КНИГА СЕДЬМАЯ

Тягло и порядок обложения

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тягло

Тягло, что и теперь тянет русский человек, появилось в

глубокой древности, задолго до возникновения Московского

государства. Но свойства его в наше время и в старину дале­

ко не одни и те же. Я сделаю попытку собрать свидетельства

старых памятников о тягле и выяснить его древнейшие при­

знаки и отношение к землевладению.

Наши древние волости-княжения с первого своего появ­ ления на свет Божий возлагали уже на своих подданных раз­ ные повинности. Древнейшее известие о них относится к княжению Св. Ольги; говорит о повинностях и Русская

правда, и даже в своей древнейшей редакции. По новгород­

ским памятникам XIII века, все население этого обширного

княжения, городское и сельское, несет повинности в пользу

государства и расписано для этой цели в разные "потуги".

Московские памятники говорят "о тягле". Потуг и тягло - слова одного корня; ими обозначается обязанность населе­

ния нести государственные повинности, тянуть их к извест­

ному центру. Москва сходится здесь с Новгородом и Кие­

вом. Порядок обложения маленьких волостей-княжений

должен был очень измениться в обширном Московском го­

сударстве, но тягло не есть создание Москвы, оно старина и

в Москве.

Что же такое тягло?

Слово это имеет двоякое значение. Оно обозначает, во­

первых, каждую повинность, лежащую на тех или других

лицах. В 1555 г. царь и Великий князь Иван Васильевич по­

жаловал волостных крестьян Усецкой волости, дозволил им

судиться излюбленными старостами, а волостелин доход перевел в оброк и приказал:

147

"Собирати им тот годовой оброк по животам и по про­ мыслам, как иные тягли меж себя разводят" (АЭ. 1.

№243).

Такое же распоряжение имеем и от 1622 г. (АЭ. 111. № 126). Итак, всякая отдельная повинность - есть особое тягло. Оброк за наместнич корм - это одна из таких повин­ ностей, составляющая особое тягло; она разводится на насе­

ление, как и все другие тягла, т.е. повинности. Новгородские

писцовые книги говорят, что с обжи надо тянуть "всякое

тягло", т.е. всякую повинность (N, 4).

Кроме повинности, слово тягло означает еще и способ­

ность нести ту или иную повинность в пользу государства.

Каждый человек тянет повинности в меру его хозяйственных

сил. Люди, которым платить не с чего, никаких повинностей

не тянут. В грамотах о сборе повинностей московское пра­ вительство предписывает плательщикам: "Учинить между собой оклады по тяглу и промыслам" (АЭ. 111. № 126; N.

№№ 243, 250, 251. 1622-1682). Здесь тягло-есть способ­

ность к платежу; оклад платежа определяется по этой спо­

собности, по тяглу. В 1581 г. крестьянин с. Борки, Григ. Яковл. Дубинин, занимал полтрети выти земли, с чего и должен был тянуть тягло; но он до такой степени "охудал и отемнел", что ничего не мог платить; ему дали льготу на два года (Писц. кн. XVI века. 11. 314). Тягло тянут люди состоя­

тельные.

Итак, старое тягло не только повинность, но и способ­ ность нести повинность. Поэтому в дальнейшем изложении

мы должны исследовать два вопроса: из каких повинностей

слагается тягло и как определяется способность нести эти

повинности.

1

Начнем с повинностей. С течением времени число их

очень возрастает и изменяется самый способ их отбывания. Наши источники слишком скудны для сколько-нибудь пол­

ной исторической картины повинностей; мы ограничимся их

перечислением с указанием времени, к которому они отно-

148

сятся, и памятников, в которых они встречаются. Для нашей цели этого совершенно достаточно. Мы будем называть тяг­

ла их старыми именами. Они очень выразительны и говорят

сами за себя.

1. Корм, т.е. поставка пищевого довольствия, является

одним из древнейших видов повинностей. О нем говорит уже Русская правда в ее древнейшей редакции. Она опреде­ ляет корм чиновнику (вирнику), ездившему по волостям для суда, и его лошадям. Русская правда уже переводит корм на деньги. Самый термин "корм" в Русской правде не встреча­

ется, но он уже известен начальной летописи; в московских

памятниках он делается общеупотребительным. Получение корма, натурой или деньгами, есть обыкновенный способ

содержания в Москве наместников, волостелей и их по­ шлинных людей.

В половине XVI века в истории корма происходит крупная реформа. В тех местностях, в которых разрешаются, по просьбам жителей, выборные судьи, корм переходит в денежный оброк и начинает поступать в государеву казну.

Этот оброк включал в себе, однако, не один корм, но и "при­

суд" наместников и волостелей и "доход их пошлинных лю­ дей". Присудом назывался округ, предоставляемый суду и управлению наместника или волостеля, и те сборы, которые

они получали со своих судебных действий, с выдачи правых

грамот, докладных списков, полевые пошлины и пр.1 Эти

пошлины собирались чрез посредство их людей, отсюда термин "их пошлинные люди". Эти пошлинные люди в ка­ честве судебных приставов имели свой доход от вызова к

суду и других процессуальных действий. С заменой приказ­

ных судей выборными все эти сборы были отменены; вы­ борным судьям предписывалось "пошлин с судных дел не имати ни которых" (АЭ. 1. № 243. 1555). Но с переводом

1 "А оброк есмя за волостелины доходы сокольнича пути, и за при­

суд, и за всех волостелиных пошлинных людей пошлины... велели поло­

жити на год деньгами... А собирати им тот оброк со всего своего прису­ да..." (АЭ. 242. 1555). "А нашего оброку за наместничь корм и за присуди

их пошлинных людей доход сто девяносто пять рублей..." (АЭ. 1. № 543.

1589).

149

корма на деньги в государев оброк стали переводить и "при­ суд, и доход пошлинных людей" тоже в оброк. Таким обра­

зом, то, что прежде выплачивали тяжущиеся, теперь стало

тяглом всех плательщиков податей. Очень оригинальный способ обложения! Только корм мог быть точно вычислен и переведен в соответствующей цифре в оброк; присуд и до­

ход пошлинных людей, конечно, из года в год менялись, а

потому и не подлежали точному переводу в оброк. Цифра оброка определялась поэтому несколько произвольно. В грамотах, которыми установлялся этот оброк, приводится обыкновенно такой мотив: "что бы крестьянству продаж и убытку не было". А потому нет основания думать, чтобы замена наместничих поборов оброком ухудшала положение плательщиков. Возникавший таким образом оброк можно рассматривать как особый налог за право иметь своих вы­ борных судей; это был откуп от приказных судей. Так имен­ но и смотрели на это в XVI веке. В сотной из писцовых книг переяславским рыболовам читаем:

"Да рыболовы же дают царю и вел. князю откупу за волостелины и их пошлинных людей (доходы) - по от­ купным жаловалным грамотам" (АЭ. 1. № 261. 1562).

Жалованная грамота переходит здесь в откупную.

Кроме корма судьям, выдавался еще корм людям всяко­

го рода, которые отправлялись куда-либо по княжескому

делу. Древнейшее указание на такой корм находим в грамоте

Великого князя Андрея Александровича конца XIII века. По

договору с Новгородом он имел право посылать три ватаги

рыболовов на море. Новгородцы должны были давать им корм "по пошлине". В московское время право на такой

корм имели все княжеские посыльные, которые носили на­

именование гонцов и "ездоков". Сюда относились всякого рода чины, куда-либо командируемые по княжескому делу, а

в том числе и многолюдный штат княжеских охотников:

псарей, бобровников, подлазчиков и проч. Княжеские охот­

ничьи собаки также получали корм1• В отличие от корма су­

дей, это не была постоянная повинность, а временная и слу-

1 АЭ. 1. № 1. 96, 136; АИ. 1. № 200. 1294--1578.

150

чайная, обусловливаемая проездом княжеских гонцов, а по­

тому и очень неравномерная для плательщиков: одни плати­

ли, другие нет.

К тому же виду повинностей надо относить и обязан­ ность подданных кормить княжего коня. Льготные грамоты, освобождающие от этой повинности, очень кратки и не объ­ ясняют, в каких случаях она имела место. Можно думать, что это была обязанность местных жителей давать продо­

вольствие княжеским лошадям во время княжеских поездок

и при переводе княжеских конных табунов из одного места в

другое1•

Наконец, на населении лежала обязанность кормить войска в военное время. Древнейшее указание на нее отно­ сится к XI веку. В 1018 г., после победы соединенных сил Болеслава Польского и Святополка Владимировича над Яро­

славом, победители заняли Киев, и польские войска были

размещены по городам на покорм2• Эта практика живет и в

XV веке. В 1451 г. Великий князь Московский, Василий Ва­ сильевич, заключил договор с Великим князем Тверским, Борисом. В договоре есть статья, устанавливающая оборо­

нительный союз против татар, литвы, поляков и немцев. В

случае войны московский князь обязывался лично высту­

пить во главе вспомогательного войска, а там, где окажется

нужным для ограждения границ, поставить "сторожу". Для

этой "сторожи" он мог брать "корм", но не корыстоваться

ничем лишним. Это различие "корма" и "корысти" указыва-

1 Д. к АИ. 1. № 193. 1451. Более древнее указание находим в завеща­

нии Великого князя Ивана Ивановича от 1356 г. Он предоставляет своим преемникам по городу Москве право "кони ставити по станом и по ва­ рям".

2 Лавр. 1018. Тот же корм войскам разумелся иногда под термином

"зажитье". В Новг. 1под1216 г. читаем:

"Мстислав же поиде Серегерем и вниде в свою волость и рече ново­

городцем: идете в зажитья, толико голов не емлете. Идоша, исполнишася корма и сами и кони".

В выражении "толико голов не емлете" можно видеть указание на

размеры корма: воины не должны были ни уводить с собою скот, ни бить на месте. Это условие не всегда соблюдалось, и летопись сохранила жало­ бы на то, что убоина отсылалась иногда воинами в свои деревни.

151

ет на то, что под кормом разумелось нечто определенное,

хотя, может быть, только обыкновенными потребностями здорового человека. В 1478 г., во время похода Великого

князя Московского на Новгород, войска его пользовались

кормом во владениях союзника его, тверского князя. Михаил

Тверской назначил для этой цели особого сына боярского

"отдавати кормы по отчине своей"1•

С развитием в Москве числа постоянных войск, с воз­ никновением пищальников, стрельцов, казаков, пушкарей,

воротников и пр., население облагается повинностью дос­

тавлять корм этим войскам и их лошадям и в мирное вре­ мя. Первоначально это натуральная повинность, состоящая

в доставлении хлеба и овса; она одинаково падает как на уездных людей, так и на горожан. Но горожане могли вовсе не заниматься хлебопашеством, а потому у них эта повин­

ность переходит в денежную; они вносят деньги, на которые.

правительство и закупает хлеб. Иногда правительство само переводит хлеб на деньги и требует сбора денег, а не хлеба. Это делается для отдаленных мест, откуда доставка хлеба обошлась бы дороже покупки его в месте назначения. В ука­ зах предписывается собирать хлеб и деньги то на жалова­

нье одним стрельцам, то стрельцам, казакам, пушкарям, во­

ротникам и иных чинов людям. Когда возникло такое обло­

жение, этого с точностью сказать нельзя. Памятники же, в которых о нем идет речь, все относятся к XVII веку. В па­

мятниках конца века это хлебное жалованье называется го­ довым. Одно из позднейших известий о нем относится к

1688 г. Этот корм, следовательно, собирался и после возник­

новения стрелецких денег2•

В памятниках XVI века разные виды корма, по способу сбора, назывались "посошным кормом" (АЭ. 1. № 256. 1561).

1 Рум. собр. 1. № 76; Воскр. лет. 1478 г. В летописях встречаем и жа­

лобы на превышение воинами всякой меры при кормлении. В Воскр. под . 1438 г. читаем:

"Идущим же им к Белеву (воинам Великого князя Василия Василье­ вича) все поrрабиша у своего же православнаго христианства и м}'чиху

людей из добытка, и животину бьюще, назад себе отсылаху".

2АЭ. III. №№ 7, 43, 48, 72, 98, 121, 214; IV. №№ 133. 299; АИ. Ш.

№№132, 200; АЮ. № 339. 1 и VII. 1613-1688.

152

Русская правда, кроме корма вирнику, знает еще корм

городнику, к которому и переходим.

2. Городовое дело, т.е. постройка оград или укрепле­

ний вокруг городов. Это тоже одна из древнейших повинно­ стей. Города суть необходимые центры древних волостей­

княжений; их возникновение современно возникновению у

нас первых зачатков государственной жизни. О постройке

городов (оград) говорит Русская правда, о ней идет речь и в

последующих памятниках до XVII века включительно. По­ стройка городских укреплений есть обязанность местных

жителей. Уже в период Русской правды местные жители ис­

полняют ее под надзором и руководством особого чиновни­

ка, городника, который за свой труд получает плату, за каж­

дую городню, и корм себе и лошадям, число которых не должно быть более четырех. Это ограничение сделано в ин­ тересах местных жителей. Местные жители, конечно, могли исполнять эту обязанность натурой или наймом, кому как было удобнее. В московских памятниках встречаемся и с

натуральной городовой повинностью, и с переводом ее на деньги. В половине XVI века крестьяне Троице-Сергиева

монастыря

"Делали в Переяславле городе городовое дело, свою подель, шесть городень в одном месте (т.е. рядом), а плетня не плели".

Здесь Москва сходится с Киевом времен Ярослава Муд­

рого и его сыновей. Дело идет об отдельных шести город­ нях, которые должны бьmи ставить монастырские крестьяне, и Русская правда имеет дело с отдельными городнями, кото­

рые воздвигаются местным населением, оплачивающим

корм и труд городника. Городник Русской правды заменился

здесь городовым приказчиком.

С возрастанием Московского государства и с развитием крепостного дела роль государства в постройке укреплений

должна была развиваться на счет натуральных повинностей местного населения. В 1555 г. для постройки в Казани ново­ го каменного города правительство наняло во Пскове 200 ка­

менщиков и соответствующее число кузнецов; железо и вся­

кий другой материал приобретались на счет казны. Точно

153

так же в 1625 г. в Верхотурье новый острог был выстроен от казны наемными людьми. Сбор с населения поступал в госу­

дареву казну, а постройки делались правительством. Но и в

XVII веке городовое дело продолжает быть и натуральной повинностью. Местные жители и лес рубят, и городню горо­

дят1. В это время делаются уже и сметы на постройку укре­

плений.

3. Мостовщина - повинность, состоящая в устройст­

ве мостов через реки, деревянных настилок на улицах и до­

рог вообще. Древнейшее известие о ней тоже находится в Русской правде редакции XI века (Ак. 43; Тр. 9; Кар. 134). Она отправлялась и натурою, и наймом. Русская правда го­ ворит о мостовщине в Новгороде, и о мостовщине в Новго­ роде же имеем государев указ от 1623 г. На мостовое дело в Новгороде понадобилось в этом году 915 р. 20 алт. и 1 деньга. Ввиду новгородского "разорения" государь пожа­

ловал, дал Новгороду из своей казны треть этих денег, а две

трети велел разделить и собрать с Новгорода, с посаду и с

уезду, со всех земель. Из той же грамоты узнаем, что на Мо­

скве и во всех городах мосты мостят всякие люди, белые и черные сохи. Городская мостовая повинность лежала, следо­

вательно, не на одних только жителях города, но и на уезд­

ных. То же было и в московских уделах. В 1514 г. дмитров­ ский удельный князь освобождает крестьян Троице­ Сергиева монастыря от обязанности мостить мосты в Каши­ не. Так было, надо думать, и в период Русской правды. В

статье о новгородской мостовщине, кроме жителей Новго­ рода, к мостовому делу привлечены сотни Бежецкая, Обо­

нежская, Лужская и ·др. Но едва ли можно думать, что мос­

товщина даже таких городов, как Новгород и Москва, со­

ставляла общую повинность всего населения. По всей веро­ ятности, повинность эта падала только на ближайшие к го­

роду местности. В конце XVI века царь и Великий князь, Федор Иванович, велел все перевозы взять в казну. В грамо-

1 АЭ. 1. № 182; III. № 126, 201, 268, 310, 324; АИ. Ш. № 136; Доп. к АИ. 1. № 82. 1355-1637. .

154

те, разосланной по этому поводу ко всем земским людям,

говорится:

"А на которых малых речках мосты попортились... и вы бы те мосты поделывали ближними сохами".

Отсюда следует, что для поправки мостов на больших реках - привлекалось более сох, чем на малых, но тоже из окрестных мест. То же было и в городах. Уездные жители привлекались то на большем расстоянии, то на меньшем, смотря по величине реки и размерам повинности. Кто раз был привлечен к повинности, тот привлекался к ней и потом. Таким образом складывался обычай нести тягло. Кто при­ влекался вновь или в большей мере, чем прежде, тот спорил и доводил свою претензию до князя. В 1536 г. власти Трои­ це-Сергиева монастыря жаловались Великому князю Ивану Васильевичу на то, что в городе Переяславле крестьяне их

делали всего шесть городень, и в одном месте; а городовые

приказчики заставляют их делать многие городни, и в раз­

ных местах, да еще плетень плести. Великий князь приказал

городовое дело делать "по старине". Так бьmо, конечно, и с

мостовой повинностью1 •

Мостовая повинность времен Русской правды отправля­ лась под. надзором особого чиновника, мостника, который получал вознаграждение от местных жителей и корм себе и двум коням. Ездить он должен был в сопровождении одного

отрока. Два коня и один отрок - это все меры для огражде­

ния населения от излишних поборов. К кому перешло на­ блюдение за постройкой мостов в московское время, нам не

случилось заметить.

4. Головщина и продажа. Эта повинность составляет оборотную сторону обязанности, возложенной на местных жителей, - ловить убийц и воров и выдавать их на суд кня­ жеских чиновников. Если местные жители не ловят преступ­ ников, они отвечают за причиняемые ими убытки и платят те штрафы, которые должны были бы заплатить воры и раз-

1 АЭ. 1. №№ 158, 367; 11. № 80; Ш. № 145; Д. к АИ. 1. № 57. 1514-

1623.

155

бойники. Об этой повинности говорит уже древнейший

текст Русской правды:

"Если убийцу не ищут, то вирное платит вервь, в преде­ лах которой окажется голова" (Ак. 19).

То же и в случае кражи. Поселение, которое не отведет

от себя следов вора и вора не выдаст, должно уплатить и татьбу, и продажу (Тр. 70). Надо думать, что княжеские су­ дьи иногда злоупотребляли правом, за отсутствием винов­ ных, возлагать штрафы на жителей. Этим объясняются лето­ писные жалобы и жалобы московских грамот на то, что на­

селение разоряется излишними продажами, т.е. излишними

штрафами. Повинность эта, появившись в Киевской Руси, существует в Новгороде и в Московском государстве. В

Двинской судной грамоте читаем:

"А не найдут душегубца, и они дадут наместником де­ сять рублев, а за кровавую рану тридцать бел" и т.д.

В уставной грамоте бобровникам Каменского стана и в

уставной грамоте дворцовым крестьянам читаем:

,,А учинится у них в деревнях душегубство, а не будет душегубца в лицах, и они дадут виры за голову четыре руб­ ля".

Наконец, в грамоте Соловецкого монастыря второй по­

ловины XVI века:

"А по грехом учинится головщина, и вы бы разрубали

по головам, земские люди и казаки, по разсуждению".

Итак, XI век и XVII, Киев, Москва и Соловки - все те

же порядки1 •

5. Пошлины в пользу всякого рода чиновников, устройство домов для них и другие в их пользу

службы. Древнейшее указание на сборы в пользу чиновни­ ков при отправлении ими служебных действий восходит ко временам Русской правды. Ее городники и мостники, кроме

корма, получали еще от постройки городских оград и мостов

определенную плату деньгами. Судебные чиновники времен Ярослава Мудрого с каждой взыскиваемой ими виры полу­

чали в свою пользу 20%. Если вира платилась не самим ви-

1 АЭ. 1. №№ 13, 150, 240, 268; Ш. № 170. 1398-1626.

156

новным, а населением, то и сбор в пользу вирника падал на население, он превращался тогда в тягло. Это вознагражде­

ние чиновников за все совершаемые ими правительственные

действия перешло и в Москву. Дворцовые крестьяне вносят всякие повинности в Дворцовый приказ, но при повинностях они уплачивают и особую пошлину дворецкому, дьяку, ключнику; то же делают рыболовы Борисоглебской слободы и др. При уплате дани, ямских и пищальных денег берется в пользу подьячих то "поминок", то особая пошлина. Даже княжеские охотники и рыболовы, въезжавшие в селения для вызова местных жителей к себе на помощь, получали за это особую пошлину. В московских памятниках находим указа­

ния и на постройку местным населением дворов наместни­

кам и волостелям. Сюда же надо отнести и расходы на со-

б ~1 .

держание гу пых учреждении

Здесь оканчивается драгоценная помощь, оказываемая

Русской правдой исследователю древнего тягла. Далее пере­

числяемые повинности в Русской правде не встречаются. Из этого, конечно, не следует, что они не были известны людям

того времени.

6. Княжье дело. Под этим именем я соединяю массу

повинностей, состоявших в удовлетворении потребностей частного княжеского хозяйства. Сюда относятся: постройка

княжеского двора, пашня в княжеских селах, косьба княже­

ского сена, молотьба его хлеба, копание прудов для князя, колка и возка для него льда, возка камня, дров, леса, забива­

ние в пользу князя еза, наряд людей в помощь княжеским

рыболовам и охотникам на бобров, медведей и других зве­ рей, наконец, предоставление князю ловли бобров и других

животных на своих землях, причем княжеские охотники

пользовались правом постоя и корма. Была даже повинность "портнаго мастерства". Сюда же относится повинность кор­ мить княжеского коня, о чем речь была выше, сечь лес и

1 АЮ. № 209; АЭ. 1. №№ 136, 341, 343; Ш. №№ 163, 170, 271; Д. к

АИ. 1. №№ 17, 89; Писц. кн. XVI века. 11. 1479-1637. Н.Д.Чечулин приво­ дит из рукоп. описания Пскова известие, что посадские люди пахали на

наместника данный ему огород (Города. 120).

157

доставлять по назначению и пр. Последняя повинность мо­

жет иметь отношение и к городовому делу1•

Все эти разнообразные повинности, конечно, не состав­ ляли общего тягла для всего населения, а падали только на

некоторые его части; строили княжеский двор, косили его

сено и пахали его земли только люди, жившие поблизости к

княжеским селам и лугам; выходили на княжескую охоту

люди, жившие у мест княжеской охоты, и т.д.

Русская правда ничего не знает об этом длинном ряде повинностей, но может ли быть какое-либо сомнение в том, что в них имели нужду и самые древние князья? От конца XIII века летопись сохранила даже известие об обращении

одной такой натуральной повинности в денежную.

В 1289 г. Великий князь Владимирский, Мстислав Да­

нилович, приехав в Берестье, спросил своих бояр: "Есть ли ловчее зде?" Они же рекоша "нетуть господине, из века". Мстислав же рече: "Аз паки устанавливаю на не ловчее за их

каромолу, и повеле писцу писати грамоту" (Ипат. 225). А в

грамоте со слов князя было написано, сколько берестьяне,

сельские жители и горожане, должны платить ловчего ме­

дом, хлебом, овцами, курами, кунами и пр. Назначение этой

дани заменяет натуральную повинность по части княжеской

охоты, которой берестьянам, может быть, и вовсе не прихо­ дилось нести. В московских памятниках также встречаем

выражения, которые наводят на мысль о замене этой нату­

ральной повинности денежной. Иногда речь идет о "сенных

деньгах", о "соколином оброке" и т.п.2

С развитием Московского государства и с увеличением числа дворцовых крестьян княжье дело должно было значи­

тельно сократиться.

7. Подводы и проводники. Эта повинность тоже

принадлежит к самым древним. При отсутствии государст-

1 АЭ. 1. №№ 5, 9, 56, 136, 158, 261; АИ. 1. № 200; А. до юр.б. 1. № 31.

Xll; Д. к АИ. 1. №№ 17, 193; Писц. кн. Калачова. 11. 415; Акты тяглого

населения. 11. № 8, 16. 1361-1578.

2 АЭ. 1. 341, 343. 1588. К этому же роду повинностей надо относить и

"поралье" новгородскому посаднику и тысяцкому, которое платилось в

XV веке белками и хлебом (АИ. 1. № 17).

158

венных почтовых сообщений княжеские гонцы и ездоки иначе и ездить не могли, как на обывательских лошадях.

Древнейшее указание на такую повинность находим в дого­

ворных грамотах Новгорода с князьями. В древнейшей из

них (1265 г.) читаем:

"А дворяном твоим по селом у купцов повозок не има­

ти, разве ратной вести".

У купцов в селах нельзя брать повозок, а у других, зна­

чит, можно. Но почему же нельзя у купцов? Надо думать,

что дело идет о купцах, приехавших в села с товаром для

торговли. В видах ограждения интересов торговли для них установлено исключение. Но на военное время это исключе­ ние не простирается. Если надо послать гонца с военным

известием, то и у купцов берут подводы. Следующее извес­ тие относится к 1294 г. и также касается Новгорода. Великий

князь Андрей Александрович послал в этом году свои ватаги

на море и требовал, чтобы новгородцы давали им кормы и подводы, как пошло. В XIII веке это уже пошлина, т.е. ста­ рина. С этого времени встречаем в памятниках непрерывный ряд известий об обязанности местного населения давать вся­

кого рода княжеским гонцам подводы и проводников до

XVII века включительно.

Но подвода в древности означала совсем не то, что мы

разумеем теперь под этим словом. В древности это была верховая лошадь. Обязанность давать подводу состояла в

подводе приехавшему ездоку лошади с седлом под верх.

Это и понятно. По каким дорогам можно было в XIII веке

проехать из Новгорода к морю на подводе в теперешнем

смысле? При отсутствии дорог надо было ехать то верхом,

то в лодке. Поэтому подводная повинность состояла не только в поставке лошадей с проводниками, но и лодок с

гребцами и кормчим. Когда слово "подвода" получило со­

временное значение, это трудно сказать, но еще в XVII веке

оно употребляется в старом смысле. В 1613 г. приказано бы­ ло доправить "подводы с седлы и с уздами и с проводники", а в 1639 г. предписано было давать от Москвы до Ярославля

"по подводе человеку верхи" да проводник на подводе с те-

159

легою, а от Ярославля до Желтоводского монастыря давать в

готовое судно кормщика и гребцов1•

Искусственных путей сообщения в старину также не было, как и почт, но были пошлые дороги, по которым и должны были ездить ,,дети боярския, дворные люди" и вся­ кие ездоки. Пошлые дороги - это такие дороги, по которым

исстари установился проезд между двумя известными пунк­

тами. Только поселения на пошлой дороге и должны были

давать княжеским гонцам подводы и проводников. Случа­

лось, однако, что ездоки прокладывали себе новую дорогу и брали подводы и проводников с новых мест. Это возбуждало протесты и жалобы. Правительство наводило справки и, ес­ ли жалоба подтверждалась, запрещало брать подводы и про­

водников по "не пошлой дороге", но за исключением ратной

вести2•

Поставкой подвод, проводников, лодок и гребцов по­ винность эта, однако, не исчерпывалась. В старину не было гостиниц, где бы можно было ездоку иметь приют. А потому

памятники упоминают, хотя и редко, о подворьях, где ста­

вятся ездоки (АЭ. 1. 147. 1507). Кроме того, ездоки получали

и корм, о чем уже бьmа речь.

Из сказанного ясно, что подводная повинность не была: общей, а касалась только некоторых поселений, как и боль­

шинство перечисленных повинностей.

Возникает вопрос, что такое ездоки, которым надо да­

вать подводы, и как они себя легитимировали? Под ездоками

надn разуметь всяких княжеских посыльных, и не только по

государственным делам, каковы вести о войне, перевозка

наместников, воевод и других чинов и пр., но и по частным

княжеским, как, например, княжеские ловчие, псари и т.д.

Сюда же относится и перевозка всяких запасов или, как то-

1 АЭ.1. №№ 1, 61, 81, 86, 113, 123, 159, 200, 208, 353; АЮ. № 339. IX, Х; 364. Ш и IV; АИ. 1. №№ 44, 75, 115. 1294-1639. Г-н Гурлянд, если не

ошибаюсь, первый обратил внимание на то, что подвода первоначально обозначала лошадь без телеги (Ямская гоньба в Московском государстве.

С.25). Это первоначальное значение до такой степени утратилось теперь в народном говоре, что в словаре Даля на него нет ни малейшего указания.

2 АЭ. 1. №№ 65, 82; АИ. 1. № 86. 1450---1472.

160

гда говорили, всякой казны, например, зелейной и пр., дос­

тавка рыбы в княжеские дворцы и пр. Ездоки получали осо­ бые грамоты, в которых прописывалось их право на подво­ ды, корм и пр. Но едва ли это всегда делалось. В льготной

грамоте дмитровского удельного князя несколько сел Тро­

ицкого монастыря бьmи освобождены от остановок и подвод

в пользу

"Моих князей, ратных воевод, детей боярских и всяких

ездоков, псарей, ловчих, бобровников, кроме тех, кто пого­ нит с моей грамотой подорожной" (АЭ. 1. 86. 1470).

Стало быть, не у всех бьmи подорожные грамоты; мно­

гие ездоки легитимировались одним своим видом. Это, ко­ нечно, должно было вести к большим злоупотреблениям.

В заключение обратим внимание на некоторую особен­ ность Смоленска. В 1514 г. Великий князь Василий Ивано­

вич, по взятии этого города, дал ему свою жалованную гра­

моту с подтверждением его старины. В этой грамоте сказа­

но:

"А мещаном и черным людем под наши гонцы подвод не давати".

Такова смоленская старина: жалованная грамота Васи­ лия Ивановича дана согласно с прежними грамотами Витов­

та и иных литовских государей. Можно думать, что свобода

смольнян от подвод не есть общее правило, а результат по­

жалования. Это одна из тех льгот, какие нередко давались и

вМоскве1•

8.Дань. О дани говорят памятники всех времен, с ХН века начиная и до XVII века. Под данью они разумеют

все, что дается населением князю; всякая повинность, если

переводится на деньги, есть дань. В этом смысле льготные

грамоты говорят: "не надобе им ни которая моя дань". Здесь

дань родовое понятие. Но, кроме родового понятия, слово

1 Подводная повинность дожила до наших дней. Недавно во всех га­

зетах была помещена такая телеграмма из Костромы от 23 ноября 1901 г.: Губернское земское собрание. В ближайших заседаниях будет рассматри­

ваться ходатайство волостей Галицкого уезда о принятии на счет земства

непосильных расходов сельских обществ по найму лошадей при проездах губернатора.

161

это обозначает иногда и некоторый отдельный вид повинно­

стей. Вот очень характерное в этом смысле место:

"Дьяк, Федор Янов, взял на государеву цареву и вел.

князя Бориса Федоровича казну... за наместнич корм, и за

присуд, и их пошлинных людей доход, и дани, и запросу, и

за поминочные за чорные соболи, и ямских и приметных, и пищальных денег, на и 3-й год, по окладу воем рублев 17 алтын пол четверты денги, да с варниц и с сена оброку два рубля 17 алтын; и обоего, данных и оброчных денег, одиннадцать рублев пол-осмы денги".

В итоге 8 рублей 17 алтын и полчетверти деньги назва­

ны данными деньгами. В состав этих данных денег, т.е. да­

ней, вошли: подать за присуд, наместнич корм, ямские, пи­

щальные деньги и пр., и в том числе еще какая-то дань, о

которой упомянуто в начале. Эта последняя дань - видовое,

а не родовое понятие1•

Что же такое дань, как понятие видовое? Для москов­

ского времени на этот вопрос дают совершенно ясный ответ

княжеские договоры и завещания. Все духовные грамоты

московских великих и удельных князей разумеют под данью

ордынское серебро, т.е. налог для платежа ордынской дани

или выхода. В грамоте Дмитрия Ивановича читаем:

"А коли детям моим взяти дань на своей отчине, чем есмь их благословил, и сын мой, князь Василей, возмет с своего удела 342 рубли, и княгиня моя даст ему в то серебро 22 рубля. А князь Юрий возмет с Звенигорода и всех звени­ городских волостей 272 рубля, и княгиня моя даст ему в то

серебро с Юрьевы слободы 50 рублев" и т.д" идет перечис­

ление сумм, которые должны давать в счет дани все сыновья

вел. князя. А затем: "А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возмет

дань на своем уделе, то тому и есть".

Современник Дмитрия Ивановича, серпуховский князь Владимир Андреевич, в своей духовной пишет:

"А выйдет дань вел. князя ко Орде дати, и дети мои и

княгиня моя возмут дань ктоже на своем уделе по уроку,

1 Д. к АИ. 1. № 9; АЭ. 1. № 3; АЮ. № 209; VIII. 1328-1603.

162

что в сей грамоте писано... и пошлют к казне вел. князя". А

переменит Бог Орду, и кн. великий не имать выхода давати в

Орду". а который мой сын возмет дань на своем уделе, то

тому и еtть". В таком же смысле говорят о дани сын и внук

Дмитрия Донского'.

Об ордынской дани речь идет в княжеских договорах. В

договоре Великого князя Василия Васильевича с галицким

князем Юрием читаем:

"А дань и ям давати ти мне с своей отчины из Галича, по давному." А переменит Бог Орду, не иму давати татаром, и тобе имати дань и ям с своее отчины собе".".

Итак, московская дань в смысле специальной повинно­

сти, а не родового термина, есть новость и составляет по­

следствие татарского завоевания. Это сбор чрезвычайный, всякий раз вызываемый особым требованием из Орды, за­

просом ханским, а потому он и называется иногда просто

"запрос". Этот термин, как переживание, встречается иногда даже в памятниках XVII века. Сами московские князья ника­ кой дани, в виде особого налога, с подданных не получают. С Дмитрия Донского они уже предусматривают освобожде­

ние от Орды, но эта радужная перспектива не соединяется в

их уме с отменой ордынского серебра: все духовные огова­ ривают право князей собирать тогда дань на себя. Этим ро­ зовым надеждам не было, однако, суждено сбыться. Бог пе­

ременил Орду, но место ордынского царя занял Великий

князь Иван Васильевич; этот великий реформатор старого быта в своей духовной написал:

"А дети мои, Юрий с братьею, дают сыну моему Васи­

лью с своих уделов в выходы ордынские, и в Крым, и в Аст­ рахань и в Казань, и во царевичев городок, и в иные цари и

во царевичи, которые будут у сына моего Василья в земле, и

в послы татарские, которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новгороду Нижнему, и к Ярославлю, и к Торжку, и к Рязани

к Старой, и к Перевитску, ко князь Федоровскому жеребью рязанскаго, и во все татарские проторы в тысячу рублев: сын

1Об этой татарской дани речь идет в грамотах XV века (Д. к АИ. 1.

№193; АИ. № 100 и др. 1451-1490).

163

мой Юрий дает 82 рубля без гривны, сын мой Димитрий да­ ет 58 рублей с полтиною и 7 денег" и т.д.

А в конце указано, сколько должен давать и племянник, Федор Борисович, который по завещанию деда должен бьm собирать ордынское серебро на себя. О перемене Орды и о сборе дани на себя Иван Васильевич уже не говорит. Ордын­ ская дань с 1504 г. переходит, таким образом, в доход Вели­

кого князя Московского, предназначаемый на удовлетворе­

ние особых государственных нужд по делам восточным.

Сюда относится: содержание татарских именитых выходцев, послов и возмещение всяких расходов по делам с Востоком,

а также и военных, надо думать. Сделалась ли эта дань по­

стоянной, это для нас неясно, но не подлежит сомнению, что

она порвала всякую связь с ордынским запросом и стала со­

бираться без запроса из Орды по указу великого князя1 •

Также едва ли можно сомневаться в том, что такой характер она получила еще при жизни Ивана Васильевича, он передал

сыну права, которыми уже пользовался.

Древнейшее указание на татарскую дань находим в нов­

городской летописи под 1259 г. В то время сбор этой дани еще не был сосредоточен в руках великого князя. Татары

сами разъезжали по княжениям, делали опись дворов и про­

изводили самый сбор. Прибытие их в Новгород вызвало це­

лое возмущение: люди раздвоились, чернь не хотела дать

числа. Но лучшие люди настояли на уплате дани: и начали

окаянные ездить по улицам, описывая "домы" христианские.

По летописным известиям XIV века эта дань называется

"черным бором" и собирается уже московским великим кня­ зем. От времени Василия Васильевича сохранилась грамота

опорядке обложения черным бором2.

1Об этой вел. князя дани идет речь в грамотах второй половины

XVI века (АЭ. 1. №№ 26, 343; Д. к АИ. 1. № 223; АЮ. № 209. VIII. 1561-

1603).

2 Летоп. по синод. харат. списку; Карамзин. IV. Пр. 332; V. С.54, 76, 157, 203. Пр. 106; АЭ. 1. № 32 около 1437 г. На многих только что приве­ денных страницах своей "Истории" Карамзин высказывает мнение, что

"черный бор" носил такое наименование потому, что взимался с черни. В

связь с татарскою данью черного бора он не ставит. Что черный бор брал­

ся не с черни только (да и что такое "чернь", это не очень ясно), видно из

164

Во время последних переговоров Новгорода с Великим

князем Иваном Васильевичем в 1478 г. новгородцы возбуди­

ли вопрос о точном определении размеров этой дани и пред­

ложили брать ее со всех волостей по полугривны с сохи.

Новгородцы хорошо знали, куда в это время шла эта дань и

что сбор ее вполне зависел от вел. князя, а потому просили, чтобы она взималась только один раз в год. Великий князь

на это согласился. Но мы знаем, что это последнее соглаше­

ние бьmо скоро нарушено, и во всех пунктах, а потому с присоединения Новгорода к Москве на Новгород были рас­

пространены и по отношению к повинностям низовые по­

рядки.

Труднее отвечать на вопрос, что разумеют под данью некоторые памятники ХП века? Всего менее недоразумений

возбуждают грамоты новгородского князя Святослава и смоленского Ростислава. И в той, и в другой грамоте слово

"дани" употреблено во множественном числе и обозначает

разные доходы, десятина с которых жертвуется церкви. В грамоте Святослава данями названы доходы от вир и про­ даж, т.е. с княжеского суда. Грамота Ростислава не исчерпы­ вает всего содержания жалуемых даней, но из некоторых

мест грамоты видно, что к даням относятся: полюдье и до-

указанной в тексте грамоты Василия Васильевича, по которой черный бор брали со всех земель, положенных в сохи, с лавок, соляных варниц и пр. В

грамоте Василия Васильевича сказано:

"А коли придется взяти князем великим черный бор, и нам дати чер­ ный бор по старине" (АЭ. 1. № 58).

Эта статья повторена и в договоре с Иваном Васильевичем от 1471 г. Приведенное выражение совершенно соответствует выражениям княже­

ских духовных грамот: "А коли детям моим взять дань", "а выйдет дань".

Это не постоянная дань, а случайная, по особому запросу из Орды. То же следует и из приводимой Карамзиным договорной грамоты Новгорода с польским королем. По этой грамоте, король берет с Новгорода черный бор только в тот год, когда помирит новгородцев с Великим князем Москов­

ским, "а в иные годы не брать". И здесь черный бор продолжает сохранять

чрезвычайный характер. Это, конечно, не значит, что он легче постоянной дани (Карамзин. Vl. 22. пр. 42).

С.М.Соловьев в черном боре также видит ордынскую дань. Заимст­

вуем у него одну ссылку на источники: "Бысть дань велика в Орду и на Новгороде чорный бор". Величина ордынской дани прямо отразилась на

черном боре (Сб. ист. и стат. сведений о России. 1845. С.285 и след.).

165

ходы с торговли, мыто, гостинная дань, корчмито. В этих

грамотах слово дань - тоже родовое, а не видовое понятие.

Ни в той, ни в другой нет ни малейшего указания на сущест­ вование отдельной повинности, которая носила бы наимено­

вание дани. Нет такого указания и в Церковном уставе Вла­

димира Святого, который дает более подробное перечисле­

ние княжеских доходов, с которых он жертвует десятину в

пользу нужд церкви. Он дает десятину: от княжеского суда (это виры и продажи грамоты князя Святослава), от доходов с торговли (это мыто, гостинная дань и корчмито грамоты князя Ростислава) и от своего частного хозяйства, от стад,

урожая хлеба и пр. Термин "дани" этому уставу совсем не­

известен. Но начальный летописец, рассказывая события в княжение Ольги, употребляет уже этот термин. Ольга, идя к Новгороду, уставила по Мете и Луге ,,дани". Здесь дани опять родовой термин, а не видовой. Ольга установила раз­

ные повинности.

Некоторую неясность оставляет жалованная грамота Великого князя Мстислава Владимировича и место началь­

ной летописи под 945 г. Великий князь Мстислав подарил

Юрьеву монастырю недвижимость "с данью и с вирами и с

продажами". Здесь дань стоит в единственном числе и мо­

жет быть принята за некоторый особый вид повинностей. Но можно читать и так: "со всякою данью". Тогда это будет ро­ довое понятие. Также в единственном числе говорит о дани начальная летопись, приводя обращение дружины Игоря к своему князю: "Поиде с нами в дань, да и ты добудеши и мы". Послуша.J1 их Игорь и пошел в дань, примышляюще к первой дани. А потом пошел и в третий раз, говоря: "Похо­ жу и еще". Последствия этой ненасытности хорошо извест­ ны: Игорь был убит древлянами.

Что это за дань, которую отправился собирать Игорь по совету своей дружины? Надо думать, что она не была вы­ думкой дружинников Игоря. Они говорят о ней как о чем-то совершенно обыкновенном. Но дань, которую собирал Игорь, существенно отличается от тех даней, о которых у

нас была речь до сего времени. Все перечисленные нами

древние дани бьmи мотивированные и назначались на из-

166

вестный предмет. Корм для пищевого довольствия, городо­ вое дело для постройки укреплений, княжье дело для содер­

жания князя и т.д. Какой мотив сбора этой дани? Дружина Игорева говорит князю: "Мы нази, поиде с на:ми в дань". Но древность предусматривала и эту потребность князя и его слуг, а потому и была особая повинность - "портное". Что слуги князя были "нази", это не есть мотив дани. Дань явля­ ется немотивированной, это сбор ни за что, даровой. Такие сборы с характером дара известны и другим памятникам ХП века и носят наименование "полюдья". Мстиславова грамота, кроме дани, вир и продаж, дает Юрьеву монастырю "и осеннее полюдье даровьное". Это и есть та дань, которую

отправился собирать Игорь. Это подарки, которые подносит

население князю во время осенних его выездов1• Слух о них

дошел и до Константина Порфирородного. Дань летописи

под 945 г. есть, надо думать, именно такое даровое полю­

дье2.

1 И.Д. Беляев полагает, что в Смоленске полюдье перешло в опреде­

ленную плату (Лекции. 126). В доказательство он приводит место Рости­

славовой грамоты: "На Копысе полюдья 4 гривны". Место это читается

так: "На Копысе полюдья 4 гривны, перевоза 4 гривны, а торговаго 4 гривны, а корчьмиты не ведомо, но что ся сойдет, из того десятина св. Богородицы". Если полюдье перешло в определенную плату, то перешли в

определенную плату перевоз и торговые пошлины, а может быть, отдава­

лись на откуп. Это можно допустить как местное явление. Но в грамоте не все понятно; есть и непоследовательности, которые трудно объяснить. В

начале говорится, что князь дает десятину от всех даней смоленских, что

ся в них сходит истых кун, кроме продажи и виры и кроме полюдья. А

ниже в двух местах дается десятина с полюдья, а в одном и с виры.

2 В нашей литературе весьма распространено другое мнение о дани,

упоминаемой в древнейших памятниках. Думают, что она составляла осо­ бый вид налога и, следовательно, от нее пошла московская дань, а не от

татар. Так, Гагемейстер, Незабитовский, И.Д.Беляев, а за ними следуют и

новые ученые конца прошлого века. У И.Д.Беляева в "Лекциях" читаем:

"Дань была известна еще в первый период (до 988 г.), но тогда она была

неопределенна и собиралась с двора или с дыма. В настоящем же периоде (988-1237) она была определена и назначалась на целые общины. Так, в

Ростиславовой грамоте сказано: "Or Торопчи дани 400 гривен, а епископу

с того взяти 40 гривен" и т.д. (195). В грамоте Ростиславовой это сказано, но спрашивается, что такое эти 400 гривен, это - один только вид налога, дань, или это совокупность даней, полученных с Торопца? Оrвет на этот

вопрос находим в начале грамоты, где сказано:

167

Полюдье, неумеренный сбор которого привел к траги­ ческой смерти Игоря, держится у нас довольно долго. Оно

собиралось Юрием Долгоруким и сыном его, Всеволодом

Большое Гнездо1 • Но в Московское государство полюдье не

перешло. Мы не встретили никаких указаний на то, чтобы московские князья объезжали города и селения для сбора подарков. С увеличением владений московских государей и с возвышением их власти такие объезды стали не нужны и только умаляли бы престиж княжеской власти.

Последний отголосок такой даровой дани находим в до­

говорах Новгорода с князьями. Новгородцы предоставляют своим князьям брать дар со всех волостей, как в XIII веке, так и в XV веке. Как собирался этот дар, этого не видно. Но трудно думать, чтобы тверские и московские князья XIV и XV веков ездили в Новгород в полюдье. По всей вероятно­

сти, дар этот привозился к ним новгородскими властями.

Еще древнее полюдья та дань, которую возлагали кня­

зья на вновь покоряемые племена. Такую дань Олег возлс­

жил на древлян, примучив их, на северян, радимичей, Ольга

снова на древлян, Владимир Святой снова на радимичей и т.д. Это бьmа дань, платимая покоренными племенами за обещаемый им мир, а иногда и за охрану от нападения сосе­

дей.

"Иде Олег на северян, - говорит летописец, - и побе­

ди северяне, и возложи нань дань легку, и не даст им коза­

ром дани платити, рек: аз им противен, а вам не чему".

Эта легкая дань есть плата за мир с Олегом и за охрану от хазар (Лавр. 1О). Надо думать, что по мере установления

мирного порядка и распространения на вновь покоряемые

племена обыкновенного волостного устройства дани эти

вышли из употребления2•

"И се даю Св. Богородици и епископу десятину от всех даний смо­

ленских, что ся в них сходит истых кун, кроме продажи и виры и кроме

полюдья".

Итак, 400 гривен не особая дань, а итог всего, что получает князь с

этой местности. Сюда войдут торговые пошлины, судные деньги, кроме

виры и продажи, пятно и т.д.

1 Карамзин приводит 3 случая таких сборов (111. Прим. 81).

2 Гагемейстер также находит правильным различать эти чрезвычай-

168

Татарская дань, перешедшая при Великом князе Иване

Васильевиче в налог, поступавший со всех уделов в казну

великого князя, дает едва ли не первый пример общего тяг­ ла, падавшего на все население. Оно удержалось до конца XVII века и в 1679 г. поступило в состав новой стрелецкой

подати.

9. Ям. Слово это татарское; оно означает, прежде все­

го - почтовую станцию, а затем и сбор денег на организа­ цию почтового дела (сообщено П.М.Мелиоранским). Отсю­ да ясно, что почтовые учреждения и сборы на них сделались у нас известны только с татарского завоевания. Но знаком­ ство с ними шло у нас в обратном порядке. Мы сперва по­ знакомились со сборами на почтовые учреждения, а потом

уже, по прошествии значительного времени, и с самыми уч­

реждениями. Сбор ямских денег появляется у нас, конечно, с завоевания татарами. О нем идет уже речь в древнейшем из

дошедших до нас ярлыков русскому духовенству. Менrу

Темир в 1266 г. освобождает духовенство от яма и подвод.

Но это не первый ярлык1• Здесь под ямом разумеется почто­

вая дань, которая шла в Орду, а под подводаминатураль­

ная повинность, которая отправлялась и в пользу татарских

гонцов. Этот почтовый сбор в пользу Орды, как и татарская

дань, держится во все время татарского владычества. В за­ вещании Василия Дмитриевича читаем:

,,А коли придет дань или ям, и княгиня моя даст с тех

волостей (ей отказанных) по розочту".

Итак, ям, как и дань, вносится московскими удельными князьями в казну вел. князя по особому распределению для

платы в Орду. Ям сливается поэтому с данью и в том же за­ вещании, в других случаях говорится только о дани. Завеща­ ния других князей о яме вовсе не упоминают, они говорят

только о дани, разумея под ней и ям, одинаково составляю-

ные дани, вызываемые покорением новых племен, и обыкновенные по­

винности, которые князья получали в своих владениях, и полагает, что

такое различие делает и летопись, что совершенно верно (Разыскания о

финансах древней России. 1833. С.13).

1 Григорьев. Россия и Азия. 228, 254.

169

щий дань в Орду1 • Судьба татарской дани и татарского яма

одинаковы: когда Бог переменил Орду, Иван Васильевич

стал собирать их в свою казну.

Но за много лет до этой коренной реформы у нас поя­

вился свой русский ям. Первое указание на него находим в

жалованных грамотах половины XV века2• Пожалованные

люди освобождаются этими грамотами от яма, но кроме та­

тарского: татарский ям они должны платить. Итак, есть ям

татарский и русский.

Но прежде чем идти далее, надо сделать оговорку в пре­

дупреждение возможных недоразумений. Прежде чем Бог переменил Орду, русские князья освобождали от дани, т.е. татарской дани, а не своей. Это было возможно? Конечно. Татарская дань платилась в той сумме, на которую был сде­

лан из Орды запрос. Эта сумма распределялась между от­

дельными княжениями, а кто ее платил в отдельных княже­

ниях, это было безразлично и для князей, и для татар. Если некоторые лица освобождались, другие платили больше, вот и все. От татарского яма русские князья также могли осво­ бождать, и если до нас дошло несколько освободительных от яма грамот - "опроче татарскаго яма", то это сокращенная льгота и только очень, однако, для нас важная, ибо она со­

хранила указание на существование русского яма в половине

XV века. Когда именно впервые появился такой ям, этого мы не знаем. По некоторым данным, о которых ниже будет речь,

введение русской ямской дани может восходить к XIV веку.

Для какой цели появился русский ям? Это совершенно ясно. Татарский ям собирается на нужды почтового дела; с

этою же целью вводится и русский ям: он предназначается

для устройства ямской гоньбы. В устройстве ямов русские

1 И.Я.Гурлянд полагает, что татарский ям имел "значение откупа от

подводной повинности" (Ямская гоньба. 43). Это очень сомнительно. Как

же передвигались тогда татарские ездоки по русским землям? Нет ника­ ких указаний на то, что татары устраивали у нас ямы на собираемые ими

деньги. Они брали их себе, вот и все; а по русским княжениям, конечно,

разъезжали на русских подводах. Этим и объясняется даваемая ими в яр­

лыках льгота от подвод.

2 А. до юр.б. № 31. XIV, XVII; первые грамоты даны при Василии

Темном, следовательно, ранее 1462 г.

170

князья являются учениками татар. В какой степени мы пере­ няли татарские порядки, об этом ничего нельзя сказать оп­

ределенного, так как и самые татарские порядки в точности

неизвестны. Но что татары дали нам мысль о ямской гоньбе, в этом не может быть сомнения, хотя, может быть, мы дош­ ли бы до этой мысли и без татар.

Так как время введения русских ямских денег в точно­

сти неизвестно, то и о времени учреЖдения первых ямов ос­

тается только гадать. Древнейшее указание на русские ямы

относится к концу XIV века или самому началу XV века. В уставной грамоте Великого князя Василия Дмитриевича и

митрополита Киприана читаем: "А ям по старине шестой день". "Шестой день" указывает на отправление ямской по­ винности через пять дней в шестой. Это некоторая нату­

ральная повинность в пользу яма как почтового учреЖдения,

существующая не со вчерашнего дня, а по старине, т.е. дав­

но, лет 3~0 по крайней мере. Итак, ямы существуют уже

в XIV веке, а следовательно, и русский ям, т.е. денежный

сбор на их содержание, взимается уже в XIV веке1• Это

предположение подтверЖдается и жалованной грамотой ря­

занского Великого князя Олега Ольгову монастырю, во вто­

рой половине XIV века, в которой сказано:

"И ямщики ать не заимают богородицких людей ни про

што же".

Здесь ямщики - суть люди, которые могут привлекать монастырских людей к отбыванию разных повинностей в

1 И.Я.Гурлянд полагает, что ямы были учреждены во второй полови­

не XV века Иваном Васильевичем. Он основывается на завещании этого князя, в котором сказано: "Сын мой, Василий, держит ямы и подводы, где было и при мне". Князь не говорит "где было при моем отце" или "по ста­ рине", а где было при мне, отсюда почтенный автор и заключает, что Иван

Васильевич первый учредил ямы (Ямск. гоньба. 44 и след.). Но Иван Ва­ сильевич мог так сказать и в том случае, если бы он только расширил то,

что было при его отце и деде. Свидетельство приведенной нами уставной грамоты И.Я.Гурлянд устраняет предположением, что слово "ям" упот­ реблено в грамоте вместо "подводы" (41). К такому чтению источников

мы не можем присоединиться. В примечании на с.43 автор приводит вы­

сказанные в литературе мнения по сему предмету, о чем мы поэтому и не

говорим.

171

пользу ямов. Князь говорит: они не должны привлекать их

ни к какому делу, т.е. ямскому1 •

Итак, в XIV веке существует уже. русская ямская дань и появились первые ямские учреждения. Эта ямская дань

представляет второй пример общего налога, касающегося всех местностей княжения. И в этом случае нововведение

появилось также под влиянием татарских порядков.

Возникает вопрос, в какое отношение стали эти новости

к старинной подводной повинности. Они ее не отменили и не могли отменить, и по многим причинам. Во-первых, ямы были учреждены не везде, а только по некоторым дорогам; по всем остальным осталась подводная повинность. Пермь Великая лежала на бойкой дороге в Сибирь, а между тем там и в первой половине XVII века ямов еще не было. Во­ вторых, даже и там, где устраивались ямы, бывали переры­ вы. Например, по дороге в Литву от Москвы до Можайска и от Можайска до литовской границы были ямы, а в самом Можайске яма не было, а потому при проезде гонцов в Лит­ ву давалась особая грамота для наряда подвод с города (Сб. ИРИО. XXXV. 83. 1493). Наконец, средства ямов могли ока­ заться недостаточными для удовлетворения всех потребно­ стей почтовой гоньбы. В этих случаях брались подводы и по дорогам, на которых были устроены ямы. В 1613 г. велено было доправить подводы с вотчин Прилуцкого монастыря потому, что с обоих смежных ямов подводы были уже все взяты (АЮ. № 339. IX, Х). Итак, ямы и подводы действуют

одновременно.

С учреждением ямов, таким образом, к старой подвод­ ной повинности прибавилась новая, которая падала иногда на одних и тех же людей. Крестьяне Кирилловского мона­

стыря несли ямскую повинность по Углецкому яму, а кроме

того, те же крестьяне возили государевых посланников и

обыщиков, т.е. давали подводы по старому порядку. В 1546 г. государев богомолец, игумен Кириллова монастыря, бил челом государю по поводу этой двойной повинности;

1 АИ. 1. № 2; о таких же льготах идет речь и в №№ 13 и 14. 1356---

1402. Все рязанские грамоты.

172

последствием челобитья было освобождение от ямского тяг­

ла, а подводная повинность осталась.

Организация ямской гоньбы выходит из пределов моего исследования, но я не могу обойти ее совершенным молча­ нием, так как она далеко не оплачивалась сбором ямских

денег, а повела к возникновению нового тягла, о котором

необходимо сказать.

Учреждение ямов состояло в том, что по некоторым до­

рогам были устроены почтовые станции, на которых княже­ ские гонцы и обозы могли находить корм и лошадей для дальнейшего следования. Устройство ямов и содержание

лошадей и проводников не покрывались, однако, сполна из

сбора ямских денег. Значительная часть издержек падала в виде особой повинности на население тех местностей, вбли­ зи которых были устроены ямы. Содержание ямов покрыва­ лось, таким образом, из двух источников: из собираемых в государеву казну ямских денег и из особого тягла, которое падало на население. При отсутствии в древности контроль­ ных учреждений по финансовой части нет никакой возмож­

ности сказать, все ли ямские деньги шли на содержание ямов

или употреблялись и на другие потребности; но что их было

недостаточно для содержания ямов, это вне сомнения, иначе

не было бы надобности возлагать на население добавочные

на этот предмет расходы.

С точки зрения этих добавочных расходов в устройстве

ямов с течением времени замечаются изменения. Первона­

чально добавочные расходы покрывались натуральной по­

винностью населения, а потом они стали переходить в де­

нежную. Определить точно время этой перемены, по скудо­

сти источников, не представляется возможным; можно толь­

ко утверждать, что этот переход совершился во второй по­

ловине XVI века, хотя натуральная повинность и не была

совершенно и повсеместно заменена денежной.

Начнем с описания более древней, натуральной, ямской

повинности.

Местное население должно было устроить ям, т.е. нару­ бить и привезти лес и построить избы, конюшни, сенники и пр. Если не было свободных земель в месте устройства яма,

173

то и земля под него и под пашmо ямщикам отводилась из

земель близлежащих владений, чьи бы они ни были. Устро­

ив ям, местное население должно бьmо выставлять на него

подводы и проводников для ямской гоньбь.1.

Для распоряжения всем этим делом местное население

должно было выбирать из своей среды "ямщиков", которые

назывались иногда ямскими старостами, дьячка для письмо­

водства и дворников. Выборы производились местными вла­

стями и всем тянувшим к яму населением. Например, в вы­

борах на Тотемский ям участвовали тотемский наместник и

дьяк и все местные игумены, попы, дьяконы и крестьяне. За

избранных избиратели должны были дать поруку; а избран­ ные ямщики должны бьmи ехать в Москву и целовать там крест. В Москве им давали деньги на расход и "ямския кни­

ги", в которые они должны бьmи записывать, "сколько при

своей стряпне они подвод по которой дороге отпускали и

сколько выдали за то прогонов"2•

На ямщиках лежала, таким образом, обязанность вести ямскую гоньбу, наряжать с местных жителей, приписанных

к яму, пощюды и проводников, выдавать подводы под кня­

жеских гонцов и обозы, платить за них прогоны и вести все­ му отчетность. Ямщики - это, следовательно, чиновники,

по-нашему - почтовые смотрители; им даже земли даются в

поместья (АЮ. № 192. 1613). Но как выбранные, они не по­

лучают корма и доходов от должности, а прокармливают

себя сами. С этой целью к ямам прирезывается земля для пашни с лугами и проч. Гоньба подвод, выставляемых насе­

лением на ямы, оплачивается, но все другие издержки насе­

ления по устройству ямов - повинность.

Таково древнейшее устройство ямов. К этому порядку вещей относятся и вышеприведенные рязанские грамоты

1 АЭ. 1. №№ 156, 190, 200, 201, 206, 277, 323; 11. № 68; 111. № 170;

АИ. 1. № 188. 1512-1626.

2 Рум. собр. № 148; Доп. к АИ. 1. № 51и104; ЖМНП. 1898. Кн. III.

Акты А.И.Юшкова. № 163. 1514-1556. Древнейшее известие о платеже

за подводы относится к 1493 г. Гонцу в Литву велено взять в городе Мо­ жайске 6 подвод и ,,яз, - говорит вел. князь, - велю тот наем заплатити"

(Сб. ИРИО. XXXV. 83).

174

XVI века, которыми ямщикам запрещается трогать мона­

стырских людей: "не замают ни про что", и уставная грамота Великого князя Василия Дмитриевича и митрополита Ки­

приана, в которой натуральная ямская повинность мона­

стырских крестьян определена в один день из шести.

В половине XVI века этот порядок изменяется перехо­ дом некоторой части натуральной повинности в денежную. Подводы и проводники, выставлявшиеся на ямы местным населением, заменяются ямскими охотниками. Ямские

охотники - это такие лица, которые по договору с местным

населением принимают на себя обязанность содержать ям­ скую гоньбу, т.е. жить на станции и иметь для этого услов­

ленное число лошадей, седел, телег, а где нужно, лодок и пр.

Обязанность выставить таких охотников лежит на насе­

лении. Если оно само не выставляло сколько следует, мест­

ные власти "правят" с него положенное число, т.е. взыски­

вают.

С желающим взять на себя ямскую гоньбу (это и есть -

охотник) население, приписанное к яму, заключало договор,

по которому обязывалось платить ему известную сумму, а охотник принимал на себя соответственные обязанности по ямской гоньбе.

Это, собственно, договор найма услуг, условия которого бьши очень различны, смотря по местным обстоятельствам. Один охотник обязывался только к ямской гоньбе, для чего должен бьш иметь известное число лошадей с седлами, теле­ гами, санями; другой - должен бьш возить по суше и в лод­ ках по воде; третий обязывался, кроме того, двор поставить, избу, клеть и конюшню, огородить все тыном и пашню на се­ бя пахать и так далее. Соответственно этому и наемная плата бьша разная, она то 5 рублей в год, то 15, то 17. Кроме платы, давалась еще единовременная подмога - на обзаведение, как

в крестьянских порядных. Плата дается не только деньгами,

но хлебом, овсом и другими припасами. Если охотник понес какие-либо убытки, наемщики обязывались ему помогать. Словом, население должно бьшо обеспечить отправление ям­ ской гоньбы. Отсюда и выражение: "Монастырь держит ям­ ских охотников своею вотчиною". С этой же целью подбор в

175

охотники делается среди состоятельных людей, семьянистых,

статочных, прожиточных, у которых уже есть лошади и весь

необходимый снаряд. В том, что охотник исполнит все приня­ тые им на себя обязанности, он представляет особых поручи­ телей, на которых переходит государева пеня и убытки, а ино­ гда и государева ямская гоньба. Но в конце концов повин­ ность ямской гоньбы лежит все же на населении и только об­

ращена в деньги и возложена на ямского охотника, это видно

из приписки к одной порядной: ,,А не учнем мы ему давати на

всякой год, на ямскую гоньбу, по 17 рублев, и на нас ямская

гоньба в его место сполна"1 •

Кроме платы за наем, согласно условию, ямские охот­

ники получали еще государево жалованье, которое носит

наименование то прогонов, то подмоги. Жалованье это ~ы­ давалось из ямских денег. Но со второй половины XVI века в пополнение средств на ямскую гоньбу рядом с этим стали собирать еще "подмогу ямским охотникам". Таким же до­ полнением к яму являются еще "приметные деньги", о сборе

которых в памятниках речь идет всегда рядом с ямскими

деньгами2• Огсюда следует, что ямские сборы, посrупающие

в государеву казну, с течением времени значительно возрас­

тают; но и наrуральные повинности на тот же предмет едва

ли уменьшились. Возрастающее государство требует все больших и больших жертв от населения.

С появлением ямских охотников управление ямами пе­

реходит к местным правительственным органам, а слово

ямщик начинает служить для обозначения ямских охотников3•

1 АЮ. №№ 192, 278, 294; АИ. 1. № 217. 1586---1613. Древнейшее

указание на ямских охотников мы встретили в грамоте от 1640 г. Она ссы­ лается на жалованную грамоту царя Ивана Васильевича муромским ям­ ским охотникам от 1550 г. (АЭ. Ш. № 297).

2АЭ. 1. №№ 323, 343; 11. № 84; Ш. №№ 116, 121, 267; Доп. к АИ. 1.

№№51, 57; АЮ. № 214. VIII, IX, XI; Акты тяг. нас. 11. № 18, здесь встре­

чаем выражение: "наши ямские приметные денги". 1555-1637. И.Я.Гурлянд на с. 104 и след. приводит выписки из архивных платежных книг, из которых видно, что каждый из отдельных ямских сборов исчис­

лялся особо.

3 АЭ. IV. № 297. 1640. - Об управлении ямами см.: Гурлянд И.Я.

С.172.

176

С развитием задач государственной жизни роль госу­

дарства в отправлении ямской гоньбы усиливается. С конца XVI века, а может быть, и раньше, появляются казенные су­

да для нужд почтового сообщения в Казани, Астрахани, в

Верхотурьи и других местах1•

Таковы типические черты ямского тягла в Московском

государстве; но в отдельных случаях практика представляла

большое разнообразие и очень от них уклонялась. Приведем

два-три примера.

В Перми Великой, несмотря на то, что там были боль­ шие сибирские отпуски, до 1606 г. не бьmо ямов, все отпус­ ки отправлялись подводной повинностью. Но так как они обходились населению в большую сумму, тысяч до пяти и более в год, то население бьmо освобождено от всяких де­ нежных сборов, даней и оброков. Так продолжалось до царя Бориса, который восстановил все денежные сборы да ввел еще "неведомо какия разводныя деньги", а подводную по­ винность оставил в прежней силе. Это и было причиной, что пермичи обратились в 1606 г. с просьбой об устройстве у них ямов на следующих основаниях: они выберут охотни­

ков, дадут им подмогу на лошадей и для дворового строения,

по уговору; а прогонные деньги охотники будут получать не из государевой казны, а из особого сбора с местных же жи­

телей. Правительство не возражало, а только спрашивало,

"можно ли охотников, сверх подможных и прогонных денег,

устроить еще пашнею и сенными покосами, и из каких зе­

мель?" В этой же грамоте в Пермь Великую встречаем еще одну особенность. В охотники приказано выбрать "от братьи братью, от дядь племянников, а не тяглых посадских и воло­ стных людей". (АЭ. 11. № 54). В порядных же в ямские охот­ ники встречаем указания о выборе их с тягла (АЮ. № 278.

1601).

Но пермичи и в 1623 г. не подошли еще под общий уро­ вень ямской организации, а продолжали собирать подводы с населения (АЭ. Ш. № 144).

В 1608 г. крестьяне Белозерского монастыря давали ям-

1 Доп. к АИ. 1. № 133; АИ. 1. 145. 1589-1627.

177

ские деньги, держали ямских охотников да еще отпускали

гонцов без прогонов, т.е. отправляли подводную повинность вместе с ямской (АЭ. 11., № 84).

В нескольких грамотах 1620 и 1621 гг. ямским охотни­ кам воспрещается брать с местных жителей подмогу, а в гра­ моте 1637 г. "подмогу указано имати" (АЭ. Ш. №№ 116, 121,

267).

Очень любопытное явление представляют муромские охотники. Они возникли в 1550 г., а может быть, и ранее, и

непрерывно существовали в течение почти целого столетия.

В течение этого времени они совершенно обособились от

своих избирателей и успели организовать независимую от

них общину, которая дошла до того, что захватила в свои

руки в городе Муроме всякий извоз. Муромские ямские

охотники не дозволяли посадским людям привезти в свои

дворы на своих лошадях с реки ни леса, ни дров, ни хлеба..

Они все хотели возить сами и брать за это с посадских плату. Посадские люди били об этом челом государю. По справке

оказалось, что в жалованной муромским охотникам грамоте

в 1550 г. им предоставлено "меж своих дел" в Муроме из­ возничать и возить мед, рыбу и всякий товар и брать "наем у гостей, как их кто наймет", но никому не было воспрещено

возить что угодно на своих лошадях. Незаконные претензии

муромских охотников бьmи отвергнуты (АЭ. III. № 297).

В заключение укажем на то, что подводами и ямскими

учреждениями могли пользоваться и частные лица, но по

особому указу и с уплатой прогонных денег. В начале XVII века такие разрешения были даны властям Тихвина монастыря с обозначением направления и числа подвод, ко­ торые они могли брать (АЮ. № 34).

Наконец, по примеру правительства, богатые монастыри сами учреждали у себя ямы, конечно, для замены подводной повинности (АЭ. 1. 323). Учреждение ямов представляется, таким образом, успехом и вызывает подражание в частных

хозяйствах.

1О. В этой последней группе я соединю все повинности,

которые можно назвать тяглом по вооруженной защи­

те государства. Число таких тягол доходит до восьми. Не-

178

которые из них очень древнего происхождения, таковы: пи­

щевое содержание ратных людей и городовое дело, о чем

речь была выше. Большинство других не встречается в па­

мятниках домосковского времени, о них мы будем говорить теперь. Это будут: а) ратная служба, б) засечное дело, в) ям­

чужное дело, г) пищальные деньги, д) полоняничные деньги

и е) сборы ратным людям на жалованье и стрелецкие деньги. а) Ратная служба. О повинности выставлять ратных

людей на случай войны встречаем многочисленные указа­

ния, начиная с половины XV века. Но едва ли будет верно

утверждать, что повинность эта только в Москве и возникла.

Она существовала и в вечевой Руси и имела место во всех

тех случаях, когда война предпринималась по определению

веча. В 1148 г. новгородцы решили объявить войну ростов­ скому князю Юрию; обращаясь к призванному ими на по­ мощь князю Изяславу, они сказали ему:

"Княже! мы все пойдем! Хоть бы дьяк был и гуменцо

прострижено, да не поставлен, и тот пойдет!"

В 1151 г. киевляне решили воевать с тем же князем Юрием и так возвестили об этом бывшим на их стороне

князьйм:

"У нас все пойдут, кто только может взять в руки хлуд! А кто не пойдет, укажите их нам, мы их побьем!"

Люди, которые так говорили, отправлялись, конечно, от мысли о всеобщей воинской повинности, которая и предпо­ лагается в обоих приведенных случаях в форме всенародно­ го ополчения. По мере ослабления вечевой жизни и усиле­ ния княжеской власти право требовать отправления ратной

повинности переходит в руки князя. Древнейшее известие,

нам встретившееся, хотя и не очень ясное, относится к поло­

вине XV века1• С половины XVI века начинается ряд извес­

тий, совершенно выясняющих характер этого тягла.

Первоначально это натуральная повинность. Местные жители обязываются выставить известное число ратных лю-

1 Великий князь Василий Васильевич подрядил крестьян Троице­

Сергиева монастыря в Углицком уезде "на свою службу великаго князя к берегу", а они, не хотя государевой службы служить, разбрелись из мона­

стырских сел по разным местам (АЭ. 1. № 64. Около 1460).

179

дей, конных и пеших, во всеоружии и со всеми необходи­

мыми кормовыми запасами на определенное число месяцев

военного времени. Эти ратные люди нередко называются - даточными. Вооружение их определялось очень различно,

причем имелось в виду исчерпать все, чтб ратные люди мог­

ли вынести на войну. Уже в 1545 г. предписывалось иметь

огнестрельное оружие, пищали; кроме того, упоминаются:

самопалы, рушницы, бердыши, топоры, рогатины, кремли и всякий ратный бой. Вооруженные пищалями должны были приносить с собой ядра и зелье (порох). Если захваченного с собой пороху недоставало, он выдавался из государевых за­

пасов, но цена его потом взыскивалась с тех, кто выставил

ратных людей. Иногда предписывалось дать даточным лю­ дям подъемные деньги. Срок, на который созывались ратные люди, обусловливался обстоятельствами военного времени и

не всегда определялся, а если определялся, то очень различ­

но: и в 3 месяца, и в 8, а случалось, и в целый год1 •

Обыкновенно ратных людей ставили с известного числа сох или дворов, но в Смутное время эта повинность нередко

принимала размеры всенародного ополчения.

В наказных памятях о сборе ратных людей обыкновенно определялись их качества. Это должны быть люди молодые, резвые и стрелять из самопалов гораздые; не воры, не браж­ ники и не зернщики. Выбирать предписывалось из волост­ ных лучших людей (АЭ. 11. № 70; АЮ. № 341. 1607-1612).

Ратная служба, о которой идет речь, падала не на слу­ жилых людей, обязанных являться на службу поголовно, а на посадских людей и крестьян. Очень понятно, что между ними не всегда находились люди, "гораздые" стрелять из

самопалов. Недостаток в таких людях вызвал наем населе­

нием ратных людей, знакомых с огненным боем. Нанимае­ мый ратный человек обязывался явиться на службу с само­

палом и со всяким ратным оружием, со службы не сбежать, государю не изменить. Наем совершался на определенный срок и за определенное жалованье, с оговоркой, если срок

1АЭ. 1. № 205; 11. №№ 69, 70, 98, 102; Ш. №№ 222. 225, 274, 275; IV.

№250; АИ. 11. № 98; Ш. № 198; Доп. к АИ. 1. № 138; АЮ. № 339. VIII. 1545-1681.

180

службы будет продолжен, то и жалованье будет выдаваться за все время службы, и наоборот, выданное вперед жалова­ нье подлежит возврату, если войска будут распущены ранее

условленного срока найма. Так как плата определялась по­

месячно, то и носила наименование "месячины". В добросо­ вестном исполнении принятых на себя обязанностей ратные

люди представляли поручителей, которые и принимали на

себя полную за них ответственность: "И наши порущиков головы в его голову место со всяким ратным оружием" (АЮ.

№ 300. 1618).

Такое положение дела хорошо понимало само прави­ тельство, а потому, приказывая прислать ратных людей, оно

иногда прямо предписывало: ,,Дать им наем по месяцом", т.е. отправлялось от той точки зрения, что ратные люди бу­

дут наняты (Доп. к АИ. 1. № 638. 1592; АЭ. 11. № 77. 1607).

Но у местных жителей могло не оказаться денег в дан­

ное время для найма иногда очень значительного числа рат­ ных людей. Правительство оказывало им в этих случаях

кредит и давало деньги взаймы. В 1609 г. усольцы заняли в государевой казне 160 р. для найма ратных людей (АИ. 11.

№ 133).

Рядом с наймом ратных людей сельскими и посадскими общинами существовал и другой способ отправления ратной повинности. Правительство брало с общин наемные деньги и само нанимало ратных людей. Эта натуральная повинность, как и многие другие, переходила, таким образом, в денеж­

ную. В 1609 г. усольцы нанимают сами ратных людей и за­

нимают для этого деньги в казне великого государя, а в

1608 г. они внесли в эту казну 60 р. для замены их натураль­ ной повинности денежной; деньги бьmи взяты "за ратные люди". Иногда правительство объясняет причины такой за­ мены. В 1607 г. приказано было прислать из Перми 70 чело­

век со всяким ратным оружием. А в конце грамоты написа­

но:

"А будет пермичи, ратные люди, учнут наниматься до­

рого, учнут просить рубля по 3 и по 4, а в том Пермской земле будут убытки великие, .. .пожаловали мы пермичей,

велели за тех ратных людей взять денгами, по меншому

181

найму, на 3 месяца по 2 рубля на месяц человеку; а в томе­

сто велим нанять ратных охочих людей на Москве и по го­

родам"1.

Ратная повинность из натуральной переходит в денеж­

ную, но не вытесняется ею. Древнейшее указание на такую

замену находим уже в половине XVI века. В 1552 г. велено

было взять с Вяжской земли за 224 человека посошных лю­ дей, по старому наряду, деньгами за человека по 2 рубля

(АЭ. 1. № 233). Посошные люди - это те же даточные рат­

ные люди, названные так потому, что даются с известного

числа сох. Назначенная за них плата совершенно совпадает с

той, какая бьmа назначена и 55 лет позднее, в 1607 г.

С течением времени денежная повинность за ратных

людей переходит в налог, который не стоит уже ни в какой связи со сроком службы. В 1631 г. приходилось взять с вот­

чин Кириллова монастыря даточных людей, конных и пе­

ших, 59 человек. Вместо даточных людей приказано было взять деньгами 2072 р. 29 алт. с деньгою, это по 35 рублей с копейками на человека. В 1638 г. с вотчин патриарших, ми­ трополичьих, архиепископских и больших монастырей взято по человеку с 1О дворов; а в следующем году взято деньгами

за человека по 20 рублей. Оба способа отправления ратной

повинности существуют рядом (АЭ. Ш. № 193; АИ. III.

№ 201).

Ратная повинность в натуральном и денежном виде, ко­ нечно, была всеобщая, но временная; ратная служба ограни­

чивалась временем войны. С прекращением войны ратные люди расходились по домам. Военной повинности в нашем

смысле древность не знала. Древность и очень почтенная знает постоянные войска; но они составляются из набора

вольных охочих людей, которые служат по найму и за пору­

чительством третьих лиц . Даже в Московском государстве обязанность служить в стрельцах лежит только на детях

стрельцов, и то, пока они живут с родителями и не зачисле­

ны в тягло. К детям стрельцов в этом отношении приравни­

ваются их братья и племянники, подсуседники и захребет-

1 АИ.11. № 70; АЮ. № 215. 1 и VI. 1607.

182

ники. По аналогии с захребетниками, под братьями и rmе­ мянниками надо разуметь таких братьев и rmемянников, ко­

торые живут в одном дворе с родственником стрельцом (АЭ.

Ш. №№ 167, 199. 1626-1632). К позднее возникающим раз­

рядам постоянных войск, к солдатам и драгунам, применя­

ются те же правила. Они также набираются из охочих воль­ ных людей. Стрелецкие дети, братья и rmемянники, могут

поступать охотою в эти войска, если еще не состоят на

службе и не записались в тягло, т.е. если живут со стрельца­

ми (АЭ. Ш. № 287. 1639).

б) Близко к ратной повинности примыкает засечное дело. Под засечным делом разумелось устройство препят­

ствий для наступательного движения неприятеля. Они со­

стояли в завалах лесом удобных для движения неприятеля

мест и в перекапывании их рвами; а где нужно, устраивались

земляные "засечныя крепости" и "опасные остроги". И эта повинность первоначально была натуральная и падала толь­ ко на тех "сошных людей", которые жили поблизости мест

движения неприятеля. Но в XVI веке она перелагается уже на деньги, не вытесняя, однако, натуральной. Еще в полови­

не XVII века сошные люди привлекаются к рубке деревьев и к другим работам для засек (АЭ. 1. № 343; №№ 303, 304.

1589-1642).

в) Изобретение пороха произвело коренную реформу в

военном деле и вызвало новые повинности. Такой повинно­

стью является ямчужное дело (ямчугаселитра, одна из составных частей пороха, куда входят еще сера и уголь). Эта

повинность является также то натуральной, то денежной.

Натуральная повинность состояла в доставлении к ямчуж­ ным амбарам, где "ямчужный мастер ямчюги варит", дров,

золы и людей для ямчужного дела, которые иногда называ­

ются целовальниками. О сборе вместо натуральной повин­

ности "ямчужных денег" речь идет уже в памятниках поло­

вины XVI века1 •

г) Рядом с ямчужными деньгами стоят пищальные

1Доп. к АИ. 1. № 94; АЮ. № 209. III; АЭ. 1. №№ 292, 317, 343; III.

№170. 1555-1626.

183

деньги, налог на покупку огнестрельного оружия, пищалей, самопалов и пр. Снаряжение ратных людей огнестрельным

оружием должно бьшо встречать большие затруднения. В ру­ ках правительства далеко не всегда бьш достаточный его за­ пас. Ему приходилось иногда брать взаймы у монастырей да­ же "ратную сбрую". В 1637 г. государь царь и Великий князь

Михаил Федорович указал у митрополитов, и у архиеписко­ пов, и епископов, и монастырей, для воинского времени, взять

на время ратную сбрую: ,,латы, зерцала, пансыри, бахтерцы, шоломы, шапки, мисюрки, шишеки, наручи". Если в этих предметах старого вооружения бьm такой недостаток, то что

же сказать о новом оружии? Очень понятно поэтому введение

на этот предмет новой подати1•

Первые известия об употреблении у нас огнестрельного

оружия восходят к концу XIV века, а сведения о ямчужном деле и пищальных деньгах не идут далее половины XVI века. Можно думать, что эти сведения запоздали, и ямчужная и

пищальная повинности появились ранее.

д) к повинностям, возникшим из войны, я отношу и

полоняничные деньги, т.е. налог для выкупа пленных.

Первые указания на выкуп пленных относятся к XV веку.

Юрий Шемяка в договорах с можайскими и рязанскими князьями обязывает их возвратить всех налицо находящихся

пленников, а проданных выкупить и возвратить. Вот это древнейший выкуп пленных, совершаемый правительством.

Но как он был сделан, на средства особого полоняничного налога или из общих доходов князей, этого мы не знаем. Первый выкуп пленных на средства особого налога, сделан­ ного с этою целью, относится к 1535 г. В этом году Великий князь Иван Васильевич, еще младенец, и мать его, благочес­

тивая княгиня Елена, послали новгородскому митрополиту Макарию грамоты, а в них пишут:

"Приходили в прежния лета татары на государеву Ук­

райну и, грех ради наших, взяли в плен детей боярских, и мужей, и жен, и девиц. И Господь Бог умягчи сердце ино-

1 АЭ. I. № 234; Ш. №№ 37, 234; Доп. к АИ. I. №№ 89 и 161. 1552-

1637. По писцовой книге Бежецкой пятины 1582 г. пищальных денег схо­

дило со двора по 20 алт. по 11 денег (Неволин. О пятинах. Прил. 321).

184

племенников, а паки возвратили плен вспять, а за то просили

у государя Великого князя Ивана Васильевича серебра. И

князь вел. велел своим боярам сребро'дати, елико достоит, а

христианския души искупити. И государь князь великий

Иван Васильевич и мати его, благочестивая княгиня Елена, повелели своему богомольцу и пастырю Христова стада, владыке Макарию, в ту мзду самому вкупну быти, по обеж­

н ому счету, а в своей архиепископии, со всех монастырей,

собрать 700 рублев московских" (Соф. лет).

Владыка исполнил желание царя и 700 руб. собрал и прислал. Но это была частная мера, коснувшаяся только нов­ городского владыки и монастырей. Из вопросов, предложен­ ных царем Стоглавому собору, видно, что в распоряжении правительства в половине XVI века не было никаких сумм

на выкуп пленных; что привозимых из Орды пленников ни­

кто не выкупал и их отвозили "назад в бусурманство"

(вопр. Х), к великому посрамлению христиан. На вопрос ца­

ря духовный собор отвечал, что выкупать пленных надо из

царевой казны и

"Сколько годом того пленнаго окупа разойдется, и то

раскинуть на сохи по всей земли, чей кто ни буди, всем рав­ но, зане такое искупление общая милостыня нарицается, и благочестивому царю и всем православным христианам ве­ ликая мзда будет" (гл. LXXII).

Можно сомневаться, что правительство желало полу­

чить именно такой ответ. В 1535 г. оно обратилось за поло­

няничными деньгами к одному духовенству новгородскому,

а не ко всем новгородцам "чей кто ни буди". Общего указа о

введении полоняничного налога до нас не дошло. Но из спе­

циальных грамот следует, что этот налог одинаково падал

как на светские владения, так и на духовные. Но мысль о

преимущественном привлечении к нему духовных учрежде­

ний не исчезла и в XVII веке. От 1641 г. до нас дошла память подьячему, Михаилу Семенову, посланному в Обонежскую пятину собирать деньги на выкуп людей из крымского пле­

на. Содержание этой памяти напоминает грамоту к владыке

Макарию. Подьячему велено было обратиться только к ду­

ховенству: к архимандритам, игуменам, келарям и строите-

185

лям с братьею, также к девичьим монастырям, протопопам,

протодиаконам, попам и дьяконам и собрать, "кому сколько

мочно дать по силе". Подьячему предписано сказать госуда­ рев указ, чтобы духовные особы ,,дали на окуп своих денег

побольше". Это не обложение, а просьба; это дополнение к

обложению; оно свидетельствует о том, что правительство XVI века сохраняет точку зрения бояр первой половины

XVI века: выкуп пленных составляет обязанность духовных

учреждений1•

е) Наконец, последний вид сборов на военное дело со­ ставляют сборы на жалованье ратным людям вообще

истрельцам в особенности. Возникновение этого сбора

нельзя связывать с возникновением первого постоянного вой­

ска. Возникновение постоянного войска надо относить к

очень глубокой древности. Наши первые князья должны бьmи иметь в своем распоряжении хотя бы небольшие отряды по­ стоянных войск. Это их дворовое войско, состоявшее из рабов

исвободных людей. Начальный летописец рассказывает, что сын Владимира Святого, Ярослав, при жизни отца сидевший в Новгороде, ежедневно раздавал гридям 1ООО гривен. Эти гри­

ди были воины, служившие князю по найму за жалованье. Если не все, то часть их постоянно находилась при князе, от­

куда и получила название одна из комнат, где они помеща­

лись, гридницей. Из той же начальной летописи узнаем, что киевский князь Святополк-Михаил, собираясь выступить против половцев, говорил: "Имею своих отроков 800 человек; они могут стать против них!" Эти отроки - домашние слуги

князя, они прислуживают ему у стола, со-провождают его в

поездках; они же исполняют и некоторые обязанности при отправлении правосудия; они же и воины. Большинство их, по всей вероятности, бьmи люди свободные и служили, как и

гриди, из жалованья. Но из каких источников выдавалось это

жалованье, из общих доходов княжеской казны, среди кото­

рых очень видную роль играли доходы с суда и с торговли,

или из специального налога, - это неясно. Но можно сомне-

1Рум. собр. 1. №№ 43, 47, 48, 54, 65; АЭ. 1. № 234; Ш. № 299; АЮ.

№209. V, VI; 211. 1. 1552-1641.

186

ваться, чтобы в древнее время, когда народные войны велись

по определению веча и всем народом, а княжеские - состав­

ляли личное дело князя и велись его двором и охотниками, -

бьm возможен особый налог на содержание ратных людей. Это предположение подтверждается до некоторой степени и

начальной летописью, сохранившей переговоры Великого

князя Владимира Святого с епископами и старцами градскими о восстановлении отмененной им виры за убийство. Князь ре­

шил возвратиться к вирам на том основании, что по замене

денежных штрафов смертною казнью оказался недостаток в деньгах на покупку оружия и на коней. Итак, потребности

войны покрывались тогда из доходов князя с суда, а не из осо­

бых сборов на снаряжение войска и на плату ему жалованья.

В Московском государстве военная организация получает

большое развитие, вольная служба бояр и детей боярских пе­

реходит в обязательную, постоянное войско из дворового раз­ вивается в особые учреждения, которым усвояется обычное тогда наименование приказов; сперва появляется Стрелецкий

приказ, затем Рейтарский и другие; а вместе с этим расшире­

нием военного дела возникают и сборы на жалованье ратнь1м

людям; но это жалованье выдается не постоянным только вой­

скам, а и княжатам, боярам и детям боярским. Возникновение новых сборов на жалованье ратным людям мы не имеем воз­ можности приурочить к какому-либо определенному времени. Относительно жалованья боярам и детям боярским можно

только утверждать, что оно едва ли восходит далее половины

XVI века; только с этого времени возникает обязательная служба этих разрядов лиц, с этого времени и никак не раньше могло появиться и их жалованье, а следовательно, и новое об­ ложение. Иначе стоит вопрос о появлении особого сбора под именем стрелецких денег. Появление их может быть приуро­

чено к определенному времени, но очень позднему, к концу

ХVП века: но этим еще не решается вопрос о возникновении

первого жалованья стрельцам и особого сбора на это жалова­ нье. Сбор на жалованье ратнь1м людям встречается гораздо ранее возникновения стрелецких денег; еще ранее этого сбора стрелецкий хлеб, как мы знаем, заменялся сбором денег; из этих источников с присоединением торговых сборов и иных,

187

не имевших прямого назначения, стрельцы и могли получать

свое жалованье еще до возникновения стрелецких денег.

Скажем прежде о сборе денег на жалованье ратным лю­ дям вообще.

Наиболее древнее известие о жалованье ратным людям, нам встретившееся, относится к 1555 г. В этом году приказано было дать жалованье торопецким казакам по полтине челове­ ку. Но это жалованье выдавалось не из особого сбора, а из государевых "приходных денег" (Доп. к АИ. I. № 80). Можно думать, что в это время еще не бьшо особого сбора на жало­ ванье ратным людям. Стрельцы в это время уже существова­ ли. В 1556 г. приказано бьшо "прибрать в Иванегороде из ста­

рых, из отставных пушкарей и пищальников гораздых стрель­

цов" (Там же. № 92). Пушкари и пищальники обращаются тут

встрельцов; а существовали эти пушкари и пищальники еще

вXV веке: о пищальниках речь идет в новгородских писцо­

вых книгах.

Древнейшие известия о сборе с населения особых денег

на жалованье ратным людям не идут далее Смутного време­ ни. Первое, нам встретившееся, относится к 161 О г. и содер­

жит в себе предписание о сборе с монастырских вотчин По­ кровского девичьего монастыря 40 рублей на жалованье рат­ ным людям, атаманам, казакам и черкасам. С этого года мы

имеем целый ряд указов, выпадающих на царствование Ми­

хаила Федоровича и предписывающих сбор денег на жалова­ нье ратным людям. Кроме упомянутых уже казаков и черка­

сов, жалованье это предназначается и служилым людям во­

обще, т.е. дворянам и детям боярским; даточные посошные

люди получают свою наемную плату, а не это жалованье.

Предписание 1610 г. и все указы Михаила Федоровича дела­ ются на основании постановлений Земских соборов о сборе денег на военные нужды. Так возник этот новый налог на жа­ лованье ратным людям. Это обший налог, падавший на все

население, но временный, вызываемый нуждами войны и со­

бираемый всякий раз по особому определению Земского со­

бора1.

1 АЮ. № 215, VII; АЭ. 111. №№ 32, 68, 79, 211, 275; Рум. собр. Ш.

188

К Смутному же времени относятся и первые известия о

сборе денег на жалованье стрельцам. Мы встретили два ука­ за, оба от 1614 г" в которых предписывалось собрать стрель­ цам хлебное жалованье да, кроме того, деньги - на жалова­ нье; здесь деньги не вместо хлеба, а самостоятельно. Дело шло о жалованьи не московским стрельцам, а местным, бе­ лозерским и вологодским, и собиралось это жалованье толь­ ко с местного населения. Это была специальная мера, вы­

званная потребностями военного времени, а не установление

общей денежной повинности на содержание стрельцов1 •

Переходим к установлению постоянного сбора, извест­ ного под именем стрелецких денег. Мы уже знаем, что на прокормление стрельцов взыскивались альтернативно хлеб и

деньги. Предписание для некоторых местностей заменить

хлебную дачу стрельцам деньгами и является первой попыт­ кой установить на содержание стрельцов денежный сбор. Но это только замена хлеба деньгами, хотя и существенно отли­ чающаяся от замены, прежде практиковавшейся. Прежде обложение состояло в поставке хлеба, но желающие могли внести деньги; иногда предписывалось внести не хлеб, а деньги, но это были временные предписания. Теперь пред­

писано постоянное внесение денег, но только для некоторых

плательщиков. Это сделано в 1672 г. В этом году со всех по­ садов (городов) велено брать не хлеб, а деньги. Мера эта распространена на все будущее время. Причина заключается

в том, что посадские люди и прежде затруднялись давать

хлеб, потому что "они люди торговые, а не пашенные, и ни­ когда воеводы в городах хлеба с посадских людей не сбира­ ют, а собирают деньгами дорогою ценою". Чтобы избавить

посадских людей от лишних убытков, они обложены с

1672 г. уплатой денег на хлеб по определенной таксе2•

№ 41; АИ. Ш. 1610---1639.

1 АЭ. Ш. № 15; Доп. к АИ. II. № 17.

2 АЭ. IV. № 189. Документ этот отличается в некоторых местах из­

лишней краткостью языка, чем может вызывать недоразумения. Вот при­ мер: "А с которых посадов и с уездов стрелецкия денги и хлеб сложены из писцоваго оклада, и те денги и хлеб велено им платить по прежнему, с полных окладов". Посады, конечно, платят только деньги, а хлеб и день­ ги - уезды. Иначе будет противоречие с общим правилом. И в другом

189

Введение новой стрелецкой подати в настоящем смысле

этого слова решено 5 сентября 1679 г. Этого указа мы, одна­

ко, не имеем; он известен нам из ссылок на него в других

указах 1679 г. и в указах 1681 г., в которых делается новый оклад стрелецкого налога, более льготный, чем первый ок­

лад 1679 г. Новый налог вводится взамен стрелецких денег,

которые установлены для посадов указом 1672 г., и взамен

данных, полоняничных, ямских, пищальных и иных мелких

доходов, кроме лавочных и мельничных и иных оброчных

статей, которые платят из воли по перекупке. Новый налог

назначается московским стрельцам (АЭ. IV. № 250; АИ. V. № 48 и 7). Введение новой стрелецкой подати взамен целого ряда прежних податей вне всякого сомнения. Стрелецкая

подать отменяет: дань, ямские деньги, пищальные, полоня­

ничные и еще разные мелкие сборы; но сбор хлеба на тех же

стрельцов остается, и мы имеем указ от 1688 г. о сборе мос­ ковским стрельцам недоимочного хлеба (АЭ. IV. № 299). С точки зрения организации финансов эта мера возбуждает большие недоразумения. Дело идет о жалованье московским стрельцам, т.е. стрельцам, имеющим пребывание в одном городе Москве. Они получают по старине корм хлебом и,

кроме того, на их же содержание идет целый ряд старых по­

датей, которые имели прежде каждая особое определенное

назначение, как, например, ямские, пищальные, полонянич­

ные и пр.; одна дань шла на общие государственные расхо­ ды. Теперь все это обращается в стрелецкие деньги и пойдет

одним московским стрельцам на жалованье. На какие же

средства будут удовлетворяться другие потребности госу­ дарства? Надо думать, что наименование новой подати "стрелецкими деньгами" есть факт переживания. Как мы ви­

дели, все тягла возникают у нас для удовлетворения извест­

ных потребностей, от которых и заимствуют свое наимено­

вание. Дано наименование и новой подати, но едва ли можно

месте: "А с поморских городов, с которых собираются стрелецкия денги,

указал вел. государь писать за стрелецкий хлеб денгами против посадов"...

Что это за стрелецкие деньги, которые собираются с поморских городов?

Это те деньги, которые собирались со 11сех плательщиков, т.е. деньги за

хлеб, а не особая стрелецкая подать.

190

сомневаться в том, что она не вся пошла на жалованье мос­

ковским стрельцам. Указ 1679 г. есть первый опыт заменить целый ряд старых тягол, возникавших по мере надобности, одним общим для всего государства налогом, который шел

на удовлетворение всяких государственных нужд, а между

прочим, и на жалованье московским стрельцам.

Указ 1679 г. знаменует великую реформу в истории на­ ших финансов. Это первый опыт введения общего для всего

государства налога взамен целой массы специальных повин­

ностей. Этот решительный и крупный опыт был подготов­

лен, однако, целым рядом мелких опытов замены для от­

дельных плательщиков разнообразных повинностей, на них

падавших, одним налогом, которому усвоялось наименова­

ние оброка. Такие отдельные попытки значительно упреж­ дают указ 1679 г. Один из крупных недостатков описанной

системы повинностей заключается в ее малой определенно­

сти. Отдельные повинности назначаются на известный предмет, но ни время их платежа, ни самый размер боль­ шинства повинностей вперед неизвестны. Все это определя­

ется в момент нарождения той или другой государственной

потребности и нежданно-негаданно сваливается на голову плательщиков. Это большое неудобство для плательщиков, и

весьма понятно, что они стремятся к замене неопределенно­

го по времени и мере тягла определенным взносом в опреде­

ленный срок. Когда впервые появились такие переложения,

этого мы не знаем, но они встречаются уже в самом начале

XV века. Эта замена делалась назначением "оброка", т.е. оп­

ределенного взноса взамен разноименных и по размеру сво­

ему неопределенных тягол1 • Древнейшая такая замена, нам

известная, сделана углицкими князьями в пользу деревень

Троице-Сергиева монастыря. В двух грамотах этих князей

(1414 и 1437 гг.) монастырские деревни за оброк в 3 рубля освобождаются от всяких даней и пошлин:

"А опричь того оброку не надобе им ни которая моя

дань, ни ям, ни подвода, ни иная ни которая пошлина, ни

1 Уречь, обречь - назначить; оброк - то, что назначено.

191

двора моего ни ставят, ни коня не кормят, ни закос им не

надобе" и т.д.

Но в одной грамоте прибавлено: "опричь того дела, ко­ ли учнут город рубити", т.е. городовое дело остается тяглом. В обеих грамотах крестьяне освобождены не только от тяг­

ла, но и от пошлин торговых и княжеского суда. Грамоты

эти имеют, следовательно, характер льготы, они даны по

просьбе монастыря. Наряду с другими льготами монастырь испросил себе и переложение тягла на оброк, как более удобный способ обложения. В данном случае нововведение вызывается плательщиками (АЭ. 1. №№ 19 и 28).

От того же XV века имеем грамоты, все содержание ко­ торых ограничивается переводом тягол в оброк; одна также дана Троице-Сергиеву монастырю. Дмитровский князь, в главном городе которого, в Дмитрове, был монастырский

двор, пишет в своей грамоте:

"Не надобе им с того двора ни которая моя дань, ни

подвода, ни к сотскому, ни к десятскому не тянут ни в кото­

рые проторы, ни в розметы, ни луга моего не косят, ни иныя

им ни которыя пошлины не надобе; а дают мне, князю Юрию Васильевичу, оброк с того двора на Рождество Хри­ стово рубль. Опричь того не надобе им ничто, знают один свой срок" (АЭ. 1. № 69. 1461).

Здесь очень хорошо оттенена приуроченность повинно­ сти к одному определенному сроку. Это, конечно, большое преимущество. Грамота белозерского князя Кириллову мо­

настL1рю также говорит только о замене всяких даней едино­

временным оброком:

"Давати им дани в мою казну, от Сбора до Сбора, на год по 10 рублев пятигривенным серебром; а даньщики мои в те их слободки и деревни не въезжают и дани с них не ем­

лют, ни писец их мой не пишет" (Доп. к АИ. 1. № 201. 1468).

Самую грамоту князь называет "оброчной".

Такую же замену даней и пошлин оброком встречаем и

в грамотах XVI и XVII веков. Приведем несколько приме­

ров. Крестьяне бобровничей полусохи в Вохне до 1561 г.

давали со своих 8 деревень дань, ямские деньги, примет,

корм ловчему и делали дворовое дело, а с этого года за все

192

пошлины обложены оброком в 51 р. да пошлин по 2 алтына с рубля, последнее в пользу чиновников.

Очень любопытна такая же грамота от 1589 г. в Соль­ Вычегодскую о переводе на оброк крестьян Коряжемского

монастыря; она дает возможность судить о стоимости наме­

стничьего корма, с одной стороны, и всех других даней, с

другой. В данной местности у монастыря было 334 двора. За

наместничий корм, за присуд и за пошлинных людей доход

положен оброк в 195 р. и 22 алт. и 11/ 2 деньги; а за все ос­

тальные дани (за дани, и запрос, и за поминочные за черные

соболи, и ямских и приметных денег, и за посошные люди, и

за городовое, и за засечное дело, и за ямчужное дело, и ка­

значеевых и дьячих и подьячих пошлин) всего 34 рубля 7 алт. 4 ден. Та_ким образом, доход наместников и их по­ шлинных людей в конце XVI века в шесть раз превосходил доход государства! Это много, но во что обходится государ­

ствам содержание чиновников в наше время?

Вписцовых книгах XVI века очень нередки указания на

замену денежным оброком всяких даней. О дедиловцах, у которых бьmа пашня, читаем:

"А оброку платят с тое земли за дань и за посоху и за

всякия подати в государеву казну в Большой приход по по­ лутретья алтына с четверти".

Втакой оброк зачислялись иногда и торговые сборы.

Вцарской грамоте 1607 г. находим указание и на мотив, которым правительство руководствовалось в назначении об­

рока вместо даней. Крестьяне Зюздинской волости, у вер­

ховьев Камы-реки, били челом царю и великому князю, а

сказывали:

"Живут они от Пермских городов, от Кайгородка, верст

за двести и больше, а приезжают к ним в волость кайгород­

цы, посадские и волостные люди, и правят на них тягло себе

в подмогу, и животы их грабят насильством, и самих их бьют, и им чинятся продажи и убытки великие; и нам бы их

пожаловати, велети за всякие наши денежные доходы, и за

посадские службы, и за сибирские отпуски... платить в нашу казну оброк опричь кайгородцев..."

193

Государь пожаловал, велел платить на один срок по

60 рублей в год1 •

Иногда замена всяких тягол одним шла от правительст­

ва и вызывалась потребностями государева дела. Так, в 1584 г. на рыболовов Борисоглебской слободы была возло­ жена обязанность ловить на дворец рыбу, а от тягла с город­ скими и волостными людьми они бьmи освобоЖдены. Здесь

не денежная, а натуральная повинность заменяет все осталь­

ные (АЭ. 1. № 324).

Об оброке взамен корма, присуда и некоторых других повинностей речь была выше.

Возникающий таким образом оброк составляет тоже

тягло, подлежащее тем же правилам раскладки и взноса, ка­

ким подлежат все другие тягла2•

Но слово оброк имеет и другое значение, и не одно, а потому для полноты и во избежание недоразумений мы

должны коснуться и этих других его значений.

Всякого рода угодья и пустые никем не возделываемые

земли, луга и леса правительство отдавало желающим в

арендное содержание; на языке того времени это называлось

отдачей в оброк.

Мы остановимся несколько ближе на этом явлении ста­

ринного княжеского хозяйства.

Под угодьями надо разуметь бортные урожаи, соляные варницы, рыбные ловли и места ловли некоторых пушных зверей; источники упоминают оброки беличьи и горностае­ вые, т.е. сдачу в аренду мест ловли белок и горностаев.

Из этих угодий нуЖдаются в некотором разъяснении

только одни бортные ухожья. Слово "борть" означает дерево

1АЭ. №№ 234, 256, 343, 350; 11. № 69; Ш. № 170; Писц. книги Калач.

11.С.335, 1267. 1552-1626. На поземщиков кладется оброк за обежную

дань (Времен. XI. 33).

2 В этом смысле и церковь могла быть сдана на оброк. В грамоте

епископа Ростовского и Ярославского читаем:

"Что церковь Афанасия Великаго". и у той церкви кто будет игумен или поп и дьякон, не надобе им моя дань рожественская и данныя пошли­

ны и десятинничьи и доводщичьи; а дает мне тот игумен или поп и дьякон

с тое церкви оброком с году на год на Р. Хр. полтретьятцать бел, и деся­

тиннику по 5 бел, а доводчику дает 2 белки" (А. до юр.б. № 177. 1535).

194

на корюо, в дупле которого водятся пчелы. Это самый древ­ ний вид улья. Но в древности уже эти натуральные углубле­ ния стали обделывать, а вместе с тем стали делать и искус­ ственные в деревьях углубления для привлечения пчел. При­

готовить такое углубление для помещения роя пчел и значи­

ло "делать борт"1 • Бортное пчеловодство бьmо в древности в

большом развитии, бортные угодья занимали большие про­

странства, и мед составлял крупную статью народного хо­

зяйства. Борти известны и Русской правде, и Уложению. По Русской правде, борти занимали сплошные пространства в лесах; отдельные владельцы ограждали свои борти особыми

межами. Эти бортные межи состояли из особых знаков на

бортях. Русская правда различает повреждение борти и по­ вреждение бортной межи; последнее, как более тяжкое пра­

вонарушение, наказывалось гораздо строже. Уложение гово­

рит о бортных ухожьях в смысле особых лесных угодий. Были целые поселки бортников, которые занимались пчело­

водством этого вида.

Возникает вопрос, перечисленные угодья составляли княжескую регалию или нет? Перечисленные угодья княже­

ской регалии не составляли и могли находиться в частной

собственности. Русская правда, говоря о бортях и бортных межах, имеет в виду частную собственность. В новгородских писцовых книгах описываются озера и рыбные ловли, кото­ рые были в собственности сведенных бояр, а по конфиска­

ции предоставлялись то во владение помещиков, то кресть­

ян, а иногда в их общее владение. Уложение говорит о борт­ ных ухожьях и рыбных ловлях в лесах государевых, поме­ щиковых и вотчинниковых (Х. 239; XVII. 24). Итак, о рега­ лиях в угодьях не может быть речи. Русские князья и мос­

ковские государи владели угодьями на том же праве, как и

частные собственники. Эту свою частную собственность они

и сдавали в арендное содержание. Сдавали ее в арендное со-

1 АИ. 1. № 15. 1404. И в настоящее время у нас еще делаются борти:

натуральную пустоту дерева искусственно обделывают, вверху выдалбли­

вают "голову" борти, прорубают паз, скважину заделывают дощечками и

пр. (Даль).

195

держание и частные собственники. Монастыри сдают в об­

рок свои рыбные вежи, соляные варницы и пр.1•

Древнейшее указание на княжеские оброчные борти мы

встретили в духовной Калиты: "А оброком медовым, го­

родьским, Васильцева веданья, поделяться сыновое мои; а

что моих бортников и оброчников купленых, которыи в ко­ торой росписи, то того". У князя несколько бортных ухожий. Одно носит наименование "городскаго" и состоит в ведом­

стве Васильцева. Оно доставляет князю оброк медом. Дру­

гие находятся в уездных землях. Но что значит купленные

бортники и оброчники? Под купленными бортниками и об­ рочниками трудно понимать купленных людей: это были бы холопы, которые обыкновенно называются "куплеными людьми". Купленные бортники и оброчники, надо думать, метафорическое выражение. Оно означает купленные об­ рочные борти. Калита покупал деревни, покупал и угодья. - Арендная плата медом есть, конечно, остаток глубокой ста­ рины; но она встречается и в XVI веке (Федотов-Чеховский. № 75. 1545). Проходят целые столетия, а народная жизнь

остается неизменной, если не во всем, то во многом.

Наряду с угодьями сдавались в оброк луга и просто пус­ тые земли, не представлявшие никаких особых приманок для человеческой предприимчивости. С объединением княжений

в руках московских государей соединилось множество засе­

ленных и незаселенных земель, так называемых диких по­

лей. Возникновение поместной системы дало возможность с

пользою для государства эксплуатировать и дикие поля. Но

случалось, что служилые люди не брали диких полей. Чтобы извлечь из них какую-нибудь пользу, дикие поля отдавались на оброк из перекупки, кто больше даст. Но на оброк отда­

вались не только нови, никогда не видавшие пахаря, но и

земли обработанные да оставленные впусте. При свободе

перехода крестьян это легко могло случиться. Правительство

предписывало в этих случаях призывать новых жильцов на

льготе от всех тягол в течение 2, 3, 4 и более лет. Если при-

1 Новг. писц. кн. IV. С.11; Писцов. кн. XVI в. Калач. 1. С.923.

196

ходилось садиться на новом участке и обзаводиться всеми постройками, льгота давалась на 5 и на 6 лет. Чтобы избе­

жать потери дохода на такой продолжительный срок, прави­

тельство предписывало альтернативно:

"На пустыя выти позывать жильцов на льготе, а иныя пустыя выти давать из пашни на оброк, что бы великому князю было прибыльнее" (Писц. кн. XVI в. Калач. 11. 294).

Предполагается, что кто-нибудь из местных жителей

может взять лишнюю землю, но не с платежом тягла, а с

платежом оброка, т.е. не повинности, а платежа добровольно условленного и в определенной цифре.

Кроме лугов и пашенных земель, правительство сдавало на оброк городские места под лавки. Эти места, следова­ тельно, не составляли частной собственности горожан, а

принадлежали государю.

Оброк, о котором теперь идет речь, существенно отли­ чается от оброка, о котором я говорил раньше. Тот оброк заменял разноименные тягла и сам бьm тяглом, т.е. повинно­

стью в пользу государства, размер которой определялся пра­

вительством. Настоящий же оброк не есть тягло, это не по­

винность в пользу государства, а наемная плата за пользова­

ние государевыми угодьями и землями, определяемая по

добровольному соглашению. В оброк в этом последнем

смысле земли и угодья сдаются с откупов из наддачи. Это

частная гражданская сделка о найме недвижимого имущест­ ва, в которой прописываются все условия найма. До нас

дошло несколько таких оброчных грамот на аренду пусто­ шей, диких лесов и бортных ухожий, озер и пр. Иногда, в виде особой льготы, оброчные статьи оставляются за преж­ ним оброчником без наддачи или "без перекупки". Снявший оброч"(1° статью представлял поруки в исправном платеже оброка.

бые "писцовыя оброчныя книги" (Федотов-Чеховский. П. Стб. 665). Н.Д.Чечулин имеет иную точку зрения на этот оброк. По его мне­

нию: "Из всего им изложенного мы должны определить оброк как прямой,

денежный налог в пользу государства с разного рода промыслов и позе-

197

Переходим к вопросу о том, кто же мог быть оброчни­ ком в этом смысле? Оброчником могло быть всякое лицо,

физическое и юридическое, и крестьянин, и казак, и госпо­

дин, и монастырь, и даже сам князь. Крестьяне снимали уго­ дья и пустые земли в одиночку и обществами. Крестьяне Бо­ рисоглебской слободы снимали озеро для рыбной ловли це­ лым обществом. Бортные ухожья снимались и отдельными крестьянами, и целыми поселками. Уложение говорит о бортных деревнях (XVII. 24).

Встречаются случаи, что и помещики целыми общест­ вами снимали государевы земли в оброк. Под Каширой были царя и великого князя оброчные луга мерою более 100 деся­ тин. Часть этих лугов (68 дес.) брали на оброк "волостью коширяне, князи и дети боярские Ростовскаго стана, и пла­ тили на Большой дворец по копейке с копны" (Писц. кн.

XVI века. Калач. С. 1306--1307).

Случаи же аренды государевой земли отдельными деть­

ми боярскими и помещиками очень многочисленны. До 1533 г. крестьяне, Васюк с товарищами, пользовались борт­

ными ухожьями в селе Курмуре за плату в 5 пудов меду. В

этом году местный помещик, Ив. Ив. Любовников, наддал к старому оброку за те же борти (девять знаков) еще 5 пудов и

получил их в свое пользование, так как крестьяне заявили о

невозможности платить за эти борти 1О пудов меду (А. до

ю.б. № 175).

Помещики наделялись в поместья землями по окладу. Но если оказывались лишние против оклада земли, они сда­

вались им из оброка. Это были так называемые "поместья из оброка". Оклад Коз. Петр. Савина был в 300 четей, а земли за ним оказалось 319 четей.

"И перешло за окладом 19 четей, и то дано ему же на оброк до поместной отдачи, а оброк ему давать с чети по

мельных владений" (122). С таким определением трудно согласиться. Этот оброк взимался не с промыслов и не с поземельных владений, а с угодьев

ис пустых земель, ни в чьем владении не состоявших, что далеко не одно

ито же. Этот оброк есть результат вольного соглашения найма угодий и

пустых земель, а не правительственного их обложения.

198

алтыну да поIШiин с рубля по 2 денги"1•

Но государевы земли на оброк снимали не мелкие толь­ ко люди, каширяне, городовые дворяне, но и бояре. Боярин Никита Романович Юрьев, а потом и дворецкий, снимал под Каширою же 51 десятину государевых лугов и платил за них оброк в государеву казну. И сам великий государь мог быть оброчником. В духовной Дмитрия Донского читаем:

"А что есмь дал сыну своему, князю Андрею, Заберегу, за то дети мои вси дают оброк св. Спасу, 15 р. на год, на

Спасов день".

Волость Забережье впервые упоминается в завещании Дмитрия Ивановича; когда и как она была им приобретена,

это неизвестно. Но ясно, что она принадлежала ему на усло­

вии платежа обrока. Эту обязанность возложил он и на сво­

их наследников .

Способ пользования княжескими угодьями и землями постоянно менялся. Они то находились на оброке, то отдава­ лись в поместья, то опять переходили на оброк, то, наконец, жаловались духовным учреждениям в безоброчное пользо­

вание. Духовные учреждения, в свою очередь, раздавали их

и в поместья, и в оброк. Этот порядок вещей закреплен Уло­

жением3.

1 Писц. кн. XVI в. Калач. С.1330. - Встречаем указания, что оброк

медом давали помещики, у которых не было лишней земли. Такие поме­ стья тоже называются "поместьями на оброке".

"За Сенкою за Парфеньевым сыном Малахова, да за Путянкою, да за

Ондрюшкою, за Тонкого детми Малахова, половина оброчной деревни Малаховы, а в ней двор помещиков пашни добр. з. 12 четьи да перелогу

12 четьи в поле... А платят со всее деревни оброк в Большой дворец ... А оброку им давати с живущаго по пуду без чети меду, да к меду же в доим­

ку денгами, по колку в котором году государь велит платить, да пошлин с

пуда по 5 ден." (Там же. С. 1364).

2 В списке иерархов и настоятелей монастырей, составленном

Строевым, мы нашли два Спасских монастыря, один под Новгородом,

существовавший уже в XIV веке, другой в Ярославле, основанный Вели­

ким князем Константином Всеволодовичем в 1216 г.; по состоянию наших источников не представляется возможным указать, что это за храм Св.

Спаса, оброчниками которого были великие князья.

3 "А была та деревня в поместье за Василием за Ногим, а после Ва­

силья была на оброке у крестьян тое же деревни, у Сенки с товарищи, и дана та деревня князю Богдану с докладу бояр", т.е. опять в поместье (Не-

199

Владение оброчными статьями существенно отличается от владения тяглыми землями. Владельцы оброчных статей освобождаются от всяких даней, посошной службы, намест­ ничьего корма, с черными людьми они не тянут ни во что. В

одних документах говорится, что писцы к ним не въезжают

и земель их не описывают; в других, что они в сошное пись­

мо не положены'.

Вопрос о принадлежности городских лавок государю,

которого нам пришлось коснуться мимоходом, вызывает нас

сделать отступление в область городского землевладения. В

городах мы встречаем разные виды недвижимостей: дворы,

огороды и сады и, наконец, лавки и амбары иногда при дво­

рах, иногда и отдельно от них - на площадях и целыми ря­

дами. На чьей земле все это устраивалось? Надо думать, что

в разное время и в разных местах города имели разный ха­

рактер. Сделаем попытку сказать об этом, что возможно, на

основании указаний источников.

Города, укрепленные пункты поселения, возникали или

волею самого населения, или устраивались по приказу князя.

Древнейшее описание городов сохранили нам новгородские

писцовые книги. Из них не видно, кто основал описываемые

города: Копорье, Яму, Ладогу, Иван-город, Корелу и Оре­

шек, но едва ли может подлежать сомнению, что это города

наиболее древнего типа, в которых новые московские по­

рядки только начали вводиться. Новгородские писцовые

книги дают богатейший материал для выяснения не только

древнейших поземельных отношений в этих городах, но и

волин. О пятинах. Прил. 248. 1581 ). - В 1650 г. стольнику Нащокину в

Коротояк послана из Разряда грамота: всякие угодья по реке Тихой Сосне, которые еще не изоброчены, положить в оброк. Стольник положил в об­ рок рыбные ловли, которыми до того безоброчно пользовались коротояц­ кие полковые казаки, пушкари, стрельцы, их дети, братья и племянники. А

по указу 1654 г. велено теми рыбными ловлями владеть Боршева мона­

стыря игумену с братьею; а с коротоячан тех рыбных ловель оброк снять и

впредь владеть им теми рыбными ловлями не велено (Федотов-Чеховский.

11. Стб. 429-430). Уложение (XVI. 39 и XVII. 24) говорит об отдаче пус­ тошей и бортных угодий в оброк и в поместья.

1Доп. к АИ. 1. № 201; Писц. книги XVI в. Калач. 11. 1327; АЮ.

№168; АЭ. 1. №№ 256, 354; III. 170. 1468-1626.

200

тех изменений, которые произошли под влиянием новых мо­

сковских порядков, а наконец, и возникновения характерно­

го для Москвы различия белых и черных городских мест. Начнем с описания того положения дел, которое Вели­

кий князь Иван Васильевич нашел уже в городах завоеван­

ной им области.

В Яме, Кореле, Орешке и Ладоге описаны дворы свое­

земцев и городских людей, городчан или горожан; в Копо­ рьи только городских людей, в Иван-городе одних торговых

людей, купцов. О других разрядах жителей: служилых лю­ дях, воротниках и пр. пока не говорим. Своеземцы и город­

чане делятся иногда на лучших, средних и молодых. Это ка­

чественные различия в пределах того же разряда лиц, а по­

тому мы на них вовсе не будем останавливаться.

Итак, в городах, во-первых, живут своеземцы. Мы уже

знаем, что такое своеземцы. Это люди, владеющие на правах частной собственности одной или несколькими деревнями.

Как уездные землевладельцы, они называются и просто зем­ цами. Городские своеземцы и суть такие уездные землевла­

дельцы.

Это вывод из прежде сказанного, но мы можем под­

твердить его и прямым указанием источников. В Кореле пе­ речислено 16 своеземцев, у 10 из них мы нашли в Городен­

ском погосте, близ Корелы, принадлежащие им деревни. У

некоторых число деревень невелико, от 2 до 5; но двое име­

ли по 8 деревень, а Григ. Рокульский владел 14 деревнями. Полагаем, что все городские своеземцы бьши землевладель­

цами в уезде, но при отсутствии указателей отыскать их де­

ревни нелегко1 • Как земли, так и городские дворы составля­

ют частную собственность своеземцев. В описании города Орехова читаем: "А се дворы на посаде лучших людей свое­ земцев и живут в них сами". И двор, и земля - собствен­ ность своеземца. Своеземцами названы они потому, что со­

ставляют один класс с уездными землевладельцами; но они

1 Слушатели Археологического института, по моему предложению,

предприняли составление алфавитного указателя новгородских землевла­ дельцев с обозначением размеров их владений. Появление в свет этого труда облегчит пользование новгородскими писцовыми книгами.

201

живут в городе, а потому они в то же время и городские лю­

ди, или городчане. Но не все городские жители называются

своеземцами. Некоторые названы только городскими людь­

ми, городчанами. Что же такое эти городчане? Число таких городчан значительно более своеземцев и в Кореле, и в Орешке, и в Ладоге. Между карельскими различены лучшие люди рядовые, потом идут рыболовы и, наконец, молодые люди без промысла. Если последний разряд охарактери­ зован тем, что это люди без промысла, то два первых долж­

ны состоять из промышленных людей. В разряде непро­

мышленных людей на 20 дворов показано 6 дворов скоморо­

хов и один двор - калики1• Скоморошество не есть промы­

сел. Каким же промыслом занимаются два первых разряда? Второй -рыбным, а первый, рядовой может означать ряц­ ский, торговый народ; а может быть, "рядовой" значит "вся­ кий", тогда это будут люди, занимающиеся всякими про­

мыслами, а вместе с тем и продажей своих произведений.

Итак, городские люди в тесном смысле - это разные про­ мышленники и городская беднота, живущая поденным тру­

дом и Христовым именем.

Вчьих дворах и на чьих землях они живут?

ВОрешке бьmи люди, которые из позема жили в чужих дворах и, стало быть, на чужой земле. Они описаны особо.

Например:

"Да на посадеж на Лопской стороне великаго князя дво­

ры поземные, Григорьевские Петрова, что бьmи за Андреем

за Федоровичем: двор - Хотенко Тимохнов, двор - Костко Козлятников".

Вот два человека, которые живут в наемных дворах, принадлежавших Григорию Петрову. Великий князь конфи­

сковал эти дворы, почему они и названы поземными дворо­

выми великого князя; одно время они были за Андреем Фе­

доровичем, а теперь опять в распоряжении великого князя. О

дворах городчан не говорится, что это дворы великого князя

или кого-либо другого, а говорится, что это дворы городчан

1 Среди дворов людей без промысла назван Максимко-бочечник. Ес­

ли это недосмотр писца, то надо думать, что этот Максимко был захуда­

лый человек, хотя и имел промысел.

202

-людей средних или молодых. Итак, городчане, как и свое­

земцы, живут в своих дворах и на своих землях. Чем же они

отличаются от своеземцев? А тем, что у своеземцев есть зем­ ли в уезде, а у этих нет. Это люди победнее, а на самом низу

-скоморохи; эти уже и по достоинству человеческому ни­

же.

В Иван-городе не упоминаются ни своеземцы, ни го­

родчане, а только торговые люди, купцы. Что же это за люди и чем они отличаются от своеземцев и городчан? Они те же городчане, потому что живут в городе, а может быть, и свое­

земцы, если у них есть деревни; но специальное их занятие

торговля, а потому они названы купцами. Среди ивангород­

ских купцов, действительно, есть своеземцы; это те, кото­

рым принадлежат деревни у посада, и те, которые купили

часть села Наровского у моря, на Усть-Нарове реке. Кроме того, ивангородским торговым людям принадлежит рыбная

ловля в Нарове-реке.

Итак, коренное население старых городов ничем не от­ личается от населения современных городов: Петербурга,

Парижа, Берлина; это все те же классы лиц: уездные земле­

владельцы, купцы, промышленники, скоморохи. Разница

только в том, что почти все жили тогда на своей земле и в

своих домах; были наниматели, но их очень немного. Теперь наоборот: почти все живут в наемных квартирах. В старину

нанимали дома, а теперь - квартиры и даже комнаты.

Кроме перечисленных лиц, в новгородских городах встречаются дворы духовенства и служилых людей: намест­ ника, пищальников, воротников, казаков и пр. Нет основания

утверждать, что служилые люди появились только с присое­

динением к Москве, они могли быть и раньше; а наместни­ ки, конечно, были и раньше.

Эти старые города по составу населения существенно

отличаются от многих позднейших. В них нет пашенных людей, а в городах московского времени это явление до­

вольно обыкновенное.

Но в Новгородском княжении были и совсем пустые го­ рода, на случай осады. Таков, кажется, город Демон. На го­

родище показаны только церковь да двор наместнич; а на

203

посадемонастырь да двор тиунь. Городчан совсем не бы­

ло. Такие пустые города были и в московское время.

Теперь посмотрим на те нововведения, которые появи­ лись в старых городах, по присоединении их к Москве. Мы

уже знаем, какие новости произошли в волостном новгород­

ском землевладении после завоевания. Рядом с вотчинным

владением появилось поместное, которое почти вытеснило

вотчинное. Появилось прекарное землевладение волостных

крестьян, оказавшихся после конфискации на землях вел.

князя, никому не розданных в поместья. Изменяется и преж­

ний порядок обложения владельческих крестьян в пользу собственника земли. Прежде они платили с каждого хозяй­ ства особо. Сделавшись крестьянами великого князя, они стали облагаться огульно целыми волостями, а не отдельны­ ми хозяйствами или деревнями. Наконец, произошло изме­

нение и в положении своеземцев, оставшихся на своих мес­

тах. Одни из них были причислены к классу служилых лю­

дей и вошли в состав московских помещиков, дворян и детей

боярских; другие - причислены к крестьянам, сидевшим в волостях вел. князя. Эти нововведения отразились и на горо­ дах, но, конечно, с переменами, соответствующими особен­

ностям описанного положения городского землевладения.

Самый полный ряд перемен наблюдаем в описании го­ рода Карелы. Три двора здешних своеземцев были конфи­ скованы и розданы москвичам. Это были дворы: Мартемьяна Феклистова, Исака Левонтьева и Григория Петрова. Этот Григорий Петров имел дворы и в Орешке и сдавал их внай­

мы из позема. Орешковские его дворы постигла та же

участь, они тоже были конфискованы1• Таким образом, и в

городах, как и в уездах, рядом с вотчинным владением воз­

никает поместное.

Из числа других своеземцев одни были зачислены в

1 Если корельский и орешковский Григорий Петров одно и то же ли­

цо, что весьма вероятно, то, во-первых, надо признать за ним значитель­

ную долю предприимчивости, и, во-вторых, надо думать, что по Ладож­ скому озеру в то время было весьма оживленное судовое движение. Под­

держивать деятельное сообщение Кореле с Орешком сухим путем едва ли было тогда возможно.

204

служилые люди, другие приписаны к городчанам, которые

тянут оброк. На службу записаны более богатые, в черное

тягло кто победнее, например, Анисимко Кот, у него была

всего одна деревня, и четыре брата Крупиновых, у которых на всех было три деревни.

Вместе с этим возникает различие белых и черных го­ родских мест. Записанные в службу своеземцы, как и моск­

вичи, водворенные в чужих дворах, тягла городского не тя­

нут, их дворы поэтому белые. Но дворы городчан, которые в службу не записаны, хотя бы они были и своеземцы, обло­ жены городским тяглом, поэтому они тяглые, черные. Итак, различие черных и белых мест - есть различие обязанно­ стей по отношению к государству, а не землевладения. Бе­ лым и черным двором может быть и частная собственность,

и земля или двор великого князя, данные в поместье или в

тягло. Двор черный может стать белым, и обратно. Эта пе­

ремена не меняет прав владельца на двор или городское ме­

сто; с нею меняются только его обязанности к государству,

права владения остаются прежние.

Оброк на корельских городчан положен огульно, они все вместе должны платить 11 руб. Так по новому письму, а по старому они платили 14. Но и этот уменьшенный оброк великому князю показался слишком великим, и для облегче­ ния городчан он придал к городу Кореле в тот же оброк Во­ лочок Сванский, что купил у Валаамского монастыря. Насе­ ление Волочка состояло из людей тех же классов, это были люди рядовые, торговые и рыбные ловцы; оброка великому князю они давали 13 гривен. Теперь от этого оброка они ос­ вобождены, а взамен того обязаны вместе с корельскими го­ родчанами платить 11 руб. Это значительная помощь город­ чанам. Пределы города, с присоединением Сванского Во­

лочка, расширились; а потому возникает вопрос, из каких же

элементов состоит теперь землевладение корельских город­

чан?

Но прежде надо спросить, завоевание изменило позе­

мельные отношения городчан корельских и иных? В целом

нисколько. Кроме нескольких дворов, конфискованных и

розданных москвичам, все остальные городчане остались

205

при своих прежних правах. Великий князь города Корелы и

его дворов не конфисковал, да в этом и надобности не было. Были конфискованы уездные земли для раздачи в поместья, города же в поместья у нас не раздавались. Конфискованные

земли называются землями вел. князя, города же так не на­

зываются; земли в городах называются "городскими места­

ми". Итак, и после завоевания городчане и своеземцы оста­

ются собственниками своих дворов, кроме тех, дворы кото­ рых конфискованы.

К этим собственникам приписан теперь в один оброк Волочок Сванский. Приписать в один оброк - значит соста­ вить из тяглых людей Корелы и всего населения Волочка Сванского одну податную единицу. Эта новая податная еди­

ница в земельном отношении состоит из разнородных эле­

ментов. Тяглецы Корелы - собственники своих дворов и

мест; жители Волочка - сидят на земле великого князя, ку­

пленной у монастыря и предоставленной в их прекарное

владение. Принципиально тут большая разница, а практиче­ ски почти никакой. Великий князь конфисковал же у трех

корельских своеземцев их дворы и раздал москвичам. Ока­

жется нужным еще поместить трех москвичей, он и еще

конфискует. А с другой стороны, крестьяне, живущие на

землях вел. князя, как мы знаем, наследуют эти земли, за­

кладывают их и продают, никого не спрашиваясь. То же, ко­

нечно, будут делать и жители Сванского Волочка с землями

великого князя, купленными у Валаамского монастыря. Их

прекарное владение будет иметь все признаки земельной собственности старых городчан. Они даже в превосходней­

шем положении, чем волостные крестьяне царя и великого

князя. Тех можно оmать в поместье и подарить монастырю;

города же ни в поместья не даются, ни монастырям не да­

рятся. Городское прекарное владение - та же собствен­

ность. Но принципиально в землевладении корельских го­

рожан появилось глубокое различие. Прежде все были соб­

ственники своих городских мест; теперь в числе городчан

появились прекарные владельцы, сидящие не на своих уча­

стках, а на княжеских землях.

Описанные нововведения делаются по мере надобности,

206

вец обязывается уплатить все повинности и тяглые деньги за

прошлые годы. В Москве конца XVII века, как и в Кореле конца XV века, белые и тяглые земли в городах отличаются

повинностями с государственной точки зрения, а не с ци­

вильной. Гражданскому же обороту они подлежат в одина­

ковой мере. Купчая стольника Лызлова была явлена в Зем­

ском приказе, признана правильной и в книгу записана1•

Городские дворовые места продаются, закладываются,

завещаются и переходят по наследству в законном порядке,

а потому называются родственными. Этим объясняется

прошение белозерского посадского человека, Фомы Якшина, о восстановлении его прав на родственное его место в Бело­

озере. По этому прошению великий государь, царь и Вели­

кий князь Федор Алексеевич велел сыскать посадскими

людьми и, если скажут, что "то - место было изстари его

родственников, тем местом велеть ему владеть"2• Итак, в Бе­

лоозере те же порядки, что в Москве, Новгороде Великом,

Кореле и других старых городах.

В городах новых, построенных Великими князьями Мо­

сковскими на землях пустых, которые считались принадле­

жащими им, положение дел было иное. В этих городах все

городское население сидело на княжеской земле: служилые

люди на поместном праве, черные, если таковые находились,

-на праве государевых крестьян. Но поместное право, как

давно указано Неволиным, мало-помалу сливается с вотчин­

ным; права же черных людей на тяглые городские участки,

как мы видели, с самого начала имеют все признаки права

частной собственности. Для правительства решительно все

равно, кто владеет городским двором, Иван или Семен,

только бы сидел на месте да тянул тягло, а потому тяглые

дворы продаются, закладываются, переходят по наследству

и т.д. Вот почему и в этих городах с течением времени скла­

дываются порядки, очень близкие к порядкам старых горо­

дов.

Указанное преимущество в положении городских жите-

1 А. до юр.б. № 148. XVП-XXIII. 1659-1697. 2 Там же. № 174. 1681.

208

лей перед волостными крестьянами, одинаково сидевшими

на государевых землях, сказалось в наше время. Государст­ венные и удельные крестьяне при переходе в разряд свобод­ ных граждан выкупают свои надельные земли. Это совер­ шенно верно исторически: они сидели не на своих землях. А городские тяглые люди? Они все собственники своих дворов без всякого выкупа, хотя между ними есть и такие, права

которых на городские места нисколько не лучше прав воло­

стных государевых крестьян на черные земли1•

Этот экскурс в область городского землевладения мы

начали в связи с вопросом о городских лавках. Но где же лавки? В описи старых новгородских городов не упомянуто ни одной лавки. А между тем там есть торговые и промыш­ ленные люди, которые, конечно, держат свой товар на лав­

ках и в амбарах и торгуют с лавок и из амбаров. Если ста­

рейшие писцовые книги не описывают лавок, это значит, что

лавки не составляют предмета особого обложения. Лавки были при дворах, могли быть и на площадях, но те и другие составляли частную собственность городчан, и правительст­ во не стояло к ним ни в каких отношениях. Со времен Рус­ ской правды у нас собираются торговые пошлины, сперва - мыть, а с татар - тамга, но они собираются с торговых дей­ ствий, а не с торговых помещений, не с лавок. На основании

новгородских писцовых книг надо думать, что в конце

XV века и в Москве лавки не составляли еще особой доход­ ной статьи. Если бы это было, это отразилось бы по завоева­ нии и на новгородских городах: лавки были бы особо описа­ ны и обложены.

1 Вопрос о поземельных отношениях в наших городах очень спорен.

И.Д.Беляев считает белые земли состоящими в частной собственности отдельных лиц, а черные - в собственности целой общины (Лекции. 314). По мнению Н.Д.Чечулина, "землю, на которой стояли города, нужно счи­

тать государевой". Оба автора считают свои положения относящимися ко

всем городам и ко всем временам. Н.Д.Чечулин в доказательство своей мысли указывает на то, что по описям XVI века лавки стоят на государе­

вой земле, и на то, что черные посадские люди не отличались по правам от

черных крестьян (Города. 322). Сходство несомненное, но, как мы указа­

ли, городские земли никогда не называются государевыми; а земли под

лавками, как увидим, называются так только с XVI века.

209

Города возникали у нас не в видах торговли, а в видах охраны. А потому торговля вовсе не приурочивалась к ого­

роженным пунктам поселения, она ютилась там, где бьmи удобные для ее развития условия. Лавки и торговые дворы

устраивались и на землях частных владельцев, не подлежа

никакому особому сбору. Несколько примеров этому из XVI века мы имели случай привести в т. 1 "Древностей" (с.380 и след.). Укажем на такой же случай из XVII века. Дмитрий Годунов, имевший на севере, в пределах бывших новгородских владений, большое поместье, дававшее ему, по его словам, до 9000 р. дохода, а по словам других лиц, до 30 ООО, устроил в Чаронде лавки и торговые дворы. Торговля продолжалась там ДО Смутного вrемени, когда торговцы были перебиты литовскими людьми . Итак, лавки в вотчинах

и поместьях существуют во все времена и составляют част­

ную собственность. До конца XV века и лавки в городах со­

стояли на том же положении. Но в течение XVI века это из­

менилось, и городские торговые площади, лавки и места под

лавками перешли в руки государя и стали называться госу­

даревыми землями. Мы не имеем об этом общего указа, да может быть, его и не бьmо, и реформа совершилась путем частных распоряжений, и не везде. В писцовых книгах XVI века во всех сколько-нибудь значительных городах описы­

ваются лавки, стоящие на государевой земле и платящие

особый оброк. Мы находим такие лавки в Коломне, Можай­ ске, Туле, Муроме, Белоозере, Пскове и пр. Что эти лавки не составляют частной собственности и не находятся в граж­ данском обороте, это видно из описи города Пскова, в кото­

рой сказано: кто хотел взять в Пскове пустое лавочное место

или пустую лавку, должен был оброчить у псковских дья­

ков2. Из описания Мурома видно, что лавки сдавались с пуб­

личных торгов: "Да в том же ряду рыбном даваны под лавки

места ново на оброк"". А в итоге: "Да в нынешнем 82 году

наддачи над оброком, по договору, прибыло 10 алтын"3• Но

1 А. до юр.б. № 128. 11; АИ. 11. № 306. 1510---1515.

2 Берем это сведение у Н.Д.Чечулина, который нашел его в рукоп.

описании Пскова (Города. 318).

3 АЮ. № 229. 1574.

210

публичные торги с надцачей могли происходить только при

оживленном спросе на лавки; в противном случае они сдава­

лись по прежним ценам без всяких торгов. В 1681 г. извест­

ный уже нам Фома Якшин просил отвести ему место под

лавку в Белоозере. Ему велено было отвести место на пло­ щади позади амбаров Федора Рогачева; "а оброку с того ла­

вочнаго места велено ему платить против того ж, почему

платит Федор Кункин с своего места"1 •

Описанная нами реформа лавочного дела есть следствие конфискации лавочных мест в тех городах, в которых до то­ го времени они состояли в частной собственности. Конфи­ скация разных видов частной недвижимой собственности, как мы видели, играет чрезвычайно видную роль в реформах

нашей домосковской древности, произведенных московски­ ми государями. В конце XV века Иван Васильевич совершил

громадную конфискацию новгородских волостных земель, чтобы иметь средства для содержания служилых людей. В течение XVI века с целью увеличения доходов были конфи­ скованы в городах торговые помещения, лавки, амбары, ска­ мьи и места под ними. Можно думать, что городская конфи­ скация шла и далее. В городе Можайске на оброк отдаются не только лавки, но огороды и сады. Но конфискация лавок не вполне обеспечивала доходы правительства. Рядом с го­

родами или в очень недалеком от них расстоянии могли на­

ходиться вотчины и поместья частных лиц. В этих вотчинах

и поместьях могли быть торговые и промышленные заведе­ ния, не обложенные государевым оброком; они могли делать опасную конкуренцию городской торговле. Это вызвало в XVII веке дальнейшую конфискацию. Уложение предписы­

вает взять за государя все поместья и вотчины, которые со­

шлись с городскими посадами или близки к ним. Конфиска­

ция в XVI веке лавок, а кое-где садов и огородов - есть

предшественница этой конфискации XVII века. Но мы не имеем основания утверждать, что конфискация городских лавок была произведена повсеместно.

Теперь спрашивается, кто же мог брать в оброк казен-

1 А. до юр.б. № 174.

211

ные лавочные места? Древность не знала в этом отношении никаких ограничений. Брать в аренду лавки и торговать в

них могли все, как местные жители города, так и все приез­

жие, как час:rные люди, так и служилые, как светские, так и

духовные, как женщины, так и мужчины. В городе Коломне

лавки нанимали: Спасский монастырь (торговал солью, хме­ лем и рогожами), дьяконы (торговали иконами), дьячки губ­ ные и земские, пушкари, затинщики, казаки (торговали сер­ мягою), казенные кузнецы и разные казенные мастера, ям­

ские охотники, сторожа города Гуляя, крестьяне (торговали

железом, хлебом, лесом), лопатники (торговали сапогами), вдовы и богадельные старцы (торговали луком и чесноком). Ограничения начинаются только с XVII века, с установления

крепостного права.

Наконец, слово оброк употребляется еще в третьем зна­

чении, о чем мы говорили в главе 111, в которой речь идет о

хозяйственном пользовании землями. Конфискованные Ива­ ном Васильевичем земли сведенных бояр сдавались в аренд­

ное содержание отдельным крестьянам, которые платили

боярам и деньгами, и мукой, и снопами, и яйцами, и барана­ ми и т.д. Если великий князь оставлял эти деревни за собой, ему нельзя было собирать с них хозяйский доход в том же виде, как это делали сведенные бояре. Великий князь обро­

чил этих крестьян, т.е. переводил на деньги их прежние раз­

нообразные платежи и деньгами, и натурой. Здесь мы опять имеем дело с оброком, но существенно отличающимся и от первого, и от второго вида оброка. Этот оброк - есть доход

частного владельца, а не государственная повинность. В

этом его различие от оброка в первом виде. Такой оброк со

своих крестьян получали духовные учреждения и стали вво­

дить некоторые новые помещики, заменившие новгородских

бояр. Но этот оброк не освобождал от тягла: в этом его раз­ личие от оброка во втором виде. Все эти крестьяне­ оброчники тянули с той же земли и всякое государево тягло. Иногда к оброку причислялась и "обежная дань". Под этою данью, может быть, надо разуметь одну татарскую дань. Все

остальные дани оставались на государевых черных волостях

в полной своей неприкосновенности.

212

Итак, одно и то же слово "оброк" обозначает три совер­

шенно разных отношения: это государстве~~ное тягло,

арендная плата за пользование угодьями и пустошами и, на­

конец, доход с крестьян владельца недвижимостей. В древ­

ности это различие видов всем было хорошо известно, и

язык памятников не мог возбуждать недоразумений. Напри­ мер, в грамоте крестьянам Борисоглебской слободы читаем:

"А дают те рыболовы мне, царю и вел. князю, оброку с

году на год, на Р. Хр., за рыбную ловлю, 20 алтын; а оброч­ ники Борисоглебской слободы дают на мой дворец оброку, за дань и за все пошлины, 2 рубля" (АЭ.1. № 324. 1584).

Здесь упомянуты два разных оброка: первый - аренд­ ная плата за право рыбной ловли, второй - тягло. Но дело не всегда так просто и ясно. Для любителей древностей при­ ведем еще один пример. В описании города Коломны чита­

ем:

"На Коломне же на посаде дворы тяглые черные", идет описание дворов. "И всего на Коломне на посаде чер­ ных тяглых 12 дворов, людей в них 14 человек".

И далее:

"На Коломне ж на посаде дворы оброчные Степанов­

ския слободы Сухобокова", идет описание дворов. "И всего Степановския слободы Сухобокова 20 дворов, а людей в них 28 человек... А лета 1556 в государеве цареве и Великого князя Ивана Васильевича в уставной грамоте у тех слобожан

написано: за наместничьи и за их пошлинных людей кормы

иза ямския деньги, и за охотные, и за бражные, и за луговые,

иза весь денежной за мелкой доход, опричь городоваго дела, оброку давати в государеву цареву и великого князя казну на год... и всего оброку 8 руб. 20 алт. 2 ден., а платили они тот оброк в 2 срока: на Р. Хр. и на Петров день".

Здесь целая история коломенских посадских людей! В Коломне два разряда посадских: оброчные и тяглые. Оброч­ ные жили прежде на земле некоего Сухобокова и были его крестьянами. В 1556 г. они каким-то способом перешли в руки вел. князя, может быть, были конфискованы, что очень вероятно: если бы земля, на которой они сидели, была куп­ лена, на это не затруднились бы указать. При переходе к ве-

213

ликому князю слобода была присоединена к городу и полу­ чила уставную грамоту, в которой были переведены в оброк лежавшие на жителях слободы государственные повинности

идоход, который они платили прежнему владельцу, Сухобо­

кову. Они давали ему мелкий доход, нам хорошо известный,

да еще платили ему деньги за право охоты, бражные деньги

иза пользование лугами. Кроме того, в Коломне были еще другие посадские, по всей вероятности, более старые, они

остались при своем тягле. Итак, в одном и том же городе од­

ни посадские на оброке, другие на тягле. И те, и другие

имеют, кроме городских дворов, пашенные земли, которые

сочтены отдельно. Эти земли, конечно, разного происхожде­

ния. Оброчные посадские имеют сухобоковские земли, тяг­

лые, несомненно, сидят не на сухобоковских, но на чьих, не знаем. Коломна очень старый город, а потому возможно, что коломенские городчане суть своеземцы. Тут совершилось такое же расширение города Коломны, какое мы наблюдали и по отношению к Кореле, но без всякого облегчения тягла

коломенских посадских людей.

Сторонникам общинного землевладения в городах надо обратить внимание на историю коломенского посада. В нем не только не было общинного землевладения, но он не со­ ставлял даже одной податной единицы. В нем бьmо две по­ датных единицы, и это всего при населении в каких-нибудь 42 души. Сорок две души - и те не составляют даже одной

податной общины; они живут в одном городе, а у них все

разное: и земли, и повинности1•

Почти все новгородские города, о которых есть сведе­

ния в старых описях, по завоевании были положены в оброк. Кроме оброка, они тянули еще тягло. Что это за оброк, это

нам неясно, по краткости описей.

Из трех описанных видов оброка первоначальным, по времени возникновения, надо считать оброк за пользование

угодьями и пустошами; два других вида представляют пере­

нос готового уже понятия и слова на иные отношения. На­

емная плата крестьян за снятую землю первоначально назы-

1 Писцов. кн. XVI века. 1. 313.

214

валась не оброком, а доходом владельца; под таким наиме­

нованием она описывается в древнейших писцовых книгах,

новгородских, и по своей разносоставности ничего не имеет

общего с оброком. Точно так же настоящее наименование разных видов тягла - не оброк, а наименование их по цели сбора: корм, мостовщина, городовое дело и пр. К тяглу и доходу стали применять наименование оброк, когда пришли

кнеобходимости разные платежи заменить одним1 •

1На первые два вида оброка указал И.Д.Беляев, хотя очень кратко и

сбольшими обмолвками и недомолвками. "Оброком, - говорит он, - вообще назывались все виды повинностей, когда они раскладывались или переводились на землю, т.е. когда вместо того, чтобы отправлять какую­

либо повинность или службу натурою, правительство соглашалось брать деньги". Первое предложение совсем неверно: на землю, как мы видим,

раскладывались не одни оброки, но всякие повинности. Второе - говорит

о переложении натуральной повинности в денежную. Это только намек на

дело, а не самое дело. Оброк в рассматриваемом смысле не замена нату­

ральной повинности денежной, а замена многих натуральных и денежных повинностей единовременным платежом, оброком. В оброк переводился,

между прочим, корм наместников, а этот корм мог платиться и деньгами.

"Кроме того, - продолжает автор, - оброком назывались подати, соби­

раемые с разных угодий". С угодий собирались не подати, а арендная пла­

та (Лекции. 196).

Новые исследователи едва ли еще не более запутали этот вопрос. Г-н Лаппо-Данилевский начинает с очень неловкого обобщения того, что на­ писано у проф. Незабитовского, на которого он и ссылается. "Дань, -

читаем у автора "Прямого обложения", - имела характер государствен­ ной подати, оброк, напротив, чисто хозяйственного сбора, ибо в сущности

был арендною платой землевладельцу" (35). Из сказанного же у нас в тек­

сте видно, что существовали оброки, имевшие значение государственной

подати. Далее у того же автора читаем: "Иное значение придавалось обро­

ку, взимаемому в виде равномерной подворной подати и заменявшему

наместнич корм, присуд и другие доходы. Хотя в некоторых случаях он, может быть, имел происхождение аналогичное с вышеуказанными видами

оброка, однако, должен был рассматриваться, как заимствование и приме­

нение особенностей частнохозяйственного оброка к финансовым целям" (40---41). Как мог оброк, взимаемый за корм и присуд, иметь аналогичное происхождение с оброком, взимаемым за наем земли, - этого, конечно, понять невозможно. Также точно невозможно понять, как исполнить же­

лание автора и рассматривать оброктягло, как "заимствование и приме­

нение особенностей частнохозяйственного оброка к финансовым целям". Автор отсылает недоумевающего читателя к с. 18-24 своего труда. Там мы находим столь же удивительные вещи, например, что оброчная грамо­

та "на деле нередко смешивалась не только с договором купли-продажи,

215

Мы перечислили все главные виды тягла, но не исчер­

пали всех его мелких разновидностей. В памятниках встре­

чаются указания и на некоторые другие повинности, напри­

мер, на выборы целовальников к сбору пошлин за пользова­

ние перевозами и мостовщиной, на московский покрут, на

поминочные деньги за черные соболи, на подмогу сибир­

ским жильцам и пр1 • Эти новые повинности, конечно, необ­

ходимы для дополнения описанной нами системы тягла, но они не вносят в нее никаких существенных изменений.

Перечисленные повинности называются в источниках

не только теми именами, под которыми мы их привели, но и

иными. Для полноты картины надо привести и эти другие их

наименования. Приведенные выше названия обозначают по­

винности по их цели, - это корм, мостовщина, ям, пищаль­

ные деньги и пр. Но те же повинности могут быть названы и по способу их обложения. Повинности лежали на обжах, со-

но с заемной и служилой кабалой". Глупые и бестолковые люди, конечно, мoryr все смешать; но какая же степень бестолковости нужна, чтобы сме­

шать служилую кабалу или заемное обязательство с договором найма

земли? Да разве в исследовании о прямом обложении может идти речь об

этой крайней степени людской глупости? Это дело психиатра, а никак не

историка. Оrметив крайнюю степень бестолковости наших предков, автор продолжает: "Будучи, таким образом, гражданской сделкой, возникшей на почве частнохозяйственных отношений, оброк, однако, применен был и к государственным, финансовым целям". В это время (в XV в.) не было

резкого различия между дворцовым и государственным управлением и

естественно было смешать арендную плату, получаемую с дворцовой зем­ ли, с государственным налогом". Итак, у нас в древности смешивали об­ рочную грамоту с заемной распиской и служилой кабалой, а оброк в смысле арендной платы с государственной повинностью. Смеем уверить

почтенного автора, что в древности ни правительство, ни народ, за исклю­

чением самых глупых и бестолковых людей (а ведь они не непременно же заседали в приказах), никто такого смешения не делал. Все дело объясня­ ется очень просто. Слово оброк, как и много других, имеет разные значе­

ния, как и наоборот, одни и те же предметы называются разными словами. И это явление наблюдается не в наших только древностях, а и в западно­ европейских; для примера прошу взглянуть, в каких разнообразных зна­

чениях употреблялись слова a\lodium, feodum, armigeri, vaileti и проч. В

настоящее время слово "наряд" означает убор и назначение чинов поли­ ции в караул. Но и самый глупый человек не смешает наряда полиции .с

нарядом дамы.

1 АЮ.№209. 1; АЭ. 1. №№ 343, 349, 367. 1548-1597.

216

хах, четвертях и пр. Оrсюда: обежная дань, посошный корм, посошная служба, посоха вообще, четвертные деньги, по­ дымное и пр. Повинности раскладываются по обжам, сохам и т.д. Оrсюда им усвояется наименование - разметов. На­ конец, всякая повинность является убытком для частного хозяйства; отсюда повинности суть - протори. Все это

только другие названия описанных нами тягол.

Такова система древнего тягла, или государственных

повинностей. Она возникла еще в домосковскую эпоху и со­

вершенно соответствует условиям быта того времени.

В эпоху господства натурального хозяйства все перво­

начальные повинности отправлялись натурой. Но уже древ­

нейший список Русской правды знает металлические деньги,

а потому уже с этого отдаленного времени населению пре­

доставляется право переходить от натуральных повинностей

к денежным.

При господстве вечевых порядков не могла сложиться система повинностей на неизвестные народу государствен­ ные нужды, а потому все древние тягла - именные. Они

обозначаются по цели назначения, и народу известно и по­ нятно, зачем он должен тянуть то или другое тягло. Он при­

зывает князей для суда и управлений, князьям же надо иметь

себе в помощь судей: народ должен кормить судей и платить

им за труд, не могут же они отправлять правосудие на свой счет. Для охраны от неприятеля нужны ограды: народ дол­ жен их строить. Для перевозки князя и его служилых людей

нужны подводы: народ должен их давать и т.д.

Все древние тягла составляли насущную потребность государства и бьmи понятны всему населению. Эти именные тягла перешли и в Москву, и московское правительство при сборе повинностей тщательно объясняет народу их необхо­ димость. Вот что читаем в грамоте 1621 г. о сборе ямских

денег.

"А только не сбирать ямских денег, и ямщикам будет

давать нечего. А не давать денег ямщикам нельзя, 'для их

скудости и для того, что им ныне гонба великая". Или в гра­ моте 1637 г. о сборе денег на городовое дело: "В прошлых

годех в Ряские, и в Рязанские, и в Шацкие, и в иные Мещер-

217

ские места - крымские, и ногайские, и азовские люди при­

ходили изгоном и те все места воевали, людей побивали и в

полон служивых и уездных всяких людей, мужскаго и жен­

скаго полу и младенцев, имали, и селы и деревни многие

пожгли и до конца разорили, и от тое татарския великия вой­

ны в тех во всех местах многие села и деревни запустели; а

служивые люди от такия великия войны оскудели и учини­

лися безлюдны и безлошадны и безоружны; а православные

крестьяне, которые в тех местах в полон поиманы, и ныне в

полону и в расхищеньи и во всяком полонном мученьи. И

мы, слыша, что в Ряских, и в Рязанских, и в Шацких и во

всех Мещерских местах от бусурман на православных кре­

стьян разорение и всякое полонское расхищение, в прошлом

1636 году указали для береженья от воинских людей, поста­ вить в Поле город, чтоб в Ряских, и в Рязанских, и в Мещер­

ских местах от татар войну отнять, и по нашему указу на Поле, в Лесном Воронеже, поставлен город Козлов, а в нем

устроены стрельцы и казаки" и т.д., на 3 столбцах идет пере­

числение предпринятых государем мер защиты страны от

вторжения татар, а затем уже распоряжение правительства:

"а для того городового дела и на жалованье ратным людям

указали взять" и т.д.1

Этоизложение государственных нужд и отчет о сде­

ланном уже для охраны народных интересов.

И в настоящее время не изобретена еще такая система податей, которая не имела бы неудобств и не вызывала бы возражений. Имела много неудобств и наша старинная сис­

тема.

Главное ее неудобство заключается в ее полной неопре­

деленности. Ни один плательщик не знал, какие повинности

упадут на него в течение года. Второй крупный ее недоста­

ток заключался в столь же полной ее неуравнительности. Даже в маленьких княжениях домосковского времени нельзя

было привлечь все население и в одинаковой мере к отбыва­

нию таких повинностей, как городовое дело, мостовщина,

княжье дело, подводы и проводники и пр. С объединением

1 АЭ. IV. №№ 121, 268.

218

уделов в Москве эта неуравнительность становилась все

ощутительнее, а с увеличением государственных нужд и с

возрастанием повинностей эта неуравнительность делалась все тяжелее. Наконец, новые повинности вводятся не в силу общего правила, а по специальным распоряжениям для от­

дельных местностей. Поэтому жители одних местностей

могли тянуть тягла, совершенно неизвестные жителям дру­

гих.

С течением времени, но очень медленно, появляются

реформы. Одни из них вызваны татарскими образцами, дру­

гие имеют самостоятельный характер. По требованию татар впервые возникает у нас всеобщее обложение: татарская дань и татарский ям. Эти татарские тягла переходят с тече­

нием времени в русские, сперва ям, а потом и дань, и с тем

же характером всеобщности.

Мы не знаем точно, когда началось переложение разно­

именных тягол в оброк; первые документы этого рода отно­

сятся к московскому уже времени и принадлежат удельным

московским князьям, которые, конечно, действовали по об­ разцу великих. Это начало весьма важной другой реформы.

С увеличением денежных поступлений в казну Московского

государства удовлетворение многих нужд государства от

народа переходит к центральному правительству. Оно само

начинает устраивать города, рвы и валы, суды и тюрьмы и

пр. за свой счет и своими людьми. Введение стрелецкой по­

дати является самой крупной мерой XVII века на пути объе­

динения тягла.

Мы дали картину тягла в смысле государственных по­

винностей. Но московские государи были богатыми частны­ ми собственниками ·И получали со своих вотчин большие доходы. Доходы с государевых вотчин собирались на том же

основании, на каком и все другие частные вотчинники поль­

зовались доходами со своих земель. Раньше (с.23) мы уже

имели случай указать на то, что дворцовые и черные земли

составляли одинаково собственность московских государей,

переходили одни в другие, раздавались в поместья, жалова­

лись монастырям и пр. Крестьяне, сидевшие на этой частной

собственности московских государей, тянули описанное го-

219

сударственное тягло и, кроме того, давали доход собствен­ нику земель, государю. Эrо два совершенно разных вида по­ винностей. Своих крестьян московские государи облагают

на тех же основаниях, как это делают и другие частные вла­

дельцы. Мы уже знаем, что частные владельцы получают

доход деньгами и хлебом, зерном и снопами, и кроме того,

мелкий доход баранами, яйцами и пр. Тот же доход получа­

ли со своих крестьян и московские государи. В писцовых

книгах XVI века находим такое перечисление этого дохода. Государевы крестьяне должны бьши давать в Дворцовый приказ: денежного оброка с выти по полтине, посопного хлеба с выти по 4 чети и по 7 овса, да мелкого дохода с выти по барану, по полтю мяса свиного, по 2 сыра кислых, по две гривенки масла коровьего, по 2 "куров", по 40 яиц, с двух вытей - порося живое, гусь живой и гусь битый и т.д. (11. С.293). Очень понятно, что при значительном увеличении государевых крестьян поставки посопного хлеба и мелкого

дохода должны были выходить за пределы потребностей

государева двора, а при отдаленности крестьян затруднять

их перевозкой. Вот почему многие государевы крестьяне

облагались одним денежным оброком. Мы уже знаем, что множество волостей, конфискованных у новгородских бояр, были обложены оброком взамен разнообразных доходов,

какие онИ давали своим прежним господам. Но то же делали

и другие частные владельцы; монастыри, например, также

заменяли одним денежным оброком разноименные владель­ ческие доходы. Помимо дохода частному владельцу, кресть­

яне государевы и других частных владельцев несли всякое

государственное тягло. Доход частного вотчинника и госу­

дарственные повинности у нас очень хорошо различались.

Если нужно еще доказывать, что древние княжения, с первого своего появления на свет божий, бьши государства и что московские князья не только были вотчинниками, но и государями, - изображенная нами система тягла дает для

этого очень ясные и неоспоримые доказательства. Весьма

распространенное в свое время и теперь нередко повторяе­

мое мнение о том, что зарождение государственных начал в

России относится ко времени Ивана 111, а до того времени у

220

нас бьmо сперва родовое, а потом вотчинное устройство, да­

леко не соответствует действительности. Где есть повинно­

сти в пользу государства, там есть и государство. Москов­

ские государи бьmи вотчинниками Москвы, но не в смысле

организации государства по вотчинному началу, а в смысле

наследственных прав на Москву, которую они получали от

отцов своих; отсюда и слово - отчина или вотчина. Но в

этом смысле и Новгород был отчиной Великого князя Рос­ товского Всеволода. Организация государства по вотчинно­ му началу никем не была даже и определена сколько-нибудь точно, на что мы имели случай указать раньше (с.25).

Переходим к рассмотрению тягла как способности не­

сти государственные повинности.

п

Тягло в древности означало не только обязанность не­ сти государственные повинности, но и способность к этим повинностям. Кто же бьm способен к тяглу? Способным к тяглу было все имущее, состоятельное население волостей­

княжений. Тягло несли люди, но не в смысле "ревизской души", а в смысле людей, имеющих некоторое состояние.

Люди бедные вовсе тяглом не облагались: они или не

несли никаких повинностей, или вместо тягла платили раз

навсегда определенный оброк. Крестьянин Тверского уезда Григ. Яковл. Дубинин, по описи 1580 г., так "охудал и отем­ нел", что вовсе бьm выключен из тягла и ему дана была льгота на 2 года. По нижегородской описи 1621 г. в Нижнем оказалось 140 дворов посадских людей очень бедных; они также в тягло не были положены. Но ,,дворишко вдовы Про­

сковьи Левонтьевой, жены Оконшикова", исключенный

также по бедности из тягла, бьm обложен вместо тягла еди­ новременным оброком в 1О алтын. Таких ,,дворишек" в Нижнем бьmо несколько. Податное положение их было го­

раздо легче положения тяглых дворов: вместо разноименных

повинностей, тяжесть которых представляла неопределен­

ную величину и постоянно менялась, они платили раз навсе­

гда определенный оброк. Старый оброк уменьшали, если

221

новая опись выясняла понижение благосостояния. По описи Вотской пятины конца XV века, экономическое положение города Карелы оказалось понизившимся, а потому для об­ легчения платежа в Кареле в тот же оброк присоединили Сванский Волочок, а самый оброк уменьшили на 3 руб. 13 грив. Сюда же относятся и предписания на новых посе­ ленцев разводить всякие разметки слегка (АЭ. 111. № 371. 1614). Новые поселенцы еще не успели опериться, а потому

и нуждаются в некотором уменьшении тягла.

Теперь возникает вопрос, что же это за имущие, состоя­ тельные люди, которые несли тягло? По преобладанию зем­ ледельческого хозяйства в ,Древней Руси это прежде всего

люди, занимающиеся земледелием, это сельские хозяева.

Вот почему все древнейшие тяглые единицы имеют прямое отношение к земле. В Новгороде это обжа, в Москве сохи, чети. В Новгороде обежную дань, наместничий корм и вся­ кое тягло тянут с обжи, в Москве с сохи. Исследование об обжах, сохах, четях, вытях и других единицах обложения я отлагаю до главы V, теперь же указываю на положение в

обжи и сохи только как на необходимое условие способно­

сти к тяглу. Тягло тянут лица, земли которых положены в

обжи или в сохи.

В обжи и сохи кладутся, как мы уже знаем из предшест­

вующего, земли отдельных хозяйств, отдельных хозяев. Тяг­

ло, следовательно, лежит на хозяине, а не на живущих при

нем детях его, рабах или наемных людях. Тягло способен

нести только хозяин двора. В договорной грамоте Великого

князя ,Дмитрия Ивановича с тверским великим князем 1368 г. читаем: "А на полных холопах дани не взяти". Это

условие повторяется и сто лет позднее (1451) в договоре Ве­

ликого князя Тверского с Великим князем Московским, Ва­ силием Васильевичем. То же было и в Новгороде. В Новго­ родской грамоте 1437 г. на черный бор читаем: ,,А кто будет одерноватый емлет месячену, на том не взяти". "Одернова­ тый" - это продавшийся "одерень", т.е. полный холоп. Чер­ ный бор с него не берется, т.е. он не тянет тягла, как и мос­

ковские холопы.

Но что значит "берет месячену"? Месячена в XV веке

222

значила то же, что и в XIX веке. Это отсыпной господский

хлеб, выдаваемый холопу, не имеющему своего хозяйства. Холопы, которые с дозволения господ вели свое особое хо­

зяйство, надо думать, полагались в тягло.

В 1599 г. "государь царь и Великий князь Борис Феодо­

рович тех корелян, которые живут в заонежских погостах и

государевы подати платят, не велел высылать в Корелу, а велел выслать тех, которые живут в захребетниках и подсу­ седниках" (АЭ. 11. № 13). Мы уже знаем, что захребетники и

подсуседники не самостоятельные хозяева; в приведенной

грамоте они прямо противополагаются плательщикам пода­

тей. Как живущие в чужих хозяйствах, они не тянут своего тягла. В 1609 г. велено было послать в Пелымский уезд, в Таборы, на пашню охочих людей. Их велено было прибрать от отца - сына, от братьи братью, от дядь племянников, кто похочет идти волею, а не с тягла (АЭ. 11. № 133). В царской грамоте 1638 г. читаем:

"А которые люди скажут, что они живали в сотнях и в черных слободах у хозяев своих в наймах урочные го­ ды, а в тягле не бывали, а торговали всякими товары у хозя­ ев своих"". (АЭ. Ш. № 279).

Наконец, в книге сошного письма (1629) читаем:

"А велено по государеву указу и боярскому приговору класть в живущее (в тягло) крестьян и бобьmей, которые жи­ вут своими дворами" (Временник. XVll. 40).

По этим свидетельствам, старина держится еще и в

XVll веке: кто живет внаймах, а не собственным хозяйством,

в тягле не состоит; тягло падает только на хозяев. Также не

хозяева дети при отцах, племянники при дядях, младшие

братья при старших. Хозяин один, на нем и лежит тягло. Вот

почему старые писцовые книги перечисляют только хозяев,

а не все население поголовно.

Итак, повинности лежат на хозяевах. Что это за правило, как и откуда оно возникло? Трудно думать, чтобы его сочи­ нили князья и чтобы оно возникло указным путем. Князьям не бьmо ни малейшей причины заботиться о том, чтобы по­

винности несли только хозяева. Для них тем лучше, чем

больше ответственных плательщиков. Это правило есть бы-

223

товое явление вечевой древности, оно шюд народного обы­

чая. Если нужно тянуть государственное тягло, то кому же

его тянуть, как не хозяевам? Общественный порядок нужен для имущих людей, для хозяев; они берут на себя его из­ держки. Их дело устроить неимущих бесхозяйственных лю­ дей так, чтобы и они приносили пользу. И хозяева устроили их в качестве своих рабов, захребетников, закладчиков, най­

митов. Все это не указные явления, а явления народной жиз­ ни. Эти порядки совершенно естественны и так просты, как

самые простые явления природы. Возрастающая власть кня­

зей нашла все это уже готовым. В договорах, грамотах и ука­

зах князей просвечивает бытовая жизнь народа. Но настает

время, когда государство перерастает эту народную жизнь;

тогда начинается указное творчество сверху в одних облас­

тях права раньше, в других позже. Рассматриваемая нами

область народной жизни переходит в указную весьма мед­

ленно и довольно поздно.

Так как тягло лежит на земле, составляющей хозяйство

известного человека, то отсюда понятно, что тяглом облага­ ются только жилые деревни, а не пустые, почему-либо поки­ нутые своими прежними обитателями. По писцовым книгам сошного письма, в обжи и сохи, обложенные тяглом, кладут­

ся только живущие деревни, живущие чети. Повинности го­

сударству идут с живущих обеж, живущих четей пашни.

Писцы говорят и о пустых сохах, но прибавляют: "платить с

живущаго"1 •

Что же такое это живущее? Новгородские писцовые книги говорят о жилых деревнях и живущих обжах, но в особые подробности о том, что именно надо разуметь под живущим, не входят. С точки зрения этих книг, понятие жи­

вущего очень простое. Живущее - есть населенная деревня, ей противополагается деревня ненаселенная, пустая. Такая

ненаселенная деревня в обжи не кладется. Она описывается

1 Доказательства сказанного легко найти и в писцовых книгах, и в

других памятниках. Только для примера укажем несколько страниц и

№№. Новr. писц. кн. 1. Стб. 46, 765; Ш. 645; IV. 130 и след., 539, 549; Пис­ цов. кн. XVI в. 1. 503, 877; 11. 292, 832, 853, 1099, 1365, 1393; АЮ. №209. IV; АЭ. 1. № 350; 111. №№ 139, 268; IV. № 251. 1495-1682.

224

в прошедшем времени, например: "А деревень пустых: де­

ревня Дмитрова - пуста, описана была обжею" и т.д. Пус­ тые деревни в тягло не идут, но они могут быть даны же­

лающим на льготу, года на три, по истечении которой по­

ступают уже в тягло, как живущие1•

Московские писцовые книги входят в большие подроб­

ности по этому вопросу и значительно суживают понятие

живущего. В живущее они кладут не всю засевную землю, входящую в состав жилого хозяйства, а только трехпольную пашню у жилого двора. Перелог, дикое поле, пашня наезжая,

лес и покос не входят в состав живущего. Для определения податной тягости берется в расчет только количество па­

шенной земли в постоянном трехпольном хозяйстве; этой

земле и усвояется название "пашни паханной". Приведем несколько примеров.

В описи дворцовых крестьян Тверского уезда читаем: "Деревня Вавулина: 3 двора, пашни худой в поле

2 дес., а перелогу пашни 4 дес. в поле, а в дву потомуж, сена 10 коп., лесу кустарю десятина; живущаго четверть выти, а в пусте пол выти".

"Деревня Волково: 5 дворов, пашни худой земли в поле 4 дес., да перелогу 8 дес. в поле, в дву потомуж, сена 40 коп.,

лесу нет, а в лесу место дано им пашенные земли перелогу

пол десятины; живущаго пол выти, а впусте выть" (Калачов.

11. Вып. 293).

В данной местности на выть худой земли давалось 8 дес. Из приведенной описи видно, что в живущее положе­ но в первом случае 2 дес., а во втором 4, пашня же перело­

гом, покосы, лес и пашня в лесу в живущее не положены.

То же при описи поместных земель. У Мих. Тим. Пет­ рова в Рязанском уезде в деревне Ларино:

"Пашни паханые четверть, да наезжие пашни 45 чет., да перелогом 20 ч., да лесом поросло 30 ч. И всего пашни

1Новг. писц. кн. 1. 46, 62, 261, 650, 765; 11. 502, 756, 823; Врем. XII.

137.Таких данных много; приводим из них некоторые только потому, что г-н Дьяконов "полагает", что платеж с живущей пашни, как общее прави­

ло, появился только со второй половины XVI века (ЖМНП. 1890. VII.

222).

225

паханые, и наезжие, и перелогом, и лесом поросло середние

земли 93 чети, сена 200 коп. Да к той же деревне озерко до

лес и всякое угодье. Сошнаго письма в живущем и в пусте

пол-пол-чети сохи и пол-пол-полчети. А платити ему с жи- вущаго с четверика пашни" (Писц. кн. Рязан. края. Вып. 2.

494).

Здесь также в живущее положена только одна четверть

пашни паханой, 90 же 2 четверти - наезда, перелога, леса,

покосов - отнесены к пустому, повинностям не подлежа­

щему.

То же в Московском уезде:

"Григорьевское поместье Волыново: пустошь Шемире­

во и иные пустоши, пашни во всех пустошах перелогом

100 четьи в поле, а в дву потому ж доброй земли, сена 100 коп., лесу пашеннаго 3 дес., а сошнаго письма в пусте

полчети сохи.

Юрьевское поместье Афанасьева сына Дмитриева, пус­ тошь Сычева, пашни перелогом 100 четей в поле, а в дву по­ тому ж доброй земли, сена 60 коп., лесу пашеннаго 4 дес.; а сошнаго письма в пусте полчетверти сохи" (Калачов. 1. 16).

В обоих случаях "пашни паханой" нет, а только пере­ ложная и в лесу, а потому в обоих поместьях, с 50 десятина­

ми запашки в поле в каждом, не оказалось ни одной чети

земли в живущем.

То же в Орловском уезде. У Жд. Ив. Демина на реке на Оке в деревне Деминино и в займище Мезино всего было:

"Пашни паханой доброй земли одна четь да перелогу 2 чети да дикаго поля 20 четьи, а всего 23 ч. в поле, а в дву потому ж, сена 80 коп. А сошнаго письма в живущем и в

пусте пол-пол-пол-чети сохи. А платить ему государевы вся­ кия подати с живущаго с четвертные пашни с одной чети"

(Калачов. 11. 853).

Из 23 четей запашки в поле в живущем только одна четь

"пашни паханой", которая и подлежит налогу.

Это все описи XVI века. Но то же в XVII веке. У вдовы Ф.С.Кикиной в Рязанском уезде было село Мотырь, а в нем:

"Пашни паханые добрые земли 15 чети, да наезжей пашни 25 чети, да перелогом 120 чети, да лесом поросло

226

62 чети поле, а в дву потому ж, а всего пашни паханые и на­

ездом и перелогом и лесом поросло добрые земли 222 чети в поле, а в дву потому ж. В живущем четвертные пашни 15 чети, а в пусте сошнаго письма четь сохи" (Времен. XIII.

75).

Вживущем только "пашня паханая"; наезд, перелог и

все остальное впусте. Такие свидетельства можно встретить чуть не на каждой странице писцовых книг.

Вконце XVI века различие пашни в поле от пашни в

перелоге встречается и в новгородских писцовых книгах.

Паханая пашня в поле считается в живущем, а в перелоге -

впусте1•

Такое противоположение пашни в поле пашне в перело­

ге и в лесу трудно считать исконным. Первоначальная пашня была вся переложная; если бы она не шла в тягло, тогда ни одного землевладельца нельзя было бы и повинностями об­ ложить. Это, конечно, нововведение позднейшего времени,

нововведение Москвы. Надо думать, что такое ограничи­

тельное понятие живущего возникло в видах поощрения

хлебопашества на новых местах. Хлебопашество в деревне, около двора есть, конечно, явление первоначальное; хлебо­ пашество в лесу, в диком поле-явление вторичное; чтобы поощрить такое распространение хлебопашества на новые места, оно и не клалось в тягло. Но существо дела этим нис­ колько не изменяется: облагается только живущее, т.е. воз­

делываемое, хотя и не все, а только паханая пашня в трех­

польном постоянном хозяйстве, а не в переложном, не в ле­

су, не в диком поле; облагается повинностью "паханая паш­

ня", а не сенокос. Но вместе с появлением такого ограничи­

тельного понимания самый термин ,,жилое" или ,,живущее"

перестал выражать действительное положение дела. По ста­

рым новгородским книгам, это - жилая деревня, а где люди

пашут, в лесу или в поле, переложно или на постоянных

местах, это бьuю безразлично. По позднейшим описям -

живущее только у деревни, а в действительности ведь и пе­

релог живущее, и сенокос живущее, и пашня в лесу живу-

1 Неволин. О пятинах. Прил. С.70.

227

щее. Термин оказался уже действительного своего смысла.

Он переживание, остаток старины. Выражение "пусто",

применяемое к пашне перелогом, к пашне в лесу, к сенокосу,

тоже не. соответствует действительности. Это не пустые мес­

та, а возделываемые, следовательно, жилые. Это тоже пере­

живание1.

По московским писцовым книгам известна пустота и в старом новгородском смысле. В них встречаются целые вот-

1 Счет "живущаго" в указанном московском смысле встречается в

очень многих уездах по напечатанным описям - в Московском, Влади­

мирском, Тверском, Тульском, Вяземском, Орловском, Рязанском и др. Но

в Москве все было так разнообразно, что мы не решаемся утверждать, что это был единственный порядок, не допускавший исключений. От XVI века к нам дошло несколько документов, из которых видно, что по просьбе землевладельцев освободить их от платежа повинностей с зем<.:ль,

опустевших вследствие морового поветрия, освобождались переложные

пашни. Стало быть, они были обложены (Дьяконов. Акты тяглого населе­ ния. 11. 21, 24-25. 1574-1575). От того же времени имеем указ царя и Великого князя Ивана Васильевича новгородским дьякам, в котором

предписывается, описывая живущие и пустые обжи, писать в живущее все

земли, которые распаханы, причем не делается никакого различия "паха­

ной пашни" и перелога или пашни в лесу (Д. к АИ. 1. № 94. 1556).

Можно думать, что отнесение той или другой пашни в живущее и впусте зависело всякий раз от особого наказа писцам. В выписи из новго­ родской описи Сумерской волости читаем:

"А по государеве цареве и Великаго князя Михаила Федоровича всея России грамоте, за приписью дьяка Андрея Шипова 132-го году (1624),

велено наезжия пашни... положити в живущия выти... или те выти на об­ рок особно отдать..., как бы государевой казне было прибыльнее, а кре­

стьянам не в тягость" (Неволин. Прил. 129. 1627).

По старым новгородским писцовым книгам, и пашня наездом кла­ лась в обжи и, следовательно, в тягло (1. 536), а по московским описям

(Калачов. 1. 68) и, как можно заключить из приведенной выписки, до 1624 г. наезд в тягло не шел; с этого же года его можно было написать в

тягло, можно было и не писать, обложив особым оброком. Что такое на­ езд, сказано в третьей главе на с.127 в примечании. Московские порядки были весьма разнообразны.

В царской грамоте в Великий Устюг от 1637 г. к воеводе и подьяче­ му написано: "И ныне де вы правите с них четвертных денег с засевные чети по 40 алт., а не с живущие, и им де в тех деньгах окупится не чем". Здесь засевные чети противополагаются живущим, и этим объясняется тягость обложения. Здесь живущие чети - не все засевные, а некоторые

только, т.е. слово это принимается в том же ограничительном смысле, как

и во многих писцовых книгах XVI века (Рус. ист. б-ка. XII. Стб. 201).

228

чины в пустоте, т.е. без населения. Деревни, из которых уш­ ли крестьяне, называются пустошами. Кроме таких остав­

ленных населением земель, в руках московских государей

состоит множество "порожних земель", которые никогда не были населены. Правительству нелегко бьmо извлечь из них какую-нибудь пользу. Служилые люди отказывались от них

"за пустом") .

Итак, только земли распахиваемые были обложены тяг­ лом, и то не все. Спрашивается, какое же употребление де­ лали из пустых деревень и земель? Правительство извлекало из них пользу разными путями. Они, во-первых, отдавались желающим, но не в тягло, а на льготу на несколько лет, на 2,

на 3, на 7, с тем, чтобы по истечении льготного времени, ли­

ца, взявшие земли, несли с них тягло2• Во-вторых, мы уже знаем, что конфискованные в Новгороде частные' волости

Великий князь Иван Васильевич предоставлял в прекарное

владение крестьян. В этих волостях тоже бывали пустые де­ ревни. Эти пустые деревни оставлялись за теми же крестья­

нами в то же тягло с предоставлением им права раздавать

их новым поселенцам и тем облегчать бремя своих повинно­

стей. В описи Шелонской пятины читаем:

"В той же волостке (Григорьевской Тучина) пустыя де­ ревни"; идет перечисление 8 деревень с показанием, сколько

в них прежде было обеж. "А не пашет, не косит тех деревень

никто. - И в тех деревнях пустых садят крестьяне людей

себе в тягль в тот же оброк".

Совершенно такой же порядок наблюдается и сто лет

позднее. В описи дворцовых крестьян села Марьина Твер­

ского уезда читаем:

"А на пустыя выти крестьяном называти жильцов на

льготу, от отцов детей, от дядья племянников, а давати льго­

ты года на 2, и на 3, и на 4, посмотря по пустым двором и по пашне; кто будет на пустое место без хором и на перелож­

ную землю порядитца, и тем людем давати льготы на 5 и на

6 лет".

1 Писц. кн. XVI в. 1. 557, 607, 833; 11. 223; А. до юр.б. № 135.

2Новг. писц. кн. 1. 765; Ш. 645, 800; IV. 4, 539; Писц. кн. XVI века.

11.1551-1571.

229

Это уже правительственные распоряжения, созидающие

сельскую земельную общину, на что мы имели случай ука­

зать раньше. Правительственные распоряжения имеют в ви­

ду наилучшее обеспечение казенного интереса. В конце XV века пустые земли предоставляются крестьянам в тот же оброк бессрочно; в конце XVI века та же льгота дается уже

только на срок, а как льгота отойдет:

"Тем крестьянам денежной оброк и посопный хлеб и

мелкий доход платити с своею братиею ровно"1 •

Московская практика бьmа чрезвычайно разнообразна.

Случалось, в-третьих, и так: пустые земли сдавались же­

лающим на оброк без всякого обязательства тяглом даже и в будущем (Писц. кн. XVI века. 1. Стб. 437). Итак, сельское хозяйство есть одно из условий способности к тяглу; но од­ ни земли обложены тяглом, и другие (пустые) совершенно от него свободны и оплачивались оброком, определявшимся по свободному соглашению съемщика земли с правительст­ вом; наконец, были и такие земли, которые не несли никаких

повинностей и состояли во льготе, но это всегда временно.

Если пустые земли тяглом не облагались, то спрашива­

ется, в каком отношении к тяглу находились земли, опус­

тевшие после описи; надо было тянуть с них тягло или нет?

Вопрос этот разрешался различно для земель частновладель­

ческих и для прекарного владения крестьян царя и вел. кня­

зя, которое, как мы уже знаем, возникло на землях частью

конфискованных московскими государями у частных вла­ дельцев, а частью приобретенных другими способами.

Частные собственники и владельцы, земли которых пус­ тели за смертью или уходом крестьян, обыкновенно, обра­

щались с просьбой об освобождении их от платежа "с пус­

та". Правительство назначало "обыск", в котором принимали участие и местные ,,добрые люди", и если прошение под­

тверждалось, пустые земли выключались из тягла, которое

надо было брать только с живущего2• Но эта практика· до­

пускала исключения, когда обстоятельства времени того

1 Новгор. писц. кн. IV. 132; Писц. кн. XVI века. 11. 294.

2 Доп. к АИ. № 94, 225; Дьяконов. Акты тягл. населения. 11. №№ 18, 20, 26; Рус. ист. б-ка. 11. № 37. 1556---1581.

230

требовали. В 1633 г. с вотчин Калязина монастыря приказа­

но было взять даточных людей с живущего и "с пуста" (АЭ.

111. № 225). Та же участь постигла в 1655 г. Троицкий Гле­ денский монастырь. Ему велено было платить и за пустоту так же, "как с черных волостей и деревень учнут деньги за пустоту с живущих деревень собирать" (Рус. ист. б-ка. ХН.

С.261. № 59).

Иной порядок наблюдался в землях прекарного владе­

ния государевых крестьян и посадских людей. Мы уже зна­

ем, что в их пользование предоставлялись лишние против

тягла пустые деревни и выти в тот же оброк, в то же тягло.

Оборотную сторону этой льготы составляло то, что вновь

оказавшаяся пустота не уменьшала их тягла. Государевы

крестьяне и посадские платили тягло и за возникшую пусто­

ту всей волостью, всем городом. Таково первое возникнове­ ние у нас круговой ответственности крестьян и посадских.

Это правительственное мероприятие, как и предоставление крестьянам пустых земель, может быть, никому не нужных. IIервая круговая ответственность установляется не для по­

крытия недоимок неплательщиков. Такой поруки нет. Вся­

кий платит за себя; целая волость или город платит только за

пустые деревни1 •

Есть указание в писцовых книгах XVII века, что пустые

выти облагались иногда не полным тяглом, а особым раз на­

всегда определенным платежом. В выписке из новгородских

писцовых книг Сумерской волости написано:

"И с тех пустых вытей платить крестьяном, по преж­ нему своему уговору, с выти по осмине ржи и овса" (Не­

волин. IIрил. 129. 1622).

Любопытно, правительство нашло нужным войти с кре­ стьянами в особое соглашение о платеже с пустых вытей.

Итак, появившаяся после описи пустота в живущих зем­ лях не освобождала от тягла, но тягло могло бьrrь снято в случае просьбы и обыска. Для земель же государевых кре­ стьян было в употреблении покрытие недоимки разложени-

1Неволин. О пятинах. Прил. 127, 129, 141, 174; АИ. 1. 211; АЭ. Ш.

37.1528-----'-1627.

231

стному целованию да по тому письму и обложат по сохам и по людям".", т.е. опишут в каждой сохе людей по их силе.

В жалованных грамотах XV века, которыми льготы да­

ются на срок, встречаем то же выражение:

"А как отсидят те люди свои урочныя лета, и они потя­

нут в мою дань по силе"1•

Or конца XV века к нам дошли первые писцовые книги. В них читаем:

"А вел. князя оброк в той волости всех боярщин кресть­

яном, денги и хлеб, рызметывать меж собя по пашне".

Что это значит "по пашне"? Незнакомый с древностями подумает - по размерам пахотной земли - и ошибется.

"По пашне" не по размерам земли, а смотря по ее достоинст­

вам, урожайности и доходности. В Новгороде слово обжа

употреблялось в двояком смысле, в смысле меры земли и меры ее доходности. Одно и то же количество земли по ме­ ре - по доходности могло быть обложено разно, и в 2, и в 3, и в 4 обжи. В описи Деревской пятины читаем:

"В Демоне вел. князя пустошь Шарино, Андреевская Аникеева, писана была четырмя обжами и с того запустела.

И ныне дана на льготу на 3 года Ивашке Фурсову. А отсидев

урок, тянуть ему с дву обеж".

Первоначально пашня бьmа обложена слишком высоко;

ее пришлось обложить вдвое легче; а количество земли ос­

талось то же. Вот что значит обложить по пашне2• Такой по­

рядок тягла не по мере земли, а по мере ее доходности, ко­

нечно, возник не в XV веке, а есть порождение глубокой старины. Переход к более определенной единице, - к точ­

ной мере земли, а потом к душе ревизской, есть явление

сравнительно позднейшего времени.

Памятники XVI века гораздо полнее выражают ту же мысль. Они говорят о распределении повинностей между

тяглыми людьми "по их животам и промыслам", т.е. по со­ стоянию их хозяйственной обстановки и прибыльности их, хозяйственной деятельности вообще. В уставной грамоте

1АЭ. 1. №№ 18, 39 и много других.

2Новгор. писц. кн. 11. 502; III. 291.

233

крестьянам Ус110жского уезда, Усецких и Засецких волос­

тей, читаем:

,,А собирати им тот годовой оброк... с волостей по жи­ вотам и промыслам, как иныя тягли меж себя разводят".

Особенно любопытны выражения грамоты удельного князя Владимира Андреевича крестьянам бобровничей по­

лусохи:

"А сбирати им тот оброк меж себя самим по пашням, и

по животам, и по статкам, и по промыслам".

Этим обнимается вся экономическая сторона хозяйства даже в его источниках. И крестьянское хозяйство имеет

свою историю, крестьяне тоже наследуют своим отцам и де­

дам; их платежная способность определяется не их личными

только силами, не их трудом, но совокупностью всего нако­

пленного и их предками состояния. Но в XVI век перешли и выражения предшествующего времени. Каменского стана крестьянам бобровых деревень предписано корм ловчему

давать

"По пашне: которая деревня больше пашнею и угодьем

и на ту больше корму и поборов"1 •

К пашне отнесены и угодья.

Та же точка зрения держится и в течение всего XVII ве­ ка. Крестьянам Сумерской волости предписывается вер­

статься по пашням и по угодьям, а крестьянам Устьянских

волостей - по животам и по промыслам, как иные тягла

меж себя разводят. Особенно любопытны грамоты конца

века о сборе стрелецких денег. Крестьянам Кольского уезда

велено оклад стрелецких денег положить

"На дворы, смотря по тяглу и промыслам, и собирать так, чтобы богатые полные люди перед бедными во льготе, а бедные перед богатыми в тягости не бьmи".

Крестьянам поморских уездов предписывается чинить

разверстку "по землям и угодьям", как и в XVI веке2•

Если землевладельцы облагались не по размерам земле­ владения, а по хозяйственной своей способности к тяглу, то

1АЭ. 1. №№ 150, 242, 243, 257.

2Неволин. Прил. 131; АЭ. Ш. №№ 126, 243, 250. 1627-1681.

234

было совершенно последовательно признать способными к

тяглу и всех других хозяйственных людей, которые сель­

ским хозяйством не занимались, а обеспечивали себя каки­ ми:-либо иными путями, например, рыболовством, разными рукоделиями, торговлей и пр. И все они считались способ­

ными к тяглу и платили повинности. Древнейшие новгород­

ские писцовые книги уже описывают таких промышленных

людей. Они рассыпаны по всей Новгородской земле: это

беспашенные люди, так называемые поземщики, позднее в

Москве бобыли1 • Сюда же относятся и жители городов и по­

садов, посадские люди, не занимающиеся земледелием, а

живущие торговлей и промыслами. Они облагаются тяглом тоже по мере животов своих и промыслов. В городе Веневе на посаде жили торговые люди, лавки их были обложены

оброком, а они должны были "верстатися в тот оброк меж

себя по товару и промыслам"; жители города Николы Зарас­ кого должны были верстаться во всяких государевых пода­ тях "по животам и промыслам". Кто читал писцовые книги,

тот знает, что таких свидетельств можно привести много.

Ограничимся немногим. В .1614 г. великий государь царь и Великий князь Михаил Федорович велел переписать на свое

имя жалованную уставную грамоту, данную Устюжне­

Железопольской еще царем Иваном. По этой грамоте, захо­

дящей в два столетия, посадские железопольские должны

были разводить всякие повинности "по животам, и по про­ мыслам, и по позему". Позем - это наемная плата за землю под двор. В Устюжне были посадские, которые жили на на­ емных местах. Их надо было облагать, справляясь и с той

платою, которую они платили за наем земли. А далее сдела­

но еще пояснение:

"А у которых у молодчих у посадских не будет своей собины (т.е. своей земли), а живут своими дворы (т.е. своим хозяйством на чужой земле), и на тех людей разводить вся­

кие разметы, смотря по их дворам и кто чего стоит".

Итак, одной наемной платы мало для определения спо­ собности к тяглу, надо еще посмотреть, кто чего стоит. Это

1 Мы говорили о них в третьей главе. С 130.

235

выражение переносит нас в XV век, к приведенным выше завещаниям московских великих князей. Они завещали об­

лагать повинностями по людям смотря, т.е. тоже, кто чего

стоит. Характерная непрерывность старины! Пятнадцатый и семнадцатый века думают совершенно одинаково. Эга ста­

рина доживает до конца XVII века. В упомянутых выше

грамотах о сборе стрелецких денег находим такие предписа­

ния посадским людям.

"И чтоб тех городов посадские люди... чинили меж себя оклады, смотря по пожиткам и по промыслам..., чтоб лучшие

и полные люди перед середнею и меншею статьею людми во

лготе, а середней и меншей статей люди перед лучшими и

полными людми в тягости, и ни ктоб в избылых не бьm, и

чтобы возможно было заплатить всякому человеку свою до­

лю без доимки"1•

Как земли только живущие несут тягло, так и дворы только живущие. В описи Корелы конца XV века пустые дворы в тягло не положены. С Вычегодские Соли с посаду оброк велено брать только с живущих дворов. То же и в

XVII веке. По государеву указу в Нижнем посадских людей

велено положить в сошное письмо в живущее2•

Итак, способны к тяглу все домохозяева, имеющие ка­ кое-либо приносящее прибыль занятие: это будут земле­

дельцы, торговцы и всякие промышленники. Нашей древно­

сти еще чужда мысль, что обложению подлежит только чис­ тый доход; но что облагаются не души людские, а состояние,

это всем известно и составляет повсеместную практику. Со­

вершенно ясное и полное выражение эта мысль получила в

документе, дошедшем до нас от первой половины XV века. Великому князю Московскому пришлось платить татарскую

дань (около 1437 г.). В этой дани должны были принять уча­

стие и новгородские волости, поэтому оказалось нужным

выяснить, кто подлежит там дани. Единицей обложения в Новгороде была соха; на кого же падает сошная дань, кто и

1Писц. кн. XVI в. 11. 1541; АЭ. 1. № 234; III. № 37; IV. 243, 250; АЮ.

№229. 1552-1681.

2 Временник. ХП. 6; АЭ. 1. №№ 221 и 343; Писцов. кн. XVI в. 1. 630;

Рус. ист. б-ка. XVII. 192.

236

что составляет соху как платежную единицу?

"А в соху, - говорит составленная по этому поводу

грамота, - два коня да третья припряжь, да тшан кожевни­

чий за соху, невод за соху, лавка за соху, плуг за две сохи,

кузнец за соху, четыре пешцы за соху, лодья за две сохи,

црен за две сохи".

Что это за перечисление? Новгородцы говорят о вещах

им хорошо известных, а потому выражаются очень коротко;

но нам их хозяйственный быт малоизвестен, а потому в их

грамоте для нас есть и непонятное. Что это за чаны, невода,

лавки, плуги, црены? Думаем, что это метафорические вы­ ражения, которыми обозначаются целые хозяйства или про­ мыслы отдельных лиц. Это кожевенное хозяйство, рыболов­

ное, торговое, соляное. Каждый такой хозяин и составляет то одну, то две платежных единицы. Это все люди состоятель­

ные. Впереди всех поставлены два коня и третий - при­

пряжь. Человек, обладающий тремя конями, конечно, бога­ тый человек, чем бы он ни занимался; он составляет целую платежную единицу, как и тот, кто имеет свою собственную

лавку, рыбный или кузнечный промысел, кожевенное произ­ водство. Это все ясно. - Но торговый человек может иметь

две лавки и еще коня, и двух, и даже трех; как он облагался? Можно думать, что он облагался и по лавке, и по коням; а

человек, ведущий торговлю в двух лавках, и кузнец, кующий

в двух кузницах, облагались по обеим лавкам и по обеим кузницам, если обе лавки и обе кузницы были в деле, т.е. в

живущем, а не впусте. А что такое плуг? Этого грамота не

определяет1 • Что такое третья припряжь? Это тоже неясно.

Нет ли тут указания на старинный способ передвижения по натуральным дорогам? Два коня везут, а третий берется в

1 В новейших списках Русской правды есть такая статья: "А в селе

сеяной ржи на два плуга 16 кадей ржи ростовских" (Карамз. 58). По этой статье плуг есть пространство земли, на которое высевается 8 ростовских

кадей. Если считать кадь равною двум новгородским коробьям, а коробью

равною двум четвертям, то плуг будет равняться 32 четвертям сева или 32 четям земельной меры, т.е. 16 десятинам в поле, а в трех - 48; соха же будет равняться 16 четям. Эта величина новгородской сохи не сходится с той, которая была определена для нее в конце XVI века. Она почти вдвое

меньше этой последней.

237

запас; он припрягается, когда окажется нужным. Что такое

четыре пещца? О них мы скажем ниже. Все неясное, однако, нисколько не подрывает общего вывода: тягло несут состоя­

тельные хозяева; грамота дает внешние признаки этой со­

стоятельности: три коня, лавка, лодка и пр.

Уловить признаки состоятельности отдельных хозяйств и способности их к несению государственных повинностей и

для нашего времени дело чрезвычайно трудное; несмотря на

всю помощь, какую может оказать наука практике, совре­

менные законодательства на всяком почти шагу делают ги­

бельные ошибки. Как же решала этот роковой вопрос древ­

ность? В разное время очень различно.

В 1478 г., когда Великий князь Иван Васильевич заклю­

чал свой последний договор с новгородцами, новгородцы

предложили ему платить дань с сохи по полугривне и 7 де­ нег. Великий князь велел у них спросить: что такое их сохи? И они сказали:

"Три обжи соха, а обжаодин человек на одной лоша­

ди орет, а кто на трех лошадях и сам третей орет, ино то со­ ха".

Это определение, на первый взгляд, не совпадает с вы­

шеприведенным определением 1437 г. Оно касается только

сельских сох и о плуге не говорит ни слова. Не следует ли

отсюда заключить, что и в Новгороде сельская, по крайней мере, единица обложения в пределах одного и того же XV века определялась разно?

Но что же это такое: "обжа - один человек на одной

лошади орет"? Встречающиеся в нашей литературе остро­

умные и весьма тонкие толкования этого места летописи

очень затемнили его смысл. Говорят, "это единица труда од­ ного конного рабочего". Какая же единица? Ведь один кон­ ный рабочий может сработать и много, и мало, смотря по тому, как долго будет работать. Если мы говорим о единице работы в каком-либо труде, то должны определить время работы, иначе это будет не "единица", а "множица" труда,

которою ничего нельзя измерить. Несмотря на эту полную

непригодность единицы неопределенного труда для измере­

ния сохи, ей очень посчастливилось в нашей литературе.

238

Другие ученые, вполне присоединяясь к этому понятию тру­

довой сохи, несколько дополняют его и говорят: "Новгород­ ская обжа, выраженная в единицах труда, равнялась участку, обрабатываемому одним человеком на одной лошади". Так как момент времени в соображение опять не принимается, то снова получается нечто совершенно неопределенное. Уча­ сток, обрабатываемый одним и тем же человеком и на одной и той же лошади, но в течение разного времени, будет раз­

ный: в день он вспашет десятину, а в неделю - шесть. Как

же такую неопределенную величину положить в основание

обложения? Что почтенные ученые, мнения которых мы привели, ничего не говорят о времени труда, это объясняется

тем, что и в самом памятнике ничего не говорится о време­

ни: пашет один человек на одной лошади да и только . Что же это значит, что один человек пашет на одной лошади и

это составляет обжу, единицу платежа, треть сохи?

Очень немного времени спустя после приведенного от­ вета новгородцев на вопрос Ивана Васильевича о том, что

такое новгородская соха, приступили по повелению велико­

го князя к описи новгородских имений. Эта опись делалась по новгородскому счетутри обжина соху. В описи (вто­ рой, которая дошла до нас) постоянно указывается, сколько где дворов, обеж и какой посев. Это описание, надо думать,

делается согласно данному новгородцами определению того,

что такое есть соха и обжа. В этом описании мы и должны искать объяснения сохи и обжи. По новгородским писцовым книгам, соха и обжа не стоят ни в каком определенном от­

ношении к количеству посева. На одну обжу высевают хлеба

1 коробью, 2, 3, 4 и даже 5 и 82• О мере труда землепашца,

конечно, свидетельствует количество обрабатываемой в год земли и высеваемого и собираемого хлеба. Описи указывают

1 Разные мнения о сохе и обже приведены у г-на Милюкова (Спор­

ные вопросы. С.35 и след.) и у г-на Дьяконова. Разбор спорных вопросов

(ЖМНП. 1893. № 7).

2 Для 5 и 8 см.: Новг. писц. кн. III. Стб. 213 и 333, другие цифры поч­

ти на каждой странице. Г-н В.Владиславлев полагает, что на разные раз­

меры обжи влияли инвентарные особенности каждого хозяйства, количе­ ство рабочего скота, его положение при проезжей дороге, судоходной реке, качество почвы и пр. (ЖМНП. 1892. № 8).

239

это количество; оно не стоит ни в каком отношении с числом

обеж. Можно высеять хлеба вдвое, втрое, вчетверо и даже впятеро больше - и все-таки будет одна обжа. Что же такое обжа? Ясно, что это не единица труда и не участок обраба­ тываемой земли, ибо нельзя на один и тот же участок высе­ ять и 1 коробью и 8. Что же такое обжа? Это, как сказано в

летописи, один человек пашет на одной лошади, т.е. одно­

конный хозяин и ничего больше! Это чрезвычайно просто и чрезвычайно удобно для обложения. Все хозяйства с одной лошадью, сколько бы земли они ни обрабатывали, - со­ ставляют обжу. Здесь обложен не труд, а накопленное иму­ щество, признаком которого берется конь. В новгородских

писцовых книгах постоянно встречаются деревни с одним

двором, положенные в одну обжу, хотя посев разный; это

все одноконные хозяйства. Но встречаются и деревни при

одном крестьянском дворе, положенные в три обжи. Это один богатый хозяин, имеющий три лошади: его хозяйство составляет целую соху. А высевает он меньше, чем те два двора с 8 коробьями посева, на которые мы указали выше и которые были положены в одну обжу; он высевает только

7 коробей, но у него 3 лошади и, конечно, он богаче; у него

могут быть и отъезжие промыслы1.

Этим легко объясняются выражения описи, которых мы коснулись выше: положен в три обжи, а земли у него всего на одну обжу. Положен в три обжи, по числу лошадей, но землепашеством занимался мало и почему-то обеднел. В од­ ном случае обжа означает платежную способность, в другом меру земли, о чем речь будет после.

Определения грамоты 1437 г. и летописи 1478 г., весьма

различные по полноте, по сущности сходятся. И тут и там -

коневодство принято указателем благосостояния, и тут и там 3 лошади составляют максимальную единицу обложения -

соху. В грамоте не говорится о том, что лошади пашут; в

летописи, наоборот, говорится, что на всех трех - пашут. Но лошади грамоты, конечно, тоже употреблялись и на паш­

ню; а с другой стороны, лошади летописи не все непременно

1 Новг. писц. кн. 1. Стб. 63. Опись Щилова монастыря.

240

пахали. Хозяин, у которого посев был небольшой, занимал

своих лошадей пашнею гораздо менее, чем тот, у которого

посев был втрое и вчетверо больше; у него могли быть дру­

гие занятия: извоз и проч.

Возвращаемся к "пешцам" грамоты 1437 г. Четыре пеш­

ца тоже делают целую соху, как и 3 коня. Что это за пешцы?

Объяснение им находим в грамоте митрополита Киприана Константиновскому монастырю. Крестьяне Константинов­ ского монастыря в октябре 1391 г. жаловались митрополиту на своего игумена, что он наряжает их на работы не по по­ шлине и берет с них такие пошлины (здесь пошлина в первом случае означает обычай, во втором - повинность), каких прежние настоятели не брали. Митрополит нарядил расследование. По расследованию оказалось, что "большие

люди" из монастырских сел церковь наряжают, хоромы ста­

вят, игумнов жребий земли пашут, сеют, косят и т.д.; а "пе­ шеходцы" из сел рожь молотят, пиво варят, невода плетут и т.д. И те, и другие на праздник дают яловицу и т.д. На осно­ вании этой грамоты надо думать, что большие люди и пеше­ ходцы - одинаково крестьяне, домохозяева. Но большие люди - богачи, имеющие лошадей; пешеходцы - лошадей

не имеют; они поэтому маленькие люди. По грамоте 1437 г.

четыре таких хозяйства равняются одному хозяйству боль­

шого человека, имеющего трех лошадей. Были, значит, и в

старину крестьяне безлошадные. Они могли обрабатывать свои земли наемными лошадьми; а может быть, некоторые из них ограничивались очень небольшими участками, кото­ рые обрабатывали вручную.

Писцовые книги не дают по этому предмету ясных ука­

заний. Необходимо допустить, что и в деревнях, описанных в конце XV века, были безлошадные хозяева. Это следует из того, что иногда два двора полагаются в одну обжу, три- в две и т.д. Это сравнительно очень редкие случаи, но все же встречаются. При нашей гипотезе о том, что такое обжа, они указывают на то, что есть безлошадные дворы, которые и дают указанный излишек числа дворов против числа обеж. В

таких случаях встречаем и дробное счисление числа обеж,

например: дворов 2, высевают коробей- 6, обеж 11/ 2• При

241

четырех пешцах на соху, грамоты 1437 г., действительно

должны получаться дробные части обжи; но что должна оз­ начать в приведенном случае половина обжи, а в других по­ добных - одна обжа на два двора, две на три и т.д., это не­

ясно. Нам неизвестно, в каких отношениях находятся от­

дельные дворы деревни один к другому. В главе о деревне я

высказал догадку, что они могут быть в большинстве случа­

ев населены родственниками, а иногда товарищами по арен­

де земли. Как родственные, так и товарищеские отношения

могут вести к чрезвычайно разнообразным хозяйственным комбинациям между дворами. Эти разные комбинации и разное экономическое состояние дворов, причем лишний двор мог быть только что выделившимся и еще не оперив­ шимся, и могли быть причиной того, что лишний двор то вовсе не считается, то считается только в половину обжи.

Мы не раз указывали на значительную устойчивость наших древних порядков. Здесь, наоборот, приходится на­ блюдать довольно быструю их смену. Опись конца XV века ничего не знает о плуге и 4 пешцах, а в 1437 г. они должны были иметь большое практическое значение при описи. Но

это, конечно, частность, и довольно мелкая и очень услов­

ная. Долго живут коренные порядки, а не мелочи.

Итак, тяглоспособность каждого отдельного хозяина определялась в Новгороде некоторыми внешними признака­ ми; в области сельского хозяйства - числом лошадей.

При этом порядке единица обложения в Новгороде очень близко подходила к единице платежа, а иногда и со­ вершенно совпадала с нею. Единицей обложения была обжа

исоха, состоявшая из трех обеж; а это - очень небольшие величины. В новгородских волостях было очень много дере­ вень в один двор, положенных в одну обжу, и в два двора, положенных в две обжи. Таким образом, каждое отдельное

хозяйство составляло и окладную, и платежную единицу. То

же самое можно наблюдать и в деревнях со многими двора­ ми. Например, деревня в 5 дворов положена в 6 обеж. Это

указывает на 4 хозяйства с одной лошадью и одно с двумя, и опять каждое из этих четырех хозяйств в одно и то же время

иокладная, и платежная единица.

242

Все внешние признаки хозяйственного благосостояния

имеют только относительное значение: они могут держаться

некоторое время и при упадке хозяйства. Число лошадей в сельском быту, особенно первоначальном, имеет великое

значение и, конечно, может служить показателем его благо­

состояния. Но в руках плохого хозяина и многолошадное

хозяйство легко пойдет на убыль. Точно так же лодка, невод, чан и црен не всегда свидетельствуют об одинаковом уровне благосостояния, чтобы обусловливать совершенно равное обложение. Вот почему новгородские порядки нельзя счи­

тать за общие всей нашей древности, и вот чем могут объяс­

няться их колебания. В Москве наблюдается иной порядок

вещей, и не один, а, по крайней мере, два разных порядка,

если не более. Возникли они не единовременно; один гораз­

до старее другого; но новый не вытеснил старого, а оба до~

жили до самого конца XVII века.

В распоряжениях московского правительства о расклад­

ке повинностей на отдельных домохозяев, которые надо

считать наиболее древними, не встречается никаких указа­ ний на внешние признаки их благосостояния. Правительство ограничивается требованием, чтобы государевы крестьяне и

посадские платили, по людям смотря, по их животам и про­

мыслам, по торговле, по статкам, по тому, кто чего стоит.

Благосостояние плательщиков не определяется никаким

внешним признаком, распределяющим их в некоторые груп­

пы, равно способные к платежу, как в Новгороде. В Москве мы имеем дело не с группами равноспособных плательщи­ ков, а с отдельными плательщиками, которых способность к платежу индивидуальна. Это совершенно соответствует дей­ ствительному положению налогоспособности. Хозяйствен­ ное благосостояние человека до крайности различно и может быть подведено под некоторые общие группы только с на­

рушением этой индивидуальности, следовательно, с учине­

нием некоторой несправедливости.

Как же достигалось в Москве выяснение и определение этой индивидуальной способности к тяглу? Правительство

предписывало плательщикам самим распределять между со­

бою тягло, - по людям смотря и т.д. Для этого они должны

243

были выбирать из своей среды заслуживающих уважения и

знающих людей, которые, помолившись Богу и принеся

присягу в том, что будут действовать по чистой совести, ни­ кого не обижая, должны были произвести раскладку тягла. Это и будут излюбленные судьи, сотские, старосты и проч.; все они целовальники, ибо крест целуют.

Кажется, и выдумать нельзя порядка обложения более

совершенного. Но где люди, там и неправда; а потому Писа­

ние и говорит: Проклят всяк, надеющийся на человека! Слу­ чалось, что выборные люди, эти излюбленные, перед кре­ стом обещавшие действовать вправду, облагали плательщи­

ков не по животам и промыслам, а одних легче, других тя­

желее. Это вело к ссорам и жалобам. Правительство угрожа­ ло таким излюбленным окладчикам наказаниями и предпи­

сывало: "Другу не дружить, недругу не мстить и лишки ни

на чьи дворы не прибавливати ни которыми делы"1•

Но прежде чем идти далее, считаем необходимым оста­

новиться на некоторых выражениях наших памятников по

рассматриваемому вопросу, которые могут повести к недо­

разумениям. В памятниках нередко указывается, сколько

именно плательщик должен платить с небольшой окладной

единицы, например, с двора, с выти. Шенкурским посадским

людям предписывается давать за наместнич корм и проч.

оброка 1500 рублев на год, с двора по 18 алтын; а далее при­

бавлено: "А разводить шенкурцам, посадским людям, меж собя самим, по животом и промыслом". Здесь двор окладная, а не платежная единица. Посадские люди должны платить из 1500 р., положенных на весь округ, по расчету на каждый двор по 18 алт.; но отдельные домохозяева платят не поров­ ну, не непременно по 18 алт., а по раскладке выборными,

кому что придется по животам и промыслам. Точно так же посадские города Венева должны платить с лавки по гривне,

а с полки по 1О денег на год, "а верстатися им в том оброке меж себя по товару и промыслу". Здесь также двор и лавка

только окладная единица, а платежная определяется внут­

ренним верстанием. В Тверском уезде, в селе Щербинино,

1 АЭ. 1. №№ 242, 243, 343; Ш. № 37; IV. № 6. 1555-1646.

244

есть скоморошья слободка, в которой бьmо несколько дво­

ров скоморохов; и скоморохи, и другие сельчане сидели на

пашне. Все население слободы должно было платить по гривне с двора: "а верстатися им меж собя:.. по животом и

промыслом". Мы уже знаем, что стрелецкие деньги в конце

века взимаются, смотря по животам и промыслам, по землям

и по угодьям. Но к грамотам о сборе этих денег прилагается "оклад, что с котораго города и уезда на двор положено". Например: ,,Ярославль - 2296 дворов, по 2 р., денег 4592 рубля, Вологда -1220 дворов, по 1 р. 20 алт. 2 ден., денег 2074 рубли 13 алтын" и т.д. Это вовсе не значит, что каждый двор в Ярославле платит по 2 р., а в Вологде по 1 р.

20 алт. 2 ден. Это оклад, а платеж - по животам и промыс­

лам, как сказано в тексте грамоты. С этим разъяснением

многочисленные предписания московского правительства о

раскладке плательщиками "меж себя" повинностей особыми

выборными по животам и промыслам, по статкам, по людям смотря и пр. не возбуждают никаких недоразумений. Этот порядок стоит в тесной связи с большими размерами мос­

ковской окладной единицы. Московские сохи очень ушли от

новгородских, они простираются на сотни десятин и обни­

мают множество отдельных хозяйств, целые сотни дворов.

Правительство определяло свои сборы на целую соху, в об­ ложение же отдельных хозяйств не входило. Это было пре­

доставлено самим плательщикам.

До нас дошла чрезвычайно интересная по своим под­

робностям опись Нижнего Новгорода 1621-1629 rr. В ней

не только перечислены все нижегородские дворы, лавки, ам­

бары и пр. и приведено сошное обложение, что есть во всех

описях, но указано, 'Сколько должен платить каждый двор, в

каком платеже состоит он в тягле. Это определение подат­

ной тягости каждого двора сделано "по мирскому окладу".

Чтобы узнать этот оклад, государевы писцы, Д.В.Лодыгин, В.Я.Полтев и дьяк Д.Образцов, пригласили старост посад­ ских с товарищами и выборных лучших людей и старожиль­

цев, которых и расспрашивали, по крестному целованью,

"кто каков животом и промыслом, и кто с чего, по их мир­

скому окладу, обложен в тягле". Итак, в Нижнем обложение

245

уже сделано, все дворы, лавки и пр. по мирскому приговору

уже расценены, и каждый хозяин знает, что ему надо будет платить, если придет сошная дань или другой какой сбор. Но

в окончательном установлении размеров платежа участвуют

и государевы писцы. В описи, из которой мы заимствовали

все сказанное, есть и такое место:

"А которые торговые и всякие люди." в государеву каз­

ну платили по не велику, и на тех людей сверх тех оброков прибавлено по разсмотру и по допросу выборных людей".

Государевы писцы делают поправки к мирскому обло­

жению, однако, не произвольно, а согласно показанию вы­

борных. Такое соединение выборного и приказного начала впервые появилось не в XVII веке; можно думать, что и

древнейшие писцы, о которых говорят княжеские завещания

XV века, не были пассивными зрителями раскладки выбор­ ных людей, а принимали в ней деятельное участие. Доку­ менты прежнего времени говорят о раскладке выборными

людьми, здесь же речь идет о мирском приговоре, т.е. о рас­

кладке целым миром. Когда весь мир стал делать раскладку, об этом не встретили указаний.

Такое индивидуальное определение тяглой способности каждого плательщика должно было сказаться очень разным обложением отдельных дворов. И действительно, в Нижнем отдельные дворы платили очень различно. Одни были поло­ жены в тягло с 10 алтын (таких один двор), другие с 5 (тоже

один), с 3 (таких два двора) и т.д.; более бедные-с 7 денег,

с 6, с 3, с одной (таких 346 дворов), с полушки (275 дворов)1 •

Таким образом, богатые дворы против бедных платили в 60 раз более и даже в 120. В итоге подведено, сколько всех дво­ ров и сколько они должны платить по каждому сбору. Всех дворов в Нижнем бьmо 862, а платить они должны бьmи в каждое тягло по 6 р. 5 денег (итоги подведены не совсем верно, но это неважно). На следующем примере будет ясно, как это делалось. Нижегородцы должны бьmи платить госу­ даревых податей с сохи: ямщикам на прогоны по 1О р" по­ лоняничных денег по 2 р" итого в эти два тягла 12 р. с сохи,

1 Алтын = 6 деньгам, рубль =200.

246

а в Нижнем считалось 3 сохи с половиной (по сошному письму 1624 г.), следовательно, всего надо бьmо платить 42 р. Если произвести со всех дворов один сбор по выше­ приведенному обложенmо (с одних по 1О алт., с других по 5, по 3 и т.д.), получится 6 р. 5 ден.; чтобы покрыть указанный налог в 42 р., надо повторить этот сбор 7 раз, тогда получит­ ся 42 р. 30 денег, на 30 ден. более того, что нужно. При этом обложенный 10 алтынами заплатит 2 р. 3 алт. 2 ден., а обло­

женные деньгою - только по 7 денег, т.е. в 60 раз меньше,

обложенные полушкой - 31/ 2 деньги, в 120 раз меньше. Мы

взяли простейший пример из данных той же описи

(стб. 191), и все же получился некоторый излишек, который

возвратить плательщикам по мере произведенных платежей представляет чрезвычайно хитрую, но не стоящую труда за­ дачу. Как распоряжались такими всегда возможными из­

лишками, мы не знаем. Можно думать, что они обращались в запас для покрытия недоборов, которые тоже легко могли оказаться при сборах.

Указанным способом легко можно вычислить, сколько каждый плательщик должен был платить всех податей. Опись 1621-1629 гг. приводит счет отдельных податей и их итог в том размере, как они собирались до московского ра­ зорения и после разорения. Мы можем получить, таким об­

разом, понятие о возрастании податей, причиненном разоре­

нием. До разорения нижегородцы должны были платить с

31/ 2 сох 165 р. 32 алт. Чтобы получить эту сумму, тягловый

сбор со всех плательщиков - в 6 р. 5 ден. надо повторить

27 раз с половиною, при этом плательщики одной деньги

заплатят по 271/ 2 денег, плательщики по 6 алтын заплатят в

60 раз большепо 8 р. 7 алт. 8 ден. и т.д. После разорения

повинности нижегородцев весьма возросли: кроме 165 р.,

они должны бьmи платить еще 1638 р. с тех же 31/ 2 сох. Эта

сумма получится, если сбор тягловой цифры (6 р. 5 д.) по­ вторим 273 раза. При этом плательщик, обложенный одной деньгой, -уплатит 1 р. 12 алт., а с прежними немного более 1 р. 13 алт., плательщик, обложенный 6 алтынами, упла­

тит - без малого 82 р., а с прежними 84 р. 3 алт. и т.д. В

1627 г. Нижний Новгород был положен в 4 и 7/ 24 сохи и при-

247

веденное обложение еще увеличилось.

Возрастание сошных доходов с Нижнего представляется в следующем виде. До разорения Нижний платил - 165 р. деньгами, не считая натуральных повинностей и хлебных запасов стрельцам на жалованье. После разорения к этому платежу прибавили на государево жалованье и на подмогу

ямским охотникам с сохи по 468 р., итого с прежними полу­

чилось 1803 р. В 1627 г. этот оклад брали не с 31/ 2 сох, а с

47/ 24, а это составит-2210 р. 30 алт., не считая натуральных

повинностей и хлебных запасов. Повинности Нижнего в

первой четверти XVII века увеличились, таким образом, бо­

лее чем в 13 раз1•

1 Опись Нижнего Новгорода напечатана в Рус. ист. б-ке, т. XVII под

редакцией члена Археол. комиссии, А.С.Лаппо-Данилевского. Почтенный

редактор нашел нужным во введении высказать свое мнение по поводу

обложения нижегородских посадских людей разным количеством денег.

"Таким образом, - говорит он, - описание 1621-1629 годов дает поня­ тие о платежной силе каждого лица, налогоспособность которого призна­

на правительством, причем выражает эту силу в единицах ,,денежного

счета", вероятно, соответствовавших дробным делениям сошного пись­ ма". В примечании к этому месту читаем: "По сравнению с количеством плательщиков и общими размерами тягла такою величиною, равною сум­ ме единиц денежного счета, в Нижнем оказалось 6 р. 5 ден.; количеством дробных долей этой суммы, с которого данное лицо тянуло тягло, опреде­ лялась его платежная сила. Размер самого оклада окладчикам всегда легко вычислить, зная, какой постоянной величине приравнена была каждая из таких долей. Например, с деньги нижегородцы в 1670-х годах должны

были платить одно время 26 р" другое 40 р. В таком случае какой-нибудь посадский человек, Трофимка, состоявший в тягле с деньги, платил бы 26 р. или 40 р. тягла" (XXIV-XXV). Нельзя сказать, чтобы это толкова­

ние свидетельствовало о ясности мыслей автора. То, что напечатано в тексте, есть только повторение того, что автором подробнее говорится в

его "Организации прямого обложения". Этого подробного изложения мы тоже не могли понять до тех пор, пока г-н П.Милюков в своих "Спорных

вопросах" не разъяснил, в чем тут дело. Дело в том, что почтенный автор

смешал денежный счет книг сошного письма с разложением тягла по от­

дельным дворам, производимого тоже в денежных единицах, и одновре­

менно хотел объяснить и то, и другое. Поэтому "изложение, - говорит

г-н П.Милюков, - вышло у автора несколько сбивчиво". Даже очень

сбивчиво. Это смешение возобновляется и во введении, где налогоспособ­ ность каждого лица автор объясняет "единицами дробного деления сош­

ного письма", тогда как между ними нет ничего общего. В примечании нам понятен только конец и только благодаря этому понятному концу мы

248

Этот порядок вещей продолжается до конца XVII века.

В 1681 г. в Олонецком посаде и уезде считалось посадских и

крестьянских дворов 9 784; на них было положено стрелец­

ких денег за всякие прежние доходы 6081 р. 29 алт. и 51/ 2

ден.; а раскладка этих денег по домохозяевам должна была производиться выборными лучшими людьми по животам и промыслам, по землям и угодьям (АЭ. IV. № 250 ).

Мы указали уже, что такое индивидуальное обложение

могло вести к несправедливостям и ссорам, а потому рядом с

ним возникает и другое - по внешнему признаку. Таким

внешним признаком принимается количество жилых четвер­

тей пашни, т.е. количество обрабатываемой земли с теми ограничениями, на которые было указано выше.

Когда именно появляется такое определение налогоспо-

и остановились на мнении г-на Лаппо-Данилевского. Если с деньги надо

платить 26 р. или 40 р., то какой-нибудь Трофимка, состоявший в тягле, с

деньги должен платить 26 р. или 40 р. Это совершенно правильное умо­

заключение. Сделаем из него дальнейшие выводы. Трофимка, обложен­ ный деньгой, должен платить 40 р., Трофимка, обложенный l О алтынами, т.е. 60 деньгами, должен платить 2400 р., а весь город, обложенный 6 р.

5 ден., должен платить 48 ООО р. Таковы чрезвычайно ценные результаты

соображений почтенного автора. Но принять их довольно трудно. Город должен платить 48 ООО р., а обложен он, как сказано в описи, редактиро­

ванной самим автором, всего в 2210 р. Следуя по стопам автора, мы при­ шли к совершенно невозможному выводу. Надо думать, посылки его были неверны. Откуда он взял свои 26 р. или 40 р.? Опись Нижнего, как мы

видели, содержит в себе все данные для объяснения раскладки сошного

оклада на отдельные дворы. Но издатель ими не пользуется: для их разъ­

яснения он обращается к челобитной 1682 г., в которой читаем: "В про­

шлом 1677 г. выбрали нижегородцы в земские старосты Федора Балахон­ цева и он, Федор, будучи в земских старостах, раскинул тягло сбирать с деньги по 40 рублев, и им, нижегородцам, учинил великую тягость". А из дальнейшего узнаем, что другой староста убавил с деньги по 14 р. и рас­

кинул только по 26 р. (Доп. к АИ. Х. № 23). Итак, в конце XVII века в Нижнем с деньги сбирали по 26 р. и по 40 р. Это верно. Но какая это день­

га? Этого мы не знаем. А что такое деньга 1621 г., это нам хорошо извест­

но. Деньга 1621 г. есть единица обложения очень маленьких людей, за

которыми следуют уже худые люди. Для объяснения известной величины

памятника 1621-1629 гг. автор берет неизвестную величину памятника

1677 г. и получает свой блестящий с финансовой точки зрения вывод. Неправильное пользование источниками привело и к неправильному вы­

воду.

249

собности, этого, за отсутствием писцовых книг первой поло­

вины XVI века, с точностью сказать нельзя; но в книгах кон­

ца этого века оно встречается уже очень часто1 • В описях

вотчинных и помещичьих земель в уездах Коломенском,

Медынском, Орловском и др. встречаем знакомое уже нам правило: "а платить ему с живущаго с пашни с 5 четей", "а платить ему с живущаго с 14 четей с осминою", но без опре­

деления, сколько именно платить. Тут указана только та

единица, на которую падает повинность. Это некоторое при­

ближение и возвращение к новгородскому порядку вещей.

Там платили с сохи, обжи, невода, лавки и пр., здесь с чет­ верти земли, с паханой пашни известной меры (полдесяти­ ны). Такой способ платы, понятно, применяется только к

уездному земледельческому населению, но и горожане, если

имеют земли, также подлежат платежу с четвертей. Предпи­ сание платить с четвертей предполагает и обложение по чет­ вертям, а не по сохам. Такое обложение действительно и по­ является в Москве. Уже в половине XVI века размер службы

служилых людей определяется по количеству четей владее­ мой земли. В начале XVII века несколько лет подряд (16181621) ямские деньги собирались с числа четей, с чети по рублю. От 1631 г. имеем указ, которым было предписано с вотчин Кириллова монастыря, простиравшихся до 23 900 четей, вместо сбора даточных людей для войны, взять день­ гами с числа четей (ААЭ. Т. 111. №№ 121 и 193). Четь, таким образом, несомненно, играла роль окладной и платежной

единицы. Этим совершенно разъясняется предписание пис­

цовых книг XVI века: "Платить с 5 четей".

Здесь опять, как в Новгороде, окладная и платежная

единицы совпадают.

То же начало, но с некоторыми модификациями, приме­

няется к уплате дворцовыми крестьянами господского князю

оброка. Дворцовые крестьяне в конце XVI века начинают

наделяться определенным количеством земли на выть. Это не значит, что каждый крестьянин получал определенное

1 Древнейшее встретившееся нам указание на обложение не по жи­

вотам и промыслам, а по определенной мере земли, относится к 1490 r.

(АИ. 1. № 100).

250

количество земли на душу: отдельный крестьянин мог си­

деть и на части выти; но на село с деревнями отводилось оп­

ределенное количество вытей известной меры. Оброк нала­ гался на это количество вытей, например: "А оброку кресть­ янам платить в великого князю казну в Дворцовый приказ 6 р. 7 алт. с денгою, с выти по полтине". Между отдельными домохозяевами этот оброк, надо думать, распределялся уже

не по животам и промыслам, не по пашне и угодьям, а толь­

ко по количеству земли. Кто сидел на полвыти, платил - 50 деп.; кто на четверти - 25 и т.д. Здесь опять единица об­ ложения и единица платежа близко сходятся.

Так определялась способность нести тягло.

Выяснив по возможности вопрос о способности к тяглу, необходимо остановиться и на вопросе о том, кто же обла­

гался тяглом. Древняя Россия сословий не знала, но ей бьmи

известны классы людей, различные по своему социальному

положению и занятиям. Были бояре, купцы, крестьяне, слу­ жилые люди (княжне мужи) и не служилые, было духовен­ ство, монастыри, владыки и т.д. Все население облагалось повинностями или нет? Нельзя сказать, чтобы вопрос этот

разрешался в нашей литературе с достаточной определенно­

стью и ясностью. И понятно, почему. Мы имеем дело не с

точными определениями закона, а с практикой, очень разно­

образной и нелегко уловимой. Вот почему исключения при­ нимаются нередко за правило, а общие правила вовсе ус­

кользают от внимания. У нас бьmо общее правило и множе­

ство исключений, очень ограничивавших его действие. Нач­ нем с общего правила.

По общему правилу все население княжений подлежало

повинностям. Это совершенно ясно из новгородских памят­

ников. По грамоте, на черный бор татарская дань уплачива­ ется всеми, кто имеет лошадь, лодку, невод, плуг и пр. Со­

циальное положение человека нисколько не влияет на его

обязанность нести государственные повинности. То же сле­ дует и из новгородских писцовых книг. Все земли, чьи бы они ни были, положены в обжи и сохи. Волости всех свое­ земцев, бояр, бояришек, купцов, попов, церквей, монастырей и самого владыки несут обежную дань. В обжи положены не

251

только те деревни, которые они сдают в аренду крестьянам,

но и те, в которых они жили сами и которые обрабатывали своими людьми. Городские дворы своеземцев также были в

тягле. Единственное исключение, которое встречается в ста­

рых новгородских описях, относится к землям бедных пого­

стских церквей, которые нередко возделывались самим при­

чтом. О таких землях иногда прямо говорится: в обжи не по­ ложены. Обложение всех новгородских земель повинностя­

ми осталось и после водворения в них новых людей, москов­ ских помещиков. Поместья московских служилых людей

также несут повинности, как и волости новгородских свое­

земцев.

Москва, однако, не является здесь ученицей Новгорода, подражательницей новгородских порядков. Обложение бояр,

вольных служилых людей, данью - в Москве старина. Мос­

ковские свидетельства об этом на целое столетие древнее

новгородских. В договоре Великого князя Дмитрия Ивано­

вича с Владимиром Андреевичем читаем:

"А кто имет жити моих бояр и моего сына, княжих Ва­ сильевых, и моих детей в твоем уделе, блюсти ти их, как и

своих, и дань взяти, как и на своих; а кто имет жити твоих

бояр в моем уделе и в вел. княжении, а тех нам блюсти, как и

своих, и дань взяти, как и на своих".

Под боярами здесь разумеются вольные слуги, поль­

зующиеся правом отъезда. Это то же, что и новгородские

бояре и бояришки.

Тот же порядок можно наблюдать и на каждой странице московских книг сошного письма. В соху кладутся земли

всяких владельцев: вотчинников, помещиков, казаков, дья­

ков, попов, церквей, монастырей, владык, митрополита, вдов и пр. Как и в Новгороде, в сохи кладутся не только деревни,

в которых сидят крестьяне, но и те, где живут сами господа и

обрабатывают их трудом холопов. В Медынском уезде были деревни князей Хворостининых, введенного боярина Дмит­ рия Ивановича и брата его Федора, окольничего. У первого было 2 сельца да 20 деревень, у второго 20 деревень и 2 по­ чинка. Все это бьшо положено в сошное письмо. Земли по­ садских людей также в сошном письме. В 1571 г. веневским

252

помещикам, братьям Муромцевым, дана была на льготу пус­

тая земля с условием:

"А как отойдет лгота, и Ивану Муромцеву с братьею го­ сударевы всякия подати давати с полусохи".

Единственное исключение, которое встречается в мос­

ковских писцовых книгах, то же, что и в новгородских. Зем­

ли деревенских церквей не кладутся в сохи и обложению не

подлежат1 • Городские дворы также в тягле.

Таковы сведения писцовых книг, но и другие докумен­

ты говорят то же и вполне подтверждают окладное значение

сошного письма.

В уставной Белозерской грамоте от 1488 г. читаем:

"На Рождество Христово наместникам нашим дадут корм со всех сох: с княжих, и с боярских, и с монастырских, и с черных, и с грамотников (т.е. с тех, кому даны льготные грамоты), и со всех без оменки".

В 1536 г. такое же предписание сделано для всей Онеж­

ской земли. Корм велено брать "со всех сох, с моих вел. кня­

зя, с владычных, с боярских и т.д. и с грамотников, со всех

без отмены". Сохи великого князя, и те в тягле2• В 1550 г. в

Новгород прислана была грамота о сборе ямских денег и

приметных, за посошных людей, и за всякие городовые дела,

и за ямчужное дело. Эти деньги велено было собирать также со всех новгородских сох. Кто в сошное письмо поло­ жен, тот и плати, кто бы он ни был, боярин введенный, вла­ дыка, посадский человек, крестьянин. В 1624 г. приказано было стрельцам на жалованье собирать рожь с сохи:

"С поместных и вотчинных земель, с митрополичьих'. и с

монастырских земель, и с грамотчиков, и с тарханщиков, и с

лготчиков, опричь... отца нашего великаго государя Святей­

шаго Патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Ру­

син монастырей вотчин и его, государевых, дворян и детей

боярских поместий, и опричь Живоначальныя Троицы Сер­

гиева монастыря вотчин, и опричь тех, которые на нашей

1 Писц. кн. XVI века. 11. 788, 1099. 1419.

2 Единственное исключение составляли только те десятины, которые

давались дворцовым крестьянам для посопноrо хлеба, одна на выть. Они не клались в сохи (Калачов. 11. 1542).

253

службе в Сибири и в Астрахани".

Мы здесь встречаем исключение, подтверЖдающее пра­ вило. Платить должны все, но в данном случае сделано ис­

ключение для вотчин патриарших монастырей и некоторых

других. Зато должны платить все, имеющие льготы1•

Приведем несколько известий более частного характера. В 1567 г. боярин И.В.Шереметев Большой бил челом царю и

Великому князю Ивану Васильевичу.

"А сказывал: что есть у него вотчина в Московском уез­

де, в Торокшанове стану, купля, деревни и селища, а купил

он те деревни пусты, а старосты и целовальники правят с

него оброк за дань, и за посошный корм, и за ямския деньги, и за городовое дело с пуста". Боярин просил освободить его

от платежа спуста.

Архимандрит Симонова монастыря в 1577 г. бил челсм о том же. Его вотчина монастырская в Белозерском уезде

запустела, а ямские деньги и всякие подати и посоху госуда­

ревы сборщики берут с той вотчины по-прежнему. Точно так

же игумен солигалицкого Воскресенского монастыря в

1608 г. жалуется, что монастырь платит в течение целых 16 лет всякие государевы подати с пустой вотчины. В 1634 г. игумен Устюга Великого Троицкого монастыря с Гледени бил челом царю и великому князю и сказывал:

"Изстари платит он с братьею с монастырских вотчин данные и оброчные деньги, и московские и стрелецкие кор­ мы, и сибирские запасы и ямские отпуски, и всякие мирские

подати по сотным грамотам с сотными людьми вместе".

В марте 1666 г. вдова стольника, княгиня Мышецкая,

продала свою деревню двум крестьянам. Покупатели приня­

ли на себя платеж государевых податей с 1 сентября того же года, "а старыя невыплаты, буде объявятся впредь на кото­

рый год, и до тех невыплат им дела нет". Кто же их платит?

1 АЭ. 1. №№ 123 и 181; Доп. к АИ. 1. 94; АИ. III. № 132. Исключения

от всеобщего обложения делаются для разных лиц. В 1620 г. приказано было со всех сох брать ямские деньги, и с грамотчиков, и с тарханщиков,

и со льготчиков, а в числе исключенных находим вотчины Кириллова монастыря и митрополита Ростовского (АЭ. Ш. № 116).

254

Сама княгиня Мышецкая1•

За городские дворы дети боярские, дворяне и другие

служилые люди тягла не несут: но это не составляет исклю­

чения из общего правила. Городские дворы состоят в тягле потому, что городские люди занимаются промыслами. Слу­

жилые же люди живут в городских дворах в интересах

службы, а потому и не подлежат окладу.

К числу служилых людей, не подлежащих тяглу с го­

родских дворов, относятся: пищальники, воротники, стрель­

цы, черкасы, сторожа, садовники княжеские и пр. Точно

также не подлежат окладу и осадные дворы дворян, они то­ же не для промысла, а для осады, и живут в них только во

время осады.

Итак, все население княжений было обязано нести госу­

дарственные повинности. Это общее правило стоит вне вся­

ких сомнений2• Но из общего правила, во-первых, допуска-

1АЭ. II. № 85; Рус. ист. б-ка. II. № 37; ХН. Стб. 197, № 36 и стб. 409

№93; Дьяконов. Акты тягл. населения. II. № 20.

2 Насколько смутны в нашей литературе представления о податных

обязанностях населения Московского государства, можно видеть из труда

г-на Лаппо-Данилевского "Организация прямого обложения", напечатан­ ного в 1890 г. Первая глава этого сочинения имеет задачу выяснить "рас­ пределение податного бремени между отдельными классами населения". В самом ее начале (с.45) высказывается такое общее положение. "Обязан­ ности распадались, как известно, на служебные (военные) и податные. Не было, однако, никакой возможности и даже надобности один и тот же класс обременять исправлением обязанностей, присущих двум разным

классам; поэтому люди служилые не выполняли податных обязанностей так же, как люди тяглые - военных". Итак, на разных классах лежат раз­

ные обязанности: низший несет податное тягло, высший - военное. В

подкрепление своей мысли автор приводит на той же странице и мнение

проф. Ключевского, который утверждает, что с объединением Северной Руси поземельные льготы, как последствие обязательной службы служи­

лых людей, стали общим нормальным явлением и получили значение со­ словных преимуществ служилого класса. Это то же, что говорит и сам г-н

Лаппо-Данилевский, т.е. служилые люди с объединения Руси свободны от

податных обязанностей.

А вот что мы находим в дальнейшем изложении.

На с.52 читаем: "Наконец, был целый разряд служилых людей, мел­

ких землевладельцев, подлежавших тяглу или поземельному налогу, а

потом и подворной подати без всяких ограничений". А на с.54 опять: "Го­ сударственная служба освобождала служилых людей от тягла''.

255

лось множество исключений, во-вторых, разнообразие по­

винностей приводило к замене одних другими, чем также

нарушался принцип общего тягла.

Но прежде чем говорить об исключениях из общего тяг­ ла, необходимо остановиться еще на одном вопросе.

Из предшествующего мы знаем, что в древности преоб­

.11адало арендное хозяйство; барщинное начинает принимать

На с.209 автор приводит челобитье белозерских помещиков (т.е. служилых людей), из которого делает вывод, "что они платили вдвое ме­

нее податей, чем следовало." Итак, служилым людям надо платить подати. На с.215 нашло себе место известие, что воеводе Головину приказа­ но положить в 1615 г. в сошное письмо земли, розданные в поместья и

вотчины, т.е. служилым ЛЮДЯМ.

На с.245 автор утверждает, что класс средних и мелких землевла­ дельцев (т.е. опять служилых людей) в 1641 г. обращался к государю с просьбами об уплате некоторых податей подворно, сколько за кем кресть­

янских дворов, а не по писцовым книгам.

На с.312 - читаем: "пятинныя деньги собирались и со служилых ·

людей, занимавшихся промыслами и торговлей".

На с.316 -"В 1623 году велено развести мостовыя деньги на все выти без выбору".

На с.379 - "В слободской украйне городовое и острожное дело вы­

полнялось иногда черкесами, казаками, стрельцами и детьми боярскими".

На с.384: "В царских указах повелевалось иногда "лес сечи (для го­ родового дела) в близях для поспешения в чьих лесах ни буди".

На с.403: "В 1660 г. стрелецкий хлеб с поместий брали в меньшем

размере, чем с вотчин патриарших, владычных, монастырских".

На с.405: "В 1670-х годах дворяне и дети боярские били челом госу­ дарю о том, чтобы стрелецкий хлеб им платить с сошнаго письма, а не с

двороваго числа".

На с.408 автор утверждает, что "эти сборы (хлебные запасы) взима­

лись с дворцовых сел, с посадских людей, поместий и вотчин и поземель­ ных владений духовенства".

И так без конца.

Мы не поскупились на выписки, но потому, что приводимые авто­ ром материалы прекрасно подтверждают наше мнение. Но как быть с мнением двух почтенных ученых, которое мы привели в начале? Полное

несоответствие выводов с документами совершенно непонятно и состав­

ляет некоторую тайну произведений этих авторов.

На несостоятельность основных положений г-на ЛаппоДанилевского по вопросу о распределении податного бремени среди насе­ ления Московского государства давно уже указано г-ном П.Милюковым в

"Спорных вопросах финансовой истории Московского государства" (С.77

и след.).

256

большие размеры только с прикрепления крестьян. Ввиду

значительного развития аренды возникает вопрос, кто же

облагался тяглом и отвечал за правильную его уплату: арен­

датор или разные виды землевладельцев: своеземцы, вот­

чинники, помещики и пр.? Старые новгородские описи на

этот вопрос не дают ответа. В них показано только число

обеж в каждой деревне, но ничего не говорится о том, кто облагается платежом по этим обжам, арендатор или поме­ щик. В позднейших московских описях на это прямо указы­

вается. Описав деревни известного владельца, писец гово­

рит: "Платить ему с 5 четей". Итак, облагается землевладе­

лец, а не крестьянин, съемщик земли. Надо думать, что это

старина, и весьма понятно почему. Арендатор некрепок зем­ ле, не сегодня-завтра он может уйти. Как же его облагать? Облагается тяглом и отвечает за его исправную уплату все­

гда сам землевладелец.

В подтверждение сказанного можно привести и свиде­

тельства документов. В договорах о найме земли (порядная) арендаторы иногда говорят, что они принимают на себя и

уплату всех государевых податей по волостному расчету.

Если наряду с обязанностями, которые съемщик земли при­ нимает на себя по отношению к землевладельцу, надо упо­ мянуть и о том, что он принимает на себя уплату податей, то,

конечно, отсюда можно заключить, что уплата податей

арендатором при найме земли сама по себе не мыслится, а должна быть оговорена. Что касается тех порядных, которые

хранят молчание по вопросу о податях, то мы не решаемся

утверждать, что такое молчание надо всегда понимать в

смысле свободы арендатора от податей. Если молчание не есть простая небрежность редакции, оно может обусловли­ ваться всем известными местными обычаями, которые в раз­ ных местах могли быть очень различны, но говорить о кото­

рых не считали нужным.

Имеем и прямые указания на то, что землевладельцы принимают на себя уплату повинностей. В 1599 г. крестья­ нин Родион порядился у протопопа с братиею на половину деревни вотчины Пречистой Богородицы с таким условием:

"А дань и оброк и всякия государевы разметь~ платить протопопу с братиею мимо меня".

257

В 1628 г. другой крестьянин нанял на 10 лет церковную

землю и поставил условие:

"В те срочныя лета с тое деревни мне, Василью, не пла­ тити ни которых государевых податей".

Около того же времени третий крестьянин порядился у

Спасова монастыря на половину деревни, взял льготы на

2 года и в порядной выговорил себе свободу от всяких госу-

съемщиков земли, при свободе крестьянского перехода, есть

результат соглашения арендатора с землевладельцем. Но тут возникает дальнейший вопрос: кто в действительности несет

тягло и кто по обложению платит? Это было очень различно и обусловливалось отношением спроса и предложения зем­ ли. Если спрос на землю был велик, землевладелец мог пе­ реводить на арендатора все тягло; если - слаб, землевла­

дельцу приходилось выплачивать тягло из своих доходов.

После прикрепления крестьян плата государственного

тягла, конечно, всецело упала на крестьянский труд.

Переходим к исключениям. Исключения из общего пра­

вила возникали в силу жалованных грамот, которыми от­

дельным владельцам предоставлялись льготы от повинно­

стей. Эти льготы были так разнообразны, что составить об­ разец одной жалованной грамоты, который включал бы в се­ бе все характерные особенности пожалований, не представ­

ляется никакой возможности: что давала одна грамота, то

отрицала другая. Наши древности представляют целый ряд таких образцов, который значительно должен увеличиться, если мы ко льготам от податей прибавим еще льготы от княжеского суда. Не имея возможности познакомить чита­ теля с содержанием· льготных грамот на одном образце, мы

1 Рус. ист. б-ка. Т. XII. Стб. 140. № 12; XIV. Стб. 354. No 140; Акт.

тяг. нас. 1. № 14. Таких соглашений не воспрещает и статья ц. Судебника (88): "А покои места была рожь его (крестьянина, перешедшаго на землю другого господина) в земли, и он подать цареву и вел. князя платит со ржи". Т.е. платит, если этот платеж согласно порядной, лежит на нем, а не

на господине. Эта статья новая; в Судебнике Ивана Васильевича такого

правила нет. Можно думать, что в XV в. случаи переноса платежа госу­ дарственных повинностей на крестьян были редки, а потому законодатель

и не находил нужным оговорить их уплату уходящим крестьянином.

258

должны войти в подробности их содержания. Оно очень раз­

лично, и со многих точек зрения.

В древних памятниках термин жалованная грамота имел

очень широкий смысл. Всякая милость князя могла получить форму жалованной грамоты. Если население было недо­

вольно наместником, назначенным князем, жаловалось на

его бездеятельность и лихоимство и просило о разрешении заменить его выборными органами, и князь соизволял на это,

решение князя выражалось в жалованной грамоте, хотя ею и

не предоставлялось никаких льгот от повинностей. Князь

жаловал просителей, отменял наместника и дозволял су­

диться своими выборными. Грамота, которою все это пре­

доставлялось населению, называлась жалованной, иначе ус­

тавной грамотой. Предоставление льгот от повинностей есть тоже пожалование; оно обыкновенно соединяется с освобо­

ждением пожалованного и от суда княжеских чиновников.

Содержание льготных грамот в этом тесном смысле слова мы и будем разбирать, но только в той его части, в которой

идет речь о льготах от повинностей.

1. Льготы от повинностей даются самым разнообразным лицам, и большим людям, и маленьким, которые в грамотах называются Федьками, Митьками; даются монастырям, вла­ дыкам, митрополиту, рыболовам, крестьянам, служилым людям, боярам. Случается, что пожалование простирается на

все имения, чем владеет в известной местности пожалован­ ный; но едва ли не чаще грамоты даются на одно известное

владение, на село с деревнями, на несколько деревень, на

пустошь. В т.11 "Рус. ист. библиотеки" напечатано

11 жалованных грамот можайского князя Андрея Дмитрие­ вича Кириллову монастырю. Между ними есть грамоты на

одно село, на одну пустошь, только что князем пожалован­

ную монастырю и еще не имеющую населения. Тут и мотив ясен, хотя и не высказан. Пустошь надо населить; для поощ­

рения притока нового населения и дается льгота от повинно­

стей. Но если льгота дается поименно известным участкам

земли, то отсюда следует, что у Кириллова монастыря не было общей льготы, и в Можайском уделе могли быть у него и нельготные имения. Кто-нибудь отказал монастырю име­ ние по душе или монастырь купил у кого-нибудь имение;

259

это будуг нельготные имения, ибо у монастыря нет общей льготной грамоты. Он может получить и на эти имения льго­ ту, если князь даст, но пока не получит, они в тягле. Наши льготные грамоты только подтверждают общее правило о

тягле.

2. На кого простирается льгота от повинностей, на все

население сел, деревень и пустошей или не на все? Это опять

чрезвычайно различно. Есть грамоты, в которых льгота да­

ется всем, кто "иметь сидети" в известной деревне; а есть и

такие, в которых льгота дается не наличному населению, а

только тем, кого владелец вновь призовет к себе со стороны.

Иногда число пользующихся льготой ограничивается еще

условием, чтобы призванные бьmи из иных княжений, а не из своего. Кроме этих призванных из чужих княжений, льго­

та распространяется только на тех, кого владельцы "окупив

посадят", т.е. на рабов. Если не будет ни призванных из иных княжений, ни рабов, льгота обращается в пустой звук.

3. На какой срок давались льготы; были они вечные или

нет? И на этот вопрос тексты отвечают различно. Только в

одной грамоте тверского князя, Бориса, нашли мы прямое

указание на неизменность жалования.

"Дали мы эту милостыню церкви Святой Богородицы,

-говорит князь, - неподвижно, никаким делом не на­

рушить нам этой милости, ни нашим детям, ни внучатам"

(АЭ. 1. № 34. 1437-1461).

Та же мысль о неизменности пожалования в других

грамотах выражается в иной форме. Перечисление льгот за­ канчивается иногда такой фразой:

"А на которую грамоту свою грамоту дам, а на ею гра­

моту грамоты нет".

Этими словами князь обещает не отменять грамоты. Но

преемник его, конечно, может отменить льготу. Вот почему

пожалованные, обыкновенно, по смерти князя-жалователя,

просят его преемника переписать жалованную грамоту на

свое имя, т.е. вновь пожаловать.

Но есть грамоты, в которых время льготы определено. Льгота дается на 3, на 5, на 10, на 15 лет, по истечении кото­

рых пожалованный вступает снова в тягло. Если льгота дает­

ся всем вновь перезываемым, откуда бы они ни пришли, то

260

срок определяется, обыкновенно, различно: для перезывае­

мых из своего княжения он короче, для перезываемых из

чужих княжений он длиннее. Если для своих 3, для чужих

10 лет; для своих 5, для чужих 10 или 15 лет. В этих случаях,

если только удастся перезвать из чужих княжений, льгота

оказывает пользу не только льготчику, но и местному князю.

Давая льготы, князья не забывают и себя.

4. Какие же льготы даются пожалованным? В этом пункте встречаемся уже с совершенно бесконечным разно­ образием. Есть немало грамот, в которых пожалованный ос­ вобождается от всяких даней, кормов и сборов судных му­

жей; но также имеем немало грамот и таких, в которых по­

жалованный освобождается только от некоторых сборов или, освобождаясь от всяких даней, обязывается делать в казну некоторый взнос деньгами. Приведем несколько при­

меров неполных льгот.

Нижегородский князь в 1410 г. освободил Благовещен­ ский монастырь от многих сборов, в грамоте перечисленных,

но перед этим перечислением делает такую оговорку:

"Коли придет моя дань (татарская), игумен заплатит за них (за монастырских людей) по силе".

Два углицких князя освободили села и деревни Троице­ Сергиева монастыря от всяких даней, но обязали монастырь платить в свою казну ежегодный оброк, один князь на Рож­ дество Христово, другой - на Юрьев день весенний и осен­ ний. Тверской Великий князь Борис пожаловал игуменью Сретенского монастыря, освободил от всяких даней, но в конце грамоты прибавил:

"А придет моя дань великаго князя неминучая, и игуме­

нья сберет сама дань с тех людей, да пришлет к моей казне".

Игуменья соберет сама, - это потому, что она не толь­ ко освобождена от въезда княжеских чиновников, но сот­

ским и старостам запрещено "наряжать ея людей". Итак, не­

въезд княжеских чиновников не устраняет еще зависимости

льготного имения от князя непосредственно. В 1507 г. Вели­

кий князь Василий Иванович пожаловал игумена Валаамско­

го монастыря, велел своим новгородским наместникам не

брать с крестьян монастырских своих кормов, а также их

тиунам и людям поборов своих не брать. Все остальные по-

261

винности остались на монастырских крестьянах. А в 1517 г. он освободил от многих перечисленных в грамоте пошлин села и деревни Троице-Сергиева монастыря, "опричь яму и посошныя службы". В Каширском уезде, в Ростовском ста­

ну, положены церковные земли в сошное письмо для одного

городового дела, а от остальных повинностей освобождены. Эта льгота сделана попам и причетникам церковным "в руги место". То же и в XVII веке. В 1608 г. Воскресенскому мона­ стырю в Соли Галицкой дана свобода от четвертных оброч­

ных денег и пошлин за наместнич доход, а всякие другие

подати велено платить, как и иные монастырские вотчины

платят. В 1623 г. государь пожаловал новгородского митро­ полита, освободив его вотчины от всяких податей:

"Оприч ямских денег, стрелецких хлебных запасов, го­ родоваго и острожнаго дела".

В 1637 г. восстановлено действие жалованной в 1622 г.

грамоты Тихвинскому Успенскому монастырю, по которой

он был освобожден от подможных денег ямским охотникам,

но на условии, если будет держать свой ям на 5 дорог1•

Итак, освобождение от всяких даней или только от не­ которых, условно (за плату оброка, например) или безуслов­

но - существует рядом и встречается с древнейших времен

ипо XVII век включительно.

Иэтим еще не исчерпывается все разнообразие содер­ жания жалованных на льготы грамот. Обыкновенно в таких грамотах освобождение от пошлин соединяется с освобож­

дением от суда княжеских чиновников, но в довольно огра­

ниченных размерах: за княжескими чиновниками, в боль­

шинстве случаев, остается суд по важнейшим уголовным де­

лам: разбоям и убийствам, а нередко за ними оставляют и

кражу с поличным.

Но есть грамоты, в которых делается только освобожде­

ние от суда и никакого от пошлин2; и наоборот, есть грамоты

1 АЭ. 1. №№ 17, 19, 28, 35, 164; 11. 85; 111. №№ 139, 267; АИ. 1. 100;

Писц. кн. XVI века. 11. Стб. 1431; Рус. ист. б-ка. 11. № 255. 1510-1637.

2 Для примера: АЭ. №№ 124, 139, 141, 149, 159, 160, 162, 166 и др.

Кажется, сюда же надо отнести и одну из древнейших грамот, напечатан­

ную в "Рус. ист. б-ке". 11. № 15. 1397-1432.

262

сосвобождением от одних пошлин1 ; о них речь будет ниже.

5.Наконец, в некоторых грамотах встречаем приведен­

ное уже условие:

"А у кого будут, у наших наместников и волостелей, на

грамотники грамоты, а на ею мою грамоту грамоты нет"2•

Такого рода приписки встречаются в грамотах XIVXVI веков, но чем ближе к XVII веку, тем реже. Приведен­

ная приписка имеет такой смысл: эта грамота должна иметь

силу даже и в том случае, когда будет предписано сделать сбор с грамотников, а другие - теряют в этих случаях свою

силу. Итак, данные льготы подлежат отмене, когда князь найдет это нужным, за исключением только тех грамотни­

ков, относительно которых сделана особая оговорка. Что

льготчики действительно платили, это видно из тех грамот

XV, XVI и XVII веков, которые мы привели выше.

Таково наше льготное право. Предоставление льгот ду­ ховным учреждениям имело значение благочестивого под­ вига и должно было войти в практику в очень глубокой

древности. Первый христианский князь, устрояя основанную

им епископию, не дает ей никаких льгот, а обеспечивает ее содержание из собственных своих доходов. Это очень по­

нятно. Только что основанная епископия не имела ни вот­

чин, ни жалованных земель; но как скоро они стали скоп-

1 Вот образчик такой односторонней жалованной грамоты: "Пожало­

вали есмя Новогородскаго уезда... попа Ер. Герасимова и сына его, Исака,

в Новогородском уезде... дворцовую волостку... в вотчину со крестьяны и

срыбными ловлями и со всякими угодьи для того: как при Борисе Году­

нове, при его самохотной державе, злокозненным его умыслом, мать на­ ша, великая государыня старица инока Марфа Ивановна, была сослана в

Новогородский уезд... в заточенье, и тот поп Ермолай, памятуя Бога и

свою душу... матери нашей... служил и прямил и доброхотствовал во всем... и за то радение и службу пожаловали есмя тое волостку в вотчи­ ну... и с тое волостки... дани денежныя и хлебныя и ямския и ни к какому

делу посохи, ни ямщины, ни иные ни какие разметы, и посланникам на­

шим... в тое волостку въезжати не велели, и бояром нашим, и окольничим,

и воеводам, и дьякам, и всяким приказным людем - с тое волостки, с их

вотчины, наших никаких податей не имати" (АЭ. Ш. № 151. 1628).

2 АЭ. 1. № 164. 1517. В одной из древнейших жалованных грамот это

правило выражено так: "А хотя коли повелим имати на тех, у кого будут

грамоты наши жалованныи, на монастырских людех ни тогды ни кто не

емли ничего по сей нашей грамоте". Это еще ясней (АЭ. № 5. 1361 ).

263

ляться в руках церкви, князья стали давать и льготы для уве­

личения церковных доходов. Древнейшая из дошедших до

нас жалованных грамот соединяет в себе пожалование мона­ стырю рязанским князем и его боярами сел и бортных зе­

мель и предоставление ему льгот от суда и даней. Такое же

соединенное жалование земель и льгот встречается и в по­

следующее время. Очень можно допустить, что пожалование льгот не всегда обусловливалось челобитьями жалуемых лиц и учреждений, а нередко исходило и от благочестивой ини­ циативы самих князей. Но, конечно, в большинстве случаев челобитье предшествовало пожалованию.

Политическое значение таких пожалований у нас иногда излишне преувеличивается. Несомненно, что предоставле­

ние указанных льгот есть уступка князем некоторой части

своих державных прав; но едва ли справедливо утверждать,

что льготная вотчина становилась государством в государст­

ве, а вотчинник как бы князем. Это можно еще утверждать

относительно тех пожалованных, которым предоставлялся

суд во всех делах и свобода от всех податей и которые осво­ бождались от действия новых грамот. Но таких льготчиков надо еще поискать; нам не встретился ни один. Наиболее

полное определение льгот находим в грамоте Федора Ивано­

вича митрополиту Дионисию на слободку Святославлю. Эта грамота возобновлялась потом всеми последующими госу­

дарями до Алексея Михайловича включительно. Начало этим льготам положил еще Великий князь Василий Дмит­ риевич, выменявший у митрополита Киприана город Алек­

син на слободку Святославлю. Тут было особое основание для княжеской милости. Митрополит уступил князю свой город Алексин, а взамен получил от него слободку, и вот при таком обмене митрополиту и дана была такая полнота льгот, которая редко встречается. Тут было, значит, особое

основание для значительных льгот, и тем не менее жалован­

ная грамота не содержит в себе приписки: а на ею грамоту - грамоты нет. А отсюда следует, что слободка Святославля могла быть облагаема повинностями.

От Василия Дмитриевича, выменявшего у митрополита

Киприана город Алексин, имеем весьма важный документ, в

котором изложены права митрополита Киприана по владе-

264

нию недвижимостью. Этот документ издатели относят к концу XIV века или к самому началу XV века. Митрополиту

принадлежал тогда город Лух, церковные села и Константи­ новский монастырь, извечный митрополичий, тоже с селами.

Митрополиту были предоставлены судебные права и льготы от повинностей. Судебные права без ограничений, но если кто будет недоволен митрополичьим наместником или во­ лостелем и будет бить на него челом, великий князь сам его будет судить. Судьи митрополита подлежат, таким образом,

ответственности перед князем. И это еще не все. Из мона­

стырских сел от суда княжеских чиновников освобождены

только пошлые села, т.е. старинные, уже состоящие за мона­

стырем, а не вновь приобретаемые. Эти последние состоят под общим судом. Льгота от повинностей тоже неполная. И

Лух, и церковные села дают дань в татарский выход; а цер­ ковные села, кроме того, и ям. В случае войны митрополи­

чьи бояре и слуги должны помогать великому князю. Они

выступают под начальством митрополичьего воеводы, но

под стягом великого князя. В этом же документе находим такую любопытную справку:

"А что луховцы ставливали хоромы на князя великаго

дворе в Володимере, ино то обыскано, что то бьmо учинило­

ся ново, не по пошлине, а нынеча ненадобе луховцам стави­ ти хоромов на вел. князя дворе" (АЭ. 1. № 9).

О натуральных повинностях луховцев была сделана

справка, причем оказалось, что постановка княжего двора -

новость. А другие натуральные повинности? Думаем, что

другие, пошлые, могли удержаться, так как о них не сделано

оговорки. Итак, в конце XIV века даже владения митрополи­

та не представляли государства в государстве, что же сказать

о более мелких людях и о льготах, по суду и по повинностям еще более ограниченных? А были грамоты, которыми льгот

от повинностей и вовсе не предоставлялось. Таких ограни­

ченных в каком-либо отношении пожалований большинство. Какая судебная власть этих ограничительных льготчиков? В уголовных делах - кражи без поличного и всякого рода обиды действием и словом, а в гражданских - споры собст­ венных крестьян. А какие у них гражданские споры? Вот и

265

все. Здесь очень далеко "от государства в государстве и как

бы княжеской власти''1 •

Мы имеем даже случаи пожалования льгот, при которых князь определяет, сколько пожалованный должен получать

дохода со своих крестьян. В грамоте звенигородского князя

игумену Сторожевского монастыря читаем;

"Чтобы еси на монастырских селех имал: на Рожество

Христово, за дань и за все пошлины, с десятины по пя­

ти алтын, да по десяти гривен масла, да по два сыра, да по

овчине" и т.д. (АИ. № 100. 1490).

Князь освободил монастырские села от своих даней и пошлин, но не от своей власти.

В жалованных вольным слугам грамотах, в которых да­

ется свобода от суда княжеских чиновников, князья предос­

тавляют иногда недовольным судом пожалованного или его

приказчика бить на них челом князю: "А кому будет чего

искати на самом (пожалованном) или его прикащике, их су­

жу яз, князь такой-то, или боярин мой введенный" (АЭ. 1. №№ 130 и 132; А. до ю.б. № 31. ХХ). Суд пожалованного

стоит под контролем князя. Пожалованный превращается в

княжеского чиновника, а не становится сам "как бы князем".

Какое же это государство в государстве?

1 В грамотах XV века, напечатанных г-ном Юшковым во 11 томе

"Чтений" за 1898 г., есть 13 льготных грамот, данных разными князьями их вольным слугам. В числе этих l 3 грамот - l О даны на определенный

срок, очень различный: есть льготы на 2 года, на 3, самое большое на l О лет; такой срок встречается в одной только грамоте и относится к кре­

стьянам, которых пожалованный призовет из иных княжений (№№ 4, 7, 8, 10, l l, 14, 15, 16, 26, 27 и 40). Бессрочно льготы от повинностей даны только трем лицам (№№ 23, 3 l и 42). Условие о том, что "на ею грамоту

грамоты нет", встречается только в одной грамоте, № 10. Наши князья да­ вали своим вольным слугам льготы от повинностей, но нельзя сказать,

чтобы они были в этом отношении очень расточительны. Продолжитель­ ные сроки в 5, 6, 7, 10 лет даются крестьянам, которых пожалованный

призовет из иных княжений. Эrо население, которого еще нет. Таких кре­ стьян надо еще уметь переманить к себе. Эrа льгота ровно ничего не стоит князю. А если крестьяне из иных княжений придут, они приносят князю

доход по истечении льготы. Эrо выгодная для самого князя льгота.

В актах Юшкова есть две льготные грамоты, в которых речь идет о льготах до урочных лет, но самый срок этих урочных лет не указан

(№№ 15 и 27). Трудно думать, чтобы был общий срок льгот; это неис­

правность редакции грамот. Грамота под № 27 особенно неисправна.

266

Наши жалованные на льготы грамоты порождают массу искл~чений из общей обязанности нести государственные повинности, но чрезвычайно разнообразных: одни пожало­ вания освобождают от всяких податей, другие только от не­ которых; одни бессрочно, другие только на определенный срок; в одних случаях освобождается все население села и

деревни, в других только пришлое и т.д. В связи с этими

льготами стоит различие белых и черных земель и дворов, белых и черных людей. Что же это за различие?

Начнем со свидетельства памятников более простых и

совершенно ясных.

В описании городов XVI века белыми называются дво­

ры осадные, дворы пушкарей, царских кузнецов, кирпични­ ков и пр. Мы уже знаем, что городские дворы всяких служи­

лых людей повинностями не облагались, а потому они и на­ зывались белыми в противоположность дворам, на которых

лежали повинности; эти последние назывались тяглыми,

черными.

Но милостью князя всякий человек и всякое владение могло получить свободу от повинностей, а потому всякий человек и всякое владение могли сделаться белыми. Это достигалось путем пожалования податных льгот. Иногда все пожалование состояло только в освобождении от повинно­ стей. Таким жалованным грамотам усвоялось и особое на­ именование обельных грамот, но не всегда; а акт освобож­

дения назывался обелением. Князь предписывал "обелить

деревни, всякия подати сложить и из окладу выложить"1 •

Итак, обеление есть пожалование одних льгот от податей;

подсудность же княжеским чиновникам остается в полной неприкосновенности. Но и это специальное пожалование по

объему льготы тоже бьmо очень различно. Иногда жалова­ лась полная свобода от всех податей, иногда только от неко­

торых. Новгородский митрополит Макарий в 1623 г. полу­

чил подтверждение прежних жалованных грамот с 1599 г. В

этом подтверждении находим, во-первых, жалованную

грамоту с освобождением от суда, за исключением душе­ губства, разбоя и татьбы с поличным, и от даней, за исклю-

1 АИ. Ш. № 149. 1627.

267

чением ямских денег, стрелецких хлебных запасов, городо­ вого и острожного дела; и, во-вторых, обельную грамоту, но только на 20 обеж софийской пашни. На эти 20 обеж в 1599 г. он получил обельную грамоту с освобождением от

всех податей. Это пожалование и теперь подтверждено.

Здесь полное обеление. А в 1550 г. игумену Троице-Сергие­ ва монастыря была дана обельная грамота на городской двор в Москве, но обеление бьmо неполное; монастырь дол-

жен был мосты мостить и сторожем к решеткам выставлять .

Итак, обеление может быть полное и неполное. В по­ следнем случае нет полного противоположения белых зе­ мель, дворов, людей - черным. Белые тоже в тягле, но в меньшем. А так как освобождение от податей дается не только обельными грамотами, но и всякими жалованными на льготы, то и эти последние также производят обеление. В этом смысле в Москве было множество обельных людей, зе­

мель и дворов. Московские памятники и перечислить их

всех не в состоянии. Да и действительно это трудно сделать,

ведь жалованные грамоты давались всем, начиная патриар­

хом и кончая крестьянином. Вот для примера два перечисле­

ния нетяглых, белых людей и земель. В 1555 г. велено было выписать из писцовых книг Холмского уезда все белые обжи

исохи: помещиков, вотчинников, владыки, монастырей,

церковные, земецкие, пятиобежные - и это еще не все, а в конце прибавлено "и всякия белыя обжи и сохи", т.е. у кого бы они ни оказались. В 1670 г. нужно бьmо узнать, кто в Ус­ тюжском уезде нетяглые люди купили себе тяглые деревни и

угодья после писцов и сравнительно с тяглыми людьми по­

винностей платят мало или и вовсе не платят. В списке этих нетяглых, т.е. белых людей, находим: монастыри, гостей,

людей гостиной сотни, протопопов, попов, дьяконов, цер­

ковных причетников, подьячих съезжей избы, посадских людей, и это опять не все, в конце прибавлено "или иных го­ родов белые, а не тяглые люди". И лучше было бы ограни­ читься этою одною прибавкою, не делая никакого перечне-

1 АИ. 1. № 164; АЭ. III. № 139. В 1613 г. были обелены все мона­

стырские пашни Троице-Сергиева монастыря, но только монастырские, т.е. пашни на монастырь, а не крестьянские. Берем это сведение у г-на Дьяконова (ЖМНП. 1893. VII. С.211 ).

268

ления, ибо невозможно перечислить все разновидности. Крестьян нет ни в том, ни в другом перечислении, а были и крестьяне обельные, они упоминаются в грамоте 1623 г. о сборе с Новгорода мостовых денег. Но уже такова практика московских дьяков; они не умеют говорить языком общих понятий, а все приводят отдельные случаи. Отсюда эти бес­

конечные перечисления, которые всегда оканчиваются еще и

ссылкой на иные случаи1•

Наша старинная белизна, следовательно, двоякого про­ исхождения. Во-первых, были белые городские дворы, кото­ рые не облагались повинностями по общему правилу, пото­

му что не представляли промышленных заведений: во-вто­

рых, бьmи белые дворы, обжи и сохи потому, что таковыми делались милостью князя. Сюда относятся все обеленные

дворы и сохи и все льготные от податей по жалованным

грамотам, о чем речь бьmа выше2•

Обеление, кажется, происходило всегда по просьбе обе­ ляемого, но так же, как и пожалование, не обнимало непре­ менно всех его владений. В 1588 г. велено, по просьбе игу­ мена Аркажского монастыря, обелить шесть обеж от всех повинностей; а что сверх того будет у монастыря обеж в жи­

вущем, с того велено имать всякие государевы подати (АИ.

1. № 222). ·этим объясняется вышеприведенная грамота, ко­

торой предписывается сделать для Холмского уезда выписку белых сох и обеж помещиков, вотчинников и других вла­ дельцев. Не все их обжи и сохи белые, а только некоторые, и

вот оказалось нужным выяснить их количество.

1 Доп. к АИ. 1. № 78; АЭ. Ш. № 145; Рус. ист. б-ка. XII. № 100.

Стб.425.

2 Трудно допустить, что термин "черные" люди и земли в противо­

положность к белым пошел от земель. Скорее надо думать, что он пошел

от людей. В наших памятниках наблюдается старинное различие людей на больших и меньших, богатых и бедных. Малые и бедные, конечно, чер­

ные, по сравнению с богатыми. Or различия людей - легкий переход к

различию земли и тягла. Тягло несут все. Исстари натуральное тягло

можно переводить на деньги. Но это могут делать только богатые люди.

Бедные отправляют тягло натурой. Они рубят лес для города и мостов, строят ограды и пр. Они сами черные, и тягло их черное. Но тягло не на лице, а на хозяйстве и земле, отсюда и земля бедняков черная. Термин

"белый" гораздо моложе термина черный. Он образовался как противопо­

ложение к готовому уже быrовому понятию.

269

Мы имеем грамоты, в которых предписывается с белых сох сбирать белые повинности, например, "белый корм". Эти

грамоты составляют прекрасное дополнение к тому, что ска­

зано выше о положении льготных владений в Москве.

Льготные владения освобождены от повинностей и суда, но

не от власти московских князей, а потому, когда оказывается

нужным, правительство облагает их сборами. Это и есть то, что мы назвали белыми повинностями и что можно еще на­ звать белым тяглом. И любопытно, это белое тягло бывает больше черного. Понятно почему. Белые сохи свободны от обыкновенного тягла, а если с них приходится брать чрезвы­ чайное, то его берут с них в большем размере, чем с черных: все же они, сравнительно, окажутся во льготе. В 1545 г. ве­ лено было в Новгороде с белых дворов, с нетяглых, со всех,

взять с двора по ратнику; а с черных дворов с 5 дворов по

ратнику, да с 20 дворов - пуд зелья, со всех дворов, чей двор "ни буди". Порохом обложены все дворы поровну, а ратными людьми белые дворы в пять раз тяжелее. В 1536 г., по уставной Онежской грамоте, черные сохи были обложены

кормом наместнику и его людям стоимостью в 12 алтын

5 денег, а в 1555 г. с белых сох Холмского уезда приказано было собрать белого корма по 42 алтына 4 деньги с той же

сохи; это в три с половиной раза больше, но это не постоян­

ный корм, а тот постоянный1•

Итак, льготные владения то призываются к платежу по­ винностей наравне со всеми плательщиками, на что мы ука­

зали выше; то платят по особому окладуиногда высшему, чем обыкновенные плательщики. Отдельные случаи платежа белыми сохами по особому окладу и дали повод к такому

выражению в грамотах:

"Платить игумену Иакиму с белыми сохами вместе (у него была жалованная грамота) по тому ж, как и с иных мо­

настырских вотчин наши всякия подати платят" (АЭ. 11. 85.

1608).

Т.е. как они платят с белых сох по особым грамотам,

данным на жалованные грамоты. Что не все монастырские

вотчины были белые, это совершенно ясно из предшест-

1 АЭ. 1. №№ 181и205; Доп. к АИ. 1. № 78.

270

рела. Надо думать, что в делопроизводстве о пожаловании

льгот не осталось никакого следа об этой грамоте, а потому в

приказах и справки не делали; игумену поверили на слово.

Это тот Иаким, о котором мы только что говорили. Любо­ пытный образчик неизвестности, кому какое тягло тянуть, представляет царская грамота от 1643 г. В 1642 г. приказано было в Ржеве исправить городскую стену и мост сошными

ржевскими людьми, посадом и уездом, а воевода

Ив. Гр. Квашнин привлек к этому делу посадских людей го­

рода Осташкова, и в том числе патриарших и Иосифова мо­

настыря. Патриаршие и монастырские посадские люди по­

дают челобитье, в котором объясняют, что они свой город Осташков делают, который и теперь нуждается в ремонте, а ремонт Ржева в их тягло не входит. Как поступает москов­ ское правительство? Оно спрашивает Квашнина, по какому указу привлек он осташевцев к работам по укреплению Рже­ ва: в московских приказах, надо думать, не было никаких данных для разъяснения этого недоразумения (АЭ. 111. № 321 ). Иногда приходилось прибегать к повальному обы­ ску, чтобы узнать, кто какое тягло должен тянуть.

Ввиду таких порядков делопроизводства различать на

практике белые и черные сохи было нелегко. Затруднение это было особенно велико для городских дворов разных служилых людей, которые писались белыми не по грамотам, а по служебному положению владельцев. Городские тяглые дворы составляли предмет гражданского оборота, они закла­ дывались и продавались. Они могли перейти в руки беломе­

стцев и, действительно, переходили; подлежали они в этом

случае тяглу или нет? Конечно, подлежали. В описи города

они описаны в числе тяглых и, следовательно, принимаются

в расчет при счислении сох и обложении тяглом. Но новые владельцы, как беломестцы, могут распространять и, дейст­ вительно, распространяют свою белизну и на эти купленные

дворы и уклоняются от тягла. Тяглым людям это невыгодно.

Отсюда пререкания и жалобы. Правительство принимает

сторону тяглых людей и предписывает таким покупщикам тянуть тягло вместе с черными людьми. Такие предписания

272

имеем от XIV века и до XVII век включительно1• Это совер­

шенно последовательно и правильно. Но, надо думать, пра­

вительственные предписания не всегда достигали цели, и

беломестцы продолжали уклоняться от тягла. Этим объяс­

няются царские грамоты, которыми посадским людям и во­

лостным крестьянам стали запрещать продавать свои тяглые

земли, угодья и торговые и промышленные заведения всяких

чинов беломестцам2•

Итак, у нас бьmо черное и белое тягло. Тягла эти разли­

чались размером повинностей, а не свойствами земель или

лиц. То и другое тягло могло лежать на частной земельной

собственности и на землях, полученных от государя; то и дру­ гое тягло могли тянуть всякие люди, начиная с владыки и бо­

яр и кончая крестьянами. Льготами могли пользоваться также

всякие люди. Крестьяне, сидевшие на черных государевых

землях, обыкновенно называют себя и земли свои черными,

тяглыми; это совершенно верно, но это не значит, что только

их земли черные и тяглые; а с другой стороны, были и кре­

стьяне обеленные3•

1 Этим объясняется то, что в некоторых местах дворы церковного

причта, воротников и других служилых людей - тянут тягло наряду с черными людьми. В Порхове, например, дворы попа, дьякона, воротников

и пищальников тянут всякое тягло с черными людьми потому, что "те

дворы все стоят на черной земле, тяглой, на посадской и тянут с черными людьми" (АЭ. 1. № 205. 1545). В Новгороде поставили новую церковь и около не было пустых мест, а потому причт принужден был жить на чер­ ных местах и нести всякое тягло с черными людьми. В 1555 г. он подал

великому князю челобитье об отводе белых мест. Велено отвести (Доп. к АИ. 1. № 77). А где пустых белых мест не было, там приходилось в таких

случаях отводить черные места беломестцам. При описании города Тулы сказано, что два осадных двора князей Голицыных, Андрея и Ивана, ис­

стари были посадские, тяглые.

2Г. гр. и дог. 1. № 33; АЭ. Ш. № 37; Рус. ист. б-ка. ХП. № 213.

3Наше льготное владение далеко не укладывается в рамки западных

иммунитетов. Почтенный автор "Иммунитета в удельной России" более

занят подбором из наших памятников признаков, сходных с чертами за­

падноевропейского иммунитета, чем изучением характерных особенно­

стей нашего льготного владения. Оно, конечно, представляет явление од­

ного рода с западными иммунитетами, но по своим оригинальным осо­

бенностям очень далеко расходится с ним. А потому мы были бы против введения в науку иностранного термина для обозначения наших льготных

владений. Русские слова - льготные владения и льготчик - совершенно

273

Такое разнообразие в отправлении общего тягла произ­ водят льготы, даруемые милостью князей. Другая причина видоизменений общего тягла заключается в естественных

различиях тягла. Были люди, по своему положению или лич­

ным свойствам способные нести какое-либо специальное тягло или службу. Например, люди, живущие у озер и рек, как бы предназначены к рыболовному тяглу; знающие плот­

ничье ремесло - к плотничьему и т.д. Такие люди призыва­

лись к специальному тяглу, а от других освобождались в большей или меньшей степени, смотря по особенностям слу­

чая. Для иллюстрации приведем небольшой ряд таких видо­

изменений тягла.

В городе Кашире была рыболовная слободка; жителям слободки предоставлено было исключительное право ловить рыбу в местных водах для поставки во дворец и для себя, конечно. За эту поставку они были освобождены от всяких повинностей, кроме городового дела. Рыболовы Федосьина городка не только имели рыбную ловлю, но и пахотную зем­ лю, но были освобождены от посошной службы, ямских де­

нег и городового дела; вместо этих повинностей они должны

были забивать государев ез (приспособление для рыбной ловли) и платить государю оброк рыбой. Крестьяне Бори­ соглебской слободы из-за рыбного оброка были освобожде­ ны от всякого тягла с городскими и волостными людьми. В той же Кашире .было 1О дворов плотников; их в сошное письмо не положили и оброка с них не написали, потому что они плотничают государево дело в Москве и по иным горо­

дам, где государь велит. Точно так же ямские земли в сош­

ное письмо не клались1•

Ратная повинность лежала на всем населении. Но в Мо­

сковском государстве с половины XVI века возникает осо­ бый класс лиц, специальную обязанность которого составля­ ет военная служба. Точно определить, что это за лица, не так легко, как иногда кажется. Их можно было бы назвать слу­ жилыми, они нередко так и называются: но понятие службы обнимает большее число лиц, чем тот класс, о котором мы

достаточны и очень хорошо выражают существо дела.

1Писц. кн. XVI в. 11. 415, 1302 и след.; Неволил. Прил. 322; АЮ.

№230; АЭ. 1. № 324; Ш. № 170. 1578-1686.

274

говорим. Черное тягло тоже своего рода служба, и черные люди - тоже служилые. Крестьяне, продавая свои тяглые деревни, иногда так мотивируют продажу. Они продают по­ тому, что не могли с той земли "службы служить великому князю". Лица рассматриваемого класса еще чаще называют­ ся вотчинниками и помещиками. Слово помещик соответст­ вует делу, но не обнимает всего класса. Его дополняют по­ этому словом вотчинник. Но понятие вотчинника шире, чем нужно. У членов белого духовенства тоже есть вотчины; да­ же у крестьян есть вотчины, а военная служба не составляет их специальности. У класса лиц, о котором идет речь, есть один общий признак. Все они - землевладельцы, которые настолько обеспечены землевладением, что могут жить, не прибегая к труду рук своих. Чтобы жить, они могут доволь­ ствоваться трудом других людей, принимая на себя только управление своим хозяйством. Вот для этого-то класса и су­ ществовала в Москве специальная обязанность военной службы. Эта обязанность не освобождала, однако, подлежа­

щих ей лиц от исполнения других повинностей. Соединение

в одном и том же лице общего и специального тягла оправ­

дывается в данном случае некоторой исключительной зажи­

точностью этих лиц. Снискивая свой хлеб не в поте лица, они были пригодны и к особой специальной военной повин­ ности. Но иногда случалось, что общие повинности взыски­

вались с них в меньшем размере, чем с других тяглых. На­

пример, в 1688 г. хлебные запасы стрельцам с государевых

крестьян взыскивались в размере 2 и 1/ 8 четверти ржи с дво­ ра, а с помещиков и вотчинников только по 11/ 2 четверти

(АЭ. IV. № 299).

Но среди этого служилого класса бьmи люди, стоявшие в особенно благоприятных условиях, например, бояре (вве­ денные), окольничие, разные приказные чины и пр. Занимая особые должности, они имели и особые доходы. Поэтому случалось, что их облагали не только не ниже обыкновенных тяглых, а выше. В 1637 г. собирали деньги на постройку ук­

реплений против крымских и ногайских татар. С посадских

людей и государевых крестьян брали по полтине (100 денег) с чети; с городовых дворян и детей боярских (служилые во­ енные люди) по 10 алт. (60 денег); а с вышеуказанных боль-

275

ше всех, по 20 алтын (120 денег) с чети (АЭ. 111. № 268). Монастыри и владыки также были иногда предметом

особого обложения. Многие из них пользовались очень хо­ рошим материальным обеспечением, но специальной воен­ ной службы не несли. Они оказывались, таким образом, сравнительно с другими тяглыми людьми, в особенно вы­ годном положении. Поэтому общее тягло падало на них ино­

гда в более сильной мере, чем на остальных тяглых. Когда с

государевых крестьян потребовали по 2 с 1/ 8 четверти ржи с двора, а со служилых людей только по 11/ 2, владыки и мона­

стырь должны были внести по 31/ 2 четверти.

Наоборот, земли стрельцов, казаков, пушкарей и затин­ щиков, которые наделялись очень небольшими участками, в сошное письмо вовсе не клались (Времен. 1852. Кн. ХШ. 27). Они несли только военную службу, а от тягла бьmи свобод­ ны. Служба выборных людей, излюбленных судей, старост, целовальников также освобождала от тягла. Уставные гра­ моты обещают им, в случае хорошего исполнения их обя­ занностей, полное освобождение от пошлин и податей (АЭ. 1. № 242. 1555). Как приводилось такое обещание в исполне­

ние, этого мы в актах не видали. Выше мы привели указание

на обельных крестьян. Это, может быть, и суть бывшие су­ дьи и старосты, обеленные за хорошее исполнение своих

должностей.

Все такие замены одних повинностей другими никогда

не разумеются сами собой, а установляются особыми распо­

ряжениями. Грамоты, которыми иногда делается такая заме­

на, имеют характер пожалования и по своему содержанию

очень близко подходят к жалованным грамотам на льготы, о которых речь была выше. Вот пример. В 1584 г. царь и Ве­ ликий князь Федор Иванович пожаловал своих рыболовов Борисоглебской слободы, в Ярославском уезде, велел пере­

писать на свое имя их старые грамоты. А в старых их грамо­

тах бьmо написано:

"С городскими им людьми и с волостными не тянуть ни

в какие проторы, ни в разметы; а наши наместницы ярослав­

ские и волостели едомьские и их тиуны тех моих рыболовей и оброчников не судят ни в чем, опричь одного душегубства,

276

ни кормов своих у них не емлют, ни всылают к ним ни по

что".

Это те самые выражения, которые встречаются во всех

жалованных грамотах на льготы. Но между этой грамотой и

теми есть и существенная разница. Те грамоты ничем не

обусловлены, кроме милости княжеской, а эта тем, что "ры­

боловы на княжеский обиход ловят рыбу". Здесь милость за

постоянную услугу, а там только милость.

Тягло, по принципу общее для всего населения, в дейст­

вительности отличалось величайшей пестротой. Были чисто

местные повинности, например, городовое, мостовое дело и

множество других, которые отправлялись весьма ограничен­

ным кругом населения. Но и общие чрезвычайно разнообра­ зились в применении, благодаря, с одной стороны, множест­ ву льгот, а с другой - большей приспособленности некото­ рых тяглецов к некоторому особому виду тягла. Этих разли­

чий так много, что их нелегко и перечислить все; а по не­ полному знанию нашему старой жизни не всегда можно

объяснить и причины отклонения от общего правила. При­

веденные же примеры дают право утверждать, что вся эта

необычайная пестрота тягла вызывалась особенностями древнего быта и стремлением правительства приспособить к ним отбывание повинностей.

Заключаем. В древности тягло лежало не на человеке, а на хозяйстве. Хозяйства же облагались тяглом всякие, кому бы они ни принадлежали. Наличность церковных учрежде­

ний и людей, оказавших князьям услуги, повела к установ­

лению льготных владений. В настоящее время общеполез­

ные учреждения и заслуженные люди содержатся на счет

доходов казны. Князья небольших княжений-волостей не имели для этого достаточных средств. Вот почему они об­ ращались к пожалованию льгот от повинностей. Они жало­ вали и земли, но нередко пустые; льгота была нужна и в этих случаях для привлечения на пустые земли населения. Благо­ даря льготам появилось различие черного и белого тягла. Льготные владения не абсолютно освобождались от тягла. За небольшими исключениями и те, которые получали свободу от всякого тягла, могли быть призываемы к отбыванию по­

винностей, если князь находил это нужным. Различие чер-

277