![](/user_photo/19115_OVnlY.jpg)
316AEIsEg
.pdfВероятно, Э. Иден шел по пути, опробованному во Второй мировой войне, когда западные союзники открыли второй фронт высадкой 156 тысяч солдат на побережье Нормандии лишь 6 июня 1944 года, спустя год и пять месяцев после поражения немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом и девять с половиной месяцев после их разгрома на Курской дуге. Осенью 1956 года Э. Иден хотел, чтобы западные союзники вступили в войну уже после того, как израильские силы сокрушат египетскую армию. Но история такой возможности им не предоставила, и желание снизить потери обернулось полным фиаско.
В то время как Англия и Франция не смогли ни вернуть под свой контроль Суэцкий канал, ни добиться свержения режима Г.А. Насера, ни убедить кого-либо в том, что они участвуют в войне с целью защитить Египет и Суэцкий канал (не только Египет, но также Иордания, Сирия и Саудовская Аравия даже разорвали с ними дипломатические отношения), Израиль имел немало причин быть довольным достигнутым его армией результатом. Как показали события последующих месяцев, защитить победные итоги войны оказалось существенно сложнее, чем их добиться.
Размышления о провале британско-французской Суэцкой кампании – при безусловном успехе израильской операции – заставляют задать крайне важный в контексте настоящего повествования вопрос. В целом понятно, почему Советский Союз, на который к тому времени постепенно переориентировался Г.А. Насер, оказал подвергшемуся нападению Египту полную
221
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq222x1.jpg)
дипломатическую поддержку. Куда как менее понятно, почему это же с максимальным рвением стали делать Д. Эйзенхауэр и Д.Ф. Даллес: как бы равнодушно они ни относились к Израилю, по сути, под их руководством американская дипломатия бросила все свои силы на борьбу с ближайшими союзниками США, их недавними союзниками по антигитлеровской коалиции: Францией и Великобританией.
Абба Эвен поведал в книге воспоминаний о словах госсекретаря США, сказанных спустя двое суток после начала войны, 31 октября 1956 года. «Нет человека, который был бы счастливее меня, если бы режим Насера рухнул. С весны у меня не было причин испытывать к нему ничего, кроме ненависти. Но, несмотря на это, сможем ли мы смириться с хорошим концом, если путь к нему будет сопровождаться нарушением Устава ООН?»248. Сам же Д.Ф. Даллес дал на это отрицательный ответ, призывая своего израильского коллегу согласиться с ним: «Не думаете ли Вы, что у нас должен быть один подход к тому, что совершают наши недруги, и другой – к тому, что делают наши друзья?!» А. Эвен не попал в заготовленную Д.Ф. Даллесом ловушку, прямо ответив ему: «Да, господин госсекретарь, именно так я и думаю. В этом состоит суть дружбы»249. О Д.Ф. Даллесе можно сказать многое, но охарактеризовать его как мечтателя-моралиста никому еще в голову не приходило. Вопрос, поэтому, состоит в том, почему, мечтая, чтобы режим Насера рухнул,
248См.: Абба Эвен, Страницы жизни, стр. 208.
249Там же.
222
Д.Ф. Даллес – и президент, в администрации которого он работал, – сделали всё, что было в их силах, чтобы этого не случилось. Несколько удивительным образом, этот вопрос не стал предметом рассмотрения исследователей, которые подробно документировали, проекты каких резолюций американцы внесли в Совет Безопасности и на Генеральную Ассамблею ООН, что они говорили и писали в Лондон, Париж, Иерусалим, Каир и Москву, но не то, почему они всё это делали именно таким образом. Понятно, что описать действия, имея доступ к богатой документальной базе, проще, чем задаваться вопросами о мотивациях, на которые в документах не всегда возможно найти однозначные ответы, но искать их совершенно необходимо, ибо именно в них – ключ к пониманию всей внешней политики США, и отнюдь не только в отношении Египта и Израиля; так сложилось, что на этой авансцене важнейшие ее положения обкатывались впервые.
Никому из тех, кто серьезно изучает внешнюю политику США, не приходит в голову мысль о том, будто страна, воевавшая в Корее и во Вьетнаме, в Панаме и в Гренаде, в Ираке и Афганистане, не говоря уже о создании секретных тюрем на территории ряда иностранных государств, более всего руководствуется в своих действиях Уставом ООН. Выдвигаются, поэтому, две основные причины подобных действий Д. Эйзенхауэра и Д.Ф. Даллеса. Согласно первой точке зрения, американцы испугались военного вмешательства со стороны СССР на стороне Египта, что, учитывая вовлеченность в боевые действия Великобритании и Франции, грозило перерасти в мировую ядерную войну. Согласно второй точке зрения,
223
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq224x1.jpg)
американцы беспокоились, что окончание войны под советским давлением или вследствие кулуарных договоренностей Великобритании, Франции и СССР
поставит под угрозу статус США как сверхдержавы, причем не только в регионе Ближнего Востока.
Изучение происходивших исторических событий свидетельствует о том, что угроза советского военного вмешательства была впервые озвучена лишь 5 ноября, т.е. спустя неделю после начала войны, когда весь Синайский полуостров уже был занят силами израильской армии. Начало войны застало советских руководителей врасплох, они не знали, что и как будет происходить – и что они могут сделать; в любом случае, в те дни им было куда важнее подавить гражданский протест в Венгрии и не допустить выхода этой страны из Организации Варшавского договора. Как отмечали в своей фундаментальной монографии А.А. Фурсенко и Т. Нафтали, «после нападения Израиля Каир ожидал услышать мнение Хрущева, но тот молчал»250. Е.Д. Киселев встретился с Али Сабри, который просил о помощи; вопрос, заданный главе администрации президента Египта советским послом, свидетельствует о том, насколько сама возможность такого развития ситуации воспринималась как чрезвычайно опасная: «Исходя из того, что ситуация может спровоцировать третью мировую войну, какую именно поддержку, в
250 Александр Фурсенко и Тимоти Нафтали, «Холодная война» Хрущева [2006], пер. с англ. (Москва: РОССПЭН, 2018), стр. 140.
224
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq225x1.jpg)
практическом смысле, имеет в виду Насер?»251 Президент Египта повторил просьбу о «поддержке наших войск с воздуха» в письме в Кремль; он хотел, чтобы советские военно-воздушные силы приняли участие в операции на стороне Египта. Он посоветовал послать в Египет советских летчиков-добровольцев на самолетах МиГ с египетскими знаками различия252. Это обращение было проигнорировано. Г.А. Насер добился выполнения аналогичной своей просьбы лишь тринадцать лет спустя, о чем будет подробно рассказано в девятой главе настоящей монографии. В отношении Египта Хрущев не предпринимал никаких действий, ибо его «сдерживал реальный страх, что советское вторжение в Египет может выйти из-под контроля. Советский Союз не мог себе позволить рисковать войной на два фронта»253.
Так сложилось, что когда началась вторая израильско-египетская война, в Москве находился президент Сирии Шукри аль-Куатли (1891–1967), который обратился к советским руководителям с просьбой помочь Египту «силами великой Красной армии, сокрушившей Гитлера»; эта просьба была отклонена. Как верно указал Лоран Рукер, опубликованное советским правительством 31 октября заявление не содержало никаких конкретных требований и угроз, которые могли бы побудить Израиль, Великобританию и Францию прекратить следовать
251Цит. там же.
252Цит. там же, стр. 141.
253Там же, стр. 145.
225
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq226x1.jpg)
Севрским договоренностям254. После переговоров с президентом Сирии Н.С. Хрущев покинул Москву: 1 ноября он прилетел на польско-советскую границу для встречи с Владиславом Гомулкой, затем направился в Бухарест для переговоров с руководителями Румынии и Чехословакии, оттуда – в Софию для обсуждения венгерского кризиса с Тодором Живковым, после чего 3 ноября побывал у Иосипа Броза Тито в Югославии. Президиум ЦК КПСС собирался в его отсутствие, но не обсуждал ничего, кроме Венгрии. «Москва предоставила египтян самим себе и занялась ими только после того, как началось наступление на Будапешт»255, – отметили А.А. Фурсенко и Т. Нафтали, добавляя: «Наверняка неизвестно, почему через неделю после начала ближневосточной войны Хрущев наконец-то захотел действовать решительно в интересах своего египетского союзника»256. Что «неизвестно наверняка» этим наиболее компетентным в изучении внешней политики СССР того времени специалистам, то неизвестно и нам, но важно обратить внимание, что целую неделю, до 5 ноября 1956 года, когда прозвучало заявление Н.А. Булганина о том, что «советское правительство полно решимости пойти на применение силы, чтобы сокрушить агрессоров и
254См.: Laurent Rucker, “The Soviet Union and the Suez Crisis”, in David Tal (ed.), The 1956 War. Collusion and Rivalry in the Middle East (London: Frank Cass, 2001), p. 79.
255Александр Фурсенко и Тимоти Нафтали, «Холодная война» Хрущева, стр. 146.
256Там же, стр. 147.
226
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq227x1.jpg)
восстановить мир на Ближнем Востоке», Москва, по факту, никаких действий не предпринимала.
Таким образом, очевидно, что первая точка зрения противоречит документам и материалам, отчетливо свидетельствующим к тому же, что советские угрозы, впервые высказанные 5 ноября, почти все в западных столицах сочли фактором психологического давления, коим они, говоря начистоту, и были. Того же мнения придерживался Давид Бен-Гурион, на заседании правительства Израиля 8 мая сказавший, что Кремль ведет «войну нервов» и «блефует», пусть даже «за этим блефом стоят многочисленные дивизии»257. В направленном в Иерусалим послании Н.А. Булганина утверждалось, будто «правительство Израиля … сеет такую ненависть к Государству Израиль среди народов Востока, … которая поставит под вопрос само существование Израиля как государства». Советское правительство также извещало о том, что посол в Тель-Авиве А.Н. Абрамов покидает Израиль и немедленно выезжает в Москву258. Д. Бен-Гурион был возмущен посланием Н.А. Булганина, охарактеризовав его словами, которые не использовал в отношении какого бы то ни было советского документа, кажется, больше никогда: «Мое чувство было, что это послание могло быть написано Гитлером, нацистом, – но
257Протокол заседания правительства Израиля от 8 ноября 1956 г., стр. 8 [на иврите] // Государственный архив, Иерусалим.
258Текст послания был опубликован в газете Известия 6 ноября
1956 г.
227
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq228x1.jpg)
мы обязаны ответить уважительно»259. В ответе, подготовленном Я. Герцогом и отправленном за подписью Д. Бен-Гуриона, упоминались рейды фидаинов, подготовка египетской армии к наступательной войне, экономическая блокада Египтом Израиля, а действия, предпринятые еврейским государством, были охарактеризованы как акт необходимой самообороны. Указав, что Израиль готов к началу немедленных переговоров о мире с Египтом без каких-либо предварительных условий, Д. Бен-Гурион подчеркнул: «Наша внешняя политика диктуется нашими основополагающими потребностями и нашим стремлением к миру, и никто извне не определяет и не будет определять ее. Как суверенное государство мы сами определяем свой путь»260.
В Израиле опасались не столько военного вмешательства со стороны СССР, сколько различных асимметричных ответов, начиная с возможности разрыва Москвой дипломатических отношений с Израилем и заканчивая репрессиями в отношении еврейского населения СССР и полного запрета эмиграции из стран Восточной Европы в Израиль (эмиграция напрямую из
СССР была практически запрещена и так, но евреи - уроженцы Польши, в том числе и жившие в СССР, могли
259 Протокол заседания правительства Израиля от 8 ноября
1956 г., стр. 2.
260 Давид Бен-Гурион полностью привел свой ответ Н.А. Булганину в книге Обновленное Государство Израиль, том
I, стр. 533–534.
228
![](/html/19115/128/html_Wjnl4tuLvI.cA_L/htmlconvd-g4lzrq229x1.jpg)
через эту страну добраться до еврейского государства)261. Эти опасения не сбылись, но об этом беспокоились всерьез; возможность прямого вступления советских вооруженных сил в конфликт была оценена как весьма маловероятная. Как свидетельствовал тогдашний министр иностранных дел Д.Т. Шепилов, хотя послов Великобритании, Франции и Израиля он к себе вызвал ночью, у советского руководства «было твердое решение не доводить дело до военного конфликта»262.
Вторая точка зрения действительности соответствует
– Великобритания и Франция не были готовы к разрыву своих отношений с СССР, а потому искали формат выхода из войны, который бы, так или иначе, удовлетворил Москву, – но исчерпывающего объяснения все же не дает.
Французский историк Лоран Рукер верно отметил, что с самого начала инициативу в борьбе за прекращение боевых действий и возвращение ситуации к статус-кво, существовавшему до их начала, взяли на себя США, а не
СССР, руководители которого до 5 ноября ограничивались заявлениями, не оказывавшими реального влияния на ход событий263. Повсеместно повторяющееся утверждение о
261См.: Йосеф Хеллер, Израиль и Холодная война: от Войны за независимость до Шестидневной войны (Сде-Бокер:
Университет им. Д. Бен-Гуриона, 2010), стр. 123 [на иврите].
262Цит. по: Алексей Васильев, Россия на Ближнем и Среднем Востоке: от мессианства к прагматизму (Москва: «Наука», 1993), стр. 40–41.
263См.: Laurent Rucker, “The Soviet Union and the Suez Crisis”, pp. 79–80.
229
боязни американцев впасть в зависимость от советских военных или дипломатических шагов неверно потому, что таковые шаги не предпринимались. Представляется необходимым, поэтому, выдвинуть третью гипотезу:
Д. Эйзенхауэр и Д.Ф. Даллес были возмущены не столько тем, что именно совершили англичане, французы и израильтяне, сколько тем, что это было сделано без предварительного согласования с Вашингтоном. Резкие действия, с самого начала войны предпринятые американской администрацией против трех отнюдь не враждебных США стран – в защиту государства, постепенно как раз становившегося по отношению к США откровенно враждебным, имели своей целью не столько защитить Египет или лично президента Г.А. Насера, сколько продемонстрировать «граду и миру», что никакая Западная страна, пусть она даже является ядерной державой и постоянным членом Совета Безопасности ООН, не может делать где бы то ни было что бы то ни было, если это не было заранее согласовано с Вашингтоном и не получило его одобрения. Американцы были более всего возмущены тем, что их проигнорировали и даже не проинформировали о достигнутых лидерами трех стран в Севре договоренностях. Американцев, по сути, обманули. По воспоминаниям Аббы Эвена, 27 октября Д.Ф. Даллес вызвал его в Госдепартамент, попросив объяснить данные о массовом призыве резервистов в Израиле и о концентрации войск на границе; А. Эвен «утешил» госсекретаря тем, что районы, расположенные
230