3. Могла ли советская экономика быть эффективной?
Характеризуя различные особенности общественно-экономического политического строя СССР, будем называть эту систему «советским социализмом», поскольку она коренным образом отличалась от собственно «социализма» своей абсолютно тоталитарной сутью в идеологии и в экономике.
Идеологический тоталитаризм, абсолютно лишенный демократических принципов, стал причиной колоссальных человеческих жертв и деформированной человеческой психики. Экономический тоталитаризм, при котором вообще не действуют общеизвестные экономические законы, привел к огромным материальным потерям и к изношенным основным производственным фондам, к тому же морально давно устаревшим.
Причины и последствия хронической ущербности плановой экономики нужно обязательно четко представлять. Советский социализм стал захлебываться сразу после завершения стадии экстенсивного развития (середина 60-х гг.), несмотря на огромные и разнообразные ресурсы. Деградация общества и экономики становилась все очевиднее. Закончилось все это сменой общественно-экономической формации. Поражение было предопределено уже самой теорией коммунизма Маркса-Энгельса, построенной на совершенно неверных предпосылках, не учитывающих прежде всего особенности человеческой психологии и большие возможности капитализма к адаптации и саморегулированию.
Поставленную задачу небольшого анализа предельно упростим, предположив, что человеческий фактор максимально мобилизован на решение благородной проблемы – все распланировать, задать контрольные цифры и контролировать исполнение.
Покажем, что даже в этой идеализированной постановке проблема не решается аналитически, с применением самых утонченных математических методов и с использованием любых компьютерных систем. Что сегодня подразумеваем под решением данной проблемы? Ответ: определение цен на различные блага на всех уровнях их реализации. Не просто цен, а цен оптимальных, приносящих экономике в целом максимальный доход. Такие цены постоянными не бывают, они непрерывно должны корректироваться, оптимальным образом меняться.
Таким образом, по своему характеру рассматриваемая задача не принадлежит к классу математически решаемых задач. Она математически не решаема в принципе. Но рационально решается путем саморегулирования рынка по каждому благу и по каждому уровню торговой иерархии в соответствии с законом спроса и предложения. Дело в гигантской размерности задачи (миллионы цен), в ее нелинейности и в высокой неопределенности по всем участвующим в расчетах факторам. Специалисты по большим кибернетическим и самоорганизующимся системам хорошо знакомы с такой ситуацией. На практике впервые с ней столкнулся Госплан СССР при составлении первого пятилетнего плана в 1928 году, хотя при этом разрабатывались контрольные цифры только самого верхнего уровня экономики, отраслевого. Именно поэтому было три плана пятилетки. Но ни один из них не выполнен к 1934 году. По многим показателям дело затянулось на долгие годы, хотя официально было объявлено под фанфары о досрочном завершении пятилетки. Самая высокая ложь уже тогда процветала.
Здесь не место для подробного математического анализа. Попытаемся убедиться в справедливости сказанного выше, еще более упростив задачу. Сформулируем ее следующим образом: цену любого, даже отдельно взятого блага невозможно рассчитать, не используя рыночные методы.
Убедиться в этом не сложно. О каком благе не шла речь, всегда на первом месте будут стоять вопросы: сколько стоит лес-кругляк (если рассматривается цена мебельного гарнитура), сколько стоит зерно (рассматриваем булку хлеба), сколько стоит овечья шерсть (шерстяная одежда) и т.д. Впрочем, Энгельс на базе теории трудовой стоимости Маркса «легко» решает эту задачу: « ...Общество может просто подсчитать, сколько часов труда заключено в паровой машине, в гектолитре пшеницы последнего урожая, в ста квадратных метрах сукна определенного качества». А сам Маркс в письме к Энгельсу лишний раз подтвердил: «Ценность начисто сводится к количеству труда; время как мера труда».
Оказывается, все просто, достаточно узнать расчасовку дровосека, хлебороба, животновода и т.д. Именно так поступала советская власть, продавая российские национальные реликвии западным коллекционерам-бизнесменам. Так, в 30-е гг. были проданы Америке 27 колоколов Свято-Даниловского монастыря. По какой цене? Поскольку труд крепостных, де еще сотни лет назад, можно сказать, ничего не стоил, продали без учета зарплаты. По цене бронзового металлолома – колокола были отлиты из бронзы. Все точно по Марксу. Вот мы и подошли к самому главному, к моменту истины – к понятию мировой цены на природные ресурсы своего рода «экономическому камертону», якорю, которая определяется рыночным способом, в том числе спросом. Рассчитать цену блага невозможно без привлечения рыночных механизмов ценообразования.
Если советская экономика являлась «закрытой», то зачем ориентироваться на мировые цены на топливо, сырье, различные товары? Присвоить всем природным ресурсам какие-то цены, и от них постепенно переходить к конечной продукции. Так и поступали. Именно поэтому возникла страшная диспропорция наших внутренних цен, цен прежде всего на продукцию добывающих отраслей, и цен мировых. И когда мы, наконец, «открылись», оказалось что все сырьевые материалы и полуфабрикаты на мировых биржах стоят в твердой валюте необычайно для нас дорого, а наши соответствующие рублевые цены – мизерны. Собственно, на этой разнице, как на дрожжах, и возвысилось большинство нынешних олигархов, Но не они повинны в том, что стали богатыми, а большинство по-прежнему на мели. Виновник все тот же – примитивная марксистско-ленинская идеология, но в экономической сфере.
«План не может сделать экономику экономной!» Не может математика рассчитать десятки миллионов потоков для предприятий, сотни миллионов цен, назначить всем справедливую зарплату и предписать каждому что, когда и как делать. Но достаточно заменить тотальную распределительную экономику (советскую) на смешанную, к чему давно пришел Запад, и все решается. И математика начинает помогать. И в магазинах всего много. Денег не у всех много. Но за просчеты Маркса приходится кому-то платить. А платит всегда бедный человек.
Печальный прогноз для социалистического эксперимента был сделан давно, еще во времена Маркса-Энгельса. Отсюда и возникло убеждение «логической и практической невозможности социализма».
Вероятно, одним из первых, кто пришел к таким выводам, был довольно преданный идеалам социализма немецкий мыслитель Эдуард Бернштейн (1850-1925). При всей его симпатии к Марксу он после публикации Энгельсом в 1894 г. 3-го тома «Капитала» был вынужден пересмотреть свое отношение к марксисткой теории.
Продолжил ответы на поставленный вопрос о «практической невозможности социализма» Людвиг фон Мизес, глава неоавстрийской школы, опубликовавший в 1920 г. статью «Хозяйственный расчет в социалистической общественной экономике». Развернулись многолетние дискуссии, итоги которым подвел американский экономист А. Бергсон в статье «Социалистическая экономика» (1948) с изложением основных идей ее участников. В ходе дискуссии образовалась группа ученых, как раз сформировавшая концепцию «логической невозможности социализма». Сюда же вошли также австрийский экономист (лауреат Нобелевской премии по экономике 1974 г.) Ф. Хайек, английский ученый Макс Вебер и Адольф Вебер.
Развивая идею о невозможности рационального использования ресурсов и эффективного функционирования хозяйства в условиях социализма, Л. Мизес в 1936 г. опубликовал монографию «Социализм». Все это оценили как научную классику, где был дан исчерпывающий анализ социализма, где ему нанесено решающее поражение и вынесен окончательный приговор.
Венгерский экономист-математик Я. Корнаи, один из идеологов венгерской экономической реформы конца 60-х гг., написал фундаментальный труд «Дефицит», в котором блестяще было доказано, что попытка заменить рыночные механизмы ценообразования расчетными методами неизбежно ведет к хроническим дефицитам производимых благ. Оттого мы сейчас живем на всем старом, на изношенных производственных фондах!
Заключение
С конца 20-х гг. и на протяжении почти 25 лет существовала уникальная советская система: закрытое общество, богатейшие ресурсы материальные и трудовые, жестокая диктатура. В таких условиях система может сохранять стабильное существование либо до исчерпания внутренних ресурсов, либо с концом диктатуры. Неизбежно наступает со временем либо то, либо другое. Уже в 70-х гг. наступило и то и другое. И только открытый в конце 60-х новый богатейший ресурс – тюменская нефть – продлил агонию на полтора десятка лет. Экономика надорвалась на гонке вооружений и на оказании огромной практически безвозмездной помощи «братским» по социалистическому содружеству странам. Энерго- и материалорасточительность и диспропорция экономики перешагнули порог устойчивости главных ее показателей, и она рухнула, породив хаос в народном хозяйстве еще до развала Советского Союза.
Список литературы
1. Экономическая история. История экономических учений: учебник / Р.М. Гусейнов, В.А. Семенихина. – Москва: Омега-Л, 2006. – 384 с. – (Высшее экономическое образование).
2. История экономики и экономических учений / И.Н. Ковалев. – Ростов н/Д: Феникс, 2008. – 412 с. – (Высшее образование).
3. Экономика переходного периода: учеб. пособие для студентов, обучающихся по направлению «Экономика» и др. экон. специальностям / Е.В. Красикова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Омега-Л, 2006. – 341 с. – (Высшее экономическое образование).
4. История экономических учений: учебник для студентов, обучающихся по экономическим специальностям / под ред. А.С. Квасова. – 3-е изд., перераб. и доп. – М:. ЮНИТИ-ДАНА, 2011. – 495 с.
5. История экономических учений: учебное пособие / А.В. Холопов. – М:. Эксмо, 2008. – 448 с.- (Высшее экономическое образование).