новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение
..pdfдукуш, в древности называвшийся ГГарапаниз, и горные цепи, слу жившие его продолжением к востоку и западу, отделяли Иран от Индии могучим горным хребтом, прорезанным лишь немногими про ходами. Впрочем, соглашение между Селевком и Чандрагуптой не долго оставалось в силе.
В начале эпохи диадохов греческие властители Бактрийскош цар ства, переживавшего после своего отделения от монархии Селевкидов период бурного роста, перешли горную границу, завладели боль шей частью долины Инда и, быть может, проникли еще дальше в переднюю Индию, так что центр тяжести этого царства переместился из западного Ирана в восточную Индию, а эллинизм уступил место индусскому элементу. Цари этой державы называются индийскими царями и впоследствии носят негреческие имена; на монетах рядом с греческим языком и вместо него появляются туземный индийский язык и письмо, подобно тому как на монетах парфяно-персидской чеканки рядом с греческим завоевывает себе место пехлевийский язык.
Затем в борьбу вступает еще одна нация: скифы, или, как они зовутся в Иране и Индии, саки. Они покинули свои исконные места жительства на Яксарте и пробились через горы на юг. Завоевав бактрийские земли, или, по крайней мере, большую часть их, скифы при близительно в последнее столетие Римской республики утвердились в современном Афганистане и Белуджистане. Поэтому в начале эпо хи империи берег по обе стороны устья Инда около Минагара зовется Скифией, а находящаяся внутри страны, к западу от Кандагара, об ласть дрангов получает впоследствии название «страны саков», Сакастаны (ныне Седжистан). Это вторжение скифов в страны бактроиндийской державы, конечно, ослабило ее приблизительно так же, как первые переселения германцев ослабили Римскую империю, и причинило ей большой ущерб, однако не разрушило ее; еще в эпоху Веспасиана существовало Бактрийское царство, по всей вероятности пользовавшееся самостоятельностью*.
надписи — С. I. Indicar., I, 91) Таккгазила (Td^iAa) в сообщениях гре ков), приблизительно в 9 милях к юго-востоку от Атака, а правитель ственным центром для юго-западных местностей был УджджениO^rjvr). Следовательно, восточная часть Кабульской долины, во всяком слу чае, принадлежала к царству Ашоки. Не исключена возможность, что границей явился Хайберский проход; но, по всей вероятности, вся Ка бульская долина принадлежала Индии, а границу к югу от Кабула со ставляла резко очерченная линия горной цепи Сулеймань и далее на юго-запад — Боланский проход. У Вардака, немного севернее Кабула, найдена одна надпись более позднего индоскифского царя Хувишки (на монетах Оерка), имевшего резиденцию, по-видимому, на р. Ямуна
в Матуре (по сообщению Ольденберга).
*Упоминаемый ниже египетский купец говорит в гл. 47 о «воинствен ном народе бактрийцах, имеющих своего собственного царя». Зна чит, в то время Бактрия была отделена от Индийского царства, нахо-
«т 262
В эпоху Юлиев и Клавдиев парфяне, по-видимому, были первен ствующей державой в области устья Инда. Один заслуживающий до верия писатель эпохи Августа относит только что названную Сакастану к парфянским провинциям и называет царя саков-скифов сатрапом Аршакидов; последней парфянской провинцией в восточном направ лении он считает Арахозию с главным городом Александрополем, вероятно Кандагаром. Вскоре затем, в эпоху Веспасиана, в Миннагаре даже властвуют парфянские князья. Однако для державы на р. Ин де это явилось скорее сменой династии, чем действительным присое динением к государству Ктесифона. Правда, парфянский царь Гондофар, которого христианская легенда связывает с просветителем пар фян и индусов св. Фомой*, правил на всей территории от Миннагара до Пешавара и вверх по р. Кабулу; но эти государи, подобно их пред шественникам в Индийском царстве, употребляют наряду с гречес ким индийский язык и именуют себя великими царями, так же как государи Ктесифона; по-видимому, принадлежность к одному и тому же царскому роду не мешала им соперничать с Аршакидами**.
лившегося под властью парфянских государей. И Страбон (И, 11, 1, стр. 518) говорит о бактро-индийском царстве как о явлении прошло го.
*Вероятно, это Каспар (в более древней традиции — Гатаспар), фигури рующий среди трех святых царей, пришедших с Востока (Gutschmid, Rhein. Mus., 19, 162).
**Самое определенное доказательство парфянского владычества в этих странах содержится в описании берегов Красного моря, составленном
вэпоху Веспасиана одним египетским купцом (гл. 38): «За устьем Инда внутри страны лежит главный город скифов Миннагар, но властвуют над ним парфяне, племена которых постоянно изгоняют друг друга» (i)7to ПарОсоv огл’ЕХ^С аААцХог)^ evSkokovtcov). То же самое повторяется
внесколько запутанном виде в гл. 41; здесь может показаться, что Миннагар лежит в самой Индии выше Баригаза, и это ввело в заб луждение уже Птолемея но, очевидно, писатель, рассказывающий о внутренней стране лишь по слухам, хотел только сказать, что боль шой город Миннагар лежит внутри страны, неподалеку от Наригаза,
и что оттуда привозится в Баригаз много хлопка. Встречающиеся в Миннагаре, по словам того же свидетеля, многочисленные следы пре бывания Александра также могли быть найдены только в Инде, но не в Гуджерате. Этим сообщением, по-видимому, подтверждается местонахождение Миннагара на нижнем Инде, недалеко от Хайдерабада, и факт парфянского владычества в этих местах в эпоху Веспа сиана. С этим следует поставить в связь монеты царя Гондофара, или Гиндоферра, который, по старинному христианскому преданию, был обращен в христианство просветителем парфян и индусов — св. Фо мой — и действительно, по-видимому, жил в ранний период Римской империи (Sallet’s Zeitschrift fur Numismatik, 6, 355; Gutschmid, Rhein. Mus., 19, 162), а также монеты его племянника Абдагаза (Sallet’s Zeitschrift, S. 365), которого можно отождествить с парфянским кня-
За этой парфянской династией в Индийском царстве вскоре сле дует династия, называемая в индийской традиции династией саков или династией царя Канерку, иначе Канишки; она начинается в 78 г.
н.э. и существует по меньшей мере до III в.* Цари этой династии
зем этого имени у Тацита (Летопись, 6, 36) и который носит во всяком случае парфянское имя, и, наконец, монеты царя Санабара, царство вавшего вскоре после Гиндоферра и являвшегося, быть может, его пре емником. К этому следует добавить еще ряд других монет, на которых стоят парфянские имена — Аршак, Пакор, Вонон. Эта чеканка явно сходна с чеканкой Аршакидов (Sallet’s Zeitschrift, S. 277). Серебряные монеты Гондофара и Санабара — от остальных царей до нас дошли почти одни только медные монеты — полностью соответствуют драх мам Аршакидов. По всей вероятности, они принадлежат парфянским государям Миннагара; это подтверждается и тем, что здесь рядом с греческой надписью появляется и индийская, подобно тому как у по здних Аршакидов — пехлевийское письмо. Однако это не монеты сат рапов, но, как намекает египетский купец, монеты великих царей, со перничавших с государями Ктесифона. Гиндоферр называет себя на сильно испорченном греческом языке paaiAei)^ paaiXecov рёуа£ антокрашр (царь царей, великий самодержец), а на правильном ин дийском языке — Maharadja Radjadi Radja. Если, что весьма возможно, под именем Мамбара или Акабара, которого египетский купец называ ет властителем берегов Баригаза, скрывается Санабар, фигурирующий на монетах, то он жил в эпоху Нерона или Веспасиана и был властите лем не только над устьем Инда, но и над Гуджаратом. Далее, если найденная недалеко от Пешавара надпись действительно относится к царю Гоядофару, то следует заключить, что его владычество распрос транялось до этих мест и, вероятно, до самого Кабула. Из того факта, что Корбулон в 60 г. отослал на берег Красного моря посольство отло жившихся от парфян гирканов, дабы они не подверглись нападению со стороны парфян, так как оттуда они могли достигнуть родины, не вступая на парфянскую землю (Тацит, 15, 25), следует, что долина
Инда в то время не подчинялась властителю Ктесифона.
*Судя по монетам, весьма вероятно, что великое царство Аршакидов в Миннагаре ненамного пережило эпоху Нерона. Какие властители по следовали за ним, точно не известно. Бактро-индийские цари с гречес кими именами принадлежат в подавляющем большинстве, а может быть и все, к эпохе до Августа; да и некоторые цари с туземными именами, например Маузс и Азес, относятся, судя по языку и письму (например, по форме соП) к еще более раннему времени. Например, монеты царей Козулокадфиза и Оэмокадфиза, а также монеты сакских царей — Канерку и его преемников, которые ясно выдают мест ную чеканку своим до сих пор не встречавшимся в индийской чеканке золотым статером, равным по весу римскому золотому, по всем при знакам принадлежат к более позднему времени, чем монеты Гондофа ра и Санабара. Они показывают, как государство долины Инда посте пенно все в большей степени приобретало национально-индийский характер, отличающий его от эллинов и от иранцев. Таким образом,
284
были из скифов, о передвижении которых было упомянуто выше; на их монетах вместо индийского языка появляется язык скифский*. Таким образом, в области Инда после индусов и эллинов в первые три века нашей эры властвовали парфяне и скифы. Но и при инозем ных династиях предполагалось формирование национально-индий ского государства, причем оно ставило развитию парфяно-персидско- го владычества на Востоке не менее прочные преграды, чем те, кото рые ставило ему на Западе Римское государство.
На севере и северо-востоке Иран граничил с Тураном. В то время как западный и южный берега Каспийского моря и верхние долины Окса и Яксарта были областью, благоприятной для развития цивили зации, степи вокруг Аральского моря и расстилающаяся за ним об ширная равнина по своим природным условиям были настоящим цар ством кочевников. Среди этих номадов имелись, конечно, отдельные народности, родственные иранцам, но и они были чужды иранской цивилизации. Бактра, оплот Ирана против Турана, в эпоху после Алек сандра долгое время под властью своих греческих государей справля лась с этой оборонительной задачей; но мы уже говорили, что позд нее она хотя и не погибла окончательно, но уже не была в состоянии дольше сдерживать проникновение скифов на юг. С упадком могу щества Бактры та же задача встала перед Аршакидами. Трудно ска зать, насколько им удалось с ней справиться.
В первое время Римской империи великие цари Ктесифона как на юге от Гиндукуша, так и в северных областях, по-видимому, от
правление этих Кадфизов приходится, по-видимому, на промежуток времени между индо-парфянскими государями и династией саков, на чинающейся с 78 г. н. э. (Oldenberg, Sallet’s Zeilschr. fur Numismatik, 8, 292). Найденные в пешаварской сокровищнице монеты этих сакских царей называют, рядом с национальным Вовбо, греческих богов в ис каженной форме ЫропаАо, Баростш) — факт, заслуживающий упомина ния. Позднейшие их монеты обнаруживают влияние древнейшей че канки Сассанидов и могут относиться ко второй половине III в. (Sallet’s Zeitschr. fur Numismatik, 6, 225).
*Индо-греческие и индо-парфянские государи, равно как и Кадфизы, широко пользуются на своих монетах наряду с греческим также тузем ным, индийским языком и письменностью; цари саков, напротив, ни когда не употребляли индийского языка и индийского алфавита, но пользовались исключительно греческими буквами; негреческие над писи на их монетах, без сомнения, — скифские. Таким образом, на золотых монетах Канерку стоит то раой£\)£ fkxaiAecov Кауркой, торао vavopao Kavipia tcopavo, где первые два слова являются переделанны ми на скифский лад индийскими Radjadi Radja, а два следующих со держат собственное имя царя и его родовое имя Гушана (<Oldenberg, там же, стр. 294). Значит, эти саки были в Индии иноземными госуда рями в ином смысле, чем бактрийские эллины и парфяне. Однако сде ланные при них в Индии надписи — не скифские, а индийские.
265
теснили скифов или подчинили их своей власти, отняв у них при этом обратно частьбактрийской области. Неизвестно, однако, были ли здесь установлены какие-либо постоянные границы, и если да, то какие. Часто упоминаются войны между парфянами и скифами. Последние, в особенности жившие вокруг Аральского озера предки нынешних туркменов, были обычно нападающей стороной, причем они то вторгались водным путем через Каспийское море в долины Куры и Аракса, то совершали из своих степей набеги на богатые равнины Гиркании и плодоносный оазис Маргианы (Мары). Погра ничным областям приходилось поэтому откупаться от произволь ных грабительских поборов уплатой дани, которая регулярно вноси лась в установленные сроки, подобно тому как в настоящее время сирийские бедуины взимают с местных крестьян так называемую куббу.
Итак, парфянское правительство, по крайней мере в первые годы империи, так же как теперь турецкое, оказалось не в состоя нии обеспечить здесь своим мирным подданным охрану плодов их труда и создать прочное мирное положение па границе. Для само го правительства парфянской державы эти пограничные столкно вения также оставались открытой раной; они часто вносили ослож нения в войны Аршакидов из-за престолонаследия и в их конфлик ты с Римом.
Выше мы говорили о том, как складывались отношения парфян с римлянами и как были установлены границы между обеими вели кими державами. Поскольку с парфянами соперничали армяне и пра вители царства на Араксе стремились играть в Передней Азии роль великих царей, парфяне вообще поддерживали дружественные отно шения с римлянами, как с врагами своих врагов. Но после разгрома Митридата и Тиграна и особенно в результате установленных Помпеем порядков римляне заняли по отношению к парфянам такую пози цию, которая была несовместима с серьезным и длительным миром между обоими государствами. На юге Сирия находилась теперь под непосредственным владычеством Рима, и римские легионы стояли на страже на краю большой пустыни, отделяющей приморские земли от долины Евфрата. На севере Каппадокия и Армения являлись рим скими вассальными княжествами. Тем самым народы, граничившие с Арменией на севере — колхи, иберы, албанцы, — неизбежно осво бождались из-под влияния парфян и, по крайней мере по мнению римлян, тоже превращались в римских вассалов. Граничившая с Ар менией на юго-востоке по р. Араксу Малая Мидия, или Атропатена (Азербайджан), уже в борьбе с Селевкидами под властью старинной туземной династии отстояла свою национальность и сделалась даже самостоятельной; при Аршакидах царь этой страны выступает то как парфянский ленник, то как независимый от них, опирающийся на римлян владетель. Таким образом, влияние Рима доходило до Кавка
за и западного берега Каспийского моря. Такое положение представ ляло нарушение границ, создавшихся существовавшими здесь нацио нальными отношениями.
Правда, эллинская народность так прочно укоренилась на южном берегу Черного моря, а также внутри страны, в Каппадокии и Коммагене, что она могла служить здесь опорой римскому владычеству; но Армения и под многолетней властью Рима осталась все же стра ной негреческой, а общностью языка и верований, многочисленными брачными союзами между знатными фамилиями той и другой стра ны, одинаковой одеждой и одинаковым вооружением* она была не разрывно связана с парфянским государством. Римские военные на боры и обложение податями никогда не распространялись на Арме нию; страна, самое большее, поставляла собственные войска и содер жала их, а также снабжала продовольствием стоявшие в ее пределах римские отряды. Армянские купцы посредничали в торговле через Кавказ со Скифией, через Каспийское море — с Восточной Азией и Китаем, вниз по Тигру — с Вавилонией и Индией, на западе — с Каппадокией; было бы весьма естественно включить политически зави симую страну в сферу римского податного и таможенного обложе ния; однако до этого дело никогда не доходило. То, что Армения в национальном отношении была близка к парфянам, а в политичес ком зависела от Рима, является важным моментом в тянущейся на протяжении всей эпохи империи борьбе Рима со своим восточным соседом. Правда, в Риме понимали, что территориальные захваты по ту сторону Евфрата являются посягательством на исконные земли восточных народов и отнюдь не означают существенного усиления римского могущества. Но причина или, если угодно, оправдание того, что эти захваты все-таки продолжались, заключается в том, что сосу ществование равноправных больших государств было несовместимо с самыми основами римской политики и, можно, пожалуй, сказать, с политикой древнего мира вообще. Римская империя, в сущности, не признает иных границ, кроме морей или неспособных к сопротивле нию областей. За более слабым, но все же обороноспособным госу дарством парфян римляне не признавали права быть сильной держа вой и посягали на то, от чего парфяне, в свою очередь, не могли отка заться. Вследствие этого отношения между Римом и Ираном за все время существования империи представляют собой постоянную борь
*Арриан, который в качестве наместника Каппадокии сам командовал армянским войском (Contra AL, 29), называет в своей «Тактике» армян и парфян всегда вместе (4, 3,44 — по поводу тяжелой кавалерии, оде тых в броню KOvxo(popoi (копейщиков), и легкой кавалерии акро(Зо?атоа (стрелков), или шлото^отоя (конных стрелков); 35, 7 — по поводу ша ровар), и там, где он рассказывает о введении Адрианом в римских войсках варварской кавалерии, он объясняет появление конных стрел ков влиянием примера «парфян или армян» (44, 1).
267
бу за левый берег Евфрата — борьбу, прерывающуюся лишь непро должительными перемириями.
Договорами с парфянами, заключенными Лукуллом и Помпеем, границей был признан Евфрат, т. е. парфянам была отдана Месопо тамия. Но это не помешало римлянам принять в число своих васса лов властителей Эдессы, а путем расширения границ Армении к югу, по-видимому, косвенно подчинить своему влиянию, по крайней мере, большую часть северной Месопотамии. Вследствие этого парфянское правительство после некоторого колебания начало войну с римляна ми, формально объявив войну армянам. Ответом на это была экспе диция Красса, а после его поражения при Каррах возвращение Арме нии под власть парфян; с этим связано возобновление со стороны парфян притязаний на западную половину царства Селевкидов; одна ко осуществить эти притязания в то время им, разумеется, не уда лось. В течение всей 20-летней гражданской войны, в которой погиб ла Римская республика и в конце концов утвердился принципат, про должалось и состояние войны между римлянами и парфянами, при чем нередко та и другая борьба взаимно переплетались. Помпей пе ред решительной битвой пытался заручиться союзом царя Орода, но когда этот последний потребовал уступки Сирии, Помпей не смог за ставить себя отдать провинцию, которую сам же завоевал для Рима. Однако после катастрофы он пошел на этот шаг; но разного рода слу чайности побудили его бежать не в Сирию, а в Египет, где он затем и нашел свой конец. Парфяне, по-видимому, все-таки собирались втор гнуться в Сирию, и позднейшие вожди республиканцев не пренебре гали помощью врагов родины.
Еще при жизни Цезаря Цецилий Басс, подняв знамя восстания в Сирии, немедленно призвал на помощь парфян. Они откликнулись на это приглашение; сын Орода Пакор разбил наместника Цезаря и освободил осажденные им в Апамее войска Басса (709). По этой при чине, а также с целью отомстить за поражение при Каррах Цезарь решил ближайшей весной лично отправиться в Сирию и за Евфрат, но смерть помешала ему привести этот план в исполнение. Когда впоследствии Кассий начал военные приготовления в Сирии, он тоже вступил в соглашение с парфянским царем, и в решительной битве при Филиппах (712) парфянские конные стрелки сражались за свобо ду Рима. Так как республиканцы потерпели поражение, великий царь сперва держался спокойно, а Антоний, хотя и намеревался выпол нить планы диктатора, однако на первых порах имел достаточно за бот по устройству Востока.
Столкновение было неизбежно; нападающей стороной оказался на этот раз парфянский царь. Когда в 713 г. Октавиан вел в Италии борьбу с полководцами Антония и его супругой, а сам Антоний пре бывал в бездействии в Египте подле царицы Клеопатры, Ород внял
настояниям одного жившего при нем в изгнании римлянина, Квинта Лабиена, прежде служившего офицером в войске Брута, сына злей шего врага Цезаря — Тита Лабиена, и отправил его, а также своего сына Пакора, с сильной армией за пределы своей страны. Наместник Сирии Дециций Сакса не выдержал неожиданного натиска; римские гарнизоны, составленные большей частью из старых солдат респуб ликанской армии, перешли под знамена своего прежнего командира. Ему подчинились Апамея, Антиохия и вообще все города Сирии, за исключением расположенного на острове Тира, который было невоз можно покорить без флота; Сакса, спасаясь бегством в Киликию, сам лишил себя жизни, чтобы не попасть в плен. После захвата Сирии Пакор обратился против Палестины, а Лабиен направился в провин цию Азию, где все города, за исключением карийской Стратоникеи, подчинились ему сразу или после боя. Антоний, поглощенный осложнениями в Италии, не мог послать никакой помощи своим наместникам, и почти два года (с конца 713 до весны 715 г.) в Си рии и в большей части Малой Азии властвовали парфянские полко водцы и республиканский император Лабиен Парфянин, как он сам именовал себя с бесстыдной иронией, так как был не римлянином, побеждавшим парфян, а римлянином, побеждавшим своих с помо щью парфян.
Только после того как была устранена угроза разрыва между обо ими правительствами, Антоний послал новое войско под предводи тельством Публия Вентидия Басса, которому он передал главное на чальство в провинциях Азии и Сирии. Этот способный военачальник встретил в Азии одного Лабиена с его римскими войсками и быстро вытеснил его из провинции. На границе Азии и Киликии, в горных проходах Тавра, отряд парфян хотел оказать помощь своим спасав шимся бегством союзникам, но и он был разбит прежде, чем мог соединиться с Лабиеном, а этот последний вслед за тем был настиг нут римлянами в Киликии во время бегства и убит. Вентидкй столь же успешно завладел горными проходами Амана на границе Кили кии и Сирии; здесь пал Фарнапат, лучший из парфянских военачаль ников (715). Тем самым Сирия была очищена от неприятеля. Правда, в следующем году Пакор еще раз перешел Евфрат, но лишь для того, чтобы найти себе гибель вместе с большей частью своего войска в решительной битве при Гиндаре к северо-востоку от Антиохии (9 июня 716 г.). Эта победа до известной степени загладила поражение при Каррах и притом имела прочные положительные результаты — с тех пор парфянские войска долгое время не показывались на римском берегу Евфрата.
Если в интересах Рима было расширить свои завоевания на Вос токе и вступить во владение наследством Александра во всем его объе ме, то обстоятельства никогда не складывались столь благоприятно
269
для этого, как в 716 г. Отношения между обоими правителями весь ма своевременно улучшились, и, кроме того, сам Цезарь, по-видимо му, искренне желал своему соправителю и новому зятю солидного и удачного ведения войны. Катастрофа при Гнндаре вызвала у парфян тяжелый династический кризис. Царь Ород, глубоко потрясенный гибелью старшего и способнейшего из своих сыновей, отказался от власти в пользу своего второго сына Фраата. Последний, чтобы вер нее обеспечить за собой престол, ввел режим террора, жертвами ко торого явились его многочисленные братья и даже старик-отец, равно как ряд знатнейших лиц в государстве; некоторые из этих последних спаслись бегством и искали защиты у римлян, в том числе могуще ственный и уважаемый Монес. На Востоке Рим никогда не имел та кого многочисленного и сильного войска, как в то время: Антоний был в состоянии повести за Евфрат не менее 16 легионов, около 70 ты сяч человек римской пехоты, около 40 тыс. человек вспомогательных войск, 10 тыс. человек испанских и галльских, 6000 армянских всад ников; по меньшей мере половину этих войск составляли приведен ные с Запада отряды, закаленные в боях и готовые следовать за сво им любимым и уважаемым вождем, победителем при Филиппах, и под его личным руководством присоединить еще большие достиже ния к тем блестящим победам, которые были уже одержаны над пар фянами, хотя и не им, но для него.
Антоний действительно замышлял основать великое азиатское царство, наподобие царства Александра. Следуя примеру Красса, объ явившего перед своим выступлением в поход, что он распространит римское владычество до Бактрии и Индии, Антоний назвал своего первого сына, рожденного ему египетской царицей, именем Алексан дра. По-видимому, он серьезно намеревался, с одной стороны, за ис ключением вполне эллинизированных провинций Вифинии и Азии, подчинить управлению мелких зависимых князей все владения импе рии на Востоке, в которых еще не была принята эта форма политичес кого устройства, с другой же стороны — придать форму сатрапий всем восточным землям, когда-либо занятым западными завоевателями, и сделать их тем самым подвластными Риму. Большая часть восточ ной половины Малой Азии и военное первенство были отданы само му воинственному из местных князей — галату Аминте. Сатрапии получили также князья Пафлагонии, вытесненные из Галатии потом ки Дейотара, Полемон, новый князь Понта и супруг внучки Антония Пифодориды; царьки Каппадокии и Коммагены также сохранили свои сатрапии. Большую часть Киликии и Сирии вместе с Кипром и Киреной Антоний соединил с Египетским государством, которому он та ким образом почти вернул те территории, которые входили в его со став при Птолемеях, а так как любовницу Цезаря, царицу Клеопатру, он сделал своей собственной любовницей или, вернее, супругой, то
незаконный сын Цезаря, Цезарион, уже ранее признанный ее сопра вителем в Египте*, был объявлен наследником старинной державы Птолемеев, а ее незаконный сын от Антония Птолемей Филадельф — наследником Сирии. Другому сыну Клеопатры, которого она родила Антонию, — уже упомянутому' Александру, — была пока дана Арме ния как залог будущего владычества над Востоком. С этим устроен ным на восточных началах великим царством** Антоний предпола гал соединить также принципат над Западом. Сам он не принимал царского звания и, напротив, перед своими соотечественниками и сол датами носил те же титулы, какие имел Цезарь. Но на имперских монетах с латинской надписью Клеопатра именуется царицей царей, а ее сыновья от Антония — по меньшей мере царями; голова старше го сына Антония изображается на монетах рядом с головой отца — значит, наследственность власти представляется чем-то само собой разумеющимся. В своем отношении к браку и к праву наследования законных и побочных детей Антоний придерживался восточных обы чаев, принятых у великих царей, или, как он говорил сам, божествен ной свободы его предка Геракла***; своего сына Александра и его
*Незаконнорожденный сын Цезаря Пто^гроио^ 6 ксх\ Кспаар Вео^ сргХояатсор коп фЖорцттр (Птолемей и Цезарь, бог, любящий отца, любящий мать), как гласит его царское имя (С. L Gr., 4717), высту пает в качестве соправителя в Египте 29 августа 711—712 египетского летосчисления, как это видно из обозначения этого года (Wescher, Bullet, d. 1st., 1866, p. 199; Krall, Wiener Studien, 5, 313). Так как он занял место супруга и брата своей матери Птолемея Младшего, то свер жение последнего Клеопатрой — событие, подробности которого не известны, — произошло, вероятно, именно тогда и послужило пово дом к тому, что Цезарион был провозглашен царем Египта. Дион (47, 31) также относит его назначение к лету 712 г., перед битвой при Фи
липпах. Значит, оно не являлось делом одного Антония, но было со обща принято обоими правителями в момент, когда им приходилось почему-либо угождать египетской царице, которая, впрочем, с самого начала стояла на их стороне.
**Это имеет в виду Август, когда говорит, что он вернул империи вос точные провинции, поделенные большей частью между царями (Man.
Ancyr., 5, 41: provincias omnias, quae trans Hadrianum mare vergunt ad orientem Cyrenasque, jam ex parte magna regibus eas possidentibus...
reciperavi... — я вернул все провинции к востоку за Адриановым мо рем, а также Кирену, которыми большей частью уже владели цари).
***Уважение к приличиям, столь же характерное для Августа, как для его коллеги обратное, сказывается и в этом случае. Впоследствии офи циально отрицалось, что Цезарь был отцом Цезариона — факт, при знанный самим диктатором, и даже дети Антония от Клеопатры, про исхождения которых уже никак нельзя было оспаривать, также хотя и считались членами императорского дома, но никогда не были фор мально признаны детьми Антония. Напротив, сын дочери Антония от