозначено, какая часть этой подати

падает на перечисленные в ней города и уезды, городки и

слободы. Мы встречаем здесь уже известные нам места: Бо­ рисоглебскую слободу, Романов городок, Важский уезд, Устьянские волости. Все это старые присуды, дожившие до 1681 г. Думаем, что и другие, перечисленные в росписи, го­

рода - тоже присуды. Да иначе и понимать нельзя. Прису­

ды до конца XVII века - суть округа обложения3•

1 АЭ. Ш. №№ 37, 138. Уставная важская грамота говорит о волост­

ных крестьянах и крестьянских волостях. Здесь волость, конечно, значит то же, что и в новгородских писцовых книгах конца XV века. Это волости и волостки сведенных бояр, т.е. их частная собственность, перешедшая в

прекарное владение крестьян.

2АЭ. Ш. №№ 37, 126; Т. 1. № 243.

3Эту мысль высказал еще в 1859 г. Ф.М.Дмитриев в своей "Истории

судебных инстанций". На с.160 читаем: "Как присуд кормленщика опре­ делялся объемом тех земель, которые несли в пользу его повинности, так, при земском управлении, судебный округ выборных судей определялся

328

В древнейших новгородских писцовых книгах города

тоже присуды. Такими присудами являются: Новгород, Курск,

Демон и пр. Они, надо думать, составляли и центры оклад­

ных округов, в которых сосредоточивались сборы мелкой

погостской администрации. Древнейшее указание на город,

как присуд, восходит ко времени Русской правды. "А из сво­ его города в чужу землю свода нетуть", - говорит она и пе­

реносит нас к первой причине того, как город сделался цен­ тром судебного и податного округа: древний город есть

центр волости-княжения, а потому он и центр как судебного,

так и податного округа.

Итак, едва ли может подлежать сомнению, что присуд и

окладной округ, обыкновенно, совпадают.

Но что такое присуд? Это единица чрезвычайно разно­ образная. Целый уезд может быть отдельным присудом, т.е.

особым судебным и податным округом, отдельный город -

тоже, несколько волостей уезда - тоже, наконец, отдельная

слободка и даже полсохи бобровников могут составлять и отдельный судебный округ, и отдельную окладную единицу. С 1488 г., по жалованной грамоте Великого князя Ивана Ва­

сильевича, все Белозерье, горожане и уездные люди, состав­

ляет один присуд и, можно думать, так было и раньше.

Как бы ни были различны размеры присуда, все прису­ ды имеют одну очень важную общую черrу. Если суд в том

или другом округе принадлежит приказному человеку, наме­

стнику или волостелю, на суде всегда присутствуют выбор­

ные люди, сотские или старосты, и просто представители

общества под именем добрых, или лучших людей; если при­ казные судьи отменены, весь суд состоит из выборных лю­ дей. Все эти выборные носят название целовальников, ибо

присягают и крест целуют.

Итак, присуд организованная единица, она имеет своих

выборных, доверенных людей. Эти доверенные люди не

только судят, но и повинности раскладывают. Присуд, сле­

довательно, живая, одушевленная единица. Как бы ни были малы или велики ее границы, выборные целовальники со­

ставляют из нее одно целое. Вся тягловая организация полу-

пространством тех земель, с которых они брали подати".

329

чает в них свое завершение. Они раскладывают тягло по лю­

дям, по их силе, по животам и промыслам, по земле и угодь­

ям.

Если присуд охватывал земли лиц разного состояния, крестьян, бояр, духовенства, раскладочная деятельность це­ ловальников простиралась на всех. Мужик окладывал и боя­ рина, и монастырь. У введенного боярина И.В.Большого Шереметева мужики окладывали даже пустые земли; то же делали они и с монастырскими землями Симонова монасты­ ря и других. Боярину и монастырям приходилось бить на

них челом самому государю.

Действия окладчиков вызывали иногда жалобы и на не­ правильное обложение живущего. Мы не можем теперь ра­ зобрать, кто был прав, кто виноват. Недовольные окладчи­ ками просили о выделении их из общего оклада в особый окладной округ. Правительство нередко соизволяло на это. Таким образом, происходило разложение старых окладных округов и появление новых, более мелких.

Вот два примера.

В 1659 г. настоятель Коряжемского монастыря, старец Григорий, жаловался на усольских окладчиков и говорил, что монастырю с посадскими людьми в одних сохах быть

нельзя, что целовальники накладывают на монастырские по­

садские дворы всякие государевы подати, не по их промыс­

лам, не по их угодьям. По монастырскому челобитью прика­

зано было монастырские амбары, дворы, полянки и пожни

отписать особо. -В 1684 г. все духовенство Устюжской

епархии жаловалось на местных крестьян-окладчиков и го­

ворило, что они окладывают их дворишки заочно и неправ­

дою, вдвое, втрое, впятеро и больше против того, чего они стоят. В царском указе все дворы обложены по рублю с дво­ ра, а они берут по два, по четыре и по шести рублей с двора. Духовенство просило, чтобы этот рублевый оклад с их дво­ ров дозволено бьmо собрать местному архиепископу. Все

это запоздалые отголоски вечевого народного самоуправле­

ния. Роль крестьянина в деревне в конце XVII века, кажется,

мало походила на современную.

Укажем еще одну характерную черту этих окладных ок­ ругов. Возлагая на них обязанность платить известную сум-

330

му, правительство иногда вовсе не указывало, с чего они

должны платить эту сумму: с сох, с дворов или с четей, а

предоставляло это их усмотрению. Крестьяне волостей Усьи и Заячьи реки, составлявшие один присуд, должны были платить за корм и наместничьи доходы 144 р. 14 ал. и 2 д.; а

вместе с данными и другими окладными доходами всего ты­

сячу рублей в год, а с чего - не сказано1• И это очень по­

нятно. Разные единицы существовали только для удобства плательщиков, а потому им и можно бьmо предоставить вы­ бор такой единицы для раскладки этой тысячи, которая для них наиудобнее. Московская практика проявляла в этом от­ ношении большую гибкость.

Рядом с таким обложением по присудам встречаются, однако, и случаи иного обложения - по владельцам. Оно, надо думать, более позднего происхождения, но встречается уже в XVI веке. В 1588 г., например, боярин князь Иван Ва­ сильевич Ситцкой приказывает, по указу государя, взять с земли Федоровского монастыря, что в Переяславле, с неполной полусохи, ямских денег 8 р. 25 алт. да полонянич­ ных 29 ал. с 1 д. В 1637 г. "по крымским вестям" решено бы­

ло взять даточных пеших людей с вотчин духовных учреж­

дений с 10 дворов по человеку. Все черные власти получили

царские указы с обозначением, сколько с кого причитается

ратных людей2. От начала XVII века имеем документ, из ко­

торого видно, что таким специальным предписаниям пред­

шествовало составление общей росписи, в которой опреде­

лялось, с какого владения сколько взять в счет такого-то

сбора. В 1623 г. последовал указ о сборе с новгородцев денег на мостовое строение. К указу была приложена роспись, сколько брать с земель отдельных монастырей, помещиков и даже крестьян. Округами обложения оказались очень ма­

ленькие владения; у Хутыня монастыря всего 1О вытей, с ко­

торых ему пришлось уплатить 18 р. 19 ал. 3 д.; а у Духова

монастыря полвыти с окладом в 31 ал. 21/ 2 д. Такие же мел­

кие владения оказались и у светских владельцев. С поместья

Аникея Тугаринова пришлось взять с 1/ 6 выти 10 ал. 2 д.; с

1 АЭ. 1. № 243; Ш. № 126. 1555-1622.

2 В АИ. 1, под № 198 напечатана одна из таких грамот (АЮ. № 209. V, VI).

331

земли крестьянина Гриши Морозова, которая немногим пре­

вышала 1/ 3 выти, 6 ал. 2 д. и т.д.1•

Оба вида указанных округов обложения существуют единовременно, как и шесть единиц обложения. Правитель­

ство пользуется то теми, то другими. Есть основание думать,

что правительство к отбыванию той или другой повинности

не всегда призывало все население, а ограничивалось иногда

некоторым видом плательщиков. В этих случаях оно распре­

деляло повинность не по присудам, а по владельцам. С при­

крепления крестьян платежные округа по владельцам долж­

ны были пользоваться все большим и большим успехом. Вот все, что мы нашли возможным сказать по весьма

спорному и темному вопросу об окладных единицах нашей древности. Все их разнообразие объясняется желанием пра­ вительства найти наиболее удобный для плательщиков спо­ соб обложения. В конце концов, дело сводилось к самооб­

ложению по землям и угодьям, по животам и промыслам.

Правительство назначало сумму оклада, а целовальники, они же и судьи, а то и целый мир, распределяли эту сумму меж­

ду плательщиками по их силе.

Важность вопроса об окладных единицах не подлежит сомнению. Но литература предмета очень небогата. Я при­

веду здесь имена только тех двух ученых, которые с вели­

кою пользою потрудились для разъяснения весьма неполных

и неясных свидетельств о московской сохе. Первый труд, на который необходимо указать, принадлежит перу покойного профессора Московского университета, И.Д.Беляева; ему же

принадлежит и заслуга первого издания новгородских пис­

цовых книг. Когда он писал свою статью о поземельном

владении в Московском государстве2, публике не была из­

вестна еще ни одна писцовая книга Московского государст­

ва, а из новгородских им была напечатана только первая по-

1 АЭ. Ш. № 145. Судя по государевой грамоте, обложению подлежа­

ло все население; а здесь обложено только население Новгородского уез­

да, который захватывал земли разных пятин, прилегавших к Новгороду. Большинство земель Новгородского уезда принадлежало монастырям. Всего на уезд приходится 138 вытей, или около 4 сох. Размеры уезда, надо

думать, были невелики.

2 Временник. Т. XI. 1851.

332

ловина Вотской пятины. Его статья о поземельном владении была написана почти исключительно по архивным материа­

лам. Неудивительно, что в нее вкрались недосмотры и

ошибки. Тем не менее высказанные в ней мнения имели ре­

шительное влияние на последующую литературу и повторя­

лись позднейшими учеными в течение 40 лет по крайней ме­ ре. Несмотря на всю трудность ученой работы в архивах,

почтенному ученому удалось сделать целый ряд совершенно

верных наблюдений и на основании их высказать мнения,

определившие состояние вопроса почти на целое полстоле­

тия.

Вот его точка зрения. Сохою называлась единица земли,

с которой вносились государственные повинности. Но она

не была постоянной геометрической мерой земли, а изменя­ лась по соображениям с требованиями времени, государст­ венными нуждами и проч. Правительство не изменяло коли­

чества податей, падавшего на соху, а изменяло величину сох,

уменьшая их размер, если требовалось увеличить подати, и увеличивая, если надо было уменьшить их. Кроме того, соха

имела неодинаковую меру, смотря по местностям, по каче­

ству земли, по различию владельцев. Монастырские сохи равнялись 600 четей, поместные - 800 и т.д. Размеры дво­ ровых сох тоже были непостоянны. В таком виде москов­

ские сохи существовали с древнейших времен и по конец

XVI века1 •

Указанное Беляевым непостоянство размеров сохи в те­

чение всего XVI века. соответствует действительности. Что это непостоянство обусловливалось разными причинами и,

между прочим, различием владельцев - также верно. Раз­

ные владельцы были обложены неодинаково, но все были обложены, и служилые люди, и духовенство, и черные люди. Таким образом, еще в 1851 г. было высказано совершенно верное мнение о всеобщности тягла и указано достаточное

тому основание, а в конце века наши ученые стали утвер­

ждать, что служилый класс свободен от податных обязанно­

стей. Через 40 лет после правильного решения вопроса -

1 Временник. Т. XI. С.51 и след.

333

наука делает большой шаг назад1 •

Итак, подмеченные профессором Беляевым факты - совершенно верны, но некоторые объяснения их неверны. Автор думает, что размер сохи изменялся, между прочим, и

для увеличения и уменьшения податей, которые взимались с

сохи в н.еизменном количестве. Этой неизменности величи­ ны податей, взимаемых с сохи, не было, и автор ее не дока­ зал. В пример неизменности их он приводит постановление уставной Белозерской грамоты от 1488 г., по которой за по­ лоть мяса со всех сох брали по 2 алтына, и думает, что со

всех сох всегда платился один и тот же оклад всяких пода­

тей. Это недосмотр, оклад податей менялся, как и размер

сох. По Белозерской грамоте, за полоть мяса и за воз сена

берут по 2 алтына, за барана 8 денег, а по Онежской грамоте

только по 468. И размеры сох, и размеры окладов не бьmи постоянны. Одна ошибка повела за собой и другую. Взгляд на соху, как геометрическую меру земли, также неверен. Мы

уже знаем, что в древнейшее время размер сохи определялся

не количеством земли, а индивидуальными особенностями хозяйства; только с половины XVI века сохи получили зна­ чение земельной меры. Эти изменения в истории сохи ус­

кользнули от внимания автора.

Мнения Беляева господствовали до появления в свет в 1892 г. "Спорных вопросов финансовой истории Московско­ го государства" профессора Милюкова. Почтенный автор переработал весь вопрос о сохе и дал ему новое и самостоя­ тельное решение. Вот его мнение. Он различает в истории

сохи два периода: древнейший, до половины XVI века, и по­

следующий. В древнейшее время соха не имела значения

определенной площади земли. Величина ее определялась не количеством земли, а количеством труда. Доказательство

1 Некоторое знакомство с литературой могло бы спасти наших исто­

риков конца прошлого века от этого крупного заблуждения, которое про­ должает повторяться и их последователями. Мысль Беляева о всеобщей податной обязанности не прошла бесследно. Ее высказывает и Ф.М.Дмитриев: "...все земли, кроме обеленных жалованными грамотами,

были податные" (История судебных инстанций. 160).

334

этому он находит в обже и новгородской сохе, представ­ ляющих единицу рабочей силы, и в свидетельстве мона­ стырской сотной от 1544 г. об однокольце, которым мы уже имели случай воспользоваться. С половины же XVI века со­

ха получает, в силу царских указов, определенный размер:

для монастырских земель в 600 четей доброй земли, для дворцовых, поместных и вотчинных - в 800 четей. В дока­

зательство последнего положения автор приводит целую

таблицу размеров сохи указанного объема, составленную на

основании данных писцовых книг. Памятники не сохранили никаких известий о причинах перехода от старой трудовой

сохи к новой. Автор думает, однако, что реформа сошного

письма должна быть поставлена в связь с проектом гене­ ральной переписи, составленным на Стоглавом соборе. На соборе проектировалось послать писцов во всю землю пи­

сать и сметить всякие земли, а мерить пашенные земли и не­

пашенные, и луга, и лес, и всякие угодья и т.д. (с.37-51).

Я совершенно присоединяюсь к мнению автора о двух

периодах в истории сошного письма, но расхожусь с ним в

их характеристике. Я уже высказался против определения

размеров обжи и сохи количеством затрачиваемого труда.

Что время - деньги, этого, кажется мне, наши предки со­

вершенно не знали. О "единицах рабочей силы", - это уже

можно сказать с совершенной уверенностью, они не имели

ни малейшего понятия. Единица рабочей силы - совершен­ но новое понятие; оно переносит нас в сферу современного рабочего вопроса, это - злоба нашего дня. Древность этого вопроса не знала, да и рабочих тогда бьmо очень немного.

Роль их исполняли холопы; а по отношению к холопам ни­

какого вопроса не могло быть о единице рабочей силы. Кре­ стьяне же не были рабочими; они были арендаторами, то есть нанимателями земли, а не рабочими. Затем, я указал выше, что единица рабочей силы должна быть определена единицей времени, иначе не будет никакой единицы; а меж­

ду тем ни один сторонник трудовой единицы ничего о вре­

мени не говорит. Это нуждается в дополнении. К сторонни­

кам трудовой единицы принадлежит и покойный профессор Харьковского университета, И.И.Миклашевский. Он попра­

вил существенный недосмотр своих предшественников. По

335

его мнению, количество труда, которое затрачивалось в из­

вестный промежуток времени, и было одной из единиц

поземельного счета нашей древности, равнялось - одному

дню. Автор говорит - "так надо думать", - но, к сожале­

нию, не объясняет почему1• Результаты же его думы полу­

чаются вот какие. Один день труда конного рабочего - есть обжа. Но ни один конный рабочий на пашне не трудится

только один день в году, а непременно несколько. Поэтому

на каждый двор должно приходиться всегда несколько обеж.

А в новгородских писцовых книгах масса отдельных дворов

считается в одну обжу. И.И.Миклашевский последователен,

но его поправка совершенно не соответствует тому, что го­

ворят памятники. Время в старину имело еще меньшее зна­

чение, чем оно имеет у нас теперь, а потому в памятниках о

нем и речи нет. Не единицей рабочей силы определялась со­ ха, а индивидуальным состоянием каждого хозяйства. При этом число "однокольцов", то есть крестьян-арендаторов, конечно, могло иметь определяющее значение. Индивиду­

альная оценка, при простоте хозяйств и небольшом размере

Московского княжества, - а она именно возникла, когда

Московское княжение было невелико, и исчезла, когда его

границы увеличились, - индивидуальная оценка каждого

хозяйства не представляла в древнее время таких трудно­

стей, с какими оценщики могли бы встретиться теперь. В Нижнем Новгороде в начале XVII века было 862 двора, это

не помешало окладчикам оценить индивидуально налоговую

способность каждого двора, несмотря на значительное их

число.

Второй период, от половины XVI века, автор характери­

зует тем, что соха получила определенные земельные разме­

ры. И я не отрицаю появления в это время сохи определен­

ной земельной меры, но утверждаю, что эта мера была раз­

ная, и не только в разных местах и у разных классов вла­

дельцев, но и у отдельных владельцев. Далее, я сомневаюсь, чтобы когда-либо бьm издан общий указ о мере сох; общего

указа до нас не дошло, но специальные указы о размерах со-

1 К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1. За­

селение и сельское хозяйство южной окраины XVII века. С.30.

336

хи делались постоянно и, смотря по потребностям минуты, размеры сох менялись. Сохи вотчин Троице-Сергиева мона­

стыря то сравнивались с сохами помещиков, то опять стави­

лись в менее выгодное положение и т.д., и так со второй по­

ловины XVI века и в XVII веке. Мы не отрицаем верности составленной автором таблицы размеров сох. Наши цифры

размеров сох мы взяли из тех же писцовых книг, какими

пользовался и профессор Милюков, и иногда с тех же самых страниц. Его таблица совершенно верна, надеемся, верна и

наша. А результат тот, что размеры сох и после проекта ге­

неральной переписи Стоглавого собора - разные.

Но что такое происходило на Стоглавом соборе? Проект генеральной переписи собора до нас не дошел, и был ли он составлен, это неизвестно. До нас дошел целый ряд царских вопросов собору; он оканчивается царским приговором: "Да

приговорил есми послать писцов во всю свою землю писать

и сместить и мои, царя и вел. князя, и митрополичи и т.д.

земли" и пр. Этот царский приговор почтенный автор и на­ зывает проектом генеральной переписи собора. Царский

приговор и предшествующие ему 11 вопросов не вошли в

Стоглав, а сохранились в другом памятнике, из которого и

были извлечены и напечатаны покойным И.Н.Ждановым1 •

Приговор царя надо рассматривать вместе с предшествую­

щими ему вопросами, которых составитель Стоглава не на­ шел нужным внести в свой сборник; только тогда и будет он ясен. Приговор и предшествующие ему 11 вопросов состав­

ляют одно целое: это все вопросы, относящиеся до светских

дел. Из 11 вопросов 5 самых больших имеют прямое отно­ шение к положению служилых людей. В статье о вотчинах и

поместьях речь идет о том, что у одних служилых людей зе­

мель много, а у других мало, и они голодны; в одной из сле­ дующих статей для устройства служилых людей признается

нужным сделать вотчинные книги, в которые надо записы­

вать "в меру и пашенная земля, и не пашенная, и луга, и пе­

ревесы, и борти, и реки, и озера, и пруды, и мосты, и всякия угодья, ино его не обидит никто, а ему чужаго прибавить -

не уметь же. Чем умерять лишьком над книгами, то отьи-

1 ЖМНП. 1876. Июль.

337

муть на меня. И ведомо, за кем сколько прибудет и убудет, и по вотчине и служба знать".

Сопоставление этих вопросов с царским приговором разъясняет смысл и цель царского приговора. Дело идет об организации службы. Служилые люди наделены землями

очень неравномерно, а потому "их надо поверстать по дос­

тоинству без грешно". Надо завести книги, в которых долж­ ны быть описаны пашенные (жилые) и непашенные (пустые) земли и соответственно владению назначена служба. Лиш­ ние земли должны быть взяты на государя. Для всего этого

надо произвести опись существующего землевладения, а по­

тому царь и приговорил послать писцов, чтобы они сметили

и мерили "пашенныя земли и не пашенныя, и луги, и лес, и

всякия угодья, и реки, и озера, и пруды, и борти, и перевесы, и мосты" и т.д. "А кого чем пожалую, - продолжает гово­

рить царь, - и по книгам жаловалные грамоты давать слово

в слово для того, чтобы вперед тяжа не бьmа о водах и зем­

лях: что кому дано, тот тем и владей. А утяжут кого через

писмо лишком, и то имати на меня. И того ради, кто чего

попросит, и яз ведаю, чем кого пожаловати, и кто чем нужен,

и кто с чего служит. И то мне будет ведомо же: и жилое и пустое".

Этими словами и оканчивается царский приговор и те 11 вопросов, которые не вошли в Стоглав.

Сопоставление царского приговора с предшествующи­

ми ему вопросами делает совершенно ясным содержание

приговора или "проекта генеральной переписи", как его на­ зывает профессор Милюков. Дело идет вовсе не об установ­

лении размеров сохи; дело идет о выяснении, кто чем владе­

ет, и не только в живущем, но и впусте. Всякое владение, и

живущее, и пусто, должно быть записываемо в книги. А прежде, в податных целях, может быть, писали только жи­ вущее. Вот официальное начало той перемены в составлении

описей, на которую мы указали в своем месте. Вот откуда,

надо думать, пошло и приведенное выше наставление автора

книги сошного письма писать живущее и пустое, и та разно­

образная практика писцов, на которую тоже было указано. Пустое предписано писать в интересах службы, для выясне­ ния поместного оклада, а вовсе не для сбора повинностей.

338

Итак, "проект генеральной переписи" не имеет никакого от­

ношения к возникновению сох определенной земельной ме­

ры1, и мы по-прежнему остаемся в полном неведении того,

когда именно, как и почему совершился переход от старой,

небольшой сохи к крупной сохе XVI века. Будем надеяться, что любители архивных работ найдут, наконец, в богатых собраниях наших архивов новые документы, объясняющие

эту историческую загадку.

1 Иначе отнесся к этому вопросу г-н Дьяконов. Указанную проф.

Милюковым связь реформы сохи "с проектом генеральной переписи, предложенным на Стоглавом соборе", он находит"весьма удачной". Но по поводу того же вопроса он обнаруживает и большую неустойчивость мне­ ния. На с.208 г-н Дьяконов говорит:"Благодаря выводам автора может

считаться устраненным господствовавшее в нашей литературе со времен

Беляева мнение о колебаниях в размерах сох в течение всего XVI века". Затем из архивных документов он приводит любопытные данные о коле­ бании размеров сох, которыми мы выше и воспользовались. После этого на с.217 читаем такое заключение: "Итак, соха, как окладная единица, и во второй половине XVI века, после преобразований 1551 г" представляла

значительные колебания и кроме той разницы в ее размерах для земель разных качеств и различных категорий владельцев, какие были установле­

ны в "царевом уложении" (ЖМНП. 1893. Июль). Несмотря на то, что мне­

ние Беляева о колебании сох в течение всего XVI века устранено, соха продолжает колебаться и во второй половине XVI века! Последнее мнение

совершенно верно.