ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПУБЛИЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ, ВЫРАЖАЮЩИЕ

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПУБЛИЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ, ВЫРАЖАЮЩИЕ ЯВНОЕ НЕУВАЖЕНИЕ К ОБЩЕСТВУ И СОВЕРШЕННЫЕ В ЦЕЛЯХ ОСКОРБЛЕНИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ЧУВСТВ ВЕРУЮЩИХ: ДОКТРИНАЛЬНЫЙ, ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ

В.П. КОНЯХИН, П.В. БАХМЕТЬЕВ

Коняхин Владимир Павлович, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии ФГБОУ ВО "Кубанский государственный университет", доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации.

Бахметьев Павел Владимирович, аспирант кафедры уголовного права и криминологии ФГБОУ ВО "Кубанский государственный университет".

Как известно, уголовная ответственность за нарушение права на свободу совести и вероисповеданий предусмотрена ст. 148 УК РФ. Федеральным законом от 29.06.2013 N 136-ФЗ названная статья была изложена в новой редакции. При этом сама реформа, согласно общему мнению всех специалистов, инициированная делом Pussy Riot, была направлена к тому, чтобы защитить религиозные убеждения граждан России, обеспечить межрелигиозный мир и согласие. Если в первоначальной редакции уголовный закон криминализировал только незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов, то сегодня под запрет поставлены также действия, совершенные с целью оскорбления религиозных чувств верующих, связанные с проявлением явного неуважения к обществу и совершенные публично (ч. 1), в том числе в специальных местах, предназначенных для проведения религиозных обрядов (ч. 2 ст. 148 УК РФ).

Следует сразу отметить, что направленность действий виновного на причинение вреда чести и достоинству конкретного лица признается признаком оскорбления религиозных чувств верующих не только в сфере уголовного, но и в административного права. В части 2 ст. 5.26 КоАП РФ предусмотрена ответственность за публичное осквернение, порчу или уничтожение религиозной литературы, предметов религиозного почитания, а также религиозной символики.

Представляется, что именно такой подход отстаивает и юридическая служба Московской патриархии Русской православной церкви, когда указывает, что оскорблением религиозных чувств являются неуважительный отзыв, грубое высмеивание религиозных догм и канонов, знаков и эмблем, а также конкретного лица, через призму исповедания им определенной религии.

В контексте изложенного думается, что, хотя местоположение ст. 148 УК РФ и некоторые формулировки диспозиции ч. ч. 1 и 2 данной статьи дают формальное основание для признания предусмотренного в них деяния преступлением против конкретного лица, а самого этого лица потерпевшим, ситуация свидетельствует скорее о дефекте в норме, нежели о ее адекватном толковании. Оскорбление конкретного лица, в том числе и по мотиву его принадлежности к той или иной религиозной группе или в целом по религиозному мотиву, остается оскорблением, ответственность за которое в настоящее время зафиксирована в ст. 5.61 КоАП РФ (если нет признаков состава преступления, установленного ст. 282 УК РФ).

Отсутствие же при совершении деяния, предусмотренного ч. ч. 1 и 2 ст. 148 УК РФ, конкретного потерпевшего, которому причиняется моральный вред, заставляет иначе взглянуть на содержание ценностей, охраняемых этой нормой. Их уточнению призван помочь анализ признаков объективной стороны данного преступления, т.е. "публичных действий, выражающих явное неуважение к обществу". В этой формулировке нельзя не заметить прямую отсылку к признакам объективной стороны иных преступлений, прежде всего хулиганства и вандализма. Согласно экспертной оценке многих специалистов (в частности, Ю.Е. Пудовичкина, А.А. Арямова, Е.О. Руевой, В.С. Пономаренко и др.), сегодня в уголовном законе произошло "расщепление" нормы о хулиганстве, причем специальная норма (ч. 1 ст. 148 УК РФ) стала, исходя из размера санкции, привилегированной по сравнению с общей нормой (ч. 1 ст. 213 УК РФ).

Единственное зримое здесь отличие - отсутствие в составе, предусмотренном ч. 1 ст. 148 УК РФ, признака "применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия". В случае установления такого факта, как представляется, содеянное, при отсутствии прочих квалифицирующих признаков, должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 213 УК РФ. Именно такую рекомендацию поддержали 89% опрошенных нами практикующих юристов, ссылаясь на то, что ст. 213 в данном случае выступает в качестве "нормы-целого" по отношению к "норме-части" (ч. 1 ст. 148 УК РФ).

Гораздо сложнее отграничить ч. 1 ст. 148 от п. "б" ч. 1 ст. 213 УК РФ в случаях, когда общественный порядок нарушается из религиозной вражды или ненависти. Напомним, что именно религиозно мотивированное хулиганство было вменено Толоконниковой, Самуцевич и Алехиной по резонансному делу Pussi Riot <2>. Наличие такой проблемы в качестве существенной признали 78% опрошенных респондентов из числа практикующих юристов. На основании анализа их ответов, а также исходя из сопоставления текстов соответствующих статей УК РФ и практики их применения можно установить, что ключевым отличительным признаком в данном случае выступает направленность действий виновного: при совершении хулиганства они не направлены на поругание догматов и символов веры и в целом не имеют привязки к посягательству на религиозные отношения; здесь религиозная ненависть - внутренний мотив, формирующий отношение к представителям определенной группы. При совершении же преступления, предусмотренного ч. ч. 1 и 2 ст. 148 УК РФ, ненависть и вражда как таковые могут и отсутствовать, деяние же обращено именно на те предметы, символы и отношения, которые непосредственно связаны с религией и верой. Установить направленность действий виновного, как и в любом ином случае, представляется возможным исходя из внешних характеристик деяния: места его совершения; предметов, которым причиняется вред или которые используются при совершении преступления; обстановки и поведения присутствующих лиц и т.д.

Важно признать в этой связи, что в ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ, описывающей состав смежного административного правонарушения, используются более точные формулировки. А.В. Шнитенков даже пишет, что содеянное в таких случаях оскорбляет религиозные чувства верующих и содержит признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК РФ.

Однако такое утверждение, на наш взгляд, стирает грани между составами деяний, установленных в нормах административного и уголовного права. Их, конечно же, нужно отграничивать друг от друга. В этой связи в научной литературе высказана мысль, согласно которой в системе действующего законодательства ст. 5.26 КоАП РФ исполняет роль резервной нормы, которая применяется к лицам, в действиях которых не удалось доказать наличие цели оскорбления религиозных чувств верующих. С этим утверждением можно согласиться лишь частично. Действительно, ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ не содержит указания на специальную цель. Но отсутствие цели оскорбления чувств верующих позволит применить эту статью КоАП РФ только при отсутствии признаков, свидетельствующих о возможности квалификации содеянного по ст. ст. 167 или 214 УК РФ. Отличие административно наказуемого деяния от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК РФ, в данном случае состоит не только в отсутствии специальной цели, но и в отсутствии признака "грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу".

Понятия "грубое нарушение общественного порядка" и "явное неуважение к обществу" детализированы в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2007 N 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений". При определении наличия в действиях лица грубого нарушения общественного порядка, показывающего явное неуважение к обществу, суды должны учитывать место, способ и время их совершения, а также их продолжительность и прочие обстоятельства. Явное неуважение человека к обществу проявляется через умышленное нарушение общепризнанных норм поведения, связанное с желанием лица противопоставить себя обществу, показать пренебрежительное отношение к окружающим. Суду необходимо определять, в чем конкретно выражалось грубое нарушение общественного порядка, какие обстоятельства указывали на явное неуважение виновного к обществу, для того чтобы отразить их в приговоре. Думается, что сказанное полностью справедливо и для целей толкования ст. 148 УК РФ, которая направлена на защиту не чувств, чести и достоинства отдельного человека, не собственности религиозных организаций, не догматов и символов веры, а именно общественной нравственности, общественного спокойствия и общественного порядка.

Еще один важный признак анализируемого преступления - публичный характер совершенных действий. Он не является обязательным для состава хулиганства, но отнесен к числу конститутивных для состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК РФ, а также для административного проступка, предусмотренного ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 28.06.2011 N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности", обсуждая признак публичности применительно к составу призывов к экстремистской деятельности, указал, что публичными призывами являются обращения, выраженные в любой форме (письменной, устной и пр.). Публичность призывов определяется местом, способом, обстановкой и другими обстоятельствами дела. Представляется, что с учетом специфики анализируемого состава преступления данное понятие применимо и для целей квалификации содеянного по ч. 1 ст. 148 УК РФ. Важно подчеркнуть, что публичными должны быть именно сами действия виновного. Если эти действия совершаются не на публике, но затем тиражируются, раскручиваются средствами массовой информации, интернет-блогерами, религиозными активистами, они, даже вызвав волну возмущения и оскорбленных чувств, не могут быть признаны преступными.

Таким образом, преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 148 УК РФ (в отличие от деяния, описанного в п. "б" ч. 1 ст. 213 УК РФ), представляет собой публичное грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся осквернением предметов культа, кощунством, богохульством, выражающее явное неуважение к обществу, не сопровождающееся применением насилия, угрозой применения насилия или уничтожения имущества в крупном размере. Исходя из этого определения: а) действия, не связанные с нарушением общественного порядка, будут квалифицированы как административный проступок; б) действия, не связанные с осквернением, кощунством или богохульством, - как хулиганство; в) действия, связанные с причинением физического или имущественного вреда, будут требовать дополнительной квалификации по соответствующим статьям уголовного закона.

Стоит отметить, что в настоящее время публичность признана законодателем и в качестве квалифицирующего признака анализируемого преступления. В части 2 ст. 148 УК РФ установлена повышенная ответственность за деяния, совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний. С одной стороны, это вполне логичный и ожидаемый (с учетом предпосылок принятия нормы) шаг. Между тем полагаем, что это не самое оптимальное решение. Место совершения преступления в рассматриваемом случае должно выступать конститутивным (обязательным) признаком, свидетельствуя о публичности и о направленности умысла виновного. В данном случае оно будет иметь то же значение, что и время. К примеру, когда преступные действия совершаются во время проведения так называемого "крестного хода" или во время "праздничной молитвы". Место преступления здесь не обязательно совпадает с местом, специально предназначенным для проведения религиозных мероприятий (ст. 16 Закона РФ от 26.09.1997 "О свободе совести и религиозных объединениях"). Но эффект возмутительного поведения, очевидно, будет тем же, а иной раз и большим, нежели бы соответствующие действия были совершены в небольшой приходской церкви. Следовательно, если законодатель предполагал усиление ответственности в зависимости от тяжести потенциальных последствий в виде оскорбления чувств верующих, то он явно недооценил иные возможности причинения большего вреда, чем совершение преступления в определенном месте. Если же законодатель планировал обеспечить посредством названного признака некоторые имущественные интересы религиозных организаций, сохранность культовых помещений и объектов почитания, то расчет также не оправдан, поскольку для этих целей существуют общие нормы об ответственности за повреждение имущества и объектов культурного наследия.

Таким образом, места, специально предназначенные для проведения культовых мероприятий, стоит признавать одним из типичных признаков основного, а не квалифицированного состава данного преступления.

В завершение анализа отметим, что в уголовно-правовой литературе, а также в материалах судебной практики порой допускается неоправданная ошибка, когда объективная сторона преступления, предусмотренного ч. ч. 1 и 2 ст. 148 УК РФ, трактуется как оскорбление чувств верующих <7>. Рассуждения такого рода, на наш взгляд, не основаны на законе. Согласно буквальному толкованию последнего, "оскорбление чувств" - не действие, а цель действий виновного. Оскорбить чувство возможно любым действием. Для состава же преступления, предусмотренного ст. 148 УК РФ, необходимы публичные, явно неуважительные и нарушающие общественный порядок действия. Очевидную неточность, как представляется, допускает и А.И. Гончаренко, когда фактически уравнивает "неуважение к обществу" с "нарушением религиозных норм". Но эти действия не связаны сами по себе с нарушением общественного порядка, не всегда являются публичными. Они направлены против религиозных догматов, канонов и самого божества, а не против объектов, охраняемых уголовным законом. Кроме того, действия, связанные с оскорблением (пусть и чувств), всегда строго персонифицированы. Они обращены к чести и достоинству того или иного конкретного лица или группы лиц. Оскорбление - это унижение достоинства и чести лица, выраженное в неприличной форме. Если, независимо от формы, такое унижение достоинства человека либо группы лиц осуществляется по признакам отношения к религии или принадлежности к той или иной религиозной группе, содеянное образует состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 282 УК РФ. В отличие от деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК РФ, здесь вред причиняется конкретному лицу, его чести и достоинству; в исследуемом же нами деянии - общественной нравственности, что в известном смысле позволяет относить его к так называемым "преступлениям без жертв".

Изложенное выше позволяет сформулировать ряд, на наш взгляд, важных выводов.

1. Социальная направленность и объект преступления, предусмотренного ч. ч. 1 и 2 ст. 148 УК РФ, в действующем законодательстве определены неточно. Соответствующие деяния не посягают на права конкретного лица и принадлежащие ему субъективные блага, а нарушают общественные отношения, связанные с общественным порядком, общественной нравственностью и уважительным и терпимым отношением к любым религиям, догмы которых не противоречат Конституции РФ (ст. ст. 7, 13, 14, 19, 21, 28, 29).

2. Объективная сторона этого преступления представляет собой публичное грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся осквернением сооружений и предметов религиозного назначения, оскорблением догматов и обрядов веры, выражающее явное неуважение к обществу, не сопровождающееся применением насилия, угрозой применения насилия или уничтожения имущества в крупном размере. Все эти действия объединяет признак непочтительного (неуважительного) отношения соответственно к религии в целом, а также к обрядам и правилам церкви в частности. Непочтение, выразившееся в непубличных действиях или действиях, не причиняющих вреда общественному порядку, демонстрирует личную позицию субъекта, выступает проявлением его внутренней свободы, гарантированной Конституцией РФ, и поэтому не может рассматриваться в качестве преступного поведения, хотя бы это поведение и вызывало неодобрение тех или иных лиц либо противоречило историческим или иным традициям. Что касается признака "оскорбление чувств верующих", то его надлежит исключить из текста диспозиции рассматриваемой уголовно-правовой нормы ввиду крайне оценочного и не имеющего предметного, доказуемого в соответствии с требованиями процессуального закона характера.

3. В итоге ч. ч. 1 и 2 ст. 148 УК РФ, полагаем, целесообразно было бы переместить из гл. 19 в гл. 25, присвоив ей N 244.1 и название "Публичное неуважение к религии". Редакция такой статьи могла бы выглядеть следующим образом: "Публичное совершение действий, выражающих явное неуважение к содержанию религиозного культа, символизирующим его правилам, предметам, обрядам и местам проведения, и сопровождающихся грубым нарушением общественного порядка, - наказывается..."

Думается, что реализация указанных предложений позволит оптимизировать законодательное описание исследуемого преступления, а следовательно, повысить эффективность борьбы с ним в судебно-следственной практике.