Живопись и кино

становится белым, почти засвечивающим лица героев и съемочной группы. «А потом на меня снизошло озарение, и я понял: «Чёрт, парень, может это и есть ад?! Целая вечность в Брюгге…» И я очень надеялся, что не умру. Я

очень, очень надеялся, что не умру». И открытый финал, в котором зритель сам должен решить, как сложится судьба главного героя.

Своеобразие кинокартины выражается в её сознательно открытой для зрителя морали, ведь после просмотра поневоле возникает множество вопросов. Что конкретно хотел сказать режиссёр своим фильмом? Что значит честь в кругу наемных убийц или какую плату несёт человек, совершивший убийство невинного? Христианскую мысль, что самоубийством не залечишь грех убийства или что любого грешника ждёт неизбежная расплата?

Режиссёр оставляет эти вопросы на суд зрителя. А приблизиться к пониманию основной художественной идеи фильма может помочь картина Босха «Страшный суд», которую главные герои видят на выставке в Музее изящных искусств (музей Грунинге).

Для начала стоит сказать, что сам город является полным воплощением картины Босха, а именно её центральной части Суда. Второстепенные персонажи фильма, будто сошедшие с полотна картины, предстают в образах ирреальных существ, с масками на лице и в одеждах средневекового времени.

Атмосфера фильма дополняется и архитектурой готических соборов,

водными каналами, мостами, деревьями с голыми сухими ветвями, которые в произведениях Босха часто интерпретировались как символ духовной смерти, и лебедями, о которых так много говорится в фильме,

воплощавшими в босховской иконографии развращенность и безнравственность. Также режиссёр, стремясь передать колоритность красок и образов «Страшного суда», вводит двух действующих персонажей – карлика Джимми и приятеля Хлои Эйрика, ближе к концу фильма напоминающего циклопа.

Да и сам город Брюгге является не просто фоном для разворачивающихся событий. Это место для смерти, место, куда босс Кена и Рэя отправляет их, чтобы один убил другого. Пограничное пространство,

которое в одно и то же время восторгает, потрясает и вгоняет в тоску – состояние между адом и раем, чистилище, о котором говорится в самом фильме и которое визуализировано на картине Босха. Для всех героев он становится местом, где всплывают все человеческие пороки. При этом в фильме сложно выделить ярко выраженных отрицательных персонажей.

У каждого своя история и причины поступать именно так. Даже Гарри,

несмотря на всю свою принципиальность и жестокость, вызывает

неоднозначное чувство. Его принципы и железное следование им производят некое чувство уважения.

Образ Бога в концепции «Страшного суда» полностью отделен от материального мира. По Босху, материя – абсолютное зло, созданное Сатаной и безраздельно находящееся в сфере его влияния. Физический мир в изображении триптиха предстает абсолютно темным, мрачным и населенным бесами. Земля полна демонов и чудовищ. Вселенское зло повсюду и спастись сможет лишь тот, кто сумеет полностью разорвать все связи с физическим миром и освободиться от пут материи. Разрыв должен произойти как на физическом, так и на духовном уровнях. Достичь этого чрезвычайно трудно,

потому лишь единицы смогут прийти к спасению. Все остальные же люди погрязли в своих пороках, и за каждый совершенный грех обязательно должно последовать соответствующее наказание. В фильме такому видению Бога соответствует образ Гарри, который воплощает в себе человека,

живущего по выстроенному сценарию и правилам, придуманным им самим.

Он всегда знает, как и что делать. Его нельзя смутить или загнать в тупик.

Гарри упрямо следует правилу карать всех, кто допускает ошибки, вне зависимости от того, раскаялся ли человек в совершенном поступке или нет.

Но Мартин МакДона не был бы величайшим режиссёром современности,

если бы решил просто переложить босховский сюжет на своё кинопроизведение. Он вносит свой взгляд в происходящие вещи и вводит образ ещё одного Бога, милосердного и сострадающего. Идея всепрощения вложена в уста Кена, который на протяжении всего фильма всячески оберегает и поддерживает Рэя и помогает ему залечить его душевную рану.

По мнению честолюбивого и ответственного Кена, каждый, кто раскаялся в совершенном поступке, имеет право на прощение. В конце концов, все мы люди, и всякий может ошибиться. Нужно уметь прощать, как себя, так и другого. И пока душа человека, не потерявшего способность любить и страдать, чувствует раскаянье за содеянное, она имеет право на второй шанс.

Если два первых персонажа четко обозначают свои суждения,

две противоположные точки зрения, то герой Колина Фаррела и его судьба как раз являются тем самым камнем преткновения и предметом спора персонажей Глисона и Файнса. Так дадут ли ему второй шанс или нет?

Фильм – это только вопрос, а ответом будет решение зрителя. Мартин МакДона, мастерски используя открытый финал, перекладывает ответственность за жизнь Рэя на зрителей, и уже в качестве судьи и вершителя человеческих судеб выступаем мы с вами. Именно зритель с позиции личных мировоззренческих установок и взглядов должен решить,

продолжится или завершится судьба главного героя.

Взаимодействие произведений живописи и киноискусства приводит к возникновению новых смысловых идей. Порой кинокартина может не только задействовать отдельные элементы живописного полотна, но и полностью выстраивать свою художественную идею в соответствии с ним. Мартин МакДона создал поистине великолепное кинопроизведение, не только воплотившее в новой форме шедевр Иеронима Босха «Страшный суд», но и придавшее, казалось бы, обычной криминальной истории общечеловеческое значение.