Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение

..pdf
Скачиваний:
47
Добавлен:
01.01.2021
Размер:
19.14 Mб
Скачать

этого достигшего сенаторского ранга дома, а также различные про­ исходящие из Сидимы, занятые в других местах и даже при импе­ раторском дворе врачи не забывали о своей родине, и многие из них окончили свою жизнь под родным кровом; один из этих по­ чтенных граждан в составленных им мемуарах, правда, не блестя­ щих, но зато весьма ученых и патриотических, собрал легенды и пророчества о своем родном городе и поместил эти документы в общественном месте. В сейме маленькой провинции Ликии горо­ док Краг-Сидима голосовал не среди городов первого ранга; он не имел театра, почетных титулов и тех общих празднеств, которые являлись в то время неотъемлемой принадлежностью большого го­ рода; в глазах современников он также был небольшим провинци­ альным городом и являлся всецело созданием эпохи империи. Од­ нако в настоящее время среди всех удаленных от моря городов Аидинского вилайета нет ни одного, который хоть отчасти мог бы сравняться в культурном отношении с этим скромным, затерян­ ным в горах городом. То, что в этом уединенном уголке еще те­ перь живо стоит перед нашими глазами, без следа или почти без следа было уничтожено в бесчисленном множестве других горо­ дов. Известное представление об этом обилии городов можно со­ ставить на основании медных монет, выпускавшихся городами в эпоху империи; по числу монетных дворов и разнообразию изоб­ ражений на монетах ни одна провинция даже отдаленно не может равняться с Азией.

Как у греков в Европе, так и в Малой Азии ограничение всех интересов горизонтом маленького города неизбежно имело свои от­ рицательные последствия. Те пороки общинного управления, кото­ рые мы уже наблюдали у греков, повторяются и здесь. В управле­ нии городскими финансами, над которыми нет настоящего контро­ ля, отсутствуют порядок и бережливость, а часто также и честность, постройки либо намного превышают возможности города, либо не удовлетворяют самым насущным потребностям; городская беднота привыкает к выдачам из городской кассы или из кошелька богатых граждан, к даровому маслу в банях, к публичным угощениям и народ­ ным увеселениям за чужой счет; крупные дома привыкают к тол­ пам клиентов с их подобострастной лестью, с их интригами попро­ шаек и взаимными раздорами; соперничество происходит как меж­ ду отдельными городами, так и в каждом городе между различны­ ми кругами и домами; организацию союзов бедняков, а также доб­ ровольных пожарных команд, которые на Западе существовали по­ всюду, правительство не решается допустить в Малой Азии, так как здесь каждая ассоциация неминуемо становится жертвой партийных интриг. Тихие воды обычно легко превращаются в болото, и отсут­ ствие живых общих интересов ясно чувствуется также и в Малой Азии.

Малая Азия, особенно ее западная часть, была одной из самых богатых областей великого Римского государства. Правда, негодное управление республики, вызванные им катастрофы эпохи Митрида­ та, затем бесчинства пиратов, наконец многолетние гражданские вой­ ны, которые в финансовом отношении нанесли Малой Азии едва ли не больший ущерб, чем всем остальным провинциям, — все это так глубоко расшатало материальное положение общин и отдельных лиц, что Август обратился к крайнему средству — кассации всех долго­ вых обязательств; и действительно, все малоазийцы, за исключени­ ем родосцев, воспользовались этим опасным лекарством. Однако снова наступивший мирный период залечил все язвы. Не всюду, конечно, — например, острова Эгейского моря с этих пор так нико­ гда более и не смогли оправиться, — но все же в большинстве мест уже к моменту смерти Августа раны и лекарства были забыты, и в этом с о с т о я н и й страна пребывала в течение трех столетий, до эпохи готских войн. Налоги, которые взыскивались с малоазийских горо­ дов и которые эти города, правда, под контролем наместника, долж­ ны были сами распределять между собой и собирать, составляли один из самых существенных источников дохода имперской казны. Мы не имеем возможности установить, насколько общее бремя на­ лога соответствовало платежеспособности облагаемых, однако по­ ложение, в котором находилась страна до середины III в., исключа­ ет возможность настоящей длительной перегрузки. Фискальные стес­ нения торговли и чрезмерное давление налогового пресса, нередко обременительное не для одних только плательщиков, не выходили за известные пределы, — может быть, не столько вследствие забот о населении, сколько вследствие небрежности правительства. В слу­ чаях больших стихийных бедствий, в частности землетрясений, от которых при Тиберии жестоко пострадали 12 цветущих городов Азии, и прежде всего Сарды, а при Пие — целый ряд карийских и ликмйских городов и острова Кос и Родос, частные лица, и в первую оче­ редь имперское правительство, щедро приходили на помощь малоазийцам, давая им почувствовать преимущества принадлежности к большому государству и круговой поруки друг за друга. Постройке дорог, которую римляне начали, как только была впервые учрежде­ на Манием Аквилием провинция Азия, в эпоху империи уделялось серьезное внимание лишь в тех областях Малой Азии, где стояли более крупные гарнизоны, а именно в Каппадокии и соседней Гала­ тии, с тех пор как Веспасиан устроил легионный лагерь на Среднем Евфрате*. В прочих провинциях в этом отношении было сделано не­ много, отчасти, без сомнения, вследствие инертности сенатского управ­

*Милевые камни появляются здесь со времен Веспасиана (С. I. L., III, 306), и с этих пор они весьма многочисленны, особенно в период от Домициана до Адриана.

243

ления; если здесь где-либо и строились дороги, то лишь по распоря­ жению императора*. Это процветание Малой Азии не было результа­ том деятельности дальновидного и энергичного правительства. По­ литические учреждения, промышленные и торговые начинания, ли­ тературная и художественная инициатива Малой Азии всецело исхо­ дят от старых свободных городов или от Атталидов. Все, что дало стране римское правительство, заключалось главным образом в дли­ тельном мире, терпимом отношении к росту ее внутреннего благосо­ стояния, отсутствии той правительственной мудрости, которая счита­ ет себя вправе распоряжаться каждой парой здоровых рук и каждым сбереженным грошом; такого рода негативные добродетели, свой­ ственные отнюдь не выдающимся личностям, часто бывают более полезны для общего блага, нежели великие деяния самозванных опе­ кунов человечества.

Благосостояние Малой Азии покоилось на редком соответствии между ее сельским хозяйством, с одной стороны, промышленностью и торговлей — с другой. В особенности в прибрежных местностях природа с необычайной щедростью рассыпала свои дары, и часто мож­ но видеть, с каким неослабным прилежанием даже в труднейших усло­ виях, например в каменистой долине Эвримедонта в Памфилии, жи­ тели Сельге использовали каждый пригодный для обработки клочок земли. Продукты малоазийской промышленности слишком много­ численны и разнообразны, чтобы можно было останавливаться на каждом из них в отдельности**; заслуживает упоминания, что нео­

*Наиболее убедительно свидетельствуют об этом дороги, построенные императорским прокуратором в сенатской провинции Вифннии при Нероне и Веспасиане (С. I. L., III, 346, tph. epigr., V, 96). Но и при постройках дорог в сенатских провинциях Азии и на Кипре никогда не упоминается сенат, и потому можно предположить, что и здесь доро­ ги строились императорами. В III в. здесь, как и повсюду, так же и постройка имперских дорог была возложена на коммуны (Смирна — С. I. L., III, 471; Фиатира — Bull, de Corr. hell., 1,101; Пафос — С. IL ., Ill, 218).

**Христиане прибрежного города Корика в суровой Киликии, вопреки общему правилу, имели обыкновение обозначать на надгробных над­

писях профессию покойного. На собранных там исследователями Ланглуа (Langlois) и в недавнее время Дюшеном (Duschesne, Bull, de Corr. hell., 7, 230) надгробных надписях встречаются следующие профес­ сии: один писец (voxdpioQ, один виноторговец (оитртюроС), два торгов­ ца оливковым маслом (iXEon^Xr\Q, один овощной торговец (ХахагоясоХпО, один торговец фруктами (оясоролсоХцО, два торговца мелочным товаром (каяг^оС), пять золотых дел мастеров (ошр«рю£ трижды, %рш\)х°°С дважды; из них один является также пресвитером), четыре медника (х<хА.к6ижо£ один раз, XOIXKEVQтрижды), два инстру­ ментальных мастера (appevopatpoQ, пять гончаров, керарег)^, из кото­

бозримые внутренние пастбища с их стадами овец и коз сделали Ма­ лую Азию главной страной шерстяной промышленности и ткачества вообще, — достаточно вспомнить о милетской и галатской (т. е. ан­ горской) шерсти, об аттальских шитых золотом тканях, о сукнах, из­ готовленных по нервийскому, т. е. фландрскому, способу на фабри­ ках фригийской Лаодикеи. Как известно, в Эфесе едва не вспыхнуло восстание из-за того, что золотых дел мастера опасались, что новая, христианская вера повлечет за собой сокращение их сбыта изображе­ ний богов. В Филадельфии, крупном городе в Лидии, из семи райо­ нов нам известны названия двух; это районы ткачей шерсти и баш­ мачников. Вероятно, здесь ясно выступает то, что в прочих городах остается скрытым под более древними и важными именами, а имен­ но, что более крупные города Азии сплошь да рядом содержат в сво­ их стенах не только множество ремесленников, но также и многочис­ ленное население рабочих, занятых в мастерских. Основой торгово­ денежного оборота Малой Азии являлось местное производство. В этой провинции не было условий, благоприятствующих развитию круп­ ной заграничной импортной и экспортной торговли с Сирией и Егип­ том, хотя в Малую Азию ввозились некоторые предметы торговли из восточных стран, например галатские торговцы ввозили значитель­ ное число рабов*. Однако если — как это, по-видимому, и было — римские купцы были здесь столь многочисленны в каждом большом и малом городе, даже в таких местах, как Илион и Ассос в Мизии, Примнесс и Траянополь во Фригии, что их союзы участвовали в пуб­ личных церемониях наряду с гражданами; если в Гиерополе, в одной из внутренних областей Фригии, один фабрикант (epyaoivQ велел на­ писать на своей надгробной плите, что в течение своей жизни он 72 раза плавал в Италию вокруг мыса Малей, а один римский поэт изоб­ ражает столичного купца, который спешит к порту, чтобы не дать своему клиенту из недалеко отстоящей от Гиерополя Кибмры попасть в руки конкурентов, то все это дает картину оживленной промышлен­ ной и торговой деятельности не только в портовых городах. О непре­ рывных деловых сношениях с Италией свидетельствует также язык;

рых один назван работодателем (EpyoSmrjO, другой одновременно яв­ ляется пресвитером, один торговец платьем (щосттотссоАл^), два торгов­ ца холстом (XivoKcoXrjQ, три ткача (OOOVLCCKOQ, один выделыватель шер­ сти (EpEODpyoQ, два башмачника (каАдуарю?, KaAyapioQ, один скорняк (iviopacpoQ (несомненно, вместо fjviopacpo^, pellio), один судовладелец (уоожАлроО, одна повивальная бабка (laxpijirj), далее общая гробница высокочтимых менял (ошотера TCOV £\)yev£axdxcov траттфшу). Такова картина для V и VI вв.

*Начало этой торговли, удостоверенной источниками для IV в. (Амми­ ак, 22, 7, 8; Клавдиан у Евтропия, 1, 59), относится, несомненно, к более древнему времени. Иной характер носят сообщаемые Филостратом (Vita Apoll., 8,7, 12) случаи, когда негреческие жители Фригии продавали своих детей работорговцам.

<*Ш 245 Ш»

многие латинские слова, вошедшие в употребление в Малой Азии, были занесены римскими купцами; так в Эфесе даже гильдия ткачей шерсти носит латинское название*. Всякого рода учителя и врачи при­ езжали в Италию и прочие страны латинского языка преимуществен­ но из Малой Азии, где они часто приобретали значительное состоя­ ние и привозили его с собой на родину; среди тех лиц, которым горо­ да Малой Азии были обязаны сооружением зданий и пожертвования­ ми капиталов, видное место принадлежало разбогатевшим врачам** и литераторам. Наконец, случаи переселения крупных семей в Ита­ лию из Малой Азии встречаются позже и реже, нежели случаи пере­ селения из западных областей империи; из Вьенны и Нарбона было легче переселиться в столицу империи, нежели из греческих городов, да и правительство в раннюю эпоху империи не было склонно при­

*ImEpyocGia TCOV Xavapicov, т. е. союз мастеров-ткачей шерсти (1апа — по-латыни шерсть) у Вуда (Wood Ephesus, City, № 4). На надписях Корика также часто встречаются латинские названия ремесленников. В фригийских надписях (С. I. Gr., 3900, 3902 i) ступень называется

ypdcSog (от латинского gradus).

**Одним из них является Ксенофонт, сын Гераклита из Коса, известный нам по Тациту (Летопись, 12, 61, 67) и Плинию (N. Н. 29, 1, 7), а также по целому ряду памятников своей родины (Bull, de Corr. hell., 5, 468). В качестве лейб-медика (ocpxiaxpo^; этот титул встречается здесь впервые) императора Клавдия он приобрел такое влияние, что соеди­ нил со своей должностью врача высокое положение секретаря импера­ торского кабинета по отделу греческой корреспонденции елг TCOV ’E77t|vikcov doroKpipcxTcov (ср. у Свиды под словомAiovwio^9АХ ^oaSpeoQ; он выхлопотал для своего брата и дяди римское право гражданства и офицерские посты всаднического и офицерского ранга, а для себя кро­ ме всаднического коня и офицерского ранга еще и золотой венок и почетное копье в связи с британским триумфом императора; сверх того, для своей родины он исхлопотал освобождение от налогов. Его над­ гробный памятник стоит на острове, и его благодарные соотечествен­ ники поставили ему и его родным статуи и в воспоминание о нем выпустили монеты с его изображением. По рассказам, именно он при­ кончил смертельно заболевшего Клавдия, дав ему новую дозу яда, и потому на его памятниках значится не только обычный титул «друг императора», (piAoaefkxaTC^, но специально «друг Клавдия», (рйокХайбю^,

и«друг Нерона», <pi7ovepcov, согласно надежному восстановлению над­ писи. Его брат, которого он сменил в должности лейб-медика, полу­ чал жалованье в 500 тыс. сестерциев (т. е. 50 тыс. зол. рубл. — Ред.), но уверял императора, что это место он принял только из любви к нему, так как-де его городская практика приносила ему на 100 тыс. сестерциев больше. Несмотря на огромные суммы, которые оба брата помимо Коса израсходовали на другие города, в особенности на Не­ аполь, они оставили после себя состояние в 30 млн сестерциев (т. е. более 3 млн зол. рубл. — Ред.).

влекать ко двору знатных муниципалов Малой Азии и вводить их в среду римской аристократии.

Если оставить в стороне тот изумительно ранний расцвет, кото­ рого достигли на этих берегах ионийский эпос и эолийская лирика, начатки историографии и философии, пластики и живописи, то как в науке, так и в искусстве великой эпохой Малой Азии является время Атталидов, которое верно хранило воспоминания о той ранней, еще более великой эпохе. Если Смирна оказывала божеское почитание своему гражданину Гомеру, выпускала в его честь монеты с его име­ нем, то в этом выражается господствовавшее во всей Ионии и во всей Малой Азии убеждение, что божественное искусство снизошло на землю именно в Элладе, и главным образом в Ионии.

Из постановления города Теоса* в Лидии мы узнаем, с какой поры и в каком объеме начала проявляться в этих областях забота общества и властей о начальном обучении.

Согласно этому источнику, в будущем предусматривалось на сред­ ства, пожертвованные городу одним богатым гражданином, созда­ ние наряду с должностью инспектора гимнастических упражнений (уорусхашрхлО новой почетной должности инспектора школ (mxi8ov6jioQ. Далее предусматривалось назначение трех платных учи­ телей правописания с жалованьем по одному из трех разрядов в 600, 550 и 500 драхм, дабы все свободные мальчики и девочки могли обу­ чаться письму; равным образом назначались два учителя гимнастики с жалованьем в 500 драхм, учитель музыки, обучающий игре на лют­ не и кифаре мальчиков двух старших классов и уже окончивших шко­ лу юношей, с жалованьем в 700 драхм, учитель фехтования с жалова­ ньем в 300 драхм и учитель стрельбы из лука и копьеметания с жало­ ваньем в 250 драхм. Учителя правописания и музыки должны были ежегодно устраивать в городском совете публичный экзамен учени­ кам. Такова Малая Азия эпохи Атталидов; но Римская республика не продолжила деятельности своих предшественников. Она не увекове­ чила своих побед над галатами резцами пергамских скульпторов, и незадолго до сражения при Акциуме пергамская библиотека была пе­ ренесена в Александрию; немало прекрасных замыслов погибло, не успев воплотиться в жизнь, в бурях митридатовой войны и граждан­ ских войн. Лишь в эпоху империи вместе с благосостоянием Малой Азии возродилась, хотя бы внешне, забота об искусстве и в особенно­ сти о литературе. Ни один из многочисленных городов Малой Азии не мог претендовать на первенство в какой-либо области, как, напри­ мер, Афины — в университетском преподавании, Александрия — в научном исследований, легкомысленная столица Сирии —■в области театра и балета; зато, вероятно, нигде не имело более широкого рас­

*Документ напечатан у Диттенбергера (Dittenberger), № 349. Аттал II создал такое же учреждение в Дельфах (Bull, de Corr. hell., 5, 157).

o<H 247

пространения общее образование. По-видимому, обычай освобождать учителей и врачей от связанных с расходами городских должностей и специальных поручений утвердился в провинции Азии издавна; этой провинции адресован указ императора Пия, изданный с целью огра­ ничения этих, очевидно, весьма обременительных для городских фи­ нансов изъятий, для которых он предписывает максимальные циф­ ры; например, городам первого класса разрешается предоставлять этот иммунитет, самое большее, 10 врачам, 5 учителям риторики и 5 учи­ телям грамматики.

Если в литературной жизни эпохи империи Малой Азии принад­ лежит одно из первых мест, то этим она была обязана тому широко­ му распространению, которое получила в это время деятельность ри­ торов, или, как их стали называть позднее, софистов, — явление ко­ торое нам, людям нового времени, представить себе нелегко.

Труд писателя, утративший почти всякое значение, сменился пуб­ личными выступлениями, представлявшими собой нечто вроде на­ ших университетских или академических речей, всегда дающих чтонибудь новое, но редко что-либо прочное; публика слушает их, апло­ дирует и тотчас забывает. Часто темой служит какое-нибудь собы­ тие: день рождения императора, прибытие наместника и прочие явле­ ния общественной или частной жизни в том же духе; еще чаще речь ведется без всякого повода, наудачу, обо всем, что не имеет практи­ ческого значения и не пахнет ученостью. Политических речей в эту эпоху вообще не произносят, даже в римском сенате. Судебная речь уже перестала быть для греков целью ораторского искусства; теперь она стоит рядом с речью ради речи, как бедная, захудалая родствен­ ница, до которой мастер ораторского искусства снисходит лишь из­ редка. Из поэзии, философии, истории берутся такие сюжеты, кото­ рые можно преподносить публике в виде общих мест, тогда как сами эти виды творчества не вызывают большого интереса, особенно в Малой Азии; искусство слова оттесняет эти науки на второй план; в то время они насквозь пропитаны риторикой и находятся в полном упадке. Великое прошлое эллинской нации эти ораторы считают сво­ им законным наследием; они почитают Гомера и относятся к нему приблизительно так, как раввины к книгам Моисея; в религии они также являются самыми ярыми ортодоксами. В этих ораторских вы­ ступлениях применяются все дозволенные и недозволенные средства: театральные приемы, жестикуляция, модулирование голоса, роскош­ ный костюм, артистические кунштюки, организация партии сторон­ ников оратора, конкуренция, наемные клакеры. Безграничному само­ мнению этих мастеров слова вполне соответствует живейшее участие публики, лишь немногим уступающее интересу к скаковым лоша­ дям, и заимствованные из театральных обычаев формы, в которых выражается это участие, а постоянство, с каким подобные выступле­ ния устраивались для образованных кругов в более крупных городах,

повсюду превращало их наравне с театром в обычное явление город­ ской жизни. Если это исчезнувшее явление минувшей жизни стано­ вится до некоторой степени понятным для нас при сравнении его с тем впечатлением, которое вызывают в наших больших городах обя­ зательные речи ученых корпораций, то все же в наши дни совершен­ но отсутствует то, что в древнем мире являлось главным: дидакти­ ческий момент и связь между бесцельным публичным ораторским выступлением и высшим образованием молодежи. Если в наше вре­ мя высшее образование вырабатывает из мальчика, принадлежащего к образованному классу, профессора филологии, то в то время оно вырабатывало из него профессора элоквенции, причем совершенно своеобразной элоквенции, поскольку обучение все более и более со­ средоточивалось на том, чтобы приучить мальчика выступать с тако­ го рода докладами, как мы их изобразили выше, притом по возмож­ ности на обоих языках; и кто сам успешно прошел курс такого уче­ ния, тот, присутствуя впоследствии на подобных выступлениях, ап­ лодировал воспоминаниям собственных школьных лет. Такого рода продукция была широко распространена на Востоке и на Западе, но Малая Азия занимала в этом отношении первое место и играла веду­ щую роль. Когда в эпоху Августа школьная риторика была введена в

курс латинского обучения столичной молодежи, главными ее пред­ ставителями наряду с италийцами и испанцами были два малоазийца, Ареллий Фуск и Цестий Пий. Именно тогда, когда в лучшую эпо­ ху империи рядом с этим паразитическим явлением утвердилась се­ рьезная судебная речь, один остроумный адвокат, современник Фла­ виев, указывал на чудовищную пропасть, которая отделяет Пикета из Смирны и прочих популярных учителей красноречия в Эфесе и Митилене от Эсхина и Демосфена. Огромное большинство этих прослав­ ленных риторов, притом самые выдающиеся из них, были уроженца­ ми прибрежных городов запада Малой Азии. Мы уже говорили, ка­ кую важную роль для финансов малоазийских городов играло то об­ стоятельство, что они поставляли школьных учителей для всей импе­ рии. На протяжении всего периода империи число и значение этих софистов непрерывно растет, и они становятся все более обычным явлением также и на Западе. Причина этого заключается отчасти в изменившейся позиции правительства, которое во II в., в особеннос­ ти со времени проникнутой не столько эллинистическими, сколько жалкими космополитическими тенденциями эпохи Адриана, не так отрицательно относилось ко всему греческому и восточному, как в I в.; главная же причина заключается во все более широком распро­ странении высшего образования и быстром росте числа высших школ для молодежи. Таким образом, софистика является характерной осо­ бенностью Малой Азии, и притом Малой Азии II и III вв.; однако в этом первенстве в области литературы нельзя усматривать какоголибо специфического свойства этих греков или этой эпохи или даже

находить здесь некую национальную особенность. Софистика повсю­ ду одинакова — в Смирне и Афинах, в Риме и Карфагене; учителя элоквенции экспортировались, подобно лампам определенного фасо­ на; этот фабрикат изготовлялся повсюду одинаковым образом, по желанию — греческий или латинский, и продукция соответствовала спросу. Однако те греческие области, которые занимали выдающееся положение по своему благосостоянию и культурному уровню, постав­ ляли этот экспортный товар в наибольшем количестве и наилучшего качества; Малая Азия была такой областью в эпоху Суллы и Цицеро­ на, как и в эпоху Адриана и Антонинов.

Однако и в этой сфере встречаются положительные явления. Как раз эти области дали, правда, не из среды профессиональных софис­ тов, а из среды ученых другого направления, которых здесь тоже было немало, лучших представителей эллинизма этой эпохи: преподавате­ ля философии Диона из Прусы в Вифинии при Веспасиане и Траяне и медика Галена из Пергама, императорского врача при дворах Марка Аврелия и Севера.

В Галене особенно приятно поражает соединение тонких манер светского человека и придворного с общим литературным и фило­ софским образованием, что в эту эпоху вообще часто встречается у врачей*. Вифинец Дион из Прусы проявляет тот же высоконравствен­ ный образ мыслей и ясное понимание окружающей действительнос­ ти, как и херонеец Плутарх, которого он даже превосходит по образ­ ности выражений, практической энергии, тонкости и находчивости в изложении и по умению сочетать серьезное содержание с легкой фор­ мой. Лучшие из его произведений — фантастическое повествование об идеальном эллине до изобретения городов и денег; речь, обращен­ ная к родосцам, единственным сохранившимся в то время представи­ телям эллинизма; изображение жизни современных ему эллинов в запустелой Ольвии, а также в роскошных условиях Никомедии и Тарса; увещания, призывающие отдельных лиц к серьезному образу жизни

ивсех к миру и согласию, — убедительно свидетельствуют о том, что

ик малоазийскому эллинизму эпохи империи применимы слова по­ эта: «Солнце остается солнцем и на закате».

*Один врач из Смирны, Гермогеи, сын Харидема (С. I. Gr., 3311), на­ писал 77 томов медицинских трудов и наряду с этим, как сообщает его эпитафия, ряд исторических произведении: о Смирне, о родине Гоме­ ра, о его мудрости, об основании городов в Азии, в Европе, на остро­ вах, путеводители по Азии и Европе, о военных хитростях, хронологи­ ческие таблицы по истории Рима и Смирны. Один императорский лейбмедик, Менекрат (С. I. Gr., 6607), о происхождении которого ничего не сообщается, был, по свидетельству его римских почитателей, осно­ вателем новой медицины, построенной на логике и опыте (iSto^

Evapyoo^ гатргкг^ ктштцО и изложенной в его сочинениях, составляю­ щих 156 томов.

Глава IXISrnSpSftlS1! P-=na jgplstl ilcnI'-? )JT USB 1^51ILsnBlljn tl^il

э а ш а я Граница по Евфрату и

парфяне

Единственным большим государством, граничившим с Римской империей, было Иранское царство*, основу которого составляла та народность, которая в древности, как и в наши дни, обычно упоми­ нается под именем персов. Персы впервые получили государствен­ ные формы от древнеперсидского царского рода Ахеменидов и от первого великого царя из этого рода Кира; в религиозном отноше­ нии их объединяла вера в Ахура Мазду и Митру. Ни один из куль­ турных народов древности не разрешил проблемы национального

*Представление о том, что Римская империя и царство парфян являют­ ся двумя равноправными большими государствами, и притом един­ ственными в мире, господствует на всем римском Востоке, особенно в пограничных провинциях. Отчетливо выступает оно перед нами в Апо­ калипсисе Иоанна в противопоставлении всадника на белом коне с луком всаднику на рыжем коне с мечом (гл. 6, 2, 4), равно как мегистанов (вельмож) хилиархам (гл. 6, 15. ср. гл. 18, 23; гл. 19, 18). Ко­ нечная катастрофа также мыслится как поражение римлян от парфян, которые снова возведут на римский престол Нерона (гл. 9, 14; гл. 16, 12), а Армагеддон, как бы ни объяснять это слово, мыслится как сбор­ ный пункт народов Востока для их совместного наступления на Запад. Пишущий в Римской империи автор скорее намекает на эти малопат­ риотические надежды, чем высказывает их.