новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение

никаких препятствий постановке статуй в синагогах, но и перешел к открытым погромам. Он распорядился отменить празднование суб­ боты. Он объявил, далее, в своих приказах, что эти чужестранцы, которых до сих пор терпели, недозволенным образом завладели луч­ шей частью города; впредь им разрешалось жить лишь в одном из пяти кварталов города, все же прочие дома иудеев были отданы на разграбление черни, а изгнанные из них жильцы, не имея пристани­ ща, в огромном количестве расположились на морском берегу. На их протесты никто не обращал внимания; 38 членов совета старейшин, стоявшего тогда во главе иудейской общины вместо этнарха*, были публично в цирке высечены розгами. Четыреста домов лежали в раз­ валинах; торговая жизнь замерла; мастерские закрылись; защиты оставалось искать только у императора. К нему и явились две алек­ сандрийские депутации. Во главе иудейской депутации стоял уже упо­ мянутый ранее Филон, ученый новоиудейского направления, человек скорее кроткого, чем мужественного склада, самоотверженно всту­ пившийся за своих соотечественников в этих невзгодах; главой депу­ тации от противников иудеев был Апион, тоже александрийский уче­ ный и писатель, «колокольчик на весь мир», как его назвал император Тиберий, человек, умевший красноречиво говорить и бессовестно лгать, дерзкий, безгранично самоуверенный всезнайка**, хорошо знав­

накапливались в Александрии (Иосиф, Иуд. в., 2, 18, 9, Philo, Leg,, 18); прекращение прежней строгой системы управления и явная неми­ лость Гая по отношению к префекту благоприятствовали возникнове­ нию смуты; прибытие Агриппы послужило для этого предлогом, лов­ ко задуманный ход — обращение синагог в храмы Гая — подал повод, чтобы заклеймить иудеев как врагов императора, и когда все это слу­ чилось, Флакк постарался использовать эти преследования, чтобы ре­ абилитировать себя в глазах императора.

*Когда Страбон находился в Египте, в ранние годы правления Авгус­ та, александрийские иудеи управлялись этнархом (Геогр., 17, 1, 13 и Иосиф, Древности, 14, 7, 2). Когда затем при Августе этнарх, или генарх, как он также зовется, умер, его место занял совет старейшин (Philo, Leg., 10); однако, как сообщает Клавдий (Иосиф, 19, 5, 2), Август не запретил иудеям поставить нового этнарха: это значит, что выбор единоличного правителя отменялся только на этот раз, но не упразднялся навсегда. При Гае, очевидно, были только старейшины иудейской общины, они же встречаются и при Веспасиане (Иосиф, Иуд. в., 7,10, 1). Иудейский архонт в Антиохии упоминается у Иоси­ фа (Иуд. в., 7, 3,3).

**Апион говорил и писал решительно обо всем — о металлах и о рим­ ских буквах, о магии и о гетерах, о древнейшей истории Египта и о поваренных рецептах Апиция; но особенно большой успех имели его лекции о Гомере, доставившие ему право почетного гражданства во многих греческих городах. Он открыл, что Гомер потому начал свою Илиаду неподходящим словом jifjvig (гнев), что две первые буквы это­

ший если не людей, то их низость, прославленный мастер речи и демагогии, находчивый, остроумный, наглый и безусловно предан­ ный императору. Результаты переговоров были ясны с самого нача­ ла. Император допустил к себе обе депутации в то время, когда осмат­ ривал свои сады, но вместо того чтобы выслушать просителей, он стал предлагать им разные насмешливые вопросы, на которые про­ тивники иудеев в нарушение всех правил этикета отвечали громким смехом; так как император был в хорошем настроении, он ограни­ чился тем, что выразил сожаление по поводу того, что иудеи в осталь­ ном хорошие люди, страдают тем органическим недостатком, что не могут понять его врожденную божественную натуру, а это для него было, без сомнения, очень важно. Итак, Анион выиграл дело, и по­ всюду, где это было угодно врагам иудеев, началось превращение синагог в храмы Гая.

Но дело не ограничилось этими превращениями, инициатива ко­ торых принадлежала александрийской черни. В 39 г. наместник Си­ рии Публий Петрокпй получил от императора приказание вступить со своими легионами в Иерусалим и поставить в храме статую импера­ тора. Наместник, почтенный чиновник школы Тиберия, пришел в величайшее смущение; иудеи со всей страны — мужчины и женщи­ ны, старики и дети — стали стекаться к нему сперва в Птолемаиду в Сирии, потом в Тивериаду в Галилее, умоляя его вступиться, чтобы предотвратить такое страшное кощунство. Поля во всей стране оста­ лись без обработки, и доведенные до отчаяния массы заявили, что они предпочитают погибнуть от меча или терпеть голод, чем увидеть собственными глазами подобный ужас. Наместник действительно отважился задержать выполнение приказания и представил свои воз­ ражения, хотя он знал, что рискует головой. В то же время назван­ ный выше царь Агриппа отправился лично в Рим, чтобы добиться у своего друга отмены его распоряжения. Император в самом деле от­ казался от своего требования, —говорят, потому, что иудейский князь сумел воспользоваться его хорошим настроением под влиянием вин­ ных паров. Но он ограничил свою уступку одним только Иерусалим­ ским храмом и все же послал наместнику за его непослушание смер­ тный приговор, который, впрочем, случайно запоздал и не был при­ веден в исполнение. Гай твердо решил сломить сопротивление иуде­ ев; отданное им распоряжение — двинуть легион —- показывает, что на этот раз он заранее взвесил все последствия своего приказания. Со

го слова как цифры обозначают число книг в обеих поэмах, которые ему предстояло написать; он назвал имя гостеприимного хозяина в Итаке, от которого ему будто бы стало известно об игре в шашки же­ нихов Пенелопы; он утверждал, что вызывал самого Гомера из под­ земного царства и спрашивал его о его родине, причем тот явился и ответил на вопрос, но взял с него обещание никому этого не откры­ вать.

времени рассказанных выше событий египтяне, с готовностью при­ знавшие его божественность, пользовались его полным располо­ жением, а упрямые и наивные иудеи вызывали к себе соответствен­ ную ненависть. Так как Гай был человеком неискренним и часто да­ вал прощение, чтобы потом взять его назад, то приходилось опасать­ ся, что самое худшее пока только отсрочено. Он собирался к отъезду в Александрию, чтобы там присутствовать при воскурении фимиама со своих алтарей, а между тем втихомолку, как говорят, изготовля­ лась статуя, которую он намеревался поставить себе в Иерусалиме; но в январе 41 г. кинжал Хереи избавил империю, а также и храм Ягве от этого чудовища.

Непродолжительный период страданий не оставил после себя внешних последствий; вместе с новым богом пали и его алтари. Од­ нако события эти прошли не бесследно для той и другой стороны. История, которую мы рассказываем здесь, есть история растущей вражды между иудеями и неиудеями, и трехлетние преследования иудеев при Гае являются одной ее главой, отражающей дальнейший рост этой вражды. Ненависть к иудеям и иудейские погромы так же стары, как сама диаспора; эти привилегированные автономные вос­ точные общины должны были так же неизбежно вызывать ненависть среди эллинских общин, как болото должно испускать дурные испа­ рения. Но такого иудейскою погрома, как погром 38 г. в Александ­ рии, вызванный неустройствами в среде эллинов и осуществленный одновременно высшей властью и низкой чернью, не знает вся про­ шлая история Греции и Рима. Тем самым был пройден долгий путь от злой воли одного человека до общего злодеяния, и тогда обнару­ жилось, каковы были стремления и поступки таких злонамеренных людей и что им удавалось сделать при известных обстоятельствах. Несомненно, что это заметили и почувствовали и сами иудеи, хотя подтвердить это документально мы не можем*.

Но гораздо глубже, чем александрийский погром, запечатлелась в душах иудеев попытка поставить статую бога Гая в святая святых их храма. В прошлом такое кощунство уже было однажды соверше­

*В сочинениях Филона, описывающих всю эту катастрофу с несравнен­ ной живостью, нигде не заметно таких предчувствий; но, не говоря уже о том, что этот богатый и престарелый человек был по природе скорее добряком, чем ненавистником, само собой понятно, что иудеи со своей стороны не могли широко распространять сделанные ими выводы из этих событий. Нельзя судить о том, что думали и чувство­ вали иудеи, на основании того, что они считали целесообразным гово­ рить, особенно в сочинениях, написанных по-гречески. Если «Книга премудрости» и «3-я книга Маккавеев» в самом деле направлены про­ тив гонения на иудеев в Александрии (Hausrath, Neutestam. Zeitgesch., 2, 259), что впрочем, малодостоверно, то тон этих сочинений еще бо­ лее спокоен, если это возможно, чем тон трудов Филона.

но: в ответ на этот поступок сирийского царя Антиоха Эпифана по­ следовало восстание Маккавеев, и затем победоносное восстановле­ ние свободного национального государства. Этот Эпифан, антимес­ сия, который должен был привести за собой настоящего мессию, как его нарисовал — правда, postfactum — пророк Даниил, был с тех пор для каждого иудея прототипом всякой мерзости, и не могло не иметь значения, что подобное представление с таким же основанием соеди­ нялось с одним из римских императоров или, вернее, с образом рим­ ского властителя вообще. Со времени того рокового указа иудеев не оставляло опасение, что такое же приказание может издать и другой император; для этого опасения имелось тем больше оснований, что по самому строю Римского государства подобного рода распоряжение зависело исключительно от минутной прихоти сегодняшнего власти­ теля. Эта ненависть иудеев к культу императора и самой империи нашла яркое выражение в Апокалипсисе Иоанна, для которого Рим именно по этой причине является вавилонской блудницей и общим врагом человечества*. Еще менее безразлично было само собой на­ прашивающееся сопоставление выводов. Маттафия из Модемны сто

*Вероятно, именно Апокалипсис и даст правильное представление о воззрениях иудеев, у которых вообще конкретные факты обычно при­ нимают форму общих рассуждений. В рассказах об антимессии и об антихристе не встречается никаких конкретных данных, которые мог­ ли бы относиться к императору Гаю; название Армилла, даваемое ан­ тимессии в арамейском переводе Ветхого завета, невозможно серьезно объяснять тем, что император Гай иногда носил женские браслеты (armillae — Светоний, Гай, 52). В Апокалипсисе Иоанна, классическом проявлении иудейского самосознания и ненависти к римлянам, образ антимессии, скорее, может быть отнесен к Нерону, который не распо­ ряжался ставить свои изображения в святая святых. Сочинение это, как известно, принадлежит к такому времени и к такому направле­ нию, для которого христианство было еще по существу иудейской сек­ той; избранные н отмеченные ангелом — это все иудеи, по 12 тыс. от каждого из 12 колен, и они имеют преимущество перед «великим мно­ жеством других праведников», т. е. иудейских единоверцев (гл. 7; ср. гл. 12, 1). Написано оно было, как доказано, после падения Нерона, а именно, когда ожидали его возвращения с Востока. Действительно, непосредственно вслед за смертью Нерона выступил лже-Нерон, но в начале следующего года он был казнен (Тацит, История, 2, 8,9), одна­ ко Иоанн не имеет в виду этого последнего, так как очень точный рас­ сказ не упоминает при этом парфян, подобно Иоанну, притом у Иоан­ на падение Нерона отделяется от его возвращения значительным про­ межутком времени и возвращение его предвидится еще в будущем. Его Нерон — тот, который при Веспасиане нашел себе приверженцев в области Евфрата, признал ери Тите царя Артабана и собирался с воен­ ной силой вновь идти на Рим и которого парфяне в 88 г. после дли­ тельных переговоров выдали наконец Домициану. Рассказ Апокалип-

ял не выше Иуды Галилеянина, восстание патриотов против сирий­ ского царя было приблизительно столь же безнадежно, как и возму­ щение против заморского зверя. Исторические параллели в практи-

сиса вполне подходит к этим событиям. С другой стороны, из сочине­ ния такого типа на основании того, что, как сказано в гл. 11, 1, 2, во власти язычников оказался только передний двор, а не святая святых Иерусалимского храма, нельзя делать заключений о том, в какой ста­ дии находилась в то время осада города: здесь отдельные подробности являются сплошь фантасмагорией, и все это, наверное, либо просто придумано наудачу, либо, если угодно, основано на отданном рим­ ским солдатам, стоявшим лагерем в Иерусалиме после его разруше­ ния, приказании не входить в прежнюю святая святых. В основе Апо­ калипсиса неоспоримо лежит разрушение земного Иерусалима и от­ крывающиеся отсюда перспективы на его будущее идеальное восста­ новление: нельзя заменить совершившееся разрушение города простым ожиданием момента, когда он будет отнят у врага. Поэтому, когда говорится о семи головах дракона: PaaiZelg ёята eIgiv о! tievte еяеоссу о ец Ecmv о aXXoq ойлсо tjZOev, xat otav eZSr| oZtyov amov 5ei jxelvai (гл. 17, 10) (есть семь царей, из которых пять пали, один есть, а дру­ гой еще не пришел, и когда придет, недолго ему быть), то, вероятно, эти пять — Август, Тиберий, Гай, Клавдий, Нерон; шестой — Веспа­ сиан, седьмой остается неопределенным; «зверь, который был и кото­ рого нет, а сам он восьмой и из числа семи», — это, конечно, и есть Нерон. Неизвестный седьмой поставлен здесь неудачно, как и столь многое в этой грандиозной, но полной противоречий фантасмагории, но он введен не потому, что требовалось число семь, так как его легко было бы получить, прибавив Цезаря, а потому, что писатель не ре­ шался короткое царствование последнего властителя и его падение в связи с возвращением Нерона отнести непосредственно к правящему императору. Но невозможно, как это вслед за другими делает Ренан, включив Цезаря, в шестом императоре, «который есть», видеть Неро­ на, ибо последний сейчас же вслед за тем называется в качестве того, который «был и которого нет», а в седьмом, «который еще не пришел и когда придет, недолго ему быть», признать царствовавшего тогда, даже согласно Ренану, очень старого Гальбу. Очевидно, что послед­ ний, равно как Отон и Вителлий, вообще не входит в этот перечень.

Но важнее опровергнуть расхожее представление, будто полемика направлена против преследования христиан при Нероне и осады или разрушения Иерусалима, тогда как острие обращено против римского провинциального управления вообще, и в особенности против культа императора. Если из семи императоров назван один Нерон (его число­ вым обозначением), то это происходит не потому, что он был самым дурным из семи, но потому, что назвать правящего императора с пред­ сказанием скорого конца его правления представляло известкую опас­ ность в сочинении, опубликованном для читателей, и известная сдер­ жанность по отношению к тому, «кто есть», подобает даже и пророку. Имя Нерона было проклято; сверх того, легенда о его спасении и воз-

ческом применении являются опасными элементами оппозиции; долго созидавшееся здание правительственной мудрости пошатнулось слиш­ ком быстро.

вращении переходила из уст в уста: потому он и сделался для Апока­ липсиса олицетворением императорского владычества и антихристом. Морской зверь и его копия и орудие — земной зверь — виновны не в разгроме Иерусалима (гл. 11, 2), изображаемом здесь не как их пре­ ступление, а, скорее, как часть Страшного суда (при этом, возможно, делался намек на правящего императора), но в том обожествлении, какое язычники оказывают морскому чудовищу (гл. 13, 8: тгроокп rjoonoiv antov ndvxEC, oi като1%опут£<; £л\ хщ уту; — поклоняются ему все живущие на земле) и какого зверь земной — потому он зовется еще и лжепророком — требует и вынуждает для зверя морского (гл. 13, 12: Я01£1 xrjv yrjv ксс\ tobq катогкопута<; £v anti) iva Kpooxnvf|ooniv to Srjpiov to ярсотот on £$трая£пЭ f] nXrjyf| ton Oavaton anton — заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смер­ тельная рана его излечилась); но прежде всего ему ставится в вину его желание поставить изображение того зверя (гл. 13, 14: Tiycov тоц ка oiKonoiv £Я1 tfjQ уту; Kofjtai ciKOvav td> Orjpico oq £%ti trjv яХцутуг tfjg рахоарту; ка! ''c^rjocv — говоря живущим на земле, чтобы они сделали изображение зверя, который получил рану от меча, но остался жив; ср. 14, 9; 16, 2; 19, 20). Это, очевидно, отчасти императорское прави­ тельство по ту сторону моря, отчасти наместничество на азиатском континенте, не той или иной провинции, не персонально того или дру­ гого лица, но императорское представительство вообще, как оно было известно жителям провинций Азии и Сирии. Если торговля представ­ ляется связанной с употреблением (знак, клеймо) морского зверя (гл. 13,16,17), то в основе всего этого определенно лежит отвра­ щение к изображению и надписанию на императорских монетах, полу­ чившее, конечно, фантастическую форму, поскольку сатана даже за­ ставляет говорить императорское изображение. Позднее те же намест­ ники (гл. 17) появляются в виде десяти рогов, приставленных к изобра­ жению зверя, и называются здесь вполне правильно «десятью царями, не имеющими царского достоинства, но по власти не уступающими царям»; число их, заимствованное из видения Даниила, не может, ко­ нечно, иметь конкретного значения. Когда Иоанн говорит о казнях, постигших праведников, он имеет в виду обычные приговоры над от­ казывавшимися поклоняться изображениям императора; как о том го­ ворят письма Плиния (гл. 13, 15: ло1Т)ог| n’a ooot £iv pirj jrpooicnvfjacoaiv Trjv ciKOva ton Orjpion aoKtavOwoiv — дабы действовал он так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться изображению зверя; ср. 6, 9; 20, 4). Когда отмечается, что эти казни особенно часто произ­ водились в Риме (гл. 17,6; 18, 24), то имеется в виду приведение в исполнение приговоров к битве с гладиаторами или дикими зверями; эти казни часто не могли состояться там, где происходил суд, и, как известно, совершались чаще всего в Риме (Modestinus, Dig., 48, 19, 31); нероновские казни по обвинению в мнимом поджоге формально

Правительство Клавдия в обоих отношениях последовало приме­ ру правительства Тиберия. В Италии, правда, не была повторена вы­ сылка иудеев, так как давно стала ясна неосуществимость этого, но был возобновлен запрет совместного отправления иудеями их куль­ та*, что, конечно, сводилось приблизительно к тому же и точно так же осталось невыполненным. Наряду с этим эдиктом нетерпимости было издано распоряжение в противоположном духе, распространяв­ шееся на всю империю и освобождавшее иудеев от тех общественных обязанностей, которые были несовместимы с их религиозными убеж­ дениями; эта уступка предоставляла иудеям, особенно в отношении военной службы, лишь то, чего теперь не могли уже вынудить си­ лой. Помещенное в конце этого указа обращение к иудеям, предуп­ реждавшее их, чтобы и они, в свою очередь, соблюдали впредь боль­ шую умеренность и воздерживались от оскорблений инаковерующих, показывает, что эксцессы бывали и со стороны иудеев. В Египте и Палестине было восстановлено, по крайней мере в основном, дей­

не относятся к религиозным процессам, и лишь предвзятое мнение может пролитую в Риме кровь мучеников, о которой говорит Иоанн, относить — исключительно или по преимуществу — к этим событи­ ям. Ходячие представления о так называемых гонениях на христиан страдают неточностями, связанными с недостаточным знанием право­ вых норм и правовой практики, существовавших в Римской империи; в действительности преследование христиан было таким же постоян­ ным явлением, как и преследование разбойников, только подобного рода законоположения применялись то более снисходительно или даже небрежно, то более строго, а временами, преимущественно по распо­ ряжению сверху, — особенно сурово. Слова «война со святыми» (гл. 13, 7) представляют более позднюю интерполяцию, внесенную теми, кого рассказ Иоанна уже не удовлетворял. Апокалипсис есть любо­ пытный продукт национальной и религиозной неприязни иудеев к за­ падному владычеству; но иллюстрировать этими образами нероновский роман ужасов, как это делает Ренан, значит опошлять и искажать факты. Для того чтобы в массе иудейского народа возникла ненависть, не нужно было завоевания Иерусалима; эта ненависть, естественно, не делала никакого различия между хорошим и дурным Цезарем; ее ан­ тимессия зовется, правда, Нероном, но с таким же основанием — Веспасианом или Марком Аврелием.

*Утверждение Светония (Клавдий, 25), что виновником постоянных смут в Риме, в первую очередь вызвавших эту меру (по его словам, изгнание из Рима, что противоречит словам Диона 60, 6), являлся не­ кто Хрестус, было без достаточных оснований истолковано как непо­ нимание с его стороны движения, вызванного Христом среди иудеев и их последователей. «Деяния апостолов» (18, 2) сообщают лишь об из­ гнании иудеев. Во всяком случае не подлежит сомнению, что христи­ ане, которые в то время были еще тесно связаны с иудейством, также подпадали под действие эдикта.

между римлянами в иудеями в Иерусалиме углублял пропасть меж­ ду народами Запада и жившими вместе с ними иудеями; опасность заключалась не в палестинских конфликтах, но в непримиримости различных по национальности подданных империи, которых судьбе угодно было соединить для совместной жизни.

Таким образом, корабль неудержимо несся в водоворот. В этом роковом стремлении были повинны все действующие лица — рим­ ское правительство и его администраторы, иудейские власти и иудей­ ский народ. Правда, Рим постоянно выражал готовность по возмож­ ности идти навстречу всем справедливым претензиям иудеев. Когда в 44 г. прокуратор снова вступил в Иерусалим, его лишили права на­ значать первосвященника и распоряжаться храмовой казной — и то и другое было прерогативой царской власти, а следовательно, также и власти прокуратора — и эти привилегии были переданы брату покой­ ного царя Агриппы, царю Ироду Халкидскому, а после его смерти в 48 г. — его преемнику, уже упоминавшемуся Агриппе Младшему. По жалобе иудеев римский начальник приказал казнить римского сол­ дата, разорвавшего свиток Торы при разграблении одного иудейского села, производившемся по приказанию начальства. Даже на высших должностных лиц в некоторых случаях обрушивалась вся тяжесть римского императорского правосудия. Когда два прокуратора, исправ­ лявшие должность в двух соседних областях, вмешались в распрю между самарянами и галилеянами, причем один заступился за пер­ вых, другой за вторых, и между их солдатами произошло вооружен­ ное столкновение, в Палестину был послан императорский наместник в Сирии Уммидий Квадрат с чрезвычайными полномочиями произ­ вести суд и расправу; действительно, один из виновных был отправ­ лен в ссылку, а один римский военный трибун, по имени Целер, был публично обезглавлен в самом Иерусалиме. Но наряду с этими при­ мерами строгости можно указать примеры слабости, граничащей с соучастием в преступлении; в том же самом процессе второй из про­ кураторов, Антоний Феликс, виновный во всяком случае в не мень­ шей степени, чем первый, избежал наказания, потому что был бра­ том всесильного наперсника Палласа и мужем сестры царя Агриппы. Но еще более, чем злоупотребления по службе со стороны отдельных администраторов, следует поставить правительству в вину то, что оно не усиливало в этой находящейся в особых условиях провинции ни полномочий своих должностных лиц, ни численного состава войск и в то же время продолжало набирать стоявшие там отряды почти ис­ ключительно в самой провинции. Как ни незначительна была эта про­ винция сама по себе, все же было недопустимым безрассудством и весьма неуместной бережливостью действовать по отношению к ней по заведенному шаблону; если бы там были своевременно сосредото­ чены подавляющие силы, если бы ею управляли более строго, без всяких поблажек назначали наместника более высокого ранга и устро­

или легионный лагерь — провинция и империя были бы избавлены от больших жертв деньгами и людьми, и репутация их не была бы запятнана.

Однако вина иудеев также была во всяком случае не меньше. Управление первосвященников в предоставленных ему границах, — а римское правительство было склонно давать ему свободу действий во всех внутренних делах, — никогда, даже по рассказам самих иудеев, не отличалось таким произволом и отсутствием достоинства, как в эпоху от смерти Агриппы до начала войны. Самым известным и вли­ ятельным среди этих властителей священнического звания является Анания, сын Небедея, — «побеленная стена», как его назвал Павел, когда этот духовный судья приказал своим полицейским бить апосто­ ла по рту за то, что он осмелился защищаться перед судом. Ананию обвиняли в том, что он подкупил наместника и, истолковав соответ­ ствующим образом Священное писание, лишил низшее духовенство десятины от снопов, которую оно до сих пор получало*. Как один из главных виновников войны между самарянами и галилеянами он пред­ стал перед римским судьей. Первосвященники не могли выступать в роли посредников мира между иноземной властью и народом не по­ тому, что в господствующих кругах преобладали слепые фанатики, но потому, что эти зачинщики народных волнений и вдохновители процессов о ересях, уже утратили свой прежний моральный и религи­ озный авторитет, благодаря которому люди умеренные в лучшие вре­ мена управляли народными массами, а также потому, что они не по­ нимали уступчивости римских властей в делах внутреннего управле­ ния и злоупотребляли ею. Именно в период их хозяйничания в стране облеченных властью представителей Рима осаждали самыми дики­ ми, безрассудными требованиями, и дело доходило до народных вол­ нений, одновременно ужасных и смешных. В таком именно роде была та решительная петиция, в которой иудеи потребовали, чтобы рим­ ский солдат заплатил за порванный свиток закона своей жизнью, чего они и добились. В другой раз вспыхнуло народное возмущение, сто­ ившее жизни многим людям, из-за того, что один римский солдат показал храму некую часть тела, оголив ее непристойным образом. Правда, даже лучший из царей не мог бы, наверное, предупредить подобные безумства, однако и самый мелкий князек не оказался бы до такой степени бессилен перед фанатической толпой, как эти свя­ щенники.

Естественным следствием всего этого было постоянное появле­ ние новых Маккавеев. Начало войны принято относить к 66 г.; но с

*По-видимому, вопрос заключался в том, подобает ли повинность де­ сятого снопа, какую некогда предоставляли священнику Аарону (Чис­ ла, 18, 28), отдавать духовенству вообще или же первосвященнику (Ewald, Jiid. Gesch., 63, 635).