новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение

да против Востока. Мощное движение, перенесшее с Востока на За­ пад более глубокие религиозные воззрения, освободилось таким спо­ собом, как мы уже сказали, от тесных рамок иудейской национально­ сти; и если оно не порвало своей зависимости от Моисея и пророков, оно все же освободилось в силу необходимости от пришедшей в пол­ ный упадок власти фарисеев. Христианские идеалы будущего сдела­ лись универсальными, с тех пор как не стало более земного Иеруса­ лима. Но если из этих катастроф выросла новая религия, с более широкими и глубокими идеалами, с новым духом принявшая и новое имя, то отсюда же вышла и узкая и закоснелая старая вера, сосредо­ точивавшаяся отныне если не на Иерусалиме, то на ненависти к тем, кто его разрушил, и в особенности на неприязни к более свободному и возвышенному духовному движению, в результате которого из иудейства развилось христианство. Внешнее могущество иудейства было сломлено, и таких восстаний, какие происходили в среднюю эпоху империи, позднее уже не было, с государством в государстве римские императоры покончили, а когда подлинно опасная сторона его — пропаганда его идеалов — перешла к христианству, тогда при­ верженцы старой религии, не примкнувшие к новому союзу, оста­ лись в стороне от дальнейшего процесса религиозного развития. Но если римские легионы могли разрушить Иерусалим, они не смогли стереть с лица земли самое иудейство, и то, что в одном отношении было спасительным средством, в другом оказалось настоящим ядом. Иудейство не только осталось, но и совершенно изменилось. Глубо­ кая пропасть лежит между древнейшим иудейством, которое пропа­ гандировало свою религию и у которого передний двор храма напол­ няли язычники, а священники ежедневно приносили жертву за импе­ ратора Августа, — и окостеневшим раввинизмом, ничего иного на свете не знающим и не желающим знать, кроме лона авраамова и моисеева закона. Иудеи всегда были чужими среди людей и хотели быть таки­ ми; но чувство отчужденности усилилось теперь ужасающим обра­ зом и у них самих, и против них, породив с обеих сторон вредные, исполненные злобы выводы. От пренебрежительной насмешки Гора­ ция над назойливыми иудеями из римского гетто совершается даль­ нейший шаг к торжественному гневу Тацита против этой «пены чело­ веческого рода, для которой все чистое — нечисто, а все нечистое — чисто». В период, отделяющий Горация от Тацита, произошли опи­ санные выше восстания презираемого народа, вызывавшие необхо­ димость побеждать его и держать в покорности, а для этого непре­ рывно расходовать и деньги, и людей. Постоянно повторяющиеся в указах императоров запрещения оскорблять иудеев показывают, что эти высказывания людей образованных вполне естественно перехо­ дили у простонародья в дело. Иудеи, в свою очередь, поступали не лучше. Они отвернулись от греческой литературы, которая теперь считалась оскверняющей, и даже возражали против пользования гре­

ческим переводом Библии. Все возраставшие требования чистоты ре­ лигии обратились не только против греков и римлян, но в такой же степени против «полуиудеев» из Самарии и против еретиков-христи- ан. Вера в букву Священного писания достигла головокружительных высот нелепости; в особенности упрочился еще более свято соблю­ давшийся ритуал, в оковах которого застывала всякая жизнь и вся­ кая мысль. Пропасть, отделяющая упоминавшееся выше рассужде­ ние «О возвышенном», которое дерзает поставить рядом с творцом сияющего солнца Ягве гомеровского Посейдона, потрясающего зем­ лю и море, от первых страниц Талмуда, принадлежавших этой более поздней эпохе, характеризует весь контраст между иудейством I в. и иудейством III в. Совместная жизнь иудеев и неиудеев становилась все более неизбежной, но при создавшихся обстоятельствах совер­ шенно невыносимой. Различия в верованиях, в праве и обычаях все обострялись, а обоюдная заносчивость и взаимная ненависть действо­ вали на обе стороны разлагающе в нравственном отношении. В тече­ ние этих столетий возможность примирения отодвигалась все даль­ ше, по мере того как примирение это становилось все более необхо­ димым. Это ожесточение, эта заносчивость, это презрение, укоре­ нившиеся тогда с обеих сторон, были, конечно, лишь неизбежным всходом, быть может, не менее неизбежного посева; но наследство, оставленное той эпохой, тяготеет над человечеством доныне.

ного моря и совпадавшее с ним и хронологически и фактически обра­ зование новой монархии отмечают — последнее в смысле строя ог­ ромного государства, первое в смысле его управления —поворотный пункт, конец старой и начало новой эпохи.

Включение Египта в Римскую империю было произведено осо­ бым способом, ибо принятый в государстве принцип диархии, т. е. совместного управления двух высших имперских властей, принцепса

исената, помимо нескольких второстепенных округов, не нашел себе применения только в Египте*; напротив, в этой стране сенат в целом

икаждый его член в отдельности не имели ни малейшей возможнос­ ти принимать участие в управлении, а сенаторам и лицам сенаторско­ го ранга был даже воспрещен доступ в эту провинцию**. Это не сле­ дует понимать так, будто Египет был связан с остальной империей только персональной унией; принцепс по смыслу и духу введенного Августом порядка был необходимым и постоянно функционирующим органом римского государственного устройства наравне с сенатом, а его власть над Египтом — такой же частью верховной имперской вла­ сти, как власть проконсула Африки***. С точки зрения государствен-

*Тацит (История, 1,11) говорит об этом исключении сената и сенаторов из совместного управления, сообщая, что Август хотел управлять Егип­ том только через своих личных слуг (domi retinere, ср. Mommsen, Romisches Staatsrecht, 2, S. 963). Принципиально это отклонение от обычной системы управления распространяется на все провинции, не состоявшие под управлением сената; их правители даже зовутся пер­ воначально преимущественно praefecti (начальники) (С. I. L., V, 809, 902). Но при первом распределении провинций между императором и сенатом, вероятно, в таком положении был только один Египет; впо­ следствии это различие сказывалось здесь тем сильнее, что все прочие провинции этой категории не получили легионов; между тем самым наглядным результатом устранения в Египте сенаторского управления

являлось то, что здесь командирами легионов были обычно люди всад­ нического сословия, а не сенаторы.

**Это постановление относилось только к Египту, но не к другим обла­ стям, управлявшимся несенаторами. Какое большое значение прида­ вало ему правительство, видно из тех мероприятий конституционного и религиозного характера, которые принимались для его обеспечения

(Trig. Туг., гл. 22).

***Совершенно необоснованно распространенное мнение о незаконности употребления термина «provincia» в отношении к округам, управляв­ шимся несенаторами. Личной собственностью императора Египет был точно в такой же степени, как Галлия и Сирия, — ведь сам Август говорит (Мои Апс., 5,24): «Aegyptum imperio populi Romani adieci» (Еги­ пет я подчинил власти римского народа), а наместнику, ввиду того, что, он как всадник не мог быть pro praetore (заместителем претора), он предоставил особым законом такую же судебную компетенцию, какую имели римские преторы (Тацит, Летопись, 12, 60).

кого права эти отношения можно, пожалуй, представить, предполо­ жив, что Британская империя стала бы управляться по такой систе­ ме, что министерство и парламент имели бы отношение только к мет­ рополии, колонии же были бы подчинены абсолютному управлению императрицы Индии. Какие мотивы побудили нового монарха в са­ мом начале его единодержавного правления установить эти порядки, столь глубоко укоренившиеся и никогда не вызывавшие возражений, и как эти порядки отразились на общих политических отношениях — все эти вопросы принадлежат общей истории империи; здесь нам над­ лежит рассказать, как складывались под властью императора внут­ ренние отношения в Египте.

В Египте мы застаем точно такую же картину, как и во всех про­ чих элллинских или эллинизированных областях, присоединявшихся к империи, где римляне оставляли в силе действовавшие там учреж­ дения и вводили изменения лишь тогда, когда это казалось реши­ тельно необходимым.

Подобно Сирии, Египет, когда он перешел под власть Рима, был двунациональной страной; и здесь рядом с туземцем и над ним стоял грек; первый был работником, последний — господином. Но юриди­ чески и фактически отношения обеих наций между собой в Египте были совершенно иные, чем в Сирии.

Сирия уже в доримскую, и во всяком случае в римскую, эпоху находилась, в сущности, лишь в косвенной зависимости от централь­ ного правительства страны; она распадалась на княжества и автоном­ ные городские округа и состояла под непосредственным управлением местных или общинных властей. В Египте*, напротив, не было ни местных князей, ни имперских городов с греческим устройством. Обе административные сферы, на которые распадался Египет, — «земля» (ц %с6ра) египтян со своими исконными 36 округами (vopoi), с одной стороны, и оба греческих города, Александрия в Нижнем Египте и Птолемаида в Верхнем** — с другой, были между собой строго раз­ граничены и резко противопоставлялись друг другу, хотя, в сущнос­ ти, почти ничем не отличались одна от другой. Земские и городские округа были территориально ограничены, причем принадлежность к каждому округу устанавливалась по признаку происхождения, вне зависимости от места жительства, и являлась наследственной. Егип­ тянин из Хеммитского нома принадлежит к этому ному со всей семь­

*Разумеется, мы имеем в виду страну Египет, а не владения, подчинен­ ные Лагидам. Аналогичные порядки существовали в Кирене. Но на южную Сирию и прочие более или менее продолжительное время на­ ходившиеся во владении Египта территории собственно египетские порядки никогда не распространялись.

**К ним следует добавить Навкратис, древнейший греческий город, осно­ ванный еще до Птолемея, и Паретоний, который, правда, лежит уже почти за пределами Египта.

ей, хотя бы он проживал в Александрии, равно как живущий в Хеммисе александриец принадлежит к гражданской общине Александ­ рии. Земский округ имеет своим центром всегда какое-нибудь город­ ское поселение; например, для Хеммитского таким центром является выросший около храма Хеммиса, или Пана, город Панополь; в гре­ ческом понимании это выражается так, что каждый ном имеет свою метрополию; в этом смысле каждый земский округ может иметь зна­ чение городского округа. Как города, так и номы послужили в хрис­ тианскую эпоху основой для епископских епархий. Организация зем­ ских округов покоится на религиозных установлениях, которые в Егип­ те господствуют над всем; центром каждого округа является святили­ ще определенного божества, и обычно от него или от священного жи­ вотного, почитаемого в этом месте, округ получает свое название; так, Хеммитский округ зовется именем бога Хеммиса или аналогич­ ного ему в греческой мифологии Пана; другие округа получили на­ звание от собаки, льва, крокодила. Но и городские округа имеют свой культ; богом-покровителем Александрии является Александр, богомпокровителем Птолемаиды — первый Птолемей, а жрецами, назна­ чаемыми в том и другом городе для культа этих правителей и их преемников, являются эпонимы обоих этих городов. Земский округ вовсе не имел автономии; администрация, раскладка податей, отправ­ ление правосудия находились в руках царских чиновников*, и колле­ гиальность, этот оплот греческого и римского государственного по­ рядка, была здесь полностью исключена на всех ступенях управле­ ния. Но и в обоих греческих городах положение было почти такое же. Правда, здесь имелось гражданство, делившееся на филы и демы, но не было общинного совета**; правда, чиновники там были другие и

*Конечно, и здесь существовала общественная деятельность, подобная той, которая велась в районах и кварталах (vici), имевших самоуправ­ ление городских общин; такой характер носят осуществлявшиеся в номах мероприятия по части агрономии (должность смотрителя рын­ ка), гимнасиархии (заведование гимнасием), сооружения почетных памятников и т. п.; впрочем, все это не имело большого распростране­ ния, да и появляется большей частью лишь позднее. По эдикту Алек­ сандра (С. I., Gr., 4957, строка 34) стратеги, по-видимому, не назнача­ лись наместником, но лишь утверждались им после экзамена; кто выдвигал их, остается неизвестным.

**Обо всем этом мы узнаем из надписи, составленной египетскими гре­ ками в честь известного оратора Аристида в начале правления Пия

(С. I. Gr., 4679): в качестве тех, кто посвятил эту надпись, называются т) noXiq tcov ’AXc^avSpecov коа ’Ерцо'бтгоА.ц ц |деуосХг| кса rj р о гЛ ц ц ’Avnvoecov VBcov ’EXXf|vcov кса oi ev тсо А гХ ха ir\q А1у6ято\) коа oi xov 0 rp aixv vopov o I k o w t e q ’EAAt|ve<; (город александрийцев и великий Гермополь и со­ вет новоэллинов в Антиное и эллины, проживающие в египетской Дельте и в Фиванском номе). Значит, только Антинополь, город «но-

тер чеканки остался в основном прежний*. Между номом и полисом существовало такое же различие, как между богом Хеммисом и бо­ гом Александром; в административном отношении между ними раз­ ницы не было. Египет состоял из совокупности поселений, преиму­ щественно египетских и отчасти греческих, причем все они были ли­ шены автономии и состояли под непосредственным и абсолютным управлением царя и назначенных им должностных лиц.

В результате таких порядков один Египет среди всех римских провинций не имел общего представительства. Сейм является общим представительством самоуправляющихся общин провинции. Но в Египте таких общин не существовало; номы были исключительно императорскими, или, вернее, царскими административными окру­ гами, и Александрия, находившаяся как бы на особом положении, также не имела настоящей муниципальной организации. Верховный жрец главного города страны мог, правда, называть себя «верховным жрецом Александрии и всего Египта»; однако, хотя он и имел некото­ рое сходство с азиархом и вифиниархом Малой Азии, глубокое раз­ личие, существовавшее между организациями этой провинции и Егип­ та, лишь прикрывалось этим внешним сходством.

Соответственно с этим управление носило в Египте совершенно иной характер, чем во всех остальных областях греческой и римской цивилизации, соединявшихся под конец под управлением импера­ торов. В последних везде правила община; повелитель империи был, в сущности, лишь общим представителем многочисленных более или менее автономных групп граждан, и рядом с положительными сторонами самоуправления всюду выступали и его вредные и опас­ ные стороны. В Египте властителем являлся царь, жители страны были его подданными, управление было такое же, как в царских

Египте серебряную монету, представлявшую собой, по-видимому, денежный знак, так как эти монеты по весу приблизительна соответ­ ствовали 4 денариям, а по содержанию серебра — 1 денарию (Feuardent numismatique, Egypte ancienne, 2, p. XI), но так как по официальному курсу александрийская драхма считалась за обол римского денария (Hermes, 5, S. 136), стало быть за шестую часть, а не за четверть (ср. Mommsen, Rom. Mlmzwesen, S. 43, 723), а провинциальное серебро всегда ценилось ниже имперского, то александрийская тетрадрахма с содержанием серебра на 1 денарий принималась по курсовой цене в 2— 3 денария. Таким образом, до Коммода, со времени которого александ­ рийская тетрадрахма, в сущности, делается медной монетой, она пред­ ставляла такую же ценность, как сирийская тетрадрахма и какпадокийская драхма, она сохранила лишь прежнее название и прежний вес.

*Общее правило не изменяется оттого, что император Адриан среди других своих египетских причуд как-то дал и номам, как своему ново­ му Антинополю, право чеканки, что затем повторялось еще несколько раз.