Морфология растений / Нухимовский Е.Л. Основы биоморфологии семенных растений. III. Теория интегральной соматической эволюции

мире семенных фитобиоморф наука уже во многом разобралась (Модилевский, 1953; Поддубная-Арнольди, 1964, 1976; Фегри, Л. ванн дер Пэйл,

1982; Банникова, Хведынич, 2002); для нас здесь важнее, в первую очередь, констатация неотъемлемого факта, что семенные фитобиоморфы, в пору их сексуального возбуждения (бутонизации) и сексуального блаженства (цветения и плодоношения), участвуя в вегеторепродуктивных качелях, создают условия для разнонаправленности в эволюции. Дело в том, что такие фитобиоморфы, будучи сексуально озабоченными, т.е. сексплантами, выглядят предельно убедительно, ярко (обычно их камуфляж безупречен), при сравнении с весьма тусклыми вегетативными их предшественниками (вегетоплантами), всецело поглощёнными своей будничной вегетативной, как правило, однообразно зелёной или серо-зелёной работой

по потреблению, производству и резервированию ресурсов, необходимых для реализации в дальнейшей репродуктивной деятельности.

Красота репродуктивных фитобиоморф в действительности рассчитана на то, чтобы спасать мир, в первую очередь, от полной дискретности однообразно вегетативного существования, поскольку, включив в эволюционный оборот репродуктивное, в первую очередь перекрёстное, размножение, фитобиоморфы нашли способ для субконтинуальной передачи в новые поколения генетического материала. Семенные фитобиоморфы, будучи в определённых феностадиях сексплантами, научились в эволюции заниматься камуфляжем, адаптировать для своего секса помощников-

посредников из окружающего мира, например, насекомых, птиц, других животных. Фитобиоморфы адаптировались заманивать в лоно своих сексуальных игрищ разнообразных живых существ в качестве помощников-

посредников, привлекая их запахами, цветом и (или) вкусом лепестков цветков, плодов, создавая иногда лакомства в виде нектара, и, таким образом, кроме всего прочего, осуществляя маскировку агрессивной экспансии

— стремления распространить в окружающий мир своего потомства (семян). Оно, кстати, возникает не сразу, а его надо ещё породить, прибегая к компромиссам с вегетативом и к камуфляжам как угодно и в чём угодно, т.е. по-разному. Кроме того, удобно располагая в пространстве репродук-

тивные органы, фитобиоморфы освоили ловко использовать ветер, водные потоки и другие факторы неживой природы для осуществления репродуктивного процесса, а также и для распространения в пространстве плодов и семян.

Фитобиоморфы в репродуктивной феностадии образно чем-то напо-

минают «бомбу» готовую взорваться, но не физически, а только биотически, т.е. осуществить, с определённой для каждого вида скоростью, сексуальное развитие и довести его до полового процесса с образованием в итоге плодов и семян. Фитобиоморфы, будучи, по фенологическим показателям, сексплантами, в определённое время биотически «взрываются» (осуществляют репродуктивную витараптацию), когда начинают цвести, распространяя в пространство пыльцевые зёрна и опыляясь агентами-

помощниками из окружающего мира, а далее завязываются плоды, которые, созревая, также распределяются в пространстве какими-либо агента- ми-помощниками (насекомыми, птицами, другими животными, ветром и т.п.). Репродуктивные витараптации осуществляются по-разному. У одних

видов такие встряски семенных фитобиоморф происходят быстро и могут сопровождаться несколько часов, одну ночь, одни сутки, а у других они растягиваются на несколько суток, недель, месяцев, а то и на несколько лет, например, созревание шишек некоторых сосен Pinus halepensis Miller.

Т. 2, с. 620).

Сексуальное блаженство с репродуктивными витараптациями — это решающее событие в системе вегеторепродуктивных качелей. Семенные фитобиоморфы, проходя своё текущее сезонное развитие, на какое-то

время, путём феносоматических трансформаций, становятся сексуально озабоченными живыми телами. При этом они испытывают неотвратимое внутреннее давление от переполняющей их сексуальной энергии, которая ищет выхода из таких образных биотических кладовых (образных «бомб»), несущих в себе разнообразные заряды, ещё не реализованных, репродуктивных усилий. Наконец-то наступает момент, когда эти заряды

«детонируют», и они, фитобиоморфы, будучи сексплантами, «взрываются» и их феносоматические оболочки разрываются в биотических (репродуктивных) витараптациях, когда начинается и далее продолжается цветение, сопровождающееся пыльценошением и завершающееся там, где это положено (генетически предопределено) плодотворением и образованием семян (потомства).

После решающего акта сексактивности в сезонном развитии семенных фитобиоморф неизбежно наступает завершающий акт вегеторепродуктивных качелей — пострепродуктивная феностадия (это нередко как «плата за блаженство»), в течение которой фитобиоморфы, ещё недавно биотически «взорвавшиеся», а сейчас уже утратившие феерический статус сексуально активного живого тела (они перестали на какое-то время или

навсегда быть таковыми, сексуально «блаженными»), когда в конечном итоге на вегетативную основу этих существ нисходит негативное воздействие остаточных пострепродуктивных некротических волн-ударов и веге-

тативные структуры в разной мере подвергаются разрушительному некрозу, что, как бы между прочим, напоминает фитобиоморфам о недавнем их прошлом, о минувшей красоте когда-то блиставших в их соматической

организации репродуктивных витараптаций. После окончания второго акта вегеторепродуктивных качелей вегетатив фитобиоморф получает пострепродуктивные некротические удары разной силы (третий акт), от ответа на которые, по сути дела, определённым образом решается проблема: кому предстоит умереть, а кто-то ещё сможет побороться и защитить свою жизнь (рис. 195–209, 214–225, 245–248, 251–257 и др.).

Так, за миллионы лет соматической эволюции фитобиоморфы научились существовать в условиях многоактивного движения вегеторепродуктивных качелей, причём на последнем акте этого процесса, когда вегетативная основа прессуется некрозом, исходящим от пострепродуктивных частей собственных фитобиоморф, в конце концов, происходят важные эволюционные события: именно здесь, на мой взгляд, находится очаг наибольшей активности фитобиоморфных трансформаций — это конкретная зона эволюционных качелей, где в действительности через известные механизмы отбора свершается пострепродуктивный «развод» по нескольким, наиболее важным, биоморфотипам, т.е. типам биоморфного разития. В

зоне эволюционных качелей решается кому из семенных фитобиоморф суждено развиваться по типу эфемеров, яровых или озимых однолетников, кому быть унирепродуктивными двулетниками, а кому — испытать счастье би–, мультирепродуктивного персистентного развития и стать соответствующими многолетними травами, какими-либо полудревесными или древесными растениями (рис. 32–63; 239–248 и др.). На последнем акте

текущего движения вегеторепродуктивных качелей идёт самый интенсивный поиск и выбор для развития определённых базовых (многолетних побеговых) органов. Именно через зону таких эволюционных качелей происходило и происходит по сей день формирование в многолетней соматической организации растительных биоморф корневищ, каудексов, аэроподиев, геоподиев, луковиц, клубнелуковиц и т.п. (рис. 136–143; 155–161;

235–237).

Таким образом, вегеторепродуктивные качели сыграли и продолжают играть в соматической эволюции решающую роль в выборе многих типов биоморфогенезов (индивидуального и кондивидуального развития) по различным индикаторным признакам и, в первую очередь, по временной продолжительности биоморфогенезов.

Цветение и плодоношение каждой семенной фитобиоморфы (шире можно вести речь о любых биоморфах, по-разному испытывающих сезонное репродуктивное развитие) всегда по-своему красиво и во многом не-

повторимо — это действительно чудо, по тем результатам, которые эти события принесли и приносят в эволюцию живой природы. Фитобиоморфы в образе сексплантов, каждая по-своему, завершают репродуктивные

витараптации, т.е. биотические «взрывы» в форме цветения и плодоношения, и, таким образом перестают, на какое-то время или навсегда, быть

сексактивными (они становятся обычными вегетативными организмами или синорганизмами), однако, сам акт движения вегеторепродуктивных качелей пока ещё продолжается, причём до тех пор пока остаточные «осколки» (некротические поражения) от прошедших репродуктивных витараптаций не прекратят своё разрушительное действие на тела, которые сами организовали этот удивительный парадокс. По окончании действия последнего акта движения вегеторепродуктивных качелей в каждой отдельной фитобиоморфе свершается пострепродуктивный «развод» (нет не «по-итальянски», это не для фитобиоморф, а по-бойцовски, как и положено

тем, кто склонен не уклоняться от выбора при раскачивании на эволюционных вегеторепродуктивных качелях). Суть такого весьма экзотического «развода» в том, что фитобиоморфы, заканчивая свершённый с их телами акт пострепродуктивного разрушения, как правило, сами определяют кому из них в условиях двоякого (двувариантного) выбора суждено вскоре умереть (элиминироваться), т.е. пойти по пути разнообразного, но неизбежно короткого, — по дороге эвриэфемеризма (они будут жить не более одного года) или фитобиоморфы найдут проходы к дву–, многолетнему, т.е. персистентному, развитию в качестве унирепродуктивных дву–, многолетников или би–, мультирепродуктивных многолетников (рис. 68–100).

У семенных фитобиоморф всегда есть в эволюции право выбора и, что особенно важно, они всегда остаются бойцами, готовыми и наступать, и защищаться, и размножаться, для которых всё главное, что свойственно

растительной жизни, оказалось для них не чуждым. Акты движения вегеторепродуктивных качелей для таких биоморф оказались жизненно необходимы, чтобы решать проблемы жизнесохранения, используя для этого разные по продолжительности жизни ниши.

Так уж получилось в эволюции живой растительной природы, что она выбрала для фитобиоморф как эволюционных маятников принцип раскачивания их ещё и на эволюционных вегеторепродуктивных качелях и, в зависимости оттого, в какие комплексные условия окружающей среды они реально попадали в определённое время, судьба их соматического развития во многом была связана с тем, как они отреагируют на проявление в их первом сезонном развитии двух обязательных актов (двух атрибутов) вегеторепродуктивной активности. Когда семенные фитобиоморфы не отмирают и отходят тем самым от эвриэфемеризма, то они адаптируются как-либо преодолевать своеобразный меланхолический ступор (бездей-

ствие) пострепродуктивного вегетативного состояния и начинают активнее развивать почечные структуры (укрупняются в размере почки, увеличивается численность почечных чешуй, чтобы надёжнее зимой прикрывать верхушечные меростемы и т.д.), а с ними укрепляется структура стеблевых частей, которые заметно изменяются, например, частично или полностью одревесневают.

В эволюции семенных фитобиоморф, таким образом, всегда есть выбор: дегемморезидное пострепродуктивное поведение, или эвриэфемеризм, и тогда происходит отмирание всего вегетатива, а с ним соответственно и всей фитобиоморфы или пострепродуктивное поведение гемморезидное, иначе персистентное (жизнеспособность фитобиоморф сохраняется два и более лет).

Главный вывод из этого раздела нашей работы: продолжительность жизни семенных фитобиоморф в конкретных биоморфогенезах (онтогенезах и синонтогенезах) во многом определяется через разрешение проблем в бинарных отношениях их вегетатива и репродуктива, которые весьма разнообразны, но подчиняются общим для них закономерностям, генетически закреплённым в процессе эволюции; можно, в качестве примера, наглядно передать некоторые аспекты таких отношений в рисунках — фитобиографических портретах (рис. 32–63; 68–100; 103–189; 192–210 и др.).

По большому счёту, в эволюционном развитии семенных фитобиоморф особое выражение получили бинарные, прямо-таки «взрывные» — вита-

раптационные, отношения вегетатива и репродуктива, развитие которых стало для таких живых существ своеобразными вегеторепродуктивными качелями.

10. 3. 4. Как и почему геммомиграционная активность стала третьим бойцовским атрибутом тактического поведения в соматической эволюции семенных фитобиоморф

Соматическая организация семенных фитобиоморф прошла длительный путь эволюции и непрерывно продолжает его дальше. В этой организации важная роль принадлежит почечной системе, единицей кото-

рой, безусловно, является почка. «Зачаточный побег в состоянии относительного покоя, как известно, называется почкой (gemma). Она состоит из

оси, заканчивающейся точкой роста, листовых и цветочных зачатков (или тех и других), зачатков пазушных почек, как правило, почка прикрыта чешуями» (Фёдоров и др., 1962, с. 22). «Почка — это по Шюппу (Schüepp,

1938), крупная ростовая единица, объединяющая рост собственно конуса нарастания и молодых фитонов (фитомеров) и являющаяся высшей ступенью формообразования» (Серебрякова, 1971, с. 108). Почка — ростовая единица, характеризующая особенности ранней стадии развития побега, его формирования и строения (Серебряков, 1952; Фёдоров и др., 1962; Ляшенко, 1964; Шилова, 1967; Эсау, 1965; Серебрякова, 1971, 1980; Паде-

ревская, 1977, 1984; Рытова, 1982; Жмылёв и др., 2005, и др.).

Наблюдая за разными событиями, происходящими в Природе, у меня невольно напрашивается тезис, справедливость которого ещё нуждается в проверке: нет ничего более закономерного, чем случайность с её возможностями когда-то превращаться в необходимость. Если внимательно

присмотреться за поведением почек в организации семенных фитобиоморф, то многократно убеждаешься в справедливости такого суждения и более того у меня есть основания сформулировать ещё один тезис уже касательно геммомиграционного поведения соответствующих растений: нет ничего более закономерного, чем пазушное почкообразование в морфогенезах семенных фитобиоморф и атрибутивное присутствие у них потенциала адвентивной геммомиграционной активности, от случайной реализации которой когда-то (мутации) могут свершаться необходимые транс-

формации, что способно превращать аномалии в норму и, иногда, сопровождаться видообразованием. В этом плане весьма убедителен пример с африканской кувшинкой мелкоцветковой Nymphaea micrantha Guill. et. Perr. Когда-то у биоморф предкового вида не было того морфологическго

«чуда», которое наблюдается сегодня (рис. 262). Мой рисунок схематичен; он сделан с хороших фотографий, размещённых в интернете (www.doc63.ru). У особей предкового вида когда-то произошла мутация,

которая превратила случайность в необходимость, поэтому сегодня весьма закономерно, при подходящих условиях, стала образовываться адвентивная почка в месте примыкания черенка к листовой пластинке. Далее, как результат гемммомиграционного эффекта, продолжается развитие почки и она преобразуется в ювенильное предрастение, образующее в основании розетки листьев «клубенёк» и первые придаточные корни. В целом это онтоид, т.е. корнепобеговое структурное образование, у которого уже всё есть, чтобы быть организмом; после разрушения родительского листа дет- ка-онтоид получает свободу и начинает самостоятельную жизнь как особь

клона. Систематики, в конце концов, зафиксировали факт свершения мутации и возникновение нового вида.

Такое чудо свершилось буквально на глазах одного поколения ботаников, а причина всему как раз то явление, о котором идёт здесь речь, — геммомиграционный синдром. Суть этого явления в следующем: всегда в организации семенных фитобиоморф существует возможность развивать в какой-либо части их тела почки, разной степени сформированности и за-

щищённости, из которых только пазушное почкообразование составляет

главное содержание видимого побегообразования семенных фитобиоморф

икак организмов, и как синорганизмов.

Всоответствии с принципом геммомиграционного синдрома в теле семенных фитобиоморф свободно перемещаются очаги почечной (апикальномеристематической) активности, причём, в первую очередь, пазуш- но-направленной (рис. 248), а ещё, в зависимости от обстоятельств может

проявляться адвентивное почкообразование (рис. 235, 247, 261, 262), сначала случайно — от случая к случаю, а после закрепления мутаций в генотипе, — уже на постоянной основе. Немало известно видов, образующих

адвентивные почки на корнях [Cirsium setosum (Willd.) Bess.], редко образуются почки такого типа на гипокотиле (рис. 259) или на листьях (Begonia rex Putz.). ещё реже развиваются «почки» вместо цветков в соцветиях, которые нередко могут там же начинать расти. Например, пигмы (выводковые «почки») образуются в соцветиях Poa bulbosa L., Polygonum

viviparum L. и др.

Геммомиграционный синдром проявляется по-разному. Так, в экс-

тремальных условиях активируется миграция меристематической активности в соматические зоны фитобиоморф, которые в обычных условиях не отличались вегетативной почечной активностью. Например, при произрастании растений в условиях засыпания их почво-грунтом (песчаные и су-

песчаные пустыни и полупустыни) их бывшие эфемерные части верху-

шечных соцветий [Artemisia lerchiana Web., Kochia prostrata (L.) Schrad.,

рис. 248 и др.] преображает свою организацию: происходит лигнификация

стеблевых тканей, а прежние эфемерные пазушные почки меняют специализацию и усиленно развивают зачатки вегетативных и вегетативно-

репродуктивных структур или возникают новые вегетативные пазушные почки (т. 1, гл. 4).

Обладая геммомиграционной активностью, важнейшим атрибутом тактического поведения, семенные фитобиоморфы стали в эволюции достойными растительными бойцами в статусе победителей в борьбе за существование в системе жизнесохранения, поскольку они навели порядок в почкообразовании, сделав нормой образование пазушных почек и при этом не отказались от возможностей, когда было необходимо, прибегать ещё и к адвентивному почкообразованию.

Эволюция геммомиграционной активности шла по пути поиска в соматической организации фитобиоморф стабильного положения для почек и почкоподобных структур в пространстве-времени. Ближайшие пред-

ки голосеменных и покрытосеменных растений, каковыми считаются папоротникообразные, не образовывали пазушных «почек», пожалуй, их лучше называть иначе, может быть, «предпочками» или «полупочками» (?), у них отмечалось инаксиллярное предпочечное возобновление с последующим развёртыванием вай и предпобегов. «Несомненно, что становление так называемого аксиллярного комплекса (т.е. эмбрионизация пазушных меристем) было процессом не менее сложным и длительным, чем становление семени. Эволюция покрытосеменных в начальный период протекала в направлении интенсификации ветвления, и притом как следствие увеличения количества и мощности пазушных почек» (Corner, 1959; Schmid, 1963; Mangenot, 1969; цит. по А.П. Хохрякову, 1981, с. 41). У па-

поротникообразных, в отличие от их ближайших потомков — голосеменных и покрытосеменных, образуются почкоподобные структуры — носители предпобеговой меристематической активности (предпочки), которые защищены чешуйчатыми микрофиллами или тесно сближенными основаниями вай; они обычно занимают по отношению к вайям различное положение. «У многоножковых, как правило, они располагаются несколько впереди (выше) их основания, у щитовников — сразу позади, как бы в самом основании вай (Velenovsky, 1905; Серебряков, 1952; цит. по А.П.

Хохрякову, 1981, с. 40).

Заслуживает внимания, пожалуй, ещё один аспект геммомиграционной активности в тактическом поведении семенных фитобиоморф. Дело в том, что почечная активность [пазушная и (или) адвентивная] может стать последней «соломинкой» в борьбе за выживание вида, когда тот как-то

вдруг окажется на грани между жизнью и смертью.

Ранее (т. 2, с. 138) был сформулирован принцип самодостаточности, или миниатюризации вида:

«Когда какой-либо фрагмент организма (отдельная вегетативная

клетка, кусочек ткани, обособленная часть или целый орган), один организм (с самоопылением, апомиксисом, вегетативным размножением) или минимальное их число (два, реже — больше) одного вида, способны обеспечить виду восстановление и (или) самостоятельное существование со сменой поколений, то такая система действует как своеобразная служба спасения, которая самодостаточна для сохранения вида при определённом сочетании окружающих условий, составляя, таким образом, минимал вида, или специкулу (от лат. species — вид, cula — уменьшительный суффикс), — особую внутривидовую ячейку жизни, — это принцип само-

достаточности, или миниатюризации, вида. Согласно этому принципу,

у какого-либо вида есть простейшие формы его существования (нередко

их несколько типов), которые в экстремальных, даже критических условиях способны обеспечить ему выживание при определённом стечении ок-

ружающих условий. Единицей самодостаточности вида будет, по нашему предложению, минимал вида, или специкула» (т. 2, с. 138).

Вид способен защитить себя по-разному: обычно в популяциях, но и

в «минималах вида» (специкулах) — миниатюрных внутривидовых системах. Отдельный организм (простая биоморфа) нередко воочию демонстрирует нам сторонним наблюдателям, как он, в трудные для него минуты, готов побороться за жизнь и свою, и одновременно, если придётся, то и

вида (рис. 25, 66).

Итак, чтобы не померкли у семенных фитобиоморф их бойцовские качества, они обязаны в должной мере иметь, поддерживать и развивать в себе мастерство, как минимум трёх, атрибутивных приёмов тактического поведения: проявлять осевую активность при создании каркаса соматической организации; опираться на эффект вегеторепродуктивных качелей и их главное звено — сексплантизм при формировании направлений биоморфогенезов и, наконец, совершенствовать геммомиграционный синдром, чтобы обеспечивать надёжность развития всей листостебельной системы.

10. 4. Абстрактное моделирование соматической эволюции семенных фитобиоморф

Главное содержание идей и положений в теории, рассматриваемой в этой книге, уже во многом прозвучало в двух предыдущих книгах (т. 1, 2), поэтому абстрактную модель разнонаправленной интегральной соматической эволюции фитобиоморф я привожу в этой и предыдущей главах в основном по своим, уже ранее опубликованным материалам (Нухимов-

ский, 1997, 2002).

10. 4. 1. Как работа универсального механизма соматической эволюции воспроизводится в образе единой системы эволюционных маятников

Нормой существования любых тел и нетел в Природе, как известно, является движение (изменение). Из всех движений, которые встречаются в Природе, эволюция избрала для своей основы самый атрибутивный вид их

— активную трансформацию (преобразование). Ранее (т. 1) автору удалось подсмотреть в эволюции телесных систем универсальный принцип их существования в пространстве и во времени, т.е. по сути, во вселенском потоке (Природе) — принцип эволюционных маятников, согласно которому существование любых тел, а шире и нетел, сопровождается эволюцией с разными результатами, что и предопределило универсальный абстрактный образ любых объектов эволюции — это «маятники», организация которых (их механизм) во взаимодействии с окружающей средой обеспечивает колебания (изменения) «маятниковых» объектов в определённом диапазоне возможностей. Эволюционный маятник — это тело или система тел (в широком смысле, — и нетел), биоморф и их видов, в частности, которые, независимо от специфики их организации, чем-то напоминают маятники по глубинному механизму их движений-развитий. В эволюционном пото-

ке каждый маятник — эволюционный, поскольку существовать для живого — жить, в народе иногда образно говорят «маяться», означает также участвовать в эволюции, оставляя или не оставляя в ней заметных следов. Амплитуды колебаний эволюционного маятника в окружающем его динамическом пространстве и времени — диапазон («ареал», область) изменчивости (норма пластогенеза, подробнее см. т. 2, с. 509). Эволюцию можно изобразить графически в образе потока в пространстве и времени самоколеблющихся маятников, где каждый маятник — материальная система

— тело или система тел (рис. 101а), а в нашем случае — отдельная биоморфа, отдельный вид растений и животных (рис. 101б, гл. 4.2.3). Положение эволюционного маятника меняется в потоке пространства-времени и каждое новое его «колебание» уже в чём-то не повторяет прежнее, т.е.

процессы его развития и условия окружающей среды не остаются без изменений. Поскольку условия окружающей среды постоянно меняются, а эволюционные маятники не стоят в своём развитии на месте, а раскачиваются за счёт внутренних ресурсов и возмущающего воздействия среды, то

создаётся диапазон изменчивости у каждого вида растений и животных, — у любой живой системы и в общем — у любой материальной системы, а это, в свою очередь, создаёт базис для возникновения новых эволюционных маятников — новых видов (шире — новых материальных систем и новых типов таких систем). В эволюционном потоке материальные системы, будучи эволюционными маятниками, ведомо или, чаще всего, неве-

домо для себя (поскольку обычно лишены сознания) участвуют в своём движении к высшим целям эволюции. Для неживого такая цель одна — возникновение жизни, а у живого их три: продолжение жизни, расширение изменчивости (полиморфизма) и видообразование (образование новых видов), шире — образование новой организации (у других живых систем).

Почему эволюционное движение в Природе — это движение эволюционных маятников? Дело в том, что внешняя среда, окружающая тела и нетела, которые эти «маятники» образно отражают, неоднородна и развивается по-разному. В таких условиях живые и другие тела, имея опреде-

лённый идиоэнергетический потенциал, склонны его целенаправленно развёртывать в конституции телесных систем и сопутствующей организации нетелесных систем. У всех есть свой ресурс возможностей, обеспечивающий определённую норму существования конкретных тел, поскольку условия реализации идиоэнергии разные. А отсюда и колебания эволюци-

онных маятников происходят по универсальной схеме: «так–сяк * туда–

сюда» (т. 1, гл. 2.5).

Колебания любого маятника весьма убедительны для того, чтобы образно предавать смысл событий, происходящих в эволюции как тел, так

инетел, в которых чаще всего присутствуют элементы восходящего и нисходящего «полёта» — развития «туда–сюда» (так колеблется маятник)

и«так–сяк» (по-разному), поскольку маятник как образ эволюции, не

только колеблется, но и перемещается в пространстве и времени (он действительно «плывёт» во вселенском потоке и никогда полностью его колебания не повторяются, поскольку они происходят под разными углами наклона оси маятника и в зависимости от меняющихся условий окружающей среды. Впервые представления об «эволюционном маятнике» были разработаны автором (т. 1, гл. 3, 8).

Принцип эволюционных маятников, например, биоморф семенных

растений, работает по схеме «так–сяк * туда–сюда» на определённой гене-

тической основе и как результат взаимодействия её через фенетическую организацию с окружающим внешним миром (рис. 101б). Шире, всякое движение (изменение) тел как эволюционных маятников — это атрибутивный принцип эволюции Природы (см. гл. 4.2.3). Жизнь — результат естественного развития неживой материи, дизъюнктивно распылённой в пространстве-времени в форме движущихся тел и систем тел, которые об-

разно все так же являются эволюционными маятниками, развитие которых

по схеме «так–сяк * туда–сюда» раньше или позже должно произвести но-

вые типы тел — новые живые тела в образах новых эволюционных маятников. Образная схема работы (функционирования) эволюционно-

маятниковых «механизмов» конкретных тел, выраженная простеньким

Глава 10. Абстрагирующий метод в теории интегральной соматической эволюции 509

словосочетанием «так–сяк * туда–сюда», проявляет себя по-разному

всюдно, но на основе преемственности, незримо присутствующей на преднаследственно-наследственном уровне организации в каждом теле.

Эволюционным маятникам схема «так–сяк * туда–сюда» предоставляет

возможность свободно выбирать, в определённом диапазоне возможностей (!), форму и способ существования конкретных носителей этих образов.

10. 4. 2. Меротомия эволюции ресурсов как системы её состояний (эволюстатов)

Всякая эволюция предполагает развёртывание свойств и признаков тел и нетел посредством трансформаций в развитии. Эволюция, в образном оформлении, — это активная трансформация вселенского потока (Природы), главными действующими элементами в котором являются эволюционные маятники, т.е. тела и нетела, проявляющие в себе способность и стремление существовать через активные трансформации, а, следовательно, посредством эволюции в различных её формах (эволюстатах).

Почему вселенский поток наполнен в своих движениях эволюцией?

Всё это потому, что эволюция универсальна для всей Природы, составляя одно из высших звеньев развития, пронизывая собой бесконечное природное содержание, по-разному обеспечивая существование неисчислимого числа телесных и нетелесных систем, «раскачивая» их как эволюционные маятники в пространстве и времени. Главное достоинство эволюционных маятников в том, что их образная опорная ось и отвес с собственно маятниковым телом никогда не фиксируется, обеспечивая им возможность не просто быть в движении, но и постоянно изменять своё положение и во времени, и в пространстве, естественно, изменяясь при этом и в своей организации.

Эволюция предоставила своим носителям (эволюционным маятникам) свободу выбора направлений «раскачивания», т.е. направлений саморазвития тел, которые они, «маятники», олицетворяют. Динамизм эволюционных маятников, иными словами, их разномасштабная эволюция, является результатом взаимодействия двух основных сил: внутренней энергии, исходящей из конкретной организации соответствующих эволюирующих тел, и внешней энергии, воздействующей на эти тела и исходящей от окружающей их внешней среды.

Эволюция пронизывает Природу, поскольку всюдна и неудержима в своём бесконечном движении; у неё никогда не бывает полных тупиков, а все возможные её «тупики» всегда относительны, поскольку на смену одной (исходной) организованности всегда (другого не дано) приходит иная (производная) организованность вечно развивающейся материи, когда качественное содержание одних тел или нетел превращается, при определённых обстоятельствах, в другое, что свидетельствует о возникновении иных тел или нетел — иных эволюционных маятников.

Эволюция ориентирована на свободу выбора направлений, ставя процесс выше результатов (!), от которых впоследствии эволюция не