Античная литература / Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях

ТРАКТАТ УИУЕРОНА «ОБ ОБЯЗАННОСТЯХ»

И ОБРАЗ ИДЕАЛЬНОГО ГРАЖДАНИНА

Трактат «Об обязанностях» (Dе officiis) - последнее фИЛОСОфское произведение Uицерона. Как известно, своими философскими штудиями

Uицерон активно занимался в периоды отстранения от государственных

дел. Таких периодов «досуга» (otium) и в то же время активной творческой

деятельности было два: один из них совпадал с господством триумвиров и

кануном гражданской войны (вторая половина 50-х годов), другой - с дик­

татурой Uезаря, включая мартовские иды и начало борьбы с новым тиран­

ном Марком Антонием (46-44 гг.). В первый период Uицероном был на­

писан большой трактат по теории красноречия «Об ораторе» (Dе oratore)

и два знаменитых диалога, посвященных государствоведческим проблемам,­

«О государстве» (Dе re publica) и «О законах» (Dе legibus), во второй­

все остальные риторические и философские произведения, в том числе и ин­

тересующий нас трактат «Об обязанностях».

Точная датировка этого последнего философского труда Uицерона, несмотря на некоторые указания самого автора, едва ли возможна. Впер­

вые Uицерон упоминает о нем в письме к Аттику, написанном в 20-х чис­

лах октября 44 г. из своей Путеольской усадьбы (Письма к Аттику *,

15, 13, 6). В начале ноября он уже сообщает о том, что первые две

книги трактата закончены и что он заказал себе «выписки» из сочинения

Посидония, необходимые ему для работы над третьей книгой трактата

(Att., 16, 11, 4). А еще через какое-то время он снова сообщает Аттику,

что получил столь нужные ему и вполне его удовлетворяющие «выписки»

(Att., 16, 14, 3). Поэтому можно предположить, что работа над трактатом

была закончена (или оставлена) в самые последние дни 44 г.; соображения

же, высказываемые некоторыми исследователями относительно того, что

Uицерон продолжал работать над своим произведением еще и в 43 г. (даже до осени 43 г.), представляются нам маловероятными - в слишком

бурный водоворот событий оказался он вовлеченным с самого начала ново­

го года. Таким образом, вопрос о сроках завершения трактата «Об обязан­ ностях» остается открытым 1.

Какова же была в это время политическая обстановка в Риме и как ее

оценивал Uицерон? Мартовские иды пробудили в нем сначала большие

* Далее ссылки на эти письма будут даваться в тексте так: Att.

1 О датировке трактата см.: М. Gelzer. Cicero. Wiesbaden, 1969, S. 357.

надежды. Убийство тиранна,- а теперь ]Jицерон называет Uезаря не ина­ че, как тиранном или царем (rex),- должно было привести к восстанов­ лению res publica libera и, следовательно, к восстановлению руководящего

положения самого Uицерона в государстве.

Однако в самом непродолжительном времени эти радужные надежды сменились горьким разочарованием. Ближайший же ход событий после убийства Uезаря показал, что заговорщики или, как их иногда называли,

«республиканцы», не имеют ни определенной программы действий, ни

сколько-нибудь ШИРОКОЙ поддержки У населения Рима. На короткое вреl\IЯ установилось неустойчивое равновесие между цезарианцами и респуб­

ликанцами, наметились тенденции компромисса, но очень скоро все же бе­ рут верх сторонники убитого диктатора, тем более что их лагерь возглав­

лялся такой яркой и деятельной фигурой, как Марк Антоний - не только один из ближайших сподвижников ]Jезаря, но и консул текущего года.

]Jицерон понял все это достаточно рано. Уже в начале апреля он почел

за благо покинуть Рим. Его письма полны жалоб и сетований на то, что

приходится «опаС<lТЬСЯ побежденных» (Att., 14, 6, 2), что «тиранн пал, но

тиранния живет» (Att., 14, 9, 2), что все намеченное ]Jезарем имеет даже

большую силу, чем при его жизни (Att., 14, 10, 1), и, не став его рабами, «мы теперь стали рабами его записной книжки» (Att., 14, 14, 2). В письме

к Аттику 22 апреля 44 г. Uицерон пишет: «Опасаюсь, что мартовские ИДbl

не дали нам ничего, кроме радости отмщения за ненависть и скорбь...

О прекраснейшее дело, но, увы, незаконченное!» (Att., 14, 12, 1). И, нако­

нец, несколько позже, в письме к тому же Аттику: «Поэтому утешаться

мартовскими идами теперь глупо; ведь мы проявили отвагу мужей, разум,

верь ~.!Нe, детей. Дерево срублено, но не вырвано; ты видишь, какие оно

дает побеги» (Att., 15,4,2).

Uицерон провел лето 44 г. в своих поместьях. Он колебался между двумя противоположными намерениями: вернуться в Рим или отправиться в Грецию, в Афины, где в это время находился его сын. Обстановка в Риме тем временем существенно изменилась. С одной стороны, положе­ iiие Марка Антония весьма окрепло: он, ссылаясь на волю покойного дик­

татора, издавал самовластные распоряжения, имел вооруженную охрану из

6 тысяч человек, ожидал прибытия из Македонии поступающих в его

распоряжение легионов и претендовал, по истечении срока своего консула­

та, на управление Галлией; с другой стороны, наметился раскол внутри

единого до сих пор лагеря цезарианцев, росла оппозиция новому тиранну,

которая приобрела особую силу и значение в связи с появлением в Риме

наследника ]Jезаря - Гая Октавия. Общая ситуация все более усложня­

лась.

После долгих колебаний и неудачной попытки отправиться в Грецию морским путем Uицерон решается вернуться в Рим. В его настроении про­ исходит явный перелом (в какой-то мере, очевидно, в результате встречи

с Брутом). Вместо недавних сомнений и нерешительности, вместо СОЗНд­

тельно ПРОЕОДИМОЙ политики абсентеизма он вновь полон энергии и

мужества, как в свои лучшие времена. Прекрасно понимая, что ему пред-

стоит трудная борьба, Uицерон возвращается в Рим, отнюдь не убаюкивая

себя возможностью компромисса или примирения. Он готов начать, по его собственному выражению, «словесную войну». Причем он ничуть не сомне­

вается в том, что подобная «война» может в любой момент перерасти в самые настоящие вооруженные действия, т. е. в новую гражданскую войну.

Uицерон вернулся в Рим к 1 сентября 44 г. В этот же день состоя­ лось заседение сената, на котором по инициативе Антония были утверж­ дены новые почести в память убитого диктатора. Uицерон уклонился от участия в этом заседании. Сославшись на усталость после поездки и на общее недомогание, он с утра известил Антония о своем намерении не являться в сенат. Однако Антоний воспринял это как личное оскорбление

и заявил, что велит привести Uицерона силой или прикажет разрушить его

дом. Конечно, он не исполнил своей угрозы, хотя подобный выпад

уже сам по себе был равносилен объявлению войны.

В ответ на это Uицерон явился в сенат на следующий день и в отсут­ ствие Антония выступил против него с речью. Это и была первая из его знаменитых речей, произнесенных в ходе борьбы с Антонием, которые он сам впоследствии назвал «Филиппиками», имея в виду речи ДемоСфена против Филиппа Македонского (fluцерон, Письма к Бруту, 2, 3, 4; 4, 2;

Письма к Аттику, 2, 1, 3; Плутарх «Uицерон», 48; Аnnuан, «Граждан­

ские войны» 4, 20).

Первая речь против Антония носила еще весьма сдержанный характер.

Uицерон занял пока довольно осторожную позицию. Начало речи он пос­

вятил объяснению своего поведения: изложил причины, побуждавшие его

принять решение о том, чтобы на время уехать из Италии, а также при­

чины, в силу которых он изменил это решение (ФИЛШlПики *, 1, 6-11).

Затем, заявив, что во имя мира и спокойствия он предлагает сохранить

в силе распоряжения Uезаря, подразумевая под ними те законы, которые Uезарь успел провести еще при жизни, он одновременно доказывал, что

проекты новых законов, вносимые Антонием, противоречат прежним цеза­

ревым распоряжениям (Phil., 1, 10-21).

После своего выступления Uицерон снова уезжает из Рима (в свою усадьбу в Путеолах). Антоний же назначает на 19 сентября новое засе­

дание сената, на котором выступает с большой речью, направленной прямо

и резко против Uицерона. Антоний обвиняе.т Uицерона в том, что тот

всвое время вынудил сенат вынести ряд противозаконных смертных при­

говоров (заговор Катилины) , что он был подстрекателем убийства Клодия и поссорил Помпея с Uезарем и, наконеЦ,-самое главное обвинение,-' что Uицерон - идейный вдохновитель расправы над Uезарем (Phil., 2, 16-18). Обвинения были достаточно тяжкими: бралась под сомнение вся политическая репутация Uицерона. Становилось ясно, что начинается

борьба не на жизнь, а на смерть.

Uицерон отвечал на это выступление Антония новой речью (вторая;

* Далее в тексте ссылки на эти речи будут даваться так: Phil.

филиппика), которая построена так, будто она произносилась непосредст­ венно за речью Антония. На самом же деле это был политический памф­

лет, написанный в путеольской усадьбе в конце октября. Письма к Аттику,

в которых Uицерон упоминает об этой речи, свидетельствуют о том, на­

пользуется, как это было в те времена принято, обвинениями сугубо лич­

ного характера. Марк Антоний обвиняется в пьянстве, разврате, называет­ ся наглецом, негодяем, глупцом и даже трусом. Что касается содержания

этой инвективы по существу, то она построена в основном на опровержении

тех обвинений, которые были выдвинуты Антонием против Uицерона в его сенатской речи 19 сентября, и на встречных обвинениях самого Uицерона. Он грозит Антонию судьбой Катилины и Клодия и уверяет, что Антоний,

подобно Uезарю, который, кстати, намного превосходил его во всех отно­

шениях, погибнет смертью, подобающей тираннам (Phil., 2, 114-117).

Работа над второй филиппикой совпала с подготовкой трактата

"Об обязанностях». Во всяком случае, в том самом письме к Аттику, где Uицерон говорит об окончании двух книг трактата, речь идет также и о второй филиппике, которую Uицерон уже успел переслать своему другу и даже получил его благоприятный отзыв (Ан., 16, 11, 1; 4). В течение

ближайших недель трактат был завершен (быть может, без окончательной обработки) .

В самом начале декабря 44 г. Uицерон снова возвращается в Рим. В первых двух филиппиках еще нет прямого призыва к вооруженной борьбе, нет в них и упоминаний об Октавиане, но вскоре оба эти фактора, т. е. неизбежность гражданской войны и роль Октавиана в ней, который может быть успешно противопоставлен Антонию, становятся лейтмотива­

ми всех выступлений и всех действий Uицерона.

Обычно считается, что Uицерон, как всегда в политике весьма недаль­ новидный, и здесь был лишь жалким орудием в руках Октавиана, кото­ рый использовал его в своих целях и затем, не дрогнув, отбросил. Но не­

что подобное всегда говорят о тех,. кто потерпел неудачу, о побежденных.

Такое мнение возникло еще в самой древности. Плутарх, например, писал о Uицероне следующее: «Он, старик, дал провести себя мальчишке - про­ сил за него народ, расположил в его пользу сенаторов. Друзья бранили

и осуждали его еще тогда же, а вскоре он и сам почувствовал, что

погубил себя и предал свободу римского народа» (Плутарх, «Uице­

рон», 46).

Однако подобная уничижительная оценка на сей раз едва ли спра­

ведлива. Uицерон в этой своей последней борьбе выступал как опытный и зрелый политик. Что же означал тогда блок с Октавианом? Это была

110пытка - чрезвычайно перспективная в той обстановке - добиться углуб­

ления раскола в лагере цезарианцев, более того - создать блок самих

цезарианцев против нового тиранна. На кого же можно было делать став-

6*

Трактат Uицерона «Об обязанностях» - одно из наиболее популярных

его философских произведений. Если для современников и ближайших по­

томков Уицерон был в первую очередь непревзойденным мастером слова,

стилистом, то в эпоху поздней империи для идеологов христианства он

выступает главным образом как фИЛОСОф и моралист. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этика Uицерона оказала огромное влияние и

даже в какой-то мере легла в основу христианского учения о морали.

Нам известно, что один из основоположников этого учения, епископ медио­

ланский Амвросий (lV в. н. э.), В своем наиболее известном произведе­

нии «Ое officiis ministrorum» настолько близко следует трактату Uицерона «Об обязанностях», что речь должна идти даже не о подражании, но ско­

рее о переложении и приспособлении труда Uицерона для христиан. При­

чем Амвросий поступал в этом случае с обезоруживающей прямотой: он заменял приводимые Uицероном примеры из римской истории примерами

из истории священной, да иногда «уточнял» отдельные формулировки, ес­

ли они, с его точки зрения, явно противоречили евангельским положениям.

Трактат «Об обязанностях» пользовался признанием и в совсем иное время, и у совсем иных мыслителей. В эпоху господства рационалистиче­

ских воззрений, накануне Французской революции, один из наиболее скеп­

тических умов века - Вольтер так отзывался о трактате: «Никогда не

будет написано более мудрого, более правдивого, более полезного сочине­

ния». Восторженный почитатель Вольтера и активный его корреспондент, Фридрих 11, был такого же высокого мнения об этом произведении Uице­

рона: ««Рассуждение об обязанностях» - лучшее сочинение по нравствен­

ной философии, которое когда-либо было или будет написано» З.

Таким образом, еще в XVIII в. трактат Уицерона воспринимался не

только как памятник античной мысли и литературы, но и как действенное

«пособие» по прикладной морали.

Каково же построение трактата? Самим автором он разделен на три книги. В первой анализируется понятие нравственно-прекрасного (honestum), во второй обсуждается вопрос о полезном (utile) и в третьей­

о конфликте нравственно-прекрасного с полезным, о конфликте, в резуль­

тате которого всегда должно торжествовать нравственно-прекрасное.

Но если структура произведения ясна и прозрачна, то не столь прост

вопрос О его источниках, хотя на первый взгляд и он не представляет

особых затруднений. Дело в том, что упоминавшееся выше письмо к Атти­

ку, да и неоднократные ссылки Uицерона в самом произведении, совершен­

но ясно указывают на два основных источника: для первой и второй

книг трактата - Панэтий, для третьей книги - ПосидониЙ. Но можно ли

ограничиться только этими бесспорными и лежащими, так сказать, на по­

верхности источниками?

3 Th. Zielinski. Cicero im Wande! der Jahrhunderte. Leipzig - Ber!in, 1908, S. 131-143; 304-308; К. BUchner. Cicero. Bestand und Wande! seiner geistigen Welt. Heidelberg, 1964, S. 439; Ш. SЙss. Cicero. Eine Einfiihrung in seine phi!osophischen Schriften (mit Ausschluss der staatsphilosophischen Werke). Mainz - Wiesbaden, 1966, S. 143; К. Кu­ maniecki. Cicerone е !а crisi della Repubblica Romana. Roma, 1972, р. 452-517.

ные предписания, и отступления политического характера, и исторические

примеры, и юридические казусы. Основой и «фоном» всех этих предпи­ саний и примеров служат некоторые общие этические критерии, тракту­ емые преимущественно - но все же не полностью! - в духе стоического

учения. Трактат в целом представляет собой определенный свод правил

инорм поведения, рассчитанных, кстати говоря, вовсе не на каких-то

особых, выдающихся людей или мудрецов, но на обычных честных и «по­

рядочных» граждан. Так что речь идет об обязанностях, приложимых ко

всем людям, ко всем тем, у кого имеется хоть какая-либо «склонность

к доблести» (ОН., 3,15-16). Поэтому трактат Uицерона, посвященный

сыну, не только адресован, но и ориентирован на молодого римлянина,

достойного гражданина (vir bonus), вступающего на путь государственной карьеры 6.

На наш взгляд, образ такого идеального (и вместе с тем рядового)

гражданина, рисуемый в трактате,- одна из ведущих идей произведения

рактерными чертами и качествами (virtutes), может рассматриваться как некое своеобразное политическое завещание Uицерона, завещание умуд­

ренного жизненным и государственным опытом деятеля, оставляемое им

современникам и потомству в один из наиболее напряженных моментов

как его личной судьбы, так и судьбы всего римского государства.

Именно по этой причине мы остановимся в данной статье главным об­

разом на проблеме «идеального гражданина», тем более что другие звенья

ПОЛИТИКО-фИЛОСОфского учения Uицерона - о наилучшем государственном

устройстве и наилучшем государственном деятеле - в свое время были

уже нами рассмотрены 7.

в основе учения Uицерона об обязанностях vir bonus лежит пред­ ставление о высшем благе (summum Ьопum) как о нравственно-прекрасном

(греческий термин.-6 х'У.."Л6'1, впереводе Uицерона - honestum). В самом на­

чале своего трактата Uицерон подчеркивает, что любой области жизни и

деятельности соответствуют свои обязанности, в исполнении которых и

состоит нравственный смысл всей жизни (honestas omnis vitae). Затем

идет полемика с теми, кто считает, что высшее благо не имеет ничего

общего с добродетелью, и потому измеряет все своими удобствами (suis commodis), а не моральным критерием (honestate). На такой основе не­

возможно создать учение об обязанностях; это способны сделать лишь те, кто находит, что только нравственно-прекрасное должно быть предметом

наших стремлений, или же те, кто находит, что оно должно быть целью

наших стремлений хотя бы по преимуществу (ОН., 1,5; 6). На этом

6 Ibidem, S. 145.

7 См. С. А. Утченко. Политико-философские трактаты Uицерона.-ll,uцерон. Диалоги

О государстве. О законах. М., "Наука», 1966, стр. 153-174.

примере нетрудно проследить перекрещивание влияний Стои и Академии. Те, кто назван вначале (т. е. т о л ь к о honestas),- стоики; те, кто упомянут в конце (т. е. поп р е и м у Щ е с т в у),- академики, причем буквально несколькими строками ниже Uицерон заявляет, что он хоть и

будет в основном следовать стоикам, но имеет в виду также и академиков,

и перипатетиков (ibid.). Таково рассуждение Uицерона, дающее обосно­

вание ведущему тезису трактата: все обязанности должны иметь своим

источником стремление к нравственно-прекрасному, к высшему благу.

Ригористическое положение Старой Стои гласило: только нравственно­

расное и соответствующие ему действия (XIX"top(}l;J[.I.IX"tQ() - единственное

благо, только порок и соответствующие ему действия (ri.[.I.lXp"t+I[.I.IX"t<1)_

единственное зло, все же остальное, что лежит между НИМИ,- безраз­

лично ( do~ri.'P0pa). Благо и порок суть такие качества, которые не имеют

степеней и градаций; поэтому ими нельзя обладать отчасти, а только или

вполне или вовсе не обладать, т. е. можно быть только добродетельным

или только порочным.

Римские представления о «нравственном благе», в отличие от этих ригористических категорий Старой Стои, развивались в тесной связи с

развитием представлений об идеальном гражданине, о его фамильных и

гражданских ,качествах, добродетелях, обязанностях. Еще Катон, говоря о предках, рисовал идиллический образ земледельца (Катон, «О земледе­ лии», 2), а Саллюстий считал, что в эпоху расцвета римской респуб­

лики граждане соревновались друг с другом не богатством и надмен­

ностью, но славными деяниями на пользу отечеству (Саллюстuй, «Заговор Катилины», 7, 1-7). С древнейших времен и до времени Uицерона обще­

ственно-политическая деятельность как необходимая черта облика идеаль­

ного гражданина оставалась обязательным условием теоретических постро­

ений подобного рода. Но так как в Риме признанием, апробацией этой

деятельности со стороны самого общества был «почет» (honor), то по­

нятие нравственно-прекрасного, перешедшее из греческих философских

Uицерон переводит словом officium (обязанность). В письмах к Атти­

ку он говорит: «Не сомневаюсь, что «должное» - это «обязанность»; раз­ ве только ты предложишь ~то-нибудь другое, но название «Об обязан­ ностях» полнее» (Ан., 16, 11, 4). Кстати говоря, подобный перевод Uице­

рон давал уже и в своих более ранних произведениях (Fin., 3, 20). Учение о «должном» свидетельствовало о смягчении ригоризма Старой

Стои, видимо, в связи с приспособлением к задачам прикладной морали. Между идеалом «блаженного» (мудрец) и «порочного» человека ставится

теперь фигура человека «стремящегося» ( ItPOXOIt"tW'l ), а между благими

действиями и пороком - надлежащий поступок, «должное» ('t0х~-&'ijХО"\l ).