новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. Том четвертый. Кн. 8 продолжение

как в серьезных вопросах, так и в мелочах, в продолжающейся элли­ низации восточных провинций и в признании греческого языка вто­ рым официальным языком империи, равно как в вежливых формах, которые употребляет римское правительство при сношениях даже с самой маленькой греческой общиной и которых оно в этих случаях требует также от своих администраторов*. Императоры не скупились на дары и постройки для этой провинции; и хотя большая часть этих благодеяний предназначалась для Афин, Адриан все же соорудил боль­ шой водопровод для Коринфа, а Пий выстроил лечебницу в Эпидавре. Однако несмотря на предупредительное отношение имперского правительства ко всем грекам вообще и особое благоволение, которое оно оказывало Элладе в собственном смысле слова, ввиду того что последняя являлась в глазах римлян до некоторой степени такой же родной страной, как Италия, это не принесло благотворных результа­ тов ни правительству, ни самой стране. Ежегодная смена высших чиновников и слабый контроль со стороны центра привели к тому, что единообразное управление было для всех сенатских провинций, поскольку на них распространялось управление наместников, скорее бременем, нежели благом; для Греции же при ее малых размерах и бедности это было двойной тяжестью. Еще при Августе эти непоряд­ ки сказывались так сильно, что по одному из первых правительствен­ ных актов его преемника как Греция, так и Македония перешли в собственное управление императора**, первоначально якобы времен­

*На одну из бесконечных жалоб, которыми малоазийские города доку­ чали правительству в связи с их спорами из-за титулов и рангов, Пий ответил эфесянам (Waddington, Aristide, p. 51), что он рад слышать, что пергамцы титулуют их по-новому; граждане Смирны не сделали этого, конечно, лишь случайно и впредь, наверное, исправят свою ошибку, если эфесяне также будут титуловать их соответствующим образом. Когда один маленький город Ликии ходатайствовал перед проконсулом об утверждении принятого им постановления, прокон­ сул ответил (Bemdorf, Lykische Reise, I, S. 71), что хорошие распоря­ жения нуждаются только в похвале, а не в утверждении; дело само говорит за себя. Риторские школы этой эпохи подготовляли специаль­ ных составителей бумаг для императорской канцелярии; однако этим дело не ограничивается. Принципату по самому его характеру не было свойственно подчеркивать внешние отношения подданства, в особен­ ности когда дело касалось греков.

**Эта перемена сама по себе не повлекла за собой формального измене­ ния податного режима, о чем не говорит и Тацит (Летопись, 1, 76); если эта мера была принята ввиду жалоб провинциалов на бремя пода­ тей (onera deprecantes), то лучшие наместники могли оказать провин­ ции помощь, распределив целесообразно взносы, а при случае исхло­ потав и освобождение от них. Эдикт Клавдия из Тегеи (Eph. epigr., V, p. 69) показывает, что имперская почтовая повинность была для этой провинции особенно тяжелым бременем.

но, фактически же на весь срок его правления. Император Клавдий поступил не очень мудро, но зато в полном соответствии с существу­ ющими законами, восстановив после своего прихода к власти пре­ жнее положение. С этих пор оно оставалось в силе, и Ахайя управля­ лась не назначаемыми сверху, но избираемыми по жребию чиновни­ ками, пока эта административная форма вообще не вышла из упо­ требления.

Однако гораздо хуже обстояло дело с изъятыми из компетен­ ции наместника городскими общинами Греции. Намерение давать этим общинам льготы посредством освобождения их от налогов и воинской обязанности, а также посредством предоставления суве­ ренному государству настолько широких прав, насколько это было вообще возможно, привело во множестве случаев к обратным ре­ зультатам. Приходилось расплачиваться за внутреннюю фальшь этих учреждений. Правда, в тех общинах, которые пользовались мень­ шими привилегиями или имели лучшее управление, коммунальная автономия, быть может, и достигла своей цели; во всяком случае источники не говорят нам, что в Спарте, Коринфе, Патрах дела об­ стояли особенно плохо.

Но Афины не были способны к самостоятельному управлению; в этот период они представляли отталкивающее зрелище опустившейся в финансовом и нравственном отношении общины, избалованной вер­ ховной властью. Между тем они должны были бы находиться в са­ мом цветущем состоянии. Если афинянам не удалось объединить всю нацию под своей гегемонией, то все же ни в Греции, ни в Италии не было второго такого города, который полностью осуществил бы свое областное объединение. Ни один город античной древности не имел столь обширной собственной области, какой была для Афин Аттика, занимавшая площадь около 40 кв. миль, что в два раза превышает площадь о. Рюген. Но и вне Аттики за Афинами были оставлены их прежние владения как после митридатовой войны по милости Суллы, так и после сражения при Фарсале, в котором они стояли на сто­ роне Помпея, по милости Цезаря, который лишь задал им вопрос, сколько раз еще они намерены ввергать себя в погибель и затем спа­ саться благодаря славе своих предков. Афинам все еще принадлежа­ ли не только бывшая область Галиарта в Беотии, но и о. Саламин у их собственного берега, древний исходный пункт их морского влады­ чества, во Фракийском море — доходные острова Скирос, Лемнос и Имброс, а в Эгейском море — Делос. Правда, последний остров с конца Римской республики уже не был центром торговли с Востоком, после того как торговые пути переместились отсюда к портам запад­ ного берега Италии, что оказалось для афинян невозместимой поте­ рей. Из дальнейших пожалований, которые они сумели выпросить у Антония, Август, политическими противниками которого они оказа­ лись, отобрал у них Эгину и Эретрию на Эвбее, но позволил им со­

хранить более мелкие острова Фракийского моря: Икос, Пепарет, Скиаф и Кеос, лежавший у мыса Суния, а Адриан дал им лучшую часть большого о. Кефаллении в Ионическом море. Лишь император Се­ вер, вообще не благоволивший к афинянам, отнял у них часть этих заморских владений. Далее, Адриан гарантировал афинянам постав­ ку определенного количества хлеба за счет империи, и, даровав им эту привилегию, которая до сих пор была предоставлена исключи­ тельно столице империи, он как бы признал Афины одной из импер­ ских метрополий. Адриан также распространил на Афины благоде­ тельный институт алиментаций, которым Италия пользовалась со времени Траяна, а нужный для этого капитал, несомненно, был пода­ рен афинянам из собственной казны императора. Водопровод, пода­ ренный им же своим любимым Афинам, был достроен лишь после его смерти императором Пием. К этому следует добавить стечение путешественников и учащихся и все возрастающее число благотвори­ тельных и общественно полезных учреждений, возникавших по ми­ лости римских магнатов и иностранных правителей. Тем не менее афинская община постоянно находилась в стесненных обстоятельствах. Право афинского гражданства, как и повсюду, приобреталось и дава­ лось за взятки, причем в Афинах спекуляция велась в такой непри­ крытой форме, что Август выступил с запретом этого злоупотребле­ ния. Время от времени афинский совет принимал решение продать тот или иной из своих островов, и не всегда находился какой-нибудь щедрый богач, подобный Юлию Никанору, который при Августе вы­ купил обратно для обанкротившихся афинян остров Саламин и за это получил от афинского совета почетный титул «нового Фемистокла»; а так как Никанор к тому же писал стихи, то попутно он получил также титул «нового Гомера», что дало повод для вполне заслуженных на­ смешек над ним и над благородными членами совета со стороны афи­ нян. Великолепные здания, которые продолжали воздвигаться в Афи­ нах, теперь строились исключительно иностранцами, между прочим, богатыми царями Антиохом Коммагенским и Иродом Иудейским, но прежде всего императором Адрианом. На Илисе он заложил це­ лый город Новые Афины (Novae Athenae) и, помимо множества дру­ гих зданий, между прочим, уже упомянутого нами Панэлления, это­ го чуда света, успешно докончил постройку начатого еще Писистратом семь веков назад огромного здания Олимпейона с его частично уцелевшими до настоящего времени 120 колоннами — крупнейшими из всех, сохранившихся до наших дней. Сам же город не имел денег не только для восстановления стен своей гавани, которые теперь, прав­ да, были не нужны, но даже для того, чтобы содержать в приличном состоянии самую гавань. В эпоху Августа Пирей представлял собой небольшую деревню из немногих домов, посещаемую только ради шедевров живописи в храмовых портиках. Торговля и промышлен­ ность в Афинах почти прекратились; для общины в целом и для от­

этот повышенный интерес к своей знатности начинается главным обра­ зом лишь с конца II в.; наверное, и в Афинах, и в Спарте составители этих родовых таблиц не отличались чрезмерной щепетильностью в кри­ тике оправдательных документов.

Та же тенденция наблюдается в отношении языка или, точнее, диалектов. В то время как разговорным языком в Элладе и прочих областях, население которых говорило по-гречески, был в эту эпоху так называемый общегреческий язык, выработавшийся в основном из аттического наречия, литературный язык этой эпохи стремится к устранению вкравшихся в речь ошибок и новшеств, причем нередко воскрешаются особенности различных диалектов, отличные от обще­ принятого разговорного языка, и в данной области, где это всего ме­ нее уместно, нарочитым образом воскрешается старый партикуляризм. На статуях, которые феспийцы поставили музам в Геликонской роще, были начертаны на хорошем беотийском языке имена «Ораниа» и «Талеа», между тем как относящиеся к ним эпиграммы, сочиненные од­ ним поэтом с римским именем на хорошем ионийском языке, назы­ вали их «Урание» и «Талей», а неученые беотяне, если они их знали, называли их, как все прочие греки, «Урания» и «Талия». Особенно далеко зашли в этом отношении спартанцы, которые писали более ради тени Ликурга, нежели ради живших в то время Элиев и Аврели­ ев*. Наряду с этим Эллада начинает утрачивать чистоту языка; в до­ кументах эпохи империи зачастую мирно уживаются рядом архаиз­ мы и варваризмы. Население Афин, где всегда было много чуже­ странцев, никогда не отличалось безукоризненным языком**, и хотя

*Настоящим шедевром является надпись (Lebas — Foucart, И, стр. 142

№162 j) некоего М(схркор) Аг)р(цАлор) Zzxifynnop 6 ка\ KXscxvSpop ФйоротЗосо (Марка Аврелия Зевксиппа и Клеандра, сына Филомуса), т. е. современника Пия и Марка Аврелия. Этот человек был крегх; А£\Ж1тш5шу kgci rivSapiSav (жрецом Левкиппидов и Тиндариден), Ди­ оскуров и их супруг, дочерей Левкиппа, а также, чтобы наряду со ста­ рым было и новое, dp%i£p£og ш Zepaaxco коа xcov Sdcov jtpoyovcov сохсо

(первосвященником Августа и его божественных предков). Далее, в своей юности он был (Зошуор piKK4xi55op£vcov, буквально «пастухом малых», т. е. руководителем трехлетних мальчиков; мальчиков зачис­ ляли в ликурговы отряды с семилетнего возраста, но потомки Ликур­ га превзошли его и включали в отряды всех мальчиков, начиная с од­ ного года, причем давали им «вожатых». Тот же самый человек побе­ дил (vs’m ap = vikt|G(x<;) Kaoaipaxopiv, pcoav ko:i Xoxxv — что это значит, известно, вероятно, одному Ликургу.

**«Внутренняя Аттика, —■говорит один ее обитатель у Филострата (Vitae soph., 2, 7), — представляет хорошую школу для того, кто хочет на­ учиться говорить; напротив, жители Афин, которые сдают квартиры молодым людям, стекающимся сюда из Фракии, Понта и других вар­ варских стран, скорее сами портят свой язык от общения с ними, не­ жели сообщают им хорошую разговорную речь. Во внутренней же об­

городские официальные документы составлены на сравнительно чис­ том языке, тем не менее со времени Августа здесь также чувствуется широко распространяющаяся порча языка. Строгие грамматики этой эпохи составляли целые книги грамматических ошибок, замеченных у упомянутого нами выше прославленного ритора Герода Аттика и у прочих знаменитых школьных ораторов II в.*, не говоря уже о муд­ реной вычурности и манерности их речи. Но настоящее одичание языка и письменности начинается в Афинах и во всей Греции, равно как и в Риме, лишь с правлением Септимия Севера**.

Внутренний порок эллинской жизни заключался в ограниченнос­ ти ее горизонта, не дававшего простора повышенным честолюбивым стремлениям; поэтому пышным цветом расцветала низкопробная и принижающая погоня за отличиями. В Элладе было немало местных семей, обладавших значительным богатством и влиянием***.

В общем, страна была бедна, однако в ней имелись дома с круп­ ными земельными владениями и искони упроченным богатством. Так, например, в Спарте дом JIaxapa в период от Августа по крайней мере до Адриана занимал положение, фактически не многим отличавшее­ ся от княжеского. Самого Лахара Антоний велел казнить за вымога­ тельство. Зато его сын Эврикл был одним из самых решительных

ласти, жители которой не смешаны с варварами, произношение и язык хорошие».

*Карл Кейль (в издании Pauly, Realenzykl., I2 S. 2100) указывает на та­ кие формы, как xivog вместо r\q и та х«р!а ysyovov в надписи супруги Герода (С. I. L., VI, 1342).

**Dittenberger, Hermes, 1,414. С этим связано и замечание нелепого пред­ ставителя Аполлония, герой которого пишет александрийским профес­ сорам (письмо 34), что он покинул Аргос, Сикион, Мегару, Фокиду и Локриду, чтобы в случае дальнейшего пребывания в Элладе не сде­

латься совершенным варваром.

***Тацит (под 62 г., ср. Летопись, 15, 20) дает характеристику одного из богатых и влиятельных провинциалов, Клавдия Тимархида с Крита, который в своем кругу был всемогущим (ut solent praevalidi provinciaiium et opibus nimiis ad iniurias minorum elati — как имеют обыкновение все­ могущие среди провинциалов, склонные вследствие своих чрезмер­ ных богатств творить обиды маленьким людям); он распоряжается провинциальным сеймом, а следовательно, от него же зависит и бла­ годарственный декрет, который, хотя и представляет собой формаль­ ность, все же весьма желателен для отъезжающего проконсула ввиду возникавших обвинений при сдаче отчетности (in sua potestate situm, an proconsulibus, qui Cretam obtinuissent, grates agerentur — от него зави­ сит, будет ли высказана благодарность проконсулам, получавшим в управление Крит). Оппозиция предлагает запретить эти благодарствен­ ные декреты, но ей не удается поставить свое предложение на голосо­ вание.. В ином свете изображает этих знатных греков Плутарх (Ргаес. ger. reip., с. 19, 3).

сторонников Августа и одним из храбрейших капитанов в решитель­ ном морском сражении, когда он лично едва не захватил в плен по­ бежденного полководца; среди прочих богатых даров он получил от победителя в свою личную собственность остров Киферу (Цериго). Позже он играл выдающуюся и не совсем благовидную роль не толь­ ко в своем отечестве, где он долгое время занимал главенствующее положение, но также при дворах Иерусалима и Кесарии, чему немало содействовало уважение, которое жители Востока питали к нему как к спартанцу. В связи с этим он неоднократно привлекался к ответ­ ственности перед императорским судом и в конце концов был осуж­ ден и отправлен в изгнание; однако смерть своевременно избавила его от последствий судебного приговора. Его сын Лакон вступил во владение состоянием, а по существу к нему перешло до известной степени и политическое могущество отца, которым он пользовался, впрочем, весьма осторожно. Аналогичное положение занимал в Афи­ нах род часто упоминавшегося нами Герода. Этот род мы можем про­ следить по восходящей линии на протяжении четырех поколений до времени Цезаря. Дед нашего Герода по причине его особо выдающе­ гося положения в Афинах был, как спартанец Эврикл, приговорен к конфискации имущества. Огромные латифундии, которыми владел внук на своей бедной родине, большие участки, отводимые для по­ гребения его любимцев-мальчиков, вызвали неудовольствие даже у римских наместников. Вероятно, в большинстве областей Эллады существовали такого рода могущественные семьи, которые обычно вершили дела в провинциальном сейме, но обладали связями и влия­ нием и в самом Риме.

Однако, хотя для этих знатных греков вряд ли существовали пра­ вовые преграды, не допускавшие галла и александрийца, даже полу­ чавших римское гражданство, в имперский сенат (напротив, при им­ ператорах политическая и военная карьера, доступная италикам, была по закону открыта и эллинам), тем не менее эллины фактически ста­ ли поступать на государственную службу лишь в позднюю эпоху им­ перии, притом редко; причина этого заключалась отчасти в том, что римское правительство ранней империи неохотно допускало к службе греков, так как они были иностранцами, отчасти же в том, что они сами отрицательно относились к связанному со вступлением на этот путь переселению в Рим и предпочитали быть первыми у себя на ро­ дине, нежели смешиваться с толпой римских сенаторов. Лишь прав­ нук Лахара Герклан в эпоху Траяна, а из семьи Герода, вероятно, впервые его отец в эту же эпоху вступили в римский сенат*.

*Герод был е? urcdicov — из консулов (Филострат, Vit. soph., 1, 25, 5, стр. 536), kxkXei кк naxkpcov kg xovq Siomaxovg (принадлежал среди се­ наторов к числу бывших дважды консулом) (там же, 2, А, стр. 545). Неизвестно, занимал ли кто-либо из его предков должность консула;

Другая карьера, открывшаяся только в эпоху империи, —*лич­ ная служба при императоре — в случае удачи давала богатство и влияние, и греки начали избирать ее раньше и охотнее, но так как большинство этих постов, притом самые важные, были связаны с офицерской службой, то и они в течение долгого времени, по-види­ мому, фактически замещались италиками, так что и здесь прямая дорога была для греков до известной степенр закрыта. На второсте­ пенных должностях при императорском дворе издавна было много греков, которые окольными путями часто входили в доверенность императора и приобретали влияние; однако обычно это были уро­ женцы эллинизированных областей, а не самой Эллады, не говоря уже о членах лучших эллинских домов. Законному честолюбию со­ стоятельного молодого человека хорошего происхождения, если он был греком, в Римской империи было открыто лишь ограниченное поприще.

У него оставалась родина; конечно, деятельность на родине ради общего блага являлась почетной обязанностью. Однако это были очень скромные обязанности и еще более скромный почет. «Перед вами, — говорит далее Дион в своей речи к родосцам, — стоит иная задача, чем перед вашими предками. Они могли развивать свою де­ ятельность во многих направлениях, могли стремиться к власти, помогать угнетенным, приобретать союзников, основывать города, вести войны и одерживать победы. Ничего подобного вы уже не можете делать. Вам остается лишь ведение домашнего хозяйства, управление городом, дарование почестей и отличий с вниманием и умеренностью, участие в городском совете и суде, служение богам и торжественные празднества — во всем этом вы можете отличать­ ся перед другими городами. Отнюдь не является мелочью также полная достоинства осанка, тщательный уход за волосами и боро­ дой, степенная поступь на улице, — так что даже иначе воспитан­ ные чужестранцы отучаются у вас бегать, — приличествующая одеж­ да, даже — хотя бы это показалось смешным — узкая пурпурная кайма, спокойное поведение в театре, умеренность в рукоплескани­ ях. Все это составляет славу вашего города, и именно в этом более, чем в ваших гаванях, стенах и доках, сказывается добрый старый эллинский обычай; и варвар, не знающий имени города, на основа­ нии этого узнает, что он находится в Греции, а не в Сирии или Ки­ ликии». Все это было верно. Но если теперь от гражданина уже не требовалось, чтобы он умирал за отечество, то вставал вопрос, сто­ ило ли жить для этого отечества. У Плутарха имеется рассуждение

во всяком случае точно известно, что речь идет только о восходящих родственниках по женской линии. При Юлиях эта семья не имела пра­ ва римского гражданства (ср. С. I. А., III, 489) и получила его только при Клавдиях.

о положении в его время греческих общинных должностных лиц, где он со свойственными ему беспристрастием и осторожностью исследует это положение. По-прежнему неразрешенной оставалась старая проблема — как хорошо управлять общественными делами, опираясь на большинство граждан, ненадежных, капризных, часто думающих более о собственной выгоде, чем об общем благе, или даже на очень многочисленный совет — афинский совет в эпоху империи насчитывал сначала 600, затем 500, позже 750 советников. Обязанностью дельного должностного лица является не допускать, чтобы «народ» причинял несправедливости отдельному граждани­ ну, не допускать, чтобы он присваивал себе недозволенным обра­ зом частное имущество, чтобы он делил между отдельными граж­ данами общественное достояние; все эти задачи не становились лег­ че от того, что у должностного лица не было для их разрешения иных средств, кроме разумных увещеваний и искусства демагога; ему рекомендуется не слишком скупиться в мелочах и, если во вре­ мя какого-нибудь городского праздника поступает предложение об умеренной раздаче среди граждан, не портить из-за таких пустяков своих отношений с людьми. В остальном же положение совершен­ но изменилось, и правитель должен научиться приспосабливаться к существующим обстоятельствам. Прежде всего он должен каждую минуту помнить сам и напоминать своим согражданам о бессилии эллинов. Свобода общины должна простираться лишь до предела, дозволенного верховным властителем, — предоставление гражданам большей свободы было бы только злом. Надевая знаки отличия сво­ ей должности, Перикл сам напоминал себе, что он властвует над свободными и над греками. Теперь же магистрат должен был гово­ рить себе, что он сам является подчиненным владыкой, что он пра­ вит городом, который подчиняется проконсулам и императорским прокураторам, что он может и смеет быть только органом прави­ тельства, что достаточно росчерка пера наместника, чтобы уничто­ жить любой из его декретов. Поэтому первой обязанностью хоро­ шего должностного лица является завязать хорошие отношения с римлянами и, по возможности, приобрести связи с влиятельными лицами в самом Риме, дабы эти связи пошли на пользу его родине. Правда, наш честный автор настойчиво предостерегает от сервилиз­ ма; в случае нужды магистрат должен мужественно выступать про­ тив дурного наместника, а высшим достижением в таких конфлик­ тах является решительное заступничество за свою общину перед императором в Риме. Характерно, что Плутарх резко порицает тех греков, которые — совершенно так же, как во времена ахейского союза, — при каждой местной распре вызывают вмешательство рим­ ского наместника, и настойчиво советует лучше разрешать обще­ ственные дела внутри общины, нежели обращаться с апелляцией к римлянам и тем самым отдавать себя в руки не столько высшей