Iyiaba 4 противодействие вандализму

/. Некоторые общие положения

По традиции эта глава должна бы называться "Борь6а"и т.д. Но не ради оригинальности мы не последовали традиции: военная терми­нология представляется нам не совсем подходящей для правоохрани­тельной деятельности государства. "Борьба с преступностью" или, еще экспансивнее, "война с преступностью", предполагают силовую схват­ку двух враждующих сторон. Государство не воюет против своих гра­ждан, совершающих преступления. Оно стремится предупредить пре­ступления, не допустить их совершение посредством профилактиче­ских мер, т.е. устранения криминогенных обстоятельств, а также пре­дотвращения или пресечения конкретных преступных посягательств. Другим стратегическим направлением противодействия растущей пре­ступности остается уголовно-правовое воздействие: обнаружение ви­новных лиц, расследование обстоятельств совершения преступлений, назначение и исполнение законного и справедливого наказания. Эта форма воздействия оказывается обоюдоострой, так как исполнение наказания в виде лишения свободы способствует дальнейшему соци­альному отчуждению правонарушителей и возникновению нелегкой проблемы рецидивной и профессиональной преступности. Применяя жесткие репрессивные меры, предусмотренные уголовными законами, государство и его функционеры не "борются", а осуществляют право­судие.

Это рассуждение о терминах может показаться тривиальным и лишенным практического смысла. Мы так не думаем. Назойливое употребление воинственных слов и словосочетаний вошли в наш быт еще в годы гражданской войны. Тогда они не были декоратив­ными. Что такое "борьба с контрреволюцией", стало известно ны­нешнему поколению из книг Солженицына, Мальгунова и других авторов. Узнали мы и подлинное значение таких понятий как "борьба за сплошную коллективизацию" и "ликвидация кулачества как класса" и т.д. Не надо бороться за чистоту города, лучше мес­ти улицы.

- 151

Криминологическая профилактика состоит в устранении или нейтрализации причин и условий преступности, в данном случае связанной с уничтожением и повреждением предметных и духов­ных ценностей.

Исходя из теоретической концепции ведущей роли психологи­ческих факторов преступности, мы в меру своих возможностей подробно рассмотрели их в предшествующей, третьей главе моно­графии. Психология вандализма, на наш взгляд, складывается из психологии личности разрушителя и мотивации деструктивно­го поведения. В сущности, они и образуют понятие причин ванда­лизма. Обстоятельства, которые способствуют деформации лично­сти целесообразно исследовать одновременно с рассмотрением проблемы предупреждения вандализма, поскольку общепризнано, что предупреждение - это прежде всего утранение криминогенных факторов.

Затем рассматриваются вопросы применения уголовно-правовых норм предусматривающих ответственность за вандализм и проблемы их совершенствования. В такой последовательности и строится структура этой завершающей главы монографии.

2. Криминогенные факторы вандализма

2.1. "Человек - не вещь среди вещей"

Официальная терминология, широко распространенная также в научных исследованиях, пользуется понятиями "причины преступ­ления и условия, способствующие совершению преступлений".

Творцом поступка является человеческая личность. Следова­тельно, центральным звеном криминальной причинно-следственной связи выступает личность преступника. Все внешнее, что формиру­ет негативные стороны (черты) личности, обусловившие конфликт с уголовным законом, может быть признано объективными фактора­ми преступления, равно как и те обстоятельства, которые состави­ли конкретную ситуацию, при которой преступление совершилось. Поэтому, следует различать три блока криминогенных факторов вандализма: 1) личность правонарушителя-, 2) обстоятельства ее формирования, 3) конкретная ситуация, в которой соверши­лось преступление.

О личности речь шла в предшествующей главе; и хотя тема эта необъятная, возвращаться к ней здесь нет смысла. Отметим,

*

-152-

лишь, что будучи автономной в выборе поступков, личность фор­мируется над воздействием единого потока генетической и соци­альной информации. И от того, какова наследственность и в каком окружении появился на свет и рос индивид, во многом зависит, ка­ким он будет. Во многом, но не во всем. Есть еще что-то, не под­дающееся строгому измерению и определению, решающим обра­зом влияющее на формирование личности. Это, может быть, нечто идеальное, какое-то духовное начало, духовность, не зависящая ни от генов, ни от среды обитания. Почему из сына крепостных кре­стьян, сироты и дворового мальчика - "казачка" вырос гений Т. Шевченка? Ведь барская дворня - это в России своего рода марги-налы XIX века. И обратные примеры, когда воспитанный в рафини­рованных условиях недоросль становится бандитом. Не будем ис­кать истороические примеры, хотя их более чем достаточно. Со­шлемся на публикацию в газете "Известия" от 10 февраля 1996г. под заглавием "Против своих". Журналистка Я. Соколова расска­зывает, как 24-летний перспективный офицер СБУ, сын заместите­ля Генерального прокурора Украины легко и просто стал членом особо опасной банды- Всякий правонарушитель может отыскать в своей биографии источники вредных влияний. Опрошенные с на­шим участием 190 воспитанников Куряжской ВТК на вопрос о том, что явилось главной причиной совершенных ими преступлений, 38.4% указали на самих себя: ("сам виноват"). Остальные назвали влияние друзей (32,1%), материальные трудности (10,5%), вред­ные привычки (13,6%), поведение потерпевших (6,3%), воспитание в детстве (5,2%), иные обстоятельства (5,2%). Уклонились от отве­та 5,7%. '

Игнорировать названные факторы вряд ли возможно. Человек - открытая система, и она, конечно, зависит и от внешних воздей­ствий, и от внутренних состояний. Но вместе с тем нельзя не со­гласиться с выдающимся современным философом и психологом В. Франклом: "Человек - не вещь среди других вещей. Вещи де­терминируют друг друга. Человек же определяет себя сам. Или, скорее, он решает, позволит ли он себе быть определяемым, будь то побуждениями или инстинктами, которые толкают его, или ос­нованиями и смыслами, которые притягивают"¹.

¹ Франкл В. Человек в поисках смысла. М-, 1990. С. 84. • - 153-

На концепции человеческой свободы строится понятие вины и ответственности- Правда, неясно, отчего человек решает так или иначе. В. Франкл считает, что решение зависит от смысла сущест­вования, или, по другой терминологии, ценностной ориентации, а, еще проще - от совести. У 3. Фрейда таким внутренним контроле­ром выступает "Супер-эго"(Сверх-Я). Но "Супер-Эго" - продукт воспитания.

Эту же мысль, довольно смелую для того времени, выразил известный советский философ Г.С. Батищев: человек может быть "не телом наряду с прочими телами, не конечной вещью среди прочих конечных вещей, а деятельным "существом", "деятелем". И далее: "не "обстоятельства" действуют на людей, а сами люди ос­ваивают "обстоятельства"...^

Мы же склонны считать, что эмотивность и совесть, как и та­лант - от Бога. Конечно, мы не отрицаем роль воспитания в разви­тии или угнетении духовности. Но не более.

Обратимся к литературной классике, к роману Ф.М. Достоев­ского "Братья Карамазовы". Федор Карамазов - человек, свобод­ный от совести и чести, с ярко выраженной истероидной акцентуа­цией. Его старший сын Дмитрий - необузданный эполептоид, им­пульсивен, склонный к насилию. Но у него есть свое представление о чести - его мучает совесть от сознания растраты вверенных ему денег. Иван - мятущийся интеллектуал, тревожно-застревающая личность. И в то же время стал фактическим пособником убийства отца. В финале - теряет рассудок от мук совести. И наконец, Але­ша Карамазов - типично эмотивная личность, живущий по законам совести. Он вырастал рядом с развратным и циничным отцом. Но разве мы сможем представить себе Алешу Карамазова преступни­ком в результате неблагоприятного или иного криминального влия­ния?