140. Криминология как общетеоретич.наука дисциплин антикрим.цикла

них закономерностях, методах и средствах противодействия.

Но традиционно сложилось так, что в этом учении о криминале, или уголовной теории доминирующее положение заняло уголовное право. И это понятно: уголовное право – самый жёсткий регулятор правоотношений. Как известно, его санкции включают даже такое вовсе негуманное, пожизненное лишение свободы и даже смертную казнь. К тому же уголовное право регулирует многие отношения, в которых дозволительно применение различных средств, вплоть до применения огнестрельного оружия (например, при задержании преступника), что не исключает смертельного исхода. И, естественно, этот механизм всегда нуждался, а сегодня особенно нуждается в постоянной тщательной проработке в соответствии с постоянно меняющимися реалиями. Но, если войну представляют продолжением политики, то и борьба (нередко – как и форма той же войны) с преступностью есть продолжение антикриминальной политики. Известное «чувственно-эмоци- ональное» выражение «сила есть, ума не надо» (имеется в виду более корректные «право силы»

и«сила права») очень точно передаёт отношение к «карательному» праву (его переоценке) и к криминологии (её недооценке).

То есть антикриминальная политика противодействия преступности выступает доминирующей силой, и уже она определяет методы

иа (в том числе крайние, уголовно-правовые) средств этой борьбы, которую нередко её определяют как бескомпромиссную.

Издесь следует обратить внимание, что политика как инструмент оптимизации противодействия преступности в реальных условиях не может функционировать без научно обоснованного, т.е. криминологического измерения этих условий, имеющей место в них реальной преступности, без криминологической оценки и прогнозирования и многого другого.

Задачи изучения криминологической ситуации, её оценка и прогнозирование, разработка научно выверенных положений, рекомендаций для законодательной и правоприменительной практики и многие другие вопросы борьбы с преступностью призвана решать криминология. И именно эта наука освещает деятельность по выявлению причин, условий преступности во всех – экономической, правовой, политической и других – сферах социальной жизни, ре-

шать вопросы совершенствования методов и средств противодействия преступности.

Но, как ни парадоксально, тема антикриминальной политики вообще не просматривалась как обязательный компонент высококвалифицированного специалиста «в сфере реализации правовых норм, обеспечения законности

иправопорядка», как предписано в Федеральным государственном стандарте высшего профессионального образования. А сегодня и сама криминология оказалась «за бортом» «недружественного» к ней Госстандарта.

Между тем, следует заметить (в порядке второго парадоксального факта), что тот же Госстандарт предусматривает подготовку бакалавра к решению таких в частности задач, как: нормотворческая, правоохранительная деятельность; обеспечении безопасности личности, общества, государства; осуществление правового воспитания; предупреждение, пресечение правонарушений; и др.

Кстати, способность осуществлять предупреждение правонарушений, выявлять и устранять причины и условия их совершения, выявлять коррупционнное поведение, давать ему оценку и содействовать его пресечению, участвовать в проведении юридической экспертизы (разновидность которой является криминологическая экспертиза, успешно применяемая сегодня в противодействии коррупции) и др. предусмотрена Госстандартом в числе профессиональных компетенций бакалавра.

И, кроме того, бакалавра следует научить умениям выявлять обстоятельства, способствующие совершению преступлений; планировать

иосуществлять деятельность по предупреждению и профилактике правонарушений, в частности выявлять, давать оценку и содействовать пресечению коррупционного поведения.

Но не понятно, как может быть осуществлено формирование названных профессиональных качеств бакалавра без освоения общетеоретических знаний для всего цикла криминологических дисциплин? По сути, в криминологии находит выражение методология противодействия преступности.

Уместно привести здесь известный (к сожалению, разве что только криминологам) исторический пример. В 30-х годах прошлого столетия в политике партии и правительства нашего некогда большого государства СССР созрела мысль о «самоизлечении» общества развитого

социализма от такой социальной патологии, как преступность (теория отмирания преступности). Основания для такой инновации оказались простыми и в то же время весомыми: обществу развитого социализма имманентно не присущи причины преступности, ибо она является следствием «пережитков прошлого», т.е. унаследованных остатков прежнего буржуазного общества.

Но по мере дальнейшего развития нового социалистического общества преступность оказалась более, чем живучей. Борьбы с не стала усиливаться, но в то же время истинный её характер старательно скрывался от общественности, тем более, мировой; «чтобы криминальные пороки не были видны, всё было засекречено» [2; 67]. Иначе преимущества развитого социализма могли быть дискредитированы криминалом. И многие десятилетия уголовная статистика оставалась засекреченной.

Четверть века криминология оставалась «в подполье». А страна в эти годы переживала небывалый рост преступности. Борьба с этим явлением превратилась в настоящую войну, в которой участвовали военные. В аппаратах НКВД были созданы специальные подразделения – отделы по борьбе с бандитизмом (подразделения ББ). Послевоенные годы разрухи оказались не менее питательным для криминала. Пережитки оказались «захлёстнуты» сложными новым криминогенными системными явлениями – со- циально-экономического, политического, ор- ганизационно-управленческого, правового и культурологического характера. Чтобы воздействовать на них, нужно было изучать их природу, закономерности, прогнозировать их развитие, наконец, выстраивать политику противодействия преступности.

И в начале 70-х годов в отношении криминологии политика «противодействия» сменилась на политику «содействия». Криминологию не только вернули в ряды теоретико-при- кладных научных дисциплин, но и включили в учебные планы юридических образовательных учреждений как одноименную учебную дисциплину.

Вначале криминология выполняла «узковедомственную» задачу, т.е. обслуживание правоохранительного управления в сфере борьбы с преступностью. И только в последние два десятилетия криминология обрела свободу, т.е. вы-

шла из-под ведомственной, правоохранительной опеки и обрела истинный социально-юри- дический характер.

Наблюдается небывалая активность фундаментальных исследований и прикладных криминологических исследований. Появляются новые научные направления криминологических исследований – политической, коррупционной преступности, криминального экстремизма, рейдерства как «экономического бандитизма», преступлений в сфере информационных технологий. Формируется мощная критическая криминология, роль которой особенно становится заметной в раскрытии генезиса коррупционных преступлений.

И вот в этом-то, кажется, наука «зашла слишком далеко», обращаясь к политическим, управленческим, «олигархическим» и другим аспектам преступности. Криминологическая критика обрушивается в частности на такой факт уголовно-политического приукрашивания действительности, как устойчивая тенденция уго- ловно-статистического сокращения преступности в стране. На протяжении многих лет статистика рисует картину победного противодействия преступности в России. При этом ежегодное снижение регистрируемых преступлений (в среднем на 7,3%) демонстрируется на «фоне парадокса», т.е. возрастающего потока сообщений граждан о происшествиях (в среднем на 5,5% ежегодно). Правоохранительные органы страны ежегодно не реагируют более чем на 20 млн. преступлений [4].

А это, объясняют (и без того понятную истину) криминологи, что в данной ситуации остаются, с одной стороны, безнаказанными миллионы преступников, а, с дугой стороны, как следствие, незащищёнными миллионы жертв преступлений. Один из выдающихся криминалистов проф. А.А. Тер-Акопов убедительно доказал: «Неприменение правовых норм юридическими органами и должностными лицами… подрывает авторитет власти и закона, – пишет А.А. Тер-Акопов, – способствует беспределу, развитию теневого права, авторитета криминала и в целом криминализации отношений, а значит, дальнейшему подрыву безопасности человека» [5; 149].

Известно, насколько проблема национальной безопасности сегодня является острой для страны и её государства, призванного противостоять её угрозам. Государство предпринима-

ет значительные усилия в обеспечении национальной безопасности, угрозами которой признаны, в особенности преступность, коррупция, экстремизм. Однако, наблюдая за практикой такого, противодействия складывается убеждение, что политическая целесообразность не нуждается в научной обоснованности. А такую обоснованность и вырабатывает, прежде всего, криминология.

Но, как замечает известный российский и уважаемый в мировой криминологической науке проф. В.В. Лунеев, «криминология и социология уголовного права практически не нужны нашей власти, хотя они чрезвычайно нужны нашему обществу и нашему народу» [3].

Между прочим, в этом высказывании столь уважаемого учёного наглядно выражается образ современной критической криминологии.