9.2. Краткий комментарий отдельных положений Кодекса профессио-

17Я

калькой этики адвоката

Комментируемый Кодекс состоит из 2 разделов, объединяющих- 27 ста­тей³⁷". Раздел первый «Принципы и нормы профессиональной деятельности ад­воката» состоит из 18 статей. Он, собственно, и является сводом этических пра­вил для представителей профессионального сообщества, в отличие от раздела второго: «Процедурные основы дисциплинарного производства», в котором объединено 9 статей, регулирующие только порядок привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности. Определяется перечень участников дисцип­линарного производства, поводы для его начала, стадии и др. Таким образом, содержание Кодекса разделено на «материальные» и «процессуальные» нормы.

Вызывает некоторое недоумение тот факт, что документ, названный Ко­дексом профессиональной этики адвоката³⁸⁰, содержит не только этические нормы, но и процедуру их реализации. Хотя удобство в использовании такой конструкции сомнений не вызывает.

Если взять за основу деления соотношение правил профессиональной этики с нормами законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре (ст. 4 Закона об адвокатуре) и уголовно-процессуального законодательства, то все содержащиеся в Кодексе этические правила, с высокой степенью условно­сти, можно разделить следующим образом:

• «дублирующие» нормы, т.е. совпадающие с положениями соответст­ вующих нормативно-правовых актов;

• «развивающие» нормы, т.е. основанные на положениях соответствую­ щих нормативно-правовых актов, но трактующие их более широко или конкре­ тизирующие их содержание, например, предъявляющие более строгие требова­ ния к адвокатам, чем те, что закреплены в законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре.

— «эксклюзивные» нормы, т.е. имеющиеся только в Кодексе этики и не имеющие аналогов в соответствующем законодательстве, например, впервые

См , например, п. 5 Определения Конституционного суда РФ от 6.07.00 № 128-О «По жалобе гра»' данина Паршуткипа В В. на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и статьями 15 и 16 Положения «Об адвокатуре РСФСР».

Более подробно комментарий к Кодексу профессиональной этики адвоката будет изложен в одноИ

ю следующих книг автора

^ ч?* .-, _п ,.

См Приложение!!.

Далее, для краткости, «Кодекс» или «Кодекс этики»

284

вводящие новые ограничения в деятельность представителей профессионально­го сообщества.

Характерно то, что в Кодексе больше всего норм второй и третьей груп­пы: развивающих и эксклюзивных. И это естественно. Иначе, зачем принимать Кодекс, если он просто дублирует положения действующего законодательства?

Важно отметить и то, что почти все развивающие и эксклюзивные нормы направлены на ограничение допустимой деятельности адвокатов. Они вводят новые запреты, конкретизируют уже имеющиеся в законодательстве, уточняют или расширяют сферы их применения и т.д.

На наш взгляд, при анализе и использовании каждой этической нормы, важно определять ее вид с учетом предложенной классификации. Так, если правоприменитель³⁸¹ имеет дело с нарушением дублирующей нормы, то, в большинстве случаях, достаточно лишь найти ее аналог в действующем зако­нодательстве, и тогда, достаточно ссылаться только на нормативно-правовой акт. В то же время, нужно иметь в виду, что дублирующие нормы используются в Кодексе в качестве основы, исходных положений для изложенных здесь же развивающих и эксклюзивных норм.

В случае, если выявлено нарушение «развивающей» этической нормы, то, прежде всего, необходимо изучить и проанализировать «норму-источник», а за­тем определить, в каком направлении развивает ее соответствующая этическая норма. В этом случае для правоприменителя будет более уместна ссыпка вна­чале на норму-источник, а затем на развивающую этическую норму.

В случае, если выявлено нарушение «эксклюзивной» этической нормы, очевидно, что поиск идентичного правоустановления в законодательстве не даст результата, хотя очень часто запрет, сформулированный эксклюзивной нормой, является частным случаем запрета, сформулированного в законе. На­пример: «Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката» (ч. 3 ст. 5 Кодекса). На наш взгляд, данная норма этики является частным запретом по отношению к целому ряду правовых норм;

• адвокат не вправе занимать позицию вопреки воле доверителя... (п. 3 ч. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре);

• адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя... (п. 1 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре) и др.

При применении эксклюзивной нормы, важно установить отношения то­ждества не только между ней и конкретным нарушением этики, но и законо­мерные связи в цепи: «конкретное нарушение - эксклюзивная норма Кодекса -правовая норма».

Теперь переходим к анализу содержания Кодекса.

В Преамбуле декларируется, что настоящий Кодекс принимается адвока­тами РФ в развитие требований, предусмотренных статьей 7 Федерального за-

^1SJ В данном контексте под правоприменителями мы понимаем лиц и организации, заинтересованные в ^явлении и нейтрализации незаконной и этически недопустимой деятельности адвокатов, в том числе лиц, i Данных в ч 1 ст. 20 Кодекса Под применением тгических норы мы понимаем не только подготовку и внесе-""е представлен ни. определений и жалоб б адвокатскую Палату, но и любое их использование в устной и пись­менной речи заинтересованных лиц

285

кона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в целях поддержания между собой профессиональной чести и сознания нравст­венной ответственности перед обществом, развивая традиции российской при­сяжной адвокатуры.

Важно подчеркнуть значение данной Преамбулы. Во-первых, адвокаты принимают Кодекс в развитие ст. 7 Закона об адвокатуре, названной «Обязан­ности адвоката». Это означает, что Кодекс, прежде всего, создает дополнитель­ные (помимо указанных в законе) запреты и ограничения в деятельности адво­катов. То есть Кодекс не расширяет, а дополнительно сужает поле допустимой деятельности представителей профессионального сообщества. Этот же вывод подтверждает ч. 1 ст. 2: «Настоящий Кодекс дополняет правила, установленные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре». Более того, Ко­декс предписывает, что в тех случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или настоящим Кодексом, адвокат обязан соблюдать сложившиеся в адвокатуре обычаи и традиции, соответствующие общим принципам нравст­венности в обществе (ч 4 сг. 4). Далее, мы попытаемся выделить те сложив­шиеся в адвокатуре обычаи и традиции, которые не нашли отражения в кодек­се, но, на наш-взгляд, подлежат соблюдению.

Во-вторых, адвокаты ставят перед собой высокие цели: поддержание профессиональной чести между собой и сознание нравственной ответственно­сти перед обществом. Цель, как известно, предопределяет процесс. Деятель­ность каждого адвоката, а также органов адвокатских палат, должна ориенти­роваться на такие этические категории как профессиональная честь и нравст­венная ответственность перед обществом, причем, перед всем обществом, а не только той его частью, которая обращается за юридической помощью к адвока­там (доверители).

В третьих, принимая настоящий Кодекс, адвокаты развивают тем самым традиции российской присяжной адвокатуры. Изучение правил адвокатской профессии, действовавших в дореволюционной России³⁸², позволило сделать важный вывод: традиции российской присяжной адвокатуры включают правила адвокатской этики, значительно более строгие к представителям сообщества, чем ныне действующие. Из сказанного можно предположить (только предпо­ложить, большего не дано), что нормы профессиональной этики в дальнейшем могут быть в той или иной мере трансформированы Всероссийским съездом адвокатов, причем, скорее всего, в сторону конкретизации, расширения перечня запретительных норм, усиления ответственности представителей профессио­нального сообщества.

В статье 1 констатируется, что Кодекс устанавливает обязательные для каждого адвоката правила его поведения при осуществлении адвокатской дея­тельности на основе нравственных критериев и традиций адвокатуры. Требова­ния, изложенные в документе, имеют для адвокатов силу правовых норм, * точнее норм дисциплинарного корпоративного права.

См,например Маргав&Н Правила адвокатской профессии в России M.E9I3

286

Часть 2 ст 2 изложена в следующей редакции. «Никакое положение на­стоящего Кодекса не должно толковаться, как предписывающее или допус­кающее совершение деяний, противоречащих требованиям законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре». Это норма имеет важное значение, поскольку, во-первых, в законодательство об адвокатуре время от времени вно­сятся изменения и дополнения, которые Кодекс учесть просто не в состоянии. Во-вторых, отдельные его положения, то ли в силу специфики этических пра­вил, то ли ввиду ошибок разработчиков, можно рассматривать как противоре­чащие нормам Закона об адвокатуре.

Так, например, в ч. 2 ст. 18 указано: «не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, предусмотренного пунктом 1 настоящей статьи (далее — нарушение), однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской пала­те» Однако, в п, 1 и 3 ч. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре в качестве оснований прекращения статуса адвоката указано' «неисполнение либо ненадлежащее ис­полнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверите­лем», а также «неисполнение или ненадлежащее исполнение решений органов адвокатской палаты, принятых в пределах их компетенции».

Таким образом, ч. 2 ст. 18 Кодекса резко и вряд ли оправданно сужает сферу применения самого строгого вида дисциплинарного взыскания — пре­кращения статуса адвоката. В частности, «декриминализируется» неисполнение решений органов адвокатской палаты. Кроме того, предусмотренное законом «неисполнение либо ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессио­нальных обязанностей перед доверителем» по Кодексу наказуемо только в слу­чае причинения существенного вреда доверителю или адвокатской палате. В данном случае, полагаем, что применению подлежит Федеральный закон об ад­вокатуре, что как раз и подтверждает положение ч. 2 ст. 2 Кодекса.

В этом контексте уместно отметить, что ч. 4 ст. 4 делает еще одну ого­ворку, имеющую отношение к пределам ответственности адвоката, «в случае если адвокат не уверен в том, как действовать в сложной этической ситуации, он имеет право обратиться в Совет соответствующей адвокатской палаты субъ­екта Российской Федерации (далее — Совет) за разъяснением, в котором ему не Может быть отказано».

Скрытое значение этой нормы становится ясным после изучения ч. 3 ^ct. 18 Кодекса: «Адвокат, действовавший в соответствии с разъяснениями Со­вета относительно применения положений настоящего Кодекса, не может быть Привлечен к дисциплинарной ответственности». Таким образом, все сводится к тому, что если адвокат допустил любое нарушение этики, которое, как отмеча-

^жч Не трудно заметить что разработчики Колекса вероятно взяли за основу положение >ы<.ти 2 статьи ^ Уголовного кодекса !*Ф «Не является преступлением действие (бездействие) хотя формально и содержащее ^Ризнаки какого-либо деянии, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу на ли значительности не пред-''Являющее общестаенной опасности»

287

лось, может быть одновременно и нарушением закона об адвокатуре, но еслн при этом он сможет сослаться на то, что он перед этим «не был уверен», a coot-ветствующее «неэтичное разъяснение» дал ему Совет (причем не ясно, обяза­тельно ли в письменной, или можно в устной форме, по телефону и т.п.), то та-кой адвокат не наказуем в дисциплинарном порядке. Можно предположить, что недобросовестные адвокаты попытаются воспользоваться этой «лазейкой» в Кодексе с целью уйти от ответственности за нарушения. Трудно объяснить эти положения только желанием разработчиков обеспечить профессиональную не­зависимость адвоката (ч. 1 ст. 5 Кодекса). На наш взгляд, с учетом положения ч. 2 ст. 2 Кодекса, в вопросе о прекращении статуса адвоката все-таки прямому применению подлежит Закон об адвокатуре (ч. 1 и 2 ст. 17), не делающий ника­ких ограничений в вопросе прекращении статуса адвоката в случае совершения предусмотренных этим законом деяний. Кроме того, вызывает недоумение то обстоятельство, что анализируемая формулировка ч. 2 ст. 2 Кодекса не охваты­вает случаи противоречий этого акта с иным Федеральным законодательством.

Статья 3 Кодекса по существу предписывает исполнять его требования не только адвокатам, но и их помощникам (ст. 27 Закона об адвокатуре), а также стажерам (ст. 28 Закона об адвокатуре) и иным сотрудникам адвокатских обра­зований в части, соответствующей их трудовым обязанностям. В дополнение к этому в ч. 10 ст. 6 Кодекс специально указывает, что правила сохранения про­фессиональной тайны распространяются на помощников и стажеров адвоката, а также на иных сотрудников адвокатских образований. В целом, весь кодекс пронизан идеей о необходимости особой защиты сведений, составляющих про­фессиональную тайну адвоката.

Часть 2 статьи 4 определяет момент, с которым связано возникновение у адвоката обязанности соблюдать правила настоящего Кодекса. Этим моментом является юридический факт присвоения статуса адвоката. Согласно ч. 1 ст. 12 и ч. 2 ст. 13 Закона об адвокатуре решение квалификационной комиссии о при­своении претенденту статуса адвоката вступает в силу со дня принятия претен­дентом присяги адвоката. Статус адвоката присваивается претенденту на неоп­ределенный срок и не ограничивается определенным возрастом адвоката (ч. $ ст. 12 Закона об адвокатуре). Соответственно адвокат обязан соблюдать прави­ла профессиональной этики с момента принятия присяги и пожизненно.

Статья 5 Кодекса, в развитие положений закона об адвокатуре¹⁴⁴, гласит, что профессиональная независимость адвоката является необходимым услови­ем доверия к нему (ч. 1). Адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия (ч. 2), а злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката (ч. 3). Ни Кодекс, ни какой-либо иной документ не раскрывает поня­тия «злоупотребление доверием». Вряд ли будет ошибкой предположить, что таковым будет любые действия адвоката против интересов собственного дове­рителя, особенно умышленные действия. Этот вид, вернее даже обширнейший класс правонарушений, мы ранее подробно и неоднократно анализировали (СМ-Приложение 6, гл. 3.1, 6.2-6.4,6.6, а также гл. 5.3, 5.6, 5.7 и др.).

См . например, ст 18 Закона об адвокатуре

288

Если согласиться с этой позицией, то в случае выявления любьм дейст­вий адвоката против интересов своего доверителя, адвокатской палате всегда надлежит рассматривать вопрос о прекращении статуса адвоката, причем толь­ко об этом — самом суровом виде дисциплинарного взыскания. Для этого дос­таточно ссылки на ч. 3 ст. 5 Кодекса и п. 1 ч. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре.

Далее, в ч. 1 ст. 6 Кодекс формулирует важное «развивающее» положе­ние³ : «доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении тай­ны». Логически можно сделать вывод еще более категоричный, чем в преды­дущем случае: если без сохранении тайны не может быть доверия, а злоупот­ребление доверием несовместимо со званием адвоката, то любое нарушение ад-

1 1S6

вокатом профессиональной тайны однозначно, «автоматически» должно по­влечь прекращение его статуса.

Поскольку профессиональная тайна является безусловным приоритетом деятельности адвоката (ч. 2 ст. 6) вся статья шестая Кодекса и многие другие посвящены уяснению объема этого понятия. Этические нормы существенно, по сравнению с УПК РФ и Законом об адвокатуре, расширяют перечень запретов для адвоката, связанных с необходимостью соблюдать профессиональную тай­ну. Например, в статье 6 определяется, что:

• срок хранения тайны не ограничен во времени (ч. 2);

• адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профес­ сиональную тайну никем, кроме доверителя (ч. 3), и др.

В ч. 6 ст. 10 указано: «при отмене поручения адвокат должен незамедли­тельно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные доку­менты по делу и доверенность», что также связано с обеспечением дополни­тельных гарантий неразглашения сведений, составляющих профессиональную тайну.

В ч. 5 ст. 6 перечислен широкий круг объектов профессиональной тайны. Среди них: сам факт обращения к адвокату, содержание данных доверителю правовых советов, все адвокатское производство по делу, условия соглашения, включая денежные расчеты и др. Причем данный перечень является открытым, т.е. может включать любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.

Исключений из правил о сохранении адвокатской тайны немного, но они есть в Кодексе. Так, без согласия доверителя адвокат вправе использовать со­общенные ему доверителем сведения только в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении граж­данского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужден­ному против него дисциплинарному производству или уголовному делу (ч. 4 ст. 6).

Кроме того, своеобразным исключением из правил сохранения адвокат­ской тайны конкретным адвокатом является положение ч. 8 ст. 6: «Адвокаты, осуществляющие профессиональную деятельность совместно на основании

См , например, ст 8 Закона об адвокатуре п Зч 3 ст 56 УПК РФ ' Разумеется в порядке, предусмотренном Кодексом (раздел II)

289

партнерского договора, при оказании юридической помощи должны руково­дствоваться правилом о распространении тайны на всех партнеров».

Речь идет о такой форме адвокатского образования как адвокатское бюро (ст. 23 Закона об адвокатуре). Адвокаты, учредившие адвокатское бюро, заклю­чают между собой партнерский договор. По нему адвокаты-партнеры обязуют­ся соединить свои усилия для оказания юридической помощи от имени всех партнеров. Ведение общих дел адвокатского бюро осуществляется управляю­щим партнером, если иное не установлено партнерским договором. Соглаше­ние об оказании юридической помощи с доверителем заключается управляю­щим партнером или иным партнером от имени всех партнеров, на основании выданных ими доверенностей. В доверенностях указываются все ограничения компетенции партнера, заключающего соглашения и сделки с доверителями и третьими лицами. Указанные ограничения доводятся до сведения доверителей и третьих лиц (ч. 3 и 4 ст. 23 Закона об адвокатуре). Представляется, что при заключении соглашения с доверителем, последнему необходимо разъяснить, что информация, составляющая профессиональную адвокатскую тайну, может быть достоянием всех адвокатов-партнеров.

Часть 1 статьи 7 Кодекса, как эксклюзивная норма, определяет общее ос­нование принятия адвокатом поручения на ведение дела. Таким основанием яв­ляется наличие в деле «юридических сомнений, не исключающих возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать». Редакция данной статьи позволяет сделать вывод о том, что адвокату не следует принимать по­ручение в двух случаях:

1. если дело не содержит в себе «юридических сомнений»;

2. если дело содержит «юридические сомнения», но они исключают воз-, можность разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать.

Быть может любой свод этических правил не может обойтись без оценоч­ных, расплывчатых категорий. Если этот так, то термин «юридические сомне­ния» в сочетании с формулировкой «возможность разумно и добросовестно поддерживать и отстаивать дело» вполне уместны. Равно как и бесполезны в практическом плане. Возможно ли, чтобы в природе появилось дело без «юри­дических сомнений» в заданном контексте?

Например, некомпетентный в юриспруденции доверитель обращается к адвокату с просьбой вступить в качестве защитника в уголовное дело. При этом всем окружающим, кроме доверителя, ясно как день, что он незаконно привле­кается к уголовной ответственности. Случай, к сожалению, распространенный-Адвокат это понимает. Более того, предположим, ему достоверно, «из первых

387

рук» известно, что прекращение уголовного дела в отношении этого лица — лишь дело времени. Следователю надо лишь выделить полчаса, чтобы вынести постановление. Адвокат заключает соглашение, не разъясняя доверителю того, что, по сути, дело «выеденного яйца не стоит».

Нарушено ли им комментируемое положение Кодекса этики, а главное, есть ли у заинтересованного лица хоть какая-то возможность доказать такое на-

Например, со слов следователя и прокурора

290

рушение? На первый вопрос можно (не без сомнений) ответить положительно, на второй - отрицательно. Что ж, в любом случае нравственная (но не практи­ческая) ценность данного правила, вероятно, все же есть...

Часть 2 статьи 7: «Предупреждение судебных споров является составной частью оказываемой адвокатом юридической помощи, поэтому адвокат забо­тится об устранении всего, что препятствует мировому соглашению». Приме­нительно к уголовному судопроизводству можно предположить, что данное правило может распространяться на дела частного обвинения (ч. 2 ст. 20 УПК РФ), Если это так, то в рамках оказания юридической помощи в качестве за­щитника или представителя, адвокат обязан сделать все возможное и допусти­мое для примирения сторон в интересах своего доверителя³⁸ .

Развивающие нормы статьи 8 обязывают адвоката при осуществлении ад­вокатской деятельности:

— честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, активно защищать права, свободы и ин­тересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

По сравнению с уже прокомментированной нами нормой п. 1 ч. ! ст. 7 Закона об адвокатуре (гл. 6.6), данное этическое правило вводит некоторые до­полнительные, «развивающие» требования. Это требования о квалифицирован­ности, принципиальности и своевременности юридической помощи, оказывае­мой адвокатом.

Итак, уровень требований к носителю статуса адвоката существенно по­вышается. Ведь можно защищать интересы доверителя и честно, и разумно, и добросовестно, но при всем том недостаточно квалифицировано. При всей оце-ночности этого понятия, случаи проявления явной, очевидно низкой квалифи­кации среди адвокатов весьма распространены.

Приведем пример: в ходе изучения вступившего в законную силу приго­вора по делу об уклонении физического лица от уплаты налога, мною было за­мечено, что по делу не было собрано доказательств прямого умысла подсуди­мого на уклонение (обязательный признак субъективной стороны данного со­става преступления). Подсудимый, искренне заблуждаясь в своей виновности, полностью признавал свою вину. Изучение уголовного дела показало, что ад­вокат не заявлял никаких ходатайств ни на следствии, ни в суде. В результате гражданин был осужден незаконно. Мы не знаем этого адвоката и реальных об­стоятельств дела. Предположим, что он (субъективно) защищал своего довери­теля честно, разумно и добросовестно³⁸⁹. Но делал ли он это квалифицировано?

Теперь такого рода действия, вероятно, могут быть оценены как наруше­ние этики, влекущие наложение дисциплинарного взыскания, с учетом допу-

По данному вопросу подробнее см гл 10.1

Хотя ранее, и 1Л. 6.6 мы отмечали, что вряд ли сама по себе низкая квалификация и связанная с ней

^Ла£[.ивность, беспомощность в защите может согласовываться с критерием добросовестности. Но в главе 6.6 мы

Цекивали примеры осознанно, умышленно допускаемой некачественной юридической помощи Анализируе-

'""•'й критерии «квалифицированное-!-»» позволяет оценивать как нарушение этики и не умышленные действия

поката, косда он пытался сделать все что мог, но не хватило знаний, навыков, опыта

291

щенной адвокатом «грубой неосторожности» и в случае, например, причинения существенного вреда доверителю (ч. 1 и 2 ст. 18 Кодекса). В этой связи нелиш­ним будет отметить, что, например, Правила профессиональной этики адвоката в Белоруссии³⁹⁰ предписывают ему отказаться от принятия поручения и ведения дела в случаях, если поручение является настолько сложным, что адвокат не уверен в том, что обладает достаточными знаниями и опытом для его надлежа­щего выполнения. Подобная норма существует в этических кодексах и других государств. Быть может, не помешала бы она и в российском Кодексе.

Требование о своевременности исполнения адвокатом своих обязанно­стей также открывает широкие возможности для привлечения недобросовест­ных адвокатов к дисциплинарной ответственности. Если оценивать данную развивающую норму в сочетании с тем, что адвокат: «не вправе принимать по­ручения на оказание юридической помощи заведомо больше, чем адвокат в со­стоянии выполнить» (п. 5 ч. 1 ст. 9); «не должен принимать поручение, если его исполнение будет препятствовать исполнению другого, ранее принятого пору­чения» (ч. 3 ст. 10); «при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном дей­ствии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени, по возможности должен заблаговременно уведомить об этом суд или следова­теля, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе и согласовать с ними взаимно приемлемое время» (ч. 1. ст. 14), то становится очевидным, что очень и очень многие, в том числе и, в целом, добросовестные адвокаты часто нарушают этическое правило своевременности оказания юри­дической помощи. Как уже ранее упоминалось, чем квалифицированнее адво­кат, чем опытнее и известнее, тем больше у него клиентуры, чем выше загру­женность и, соответственно, чаще накладки во времени проведения следствен­ных и судебных действий по различным делам, и, соответственно, чаще случаи удовлетворение нужд одних доверителей за счет ущемления интересов других.

Проблему, отчасти, может решить высокий уровень организации труда адвоката, помощь помощников и стажеров, транспорт и мобильная связь и т.д., но «накладок» в работе полностью избежать — по заверению большинства ак­тивно практикующих адвокатов — просто невозможно.

Поэтому, вопрос об ответственности адвоката за подобного рода наруше­ния должен решаться с учетом критерия малозначительности, раскрытого в ч. 2 ст. 18 Кодекса.

Часть 2 статьи 8 требует от адвоката уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, соблюдать деловую манеру общения и деловой стиль одежды. В целом, в Кодексе значительное внимание уделено требованиям о со­хранении чести и достоинства в любой ситуации, о вежливости и корректности при исполнении своих профессиональных обязанностей. Положения данной статьи находят свое развитие, в частности:

Утверждено Постановлением Министерства юстиции Республики Беларусь 27 июня 2001 г № 15.

292

— в п. 7 ч. I ст. 9: «адвокат не вправе: ... участвуя в процессе разбира­ тельства дела допускать высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения;...»;

— в ч. 5 ст. 10: «Адвокат не должен допускать фамильярных отношений с доверителями»;

- в ст. 12: «Участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к судуи другим участникам процесса...»;

— в ч. 1 и 2 ст. 15, в которой, кроме прочего, отмечается, что адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и воздерживается от употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката.

Таким образом, выражения невежливости, некорректности, несдержанно­сти, агрессии, вспыльчивости со стороны адвоката в отношении кого бы то ни было, отнесено Кодексом к категории нарушений профессиональной этики. Причем, даже если такого рода проявления допущены адвокатом в ответ на хамство, оскорбления, явные и глумливые нарушения закона, что встречается, к сожалению, довольно часто со стороны представителей правоохранительных органов и суда, то с позиции общечеловеческой этики понять такого адвоката не сложно, но с позиции этики корпоративной - вряд ли. Попутно стоит отме­тить, что нормативное закрепление подобных нравственных критериев было бы

39]

очень полезно и для правоохранительной системы .

Статья 9 Кодекса перечисляет то, что адвокат допускать не вправе. Пере­чень этих «развивающих» запретов основан, прежде всего, на- положениях За­кона об адвокатуре (ч. 4 ст. б)³⁹². Но некоторые из них Кодекс раскрывает более конкретно, детально, а отдельные запреты эксклюзивны, т.е. сформулированы только здесь. Например:

— адвокат не только не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя (п. 3 ч. 4 ст. 6 закона об адвокатуре), но и «действовать вопреки за­ конным интересам лица, обратившегося к адвокату за юридической помощью, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собст­ венной выгоды, безнравственными интересами или под воздействием дав­ ления извне (выделено мной - Ю Г.)»;

• адвокат не вправе принимать поручения на оказание юридической по­ мощи заведомо больше, чем адвокат в состоянии выполнить (См. выше);

• адвокат не вправе навязывать свою помощь лицам, нуждающимся в юридической помощи, и привлекать их путем использования личных связей с работниками судов и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другим недостойными способами;

• адвокат не вправе любым способом приобретать в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором

Предложения о принятии «ведомственных» Кодексов чести (этики) высказываются давно, но, к со-*але[щк>, не находят всеобщей поддержки Между тем примеры имеются lm '(Кодекс чести судьи Российской Федерации», утв Посгановленнем Совета судей РФ от 21 10 1993. "Кодекс чести рядового н начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации" утв Приказом МВД РФ № 501 от ] 9 11 1993 " См наш комментарий к нарушениям чакона об адвокатуре - гл 61- 65

293

адвокат принимает участие в качестве лица, оказывающего юридическую по­мощь, за исключением случаев, когда доверитель добровольно предоставляет такое право адвокату, о чем должно быть конкретно указано в соглашении до­верителя с адвокатом.

Хотелось бы особо обратить внимание на требование недопустимости ру­ководствоваться безнравственными интересами (п. 1 ч. 1 ст. 9). Не секрет, что в практике бывают случаи, когда, например*недобросовестный адвокат целена­правленно без необходимости затягивает рассмотрение дела лишь с одной це­лью - получить большую сумму гонорара, чем он получил бы в случае анало­гичного, но быстрого разрешения дела. Поведением отдельных адвокатов руко­водит порой не столько желание помочь клиенту, сколько собственные амби­ции, стремление отомстить процессуальному противнику, судье, либо наобо­рот, заручится их поддержкой по другим делам в ущерб интересам данного до­верителя и т.д.

Очевидная безнравственность такого поведения теперь противоречит и корпоративным нормам этики.

Во многом, развивая и конкретизируя это положение, ч. 1 ст. 10 закрепля­ет еще одну очень важную заповедь адвокатской профессии: «Закон и нравст­венность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть ис­полнены адвокатом».

Если выше говорилось о недопустимости руководствоваться безнравст­венными интересами при оказании юридической помощи, то здесь Кодекс де­лает исключение даже по вопросу о святая святых адвокатской деятельности -интересах доверителя. Как бы недобросовестный клиент не настаивал на без­нравственной линии защиты, какой бы эффективной она не представлялась, сколько бы пользы она не сулила самому адвокату — если эта линия защиты безнравственна, ни один адвокат не вправе исполнять такое поручение.

Заметим, что в адвокатской практике бывают случаи, когда выбираемая линия защиты, в целом, не противоречит закону, но между тем, характеризует­ся безнравственностью. Таковы, например, типичные методы работы недобро­совестных адвокатов по делам об изнасиловании, где сторона защиты пытается ложно дискредитировать потерпевшую, дотошно исследует интимную сторону ее жизни в поисках подтверждений ее «легкомысленности» и т.п. Столько же безнравственны, на наш взгляд, методы защиты, связанные с диктовкой обви­няемому заведомо для обоих ложных показаний (См. гл. 10.2) и многие другие, к сожалению, широко распространенные в практике средства и методы защиты. Часто бывает, что степень эффективности тех или иных действий адвоката прямо пропорциональны уровню их безнравственности. Кодекс призван поста­вить барьер этим нарушениям профессиональной этики. Как тут вновь не вспомнить наставления Р. Гарриса о том, что ради служения своему клиенту адвокат не должен забывать своих обязанностей как человека, а потому не дол-

294

ясен затрудниться отказаться от ведения дела, которого не может выиграть че-

393

стными средствами .

Важный и «эксклюзивный» запрет формулирует ч. 2 ст. 10 Кодекса: «Ад­вокат не вправе давать лицу, обратившемуся за оказанием юридической помо­щи или доверителю заверения и гарантии в отношении результата выполнения поручения, которые могут прямо или косвенно вызывать у обратившегося не­обоснованные надежды или представления, что адвокат может повлиять на ре­зультат другими средствами, кроме добросовестного выполнения своих обя­занностей».

Изучение предшествующей принятию Кодекса дисциплинарной практики показало, что и раньше адвокатское сообщество нетерпимо относилось к не­обоснованным гарантиям. В некоторых регионах запрет толковался еще шире, т.е. в том смысле, что адвокату не следует давать никаких гарантий успешного разрешения дела, даже при его уверенности в том, что законное решение не может не быть в пользу его доверителя.

Полагаем, что такая позиция слишком ограничивает адвоката. Положение ч. 2 ст. 10 Кодекса запрещает, например, поведение такого рода: защитник га­рантирует (или намекает), заверяет своего доверителя в том, что к нему будет применена условная мера наказания, ссылаясь не столько на наличие правовых оснований, а на то, что у него приятельские отношения с судьей.

Эксклюзивная норма части 7 статьи 10 предписывает: «При исполнении поручения адвокат в своих действиях исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их до­полнительной проверки». Данное правило означает, что нарушением этики бу­дет любое выраженное адвокатом вовне сомнение в достоверности документов и информации, исходящих от его доверителя. Как бы ни были неправдоподоб­ны эти сведения, какие бы известные адвокату обстоятельства не доказывали бы их недостоверность — он должен строга придерживаться правила недопус­тимости сомнений в правдивости всего того, что сообщает ему клиент. Выра­жение адвокатом подобных сомнений неуместно ни в общении с доверителем один на один (наедине и конфиденциально), ни в присутствии третьих лиц. Профессиональная этика исходит из того, что всякое нарушение настоящего правила противоречит основе основ адвокатской деятельности: доверию к ад­вокату со стороны клиента.

Между тем, представители профессионального сообщества часто демон­стрируют противоположное отношение к информации от доверителя. Некото­рые адвокаты уже при первой встрече с подзащитным требуют от него расска­зать всю правду об обстоятельствах преступления. На робкие возражения кли­ента такой адвокат в категоричной форме заявляет: «Я не могу строить защиту, не зная истины». Как видим, подобное поведение не только выглядит неумест­ным, но и может быть оценено как нарушение профессиональной этики.

Именно данное этическое правило лежит в основе запрета, сформули­рованного в законе: «Адвокат не вправе делать публичные заявления о дока-

¹ Гаррис Р Школа адвокатуры —Тула 2001 - С 210

295

занности вины доверителя, если тот ее отрицает» (п. 4 ч. 4 ст. 6 Закона об адво­катуре).

В части 8 ст. 10 Кодекса говорится о том, что обязанности адвоката, уста­новленные законом об адвокатуре, при оказании им юридической помощи до­верителям бесплатно или по назначению, не отличаются от обязанностей при оказании юридической помощи за гонорар (по соглашению)³⁹⁵. Это развиваю­щее этическое правило обеспечивает гарантии, установленные Конституцией РФ (ч. I ст. 48), уголовно-процессуальным кодексом (ч. 5 ст. 50) и законом об адвокатуре. Напомним положение последнего: «адвокат обязан исполнять тре­бования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уго­ловном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предвари­тельного следствия, прокурора или суда, а также оказывать юридическую по­мощь гражданам РФ бесплатно в иных случаях, предусмотренных законода­тельством РФ» (п. 2 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре).

Итак, норма закона говорит об обязанности работать по «бесплатным» делам¹⁹⁶, а этическая норма помимо этого требует от адвоката не делать ника­ких различий между «бесплатными» и «платными» делами³⁹⁷. Нужно отдавать себе отчет в том, что на обобщенном уровне (на уровне конкретном приятные исключения, к счастью, встречаются часто) выполнение этого правила — цель столь же благородная, сколь и не выполнимая. Различия просто неизбежны. Даже самый квалифицированный и добросовестный адвокат, если у него много «оплаченных» дел и при этом ему поручены дела по назначению, при естест­венном в такой ситуации дефиците времени предпочтет больше сил и времени отдать доверителям, оплатившим его труд. И не вина, а беда адвокатов в том, что по всей России защита граждан по назначению составляет большую часть всего объема их работы в уголовном судопроизводстве. Вместе с тем. на наш взгляд, явно недобросовестные, циничные и грубые нарушения настоящего правила адвокатской этики могут и должны повлечь привлечение адвоката к ответствен н ости.

Так, по одному из расследованных автором уголовных дел, в отношении группы лиц, защитник одного из обвиняемых участвовал в деле по назначению. При выполнении следственных действий адвокат постоянно расспрашивал под­защитного о том, нет ли у него каких-либо сбережений, обеспеченных родст-

История развития представлений о правилах профессиональной этики адвокатов позволяет сделать вывод о том, что первично именно настоящее правило, как общая норма, «породившая» сформулированный в законе частный запрет

Кроме того в ч 7 ст 15 установлено, что адвокат обязан участвовать лично или материально в ока­зании юридической помощи бесплатно или по назначению органов дознания, органов предварительного след­ствия, прокурора или суда в порядке, определяемом адвокатской палатой субъекта Российской Федерации

Как уже оговаривалось, термин «бесплатные дела» достаточно условен. Расходы на оплату труда ад­вокатов по назначению берет на себя федеральный бюджет (ч 5 ст 50 УПК РФ) См также Постановление Правительства РФ «О размере оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовник судо­производстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора иди суда» от 4 07 03 № 400, Приказ Минюста РФ и Минфина РФ от 6 10 03 № 257/89н "Об утверждении порядка расчета оплаты груда адвоката, участвующего в качеств защитника н уголовном судопроизводстве по назначению ор~ ганов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда, в зависимости от сложности уголов­ного дела"

См также наш комментарий в гл 3212

296

венников, ценного имущества. Собственно защита подозреваемого его совер­шенно не интересовала. Потеряв всякую надежду получить гонорар, адвокат стал срывать следственные действия, отказался ехать за город для участия в следственном эксперименте, а затем вообще предложил «вести дело без него», с тем, чтобы по окончании расследования он мог просто подписать задним чис­лом все необходимые документы.

Налицо фактический отказ от защиты, а также грубое нарушение требо­ваний ч. 8 ст. 10 Кодекса этики, могущее повлечь привлечение адвоката к дис­циплинарной ответственности, причем, вероятно, вплоть до прекращения ста­туса. Ведь речь идет о действиях против доверителя, исключающих доверие к адвокату {ст. 5 Кодекса), что несовместимо с этим высоким званием (ч. 3 ст. 5 Кодекса).

Комментируемый кодекс профессиональной этики адвоката изобилует нормами, регулирующими защиту лиц с противоречивыми интересами. В раз­витие требований ч. 6 ст. 49 УПК РФ (гл. 5.6} и п. 2 ч. 4 ст. 6 закона об адвока­туре, Кодекс гласит: «адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон, чьи интересы противоречивы, в одном де­ле, а может лишь способствовать примирению сторон» {ч. 1 ст. 11).

Далее Кодекс приводит ряд норм, развивающих и конкретизирующих это этическое правило: «Если в результате конкретных обстоятельств возникнет необходимость оказания юридической помощи лицам с различными интереса­ми, а равно при потенциальной возможности конфликта интересов, адвокаты, оказывающие юридическую помощь совместно на основании партнерского до­говора, обязаны получить согласие всех сторон конфликтного отношения на продолжение исполнения поручения и обеспечить равные возможности право­вой защиты этих интересов» (ч. 2 ст. 11).

В части 1 статьи 13 указано, что адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по уголовному делу двух и более лиц, если:

• п. 1: интересы одного из них противоречат интересам другого;

• п. 2: интересы одного, хотя и не противоречат интересам другого, но эти лица придерживаются различных позиций по одним и тем же эпизодам де­ ла;

• п. 3: по одному делу необходимо осуществлять защиту лиц, достигших и не достигших совершеннолетия.

Перечисленные в пунктах 2 и 3 правила вновь демонстрируют нам высо­кую принципиальность, строгость и «эксклюзивный» характер многих запре­тов, сформулированных в Кодексе этики. Действительно, ни в одном анализи­руемом в этой книге нормативно-правовом акте адвокату не запрещается, на­пример, защищать по одному делу одновременно совершеннолетнего и несо­вершеннолетнего соучастника.

Запрет нарушается повсеместно. Автору в ходе изучения следственной практики встречались и такие дела, где, например, один адвокат защищал двух обвиняемых по п. «а» ч. 2 статьи 158 УК РФ³⁹⁸- кража, совершенная по пред-

"** Здесь и далее в ред ФЗотЗ! 1002№133-ФЗ

297

варительному сговору группой лиц, где одному из соучастников - совершенно-летнему — предъявлялось обвинение по совокупности со ст 150 ч. 1 УК РФ -_ вовлечение несовершеннолетнего (другого соучастника) в совершение престу­пления путем обмана и угроз, совершенное лицом, достигшим восемнадцати­летнего возраста.

Нарушения этического правила, предусмотренного п. 2 ч. 1 ст. 13 также широко распространены. Вот типичный пример: по делу о разбойном нападе­нии в банке и убийстве инкассатора через сутки были задержаны двое соучаст­ников (соисполнители). При задержанных, похищенные деньги обнаружены не были. На допросах они, не успев сговориться, называли разные суммы похи­щенного — 1 миллион рублей и 1 миллион 200 тысяч, давали разные показания относительно того, куда были спрятаны деньги.

Следователь не обратил на это особого внимания и допустил к участию в деле в качестве защитника обоих обвиняемых одного адвоката. Хотя возникает вопрос: а мог ли он принять иное решение? Обратим внимание, что, несмотря на различия в показаниях, вряд ли можно утверждать, что в данном случае ин­тересы одного соучастника противоречат интересам другого, что следует рас­сматривать как обстоятельство, исключающее участие в деле защитника (п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ). Различия в показаниях в данном случае не влияют на квали­фикацию преступлений, на отягчающие и смягчающие наказание обстоятельст­ва и т.п. Адвокат, вероятно, не должен был принимать поручение от одного из соучастников, но с учетом запрета, сформированного не в УПК РФ, а в п. 2 ч. 1 ст. 13 Кодекса этики.

В статье 13 Кодекса содержится эксклюзивная норма о так называемой «коллизионной защите». «Адвокат-защитник не должен без необходимости ухудшать положение других подсудимых. Всякие действия адвоката против других подсудимых, чьи интересы противоречат интересам подзащитного, оп­равданы лишь тогда, когда без этого не может быть осуществлена в полной ме­ре защита его доверителя» (ч. 3 ст. 13).

Так, соучастники в групповом преступлении, направляемые своими адво­катами-защитниками, часто не имеют даже минимального уровня порядочно­сти, чтобы воздержаться от стремления свалить всю вину друг на друга, и тем самым уйти от ответственности или существенно ее смягчить. Целями таких, как правило, безнравственных действий является, например, исключение из формулы обвинения ч. 3 ст. 33 УК РФ - организатор преступления; переквали­фикация деяний с квалифицированного на основной или привилегированный состав, переквалификация посягательства с умышленного, на неосторожное и т.п. В результате расследование, а затем и судебное заседание превращается в свару, в которой обезумевшие от страха и взаимной ненависти обвиняемые по­ливают друг друга грязью, распространяют клеветнические сведения друг ° друге и т.п.

Кодекс этики в настоящее время предписывает адвокату, во-первых, из­бегать подобных коллизионных ситуаций, во-вторых, если избежать их не уД³" лось, то со своей стороны сделать все возможное для того, чтобы не усугублять положение соучастников, если только этого не потребуют интересы его подзз-

298

шитного. Однако сложность в применении данного этического правила состоит в том, что каждый адвокат в подобной ситуации обязан найти единственно вер­ную, едва уловимую точку компромисса, «золотую середину» между позиция­ми своего подзащитного и других подсудимых по принципу: «Не навредить со­участникам, а если и навредить, то по самому минимуму для того, чтобы защи­тить интересы доверителя». Нетрудно представить себе насколько сложно ад­вокату в каждом конкретном случае определиться с таким «минимумом вреда». Ведь нужно одновременно и с учетом вышеупомянутых правил:

• сохранить свое честь и достоинство;

• проявить максимум уважения к другим участникам процесса;

• соблюсти приоритеты закона и нравственности,

• как можно меньше навредить соучастникам;

— и при всем при этом в полной мере защитить своего доверителя.

Несоблюдение хотя бы одного из этих критериев в ситуации коллизион­ной защиты, на наш взгляд, может быть оценено как нарушение профессио­нальной этики. Однако нельзя забывать о критерии малозначительности, рас­крытом в ч. 2 ст. 18 Кодекса.

В ч. 2 и 4 ст 13 изложены важные правила, развивающие и уточняющие требования УПК РФ и Закона об адвокатуре, о недопустимости отказа от защи­ты. Часть 2 статьи 13: «адвокат, принявший в порядке назначения или по со­глашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты и должен выполнять обязанности защитника до стадии подготовки и подачи кассационной жалобы на приговор суда по дел> его подзащитного Ад­вокат, принявший поручение на защиту в стадии предварительного следствия в порядке назначения или по соглашению, не вправе отказаться без уважитель­ных причин от защиты в суде первой инстанции».

Данное положение имеет в практике очень важное значение. Действи-

399

тельно, закон запретил люоой отказ от защиты . Системное толкование право­вых норм позволяет определить юридический факт, с которым связано возник­новение обязанности защищать — с момента подписания адвокатом соглаше­ния об оказании юридической помощи (ст. 25 Закона об адвокатуре), либо с момента назначения его защитником. Но вот юридический факт, с которым связано прекращение обязанности защищать, закон не определяет. Комменти­руемое правило позволяет адвокату отказаться от защиты только после подго­товки и внесения кассационной жалобы на приговор суда по делу его подза­щитного. Таким образом, для оказания юридической помощи на последующих стадиях уголовного судопроизводства, адвокат вправе предложить доверителю заключение соответствующего соглашения.

Нарушения данного положения распространены широко и повсеместно. Так, недобросовестные адвокаты чаще всего отказываются от обязанности за­щищать:

— с момента окончания предварительного расследования (ст. 215 УПК ), уклоняясь или отказываясь знакомиться с материалами дела;

' См наш комментарии в гл 5 7

299

• с момента окончания ознакомления с материалами уголовного дела к подписания протокола в порядке ст. 217, 218 УПК РФ и/или после ознакомлю ния с материалами дела отказывают подзащитному в заявлении необходимых ходатайств;

• после удовлетворения следователем ходатайств о дополнении мате­ риалов дела (ч. 4 ст. 217 УПК РФ) отказываются от ознакомления с этими до­ полнительными материалами и т.д.;

— с момента возвращение дела для производства дополнительного след-ствия (п. 3 ч. 1 ст. 221 УПК РФ);

— с момента оглашения приговора, не желая готовить и вносить кассаци­ онную жалобу и др.

Теперь, на основании ч. 2 ст. 13 Кодекса этики любой из подобных отка­зов является неправомерным, нарушающим, в частности, требования ч. 7 ст. 49 УПК РФ.

Далее, развивая вышеуказанное положение, Кодекс в части 4 ст. 13 пере­числяет безусловные основания к обжалованию адвокатом приговора, выне­сенного в отношении его подзащитного:

1. по его, подзащитного, просьбе во всех без исключения случаях;

™ г- ЛОО ^

2. помимо его просьбы , в случаях, если подзащитный является не­ совершеннолетним или страдает психическими недостатками, и суд в пригово­ ре не разделил позицию адвоката и назначил более тяжкое наказание или за бо­ лее тяжкое преступление, чем просил адвокат, или если имеются правовые ос­ нования для смягчения приговора.

Выше перечислены два основания, влекущие безусловную обязанность адвоката обжаловать приговор. Но и помимо них Кодекс предписывает адвока­ту «...как правило, обжаловать» приговор в отношении своего подзащитного, даже при отсутствии вышеперечисленных оснований, но если:

1. подзащитный несовершеннолетний или страдает психическими недос­ татками;

2. если суд в приговоре не разделил позицию адвоката-защитника и на­ значил более тяжкое наказание или за более тяжкое преступление, чем просил адвокат;

3. если адвокат усматривает наличие правовых оснований для смягчения приговора.

Заметим, что разработчики Кодекса не допустили ошибки, банального повтора, как это может показаться при поверхностном изучении части 4 статья 13. Анализ последних трех этических норм приводит к парадоксальным, но только на первый взгляд, выводам. Так, если подзащитный адвоката является несовершеннолетним или страдает психическими недостатками, то даже, если суд полностью разделил позицию адвоката, назначил тот вид и размер наказа­ния, о котором просил адвокат и даже если правовых оснований для смягчения приговора не усматривается - все равно адвокат должен, как правило, обжало­вать такой приговор.

Так, на наш взгляд, следует толковать ч 4ст 13 Кодекса.

300

Далее, если суд в приговоре не разделил позицию адвоката-защитника и назначил более тяжкое наказание или за более тяжкое преступление, чем про­сил адвокат или если он усматривает наличие правовых оснований для смягче­ния приговора, то даже если подзащитный не является несовершеннолетним и не страдает психическими недостатками и при этом к тому же не просит обжа­ловать приговор, то и в этих случаях адвокат обязан, как правило, обжаловать приговор.

Конечно же, формулировка «как правило, должен обжаловать...» позво­ляет адвокатам шире варьировать свои решения. Однако, на наш взгляд, данное предписание Кодекса этики означает, что отказ от обжалования приговора в пе­речисленных случаях должен носить особый, исключительный характер. До­пускающий подобное адвокат должен быть готов к тому, что в каждом кон­кретном случае ему придется тщательно аргументировать свое бездействие. Этот вывод косвенно подтверждается последним абзацем статьи 13 Кодекса: «Если осужденный, кроме несовершеннолетних и лиц, страдающих психиче­скими недостатками, возражает против обжалования приговора, адвокат дол­жен по возможности получить от него письменный отказ от обжалования при­говора». Этим предписанием профессиональное сообщество как бы предупре­ждает своих членов о том, что конфликты и жалобы со стороны доверителей на адвокатов, защищающих их интересы, подаются достаточно часто, и адвокат всегда должен быть готов доказать свою добросовестность перед судом или квалификационной коллегией адвокатской палаты представлением письменно­го отказа доверителя. Однако и письменный отказ не послужит адвокату оправ­данием, в случае, если документ получен от несовершеннолетнего или лица, страдающего психическими недостатками.

Часть 2 статьи 14 Кодекса содержит важную эксклюзивную по своему ха­рактеру норму: «адвокат вправе беседовать с процессуальным противником своего доверителя, которого представляет другой адвокат, только с согласия или в присутствии последнего».

Если о большинстве эксклюзивных норм настоящего Кодекса можно бы­ло сказать, что, ранее, несмотря на «неписанный характер» эти правила были широко известны и применялись в дисциплинарной практике адвокатских об­разований, то ч. 2 ст. 14 является скорее новеллой, и новеллой весьма значимой. Работники правоохранительных органов хорошо знают, насколько распростра­нены попытки отдельных недобросовестных адвокатов в различных формах воздействовать на потерпевших по уголовных делам с целью изменения ими показаний в пользу стороны защиты.

Используются не только просьбы, уговоры, но и подкуп, угрозы, шантаж, различные формы насилия, вплоть до убийства потерпевших и т.д. Их пытают­ся склонить к изменению показаний, к отказу от дачи показаний, отказу от тре­бований по возмещению причиненного вреда и т.н. К сожалению, государство пока не может в полной мере обеспечить неприкосновенность потерпевших от преступления. Теперь правосудию на помощь приходит Кодекс этики. То есть, если потерпевший имеет своего адвоката-представителя, то адвокат-защитник вправе беседовать с потерпевшим только с согласия или в присутствии пред-

301

ставителя последнего. Думается, что сторона обвинения может и должна учи­тывать это этическое правило при реализации комплекса мер по защите потер, певших.

Анализ дисциплинарной практики адвокатских образований показывает, что профессиональное сообщество во все времена нетерпимо относилось к на­рушениям этики, связанным с дискредитацией, компрометацией одного адвока­та другим.

Статья 15 Кодекса содержит именно такие этические правила, которые регулируют взаимоотношения между адвокатами:

1. «Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе вза­ имного уважения и соблюдения их профессиональных прав.

2. Адвокат воздерживается от;

— употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или дело­вую репутацию другого адвоката, при составлении документов и высказывани­ях при осуществлении адвокатской деятельности; употребления в беседах с ли­цами, обратившимися за оказанием юридической помощи, и с доверителями выражений, порочащих другого адвоката, а также критики правильности дейст­вий и консультаций другого адвоката, ранее оказывающего юридическую по­мощь этим лицам;

— обсуждения с лицами, обратившимися за оказанием юридической по­мощи, и с доверителями обоснованности гонорара, взимаемого другими адво­катами.

3. Адвокат не вправе склонять к заключению соглашения о предоставле­ нии юридической помощи лицо, пришедшее в адвокатское образование к дру­ гому адвокату.

4. Поручение на ведение дела против адвоката в связи с его профессио­ нальной деятельностью может быть принято другим адвокатом только после предварительного уведомления Совета.

Если адвокат принимает поручение на представление доверителя в кон­фликте с другим адвокатом, он должен сообщить об этом коллеге и при соблю­дении интересов доверителя предложить окончить спор миром.

5. Отношения между адвокатами не должны влиять на защиту интересов участвующих в деле сторон. Адвокат не вправе поступаться интересами дове­ рителя ни во имя товарищеских, ни каких-либо иных отношений».

Приведенные положения ч. 1-5 ст. 15 Кодекса вряд ли нуждаются в осо­бых комментариях. Адвокатская деятельность давно нуждалась в упорядочении взаимоотношений между самими представителями сообщества ка основе со­блюдения общепризнанных этических норм. •

Остается лишь отметить, что действия, запрещенные этими нормами в практике широко распространены. Некоторые адвокаты, в погоне за платеже­способной клиентурой с одной стороны, и «дружеским расположением» суд*** и правоохранительных подразделений, с другой, не могут уйти от соблазна воспользоваться методами недобросовестной конкуренции. Думается, что в Д⁴ ле выявления и пресечения подобных безнравственных и крайне опасных на-

302

рушений адвокатскому сообществу должны помочь и суды, и правоохрани­тельные органы, и доверители.

На этом следует прервать краткий анализ положений российского Кодек­са профессиональной этики адвоката. В одной из следующих книг автор плани­рует дать системный и более полный комментарий этого важного документа. В данной работе рассмотрены лишь некоторые этические нормы, среди которых внимание читателя обращено на наиболее значимые. Значимость определялась, исходя из результатов многолетнего изучения следственной и судебной прак­тики, дисциплинарной практики адвокатских образований. Выделялись правила этики, нарушения которых являются наиболее распространенными, а рекомен­дации по их выявлению и оценке - наиболее полезными не только для коллег автора- участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения — но и для суда, органов ФРС, доверителей. Надеемся, что изложенные сведения бу­дут оценены и использованы и представителями адвокатской профессии. Их мнения могут (да, пожалуй, и должны) существенно отличаться от изложенных. Автор готов к конструктивной дискуссии, в ходе которой каждая сторона учтет доводы другой, а вместе нам следует принять все возможные меры для укреп­ления законности и правопорядка в уголовном судопроизводстве.