Dokument_Microsoft_Word_2-1

Принцип добровольности объединения. Национально-территориальный принцип определяет субъектов объединения. На его основе решается вопрос, кто объединяется. Но не менее важно решить, и как объединяются субъекты. Для советской федерации характерен однозначный ответ на этот вопрос - ее члены объединялись сугубо добровольно.

Принцип добровольности объединения вытекал из признания права наций на самоопределение - краеугольного камня большевистской национальной программы.

В ходе обсуждения Конституционной комиссией вопроса о характере советской федерации, естественно, встала проблема самоопределения наций. Проект М.А. Рейснера по существу игнорировал это программное положение партии. Отрицая наличие национального вопроса в условиях 1918 г., М.А. Рейснер снимал тем самым и проблему самоопределения наций.

Выступивший первым в прениях по докладу Рейснера Ю. Стеклов подверг его справедливой критике. Он отметил, что в данный момент никак нельзя отказаться от самоопределения наций. Правда, Стеклов связывал существование национальной государственности лишь с переходным от капитализма к социализму периодом*(260). Жизнь показала, что эта проблема выходит далеко за пределы переходного периода. Стеклова поддержал и Я.М. Свердлов*(261). Принятие Конституционной комиссией идеи национально-территориальной федерации, естественно, сопровождалось и признанием принципа добровольности ее образования.

Идея добровольности пронизывает по существу все статьи Конституции РСФСР, трактующие о федерации. Статья 2 гласит: "Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций...". С особой полнотой принцип добровольности выступает в ст. 8: ".... Стремясь создать действительно свободный и добровольный, а следовательно, тем более полный и прочный союз трудящихся классов всех наций России, III Всероссийский съезд Советов ограничивается установлением коренных начал федерации советских республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельно решение на своем собственном полномочном советском съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных советских учреждениях". Идею добровольности видим и в ст. 11.

Наконец, п. "д" ст. 49 допускает возможность принятия в состав РСФСР новых сочленов, которое не может не быть, естественно, основано на добровольности. Тот же пункт допускает и возможность "выхода из Российской Федерации отдельных частей ее". Ни одна из существовавших в то время федераций буржуазных не предусматривала добровольности объединения.

Большевики понимали право наций на самоопределение как ничем не ограниченное право того или иного народа выбрать свою судьбу, решить вопрос о своем национальном существовании. Это право включает в себя возможность создать собственное национальное государство или не создавать его. Создав государство, народ также вправе сделать его самостоятельным или поставить вопрос об объединении с другими государствами в любой форме. Все эти возможности вытекают из признания народа, наций суверенными, т.е. господами своего положения, имеющими право распоряжаться своей судьбой. Таким образом, право на самоопределение означает не только право на отделение, но и безусловное право на объединение с другими народами, если последние в свою очередь желают этого.

Объединение государств в федерацию, как вообще вступление любых субъектов в любое сообщество, неизбежно влечет за собой ограничение их прав в каких-либо сферах, например, во внешних сношениях, организации обороны, руководстве финансами. Члены федерации передают часть своих прав общефедеральным органам, без чего не может существовать никакое федеративное государство. В отличие от буржуазной федерации в советских федеративных государствах такая передача осуществляется не насильственно, а сугубо добровольно, исходя из ясно осознанного интереса как федерации в целом, так и каждого ее члена в отдельности.

Принцип добровольности объединения включает в себя добровольное вступление субъекта в федерацию, добровольное пребывание в ней и возможность тем или иным способом в случае необходимости выйти из федеративного государства. В советских условиях идея добровольности проявилась еще глубже. Ранее угнетенные нерусские народы не только соглашались на объединение, но и в массе случаев были инициаторами такого объединения.

Добровольное объединение народов России шло, как мы видим, еще до принятия Конституции, даже до провозглашения Советского государства федерацией. Этот принцип неукоснительно соблюдался и после вступления Основного закона в силу. Больше того, общероссийские органы помогали народам выявить свою волю к созданию национальной государственности, а также строить ее.

Надо сказать, что не во всех национальных районах тяга к созданию национальной государственности охватывала все слои трудящихся.

Любопытные факты имеются, например, по Марийской и Коми автономным областям. На совещании секретарей волостных организаций РКП(б) Сернурского района Марийской АО 28 декабря 1920 г. было отмечено, что часть населения Токтай-Белянской волости не представляет себе, что означает создание автономной области. В Косолаповской же волости по инициативе Совета было устроено собрание, постановившее не входить в область*(262). Еще более яркие примеры можно увидеть и в отношении автономии Коми. 9 января 1921 г. на Всезырянском съезде коммунистов зырян отмечалось, что у населения Устьсысольского уезда определенного отношения к автономии нет, население Яренского уезда относится к ней безразлично*(263). Важно отметить, что в данном случае речь идет об отношении именно коренного населения, а не русских, ибо в Устьсысольском уезде, по сведениям Зырянского отдела Наркомнаца, коми составляли 98% населения, в Яренском - 97,3% (по другим сведениям - 65%)*(264). Имеется случай, когда немецкое население одного из сел Трудовой коммуны немцев Поволжья настоятельно требовало присоединения к соседней русской губернии. Конечно, такого рода настроения были не правилом, а исключением, но они очень показательны.

Не всегда и местное партийное руководство проводило правильную и точную линию в отношении национальной государственности, порой нигилистически относилось к национальному вопросу. Мы видели подобное положение в Туркестане, такие факты имели место и в Дагестане. 9 ноября 1920 г. Дагестанское областное бюро РКП(б) обсудило вопрос об автономии Дагестана. "После обстоятельного обсуждения", как записано в протоколе, и споров было решено: "Принимая во внимание политическую ситуацию и отсутствие подготовленных как партийных, так и советских работников, вышедших из недр трудовых масс Дагестана, Оббюро находит несвоевременным декларировать автономию Дагестана"*(265). ЦК РКП(б) и высшим советским органам РСФСР приходилось поправлять ошибки местных партийных работников.

Конституция Российской Федерации допускала и свободный выход из нее тех или иных районов. Специальной статьи об этом, правда, нет, но толкование пункта "д" ст. 49 позволяет сделать такой вывод. Закон относит к ведению Всероссийского съезда Советов и ВЦИК "признание выхода из Российской Федерации отдельных частей ее".

Встает вопрос: имеется ли здесь в виду односторонний выход или с согласия всероссийских органов? Думается, что закон следует толковать в первом смысле. Действительно, ст. 49 говорит не о даче санкции на выход, а о признании совершившегося факта.

На практике дело обстояло именно так. В 1918-1920 гг. из территории РСФСР выделилась целая группа районов, образовавших независимые советские республики - Латвийскую, Литовскую, Эстонскую, Белорусскую, Азербайджанскую, Армянскую. Народы этих районов не ставили предварительно перед всероссийскими органами вопроса о выходе из состава России. Но, создав свои национальные государства, они обратились с просьбой о признании таковых. Исходя из буквы и духа Конституции, эти органы незамедлительно издавали надлежащие акты.

Право несанкционированного центральной властью свободного выхода, вообще говоря, не свойственно государству с автономными образованиями, каковым становилась Российская Федерация*(266). Однако в первые годы Советской власти, когда шло формирование РСФСР и других советских республик, оно было целесообразно, ибо позволяло народам свободнее выразить свою волю и упрощало национально-государственное строительство. Впоследствии, когда Российская Федерация, а также и другие советские республики окончательно сложились, необходимость в такой форме самоопределения отпала. Поэтому в Конституции РСФСР 1925 г. мы уже не найдем нормы, подобной той, что содержится в п. "д" ст. 49 первого Основного Закона Советской России.

Принцип добровольности объединения выразился не только в самом факте изъявления воли к вступлению того или иного народа в состав РСФСР. В соответствии со ст. 8 Конституции 1918 г. народы решили и вопрос о форме объединения. Одни из них создали автономные республики (Башкирскую, Татарскую, Киргизскую и др.), иные - автономные области (Чувашскую, Марийскую и др.), третьи - автономные трудовые коммуны (немцев Поволжья, Карельскую).

Принцип добровольности выразился и в том, что именно по инициативе самих народов и еще до принятия Конституции сложилась такая форма государственного единства, как государство с автономными образованиями.

Принцип демократического централизма. Если принципы добровольности и национально-территориальный являются специфическими для советских федеративных государств, то принцип демократического централизма был присущ и любой унитарной социалистической республике. Разница состоит лишь в том, что в федеративных и унитарных социалистических государствах на основе этого принципа связь между различными субъектами осуществляется: в первом случае между национальными государствами - членами федерации и ею самой, во втором - между государством и его составными частями - административно-территориальными единицами.

Иногда в литературе можно встретить определенное противопоставление федерализма и централизации. В действительности же эти понятия отнюдь не противоположны. В.И. Ленин еще до революции писал: "Демократический централизм не только не исключает местного самоуправления с автономией областей, отличающихся особыми хозяйственными и бытовыми условиями, особым национальным составом населения и т.п., а, напротив, необходимо требует и того и другого"*(267).

Эту мысль В.И. Ленин развивает после Октября. Вот отрывок из первоначального варианта статьи "Очередные задачи Советской власти" (март 1918 г.): "Противники централизма постоянно выдвигают автономию и федерацию, как средства борьбы со случайностями централизма. На самом деле демократический централизм нисколько не исключает автономию, а напротив - предполагает ее необходимость. На самом деле даже федерация, если она проведена в разумных, с экономической точки зрения, пределах, если она основывается на серьезных национальных отличиях, вызывающих действительную необходимость в известной государственной обособленности, - даже федерация нисколько не противоречит демократическому централизму"*(268).

В.И. Ленин был убежденным централистом. "Централизованное крупное государство, - писал он, - есть громадный исторический шаг вперед от средневековой раздробленности к будущему социалистическому единству всего мира... Но непозволительно было бы забывать, что, отстаивая централизм, мы отстаиваем исключительно демократический централизм"*(269).

Эти ленинские идеи дают возможность сформулировать сущность принципа демократического централизма применительно к федерации. Она состоит в гармоническом сочетании интересов государства в целом с интересами отдельных членов федерации, ее составных частей.

Именно эта идея и закреплена в Конституции. Статья 49 отмечает, что ведению высших всероссийских органов - съезда Советов и ВЦИК - "подлежат все вопросы общегосударственного значения....". Далее в статье шел длинный перечень конкретных прав (17 пунктов), которыми обладают эти органы. Статья же 50 еще больше расширяла эти права: "Сверх перечисленных вопросов, ведению Всероссийского съезда Советов и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета подлежат все вопросы, которые они признают подлежащими их разрешению".

Вместе с тем Конституция предоставляла широкие права членам федерации. Статья 8давала возможность нерусским народам самим определить форму взаимоотношений с центром, права автономных образований.

Эти нормы осуществлялись и на практике. Советская Россия становилась мощным централизованным государством. Вместе с тем права создаваемых в ней автономий, а тем более их фактическая реализация были весьма широки.