Том 3. Восток на рубеже средневековья и Нового времени

(чарбаг), перешедшие после смерти Аббаса в вакф, управляющие которым были обязаны уплачивать правившему шаху в год 200 туманов.

ill

Кроме Исфагана большими городами Ирана были Мешхед, Казвин, Тебриз и Шираз.

Крупной торговлей занимались преимущественно армянские купцы, персы и индусы, которых в Исфагане (в 60-е годы XVII в.) насчитывалось до 20 тыс., также пытались играть в ней свою роль.

Всвое время Аббас, опекавший армянских купцов, запретил индусам проживать в Иране, но его преемник этот запрет снял, как утверждали, под влиянием приближенных, которых индусы подкупили.

При Аббасе I в Иране значительно возросла добыча полезных ископаемых (железо, медь, свинец, серебро). Производилась неплохая сталь, хотя лучшую привозили из Индии. Шарден называет основные места, где добывались те или иные полезные ископаемые. Например, медь — в Сари, Мазандеране, на территории современного Афганистана, в районе Казвина, свинец — в Кермане и Йезде, серебро — неподалеку от Исфагана и т.д.

У шаха имелись конные заводы, где разводили породистых лошадей (особенно в Иране Персидском). Монополия на это была у шаха.

Доходы шаха исчислялись миллионами туманов. Туман, строго говоря, не был денежной единицей, но служил формой расчета. По сведениям европейских современников, в середине XVII в. на содержание войска шло 13 млн. туманов, а на содержание гарема — 4 млн. Однако деньгами оплачивали лишь одну шестую расходов, прочее обеспечивалось доходами с пожалованной земли и натуральными поставками. Шарден считал шаха богатейшим монархом на земле.

Всвязи с этим утверждением целесообразно коснуться так называемых кархане (букв, «работных домов»), большинство из которых находилось в столице и принадлежало шаху, хотя были и кархане крупных вельмож. Европейцы именовали их мануфактурами. В отличие от посессионных мануфактур, учреждавшихся позднее в России Петром I, на которых использовался труд крепостных крестьян, в Иране, где крепостного права не существовало, рабочие кархане формально нанимались из числа ремесленников, причем отбор был весьма тщательным. Ремесленник представал перед интендантом, ведавшим кархане, а после него — перед руководителем соответствующей мастерской по своей профессии с лучшими образцами своего труда, а также с заявлением о принятии на работу. Затем следовала проверка профессиональных качеств претендента, после чего его представляли шаху, и уже тот отдавал распоряжение о зачислении ремесленника в ту или иную мастерскую. Платили работникам кархане баратами (род гарантийных бумаг). Существовали кархане по производству тканей (шелковых, шерстяных), ковров, оружия и т.д. К категории кархане относился и монетный двор. Неверно рассматривать кархане как капиталистические производства, поскольку их продукция не предназначалась для рынка. Во второй половине XVII в. некоторые кархане начали закрываться, так как стало выгоднее давать заказы самостоятельным ремесленникам, в том числе и на селе. Это были зачатки рассеянной мануфактуры, не получившие, однако, дальнейшего развития.

112

Государственный строй Сефевидской державы в XVII в. пережил серьезные изменения. Должность векиля, что была в XVI в. важнейшей и первой после шаха, утратила свое значение. На первый план вышел так называемый этемад ад-доуле (букв, «доверие державы»). Современники сравнивали его с османским великим вазиром, уточняя, однако, что в отличие от последнего иранский этемад ад-доуле был скорее человеком пера, чем меча, т.е. гражданской персоной. Для руководства армией существовала должность сипахсалар-е кулли Иран (главнокомандующий всей армией Ирана). По придворной иерархии сипахсалар был вторым лицом в государстве после этемад ад-доуле. Вообще военные чины по-прежнему занимали главенствующее положение, однако заметно выросло и влияние чиновной знати — гражданской бюрократии.

При преемниках Аббаса все большую силу при дворе стали иметь евнухи гарема (как и в Османской империи). «Тазкират ал-мулук» сообщает, что до Аббаса существовали лишь черные евнухи, по большей части происходившие с Малабарского берега в Индии. Аббас же велел оскопить 100 пленных грузин, и с тех пор появилась категория белых евнухов. Их влияние на некоторых шахов, особенно на Сулеймана (1667— 1694) и Султан-Хусейна (1694—1722), было практически неограниченным. У шаха в гареме евнухов было около трех тысяч. Показательно, что после смерти шаха Сулеймана (1694 г.) именно евнухи решили вопрос о наследовании и возвели на престол дурачка Султан-Хусейна вместо умного и волевого принца Аббаса.

Усиление роли шиитского духовенства при Аббасе и его наследниках — факт вполне реальный.

Уже после похода 1614 г. кызылбаши увели тысячи грузин в Иран. Новое нашествие было предпринято в 1616 г., когда по указу шаха переселению подлежало все население Кахети, и значительная часть его была действительно уведена в плен, а на ее место поселены те же кызылбаши (борчалу, казах и др.).

После этого шах замыслил таким же путем поступить с Картли, куда направил огромное войско во главе с сипахсалар-е кулли Иран Курчиха-ханом. Это был гулям, насчет происхождения которого спорят некоторые грузинские и армянские историки. Первые полагают, что он был грузин. При Курчиха-хане находился и Георгий Саакадзе, который в 1623 г. возглавил антииранское восстание своих соотечественников. В Марткоб-ской долине кызылбаши потерпели поражение от грузин. Курчиха-хан был убит. Через два месяца в Грузию прибыла новая иранская армия во главе с курчи-баши Иса-ханом. На этот раз грузины были разбиты (1624 г.). Шах, однако, отказался от реализации ранее намечавшихся репрессивных планов и поставил в Грузию царем принца Ростома. Саакадзе бежал в Османскую империю, где был затем обвинен в заговоре против султана и казнен (1629 г.).

В том же году умер (от дизентерии) и Аббас I. Кроме сомнительных успехов в Закавказье ему в последние годы жизни сопутствовали и другие военные удачи. С помощью англичан он изгнал португальцев с о-ва Ормуз (1623 г.). На материке была воздвигнута крепость и построен порт, получивший название Бендер-Аббас (Порт Аббаса).

Аббас поддерживал тесные связи со многими странами, тем более что престиж Ирана после побед над османами весьма возрос. При дворе шаха часто бывали английские, французские, испанские и иные послы. Еще в 1588 г. начался регулярный обмен посольствами с Россией. Особенно благоволил шах к англичанам, которые в 1623 г. оказали Аббасу I помощь, предоставив ему свои корабли для изгнания португальцев с о-ва Ормуз. За эту помощь Английская Ост-Индская компания получила от шаха право беспошлинной торговли и ряд других привилегий. В Исфа-гане и Ширазе были открыты фактории компании. Важные привилегии были предоставлены также голландцам.

Аббас I по праву считается одним из крупнейших политических деятелей иранской истории, не случайно иранские и европейские ученые посвятили ему несколько солидных монографий. Он был воспитан на восточных интригах и научился ими умело пользоваться в своих интересах, был своенравен, подозрителен и жесток. Он без колебания отдал приказ об убийстве своего воспитателя. Столь же просто он приказывал вырезать целые племена и выселять сотни тысяч людей с их земли. К концу жизни все эти черты у шаха обострились настолько, что он приказал убить своего наследника — принца Сефи, а двоих других сыновей велел ослепить. Внука, будущего шаха Сефи I, он с детства травил опиумом, что, несомненно, способствовало дальнейшей деградации династии.

115

Вместе с тем Аббас был умным и дальновидным политиком. Средства, которые он использовал для достижения своих целей, были традиционными не только для Востока, но, пожалуй, и для средневековья в целом. Но ставить политические задачи и решать их этот шах умел. Прежде всего у него была способность подбирать своих приближенных независимо от национальности и происхождения. Единственное, что требовалось, — исповедание ислама шиитского толка и преданность ему, шаху. Среди его сановников был упомянутый Аллаверды-хан грузинского (или армянского) происхождения, который верой и правдой служил своему повелителю, репрессируя и армян, и грузин. Среди приближенных шаха находим и знаменитого Сару Таги, этемад ад-доуле последних лет Аббаса. Это был тюрк, к тому же евнух, хотя и незнатного происхождения, который мог, однако, чувствовать себя равным с Иса-ханом курчи-баши, знатнейшим эмиром и ближайшим родственником шаха.

Вместе с тем умный шах не заставлял армянских купцов Новой Джульфы принимать ислам, понимая, что они полезнее ему, исповедуя свою собственную веру. Шах умел вести беседы с послами разных стран, разрабатывать, считаясь с мнением других, планы военных кампаний и т.п. Одним словом, это был крупный государственный деятель, со всеми пороками своего времени. Смерть Аббаса возвела на престол его внука Сефи I (1629—1642), человека ограниченного, легко подпадавшего под влияние случайных советников. Именно при этом шахе евнухи гарема начинают оказывать все возрастающее влияние на государей Ирана. Главы евнухов, начиная с правления Сефи, приобретали огромную власть, причем периодически преобладали белые или черные юз-баши из евнухов. Свое правление Сефи начал с отказа от некоторых указов и постановлений деда, в частности с отмены государственной монополии на торговлю шелком. В те-

чение ближайших лет он так или иначе отстранил большинство крупных деятелей предшествующего царствования. Так, по его приказу был снят с должности и казнен вместе с семьей Имам-Кули-хан старший — сын крупнейшего полководца Аббаса I Аллаверды-хана, правитель Фарса. Брат казненного, правитель Карабаха Давуд-хан бежал в Грузию к царю Теймуразу, непримиримому врагу Ирана.

Непродуманные репрессии нового шаха в отношении сподвижников его деда побудили османов начать новую войну с Ираном. В результате ее Сефевиды навсегда потеряли Ирак Арабский с Багдадом. Заключенный в 1639 г. мирный договор установил границу между Ираном и Османской империей, почти совпадающую с нынешней западной границей Ирана (исключая район Закавказья).

Пора больших внешних войн на западе для Сефевидского государства окончилась. В дальнейшем военные действия велись лишь на востоке, с узбеками, да на территории нынешнего Афганистана, где в 1649 г. шла война с Моголами за Кандагар. В 1653 г. по требованию некоторых дагестанских владетелей шахские войска совершили поход на русскую крепость Сунженский городок, но затем его оставили, и через несколько лет нормальные отношения с Россией были восстановлены. В этом немалая

116

роль принадлежала армянским купцам Новой Джульфы, которые в 1667 г. заключили выгодный договор на транзит шелка через Россию в Европу.

Некоторые осложнения в ирано-русские отношения вносили набеги казаков, которые, например, в 30-е годы ограбили окрестности Баку, а в 1667 г. состоялся знаменитый поход Разина на прикаспийские провинции Ирана. Но эти походы не санкционировались русскими властями, которые всякий раз убеждали иранское правительство в том, что казаки — злодеи и разбойники, не подчиняющиеся Москве. Кстати, казачьи походы не ограничивались Волгой и Каспием. В первой четверти XVII в. запорожцы и донцы, постоянно нападавшие в ту пору на турецкие владения и Крым, делали попытки закрепиться в Грузии, и даже были случаи предложений со стороны казачьих атаманов перейти на службу к шаху для совместной войны с турками.

Шах Аббас II был полностью погружен в гаремные удовольствия, да к тому же был пьяница. И если придворный летописец Мухаммед Тахир Вахид в соответствии со своей должностью идеализирует этого правителя, то европейские очевидцы (Шарден, Кемпфер, Сансон и др.) приводят множество фактов продолжающейся при нем деградации государственной власти в Иране. Разрушалась оросительная система, сокращались доходы казны и т.д.

Его преемник Сулейман (1667—1694) был орудием в руках евнухов и прочего окружения и в государственные дела почти не вникал. Наконец, последний Сефевид, Султан-Хусейн (1694— 1722), перещеголял всех своих предшественников. Русский посол Артемий Волынский писал, что такого дурачка даже среди простонародья редко «можно сыскать, не токмо из коронованных». Когда в 1722 г. афганцы овладели Исфаганом, шах при сдаче города вымолил лишь разрешение сохранить при себе любимых жен.

При Султан-Хусейне, слабом и фанатичном правителе, в течение 1698—1701 гг. налоги на земледельцев были увеличены втрое. Резко вырос и подушный налог с немусульман. Налогами были обложены и многие кочевники-иляты, ранее освобождавшиеся от них. Сбор налогов сопровождался пытками и истязаниями плательщиков. Шахский указ от 1710 г. гласил, что беглые крестьяне должны быть возвращены на прежние места поселения. Розыск их и водворение в покинутых местах могли осуществляться в течение 12 лет.

Резко сократилась внешняя и посредническая торговля Ирана, что было связано с вытеснением местных купцов и переходом торговли в руки европейцев. Доходы государства заметно упали. В городах, в частности в Тебризе (1709 г.) и Исфагане (1717 г.), вспыхивали восстания. Одно за другим происходили волнения на окраинах Сефевидского государства, в покоренных Сефевидами Армении, Грузии, Ширване, Дагестане, Афганистане.

Держава слабела, но ее правители этого не замечали, вели себя как будто ничего серьезного не происходило и лишь усиливали поборы. Француз Р. Дю Ман, проживший в Иране более 50 лет, писал, что там

117

вместо того, чтобы сказать: такой-то правит областью, говорят: тот, кто поедает страну или область. Между тем население нищало. Люди стремились покинуть родные места и бежать куда глаза глядят. Шахские власти требовали порой выдачи беглецов, но, как правило, безуспешно. От времени Султан-Хусейна сохранился фирман, требовавший возвращения беглых райатов. Такого

рода документы известны от эпохи монгольского владычества, когда ощущался недостаток рабочих рук в результате монгольских репрессий. Теперь нечто подобное появилось вновь. Особенность состояла в том, что деградация и Ирана, и соседней Османской империи происходила тогда, когда в Западной Европе развивались новые, капиталистические отношения и складывались новые формы государства, системы вооруженных сил. Соседняя обеим крупным азиатским державам Россия начиная с Петра I пыталась посредством государственных реформ преодолеть отставание от Запада и кое в чем преуспела, прежде всего в создании мощной современной армии. В Иране же реформы Аббаса в конечном счете закончились полным крахом. Начало XVIII в. ознаменовалось волнениями на окраинах державы. Особенно острые формы они приобрели на востоке, в Афганистане. Именно оттуда в начале 20-х годов на Исфаган двинулись афганские отряды, быстро овладевшие и столицей Сефевидов и центральным Ираном. 8 марта 1722 г. при Гульнабаде произошло решающее сражение. Шахской армией командовал кулларагаси (командир корпуса гулямов) Ростом-мирза, брат картлийского царя Вахтанга VI. Личная храбрость полководца успеха не принесла. Ростом пал в сражении, и путь на Исфаган был открыт. Семимесячная осада столицы закончилась ее сдачей (октябрь 1722 г.). Предводитель афганцев Махмуд провозгласил себя шахом Ирана.

XVI—XVII века были временем, хотя и несколько одностороннего, расцвета иранской культуры. Сохранилось немалое число памятников архитектуры, прежде всего в столице Исфагане. В центре города была сооружена огромная площадь, к которой примыкала с юга Шахская мечеть, а напротив последней был расположен Кайсарийе — знаменитый исфаганский базар. Сохранились мечети, построенные в XVII в. Эти сооружения вызывали восторг у итальянских и французских путешественников.

Шах Аббас I построил себе резиденцию в Мазандеране, откуда происходила его мать. Этот город назывался Феррахабад. Там также были сооружены роскошные дворцы, беседки, парки и т.п. В Феррахабад вела специально сооруженная, хорошо вымощенная дорога, сохранившаяся до сих пор.

Ряд зданий разного предназначения времени Сефевидов есть и в других городах Ирана. Сохранились мосты, караван-сараи.

Односторонность культурного развития Ирана XVI—XVII вв. заключалась в начавшемся упадке точных наук, в том числе и географии, еще в предыдущие века давшей миру славные образцы географической литературы. К огромному историческому сочинению Хондемира было приложено географическое описание мира в XVI в., но это не идет в срав-

118

нение ни с трудами Хамдаллаха Казвини (XVI в.), ни с трудами более ранних исламских географов, творивших в Иране.

Первоначально культурными центрами Ирана были его восточные области, прежде всего Хорасан, и особенно его крупнейший город Герат. Здесь еще в конце XV в. творили такие поэты, как классик персидской литературы Джами и основоположник узбекской словесности Алишер Навои. Позже очагами поэзии в самом Иране стали центральные области. Здесь жил и работал Хусейн Замири Исфагани (ум. в 1578 г.), написавший очередную версию легенды о Лайле и Маджнуне. Начали использоваться и традиционные шиитские сюжеты, причем иногда неплохо. Мухташам из Кашана (ум. в 1587/88 г.) написал марсийе (траурная элегия) об убиении внука пророка в Кербеле

(VII в.).

Любопытно, что многие крупные поэты, писавшие по-персидски, жили при дворе Великих Моголов в Индии. Например, в Индию уехал уроженец Шираза Мухаммад Урфи (1555—1590), который творил при дворе императора Акбара. Урфи был суфием и находился под сильным влиянием закавказской школы персидских поэтов, в частности Низами.

Шах Аббас покровительствовал также персидской и азербайджанской поэзии и даже состоял в дружеских отношениях с рядом поэтов, например с Джалалом Асиром из Исфагана.

Говоря о литературе периода Сефевидов, нельзя обойти молчанием дальнейшее развитие поэзии на азербайджанском языке, на котором говорили даже при дворе последних Сефевидов. На этом языке под псевдонимом Хатал писал шах Исмаил I. По указанию Аббаса I были собраны тюркские пословицы и поговорки. Однако вершиной этой поэзии стало творчество Физули (1494—1556), автора многих газелей, а также поэмы на все тот же излюбленный на Востоке сюжет о страданиях Лайлы и Маджнуна.

На XVI — первую половину XVII в. падает расцвет персидской миниатюры. Начался он со школы великого Бехзады, жившего сначала в Герате, но затем переехавшего по приглашению Исмаила I в

Тебриз. В XVI в. господствовала тебризская школа миниатюры, сменившаяся в XVII в. исфаганской. Шах Аббас направил одного из представителей последней, Мохаммада Замана, на учебу в Италию (говорят, что там художник втайне принял христианство). Вернувшись на родину, он украсил великолепными миниатюрами ряд рукописей, сохранившихся до наших дней.

Когда русские войска под командованием Паскевича взяли в 1827 г. Ардебиль, они вывезли оттуда часть знаменитой библиотеки Сефевидов, находившейся при гробнице сефевидских шахов, которых по традиции хоронили в этом городе. Рукописи затем остались в России как «компенсация» за варварское убийство в Тегеране А.С.Грибоедова и в настоящее время находятся в Публичной библиотеке Санкт-Петербурга. Многие из них украшены шедеврами лучших мастеров миниатюры Ирана той поры.

XVI—XVII века были периодом дальнейшего расцвета персидской историографии, множество образцов которой сохранилось до настоящего

119

времени. Практически правление каждого из сефевидских шахов описано в официальных исторических трудах, иногда не одном. Для правления Исмаила лучшим является последняя часть исторического труда «Хабиб ас-сийар» Хондемира. Правление Тахмаспа I лучше всего описано в 12-м томе труда Хасан-бека румлу «Асхан ат-таварих». Дальнейшие события, и особенно история Аббаса I, подробно рассказаны в огромном сочинении Искандер-бека туркемана Мунши «Тарих-е алам арайе Абба-си». Престарелый ученый начал было составлять и описание царствования Сефи I, но довел изложение лишь до 1633 г., года своей смерти. Его начинание было продолжено другими авторами. Есть история шаха Аббаса II («Аббас-наме») и т.п. Все эти сочинения написаны практически по официальному заказу и потому, как правило, являются панегириками тем или иным правителям. Поэтому для истории Ирана XVI—XVII вв. огромное значение имеют многочисленные описания европейцев, многие из которых долго жили в этой стране и хорошо ее знали. К сожалению, официальные архивы времени Сефевидов погибли в период смут XVIII в., и сохранились, как правило, лишь документы из частных собраний.

V

Глава 6

СРЕДНЯЯ АЗИЯ ПРИ ШЕЙБАНИДАХ (XVI в.)

В обширных степях между реками Уралом и Иртышом издавна жили тюркоязычные племена. С конца XIV в. источники называют их узбеками. Во второй половине XV в. Шейбани-хан попытался объединить племена узбеков, но другие ханы противились этому. Борьба велась с переменным успехом, дважды Шейбани-хану приходилось спасаться бегством, но постепенно влияние его росло, он завоевал сначала некоторые северные города Средней Азии, предпринял поход на Ташкент, Самарканд и далее и вернулся с огромной добычей. С 1499 г. Шейбани-хан начал систематическое завоевание Средней Азии и уже в 1501 г. овладел столицей среднеазиатских Тимуридов — Самаркандом. Новая династия получила в науке название по имени завоевателя — «Шей-баниды». Междоусобицы среди Тимуридов облегчили Шейбани-хану завоевание других городов и областей (на территории современного Узбекистана, Таджикистана и Северного Афганистана), а Хусейн Байкара, «главный» Тимурид, сидевший в г. Герате, не принимал никаких мер. Лишь когда Шейбани-хан завоевал Хорезм, Хусейн Байкара выступил против него, но в походе умер. Вскоре Шейбани-хан уже стоял под стенами Герата, в мае 1507 г. вельможи без боя сдали ему город. Затем Шейбани-хан завоевал прочие города и области Тимуридской державы (вплоть до Каспийского моря), а на северо-востоке укрепил свои границы, одержав победу над кочевниками.

Его внутреннюю политику определяли две тенденции: с одной стороны, стремление удовлетворить притязания родичей и верхушки кочевых узбекских племен, с другой — попытки расширить социальную базу своей власти, привлечь на свою сторону светскую и духовную знать и возможно более широкие слои зажиточного оседлого населения завоеванных территорий.

Шейбани-хан поделил завоеванную территорию на уделы и владения, раздав их родичам и приближенным (такая децентрализация государства не способствовала, конечно,

укреплению его власти).

Борясь с Тимуридами, Шейбани-хан переманивал на свою сторону служивших им эмиров, сановников и т.д. Жестоко расправляясь с противниками, Шейбани-хан милостиво относился к тем, кто добровольно переходил к нему на службу. Для привлечения верхушки общества "на свою сторону он прибегал к таким приемам, как амнистия бывшим врагам.

121

О стремлении Шейбани-хана привлечь не только знать, но и более широкие слои в первую очередь городского населения неопровержимо свидетельствует его денежная реформа. Не случайно она была оглашена в пятничной мечети Герата сразу после взятия города в 1507 г. Согласно реформе, серебряные монеты, например, стали чеканить во многих городах огромной империи от имени Шейбани-хана. Главное, что везде они имели одинаковый вид, одинаковый вес и одинаковую пробу. Денежная торговля, переживавшая в конце XV в. тяжелые времена, была стабилизирована, денежное обращение избавлено от инфляции. Несколько последующих лет мирной жизни способствовали укреплению огромного государства. Однако в 1510 г. этому благоденствию наступил конец. На северо-востоке империи объединенные силы кочевников нанесли Шейбанидам сокрушительное поражение, а на юге сефевид шах Исмаил I за короткий срок захватил все завоеванные Шейбани-ханом города Ирана. Сражение между Исмаилом I и Шейбани-ханом окончилось поражением и гибелью последнего.

Всем этим воспользовался Бабур, талантливый представитель Тимуридской династии: поэт, мемуарист, впоследствии основавший в Индии новое государство. С помощью сефевидских войск он без особого труда захватил почти всю Среднюю Азию, но затем столь же легко и быстро ее потерял. К тому времени, когда Шейбаниды вторично завое-

122

вали Среднюю Азию, страна была разорена войной и грабежами. К этому прибавились тяготы холодной и снежной зимы 1512/13 г. Цены на продукты выросли чрезвычайно, во многих местах наступил голод, от которого гибли люди. Не избежали этой участи и жители Самарканда.

После прекращения на территории Средней Азии военных действий нормализации хозяйственной жизни, особенно земледелия, препятствовали не только тяжелые последствия предшествующих войн и междоусобий, но и «внедрение» кочевого хозяйства на территорию оседлого. К тому же

Шейбаниды поделили государство на большие и малые уделы, где полновластно правили члены династии или их приближенные сановники. Значительные территории и районы были переданы в «кормление» тем племенам кочевых узбеков, которые участвовали в завоевании Тиму-ридского государства.

Но еще более тяжелые экономические трудности переживали города. Шейбаниды, вместо того чтобы способствовать нормализации городской жизни и торговли, делали все для дальнейшего их разрушения. Например, после Бабура денежное хозяйство требовало решительного вмешательства. Шейбаниды же этого не сделали. Денежное обращение было настолько нарушено, что серебряные монеты исчезли с рынка, а медные никто не хотел брать. Понадобилось целое десятилетие для кардинальной денежной реформы, которая была проведена в три этапа и завершена лишь в 1525 г.

Дальнейшая политическая история XVI в. совершенно четко делится на три этапа. Первый этап (до 40-х годов XVI в.) характеризуется относительным спокойствием внутри государства. Хотя удельные владетели, особенно крупные, фактически были совершенно самостоятельны, внешние признаки единства государства строго соблюдались.

Чрезвычайно частые на первом этапе походы и набеги на Хорасан, в которых принимали участие многие, а иногда и все шейбанидские султаны, объективно являлись тем фактором, который тормозил развитие междоусобий. Первый такой поход Шейбаниды совершили сразу после победы над Бабуром, причем на короткое время им удалось овладеть почти всем Хорасаном. Всего на первом этапе было осуществлено восемь крупных походов. Инициатором их был Убайдаллах-хан, владетель Бухары и самый влиятельный среди Шейбанидов. Некоторые походы не были успешными, и дело ограничивалось осадой отдельных городов и грабежами; во время других походов Шейбаниды неоднократно овладевали крупнейшими городами Хорасана — Гератом (три раза), Мешхедом (четыре раза), Нишапуром, Астрабадом и др. Убайдаллах-хан пытался захватить также и Хорезм, но удача была кратковременной.

Второй этап (до начала 80-х годов XVI в.), наступивший после его смерти, характеризуется смутами; междоусобицы достигали таких размеров, что даже внешние формы единства государства и признания

123

хакана (главы династии) многократно нарушались. Некоторые султаны — удельные владетели — чеканили монеты уже не от имени главы государства, а от своего собственного. Разные группировки провозглашали своих хаканов, и в этих случаях выпускались монеты от двух претендентов.

В это время заметно выделился Абдаллах-хан. Его отец был удельным владетелем Мианкаля — большой области между Самаркандом и Бухарой. Не отличаясь ни воинственностью, ни честолюбием, он старался держаться в стороне от отдельных группировок султанов. Иного склада был его сын, энергичный и честолюбивый Абдаллах-хан. Еще при жизни отца он активно вмешивался в происходившие междоусобицы. Ему удалось сколотить группу, которая провозгласила главой династии (хаканом) сначала его дядю Пир-Мухаммеда (владетеля Балха), а в 1561 г. — его отца, Искандара. С этого времени Абдаллах-хан усиленно боролся с другими султанами за овладение мелкими и крупными уделами, за централизацию власти. Борьба была трудной и продолжалась более двадцати лет. Абдаллах-хан не щадил противников; преследуя свои цели, он не останавливался ни перед какими средствами, как бы жестоки они ни были.

Самыми сильными и активными его противниками были владетели Самарканда и Ташкента. Недаром одну из побед над ташкентскими султанами Абдаллах-хан отметил надписью, высеченной на скале недалеко от Самарканда. Решающими вехами были окончательный захват одного за другим крупнейших городов-уделов Средней Азии: в 1573 г. — Балха, в 1574 г. — Хисара, в 1578 г. — Самарканда, в 1582 г. — Ташкента. Бухара, взятая раньше (в 1557 г.), окончательно стала столицей государства.

Третий этап в истории Шейбанидов начинается с момента, когда Абдаллах-хан, объединив страну и сосредоточив в своих руках фактическую власть, в 1583 г. формально провозгласил себя хаканом государства.

Этот этап характеризуется известной централизацией государственной власти, мероприятиями по нормализации хозяйственной жизни страны, удачными военными действиями, значительно расширившими границы государства.

Абдаллах-хан II не уничтожил и не мог уничтожить удельного устройства государства, но при нем удельные владетели превратились фактически в наместников. Это было крупным политическим

успехом и имело важные экономические последствия. До этого хакан государства был лишь удельным владетелем. Теперь Абдаллах-хан II выступает в качестве верховного главы всего государства, обладающего реальной властью.

Некоторые мероприятия Абдаллах-хана II способствовали улучшению экономического положения в стране. Согласно сохранившимся народным преданиям, он якобы построил многие оросительные каналы. В письменных источниках упоминаются такого рода работы, действительно выполненные по его приказу. Он также заботился о развитии торговли. Известно, что он улучшал дороги, строил мосты, караван-

124

сараи и сардобы-водохранилища. Это создавало самые благоприятные условия и для внутренней, и для внешней торговли. Чрезвычайно большое значение для торговли имела денежная реформа. Предшествующий этап междоусобиц, грабежа и разорения населения, самых беззастенчивых махинаций с чеканом и обращением монет пагубно сказался на состоянии торговли. Общегосударственный характер денежного обращения был нарушен. Самостоятельные действия удельных владетелей приводили к тому, что иногородние монеты принимались неохотно или по более низкому курсу, что затрудняло торговлю между городами. Наконец, серебро почти исчезло из обращения. Часть его была спрятана, значительное количество было вывезено за границу (в Кабул и в Индию). Государственный, официальный курс серебряных монет и их рыночный курс резко разошлись.

Абдаллах-хан II провел важную денежную реформу: сократил число монетных дворов, обеспечил равное обращение монет по всему государству, уравнял официальный и рыночный курс монет, строго проверял продукцию монетных дворов, особенно пробу монет из валютных металлов. Нормализация хозяйственной жизни, укрепление и расширение экономической базы центральной власти создали реальные предпосылки для осуществления давнишней цели Шейбанидов — завоевания Хорасана. Еще в 1584 г. Абдаллах-хан II завоевал Бадахшан, а в следующем году отправил посольство в Индию, к Акбару Великому. Приступая к завоеванию Хорасана, он особенно дорожил спокойствием всех границ своего государства. Ответное посольство Акбара Великого Абдаллах-хан II принял с почетом в 1587 г., а в следующем году захватил Герат. Затем были завоеваны Мешхед, Нишапур, Исфераин, Сабзавар и другие города, однако до смерти Абдаллах-хана II узбеки прочно владели лишь восточной частью Хорасана (Мешхед, Герат). В результате нескольких походов в руках Абдаллах-хана II оказался и Хорезм.

После смерти Абдаллах-хана II в государстве начались династические смуты и вскоре воцарилась новая династия.

В XVI в. основой сельского хозяйства по-прежнему было земледелие, причем основную часть продукции давало поливное земледелие. Важно, что при Шейбанидах были проведены крупные ирригационные работы, орошались новые площади. Сетка отводных каналов стала гуще, в юридических документах того времени часто упоминаются «новые» каналы. Сеяли зерновые, бобовые; значительные площади занимали посевы клевера. Высаживали тутовые деревья. Были развиты огородничество, садоводство, виноградарство. Славились дыни из Бухары, самаркандский виноград сорта сахиби, бухарский виноград сорта холили. В Ташкенте лучшими сортами винограда считались сахиби, хусайни, шакарангур и др. Лучшие гранаты поставляли Ходжент и Маргилан, лучшие яблоки — Самарканд, лучшие груши — Андижан. Прославившийся миндаль Кани-бадама целиком шел на экспорт.

Удельный вес животноводства в XVI в. вырос, так как в разных местах Средней Азии кочевали и постепенно оседали племена узбеков.

125

Категории собственности, владения и пользования землей не отличались от прежнего времени, но удельный вес некоторых за XVI в. изменился. Основная часть земли оставалась собственностью государства (мамлакат-и падшахи, мамлакат-и султаны, мамлакат). Вся рента с этих земель принадлежала казне, взимали ее натурой (например, с посевов зерновых) и деньгами (например, с садов, огородов, клеверников и пр.). Рента делилась на основную, фиксированную часть — мал, мал-у-джихат (с поливных земель она составляла 3/ю урожая зерновых) и прочие налоги (ихраджат, аваризат), количество и размер которых изменялись. Практически рента с государственных земель в XVI в. лишь частично попадала в казну, так как именно она была основным фондом пожалований. Ренту раздавали членам династии, племенам узбеков, чиновникам, духовенству. Размеры и условия пожалований, естественно, были разными. Терминология не отличалась четким разграничением. Например, термином союургал иногда

называли области, переданные во владение и управление членам династии или крупным представителям узбекской родовой знати. Этим же термином обозначали совершенно определенные по размерам пожалования чиновникам за службу. Пожалования (преимущественно небольшие) за военную службу чаще называли икта и танха.

Обрабатывали государственную землю крестьяне, которые отдавали ренту либо целиком в казну, либо целиком или частично пожалованным владетелям.

Значительным был фонд земель, которые мусульманское право считало частной собственностью. Юридический и экономический статус частнособственнических земель не был одинаковым, поэтому разные их категории получали даже самостоятельные названия. В источниках чаще всего упоминаются земли милк. Их можно было продавать, дарить, передавать по наследству. Иногда эти обычные милки имеют более точные названия: «милк одной и двух десятых» или «милк трети и двух третей». Это значит, что одна десятая урожая зерновых, соответствующая одной трети фиксируемой ренты, поступала собственнику, а две десятых урожая, равные двум третям ренты,

— в казну. Богатых собственников из числа членов династии, чиновников, духовенства государство часто освобождало от выплат в казну.

«Милк трети и двух третей» стал источником образования особой категории земельной собственности, когда государство и частное лицо делили его пропорционально долям ренты, оформляя раздел в канцелярии кази (судьи). В результате две трети площади отходили казне (они становились государственной землей), а одна треть — частному лицу, которое после этого всю ренту забирало себе и ничего не отдавало казне. Такая полная форма земельной собственности получила название милк-и халис.

За XVI в. вырос фонд вакуфных земель: в вакф передавали земли милк (реже милк-и халис). У милковых земель, переданных в вакф, менялся не экономический, а юридический статус: их нельзя было отчуждать (продавать, дарить, менять). Но казна своей доли ренты при этом не теряла. Правда, из богоугодных соображений династы иногда освобо-

126

ждали вакуфные земли от налогов. В XVI в. (как и прежде) было два вида вакуфных земель (как и прочего вакуфного имущества). Чаще всего вакф учреждали в пользу какого-либо института (медресе, мечети, мавзолея и др.) для его поддержания, ремонта здания и содержания персонала. В других случаях милковые земли превращали в наследственный вакф в пользу потомков, оберегая таким способом семейную собственность от распродажи, разбазаривания и от конфискаций. Крестьян условно можно разделить на три группы. Привилегированное положение занимали крестьяне, имевшие землю милк. За XVI в. число таких мелких земельных собственников сократилось, документы фиксируют продажу маленьких крестьянских участков. Заметно, что продажа часто была принудительной: это крупные земельные собственники «округляли» свои земельные массивы.

Большая группа — крестьяне-общинники, жившие в деревнях. Именно они платили собственнику земли (государству либо частным лицам) или жалованному владетелю фиксированную часть ренты в рассмотренных выше размерах (например, с поливных земель — три десятых урожая зерновых натурой) и все прочие налоги. Статус общины можно определить как «вечную аренду». Собственники земли (государство, частные лица) могли жаловать и продавать общинные территории целиком или даже частями, но фактически жаловалась и продавалась не земля, а рента, которую платили крестьяне-общинники. В документах зафиксированы случаи, когда у одной общинной территории было несколько собственников, но они делили между собой не территорию, а ренту.

Внаихудшем положении были крестьяне-арендаторы (музари'ан, ка-рандаха). Во-первых, сроки аренды были разные и чаще всего короткие. В документах иногда прямо сказано, чтобы землю сдавать в аренду только на 2—3 года. Во-вторых, условия аренды были тяжелые, арендная плата была намного больше того, что причиталось с общинников. В-третьих, крестьяне арендовали землю не только непосредственно у собственников, но у жалованных владетелей, превращаясь в субарендаторов; положение же субарендаторов было особенно тяжелым и непрочным.

Вгородах XVI в. существовали те же категории земельной собственности, владения и пользования, что и в сельской местности. В городах основная часть земли также принадлежала государству и крупным собственникам. Земельная собственность рядовых горожан за XVI в. сократилась. Горожане были арендаторами не только земли, но часто и жилых домов, ремесленных мастерских, торговых помещений. Процесс концентрации городской собственности заметен по документам XVI в. Члены династии, богатые светские и духовные собственники