Актуальные вопросы квалификации мошенничества в кредитной сфере (Смолин с.В.)

После дополнения УК РФ новыми нормами о мошенничестве (ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ) мошенничество в сфере кредитования стало объектом пристального внимания как ученых, так и практических работников <1>. Это обусловлено, во-первых, достаточно большой распространенностью указанных посягательств <2>, во-вторых, отсутствием единообразного понимания юристами ст. 159.1 УК РФ, в-третьих, недостатками конструкции рассматриваемой уголовно-правовой нормы. Вместе с тем многие вопросы применения ст. 159.1 УК РФ остались до конца не разрешенными, что требует их дальнейшей теоретической проработки на основе анализа складывающейся судебно-следственной практики. Одним из дискуссионных вопросов является сфера применения указанной уголовно-правовой нормы, т.е. совокупность охраняемых ст. 159.1 УК РФ общественных отношений, что, в свою очередь, объясняется бланкетным характером диспозиции рассматриваемой нормы

Ряд авторов, например И.А. Александрова и С.Л. Нудель, прибегают к буквальному толкованию диспозиции ст. 159.1 УК РФ, исходя из ее названия ("мошенничество в сфере кредитования") и указывают на то, что отношения займа, не относящиеся к кредиту, выпадают из сферы действия анализируемой нормы. Исходя из данной позиции, преступления, совершенные в отношении кредитных потребительских кооперативов и микрофинансовых учреждений, должны быть квалифицированы по общей норме о мошенничестве, предусмотренной ст. 159 УК РФ, а потерпевшим по делам о мошенничестве в сфере кредитования могут быть только банки и иные кредитные организации. Однако другие исследователи, напротив, полагают, что ст. 159.1 УК РФ применяется не только к кредитным отношениям, но и к отношениям займа .

-------------------------------- Последняя позиция представляется более верной, поскольку законодатель, конструируя рассматриваемую уголовно-правовую норму, при указании потерпевшего наряду с понятием "банк" использовал понятие "иной кредитор", а не "кредитная организация". В свою очередь, как справедливо указывает Л. Гаухман, установление наличия признаков преступлений, предусмотренных ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ, "обусловлено необходимостью анализа и раскрытия содержания норм не только УК РФ, но и еще определенных в других законах и (или) иных нормативных правовых актах"

Понятие "кредитор" предусмотрено нормой гражданского законодательства (ст. 307 ГК РФ), в соответствии с которой кредитором является сторона обязательства, имеющая право требовать от другой стороны (должника) исполнения ее обязанности (совершения определенных действий в пользу кредитора). В соответствии с п. 2 ст. 307 ГК РФ обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований. Поскольку предметом преступления, предусмотренного ст. 159.1 УК РФ, являются денежные средства, то понятием "кредитор", предусмотренным в диспозиции указанной нормы, будут охватываться стороны в договорах займа и кредита.

В качестве еще одного аргумента распространения сферы применения ст. 159.1 УК РФ на отношения займа сошлемся на сходство рассматриваемых отношений и отношений кредита, что обусловливает расположение гражданско-правовых норм, их регулирующих, в одной главе ГК РФ (гл. 42 ГК РФ), а также наличие правила, предусмотренного п. 2 ст. 819 ГК РФ, согласно которому к отношениям по кредитному договору применяются правила, предусмотренные для договора займа, если иное не предусмотрено ГК РФ и не вытекает из существа кредитного договора.

Приведенная нами аргументация подтверждается и примерами судебной практики. Так, приговором Тверского районного суда г. Москвы от 1 февраля 2013 г. В. признан виновным в совершении мошенничества в сфере кредитования, т.е. хищении денежных средств заемщиком путем предоставления кредитору заведомо ложных сведений, а именно в том, что, имея умысел на хищение чужого имущества путем предоставления заведомо ложных сведений, 25 мая 2010 г. заключил договор займа с Кредитным потребительским кооперативом "Национальный кредит" в размере 400 тыс. руб. и являющийся его неотъемлемой частью договор залога, указав в последнем заведомо ложные сведения об отсутствии обременений предмета залога.

-------------------------------- Приговор от 1 февраля 2013 г. Тверской районный суд г. Москвы (http://tverskoy.msk.sudrf.ru).

По другому уголовному делу президиум Курганского областного суда, отменяя своим Постановлением от 5 августа 2013 г. в кассационном порядке Постановление судьи Курганского городского суда Курганской области от 21 февраля 2013 г. и Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Курганского областного суда от 4 апреля 2013 г. в отношении Е. в связи с существенным нарушением уголовного закона, указал, что определение понятия "заемщик" установлено гражданским законодательством как для договоров займа, так и для кредитных договоров.

<8> Постановление Президиума Курганского областного суда от 5 августа 2013 г. по делу N 44У-149/2013.

Распространяя сферу действия ст. 159.1 УК РФ на отношения займа, правоприменитель может столкнуться с трудностями квалификации действий виновных лиц в тех случаях, когда займодавцем является физическое лицо, которому преступлением причинен значительный ущерб. При этом соответствующий квалифицирующий признак ст. 159.1 УК РФ не предусмотрен. В данном случае возникает конкуренция общей (ст. 159 УК РФ) и специальной нормы.

При решении вопроса о квалификации указанных действий считаем необходимым поддержать позицию А. Шеслера, по мнению которого определяющее значение в данном случае имеют особенности способа совершения преступления: если мошенничество совершается путем "молчаливого обмана" без предоставления ложных или недостоверных сведений, то должна применяться ст. 159 УК РФ <9>. В связи с изложенным представляется не совсем верной позиция М. Урда и С. Шевелевой применять ст. 159.1 УК РФ при совершении преступлений в отношении физических лиц - займодавцев во всех случаях .

Рассматривая уголовно-правовую характеристику мошенничеств в сфере кредитования, ряд практических работников указывает на то, что квалифицировать деяние по ст. 159 УК РФ можно лишь в том случае, если срок возвращения кредитных денежных средств истек либо если залоговое имущество незаконно отчуждено <11>. По нашему мнению, указанный аспект носит процессуальный, а не материально-правовой характер. Сторонники указанной позиции фактически признают существование между заемщиком и потерпевшим (кредитором) полноценного гражданско-правового отношения, предшествующего уголовно-правовому. В свою очередь, возникновение уголовно-правового отношения, порождаемого фактом совершения преступления <12>, ставится в зависимость от невыполнения заемщиком своей обязанности в течение срока действия договора, хотя в соответствии со ст. ст. 167 и 179 ГК РФ такая сделка является недействительной и не влечет возникновения прав, обязанностей и юридических последствий. Таким образом, сторонники указанной позиции, на наш взгляд, необоснованно связывают уголовно-правовое отношение с гражданско-правовым, которое при совершении преступления существует лишь как "внешнее проявление мошеннического завладения чужим имуществом" .

Изложенное подтверждается многочисленными примерами судебно-следственной практики, когда виновные с целью создания видимости добросовестного исполнения своих обязательств производят частичное погашение кредитов или займов за счет денежных средств, полученных обманным путем у этого же или других кредиторов. Кроме этого, изучение материалов уголовных дел и приговоров по ст. 159.1 УК РФ показало, что органы предварительного расследования и суды не указывают в процессуальных актах на факты истечения срока исполнения договора заемщиком или отчуждения залогового имущества как на материально-правовое условие привлечения к уголовной ответственности. Напротив, имеются уголовные дела, где не только возбуждение уголовного дела, но и привлечение к уголовной ответственности, и постановление обвинительного приговора суда происходит задолго до истечения срока действия кредитного договора и независимо от факта его расторжения кредитором в одностороннем порядке.

<14> См., напр.: приговор Первомайского районного суда г. Кирова от 25 апреля 2012 г. по делу N 1-132/2012 (http://pervomaysky.kir.sudrf.ru); приговор мирового суда судебного участка N 70 Ленинского района г. Кирова от 20 июня 2013 г. по делу N 70/1-38/13 (http://70.kir.msudrf.ru).

Так, В. с целью получения кредита для покупки ноутбука предъявила специалисту ЗАО "Банк Русский Стандарт" анкету, в которой умышленно указала заведомо ложные сведения о месте работы и своем доходе. В этот же день, 6 июля 2012 г., на основании указанной анкеты между В. и банком был заключен кредитный договор сроком на 10 месяцев, согласно которому В. приобрела ноутбук. В дальнейшем В. платежей, направленных на погашение кредита, не вносила, причинив своими действиями банку материальный ущерб. По данному кредитному договору срок возврата кредитных денежных средств заемщиком истекал 6 мая 2013 г. Вместе с тем уголовное дело по данному факту было возбуждено 30 января 2013 г., направлено прокурором в суд для рассмотрения по существу 1 марта 2013 г., а приговор по указанному делу постановлен 19 апреля 2013 г..

--------------------------------

См.: приговор мирового суда судебного участка N 70 Ленинского района г. Кирова от 19 апреля 2013 г. по делу N 70/1-29/13 (http://70.kir.msudrf.ru).

Еще одна проблема применения ст. 159.1 УК РФ вызвана тем, что диспозиция рассматриваемой нормы указывает на специального субъекта преступления - заемщика. В соответствии с гражданским законодательством заемщиком является сторона в обязательствах займа или кредита. Следовательно, приобретение статуса заемщика обусловлено заключением соответствующего гражданско-правового договора. До момента его заключения лицо заемщиком не является. При указанном подходе из-за неудачной редакции ст. 159.1 УК РФ квалификация действий лиц до момента заключения кредитного договора как покушения на мошенничество в сфере кредитования выглядит не совсем безупречно в теоретическом плане <16>, хотя органы предварительного расследования и суды квалифицируют действия, направленные на заключение договоров кредита и займа в целях хищения заемных денежных средств по ч. 3 ст. 30 и соответствующей части ст. 159.1 УК РФ.

Другой проблемой, связанной с приобретением статуса заемщика, является квалификация действий лиц, заключающих кредитные договоры по подложным документам от имени другого лица. По указанной проблеме не сложилась единая судебная практика.

Так, Постановлением Московского городского суда от 31 марта 2014 г. К., ранее осужденному по ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции о пересмотре приговора в части переквалификации его действий на ч. 2 ст. 159.1 УК РФ и смягчении наказания. В обоснование принятого решения судом указано, что согласно диспозиции ст. 159.1 УК РФ мошенничество следует считать совершенным в сфере кредитования, если оно совершено непосредственно заемщиком, т.е. лицом, которое на законных основаниях обратилось в кредитную организацию за получением кредитных средств. В судебном заседании установлено, что К. согласно выполняемой им преступной роли обращался в банк по поддельным документам, представляясь иным лицом, а потому заемщиком не являлся. Таким образом, содеянные К. преступления не могут расцениваться как преступления, совершенные в сфере кредитования <17>. Аналогичное решение содержится в Апелляционном определении Московского городского суда от 6 мая 2014 г. по делу N 10-5028/2014 <18>. -------------------------------- <17> См.: Постановление Московского городского суда от 31 марта 2014 г. N 4у/1-1590/2014. <18> См.: Апелляционное определение Московского городского суда от 6 мая 2014 г. по делу N 10-5028/2014. Вместе с тем по другому уголовному делу суд апелляционной инстанции признал правильной квалификацию действий О. по ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 327 и ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 159.1 УК РФ, который с целью хищения денежных средств банка, представляясь другим лицом, предоставил в банк полученные им от неустановленного соучастника сведения и документы, необходимые для принятия банком решения о выдаче кредита, в том числе содержащие заведомо ложные данные о месте его работы и размере среднемесячного дохода, а также поддельные паспорт и водительское удостоверение на имя другого лица <19>.

<19> См.: Апелляционное определение Московского городского суда от 5 июня 2013 г. по делу N 10-3448/13. Сходную позицию содержит Апелляционное определение Московского городского суда от 3 апреля 2013 г. по делу N 10-1180, в соответствии с которым квалификация действий Л., осужденного по ч. 2 ст. 159.1, ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 159.1 УК РФ, использовавшего для совершения преступления подложные документы от имени другого лица, признана верной <20>. -------------------------------- <20> См.: Апелляционное определение Московского городского суда от 3 апреля 2013 г. по делу N 10-1180. Не менее острой проблемой является квалификация мошенничества в сфере кредитования, совершенного в соучастии. Возникновение спорных вопросов квалификации в данном случае опять же обусловлено указанием в ст. 159.1 УК РФ на специального субъекта преступления - заемщика. В соответствии с правилами квалификации преступлений со специальным субъектом, установленными ч. 4 ст. 34 УК РФ, лица, не обладающие статусом заемщика, но непосредственно участвующие в хищении имущества путем обмана совместно с заемщиком, должны нести ответственность по ст. ст. 33 и 159.1 УК РФ в качестве организаторов, подстрекателей или пособников.

Так, президиум Астраханского областного суда, рассматривая уголовное дело о мошенничестве по надзорной жалобе ранее осужденной по ч. 3 ст. 159 УК РФ Ч., указал, что Ч. не обладала признаками специального субъекта преступления, предусмотренного ст. 159.1 УК РФ, и оказывала пособничество в преступлении, совершенном одним исполнителем, ее действия на основании ч. 4 ст. 34 УК РФ с учетом положения ст. 10 УК РФ должны квалифицироваться со ссылкой на ч. 5 ст. 33, ст. 159.1 УК РФ.

См.: Постановление президиума Астраханского областного суда от 18 июня 2013 г. N 44у-139/13.

Аналогичная позиция приводится в Постановлении президиума Курганского областного суда, рассматривавшего дело о мошенничестве по кассационному представлению прокурора о пересмотре постановления судьи Курганского городского суда Курганской области и апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Курганского областного суда, которыми действия Е. необоснованно переквалифицированы с ч. 2 ст. 159 УК РФ на ч. 2 ст. 159.1 УК РФ, хотя сам Е. заемщиком не являлся .

<22> См.: Постановление президиума Курганского областного суда от 5 августа 2013 г. N 44У-149/2013.

Вместе с тем по целому ряду судебных решений, в том числе принятых в порядке кассационного и надзорного производства на основании ст. 10 УК РФ в связи с необходимостью применения специальной нормы о мошенничестве (ст. 159.1 УК РФ), предусматривающей по сравнению с общей нормой (ст. 159 УК РФ) более мягкие санкции, действиям соучастников, не являющихся заемщиками, дана юридическая оценка как соисполнителям преступлений, т.е. по ч. 2 ст. 159.1 УК РФ <23>.

<23> См., напр.: Постановление президиума Московского городского суда от 6 сентября 2013 г. по делу N 44у-228/13; Апелляционное постановление Московского городского суда от 25 сентября 2013 г. по делу N 10-9277; Постановление президиума Московского городского суда от 4 октября 2013 г. по делу N 44у-276/13.

Таким образом, анализ судебной практики свидетельствует о распространенности посягательств на отношения собственности в денежно-финансовой сфере, имеющих групповой характер и, следовательно, более высокую степень общественной опасности <24>. Вместе с тем, по нашему мнению, именно неудачная редакция ст. 159.1 УК РФ создает существенные трудности в квалификации мошенничеств в сфере кредитования как групповых посягательств.

Приведенные примеры судебной практики касаются тех случаев, когда заемщик вступает в сговор с иными лицами на совершение мошенничества или осведомлен о преступном характере действий соучастников. Вместе с тем нередко заемные денежные средства похищаются лицами, не являющимися стороной в договоре кредита (займа), которые используют для заключения договоров других лиц, не осведомленных о совершении хищения и действующих под влиянием обмана со стороны преступника.

При совершении указанных мошенничеств обман используется преступником в отношении двух лиц: будущего заемщика и займодавца (представителя кредитной организации). При этом будущий заемщик выступает непосредственным адресатом обмана, а в отношении займодавца обман применяется опосредованно: через заемщика, который под влиянием обмана передает займодавцу ложную информацию, или с помощью поддельных документов. Как указывалось выше, в рассматриваемых случаях виновное лицо не является стороной в договоре, в связи с чем такие мошенничества зачастую квалифицируются по общей норме (ст. 159 УК РФ). Тем не менее в правоприменительной деятельности при квалификации деяний подобного рода трудностей, как правило, не возникает, на что указывают публикуемые обзоры судебной практики <25>. -------------------------------- <25> См., напр.: Саратовский областной суд. Обобщение судебной практики в Саратовской области по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 159.1 - 159.6 УК РФ, а также судебной практики по приведению приговоров в отношении лиц, осужденных за мошенничество по статье 159 УК РФ, в соответствие с УК РФ в редакции Федерального закона от 29 ноября 2012 г. N 207-ФЗ. Анализ только складывающейся практики применения ст. ст. 159.1 УК РФ и 159 УК РФ (в сфере охраны кредитно-денежных отношений) позволяет прийти к выводу об избыточности уголовно-правового регулирования, поскольку общественно опасные деяния, посягающие на одинаковые объекты и совершаемые, по сути, одним и тем же способом (путем обмана), могут быть квалифицированы по разным уголовно-правовым нормам. При этом критерием, определяющим применение общей или специальной нормы, выступает не вывод о соответствии признаков деяния более детально описанным в специальной норме признакам состава преступления (например, объект, предмет, способ), а вывод об участии заемщика в совершении преступления. Рассматривая проблемы применения общей нормы о мошенничестве к регулированию общественных отношений по защите кредитно-денежной сферы, нельзя не коснуться вопросов квалификации отдельных деяний, связанных с получением потребительских кредитов, при совершении которых виновный посредством оформления кредитного договора на обманутого им заемщика завладевает не собственно кредитными денежными средствами, а товарами (как правило, бытовой техникой), приобретаемыми в кредит. Проблема квалификации указанных деяний обусловлена трудностями в определении потерпевшего, т.е. лица, которому причинен материальный ущерб. Помимо определения потерпевшего, трудности правоприменения возникают из-за того, что преступления в отношении банков в рассматриваемых случаях совершаются, по нашему мнению, не путем изъятия или обращения кредитных денежных средств или приобретения права на них, а способом, не предусмотренным диспозицией ст. 159 УК РФ, который, по своей сути, заключается в причинении имущественного ущерба кредитной организации путем обмана. Так, по мнению целого ряда авторов, понятие "хищение" не охватывает всех возможных способов совершения мошенничества, сущность которого заключается в причинении имущественного ущерба <26>. -------------------------------- <26> См., напр.: Красикова А.А. К вопросу о признании мошенничества одной из форм хищения // Российский юридический журнал. 2012. N 3. С. 162 - 163; Ларичев В.Д. Вопросы совершенствования уголовной ответственности. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 76 - 81; и др. При совершении рассматриваемых деяний виновное лицо не завладевает кредитными денежными средствами, т.е. не производит их непосредственное изъятие и не приобретает право на них, так как денежные средства в безналичной форме перечисляются на расчетные счета торговой организации в счет оплаты товаров, приобретаемых в кредит заемщиком. Тем не менее имущественный ущерб причиняется именно кредитной организации, при этом способом совершения преступления выступает обман, адресованный непосредственно заемщику, и опосредованно - через заемщика работнику кредитной или торговой организации, уполномоченному на оформление и (или) заключение кредитных договоров. При рассмотрении указанного вопроса нельзя не учитывать позицию Пленума Верховного Суда РФ, который в п. 12 Постановления от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" указал, что безвозмездное обращение лицом в свою пользу или в пользу других лиц денежных средств, находящихся на счетах в банках, совершенное с корыстной целью путем обмана или злоупотребления доверием, квалифицируется как мошенничество. Таким образом, судебная практика пошла по пути квалификации рассматриваемых деяний как хищений <27>. -------------------------------- <27> См. об этом: Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления // Законность. 2008. N 4. С. 16 - 17. Такая практика подвергается критике со стороны некоторых авторов, см., напр.: Хилюта В. Безналичные деньги - предмет хищения или преступлений против собственности // Уголовное право. 2009. N 2. С. 76 - 80. В связи с изложенным при квалификации рассматриваемых деяний возникают определенные трудности в формулировании в процессуальных актах признаков способа совершения преступления. При этом некоторыми правоприменителями используется судебное толкование рассматриваемого вопроса, содержащееся в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 сентября 2009 г., в соответствии с которым доводы кассационных жалоб осужденных о том, что потерпевшими по делу должны были быть признаны не банки, а лица, на которых оформлялись кредиты, поскольку, по версии следствия, они были введены в заблуждение осужденными, являются несостоятельными, так как лица, на которых оформлялись кредиты, не являлись владельцами имущества изначально и не намеревались им владеть. С банками же заключались договоры кредитования, по которым банки перечисляли свои денежные средства в торгующие организации для оплаты товаров, приобретаемых осужденными, с помощью обманутых ими граждан <28>. -------------------------------- <28> См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 сентября 2009 г. N 19-009-45СП. Вместе с тем по отдельным уголовным делам потерпевшими признаются заемщики - физические лица, которым причиняется ущерб в результате хищения приобретаемых ими с использованием кредитных денежных средств товаров путем обмана, а предметом преступления - соответствующие товары. Поскольку в указанных случаях в соответствии с избранной конструкцией обвинения констатируется причинение ущерба гражданину-заемщику, а в кредит приобретается, как правило, дорогостоящая цифровая техника, рассматриваемые деяния квалифицируются по ч. 2 ст. 159 УК РФ как мошенничество с причинением значительного ущерба гражданину. В качестве примера подобной квалификации можно привести приговор Нововятского районного суда г. Кирова от 16 июля 2012 г., в соответствии с которым Р. осужден по ч. 2 ст. 159 УК РФ. Обосновывая принятое, правоприменитель в ряде постановлений указывает на то, что банк сохраняет право требования возврата кредитных денежных средств только с заемщика, при этом товар (ноутбук) был приобретен заемщиком на предоставленные именно заемщику денежные средства, а обстоятельства получения заемщиком денежных средств для квалификации действий Р., похитившего ноутбук, значения не имеют <29>. Сходная уголовно-правовая оценка рассматриваемых деяний дается и другими практическими работниками <30>. -------------------------------- <29> Уголовное дело N 1-77/2012 // Архив Нововятского районного суда г. Кирова. <30> См., напр.: Карпов И. Указ. соч. С. 58. Полагаем, что указанный подход к квалификации подобных деяний обусловлен тем, что правоприменитель стремится не выходить за рамки традиционного понимания мошенничества как одной из форм хищения, признаками которого являются изъятие или обращение чужого имущества, имеющего материальную форму выражения. По нашему мнению, более верной представляется позиция, согласно которой в рассматриваемых случаях потерпевшим признается банк, а предметом посягательства - безналичные денежные средства, так как при квалификации подобных деяний необходимо исходить из следующих обстоятельств. Во-первых, материальный ущерб причинен именно банку, со счетов которого списываются денежные средства, зачисляемые на счета торговой организации в счет оплаты товара. При этом банк имеет лишь возможность взыскания задолженности по кредитному договору, которую он может в силу ряда причин и не использовать. Во-вторых, сделки, заключаемые заемщиком под влиянием обмана со стороны виновного, изначально являются недействительными, так как заемщик не намеревается выполнять своих обязательств по договору кредита либо не осознает факта его заключения, а также не намеревается владеть товарами, приобретаемыми в кредит. В силу вышеупомянутых положений ГК РФ указанные сделки не влекут за собой правовых последствий, а следовательно, у заемщиков не возникает право собственности на приобретаемую в кредит вещь и им не может быть причинен ущерб в результате хищения указанной вещи. Как справедливо отмечает В. Хилюта, указанные лица не несут никаких расходов по оплате товара, за свои действия получают от преступников вознаграждение, игнорируют претензии кредиторов о погашении задолженности <31>. -------------------------------- <31> См.: Хилюта В. Кому причиняется ущерб в результате хищения? // Законность. 2014. N 5. С. 58. В-третьих, при квалификации рассматриваемых деяний необходимо учитывать и направленность умысла виновных, которыми осознается, что ущерб в результате совершения преступления причиняется непосредственно банкам, предоставляющим кредит. Полагаем, что в целях совершенствования уголовно-правового регулирования отношений в сфере займа и кредита необходимо изменение уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за мошенничество. В ближайшей перспективе - это исключение понятия "заемщик" из диспозиции ч. 1 ст. 159.1 УК РФ, в более отдаленной - отказ от трактовки мошенничества как формы хищения и формулирование указанного состава преступления как причинения имущественного ущерба путем обмана и злоупотребления доверием.