Ingushi

Казбан Гагиева за прялкой

Назрановский район, с. Барсуки Фото З.М.-Т. Дзараховой, 2001 г.

с. Камбилеевское вывезла с собой

вгоды депортации (1944–1957) лекала с ингушскими орнаментами и со временем стала использовать их при изготовлении шерстяных одеял (ПМА, 2007). Ингушские мастерицы делали не только войлочные, но и ворсовые ковры. Специальные станки для ковроткачества зафиксировали в своих письменных и фотоматериалах исследователи кустарных промыслов ингушей. В 1920– 1930-е годы были созданы мастерские по изготовлению ковров в сел. Базоркино и Камбилеевское.

Войлочные бурки изготовляли чаще всего из черной шерсти, реже – из белой. Бурку на Кавказе ценили все. По словам кавказове-

да М. Агларова, бурка сопровождала горца всю жизнь. Она защищала хозяина от холода и сабельных ударов в бою, от дождя и ружейных пуль, буркой разнимали мужчин, обнаживших оружие, буркой накрывали погибшего в бою. Бурка всегда была в числе значимых подарков для дорогих гостей. Центрами по изготовлению бурок в Ингушетии были сел. Базоркино и Яндиево.

Умениями обрабатывать шерсть и изготавливать из них различные изделия должны были обладать все семьи. Чаще всего так и было. «Где бы вы ни встретили горскую женщину – беседует ли она с соседками, разговаривает ли с мужчинами, идет ли из селения в селение за пять-шесть верст, везде –

всакле и на улице, у нее неизбежно в руках шерсть и веретено, которое, безостановочно крутясь, сучит нитку», – писали исследователи (Вертепов, 1903. С. 188). Из шерсти вязали различные изделия: носки (пазаташ), варежки

(кулгахйоллорргаш), чулки (лакха пазаташ), шапки (кийнаш). Из козьей шер-

сти вязали теплые пуховые платки (газа петара цхарал). Лечебными счита-

лись изделия, связанные из козьей шерсти и шерсти черного барана (аьржа тха). Редкой и желанной для вязки была шерсть серого цвета. Приемы обработки шерсти и изготовления продукции из шерсти были схожими у многих народов Кавказа, и в то же время изделия отличались орнаментацией и цветовой гаммой.

Современные мастерицы все чаще обращаются к старинным орнаментам, восстанавливая и совершенствуя растительные мотивы по редким образцам ковров старых мастеров. Мастером войлочного искусства можно назвать сегодня Райхант Ахильгову, которая создает войлочные ковры (истинги) по

143

старинным образцам. Делая врезные аппликации, она использует ингушские орнаменты, затем обводкой из тесьмы выделяет контуры рисунков. Овладела искусством по обработке шерсти и изготовлению войлочной продукции Мадина Мартазанова. В числе лучших ее произведений можно назвать «Орнаментальный коврик рода Хамхоевых», ковровые гобелены «Возрождение»,«Ноктюрн»идр.ЗейнапИлиевасоздаеторигинальныековрысорнаментами из геометрических фигур и растительных узоров, используя комплексно технику работы с войлоком и кожей. На всю страну прославилась искусством ковроделия Заслуженный деятель искусств РИ Роза Тангиева. Она овладела в совершенстве искусством создания ворсовых ковров и создает целые сюжеты из жизни народа. В ее коллекции сегодня более 100 произведений: ковры разных размеров с изображениями пейзажей, башенной архитектуры, молитвенные коврики с исламской символикой. Сотканные ею ковры «Башня», «Платок примирения», «Мир Кавказу» и многие другие покоряют зрителей многочисленных выставок в республике, стране и за рубежом.

Прядением, ткачеством, вязанием, валянием войлока, изготовлением бурок занимались, чуть ли не в каждой семье. «О том, что изготовление шерстяных тканей было в то время самым распространенным домашним делом женской половины большой семьи, каждого рода, можно судить по многочисленным находкам глиняных пряслиц» (Крупнов, 1960. С. 329). Ткачество являлось одним из основных видов женского труда. Женщины «изготавливают тонкую шерстяную материю, которая используется в шитье одежды для них самих, …мужей и детей», – писал Ю. Клапрот (2008. С. 272). «Жены у них портные, ткачи, швеи, тесемщицы», – отмечал С. Броневский (1823. С. 52).

Для ткачества использовался станок (дахьар), состоящий из «кресла, валика и гребня, двух направил и челнока. Все указанные части неразрывно связаны друг с другом. В начале кресла под руками ткачихи расположен валик, вращающийся горизонтально вокруг своей оси; он предназначен для первоначального прикрепления ниток основы и для наматывания уже сотканного сукна. Гребень удерживает параллельность ниток, причем одно направленно двигает одну половину ниток основы, а другое – другую. Челнок ходит поперек между ними с пряжею утка» (Маркграф, 1882. С. 206). Техника ткачества имела идентичной характер у многих народов Кавказа. Мастерицы работали так быстро, что исследователям трудно было понять неуловимые движения рук и технику работы (Пиралов, 1913. С. 58).

Особого искусства требовало изготовление мягкой шерстяной ткани (исхали). Производство сукна было развито во всех ингушских селениях. Женщины делали из шерсти домотканое сукно (маша). Сукно могло быть цвета шерсти, но его могли и окрашивать. Для изготовления красок использовались листья мелкого ореха, дикой лесной яблони, кора дуба, ольхи, грецкого ореха, шелуха луковицы и т.п., из которых получали черный, желтый, коричневый и другие цвета. В более поздний период краски покупали на рынках. Во время прядения могли просто смешивать черную и белую шерсть. Крашеную ткань для сушки вывешивали на веревку, при этом к концам материи подвешивали какой-либо груз, чтобы равномерно растянуть ткань (ПМА, 2009).

Из сукна шили одежду для членов семьи: бешметы (гIовтал), башлыки (палчакхаш), платья (кочамаш); женские головные уборы: шаль с бахромой (чачакхаш йола йовлакх), большие платки (машингаш), которые накидывали

144

Женщина за ткацким станком

Джейрахский раон, с. Фуртог. Начало XX в. Государственная архивная служба Республики Ингушетия

на голову так, чтобы один конец платка свисал спереди, другой сзади. Тот кусок сукна, который предназначался для изготовления башлыка, ингушские мастерицы из с. Бамут стирали в сыворотке (Шавлаева, 2009. С. 91). Из сукна шили повседневные мужские и женские черкески (чокхи), праздничные из привозных тканей. Девушки предпочитали исповедывать для платья светлые ткани, старшие женщины – сукно бордового цвета. Каждая деталь черкески имела свое смысловое значение. Рукава – падуги праздничной черкески покрывали кисти рук девушки, предохраняя от случайного прикосновения чужого мужчины. Мужская черкеска тоже имела падуги, которые во время танца тоже прикрывали руки. Нередко изделия шили из привозных тканей, которые купцы рулонами (тупаш) привозили из Турции, Китая, других регионов. Черкески, башлыки и другие изделия ингушских мастериц имели спрос на Кавказе. О.В. Маркграф отмечал, что терские казаки покупали их в огромном количестве на рынках Северного Кавказа (Маркграф, 1882).

Шелк попал на Кавказ по Великому Шелковскому пути, ответвления которого проходили и через горы Центрального Кавказа. В средние века он уже был хорошо знаком ингушским женщинам. Описывая женскую одежду из могильников с. Эгикал, Е. Крупнов отмечал на некоторых из них верхнюю одежду из шелка красного, синего, зеленого и оранжевого цветов; на талии пояс, на котором крепилась сумочка с шелковыми цветными нитками, иглами и наперстками (Крупнов, 1971. С. 93–94).

145

Привозным шелком торговали на рынках. Материал этот особо ценился девушками. Постепенно в хозяйстве было освоено шелкоткачество. В ХIХ– ХХ вв. ингушские женщины занимались разведением шелкопряда (салазаш) и производством шелка. По рассказу информатора из с. Барсуки Шафиат Гагиевой грену шелкопряда «помещали в маленькую коробку и давали им в качестве корма листья тутовника (гаьнкомар). Шелкопряды очень быстро росли. Затем их перекладывали и снова кормили листьями. На каком-то этапе они начинают вырабатывать тонкую шелковую нить» (ПМА, 2010). «Питание устарелымлистомвызываетплохоеразвитиеинебольшойурожайкоконов»,– писали в июне 1927 г. в газете «Сердало» о результатах работы населения по разведению шелкопряда. «Из ниток готовили ткани и шили традиционно наиболее значимую одежду, шили башлыки (палчакхаш), плетением делали тесемки (инзаш), вязали ажурные шелковые платки больших размеров (дегаь даьре йовлакх). Посреди платка делали вышивкой узоры в виде цветов и ингушских орнаментов. Их надевали в праздники, использовали в день свадьбы в качестве шали-накидки для невесты и т.д. Косынки эти красили и в разные цвета» (ПМА, 2010).

Ингушские женщины занимались рукоделием, которое считалось изысканным, благородным делом. О древних традициях рукоделия свидетельствуют найденные в Ингушетии археологами плетеные изделия и декоративные украшения. Художественная вышивка шелком, золотыми и серебряными нитями достигла у ингушей высокого уровня. Богатыми космологическими, зооморфными и растительными орнаментами украшали разные изделия. Искусной вышивкой отличалось свадебное платье. Бархатная шапочка невесты была вышита золотом, а к ее навершию прикрепляли кисточку из золотых нитей, которая свисала до бровей девушки. «Невеста с шапочкой и кистью» (КIуж улла кий тулла йоI), – так говорили о невесте. Вышивкой украшали подвесные рукава-падуги свадебного костюма (чокхи), фартучки (Iажаргаш). Сумочку невесты (бохча) украшали вышивкой, кисточкой из золотых нитей и прикрепляли к серебряному поясу. Секреты и тонкости золотошвейного искусства переходили по наследству по женской линии от матери к дочери. В символах и орнаментах ингушской вышивки сохраняется этническая память. В состав приданого невесты входила щелковая шаль (даьри шафон). Нарядные шали девушки надевали, в дни праздников. Края квадратной шали украшались бахромой из шелковых нитей. Рукодельницы вышивали различные орнаменты на наволочках, на сумочках-кошельках для женских изделий, на носовых платочках, которые девушки готовили для подарков. Богато орнаментированные изделия создавали особый уют в гостиных и девичьих комнатах.

Для ингушей было характерно декорирование одежды вышивкой. Подбор цветов, орнаментов, сочетание оттенков цветов имели нередко и символическое значение. К примеру, ветвистые узоры, направленные вверх, украшали платья девушек и молодых женщин, те же узоры, направленные вниз, могли вышить на платье пожилой женщины.

О богатом эстетическом вкусе ингушских рукодельниц свидетельствует и декоративное ручное плетение тесьмы (жIирг), галуна (инз) и других изделий. Тесьму плели из трех, пяти, семи и более нитей, она могла быть плоской и многогранной. Для плетения использовали различные нити: шел-

146

ковую (чилла хьоаса), золоченую (дошо хьоаса), серебряную (дото хьоаса),

крученую (мовхар), грубую шелковую (чеж). Тесьму применяли для отделки цветного войлочного коврика, бурки, башлыка. Из тесьмы делали пуговицы и петли для черкески, бешмета и мужских рубашек.

Старинное ремесло вышивки унаследовали современные вышивальщицы. Известна в республике художник Асият Хамхоева. После окончания ху- дожественно-графического факультета Курского педагогического института она стала прекрасным живописцем и искусной вышивальщицей. А. Хамхоева в основном пишет пейзажи, картины живой природы. В ее коллекции – птицы горного края, цветы, сюжеты из жизни, картина «Сумерки», которую она посвятила своим пятерым братьям, и многое другое. Она вышивает гладью и крестом, в последние годы – также и бисером. Искусство шитья и вышивания унаследовала от своей бабушки и матери заслуженный деятель искусств Республики Ингушетия Зина Инаркиева. Она создает уникальные национальные костюмы и богато декорирует их национальными орнаментами. Коллекцию своих костюмов мастерица выставляла в разных залах страны и зарубежья. Искусством кружевоплетения и вышивки шелковыми нитями прославилась Пятимат Досхоева. Это искусство она унаследовала от бабушки и матери, и передает своим дочерям. Мастерски вяжет она национальные платки и делает на них вышивки, используя старинные приемы и национальные орнаменты, бытовавшие в различных уголках Ингушетии, деликатно трансформируя народную традицию, подчиняя их собственным художественным идеям. Мадина Албогачиева, дизайнер по костюму, после окончания Краснодарской художественно-промышленной академии стала изучать старинные орнаменты, художественную вышивку, материалы, из которых мастера делали свои аппликации, а также живопись и графику. Все это она использует в своей работе для создания моделей одежды с национальным колоритом. Сегодня в ее коллекции десятки изготовленных костюмов и эскизов для новых моделей.

147

ГлаВа 4

МаТЕРИалЬНаЯ КУлЬТУРа

ПОселеНИЯ И жИлИЩе

Поселения ингушей складывались под влиянием социально-экономи- ческих, политических и природно-географических условий среды обитания. Важным фактором, влияющим на выбор места для посе-

ления, было наличие водных источников, стратегическое положение местности, удобное расположение для обороны, наличие поблизости пастбищных, сенокосных, лесных угодий и земель под пашни.

По форме ингушские поселения подразделяются на два основных вида: горныеиравнинные.Горныеселениявсилурядаисторическихобстоятельств и особенностей рельефа отличались скученной застройкой. Такая форма поселений возникла еще в период позднего Средневековья, междоусобных распрей и внешних опасностей. Поэтому можно сказать, что чем древнее селение, тем в более труднодоступном месте оно расположено, тем плотнее его застройка (Кобычев, 1982. С. 36). П.И. Ковалевский писал, что горные ингушские аулы располагаются на скалах и горах, в таких труднодоступных местах, что добраться до них можно только по крутым тропинкам, вырубленным в скале (Ковалевский, 1914. С. 152). Примером тому могут служить сел. Ольгет, Цизды, замковый комплекс в горной Ингушетии – Вовнушки и т.д.

Поселения в горах были небольшими и находились неподалеку друг от друга. Для горной Ингушетии характерна ярко выраженная вертикальная зональность: пашни и поселения расположены в пределах 200–1500 м, сенокосные угодья и весенне-осенние пастбища – на высоте 1500–2000 м, а летние – в границах 2000–3000 м. Значительная часть поселений расположена выше 1000 м. Например, Фуртоуг – 1115 м, Ольгет – 1230 м, Эгикал –

1250 м, Салги – 1600 м, Цори – 1790 м (Робакидзе, 1968. С. 86). Поселения располагались вдоль горных ущелий (чIож) и представляли в свое время объединения сельско-общинного типа. Общими для нескольких сел были леса, горные пастбища, некоторые сенокосы, дороги, мосты, сельчане сообща осуществляли строительство и ремонт святилищ и оборону территории. Однако

сраспадом общинного единства основной единицей стало село (юрт, эйвла),

агруппы сел стали называться шахIар. Каждая группа сел, расположенная по

148

Селение Эгикал

Джейрахский район Фото З. Эльдиева 2011 г.

отдельным ущельям, имела свое собственное наименование, в большинстве случаев образуемое из наименования реки, ущелья или селения и суффикса атрибутивности хой. Например: Джейрхой, Чулхой, Хамхой и т.д. (Там же.

С. 87–88).

Существовалипоселения,имевшиепланировку,прикоторойжилыеиподсобные сооружения возводились по окружности или по периметру квадрата со входами, обращенными внутрь. В середину такого замкнутого поселения на ночь загоняли скот. Замкнутый укрепленный тип поселений круговой и кареобразной планировки существовал у ингушей Тарской долины, а также у живших на равнине и в лесистых предгорьях восточной части Ингушетии (в современное время – западная часть Чечни). Единичные подобные поселения встречались и в горной полосе – в сел. Цизды. Оно располагалось на оконечности небольшого хребта и представляло собой группу мощных трех и четырехэтажных жилых башен, поставленных полукругом вплотную одна к другой (Кобычев, 1982. С. 40).

Наиболее распространенным типом в середине XIX в. было небольшое однофамильное (моногенное) поселение, состоявшее обычно из 10–15 дворов, все члены которого находились между собой в кровном родстве (Там же. С. 23). К такому типу относились горные поселения – Барким, Йовли, Лейми, Хамхи и т.д. Многофамильными (полигенными) были Таргим, Эгикхал, Арзи

149

и др. Они вполне соответствовали патриархально-родовому укладу жизни ингушей, уровню его производительных сил. Наглядной иллюстрацией сказанному служат архивные материалы, в которых имеются сведения о населенных пунктах горной Ингушетии, где насчитывается от 10 до 50 дворов (АКАК, 1870. Т. IV. С. 904). «В качестве примера развитого села остановимся более подробно на описании селения Эрзи. Ко времени завершения формирования основных элементов этого села в нем было 9 родов (Янды, Евкур, Мамильга, Эсьмарза, Заура, Хаза, Дасхой, Алдыган и Кете), каждый из которых, представляя наиболее широкое родственное объединение, имел свою, завершенную в строительстве оборонительную башню» (Робакидзе, 1968. С. 113). О полигенности селений можно судить по наличию боевых башен и склепов. Как известно, каждый род имел боевую башню и однофамильцы хоронили умерших в одном склепе. Примеры подобного рода доказывают, что ингуши давно жили в условиях соседской общины (Калоев, 1989. С. 30).

Значительные изменения горных поселений начали происходить с первой половины XVII в. Основание новых поселений было тесно связано с процессом возвращения ингушей из горных районов в предгорья и на равнину.

В XIX в. уже большинство ингушского населения находилось не в горной части Ингушетии, как это было в предыдущий период, а в предгорьях и на равнине, что свидетельствует об интенсивном характере миграций населения из горных районов. Ингушские селения были малочисленны и разбросаны, это осложняло полицейский надзор над местным населением и сбор налогов. Для безотлагательного решения этой проблемы было решено создать кордонную линию на месте ингушских селений. «В итоге, ингуши из аулов Тарской долины, верховий Сунжи, Ассиновского ущелья были выселены в район Назрани (где сгруппированы в крупные села), а на высвобожденной территории были основаны станицы Нестеровская, Сунженская, Фельдмаршальская, Камбилеевская и ряд других» (Карпов, 2012. С. 327).

Дляокончательногорешениявопросанадзоранадингушамивконце1850- х годов военными властями было принято решение об укрупнении населенных пунктов. Каждое село должно было иметь не менее 300 дворов (АКАК, 1904. Т. XII. Д. 978. С. 1116). В результате этого были уничтожены мелкие хутора и созданы крупные населенные пункты: Плиево, Барсуки, Гамурзиево, Альтиево, Насыр-Корт, Экажево, Сурхахи, Базоркино и др. Некоторые из этих селений получили названия от личных имен старшин, назначенных военной администрацией, к примеру, Мартазаново стало Гамурзиево, Атиговский хутор – Альтиево, Бурув-кхъале – Барсуки и т.д. (Кодзоев, 2005. С. 49). Вместе с тем местное население пыталось сохранить прежний принцип расселения. Так, даже в больших полигенных селениях родственные семьи в пределах села нередко селились отдельными кварталами (курами) (Арсамаков, 2003.

С. 14).

В 1860–1866 гг. в Ингушетии была проведена земельная реформа, в результате которой было создано 15 больших аулов в равнинных районах. Данные, приведенные Н.Ф. Грабовским, относятся к горной части Ингушетии, где, по его расчетам, насчитывалось до 120 аулов, при этом он отмечал, что только три или четыре поселения, по числу помещений и живущих в них семейств, имеют право так называться (Грабовский, 1870. С. 16).

150

Селение Нилх

Джейрахский район. Начало XX в. Личный архив И.Г. Алмазова

Селение Ляжги

Джейрахский район Фото З.Р. Эльдиева, 2011 г.

151

Из приведенных данных следует, что в 1866 г. в Ингушетии насчитывалось 135 населенных пунктов.

Значительные количественные изменения в поселениях ингушей произошли после переселения в Турцию. Многие поселения были освобождены от «неблагонадежных» жителей. Обманутые в своих надеждах и разочарованные переселенцы искали возможность вернуться на родину, однако им было

вэтом отказано. Лишь незначительная часть сумела нелегально возвратиться на родную землю, но здесь места их прежнего проживания уже были заняты новыми поселенцами, так что им приходилось заново обустраиваться и налаживать свой быт. Как сообщал М. Иг-ев, селение Сагопши «состоит из 324 дымов; жители его все карабулаки, из которых около двух третей выходцы из Турции; это те, которые отправились с генералом Кундуховым в Турцию и потом возвратились вспять» (Иг-ев, 1885). Согласно материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897 г., в Ингушетии насчитывалось 144 населенных пункта, ингуши жили небольшими аулами в горах и в крупных селениях на равнине (РГИА. СПб., Ф. 129. Оп. 11. Д. 2390). Из всех населенных пунктов 102 находилось в горах, 42 – на равнине. Однако следует отметить, что в горных селениях число жителей варьировало от нескольких до 50–80 человек на один населенный пункт, тогда как в равнинной части – 4000 жителей. Г. Вертепов писал, что на равнине аулы были гораздо больше,

всреднем на каждый из них приходилось 343,7 двора с населением в 1615,9 душ обоего пола, т.е. средний аул на плоскости по количеству дворов в 35 раз превышал среднее горное селение. По данным того же автора, на 1892 г., в горной части Ингушетии имелось 56 населенных пунктов, а на плоскости 45 поселений, население которых составляло 69,1% от общей численности ингушей (Вертепов, 1892. С. 85). При сопоставлении этих данных с материалами

переписи 1897 г. можно сделать вывод, что в течение пяти лет численность населенных пунктов в горной части уменьшилась на 46 аулов, а в равнинной увеличилось на 3 поселения. Это свидетельствует о создании на равнинной части больших полигенных сел, где проживали сотни семей. Отметим, что в каждом населенном пункте, как в горах, так и на равнине, всегда существовало особое место, где собирались мужчины села (пхега). Здесь они решали общие вопросы или просто общалась между собой.

В начале XIX в. некоторые хутора, расположенные по Ассиновскому ущелью, были уничтожены в связи с подозрением в укрывательстве абрека Зелимхана. Жители этих горных селений целыми семьями были высланы в Сибирь (РГИА. СПб., Ф. 1276. Оп. 6. Д. 39. Л. 9 об.). Процесс переселения не всегда носил мирный характер и продлился несколько веков. Это наложило свой отпечаток на облик поселений. Так, горные поселения существенно отличаются от поселений, расположенных в предгорьях и на равнине, не только своей компактностью и особенностями архитектуры, но и численностью жителей. Наиболее распространенными формами поселений в горах были селения, в которых проживали представители одной фамилии или нескольких родственных. После переселения на равнину горцы также нередко селились отдельными хуторами, населенными только родственниками. Период переселения жителей одного села на более удобные земли в предгорьях В.П. Кобычев назвал «сползанием» поселений с горных круч. Населенные пункты, появлявшиеся в результате такого переселения, новое и старое поселение

152