Вопрос №34 Язык социально-гуманитарных наук. Языковая картина мира и «языковые игры»

Главными вопросами философского познания вообще и гуманитарного в частности являются проблемы бытия человека и восприятия человеком сущего. При этом в исследованиях и философов, и ученых‑гуманитариев акцент все чаще делается на идее о глубокой связи между мышлением, бытием и языком. Начиная с конца XIX в. проблемы природы языка, принципов и законов его функционирования начинают изучаться лингвистами, логиками, психологами и философами. Для формирования столь пристального внимания к языку и проблемам, связанным с ним, существует ряд причин и обстоятельств.

Одна из первых причин заключается в том, что главными проблемами, которые начинают исследоваться в лингвистике и в логике в это время, оказываются проблемы смысла и значения языковых выражений. Таким образом, для языкознания важными вопросами становятся вопросы семантики, а также проблемы взаимосвязи языка и мышления, языка и предметного мира. Так, швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (1857–1913) указывает на то, что предметом изучения лингвистики становится «имманентная реальность языка».

Также проблемы языка в первую очередь выдвигаются в логике. В середине XIX в. возникает и развивается математическая логика, которая особое внимание уделяет изучению семантических проблем, а именно знака и значения. В отличие от лингвистики, которая изучает семантические проблемы естественного языка, математическая логика касается в основном вопросов, связанных с построением искусственных логических исчислений, которые необходимы для анализа языка науки. В математической логике развивается направление «логическая семантика», цель которого – изучение особых, семантических правил перехода от формализованных синтаксических систем к интерпретированным семантическим системам.

В европейской традиции философское осмысление языка берет начало в классической античности. Именно в античности сформировался исключительно «философский» характер интереса к языку. Это связано прежде всего с тем, что философия и язык как деятельность имеют одинаковую направленность. Философия как наука об «истинных началах», об «истоках» направлена на решение проблемы, согласно Э. Гуссерлю, «свободной и универсальной теоретической рефлексии, охватывающий все идеалы и всеобщий идеал, т. е. универсум всех норм».

Итак, предметом и объектом философии выступает мир как целое. Такую же направленность имеет и язык. Немецкий философ Ганс Георг Гадамер (1900–2002) полагает, что язык – посредник между человеком и бытием, который выявляет «целостность» нашего отношения к миру. Вплоть до XIX в. философы и ученые не обращали внимания на то, что любая проблема должна быть прежде всего сформулирована в языке. Таким образом, в основном не учитывались значение и роль языка в решении главных проблем познания и существования человека и общества. В философии XX в. ситуация коренным образом изменяется, так как проблемы языка, знака и значения выдвигаются в ряд важнейших проблем философии.

Язык становится главным и самостоятельным объектом исследования в философии XX в. Самые различные философские направления и школы обращаются к этим проблемам. Одним из философских направлений, которое наиболее интенсивно исследовало проблемы взаимосвязи языка и мышления, языка и бытия, была философская герменевтика. Французский философ Поль Рикёр (р. 1913) отмечает, что философская рефлексия должна опираться не на тезисы «я мыслю» или «я есть», но на тезис «я говорю», который отображает более глубокий слой человеческого существования. Это происходит, по мнению П. Рикёра, потому, что «сущностные структуры бытия запечатлеваются и отображаются не в мышлении или сознании, а в творчески подвижном, необъективируемом и неуловимом для понятийного мышления языке»²².

При научном анализе язык рассматривается как объект, причем обращается внимание на такие аспекты языка, как семантика, морфология, фонетика; язык изучается как инструмент познания, как род человеческой деятельности. Но язык, по мнению немецкого философа‑экзистенциалиста М. Хайдеггера (1889–1976), есть нечто большее, чем просто объект исследования, сравнимый с другими объектами наук. Каждое слово языка уводит за его пределы, отсылает к чему‑то остающемуся вне языка. За языком стоит бытие. Однако сущность языка остается не раскрытой. Хайдеггер считает необходимым освободиться от рационально‑логического объяснения языка и воспользоваться образно‑символическими средствами, которые наиболее полно соответствуют самой природе языка. Хайдеггер полагает, что «путь к языку должен был бы позволить ощутить язык как язык». Он отмечает, что язык впервые дает имя сущему, следовательно, «впервые изводит сущее в слово и явление». Постичь подлинный смысл бытия возможно только через язык, так как язык таит в себе «оформленную концептуальность». Согласно Хайдеггеру, необходимо «вслушиваться» в сам язык, в слова языка. И «слушать» то, что они говорят «сами по себе», вне исторических контекстов.

В философии языка ХХ в. можно выделить две точки зрения на проблему языка и его отношения к философии и познанию. Первый подход можно охарактеризовать словами немецкого философа и культуролога Эрнста Кассирера, который полагал, что язык наряду с мифом, искусством и познанием в целом может рассматриваться как важнейшая форма самопостижения духа. Согласно Э. Кассиреру, язык имеет особое значение для деятельности духа. Язык – символическая форма, которая опосредует и благодаря которой реализуются все остальные символические формы (миф, искусство, религия, наука). У Э. Кассирера язык является органом формирования понятий о предметах. Язык не столько инструмент для выражения мыслей, сколько условие формирования мира. Он служит средством для построения предметного мира.

С другой точки зрения, прямо противоположной, язык рассматривается как источник заблуждений человека. В языке содержится мифология, которая препятствует свободе мышления. Следовательно, философия должна помочь освободиться от этой мифологии языка. Такую точку зрения поддерживает Фридрих Ницше, который полагает, что в языке в сокровенной форме пребывает своя «философская мифология», которая постоянно сказывается, как бы люди ни старались быть осторожными.

Этой же точки зрения придерживался и австрийский (позже – британский) мыслитель Людвиг Витгенштейн (1889–1951). Согласно его точке зрения, философия может рассматриваться как анализ и критика языка. Задача философии состоит в проведении логического анализа языка, обладающего свойством «переодевать мысли». Именно это свойство языка «переодевать мысли» является причиной философских заблуждений. Л. Витгенштейн полагает, что «большинство вопросов и предложений философов вытекает из того, что мы не понимаем логики нашего языка». Следовательно, любая философия должна начинаться с объяснений предложений, т. е. являются ли эти предложения осмысленными или нет. Вся философия, согласно Л. Витгенштейну, представляет собой критику языка. В отличие от философской герменевтики, неопозитивизм стремится создать логически совершенный язык, который «прямо достает до реальности». Для этого представители неопозитивизма производят критику «метафизики» и разрабатывают особый концептуальный анализ естественного языка, который оказал большое влияние на дальнейшее развитие лингвистики и философии.

Согласно Э. Кассиреру, «отправной точкой» всякого познания является сформированный языком мир. Кассирер полагает, что и естествоиспытатель, и историк, и философ «видят» предметы первоначально так, как им «преподносит» их язык. Именно поэтому проблема взаимосвязи языка и бытия, а также проблема соотношения языка и познания, остается не только наиболее значимой и важной проблемой гуманитарного и социального знания, но и одной из самых сложных и не решенных по сию пору проблем.

Вопрос № 35 Интерпритация как придание смысла, значения высказываниям, текстам, явлениям, событиям.

Это внешняя сторона интерпретации. Результаты истолкования могут быть выражены в виде гипотез, теорий н концепций. Любая научная теория может быть рассмотрена и данном контексте как интерпретация.

Основными, интерпретационными моделями исторического процесса на сегодняшний день являются формационный и цивилизационный подходы. Как теория общественно-экономических формаций, так и теория цивилизаций, представляют собой результат огромной научно-исследовательской работы, представляют собой реализацию определенного набрасывания смысла.

Так, например, формационная концепция истории К. Маркса появилась в ходе «набрасывания» идеи. Изучая генезис и эволюцию товарно-денежных отношений. Он пришел к выводу, что основой развития общественного бытия является соотношение производительных сил и производственных отношений, динамика экономической сферы общества. Идея о приоритете экономических отношений, спроецированная на историческое развитие и послужила основой для формирования теории формаций, стала критерием периодизации исторического прошлого, ключом к решению многих научно-исследовательских задач, являющихся эталоном для аксеологической оценки событий в рамках оппозиции «прогресс-регресс». Цивилизационная концепция в свою очередь исходит из предпосылки о том, что в реальном историческом процессе нельзя четко выделить один основной фактор исторического развития. А. Тойнби, О. Шпенглер также осуществляли «набрасывание смысла» на исторически разнородный материал, выдвигая в качестве критерия культурно-исторического различия. Или, скажем, концепция Л.Н. Гумилева опирается на идею о «пассионарности». Осознание границ каждой интерпретационной модели дает возможность избежать одномерного взгляда на исторический процесс, осознать многоаспектность и альтернативность исторического подхода. других методов научного познания, поскольку все иные, в частности, объяснение, нацелены, главным образом, на познание сущности явлении, законов и закономерностей их внутреннего развития. Установка на выяснение сущности, конечно, создает предметную связь между субъектом и объектом познания, но она носит односторонний характер, вешь познается сама по себе, как «вещь по отношению к человеку». В результате подобных объяснительных процедур человек получает обезличенное, отчужденное от него, максимально рационализированное знание, где рассматриваются практически все связи и отношения в материальном мире.

Обращаясь конкретно к историческому познанию, отметим, что познавать историю лишь путем объяснения - значит выявлять в историческом развитии человечества только внешнюю фактографическую сторону, потому что несмотря на все многообразие видов объяснения (причинные, функциональные, структурные), все они неспособны дать ответ на вопрос - в чем состоит смысл рассматриваемых исторических событий. Любая деятельность человека является целенаправленной и смыслонаполненной. Следовательно, интерпретируя исторические события, мы стремимся понять не только их значение как для изучаемой, так и для последующих эпох, но и понять смысл деятельности людей в этих событиях участвовавших. Способность увидеть за историей деятельность человека, выступает одной из побудительных причин для начала исторического познания. Но прежде чем стать своеобразным «зеркалом», в которое может посмотреть в поисках своей сущности человек, история должна быть соответствующим образом реконструирована. Дело в том, что история - это прошлое, которое ушло безвозвратно, но оставила после себя материальные и духовные «следы» - исторические памятники и традиции. Непосредственным «смысловым полем», эмпирией, откуда историк черпает информацию об объекте исследования, являются исторические источники - специальные тексты, носители конкретной информации об изучаемой реальности, которая и инициирует вопросы по отношению к объекту исследования. Чтобы текст стал открытым для понимания, его необходимо проинтерпретировать. Работа историка связана с изучением, структурированием, интерпретацией текста. Опираясь на информацию, полученную из текстов, историк «конструирует» исторические факты, вплетает их в ткань знания.

Выделяя к качестве предмета изучения исторического познания текст, мы не должны сводить процедуру интерпретации к набору грамматических, языковых игр (Л. Витгенштейн), психологических вживаний (В. Дильтей) методик.

Понимание истории не является судом над прошлым, хотя, безусловно, предполагает оценку. Понимание ориентировано на выяснение глубинной сущности исторических деяний, реконструируя которые человек получает возможность понять прежле всего себя, выделить в себе ряд негативных качеств, попытаться не допустить повторения подобных трагических ошибок в своем настоящем. Понимание как способ присвоения мира преображает внутренний мир человека, создает мировоззренческие структуры, оказывающие влияние на его социальной поведение.

Объективный план интерпретации как операции мышления представлен, с одной стороны, предметом исследования, а с другой - операциональным, или формально - логическим каркасом, своего рода алгоритмом, системой стандартных шагов (правит, принципов и приемов) субъекта познания в ходе познавательной деятельности.

Общепризнанным каноном процесса интерпретации в операциональном плане в философско-методологической литературе считают «герменевтический круг». В числе традиционных элементов герменевтического круга выделяют: 1) предпонимание - поцедура набрасывания предварительного смысла, 2) собственно процедура интерпретации, включающая работу с текстом, 3) результат - обретение понимания, более глубокого и всестороннего знания предмета. Несмотря на это устоявшееся в герменевтике деление метода интерпретации на ряд последовательных действий, проблема «алгоритмизации» - процедуры придания смысла является одной из наиболее неразработанных. Как нам представляется, это происходит отчасти потому, что анализ интерпретации велся всегда в русле поиска методики интерпретационной деятельности.

В научном познании, по традиции идущей еще со времен Бэкона и Декарта, принято выделять два основных метода мышления - индукцию и дедукцию. В первом случае познание предмета исследования происходит путем движения мысли от частного к общему, то есть через анализ частных проявлений к выявлению общих положений. Такой способ интерпретации истории широко распространен на уровне эмпирического исторического познания, когда требуется скрупулезно изучить, сравнить, датировать исторический источник. Эффективность индуктивной интерпретации не подлежит сомнению в таких отраслях исторической науки, как источниковедение, вспомогательные исторические дисциплины. Результатом эмпирической интерпретации будут критически проверенные новые факты, понятия, которые и выступают при теоретическом осмыслении истории перничным материалом. Но плодотворное применение метода индукции заканчивается и историческом познании там, где нужно перейти от эмпирических данных, от фактографии, к сушностно-смысловому пониманию фактов истории. Работа над текстами - не самоцель исторической науки, ее цель состоит в духовно-теоретической реконструкции прошедшей действительности с целью выявления сущности и смысла исторических событий, исторического развития человеческого общества в целом. Способом перехода от эмпирии к теории часто называют метод дедукции, в котором мышление субъекта познания движется от общего к частному.

В процедуре интерпретации важное место занимает диалектика абстрактного и конкретного.

Поставим перед собой вопрос: от какого конкретного уходит субъект познания - в начале интерпретации и к какому конкретному приходит в конце? В начале процесса придания смысла историк отталкивается от конкретных фактов, которые он выявил в ходе прочтения источника. Эта конкретность представляет собой набор не связанных между собой фактов, которые необходимо систематизировать, привести в логическую систему. В противном случае мы будем вынуждены признать историческое познание эрудиционным. Во втором случае под конкретным подразумевается многообразный предмет, расчлененный и вместе с тем целостный предмет.

Восхождение от конкретного к абстрактному звучит как более романтическое определение метола индукции, но в методе интерпретации - это лишь внешнее сходство. Коренное различие состоит в том, что индукция предполагает поиски смысла, смысл обретается в самом акте познания. В интерпретации же смысл, хотя и предварительный, уже присутствует. То есть факты сравниваются, изучаются для проверки предпонимания. Предварительный смысл в форме догадки или гипотезы позволяет сгруппировать эмпирический материал, преодолеть фактографический барьер. Историческая интерпретация в данном контексте представляет собой «идеальный» тип М Вебера, инструмент теоретического познания, призванный проверить и наполнить конкретным содержанием теоретические положения. Сведение исторического познания к поиску только законов истории лишает его специфики, трансформируя его из исторического в социологическое.

И еше одно пояснение, связанное с процедурой набрасывания смысла. Предпониманис - это гипотетическое предложение, которое нужно доказать, соблюдая все правила логического мышления. Данные исторической интерпретации, выраженные в форме теорий и концепции, повергаются верификации как со стороны предшествующего исторического знания, так и новых источников. В противном случае мы имеем дело не с научной, а мифологической интерпретацией.

Выше мы уже отмечачи, что интерпретация - процесс и результат мышления. Интерпретация заканчивается формулированием конкретных положений по проблеме, которая и вызвала к жизни интерпретационный процесс. Это внешняя сторона интерпретации. Результаты истолкования могут быть выражены в виде гипотез, теорий н концепций. Любая научная теория может быть рассмотрена и данном контексте как интерпретация.

Основными, интерпретационными моделями исторического процесса на сегодняшний день являются формационный и цивилизационный подходы. Как теория общественно-экономических формаций, так и теория цивилизаций, представляют собой результат огромной научно-исследовательской работы, представляют собой реализацию определенного набрасывания смысла.

Так, например, формационная концепция истории К. Маркса появилась в ходе «набрасывания» идеи. Изучая генезис и эволюцию товарно-денежных отношений. Он пришел к выводу, что основой развития общественного бытия является соотношение производительных сил и производственных отношений, динамика экономической сферы общества. Идея о приоритете экономических отношений, спроецированная на историческое развитие и послужила основой для формирования теории формаций, стала критерием периодизации исторического прошлого, ключом к решению многих научно-исследовательских задач, являющихся эталоном для аксеологической оценки событий в рамках оппозиции «прогресс-регресс». Цивилизационная концепция в свою очередь исходит из предпосылки о том, что в реальном историческом процессе нельзя четко выделить один основной фактор исторического развития. А. Тойнби, О. Шпенглер также осуществляли «набрасывание смысла» на исторически разнородный материал, выдвигая в качестве критерия культурно-исторического различия. Или, скажем, концепция Л.Н. Гумилева опирается на идею о «пассионарности». Осознание границ каждой интерпретационной модели дает возможность избежать одномерного взгляда на исторический процесс, осознать многоаспектность и альтернативность исторического подхода.

В социально-гуманитарных науках применяются две основные процедуры познания: объяснение и понимание (интерпретация).

Объяснение – это процедура разъяснения сущности конкретного социального факта, подведение его под некоторое обобщение, закон (объяснение поступка человека осуществляется через приведение причин, мотивов, факторов, обусловивших такое поведение). Объяснение, как правило, имеет монологический характер, в нем участвует один человек. Оно отвечает на вопрос «Почему это так происходит». Объяснение чаще является функцией естественно-математических наук, реже – социальных наук.

Интерпретация (понимание) – это процедура истолкования смысла какого-то знака или текста. Интерпретация, как правило, имеет диалоговый характер, в нем участвуют несколько человек. Она отвечает на вопрос «Что это такое».

Интерпретация – это основной метод социально-гуманитарных наук. Она необходима в социально-гуманитарных науках, так как тексты, как источники познания, имеют множество смыслов, которые раскрываются постепенно, в процессе исследования. Смысл – это значение, которое придано автором определенной системе знаков. Он бывает прямой и косвенный, раскрывается в коммуникации людей. Смысл текста может быть понят, если текст будет рассматриваться:

– в контексте жизни,

– в соответствии со «здравым смыслом»,

– в соответствии с правилами языка,

– с учетом наличия «языковой игры» между людьми,

– в случае излечения языка от многозначности (Л. Витгенштейн).

Существует три основных типа интерпретации:

понимание языка в диалоге;

понимание текста на иностранном языке;

понимание художественных образов, символов в искусстве, науке.

Социально-гуманитарные науки изучают тексты, в которых отражена социальная реальность. Текст – это любая знаковая система, которая способна быть носителем смысловой информации и имеет языковую природу. Текст – это также система знаков, которая последовательно и связно описывает социальное действие человека. Тексты являются предметом изучения герменевтики.

Герменевтика – это наука о правилах понимания и интерпретации знаковых систем, текстов. В. Дильтей и Г. Гадамер считали герменевтику «органоном наук о духе», так как только она способна помочь понять смысл текстов. Герменевтика предполагает постижение смысла при следующих обстоятельствах: а) переводе – сохранение смысла при переводе с одного языка на другой; б) реконструкции – воспроизведении смысла в контексте прошлой эпохи; в) диалоге – появлении нового смысла в процессе общения.

Герменевтика при изучении текста предполагает следующее:

проникновение в духовный мир автора текста («вживание» в жизнь автора);

постижение контекста, в котором творит автор (изучение эпохи, в которой создан текст);

анализ аудитории, на который рассчитан текст (исследование групп людей, на которых ориентировался автор);

учет личностных характеристик интерпретатора текста (интерпретатор является активным субъектом и привносит в первоначальный текст – свое видение реальности).

Большую роль в интерпретации играет личностное переживание интерпретатором авторских текстов, которые могут быть постигнуты только при его сопереживании автору. Особое значение имеет в интерпретации и соблюдение «исторической дистанции», «временного отстояния» (по Г. Гадамеру) от социального явления, так как это позволяет уменьшить субъективность в социально-гуманитарных науках.

Вопрос № 36 Вера и знание, достоверность и сомнение. Диалектика веры и сомнения в процессе познания.

В социально-гуманитарных науках знание всегда сочетается с верой и сомнением, так как вера ориентирована на преувеличение роли абсолютного момента в знании, а сомнение – роли относительного – в нем.

Вера – это принятие чего-либо за истину без полного подтверждения этой истинности рациональными доводами. Вера классифицируется по принадлежности к определенной сфере отражения человеком мира. Она бывает:

– религиозная (принадлежит к сфере чувственного, непознаваемого (вера в Бога),

– теоретическая (или философская) – принадлежит к сфере рационального, познаваемого (вера в правильность каких-то гипотез, предположений).

Вера присутствует в социально-гуманитарных науках, прежде всего, в силу незавершенности познания социальных явлений, как допущение возможности соответствия социальной реальности и его отражения в знании. Она также может присутствовать в социально-гуманитарных науках:

как вера ученого-гуманитария в Бога (ученый привносит в науку свою веру),

как его «форма жизни» в обыденном мире (Л. Витгенштейн),

как его доверие к определенным ученым, теориям, этическим нормам («бытие среди людей невозможно без доверия друг к другу». Л. Витгенштейн),

как философская вера в возможность истинного отражения общества (К. Ясперс).

Вера в социально-гуманитарных науках обладает как достоинствами, так и недостатками Достоинства веры в социально-гуманитарных науках: она придает уверенность в возможности познания истины, объединяет людей в определенные школы, дает людям надежду на лучшее будущее. Недостатки веры в социально-гуманитарных науках: основанность веры преимущественно на чувствах, преувеличение в ней доли абсолютного в истине, ввод в социально-гуманитарные науки догм, мифологем, идеологем. Негативное воздействие веры на социальное познание нейтрализуется сомнением, которое также всегда присутствует в социально-гуманитарных науках.

Сомнение – это определенное состояние человека, характеризующееся наличием неуверенности в истинности полученного знания. Оно всегда присутствует в социально-гуманитарных науках, так как познание социума всегда является незавершенным, а скептицизм часто является личностной чертой многих ученых-гуманитариев. Сомнение присутствует в социально-гуманитарных науках в связи с тем, что знания в них всегда связаны с оценками. Многие обществоведы считают, что освободиться от оценок невозможно. Это и порождает сомнение в достижении истины в социально-гуманитарных науках. Они также поддерживаются постоянными дискуссиями, которые ведутся в этих науках.

Сомнение бывает трех видов:

теоретическое (сомнение в подлинности теории),

нравственное (сомнение в правильности норм, которым следует ученый),

религиозное (сомнение в возможности самоусовершенствоваться).

Сомнение в социально-гуманитарных науках обладает как достоинствами, так и недостатками. Достоинства сомнения: оно является фактором побуждения интереса к социальному познанию, способствует наличию дискуссий в социально-гуманитарных науках, обуславливает безостановочный процесс познания. Недостатки сомнения: абсолютизация скептиками роли относительного в истине, скептицизм часто перерастает в нигилизм, цинизм, ограничивает веру в познавательные возможности человека.

Сомнение выполняет в социально-гуманитарных науках следующие функции:

обуславливает интерес к определенным социальным проблемам,

позволяет критически относиться к существующим теориям.

Негативное воздействие сомнения на социальное познание нейтрализуется верой, которая также всегда присутствует в социально-гуманитарных науках.

Главные цели социально-гуманитарных наук: минимизировать влияние веры и сомнения при постижении истины за счет разработки утонченных процедур и методик социально-гуманитарного познания и использовать их положительные стороны для совершенствования социального познания.