286

Примечания к лекциям

1 Другой пример - из географии: кто открыл Америку? С древности в Европе была известна мысль, что плывя на запад, можно достичь Индии, но она считалась сумасбродной, пока Колумб, хорошо ее знавший, не открыл «Вест-Индию» (1492). Тогда мысль стала достоянием общества и даже была общепризнана, но вскоре оказалась ошибочной: открыта была не часть Азии, а новая часть света. Мысль о наличии между Западной Европой и Восточной Азией неведомого материка тоже существовала в Средние века и даже была фактичеси доказана (викинги открыли Северную Америку), но признана не была, и Колумб о ней вряд ли знал. Не знал он и того, что видел (июль-август 1498) новый материк, на который ступил лишь поз­ же (1502). Вскоре (1504) Америго Веспуччи объявил, что Колумб открыл новый материк - мы его знаем как Южную Америку. Этим Америго действительно от­ крыл ее европейскому обществу, и один картограф назвал ее Америкой (1507). На­ звание прижилось, хотя материк Америки (Северной) еще ранее (июнь 1498) посе­ тил Себастьян Каботто (Кабот) на английском корабле. Так кто же открыл Амери­ ку? Ответ и прост, и сложен: смотря в каком смысле.

2 Далее на лекциях и в Прилож. Д мы увидим, что зародившаяся в таких ка­ пищах горизонтная астрономия легла в основу греческой научной астрономии.

3Erforschung des Zusammenhangs des Seins (Philosophie // [124], стлб. 1115).

4Вот отрывок из «Песни арфиста» [ПП, с. 101]:

Я слышал слова Имхотепа и Джедефхора, Слова, которые все повторяют.

А что с их гробницами?..

Не сохранилось даже место, где они стояли, Словно никогда их и не было.

Никто еще не приходил оттуда...

Чтоб поведать, чего им нужно, И наши сердца успокоить...

А потому утешь свое сердце...

Следуй своим желаньям и себе на благо...

Пока не придет тот день оплакиванья...

Видишь, никто не взял с собой своего достоянья.

Похожие мысли появились в Месопотамии гораздо раньше. Еще в шумерском эпосе (первом известном письменном эпосе), в сказании о Гильгамеше (реальный Гильгамеш был современником Имхотепа) находим вполне философские строки, созвучные «арфисту» [ПП, с. 211]:

Ярая смерть не щадит человека: Разве навеки мы строим домы? Разве навеки ставим печати?

Разве навеки делятся братья?

287

Разве навеки ненависть в людях?..

То сбираются Ануннаки, великие боги...

Они смерть и жизнь определили, Не поведали смертного часа, А поведали: жить живому!

5Немецкий египтолог Ян Ассман в книге 1984 г. показал, что единобожие в Египте вовсе не возникло с Эхнатоном, а понемногу развивалось, начиная с эпохи Древнего царства [5]. Если так, то евреи вполне могли усвоить эту идею (плохо вяжущуюся с их тогдашним строем) и унести из Египта во время Исхода.

6Хорошо известны в качестве историков знаний следующие ученики Аристо­ теля: Эвдем (Евдем) (история математики, астрономии и богословия), Менон (ис­ тория медицины), Дикеарх (биографии философов и поэтов, история культуры), Аристоксен (история философии, теория и история музыки) и Фаний (история культуры). И хотя их труды (кроме части «Основ музыки» Аристоксена) тоже ут­ рачены, однако их никак нельзя считать погибшими для знания как такового, по­ скольку вся позднеантичная система знаний опиралась на них. (Этих и менее из­ вестных историков знаний из школы Аристотеля перечислил Эдуард Целлер [104,

с.25]. Всем рекомендую этот небольшой ясный курс, поскольку Целлер задал ос­ новы нынешнего понимания греческого знания, со всеми его достоинствами и по­ роками. (В частности, Демокрита он подверг чисто презентистским укорам за его материалистический атомизм, чего историк делать не должен.)

Чтобы оценить роль этих ранних историков знания, достаточно сказать, что большинство известных нам фактов о досократиках восходит к «Мнениям физи­ ков» Феофраста, а исторический материал знаменитых «Начал» Эвклида - к Эвдему. Приняв его, мы поймем, почему Аристотель, обычно очень подробный, в от­ ношении истории знаний изменял своей обстоятельности - он, вернее всего, пред­ ставлял себе своего читателя как знакомого с трудами Феофраста, в том числе и с

теми, которые Феофраст еще напишет.

7 Эту мысль проводит историк Сайрус Гордон (США) [25].

8 Подобных примеров можно привести много. Так, филолог Леонид Гиндин,

сравнив хеттские и греческие тексты, пришел к выводу, что слова Гомера «много кетейцев-товарищей пало / Возле него из-за принятых женщиной ценных подар­ ков» (Одиссея, XI, 519) воспроизводят, без понимания смысла, хеттскую (кетейскую) норму. Состояла она в том, что вдова, чей муж пал на военной службе, имела право на выплату из царской казны. Это было недоступно дикому сознанию грека «тёмных веков» и, по Гиндину, было переосмыслено как некая продажа мужа же­ ной [23, с. 271 и далее]. См. также более новую статью: Цымбурский В.Л. HethoHomerica... // ВДИ, 2005, № 2, где приведено несколько примеров из Гомера и Гесиода, в которых переосмыслены хеттские сюжеты. Наиболее интересен, по-моему, хеттский прототип классического рассказа о нисхождении Одиссея в подземное царство мертвых (Аид).

289

14Агора - центральная (часто торговая) площадь полиса. В гомеровской Трое агора описана как находившаяся прямо против дворца царя Приама.

15О работах Корфмана см. книги [18; 103]. Иную позицию (отрицание города у Дарданелл как столицы и торгового центра) выразил немецкий историк Франк Кольб книгой «Место происшествия - Троя» [121]. (Или: «место преступления»; в Корфмане Кольб видит второго Шлимана, больше уничтожившего, чем нашедшего.) Многие его нападки на Корфмана излишни (напр., что тот видит историю протурецки), но основной посыл книги пока не опровергнут: в нижнем городе (раскопан Корфманом) слишком мало домов (рис. 1Б), а немногие ценные предметы (напр., топор из лазури­ та) относятся к иным эпохам.

Полагаю, что раскопан перевалочный пункт (на торговом пути из Понта), а при нем крепость и слобода, разгромленные беженцами с Балкан в ходе «Троянской вой­ ны». Сам факт его тысячелетнего бытия до этой войны - белое пятно истории.

16См., например, [55], а также: Сафронов A.B. Упоминание о войне на северо-

западе Анатолии в надписях Рамсеса III // ВДИ, 2006, № 4.

1 7 И мифология, и археология датируют первую «циклопическую постройку» (стену Тиринфа) одинаково: -XVI веком [98, с. 62]. Редкий случай, когда миф пря­ мо излагает древнее знание. Мешает одно - сами греки приписывали эти «циклопи­ ческие постройки» сказочным одноглазым великанам киклопам, которых, согласно мифу, прислал царю Прету в Тиринф из Ликии (юг Малой Азии, рис. 2) его тесть, ликийский царь Иобат (о нем см. следующее Примечание). Страбон писал:

«Тиринф, по-видимому, служил Прету опорным пунктом и был им с помощью киклопов обведен стенами; киклопов было 7, их звали "брюхорукими", потому что они кормились своим ремеслом; пришли они по приглашению из Ликии».

По Страбону выходит, что киклопы вызывали удивление тем, что работали сами; то есть им, с точки зрения окружающих, работать самим не полагалось. Это наво­ дит на мысль, что они не сказочные великаны, а, в нашем смысле, бригадиры.

Традиция «циклопических построек» продолжалась: были построены стены Микен и поперек перешейка Истм. Откуда она пришла, неясно, но ясно, что стена Тиринфа, самая великолепная постройка «киклопов» (см. обложку), не была их первым опытом. В Ликии такие постройки неизвестны, зато известны в Трое. Ее исследователь Карл Блеген привел пример <'циκлoπичecκoгo,' фундамента в ТроеVI (датируемой несколько ранее микенских построек), каковой счел сходным с ми­ кенским [8, фото 54]. Факт примечательный: он наводит на мысль, что не только Троя-VII («гомеровская Троя»), но и Троя-VI была тесно связана с Грецией. Воз­ можно, что мифотворец спутал Трою (Вилию) с Ликией.

18 Единственное упоминание письма (Ил. VI 168 и далее) показывает, сколь гомеровские герои чужды грамоте. Прет, царь Тиринфа, решив погубить благородно­ го юношу Беллерофонта, вручает ему складную дощечку, где «гибельные знаки» (сэ- мата люгра), т.е. текст, предписывают убить подателя. Она явно не запечатана - Го­ мер, любитель деталей, не преминул бы описать печати, а они даже не упомянуты. Как

290

видим, Прет уверен, что ни Беллерофонт, ни его окружение читать не умеют, что это секретное знание доступно только царским писцам. И в самом деле, юноша спокойно отдал письмо Иобату, царю Ликии. Но убит не был. С древности ученые приводили это место как свидетельство неграмотности гомеровских героев. Был ли то настоящий текст или рисуночное письмо (пиктограмма)! Вернее второе: Иобат понял письмо неверно: предложил Беллерофонту совершить несколько подвигов с убийствами (что тот и сделал), а затем выдал за него свою дочь. Вероятно, адресат понял из письма Прета лишь одно - кто-то кого-то должен убить, и в данной ошибке был, возможно, гвоздь сюжета. А это говорит в пользу пиктограммы.

19На самом деле вопрос о первом алфавите не столь прост. Казахстанский поэт Олжас Сулейменов, энтузиаст палеолингвистики, писал:

«Древнегреческие историки, увидев сходство своих букв и названий с финикий­ скими, сочинили легенду о финикийце 'Adm (Kadm), принесшим алфавит в Эл­ ладу. На ней зиждется научная версия о происхождении южноевропейских бук­ венных систем: финикийское > греческое > этрусское > латинское ... Данные па­ леографии и словарей заставляют предположить более сложную последователь­ ность» (Сулейменов О. Язык письма. Алматы - Рим, 1998, с. 94).

Всамом деле, финикийский алфавит плохо подходит в качестве исходного: в нем нет гласных (он являет собой переход от слогового письма к подлинному алфави­ ту), тогда как более ранний угаритский и более поздний греческий - имеют. Но угаритский алфавит был клинописным, а финикийский и греческий - буквенные. Поэтому, вероятно, греки заимствовали буквенную графику и алфавитный прин­ цип из двух разных языков. Это мог быть единичный акт в уме одного гениального грека. Так или иначе, первый настоящий буквенный алфавит видим у греков.

Угарит - город к северу от Финикии; населен был, в основном, амореями, по языку близкими к финикийцам. Обнаруженные археологами угаритские тексты от­ носятся к -XV веку и позже. Ведущий грамматолог Иоганнес Фридрих писал осто­ рожно, что «выражение согласных на письме было открыто в мире всего один раз,

взападносемитском консонантном (без указания гласных - Ю.Ч.) письме, которое позже развилось в полное звуковое письмо в виде греческого алфавита, родона­ чальника всех западных алфавитных систем» [100, с. 47]. Как видим, Фридрих не захотел указать конкретный язык-предок.

20В наше время творчество певца, известного под именем Гомера, относят к третьей четверти -VIII в., так как само создание Илиады и Одиссеи трудно предста­ вить без использования письма (см. [ИГЛ-2, с. 9, 136], [23, с. 23; 37], а также: В.Н. Ярхо II ВДИ, 1995, № 4, с. 228). Историки справедливо указывают, что продуман­ ная компоновка поэм требовала многократного возвращения к уже сочиненным главам, а это трудно представить без текста. Но еще труднее представить полную их запись, поскольку для нее у греков не было еще соответствующей техники: де­ ревянные, свинцовые и восковые пластины, равно как и козьи шкуры, для огром­ ного текста не годились. Вернее допустить, что записан был план каждой поэмы.

291

Первые сведения о полной записи поэм Гомера относятся к середине -VI в.

21 Хотя ссылаться на М.К. Петрова не принято, его позиция достаточно распро­ странена. Так, историк науки Дмитрий Панченко полагает [76, с. 34-35]:

«если мы взглянем на союзное войско Агамемнона или на дружину Одиссея, описанные Гомером, на сообщество переселенцев и, далее, на греческий полис - эту ассоциацию самовооружающихся и живущих на свои средства предприни­ мателей, на то, как греки собираются на пиры, устраивают атлетические или те­ атральные агоны, образуют философские школы - мы повсюду увидим, при оп­ ределенной идеализации, одни и те же принципы взаимодействия».

22 Эти правила отчасти видны уже у Гомера (—VIII век), а в -VII веке засвиде­ тельствованы в ходе ведения реальной войны [КИД-1, с. 406]:

«Битва при Гисиях между Аргосом и Спартой ... прекрасный образец такого способа ведения боевых действий. Гоплиты бились с гоплитами в соответствии с принципами, соблюдавшимися обеими сторонами точно так же, как правила ат­ летических состязаний; и проигравшая сторона также должна была смириться с тем результатом, который достигался в ходе этого сражения-состязания».

Поясню: гоплит - тяжело вооруженный пеший воин с мечом, двумя копьями и щитом, в шлеме, нагрудном панцыре и поножах (на голенях). Им всегда был состоя­ тельный гражданин, способный купить вооружение и тратить время на тренировки. Против него легко вооруженный лучник-ополченец был почти безоружен.

23Мифологи настолько различаются в своих оценках описанных свойств грече­ ских мифов, словно описывают не одну культуру, а разные. Например, Грейвс опи­ сал миф об Арахне как месть завистливой богини, увидавшей несравненную ткань, причем Арахна у него с горя повесилась, когда Афина порвала ее работу [Грейвс, с. 69]. А у Бирлайна Арахна вызвала Афину на состязание (что странно), а победив, стала насмехаться над ней (что для мифа нелепо), чем принудила скромную богиню

кнаказанию [Бирлайн, с. 171]. У первого носителем хюбрис явилась богиня, у второ­ го - ее жертва. Но важно не то, как мифолог излагает сюжет (сохранились разные пересказы), а то, что он внушает нынешнему читателю. Помня тезис Кроче, важно ограничивать модернизацию минимумом и не допускать фальсификации. Не вступая

вспор, замечу, что Грейвс всюду иллюстрировал мифами свою модель происхожде­ ния европейской дописьменной культуры; а Бирлайн из мифов, безнравственных в нашем нынешнем понимании, пытался вывести нынешнюю европейскую нравствен­ ность, что странно. Моя же цель - найти и показать перелом в развитии греческой культуры, связанный с орфизмом, не забегая в ее будущее.

24Одиссей казнил рабынь и подневольного пастуха. Тех рабынь, которые усту­ пали любовным настояниям женихов, указала Одиссею старая кормилица. Он сра­ зу же заставляет их (даже не проверив того, что сам назвал доносом) отмыть пир­ шественную залу от крови и мозгов женихов. Думая, что в этом и состоит наказа­ ние, рабыни быстро и чисто выполняют отвратительную, ненавистную им работу, после чего Одиссей всех их собственноручно вешает. Затем следует казнь пастуха,

292

она рассмотрена в конце лекции 14. Эти "подвиги" Одиссей вершит по своей воле, тогда как его «подвиги» в истреблении беззащитных женихов суть движения кук­ лы, которую дергает Афина. Она побудила (по своей воле) женихов разорять его дом и дерзить ему, а затем лишила их средств обороны, обратив их в живые мише­ ни. Отсюда растет (в европ. лит-ре) традиция «мой народ всегда прав, ибо с ним Бог». Она, на мой взгляд, губит и нынешнюю цивилизацию.

25 1. Вопрос о том, можно ли говорить о совести (в нашем понимании этого слова) в ранней (до Платона) Античности, имеет большую литературу. Одни виде­ ли в Эриниях «трагедию совести» (СИ. Радциг [ИГЛ -1, с. 327] или [Грейвс, с. 324]). Другие полагали, что о совести у ранних греков говорить нет смысла, по­ скольку у Гомера и других ранних авторов нет соответствующего слова, а Эринии олицетворяли только мщение и страх перед оным (Ярхо В.Н. Была ла у древних греков совесть (К изображению человека в аттической трагедии) // Античность и современность. М., 1972, с. 251-263; Столяров A.A. Свобода воли как проблема ев­ ропейского морального сознания. Очерки истории: от Гомера до Лютера. М., 1999, гл 2, § 2). Второе видится мне не более серьезным, нежели утверждение, что анг­ личане не отличают синее от голубого. (Вполне отличают.) Сам В.Н. Ярхо отметил, что от Эсхила к Эврипиду заметно изменение трактовки Эриний - от чистого стра­ ха перед мщением до понимания их как мук совести.

2. Более серьезно возражение О.Б. Федоровой, сделанное ею к данной фразе лекции мне лично: «Зачем здесь это, не надо было ничего преодолевать, потому что герои сакральны, божественны, и в этом качестве ничего не должны людям. Соответственно, ни страха, ни совести у них нет. И какое это имеет отношение к науке, также непонятно». Да, это место следует пояснить.

Возражение верно с позиции нынешних религий, где Бог един и пребывает вне обычной жизни, но греческие боги жили (воевали, любили, мстили), служа тем са­ мым примером героям, а через них и всем людям. Связь же с наукой здесь в том, из каких мифов ее (науку) выводить нельзя. На лекции 3 будет дано близкое мне по­ нимание истока науки: она выросла из орфизма, а он породил поздние мифы, с иной нравственностью. См. след. примеч.

26 3. Интересно, что, получив девушку и дары, успокоившись, Ахилл винит в происшедшей трагедии (гибели множества соратников) не себя, но саму Брисеиду:

Пусть бы ее на судах Артемида убила стрелою

Вдень, как Лирнесс разоривши, меж пленниц я девушку выбрал (Ил. XIX, 59).

4.А как относился к подлости своих героев сам Гомер? Для Грейвса симпатии Гомера отнюдь не на сторне Ахилла и ему подобных. Их

«ссоры выглядят столь безнравственными, а все предводители греков ведут се­ бя столь вероломно, предательски и постыдно, а троянцы, наоборот, столь примерны, что можно не сомневаться, на чьей стороне находятся симпатии ав­ тора». Гомер, «хотя и называет их божественными, мудрыми и благородными, питает к ним глубокое отвращение» [Грейвс, с. 500].