новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение
..pdfнее парфяне, отчасти потому, что ополчение проявляло намерение разойтись по домам, а может быть, и под влиянием римского золота, заключили мир (218) на сравнительно благоприятных для римлян усло виях: Рим уплатил большую военную контрибуцию (50 млн денари ев), но сохранил Месопотамию; Армения осталась за Тиридатом, но он принял ее от римлян в качестве лена. В Осроене также вернулся к власти прежний царствующий дом.
Это был последний мирный договор, заключенный с Римом ди настией Аршакидов. Почти непосредственно после того, а может быть, именно в результате этого договора, который при создавшейся в то время обстановке мог показаться народам Востока простым отказом их правительства от плодов одержанных побед, началось то восста ние, которое превратило государство парфян в государство персов. Предводитель этого восстания царь Ардашир, или Арташар (224— 241), не один год сражался с приверженцами прежней династии, преж де чем добился полного успеха*; после трех больших сражений, в последнем из которых погиб царь Артабан, Ардашир сделался госпо дином собственного Парфянского царства и мог вторгнуться в месо потамскую пустыню, чтобы подчинить себе арабов Гатры и отсюда двинуться в римскую Месопотамию. Но храбрые, привыкшие к неза висимости арабы весьма успешно оборонялись против персов, как прежде против римлян, за своими мощными укреплениями, и Арта шар оказался вынужденным сперва предпринять военные действия против Мидии и Армении, где еще держались Аршакиды и где на шли себе приют и сыновья Артабана. Только в 230 г. он обратился против римлян и не только объявил им войну, но и потребовал воз вращения всех провинций, которые некогда принадлежали государ ству его предшественников, Дария и Ксеркса, т. е. уступки всей Азии. Чтобы придать более веса этим грозным требованиям, он переправил огромную армию через Евфрат, занял Месопотамию и осадил Низибис; неприятельские всадники появились в Каппадокии и Сирии.
Римский престол тогда занимал Александр Север — правитель, у которого воинственным было одно лишь имя и за которого в дей ствительности правила государством его мать Мамея. Настоятель ные, почти униженные предложения мира со стороны римского пра
*Принятая впоследствии хронология относит начало династии Сассанидов к 538 г. летосчисления Селевкидов = 1 октября 226/227 г. н. э. или к четвертому (полному) году царствовавшего с весны 222 г. Алек сандра Севера (Agathias, 4, 24). По другим же данным, царь Ардашир считал первый год своего правления с осени 223/224 г. н. э., следова тельно, вероятно, тогда же и принял титул великого царя (Noldeke, Tabari, S. 410). Последняя известная до сих пор монета старого типа с датой относится к 539 г. Когда писал Дион, между 230 и 234 гг., Арта бана уже не было в живых, сопротивление его приверженцев было сломлено, а в Месопотамии и Сирии ожидали вторжения Арташара.
вительства не достигли результата; ничего другого не оставалось, как взяться за оружие. Собранные со всей империи римские войска были распределены следующим образом: левое крыло должно было двинуться на Армению и Мидию, правое — на Мезену у устьев Евф рата и Тигра, может быть, с расчетом и там и здесь на помощь со стороны приверженцев Аршакидов; главные силы двинулись в Ме сопотамию. Войска эти были, правда, довольно многочисленны, но не имели ни дисциплины, ни боевой подготовки; один высокопо ставленный римский офицер того времени говорит, что солдаты были изнеженны и непослушны, отказывались сражаться, убивали своих офицеров и дезертировали массами. Но главная армия вовсе не пе решла через Евфрат*, так как мать императора втолковала ему, что вовсе не его дело сражаться за подданных, а их дело сражаться за него. Правое крыло подверглось на равнине нападению основных сил персидской армии и, оставленное императором на произвол судь бы, было уничтожено. Когда вслед за тем император отдал прика зание об отступлении и проникшему в Мидию левому крылу, оно тоже сильно пострадало при возвращении в середине зимы через Армению. И если дело закончилось только этим трудным отступле нием большой восточной армии Рима в Антиохию и не преврати лось в окончательную катастрофу, причем даже Месопотамия оста лась во власти римлян, то это, по-видимому, не было заслугой рим ской армии или ее предводителей, но произошло потому, что пер сидское ополчение утомилось от войны и разошлось по домам**. Но персы уходили ненадолго, тем более что вскоре за этим, после того как был убит последний отпрыск династии Северов, отдельные военачальники и члены римского правительства вступили между собой в борьбу за обладание престолом и таким образом все вместе играли на руку иноземным врагам. При Максимине (235—238 гг.)
*Император остался, вероятно, в Пальмире; по"крайней мере одна пальмирская надпись (С. I. Gr., 4483) упоминает£Tci8rjj.ila Огон Алфзаттрон (пребывание бога Александра).
**На редкость плохие описания этой войны (сравнительно лучшее из них, составленное на основании общего источника, имеется у Героди ана, Зонары и Синкелла, не разрешают даже вопроса, кто вышел из нее победителем. В то время как Геродиан говорит о беспримерном поражении римлян, латинские источники (жизнеописание Александ ра, Виктор, Евтропий и Руфий Фест), напротив, прославляют Алек сандра как победителя Артаксеркса или Ксеркса; по словам этих по следних, и дальнейшее течение событий развивалось благоприятно для римлян. Среднюю версию дает Геродиан (6, б, 5). По армянским сооб щениям (Gutschmid, Zeitschr. der deiitschen morgenlandischen Gesellschaft, 31, 47), Аршахиды при поддержке кавказских народов держались в Армении против Ардашира еще до 237 г.; возможно, что такой образ действий был правилен и послужил на пользу римлянам.
1 1 * |
323 |
римская Месопотамия была захвачена Ардаширом, и персы вторич но стали готовиться к переходу через Евфрат*.
После того как внутренние смуты несколько успокоились и Гордиан III, почти еще мальчик, остался общепризнанным повелите лем всей империи под руководством коменданта Рима и вскоре его тестя — Фурия Тимесифея — персам была торжественно объявлена война, и в 242 г. большая римская армия под личным предводитель ством императора или, вернее, его тестя, вторглась в Месопотамию. Успех римского наступления был полный; Карры были вновь взяты; при Резаине между Каррами и Низибисом была наголову разбита ар мия персидского паря Шапура, или Сапора (царствовал в 241—272 гг.), незадолго перед тем унаследовавшего престол своего отца Ардашира; в результате этой победы был занят также Низибис. Вся Месопо тамия была отвоевана; было решено вернуться к Евфрату и отсюда вниз по его течению двинуться на неприятельскую столицу Ктесифон. Но, к несчастью, Тимесифей умер, а его преемник Марк Юлий Филипп, родом араб из Трахонитиды, воспользовался этим случаем, чтобы устранить юного государя. Когда войска совершили трудный обратный переход через долины Хабора к Евфрату, солдаты не нашли в Киркесии, при впадении Хабора в Евфрат, ожидаемого продоволь ствия и других припасов — будто бы вследствие сделанных Филиппом распоряжений —и вменили это в вину императору. Тем не менее нача то было движение в направлении на Ктесифон, но уже на первой сто янке у Заиты (несколько ниже Межадина) кучка взбунтовавшихся гвар дейцев умертвила императора (весной или летом 244 г.) и провозгласи ла Августом своего начальника Филиппа. Новый властитель сделал то, чего пожелали солдаты или, во всяком случае, гвардейцы, — он не только отказался от предпринятой экспедиции против Ктесифона, но тотчас же повел войска обратно в Италию. Разрешение на это он купил себе у побежденного неприятеля ценой уступки Месопотамии и Арме нии, т. е. границы по Евфрату. Но заключение столь унизительного мира вызвало такое возмущение, что император не отважился выпол нить условия договора, и оставил в этих провинциях гарнизоны**. Тот
*Лучший рассказ об этом дают Синкелл (стр. 683) и Зонара (12, 18), черпающий свои сведения из одного и того же источника. С ним со впадают и отдельные данные у Аммиана (23, 5,7,17), а отчасти и под дельное письмо Гордиана к сенату в его биографии (гл. 27), которое лежит в основе неумело построенного рассказа в гл. 26; Антиохия на ходилась в опасности, но не была захвачена персами.
**Так излагает ход событий Зонара (12, 19); с этим согласуется сообще ние Зосима (3, 32); в дальнейшем мы действительно видим, что Арме ния не сразу перешла в руки персов. Если по словам Евагрия (5, 7), в то время в руках Рима оставалась только Малая Армения, то это пра вильно лишь постольку, поскольку зависимость ленного царя Вели кой Армении после мира была, наверное, лишь номинальной
от т ш»
факт, что персы, по крайней мере на время, примирились с этим, позволяет нам составить представление, какими силами они в то вре мя располагали. Не восточные народы, но готы, свирепствовавшая в течение целых 15 лет моровая язва и раздоры между военачальника ми, оспаривавшими друг у друга корону, — вот что сокрушало по следние силы империи.
Теперь, когда римский Восток в его борьбе с персидским Восто ком был предоставлен собственным силам, уместно будет вспомнить об одном своеобразном государстве, которое было вызвано к жизни торговлей в пустыне и существовало благодаря этой торговле и кото рое теперь на короткое время приобрело руководящую роль в полити ческой истории. Оазис Пальмира, ка местном языке Тадмор, лежит на полпути между Дамаском и Евфратом. Он имеет значение исклю чительно как промежуточный пункт между областью Евфрата и Сре диземным морем, да и это значение он приобрел поздно и очень ско ро вновь утратил; процветание Пальмиры совпадает приблизительно с тем периодом, который мы здесь описываем. О том, как возник этот город, мы не имеем никаких сведений*. Впервые упоминается он по случаю пребывания Антония в Сирии в 713 г., когда Антоний предпринял неудачную попытку завладеть его богатствами; найден ные там памятники — древнейшая имеющая дату пальмирская над пись относится к 745 г. — едва ли возникли намного раньше. Нет ничего невероятного в том, что расцвет этого города был связан с водворением римлян на сирийском побережье. Пока набатеи и города Осроены не перешли непосредственно под власть римлян, последние были заинтересованы в том, чтобы установить другой прямой путь к Евфрату, а этот путь должен был обязательно проходить через Паль миру. Во всяком случае, не римляне были основателями Пальмиры. Предлогом к вышеупомянутому разбойничьему набегу послужил для Антония нейтралитет местных купцов, игравших роль посредников в торговле между двумя великими государствами. Однако римские всад ники вернулись, не достигнув своей цели: они не смогли осилить цепи стрелков, которых выставили против нападающих жители Пальми ры. По уже в первые годы империи город, вероятно, считался рим ским, так как податные распоряжения Германика и Корбулона для Сирии применялись и в отношении Пальмиры; в одной надписи от 80 г. в этом городе упоминается Клавдиева фила; со времени Адриа
*Библейский рассказ (1 Цар., 9, 18) о построении царем Соломоном города Тамара в Идумее относили к Тадмору вследствие возникшего, правда, уже в старину недоразумения; тем не менее ошибочное указа ние у позднейших иудеев (Giron., 2 8, 4, и греческий перевод 1 Цар., 9, 4) на то, что в этом рассказе идет речь о Тадморе, представляет собой древнейшее свидетельство о существовании этого города (Hitzig, Zeitschr. der deutschen morgenlandischen Geselischaft, 8» 222).
на город называется Адриановой Пальмирой, а в III в. он даже назы вает себя колонией.
Но зависимость жителей Пальмиры от империи носила своеоб разный характер; отчасти она напоминает вассальные отношения за висевших от Рима царств. Еще во времена Веспасиана Пальмира на зывается промежуточной областью между двумя великими держава ми, так что при всяком столкновении римлян и парфян возникал во прос, какова будет позиция пальмирцев. Объяснения такого обособ ленного положения Пальмиры надо искать в положении дел на гра нице и в распоряжениях относительно охраны границ. Сирийские вой ска, поскольку они стояли у самого Евфрата, имели свою главную квартиру у Зевглы, против Биреджика, у главной переправы через Евфрат. Далее, вниз по его течению, между непосредственно рим скими и парфянскими владениями, врезывается Пальмирская область, доходящая до Евфрата и обладающая ближайшим важным для пере правы местом около Суры против месопотамского города Никефория (позднее Каллиник, теперь Эр-Рагга). Более чем вероятно, что защи та этой важной пограничной крепости и охрана путей в пустыне меж ду Евфратом и Пальмирой, а возможно, и части пути от Пальмиры до Дамаска возложены были на общину Пальмиры и что последняя, таким образом, имела право и обязанность принимать военные меры, необходимые для выполнения этой важной задачи*. Впоследствии,
*Определенно об этом нигде не сказано, но все обстоятельства говорят за то. Плиний (Н. N .,5, 26, 89) совершенно определенно говорит, что прежде чем римляне утвердились на левом берегу Евфрата, римскопарфянская граница проходила по правому берегу немного ниже Суры: a Sura proxime est Philiscum — ср. стр. 315, прим. 1 — oppidum Parthorum ad Eupfiratem; ab eo Seleuciam dierum decern navigado (от Суры ближе всего Филиск, парфянский город на Евфрате; от него до Селевкии де сять дней плыть по реке); эта граница оставалась без изменений до учреждения провинции Месопотамии при Севере. Пальмирена у Пто лемея (5, 15, 24, 25) — это местность в Келе-Сирии, занимавшая, повидимому, значительную часть территории к югу от Пальмиры и опре деленно доходившая до Евфрата и включавшая в себя Суру; других городских центров, кроме Пальмиры, там, по-видимому, не было, а потому ничто не мешает считать этот большой округ городской терри торией. Пока Месопотамия была парфянской, а также к в последующее время, здесь ввиду близости соседней пустыни нельзя было не дер жать постоянной пограничной охраны; так, например, в IV в., по сви детельству Notitia (перечень рангов), Пальмирена была занята силь ным военным отрядом: северная часть — войсками сирийского дукса (военачальника), самая Пальмира и южная половина округа — войска ми дукса Феники. В первые годы империи здесь, по-видимому, не было римских войск, что подтверждается молчанием писателей и от
сутствием указаний в многочисленных надписях, найденных в самой Пальмире. Если в таблице Пейтингера под словом «Сура» отмечается
правда, имперские войска были подтянуты ближе к Пальмире и один из сирийских легионов был поставлен в Данаве, между Пальмирой и Дамаском, а арабский — в Бостре. С тех пор как Север присоединил Месопотамию к империи, даже здесь оба берега Евфрата находились в руках римлян, и римские владения на Евфрате кончались теперь не у Суры, но у Киркесия, при впадении Хабора в Евфрат, выше Межадина. Тогда и Месопотамия была занята большим количеством им перских войск. Но месопотамские легионы стояли на большой дороге на севере, около Резаины и Низибиса, а сирийские и арабские войска все же не делали излишним содействие войск Пальмиры. Может быть, далее охрана Киркесия и этой части берега Евфрата была вверена имен но пальмирцам. Только после упадка Пальмиры и, может быть, на смену ей при Диоклетиане был превращен в сильную крепость город Киркесий*, который с тех пор и служил здесь главным опорным пун ктом в защите границ.
Следы такого особого положения Пальмиры можно найти и в ее учреждениях. Отсутствие имени императора на пальмирских монетах надо, конечно, объяснять не этим, а тем, что Пальмира выпускала почти исключительно мелкую разменную монету. Но весьма показа-
fines exercitus Syriatici et commercium barbarorum (здесь кончаются по сты римских гарнизонов и здесь находится промежуточное место для торгового обмена с варварами), то этим сказано лишь то, что повторяют впоследствии Аммиан (23, 3, 7) Callinicum munimentum robustum et commercandi oppimitate gratissimum (Каллиник — сильное укрепление
ивесьма удобное место для торговых операций) и император Гонорий (Cod. Inst. 4, 63, 4), а именно, что Каллиник принадлежал к числу немногих рыночных пунктов, открытых для пограничной торговли между римлянами и варварами; но даже для времени возникновения таблицы из этого не следует, чтобы тогда там стояли имперские войс ка, так как пальмирцы ведь тоже принадлежали к сирийской армии и, может быть, именно их понимали под exercitus Syriaticus (сирийское войско). Должно быть, город Пальмира выставлял свои собственные войска, как это делали князья Нумидни и Пантикапея. Только так можно объяснить и отказ пальмирцев впустить к себе войска Антония
иих образ действий в смутах III в., равно как и появление numeri Palmyrenorum (т. е. нерегулярных войск пальмирцев) среди военных нововведений той эпохи.
*Аммиан, 23,5,2: Cercusium... Diocletianus exiguum ante hoc et suspectum muris turribusque circumdedit celsis... ne vagarentur per Syriam Persae ita ut paucis ante annis cum magnis provinciarum contigerat damnis (Киркесий...
до сих пор незначительный и ненадежный пункт, Диоклетиан окру жил высокими стенами и башнями... дабы персы не проникали в Си рию, как это случилось немного лет тому назад к великому вреду для провинций) (ср. Procopius, De aedif., 2, 6). Быть может, это место тож дественно с ФсхАуа или ФаХхуа у Исидора Харакского (Mans. Parth. 1; Stephanus Byz под этим словом) и с упоминаемым Плинием Philiscum.
телько в этом отношении употребление языка. Если у римлян в дру гих областях, непосредственно им подчиненных, почти неукоснительно соблюдалось правило пользования обоими имперскими языками, то для Пальмиры было сделано исключение. Здесь,, пока город вообще существовал, в официальном употреблении сохранялся тот язык, ко торый был принят в остальной Сирии, а со времен изгнания и в Иудее, но только в частном обиходе. Существенных отличий сирийского на речия, употреблявшегося в Пальмире, от наречий других вышеназ ванных местностей указать нельзя; собственные имена, образован ные нередко на арабский или иудейский, а иногда и на персидский лад, свидетельствуют о сильном смешении народов, а многочислен ные слова, заимствованные из греческого и латинского языков, ука зывают на влияние пришельцев с Запада. Впоследствии становится правилом прибавлять к сирийскому тексту греческий, который в од ном постановлении пальмирского общинного совета от 137 г. стоит после пальмирского, но позже обычно ему предшествует; однако над писи коренных жителей Пальмиры, сделанные только на греческом языке, представляют редкие исключения. Даже в посвятительных надписях, которые были сделаны пальмирцами в Риме* в честь их туземных богов, и в надгробных надписях пальмирских солдат, умер ших в Африке или в Британии, к греческому тексту прибавлен пальмирский. Точно так же, хотя в Пальмире, как и в остальной империи, в основу летосчисления был положен римский год, для обозначения месяцев употребляются не принятые официально в римской Сирии македонские названия, а те, которые были в общем употреблении и, кроме того, были распространены у аравийских племен, живших спер ва под ассирийским, а потом под персидским владычеством**.
*Из семи найденных до сих пор за пределами Пальмиры посвящений пальмирскому Малаху Белу три, обнаруженные в Риме (С. I. L., VI, 51, 710; С. I. Gr., 6015), имеют рядом с греческим или латинским также пальмирский текст, два африканских посвящения (С. I. L., VIII, 2497, 8795 add.) и два дакских (Arch. Epigr. Mitt, aus Oesterreich, 6, 109,
111) — только латинский. Одно из последних посвящений сделано, очевидно, уроженцем Пальмиры дуовиралом Сармизегетузы П. Эдн ем Теймесом в честь родных богов: diis patriis Malagbel et Bebellahamon et Benefal et Manavat.
**Происхождение этих названий месяцев остается неясным; впервые они появляются в ассирийской клинописи, но они не ассирийского проис хождения. Благодаря ассирийскому владычеству они остались затем в употреблении в тех областях, где господствовал сирийский язык. Встре чаются и отклонения; например, второй месяц — Диос — у говорив ших по-гречески сирийцев, наш ноябрь, называется у иудеев Маркешван, а у пальмирцев — Канун (Waddington, 2574). Впрочем, эти назва ния месяцев, поскольку они были приняты в пределах Римской импе рии, подобно македонским, были согласованы с юлианским калекда-
Муниципальная организация в основных чертах была построена по образцу греческих общин Римской империи. Названия должностных лиц и совета* и даже названия колоний, встречающиеся в пальмирских текстах, в большинстве случаев заимствованы из имперских язы ков. Однако и в отношении управления этот округ сохранил большую самостоятельность сравнительно с другими городскими общинами. Наряду с городскими должностными лицами мы встречаем здесь осо бого «начальника» сенаторского ранга, которому, по крайней мере в III в., были подчинены Пальмира и ее округ; это должностное лицо избиралось из самого знатного местного рода, хотя затем получало утверждение в должности от римлян. Септимий Гайран, сын Одената, фактически являлся князем Пальмиры** и находился в такой же зависимости от легата, как и все зависимые князья от соседних им перских наместников. Через несколько лет после этого мы встречаем его сына*** Септимия Одената в том же самом положении наслед ственного князя, только в более высоком ранге4*.
рем, так что разница существует только в названии месяца, а начало сирийско-римского года (1 октября) одинаково может быть переведено на греческие и на аравийские названия.
*Например: архонт, грамматевс, проэдр, синдик, декапроты.
**Об этом мы узнаем из пальмирской надписи (С. I. Gr., 4491, 4492 =
=Waddington, 2600 — Vogtie, Inscr. sem Palm., 22), поставленной в честь этого Гайрана в 251 г. одним солдатом стоявшего в Аравии легиона.
По-гречески его титул о Асхрябтосто^ аоукйтуакб^, ё^а[рхоя£ = princeps naApojppvcov (пресветлый сенатор, владыка пальмирцев) на пальмирском языке — «пресветлый сенатор, владыка Тадмора». Надгробная над пись (С. I. Gr., 4507 = Waddington, 2621 — Vogiie, 21) отца Гайрана, Септимия Одената, сына Гайрана, внука Вабаллата, правнука Нассора, также дает ему уже ранг сенатора.
***Правда, отец этого Одената нигде не назван, но почти наверняка мож но сказать, что Оденат — сын вышеназванного Гайрана и носит имя своего деда. Зосим (1, 39) также называет его пальмирцем, которого правительство удостоило более высоких почестей, чем его предков (dvSpa naAproprjvov коа к%яроуогсог тг£ яосра tcov fkxotAscov a^icoOcvxa
тфлО-
4* В надписи, поставленной в честь Одената (Waddington, 2603 — Vogiie, 23) пальмирским цехом золотых и серебряных дел мастеров, говорится: 6 Хощяротато^ шсшко^ (пресветлый), т. е. vir consuiaris (бывший консул) и по-гречески 5шя6тг£ (владыка), по-сирийски marап. Первое назва ние — не обозначение должности, но указание на ранг; слова vir consuiaris нередко стоят позади имени, совсем как vir clarissimus (С. I. L.,X . 1117 и др.), а слова 6 Харяр6тато% шатшз^ встречаются рядом с разнообразными названиями должностей и перед названием, напри мер перед названием проконсула Африки (С. I. Gr., 2979, где нет сло ва ХосряротатоО, перед названием императорского легата Понта и Вифиннн (С. I. Gr., 3747, 3748, 3771) и Палестины (С. I. Gr., 4151), перед названием наместника Ликии и Памфилии (С. I. Gr., 4272); только в
Пальмира была самостоятельным округом, и пошлины здесь сда вались на откуп не органами государства, а общиной*.
Своим значением Пальмира была обязана караванной торговле. Начальники караванов crovoSiapxca, ходивших из Пальмиры в круп ные складочные пункты на Евфрате — в Вологазию, уже упоминав шийся город, основанный парфянами неподалеку от того места, где в древности стоял Вавилон, и в Форат или Спасину (Харакс) — два го рода-близнеца неподалеку от Персидского залива, — начальники эти упоминаются в надписях в качестве влиятельных граждан** и зани
послеконстантиновскую эпоху оно связывается с названием провин ции и употребляется как обозначение должности (например, С. I. Gr., 2596, 4266). Значит, отсюда нельзя сделать никаких выводов относи тельно правового положения Одеыата. Сирийское наименование «го сударь» также не всегда относится только к монарху; оно дается и про стому прокуратору (Waddington, 2606 = VogUe, 25).
*Сирия составляла в эпоху империи особый имперский таможенный округ, и имперские пошлины взимались не только на берегу моря, но и на границе по Евфрату, преимущественно в Зевгме. Отсюда следует, что и далее, в южном направлении, где Евфрат уже не находился в руках римлян, по восточной римской границе были, несомненно, уст
роены такие же таможни. Одно постановление Пальмирского совета от 137 г. показывает, что город и его область составляли особый тамо женный округ и что пошлина в пользу города взималась со всех ввози мых и вывозимых товаров. Возможно, что эта область лежала вне имперской таможенной линии, во-первых, потому, что если бы об ласть Пальмиры входила в имперскую таможенную линию, это было бы упомянуто в вышеуказанном подробном постановлении, во-вто рых, потому, что община, включенная в имперскую таможенную ли нию, едва ли имела бы право взимать пошлины в таком размере на границе своей области. Следовательно, сбор пошлин пальмирской об щиной является проявлением такой же ее самостоятельности в тамо женном отношении, какой она пользовалась в военном отношении. За это она, может быть, была обязана платить в пользу казны какойнибудь налог, хотя бы в виде передачи известной доли таможенных поступлений или же повышенной подати. Такие же порядки, как в Пальмире, существовали, вероятно, и в Бостре и Петре: сюда товары также не ввозились беспошлинно, а между тем, по сообщению Пли ния (Ы. N., 12, 14, 65), с аравийского ладана, вывозившегося через Газу, имперская пошлина взималась, по-видимому, только в Газе на берегу моря. Инертность римской администрации была сильнее ее за бот об интересах казны: она, вероятно, часто сваливала со своих плеч на общины взимание неудобных пограничных пошлин.
**Пальмирские надписи характеризуют эти караваны (onvoSiai) как хо рошо организованные товарищества, предпринимающие, без сомне ния, в твердо установленные промежутки времени одни и те же поезд ки под предводительством своего начальника (ощуо5ихр%г£) (Waddington, 2589, 2590, 2596). Одному такому начальнику ставят статую «купцы,
мают не только должности в системе местного управления, но также и имперские должности; существование крупного купечества (dpxejiTtopOi) и цеха золотых и серебряных дел мастеров говорит о том, какое большое значение имел город для торговли и промышленнос ти, а сохранившиеся еще и поныне городские храмы, длинные колон нады в городских зданиях и множество богато разукрашенных над гробных памятников служат убедительным свидетельством его бла госостояния. Для земледелия климат менее благоприятен — место лежит поблизости от северной границы финиковой пальмы и не от нее получило свое греческое название. Но в окрестностях города встре чаются остатки больших подземных водопроводов и громадных ре зервуаров, искусно сложенных из каменных плит. С помощью этих искусственных сооружений на лишенной в настоящее время всякой растительности почве некогда могло достичь высокого расцвета зем леделие. Это богатство и эти национальные особенности, не вполне исчезнувшие даже под римским владычеством, а также самостоятель ность в административном отношении объясняют до некоторой сте пени роль Пальмиры в том большом кризисе, разразившемся около середины III в ., к изложению которого мы теперь обращаемся.
После того как в 251 г. император Деций погиб в Европе в борьбе с готами, имперское правительство — если тогда в империи вообще существовало правительство — полностью предоставило Восток его судьбе. В то время как пираты Черного моря опустошали приморские страны и даже проникали во внутренние области, персидский царь Сапор тоже снова перешел в наступление. Если его отец довольство вался тем, что называл себя повелителем Ирана, то Сапор, а за ним и
отправляющиеся вместе с ним вниз по Евфрату в Вологазию» (oi от сштсо катеА.Ооут£^ ei^ ’OAoysaidSa emopoi — Waddington, 2599 от 247 г.) или «поднимающиеся вверх по реке из Фората (ср. у Плиния, 1L N., 6, 28, 145) и Вологазии» (oi cuvavapdcvTE^ цех’оитой efinopoi шга ФораВон кс ’ОХоуаокхбо^ — Waddington, 2589 от 142 г.) или «вверх от Спасину Харакса» (oi ow awco dvapavxe^ dnb Imoivov Харако^ — Waddington, 2596 от 193 г.). Все эти начальники были знатные люди с хорошими родословными; воздвигнутые в честь их памятники стоят в большой колоннаде рядом с памятниками царицы Зиновии и ее семьи. В осо бенности интересен один такой начальник — Септимий Бород, от ко торого сохранился ряд его посвящений, относящихся к 262—267 гг. (Waddington, 2606—2610); он тоже был начальником караванов (dvaKopiaavxa та£ o\)vo5ia£ ек tcov i5iv ка\ рарторцОсута т о т с о у архсрлорсоу — Waddington, 2606 а), «он снаряжал караваны на свои лич ные средства и удостоился похвалы крупного купечества», т. е. он оп лачивал расходы всего конвоя на обратном пути и за эту щедрость получил публично похвалу от крупных торговцев. Но помимо того, что он занимал городские должности стратега и агронома, он был так же императорским прокуратором второго класса (ducenarius) и аргапетом.
<т 331 в *