Законотворец

Объединив Месопотамию с помощью оружия, Хаммурапи в то же время сумел провести ряд административных, социальных и религиозных нововведений, цель которых заключалась в сосредоточении в руках самого Хаммурапи и его преемников власти над государством, где жили представители нескольких этнических групп, придерживавшихся собственных законов и обычаев, поклонявшихся разным богам и почитавших местные традиции. Царь занимался преобразованиями внутри страны с той же смесью безудержной энергии и мудрой умеренности, которые он проявил в отношениях с соседями. Наместники находились под жестким контролем со стороны царя и, судя по всему, обладали совсем небольшим объемом полномочий. Однако в каждом городе существовал совет старейшин, обсуждавший различные проблемы местного значения, выносивший решения по незначительным судебным делам и собиравший подати. В итоге у подданных Хаммурапи была по крайней мере иллюзия самоуправления.

Для того чтобы легализовать власть своей династии и не допустить появления новых претендентов на трон Шумера и Аккада, Хаммурапи поставил во главе пантеона бога Мардука – покровителя Вавилона, прежде являвшегося третьесортным божеством. Однако правитель тактично добавил, что власть над богами была дарована Мардуку Ану и Энлилем и что он сам, Хаммурапи, был призван теми же богами, чтобы «обеспечить благосостояние людей». Выполняя царский приказ, жрецы исправили генеалогию богов, наделили Мардука качествами других божеств и переписали миф о творении, сделав так, чтобы он играл в нем ведущую роль. При этом фундаментальные изменения в шумеро-аккадских религиозных представлениях не произошли. Везде, включая Ниппур, перестраивались, восстанавливались или украшались храмы, причем без отклонения от древних месопотамских традиций, и царь старательно избегал шагов, которые могли бы задеть религиозные чувства людей.

Мы больше не можем считать свод законов Хаммурапи, составленный, «чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злых, чтобы сильный не притеснял слабого»²⁰, древнейшим в мире, так как в нашем распоряжении имеются аналогичные источники, составленные во время правления Ур-Намму, Липит-Иштара и Билаламы, не говоря уже о «реформах» Урукагины. Тем не менее он до сих пор является самым полным и в связи с этим заслуживает более пристального внимания.

Следует отметить, что слово «кодекс», которое иногда ставят в начале названия этого источника, не следует понимать буквально. Дело в том, что здесь мы имеем дело не с продуманной реформой законодательства и не с всеохватывающим собранием правовых норм, сгруппированных в определенном, поддающемся логическому осмыслению порядке, таким как Кодексы Юстиниана и Наполеона. Жители Месопотамии руководствовались обычным правом, которое «переходило» от одного правителя к другому и иногда видоизменялось, чтобы соответствовать состоянию общества и хозяйства в определенный период.

Одним из первых деяний каждого царя (по крайней мере, со времен Урукагины) было установление мешарум. Это слово можно перевести как «справедливость», «правосудие», но в данном контексте оно имело более широкое значение, в частности было связано с прощением некоторых долгов и обязательств, установлением цен на определенные виды продуктов, что являлось довольно эффективным способом регулирования хозяйственной жизни страны. Именно об этом говорится в датировочной формуле второго года правления Хаммурапи – «он установил справедливость в стране». Прекрасный пример деяния, связанного с мешарум , можно встретить в «эдикте» царя Амми-цадуки, одного из преемников Хаммурапи.

Во всем другом новый царь просто обращался к законам своих предшественников, таким образом обеспечивая непрерывность традиции, которая, как в этой, так и в других сферах, была одной из наиболее характерных черт месопотамской цивилизации. Однако на протяжении царствования общество и хозяйство менялись, а значит, необходимо было упорядочить законы, и царь выносил приговоры по делам, к которым невозможно было подобрать прецедент. Эти решения царя (динат шаррим) старательно записывались и в конечном итоге были собраны вместе, чтобы их могли использовать следующие поколения судей. Таким образом и создавались так называемые кодексы законов. В нашем распоряжении имеется несколько списков законов Хаммурапи, вырезанных на глиняных табличках, датирующихся периодом от правления I Вавилонской до царствования Халдейской династии (VI в. до н. э.).

Ближе к концу своего царствования Хаммурапи приказал, чтобы его решения вырезали на стелах, которые затем помещали в храмы и которые должны были стать подтверждением того, что правитель хорошо выполнял одну из своих важнейших функций – «царя правосудия» и действовал в соответствии с велениями богов. Одна из этих стел, найденная в прекрасной степени сохранности, сама по себе является настоящим произведением искусства. Изначально она была установлена в храме Шамаша в Сиппаре, но затем, в XII в. до н. э., эламцы перевезли ее в качестве военного трофея в Сузы. Там в 1901 г. ее и обнаружили французы, и теперь она хранится в Лувре. Высота этой стелы с неровно закругленной верхушкой, вырезанной из базальта, составляет почти 2,5 м. В ее верхней части помещено изображение Хаммурапи, молящегося перед сидящим на троне богом – Мардуком или Шамашем, божеством солнца и правосудия. Остальная часть стелы с обеих сторон покрыта расположенными по горизонтали, прекрасно вырезанными колонками текста, написанного на превосходном вавилонском диалекте аккадского языка.

За длинным вступлением, в котором перечисляются религиозные деяния царя, следуют по меньшей мере 282 нормы, устанавливающие ответственность за различные правонарушения, регулирующие торговлю, брачные отношения, семейную жизнь и вопросы, связанные с собственностью, размер сборов и ответственность людей определенных профессий, позволяющие решить правовые проблемы, касающиеся земледелия, заработной платы и платы за наем работников и имущества, покупки и продажи рабов. В конце идет длинное заключение, где говорится о наказании, ожидающем того, кто повредит стелу или «не будет чтить… постановления», которые Хаммурапи «начертал на своей стеле».

Из законов Хаммурапи и других источников мы узнаем, что в Вавилоне людей делили на три категории: свободных (авелумов), мушкенумов и рабов. Термин мушкенум , оставленный здесь без перевода, трактовали как «плебей», «общинник», «зависимый крестьянин» или «бедный» (ср. арабское слово мескин ), но в действительности, вероятно, так называли человека, находившегося в той или иной зависимости от государства, который должен был выполнять определенные обязанности и запреты в обмен на конкретные привилегии.

Рабами могли стать как пленники и их потомки, так и обедневшие свободные люди, продававшие себя или своих детей кредиторам. Выбритые и определенным образом помеченные, они считались имуществом своих господ, и жестокие наказания ждали тех, кто помогал беглым рабам или укрывал их. Тем не менее их положение не было таким безнадежным, как может показаться. Хозяева могли освободить или усыновить их. Кроме того, из законов Хаммурапи мы с удивлением узнаем, что по крайней мере некоторые из них могли обладать имуществом или даже жениться на дочерях свободных людей (§ 175–176). Цены и наказания зависели от социального статуса человека. К примеру, за тяжелую операцию, в результате которой была спасена жизнь авелума , врач должен был получить 10 шекелей серебром. Если он спас мушкенума , ему полагались пять шекелей, а за раба платили два шекеля (§ 215–217). Кроме того, «если человек выколол глаз сыну человека²¹, то должны выколоть ему глаз», но «если он выколол глаз мушкенуму или переломил кость мушкенуму, то он должен отвесить 1 мину серебра», а если речь шла о рабе, то виновный должен был выплатить половину его выкупной цены (§ 196, 198, 199). Компенсация натурой или деньгами, составлявшая основу шумерской системы наказания, теперь частично была заменена смертной казнью, причинением увечий и телесными наказаниями, а если жертва или истец был свободным человеком, как правило, применялось чудовищное право талиона, даже если правонарушение было совершено не намеренно. Например:

(§ 218) Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и убил этого человека или же он вскрыл бельмо (?) у человека бронзовым ножом и выколол глаз человеку, то ему должны отрубить кисть руки…

(§ 229) Если строитель построил человеку дом и свою работу сделал непрочно, а дом, который он построил, рухнул и убил хозяина, то этот строитель должен быть казнен…

(§ 231) Если он убил раба хозяина, то он, строитель, должен отдать хозяину раба за раба.

Несмотря на то что современному человеку законы Хаммурапи могут показаться чересчур жестокими, в действительности многие из содержащихся в них норм вполне соответствуют нашим представлениям о правосудии. В частности, в правилах, регулирующих семейные и имущественные отношения, отразилась попытка защитить женщин и детей от самоуправства, бедности и пренебрежения. Наказания в этом разделе также довольно суровые, но их можно было смягчить, получив прощение или доказав наличие смягчающих обстоятельств. Супружеская неверность жены каралась смертью, но муж мог простить ее, а царь – ее любовника, чтобы их не связали и не бросили в воду (§ 129). Когда жена пленника в его отсутствие «вступала в дом другого», ее освобождали от наказания, если «в его доме нет пропитания» (§ 134). Мужчина мог развестись с женой, ничего ей не дав, если она «вздорничала» (§ 141). Но если он хотел оставить ее, так как она не сумела родить ему детей, «то он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца, а затем он сможет ее оставить» (§ 138). Супруг больной женщины мог жениться на другой, но он был должен оставить свою первую супругу в доме и содержать ее, «пока она жива» (§ 148). После смерти человека его имущество делили между его сыновьями, но его вдова обладала правом пожизненного пользования этим имуществом (§ 171) и могла свободно распоряжаться полем, садом, домом или имуществом, подаренным ей мужем (§ 150). После смерти женщины ее отец не мог претендовать на ее приданое – оно принадлежало только ее сыновьям (§ 162). Аналогичные нормы защищают сыновей «первой жены» от притязаний рожденных рабыней или наложницей, а сыновей в целом – от необоснованного лишения наследства (§ 168).

Не меньший интерес представляет упомянутый в законах Хаммурапи институт илькома (§ 26–41). Очевидно, люди, принадлежавшие к определенным профессиям, такие как редумы (воины), бариумы (моряки)²² и наш бильтим (дословно «носильщики дани»), получали от царя зерно, земли, овец и крупный рогатый скот в обмен на выполнение определенных обязанностей, наиболее очевидной из которых является военная служба. Полученное таким образом имущество считалось принадлежащим человеку, которому оно было передано, на протяжении всей его жизни, а после смерти делилось между его наследниками. Оно не могло быть продано держателем либо передано им своей жене или дочерям, хотя его можно было использовать для уплаты выкупа, если его владелец был захвачен в плен во время службы царю, либо передать другому, если держатель отказывался от службы или бежал. Таким образом, становится понятно, что дарение имущества было не просто наградой за службу царю, а способом (возможно, внедренным самим Хаммурапи) «привязать» часть подданных к земле и создать между ними и правителем связь, похожую на ту, которая существовала между господином и его вассалом в средневековой Европе.

Таково краткое перечисление основных отличительных черт знаменитых Законов Хаммурапи. Возможно, они менее незаурядны, чем могли бы показаться, но длина этого источника, красота и точность его языка и тот свет, который он проливает на довольно жестокое, но весьма цивилизованное общество того периода, делают его уникальным. Написанные в последние годы правления Хаммурапи законы стали блестящим итогом его продолжительного и вполне успешного царствования. Вспоминая о своих достижениях, царь Вавилона имел полное право на то, чтобы с гордостью заявить:

Я уничтожал врага вверху и внизу,

Я положил конец войне,

Я способствовал благополучию страны,

Я сделал так, чтобы люди жили в мирном обиталище,

Я сделал так, чтобы никто не угрожал им.

Великие боги призвали меня,

Поэтому я стал добрым пастырем, чей скипетр праведен,

Моя милосердная тень простерлась над городом.

В своем сердце я нес людей Шумера и Аккада,

Они процветали под моей защитой,

Я управлял ими в мире,

Я укрывал их своей силой.