Глава 8. Оксюморон или недопонимание? Универсалистский релятивизм универсального естественного семантического метаязыка Анны Вежбицкой

[Тетради Фердинанда де Соссюра, № 57, 2004, С. 23-43]

Гуманитарные науки, к счастью или нет, очень отличаются от точных наук. Так, у Томаса Куна, как только новая парадигма сменяла прежнюю парадигму, у прежней не было никакого шанса на существование в «стандартной науке». Всем известно, что гелиоцентрическая модель Коперника уступила место геоцентрической модели Птолемея.

В лингвистике, напротив, ничего подобного не происходит. Новая теория никогда не «фальсифицировала» прежнюю теорию. Существуют скорее появление центров различных интересов, но не ниспровержение внутреннего устройства унифицированной науки. Генеративная грамматика Хомского не уступала сравнительно-исторической грамматике, обе грамматики могли сосуществовать беспрепятственно на одном и том же факультете общей лингвистики в одном и том же университете. Совместные исследования, будут иметь в качестве объекта, например, сферы применения, а не признание научной истины, вовлекая согласованность всего научного сообщества.

Так, можно было предположить, что совместное изучение языка, датируемое эпохой немецкого романтизма, начнет устаревать. Но ничего подобного не произошло: возрождение неогумбольдтианства является явлением всеобъемлющим в Восточной Европе и в особенности в России.

То, что в XXI веке мы все еще верим в «национальный характер людей» поразительно. Для его изучения чаще всего опираются на систему универсальных смысловых атомов или «Алфавит человеческих мыслей» Лейбница («Alphabetum Cogitationum humanorum»). Способ изучения такого рода приобретает огромный успех в Восточной Европе, не только у широкой публики, но и в научном дискурсе заслуженных и признанных лингвистов, вот что заслуживает внимания.

В течение тридцати лет Анна Вежбицка, лингвист польского происхождения, работающая в Австралии, пытается установить связь между Лейбницом и Гумбольдтом, разрабатывая «естественный семантический метаязык», способный описать «мир семантики» всех языков мира. Абсолютный универсализм на службе крайнего релятивизма, эта поразительная затея составит объект анализа ее эпистемологических основ, в рамках более общей перспективы выявления предполагаемого научного и идеологического дискурса в языке в Восточной Европе.

В рамках этого особого количества универсальных языков будет представлен главным образом универсальный естественный семантический метаязык Анны Вежбицкой, размышляющей над приемом, который станет способом интерпретации, и пытающейся сформулировать теоретические предпосылки.

1. То, что может говорить, может рассказать: релятивизм

В работе Понимание культур через ключевые слова (Английский, Русский, Польский, Немецкий и Японский) (Understanding cultures through their key words: English, Russian, Polish, German, Japanese)¹, А. Вежбицка опирается на «возрожденную популярность» Гумбольдта и гипотезы Сепира-Уорфа для того, чтобы подкрепить свою программу исследования «взаимосвязи между языком и мышлением» через слова как особые ключи к каждой культуре, этот последний термин понимается как абсолютный эквивалент «языка». Ее рабочая программа строится на следующих принципах².

Каждый язык отражает черты экстралингвистической реальности, которые являющиеся «оправданными и уместными» для носителей культуры, которые использует этот язык. Осваивая язык, и в особенности, смысл слов носитель языка начинает «видеть мир» под углом зрения, который ему навязал родной язык: он приобрел концептуализацию мира, характерную для этой культуры. Слова, которые содержат «лингво-специфические концепты» вместе отражают и создают форму мысли носителя языка. В качестве примера, она приводит гастрономическую лексику: щи (суп из капусты) и кефир для русского языка, это также совокупность привычек, социальных институтов и системы личных ценностей в культуре, которая использует «соответствующий язык». «Лингво-специфические слова», таким образом, являются «бесценными ключами» (priceless clues) для того, чтобы интерпретировать и понять ценности и идеалы «людей» (people), их манеру видеть мир и их жизнь в мире. Так, А. Вежбицка утверждает, что три особых (характерных) лингвистических понятия могут только сами себе дать ключ к русскому лингвистическому видению мира: душа, тоска, судьба³.

Немного раньше, в работе Прагматика культурного взаимодействия (Cross-cultural pragmatics: the semantics of human interaction)⁴, она изложила свою программу нереферентной семантики. Явно возражая разделению, которое производит Ч. Моррис между синтаксисом, семантикой и прагматикой, она утверждает, что значение элементов естественного языка не может быть вычтено из взаимосвязи между знаками и миром:

«Сама природа естественного языка такова, что он не отличает экстралингвистической реальности от психологической и от социального мира носителей языка» (Вежбицка, 1991, с.16).⁵

Для нее, значение является:

1) «антропоцентрическим»: оно отражает общие приоритеты человеческой природы, оно предназначено для человека, и вся лингвистическая категоризация объектов и событий мира направлена на человека: это общая черта для всех языков;

2) «этноцентрическим»: оно направлено на определенную этническую группу, и каждый язык имеет свою национальную специфичность.

Таким образом, для А. Вежбицкой невозможно написать о естественном языке «мир такой, каким он является»: каждый язык навязывает носителям образ обусловленного мира.

Наконец, в семантике одного языка нельзя отличить, что части предопределены в структуре этого самого языка. Таким образом, «абстрактные понятия, такие как обещание или порядок, стыд или отвращение» зависят от языка, в котором они выражены, они определены «интересом и отношением говорящих», сами созданы языком, в котором они употребляются.⁶

А. Вежбицка пренебрегает границами между подразделами лингвистики, которые считает ложными и искусственными. Так,

«никакая граница не может быть проведена между ‘денотативным значением’ и ‘прагматическим значением’, никакая граница не может быть установлена между ними и грамматикой. Разница между активными и пассивными предложениями, между подлежащим и дополнением, между прямым и косвенным дополнением, и т.д., является главным образом прагматической, так сказать обусловленной, в значительной степени, интересом и отношением носителей языка».⁷

В заключении, подлинная структура языка содержит тесную связь с другим измерением, психологическим: «национальный характер» носителей языка может быть выделен из языка, и в свою очередь разница концептуализации мира между языками может быть объяснена национальным характером. В особенности не только мысли не могут стать мыслями только как в рамках отдельного языка, но еще и сами эмоции не могут быть прочувствованы, при условии выражения в языке, в «особом языковом сознании».