что в некоторых случаях из природы законодательного запрета в случае его нарушения достаточно каких-либо иных санкций и такая санкция, как ничтожность сделки, избыточна.

Какой-либо ясности в контексте случаев нарушения указанного в комментируемой статье предписания в судебной практике нет.

Статья 826. Денежное требование, являющееся предметом уступки

1.Предметом уступки по договору факторинга могут быть денежное требование или денежные требования:

1) по существующему обязательству, в том числе по обязательству, возникшему из заключенного договора, срок платежа по которому насту­ пил либо не наступил (существующее требование);

2) по обязательству, которое возникнет в будущем, в том числе из до­ говора, который будет заключен в будущем (будущее требование) (ста­ тья 388.1).

2.Денежное требование переходит к финансовому агенту (фактору)

вмомент заключения договора факторинга, если иное не установлено таким договором. При этом будущее требование переходит к финансовому агенту (фактору) с момента его возникновения, если договором не пред­ усмотрено, что будущее требование переходит позднее.

3.Если договор факторинга заключен ранее момента перехода де­ нежного требования к финансовому агенту (фактору), дополнительное оформление перехода денежного требования не требуется.

Комментарий

1. Предмет уступки. В рамках договора факторинга может быть уступлено как одно или несколько конкретных требований, так и целый «пул» дебиторской задолженности (так называемый оптовый факторинг). С практической точки зрения договоры финансирования под уступку денежного требования редко заключаются в отношении конкретных требований. Гораздо чаще факторинговая компания берет на себя работу со значительной частью дебиторской задолженности клиента. При таких оптовых уступках важнейшей задачей является индивидуализация предмета уступки с такой степенью определенности, которая позволит избежать риска признания договора незаключенным. Как известно, предмет уступки может быть не только определенным, но и определимым. В первом случае стороны индивидуализируют

744

конкретное требование или несколько требований с такой степенью определенности, что их можно идентифицировать уже в момент заключения договора факторинга (например, указаны основания возникновения этих требований, стороны, предмет, срок платежа и т.п.). Во втором случае сторонам необходимо сформулировать в договоре факторинга критерии, применив которые не только они сами, но и любое третье лицо (в том числе судья) сможет определить, об уступке каких требований договорились фактор и клиент на момент перехода требований к фактору. Согласно ст. 5 Оттавской конвенции 1988 г. условие договора факторинга, предусматривающее передачу существующих или будущих требований, действительно даже в отсутствие индивидуального обозначения требований, если во время заключения контракта или во время возникновения требований они могут быть определены. Впрочем, не вполне понятно, могут ли стороны договора указать, что к факторинговой компании переходят все существующие или возникающие в будущем требования клиента к конкретным должникам (например, требование по оплате любых поставок, которые фактор осуществил в адрес конкретного покупателя либо осуществит

вбудущем по одному конкретному или любым заключенным между сторонами договорам в пределах оговоренного срока). Проблема здесь состоит в том, что такое условие о предмете уступки позволяет идентифицировать соответствующие требования и момент их перехода с достаточной степенью определенности при рассмотрении споров

всуде, но при подобном описании предмета договора фактор до суда может испытывать сложности в понимании того, какие конкретно требования и когда перешли к нему. Клиент в целом будет понимать, какие требования и когда перешли в имущественную массу фактора, но последний может не иметь четкого представления на сей счет. Как представляется, вряд ли такой способ идентификации предмета уступки должен влечь признание договора незаключенным, но сторонам стоит, видимо, избегать такой модели идентификации предмета уступки во избежание правовой неопределенности. Например, фактор, не зная о том, что некое право к нему перешло, мог не предпринять необходимых действий для взыскания долга с должника в судебном порядке и пропустить срок исковой давности.

Вроссийском праве не вполне прояснен вопрос о допустимости еще более общего определения предмета отчуждения и допустимости глобальной уступки всех оборотоспособных существующих и (или) будущих требований цедента по отношению к любым третьим лицам (либо отчуждения всего имеющегося или попадающего в будущем

всобственность продавца иного имущества). Может ли договор, яв-

745

ляющийся основанием для уступки, столь общим образом определять предмет отчуждения, или в такой ситуации следует считать, что предмет договора не согласован? В равной степени неясен данный вопрос и применительно к факторингу.

Впрочем, насколько позволяет судить доступная нам информация, на практике стороны идентифицируют вполне конкретные требования, переходящие к фактору, и описанные выше способы фиксации не определенного, а определимого предмета уступки встречаются нечасто.

1.1. Существующие и будущие требования. В п. 1 комментируемой статьи достаточно удачно решена проблема разграничения существующих и будущих требований. Напомним, что в прежней редакции в категорию будущих требований совершенно необоснованно были включены так называемые несозревшие требования (т.е. права по обязательствам, которые уже возникли, но еще не подлежат принудительному исполнению вследствие того, что срок исполнения еще не наступил). В действующей редакции п. 1 комментируемой статьи эта ошибка исправлена: к будущим отнесены только требования, которые еще вообще не возникли (например, по еще не заключенным контрактам); возникшие же требования, включая несозревшие, помещены в категорию существующих.

Остается неразрешенным вопрос о том, к какой категории сле­дует отнести требования из уже заключенных договоров, возникновение которых поставлено под отлагательное правосделочное условие (отлагательное условие, встроенное в сделку в рамках реализации договорной свободы сторон) или условие права (отлагательное условие, встроенное в правоотношения сторон в силу указаний в законе; стороны могут лишь уточнить конкретное обстоятельство, являющееся­ условием, но не могут устранить саму условность обязательства, не выйдя за рамки соответствующего условного в силу своей природы института). К обязательствам, поставленным под отлагательное условие, можно отнести, например, требования об уплате неустойки до нарушения договора, о компенсации расходов или потерь до их возникновения;

овыплате страхового возмещения до возникновения страхового случая;

овозврате обеспечительного платежа по истечении срока, на который он внесен, при невозникновении оснований для засчитывания встречных требований клиента к должнику; об истребовании денег от эскроу-агента при наступлении условий для раскрытия эскроу;

овозврате предоплаты на случай расторжения договора; о выплате той или иной суммы долга, образующегося при наступлении условия того или иного дериватива и т.п. Как представляется, такие требова-

746

ния должны считаться будущими, так как в силу п. 1 ст. 157 ГК РФ наступление отлагательного условия приводит к возникновению обязательства, соответственно, до наступления отлагательного условия требование не просто не созрело, а вовсе не существует. Впрочем, следует сказать, что в науке иногда высказывается точка зрения, согласно которой отлагательно обусловленные обязательства возникают в момент заключения договора и созревают при наступлении условия ровно таким же образом, как созревают обязательства, зависящие от наступления срока. В правоприменительной практике единообразный подход к решению данного вопроса не выработан.

Также вызывает споры вопрос о том, должно ли считаться существующим или будущим требование о внесении оплаты за осуществляемое встречное предоставление (поставляемый товар, выполняемые работы, оказываемые услуги и т.п.) по синаллагматическому договору, если договор или закон предусматривают, что оплата производится при условии осуществления такого встречного предоставления, но последнее еще не осуществлено. После осуществления встречного предоставления такой долг, безусловно, является существующим, пусть, возможно, и несозревшим (если договор устанавливает срок на его погашение). Но как квалифицировать такое требование до осуществления встречного предоставления? Одни юристы считают, что речь идет о таком же условном требовании, которое лишь возникает при осуществлении встречного исполнения; другие возражают и отличают такую ситуацию от обязательства, поставленного под классическое отлагательное правосделочное условие или условие права.

Косвенно первый подход находит поддержку в судебной практике. Так, согласно п. 1 ст. 5 Закона о несостоятельности (банкротстве) «возникшие после возбуждения производства по делу о банкротстве требования кредиторов об оплате поставленных товаров, оказанных услуг и выполненных работ являются текущими», что означает непомещение их в реестр требований кредиторов должника и погашение их в ходе осуществления процедур банкротства. Те же требования, которые возникли до возбуждения дела о банкротстве, согласно российскому законодательству о банкротстве попадают по общему правилу в реестр требований кредиторов должника. Иначе говоря, момент возникновения денежного требования имеет в рамках банкротства колоссальное практическое значение. Судебная практика в связи с этим указывает на то, что обязательство по оплате оказанных услуг, выполненных работ или поставленных товаров с условием об отсрочке платежа возникает не в момент заключения такого синаллагматического договора, а в момент осуществления предшествующего исполнения (поставки

747

товара, оказания услуг, выполнения работ и т.п.). Соответственно, если этот момент имел место после возбуждения дела о банкротстве, требование об оплате будет текущим. В Определении КЭС ВС РФ от 6 июля 2017 г. № 303-ЭС17-2748 указано на сей счет следующее: «Срок исполнения денежного обязательства не всегда совпадает с датой возникновения самого обязательства… Для целей определения момента возникновения обязанности по оплате услуг по смыслу п. 1 ст. 779 Гражданского кодекса РФ… значение имеет дата оказания этих услуг» (см. также п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г.

№63 и Определение КЭС ВС РФ от 5 июля 2017 г. № 306-ЭС17-1387). Тот факт, что отмеченная судебная практика исходит из того, что

встречное обязательство осуществить последующее исполнение по синаллагматическому договору возникает не в момент заключения договора, а в момент осуществления предшествующего исполнения, косвенно свидетельствует в пользу того, что возникновение такого встречного обязательства поставлено под условие. Ведь согласно п. 1 ст. 157 ГК РФ отлагательное условие как раз и смещает в будущее момент возникновения прав и обязанностей. Тем не менее вопрос нельзя признать окончательно проясненным и разрешенным в российском праве. Нормы о банкротстве брать в качестве единственного критерия разграничения гражданско-правовых институтов безропотно нельзя, так как в банкротстве происходят невероятные искажения классической цивилистической догматики.

Вопрос о том, касается ли уступка в описанной ситуации существую­ щего (пусть и несозревшего) или лишь будущего требования, имеет важное практическое значение, так как и ст. 388.1 ГК РФ об уступке будущих требований, и п. 2 комментируемой статьи устанавливают различное решение для определения момента перехода права из имущественной массы цедента (клиента) в имущественную массу цессионария (фактора) (подробнее см. п. 2 комментария к настоящей статье).

Остается только добавить, что наряду с самими денежными требованиями к фактору переходят по умолчанию (если иное не оговорено в договоре факторинга) и дополнительные требования, связанные с основным уступаемым требованием (например, право на взыскание неустойки или процентов по ст. 395 ГК РФ), а также акцессорные обеспечительные права (залог, поручительство). Это следует из применения общих правил о цессии (п. 1 ст. 384 ГК РФ). То же указано

ив ст. 7 Оттавской конвенции 1988 г.

2.Момент перехода требования. В решении вопроса о моменте перехода уступаемого требования законодатель, по сути, воспроизвел те

748