Избранные работы (Эдмунд Гуссерль)

КАРТЕЗИАНСКИЕ МЕДИТАЦИИ

ке эмпирически знакомый мне стиль жизни. При этом всякое удавшееся понимающее проникновение в Другого (Einverstehen in den Anderen) открывает простор для новых ассоциаций и новых возможностей понимания, как и наоборот — поскольку любая ассоциация в процессе образования пары является взаимной, собственная душевная жизнь раскрывается в ее подобии и в ее инаковости и благодаря новым выделившимся чертам становится плодотворной для новых ассоциаций.

§ 55. Образование общности монад (Vergemeinschaftung der Monaden) и первая форма объективности: интерсубъективная природа

И все-таки более важным является прояснение общности, продолжающей свое формирование на различных уровнях, общности, которая благодаря опыту Чужого тотчас же устанавливается между мною, первичным психофизическим Я, т. е. тем, которое управляет в моем исходно-первичном теле (Leib) и [действует] посредством него, и аппрезентированным в опыте Другим, а затем, при более конкретном и радикальном рассмотрении, между моим и его монадическим Ego. П е р в о е , что конституируется в форме общности и становится ф у н д а м е н т о м в с е х д р у г и х и н т е р с у б ъ е к т и в н ы х о б щ н о с т е й — это общность (Gemeinsamkeit) природы в единстве с общностью чужого тела (Leib) и чужого психофизического Я, образующего пару с моим собственным психофизическим Я. Поскольку чужая субъективность появляется благодаря аппрезентации внутри замкнутой сферы сущностного своеобразия моей субъективности, обретая смысл и значимость сущностного своеобразия другой субъективности, то в первый момент в этом можно было бы усмотреть нечто неясное: как же может осуществляться образование общности, и причем первой, в форме общего мира? Чужое тело-плоть, появляясь в моей исходно-первичной сфере, прежде всего есть тело (Körper) в моей исходно-первичной природе, мое синтетическое единство, следовательно, неотделимо от меня самого как мой собственный существенный момент определенности. Когда это тело функционирует в аппрезентации, то в единстве с ним мною осознается Другой и прежде всего с его телом-плотью, которое дано ему в модусе явления его абсолютного Здесь. Но как получается, что я вообще могу говорить как об одном и том же — о теле, которое в моей первичной сфере является в модусе Там, а в его сфере и для него — в модусе Здесь? Разве обе первичные сферы — моя, которая для меня, как Ego, изначальна, и его, которая для меня аппрезентирована, не разделены пропастью, через которую на самом деле я перескочить не могу, поскольку это значило бы, что

411

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ

я обрел непосредственный, а не аппрезентирующий опыт Другого? Если мы будем придерживаться фактического, т. е. осуществляющегося каждый раз опыта Чужого, то найдем, что чувственно видимое тело действительно сразу же воспринимается как тело Другого, а не просто как некоторое оповещение (Anzeige) о Другом; разве этот факт не загадочен?

Как осуществляется отождествление тела (Körper), принадлежащего моей изначальной сфере, и тела (Körper), конституированного совершенно отдельно в другом Ego, тела, которое означает здесь идентифицированное тело (Leib) Другого; как оно вообще может осуществляться? Между тем загадка возникает только в том случае, если обе изначальные сферы были уже различены — и это различение уже предполагает, что опыт Чужого сделал свое дело. Поскольку здесь не стоит вопрос о каком-либо темпоральном генезисе этого вида опыта на основе темпорально предшествующего опыта своей собственной данности, то, очевидно, разгадку может нам дать только скрупулезное истолкование действительно обнаруживаемой в опыте Чужого интенциональности и обнаружение сущностно содержащихся в ней мотиваций. Аппрезентация как таковая, как мы уже однажды отмечали, предполагает определенное ядро презентации. Аппрезентация есть воспроизведение (Vergegenwärtigung), которое связано посредством ассоциаций с презентацией, с непосредственным восприятием, однако такое воспроизведение, которое в особой функции со-восприятия слито воедино с непосредственным восприятием. Другими словами, оба так слиты воедино, что находятся в функциональной общности одного восприятия, которое одновременно в себе презентирует и аппрезентирует и все же создает в отношении целостного предмета сознание присутствия его самого (Selbstdasein). Ноэматически, т. е. в предмете такого презентатив- но-аппрезентативного восприятия, который выступает в модусе при- сутствия-здесь (Selbst-da), следует проводить различие между тем, что воспринято в нем непосредственно, и избытком — тем, что непосредственно в нем не воспринимается, но все же соприсутствует. Таким образом, любое восприятие такого типа является трансцендирующим; оно полагает нечто большее, чем присутствие-здесь (Selbst-da), чем то, чтó оно каждый раз действительно делает присутствующим (präsent). Сюда относится любое внешнее восприятие, например восприятие дома (фасад — задняя сторона), однако в основе своей — это описание общих черт любого восприятия, любой очевидности вообще, если только слово «презентировать» мы понимаем в широком смысле.

Если мы отнесем этот общий ход познания к случаю восприятия Чужого, то тогда и здесь следует обратить внимание на то, что оно способно аппрезентировать лишь потому, что оно презентирует; что и в этом

412

КАРТЕЗИАНСКИЕ МЕДИТАЦИИ

случае аппрезентация может существовать только в этой функциональной общности с презентацией. Но это значит, что то, чту оно презентирует, с самого начала должно быть отнесено к единству того самого предмета, который здесь аппрезентирован. Другими словами: дело не обстоит и не может обстоять так, что тело (Körper) из моей исход- но-первичной сферы, которое указывает мне на другое Я (и тем самым на совершенно другую исходно-первичную сферу или на другое конкретное Ego), могло бы аппрезентировать его существование и сосуществование (Dasein und Mitdasein), без того чтобы это исходно-первичное тело не получало бы смысл тела (Leib), принадлежащего другому Ego и, таким образом, в соответствии с типикой всей ассоциативно-апперцептивной работы, не получало бы смысл чужого тела-плоти и прежде всего самой по себе чужой телесной плоти (Leibkörper). Следовательно, дело обстоит не так, будто тело-Там в моей первичной сфере, остается отделенным от телесной плоти Другого, как будто оно было чем-то вроде сигнала для своего аналога (в некой, очевидно, немыслимой мотивационной связи), и как будто поэтому, при расширении ассоциации и аппрезентации, моя исходно-первичная природа и аппрезентированная природа Другого, соответственно, мое конкретное Ego и Ego другого, остаются разделенными. Напротив, принадлежащее этой моей сфере природное тело-Там аппрезентирует в моей первично конституированной природе — благодаря ассоциации, образующей пару с моей телесной плотью и управляющим в ней психофизическим Я, — другое Я. При этом оно аппрезентирует прежде всего осуществляемое этим Ego управление этим телом-Там и опосредствованно — осуществляемое им управление в сфере являющейся ему в восприятии п р и р о д ы, той самой, к которой принадлежит это тело-Там, той самой, которая есть моя исходно-первичная природа. Эта природа та же самая, но только в модусе явления: как если бы я находился там на месте чужой телесной плоти. То же самое тело (Körper) дано мне как тело-Там, ему — как тело-Здесь, как центральное тело; и «моя» природа в целом есть та же самая, что и природа, которая принадлежит Другому; она конституирована в моей первичной сфере как тождественное единство моих многообразных модусов данности — как тождественное в меняющихся ориентациях вокруг моего тела-плоти как тела нулевой точки отсчета (Nullkörper) в абсолютном Здесь, как тождественное единство еще в более богатой сфере многообразий, которые, как меняющиеся соответственно различным органам чувств способы явления, как изменяемые перспективы, принадлежат каждой отдельной ориентации «Здесь» и «Там» и принадлежат совершенно особым образом моему телу, связанному с абсолютным Здесь. Все это для меня — изначальность собственного, непосредственно доступного в первичном самоистолковании.

413

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ

В аппрезентации Другого синтетические системы те же самые, со всеми их способами явления, следовательно, со всеми возможными восприятиями и их ноэматическими содержаниями; только действительные восприятия и воплощенные в них модусы данности, а частично и действительно воспринятые при этом предметы суть не те же самые, но именно те, которые могли бы быть восприняты Оттуда, и так, как они могли бы быть восприняты Оттуда. Аналогично дело обстоит в отношении всего специфически собственного и чужого даже там, где изначальное истолкование протекает не в сфере восприятий. У меня нет какой-либо второй аппрезентированной изначальной сферы с некой второй природой и вторым телом-плотью (т. е. телом-плотью Другого) в этой природе, чтобы я мог затем спрашивать, как же получается, что я постигаю то и другое как способы явления одной и той же объективной природы. Но лишь благодаря самой аппрезентации и ее — как аппрезентации — необходимого единства

сдействующей совместно с нею презентацией (благодаря которой вообще для меня существует здесь Другой и, как следствие, его конкретное Ego) уже с необходимостью установлена тождественность смысла моей исход- но-первичной природы и другой, воспроизведенной (vergegenwärtigten) [первичной природы]. Таким образом, это вполне оправданно называется восприятием Чужого, а затем и восприятием объективного мира, восприятием того, что Другой направляет свой взгляд на то же самое, что

ия и т. п., хотя восприятие это развертывается исключительно внутри моей специфически собственной сферы. Это как раз не исключает того, что интенциональность этого восприятия трансцендирует мою специфически собственную сферу, что, следовательно, мое Ego конституирует в себе другое Ego, причем именно в качестве существующего. То, что

явижу в действительности, это не знак и не простой аналог, не отображение в каком-либо естественном смысле, а Другой; и то, что постигается при этом в действительной первичности, эта [вещественная] телесность Там (Körperlichkeit dort) (и даже только одна ее поверхность), — это тело (Körper) самого Другого, но только увиденное как раз с той точки, где я нахожусь, и с определенной стороны, и, в соответствии со смысловым конституированием в восприятии Чужого, это есть телесная плоть в принципе недоступной мне в ее изначальности (originaliter) души, причем то и другое образуют единство психофизической реальности.

Но, с другой стороны, интенциональную сущность восприятия Другого — который существует теперь, как и я сам, внутри отныне объективного мира — составляет то, что я, в качестве воспринимающего, могу обнаружить то разделение между моей исходно-первичной сферой и лишь воссозданной исходно-первичной сферой Другого и в соответствии

сэтим могу последовать этой ноэматической двуслойности в ее своеобра-

414

КАРТЕЗИАНСКИЕ МЕДИТАЦИИ

зии и истолковывать связь ассоциативной интенциональности. Феномен опыта «объективная природа» кроме слоя, конституированного в исход- но-первичной сфере, имеет благодаря опыту Чужого второй, аппрезентированный слой; и причем это касается прежде всего чужой телесной плоти, которая, так сказать, есть в себе первый объект, как и человек, конституированный как чужой, есть в себе первый человек. Относительно этих прафеноменов объективности ситуация уже представляется нам ясной: если оставить в стороне опыт Чужого, то я имею только самый нижний слой, лишь однослойное, презентативное конституирование чужого тела (Körper) внутри моей исходно-первичной сферы; если же я присоединяю этот опыт, то я имею аппрезентативно и в синтетическом совпадении с этим презентативным слоем то же самое тело-плоть, так, как оно дано [именно] самому Другому, а также его существующие и возможные модусы данности.

Отсюда, как это легко понять, л ю б о й природный объект, который мне дан и может быть дан в низшем слое опыта, обретает некий аппрезентативный слой (хотя этот слой никоим образом не проявляется

всозерцании эксплицитно) в тождественном синтетическом единстве

стем, который дан мне в исходно-первичной сфере: тот же самый природный объект в возможных модусах данности Другому. Это повторяется mutatis mutandis для конституируемых впоследствии предметных многообразий (Weltlichkeiten) конкретного объективного мира, относящихся к более высокой ступени, в том виде, как они всегда наличествуют для нас в качестве человеческого мира и мира культуры.

При этом следует обратить внимание на то, что к самому смыслу удавшейся апперцепции Чужого относится то, что мир Других, как мир их систем явлений, как раз безоговорочно должен быть дан в опыте как тот же самый мир, что и мир моей системы явлений, и это подразумевает тождество системы явлений. Но ведь нам хорошо известно, что имеются аномалии: незрячие, глухие и т. п.; что, следовательно, системы явлений никогда не тождественны абсолютно, и целые слои (хотя не все слои) могут разниться. Но аномалия сначала должна сама себя конституировать в качестве таковой, и может сделать это только на основе принципиально предшествующей ей нормальности. Это опять указывает на новые задачи, которые относятся уже к более высокому уровню феноменологического анализа конститутивного происхождения объективного мира, который существует для нас, и существует только благодаря [нашим] собственным смысловым источникам, и иначе не может иметь для нас ни смысла, ни существования (Dasein). Существованием он обладает благодаря согласованному подтверждению некогда удавшегося апперцептивного конституирования. Эта согласованность все снова

415

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ

иснова устанавливается в последовательном продолжении постигающей себя в опыте жизни, а иногда — посредством коррекций. Согласованность сохраняется также и благодаря преобразованию апперцепций посредством различения нормальности и аномалий как ее интенциональных модификаций или благодаря конституированию новых единств при изменении этих аномалий. К проблематике аномалий относится также проблема анимального (Tierheit) и его иерархия высших и низших животных. Человек по отношению к животному, говоря конститутивно, есть нормальный случай, как и сам я, конститутивно, есть первичная норма по отношению ко всем людям; животные сущностно конституированы для меня как аномальные вариации моей человеческой природы, пусть даже потом и среди них будут различаться норма и аномалия. Речь идет опять-таки об интенциональных модификациях, удостоверяющих себя в самой смысловой структуре. Правда, это требует феноменологического истолкования, затрагивающего гораздо более глубокие пласты проблемы, но этого общего рассмотрения достаточно здесь для наших целей.

Итак, после этих пояснений уже не является загадкой, как я могу конституировать в себе другое Я, и более радикально — как я могу конституировать в своей монаде другую монаду и как может то, что конституировано во мне, все-таки быть дано в опыте именно как Другое; и тем самым также (что от этого совершенно неотделимо) — как я могу конституированную во мне природу отождествлять с природой, конституированной Другим (или, добавим необходимое уточнение, — с природой, которая во мне конституирована в качестве конституированной Другим). Это синтезирующее отождествление не более загадочно, чем всякое другое, т. е. всякое, содержащееся в моей собственной изначальнопервичной сфере (Originalsphäre), благодаря которой предметное единство вообще получает для меня смысл и бытие через опосредствующее звено воспроизведений (Vergegenwärtigung). Рассмотрим следующий поучительный пример и одновременно используем его для того, чтобы выдвинуть мысль, которая ведет дальше, — о связи, конституирующейся благодаря посредничеству воспроизведения. Каким образом мое собственное переживание обретает для меня смысл и значение чего-то существующего, существующего в своей тождественной временной форме

ив своем тождественном временном содержании? Первичное переживание уже исчезло, однако в повторных воспроизведениях я к нему возвращаюсь, причем с очевидностью: так могу я снова и снова. Эти повторные воспроизведения сами очевидным образом представляют собой последовательность, они отделены друг от друга. Это не препятствует тому, что синтез идентификации связывает их в очевидном сознании того же самого, в чем заключена та же самая и неповторимая временная

416

КАРТЕЗИАНСКИЕ МЕДИТАЦИИ

форма, наполненная тем же самым содержанием. Следовательно, то же самое означает здесь, как и везде: тождественный интенциональный предмет отделенных друг от друга переживаний, имманентный им только как нечто ирреальное. Другой, сам по себе важный случай — это конституирование идеального предмета в точном смысле этого слова, как

ивсех логически идеальных предметов. В живом, обладающем сложной структурой акте мышления я произвожу некоторое формообразование, определенную теорему, числовую структуру. В другой раз я повторяю процесс созидания, вcпоминая прежний. Тотчас — и сущностно — начинается синтез идентификации, и [каждый раз] новый синтез при каждом повторении, которое осознается как такое, которое можно осуществлять по желанию, это тождественно та же самая теорема, тождественно та же самая числовая структура, только созданная снова, или, что то же самое, снова приведенная к очевидности. Синтез, таким образом, простирается здесь (посредством воспроизведения в памяти) внутри моего непрерывного, уже конституированного потока переживаний от живого настоящего в прошлое, причастное настоящему, и тем самым устанавливает связь между ними. Между прочим, тем самым разрешается сама по себе в высшей степени важная трансцендентальная проблема так называемых идеальных в специфическом смысле предметностей. Их сверхвременность (Überzeitlichkeit) обнаруживает себя как всевременность (Allzeitlichkeit), как коррелят возможности воспроизводить их все снова и снова в любой произвольной точке времени. После конституирования объективного мира с его объективным временем и его объективными людьми в качестве возможных субъектов мысли это, очевидно, переносится затем и на объективирующиеся, в свою очередь, идеальные образования и их объективную всевременность, причем становится понятным контраст по отношению к объективным реальностям, обладающим свойством пространственно-временной индивидуальности.

Если мы вновь обратимся к нашему случаю опыта Чужого, то этот опыт в своем сложном строении производит подобную же, опосредствованную воспроизведением связь между непрерывно продолжающимся живым опытом своей собственной данности (как чисто пассивным первичным самопроявлением) конкретного Ego, т. е. его исходно-первичной сферой,

ивоссозданной в ней чужой сферой. Опыт достигает этого посредством отождествляющего синтеза чужого тела-плоти, данного в исходно-первич- ной сфере, с тем же самым телом-плотью, но только аппрезентированным в других модусах явления, а затем расширяется, исходя из этого, посредством отождествляющего синтеза той же самой природы, данной и удостоверенной одновременно как исходно-первично (в чистой чувственной подлинности), так и аппрезентативно. Тем самым первично учреждает-

417

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ

ся сосуществование моего Я (и моего конкретного Ego вообще) и чужого Я, моей и его интенциональной жизни, моих и его реальностей, короче — общая временная форма, причем каждая сама по себе исходно-первичная временность получает значение просто изначального модуса данности объективной временности отдельному субъекту. При этом можно видеть, что темпоральная общность конститутивно соотнесенных друг с другом монад образует непрерывное единство, ибо она сущностно взаимосвязана с конституированием мира и времени мира.

§56. Конституирование более высоких уровней интермонадологической общности

Итак, этим прояснен первый и низший уровень образования общности между мною, первичной для меня монадой, и монадой, которая конституирована во мне как чужая и, таким образом, как существующая в себе, которая, однако, может быть обнаружена для меня только аппрезентативно. То, что Другие конституируются во мне как Другие, — это единственно мыслимый способ, каким они способны иметь для меня смысл и значимость существующих и определенным образом существующих; если они обретают этот смысл в постоянном подтверждении, то, как я д о л ж е н признать, они именно суть монады, однако исключительно в том смысле, в котором они конституированы: монады, точно так же в себе самих существующие, как я существую в себе самом (für sich); затем, однако, в общности; следовательно (я настоятельно повторяю уже использованное ранее выражение) — в соединении со мною как конкретным Ego, как монадой. Правда, реально (reell) они отделены от моей монады, поскольку никакая реальная связь не ведет от их переживаний к моим переживаниям и вообще от того, что сущностно свойственно им, к тому, что сущностно свойственно мне. Этому соответствует и реальная отделенность, мирская отделенность моего психофизического бытия (Dasein) от бытия Других, которая предстает как пространственная отделенность из-за пространственности объективных тел (Leiber). С другой стороны, эта первичная общность не есть Ничто. Если каждая монада реально (reell) есть некое абсолютно замкнутое единство, то ирреальное интенциональное проникновение других [монад] в мою первичную сферу не является ирреальным в смысле пригрезившегося бытия, или бытия, представленного в чистой фантазии. Сущее находится с [другим] сущим в интенциональной общности. Это исключительно своеобразная связность, действительная общность — именно такая, которая делает трансцендентально возможным бытие мира, человеческого мира и мира вещей.

418

КАРТЕЗИАНСКИЕ МЕДИТАЦИИ

После того как был в достаточной степени прояснен первый уровень образования общности и, что почти то же самое, первое конституирование объективного мира, исходящее из первичного мира, более высокие уровни представляют собой относительно меньшие трудности. Сколь бы ни были необходимыми посвященные им в целях всестороннего истолкования пространные исследования с разветвленной проблематикой, здесь нас могут удовлетворить довольно грубые и на основе изложенных оснований легко понятные общие штрихи. Исходя из себя самого, в конститутивном отношении — из прамонады, я обретаю для себя другие монады, или Других как психофизических субъектов. Это значит, что я обретаю их не просто как телесно (leiblich) противостоящих мне и благодаря образованию ассоциативных пар соотнесенных с моим психофизическим бытием, которое ведь и вообще, и, что вполне понятно, в мире сформированной общности на нынешнем уровне [его конституирования] является центральным членом благодаря необходимо ориентированным модусам данности этого мира. Напротив, к смысловой сути человеческой общности и человека, который уже в качестве отдельного человека обладает смыслом члена общности (что переносится и на сообщества (Gesellschaftlichkeit) животных), относится взаимное- бытие-друг-для-друга, которое ведет за собой объективирующее уподобление (Gleichstellung) моего бытия и бытия всех Других: я и любой другой выступает как человек среди других людей. Если я при постижении Другого глубже проникаю в горизонт его специфически собственной сферы, то скоро я сталкиваюсь с тем, что подобно тому, как его телоплоть находится в моем поле восприятия, так и мое тело — в его; и что вообще он безусловно воспринимает меня в опыте в качестве Другого для него, как и я воспринимаю его как моего Другого. Равным образом, Многие так же даны в опыте друг по отношению к другу как Другие; далее, для меня может быть дан в опыте Другой не только как Другой, но как такой, который сам, в свою очередь, отнесен к своим Другим, и при определенных условиях, в опосредствованности, которая мыслима как воспроизводимая, одновременно ко мне самому. Ясно также и то, что люди могут быть апперцепированы только как обнаруживающие Других, а затем и еще Других, причем не только в действительности, но и в возможности, по своему желанию. Открытая бесконечная природа сама затем становится такой, которая включает в себя открытое многообразие неизвестным образом распределяющихся в бесконечном пространстве людей (и вообще — живых существ) как субъектов возможной взаимной общности (Wechselgemeinschaft). Естественно, этой общности в трансцендентальной конкретности соответствует открытая общность монад, которую мы называем трансцендентальной интерсубъ-

419

ЭДМУНД ГУССЕРЛЬ

ективностью. Она, едва ли об этом нужно говорить, конституирована исключительно во мне, в медитирующем Ego, конституирована для меня как исходящая исключительно из источника моей интенциональности, но в качестве такой, которая в каждой конституированной (в модификации Другой) монаде конституирована как та же самая, только в других субъективных модусах явления, и конституирована как необходимо несущая в себе тот же самый объективный мир. Очевидно, что сущность мира, трансцендентально конституированного во мне (и аналогично —

влюбой мыслимой общности монад), заключает в себе то, что мир этот

всущностной необходимости есть также человеческий мир, что в каждом отдельном человеке он более или менее завершенно конституируется внутри душевной сферы — в интенциональных переживаниях, потенциальных системах интенциональности, каковые, в качестве душевной жизни уже конституированы, в свою очередь, как существующие в мире. Конституирование объективного мира внутри душевной сферы понимается, например, как мой действительный и возможный опыт мира, опыт моего Я, постигающего себя самого как человека. Опыт этот в большей или меньшей степени завершен, но все же предстает по меньшей мере как открытый неопределенный горизонт. В этом горизонте для каждого человека располагается всякий другой — физически, психофизически, внутрипсихически — как бесконечно открытая область доступного, хорошо или плохо доступного, хотя по большей части именно плохо.

§57. Прояснение параллелизма внутрипсихического и эгологически-трансцендентального истолкования

Исходя из этого, нетрудно объяснить неизбежный параллелизм внутридушевного и эгологически-трансцендентального истолкования, или тот факт, что чисто душевное (reine Seele), как ранее уже говорилось, это осуществляющаяся в монаде самообъективация монады, различные ступени которой суть сущностные необходимости, если вообще для монады должны быть возможны Другие.

С этим связано то, что a priori каждый трансцендентально-феноме- нологический анализ и каждую теорию — в том числе и только что представленный в основных чертах набросок теории трансцендентального конституирования объективного мира — можно осуществить и на естественной почве, отказавшись от трансцендентальной установки. Переведенные в эту трансцендентальную наивность, они становятся теорией внутренних психических процессов. Чистой психологии, т. е. психологии, истолковывающей исключительно интенциональное сущностное своеобразие определенной души, некоторого конкретного человече-

420