Некоторые

источники по истории

Северной Гдовщины

Составитель В.И. Будько

Архивные изыскания

Г.М. Степанова

Сланцы

2016 – 2017

Вступление

Очевидно, что собрать все старые источники по Северной Гдовщине в одну книгу практически невозможно. Я даже не предполагал, когда взялся за дело, что объем набора при кегле 14 ед. превысит 600 страниц стандартной книги. Между тем, сегодня по этой теме надо работать и работать, и приводить в удобочитаемый порядок все то, что разбросано на моем компьютере и на всех выносных устройствах.

Найти что-либо у себя в «запасах» непросто, смею заверить читателя, тем не менее, надо завершать «хрестоматию» эту хотя бы для тех, кому это будет интересно.

В 1832 г. гдовский землевладелец В.С. Хвостов писал для своих детей т.н. «Записки», которые кратко рассказывали о его детстве в имении Кежово и о его последующей жизни¹. Записки опубликовала в 1870 г. его невестка Е.Н. Хвостова, мемуаристка, известная в истории и как Екатерина Сушкова, которая в свою очередь опубликовала мемуары, которые содержали воспоминания о ее отношениях с М.Ю. Лермонтовым².

Записки Хвостова вполне можно отнести к материалам по истории Гдовщины, поскольку в них есть строки описания его учебы непосредственно в имении, а так же об экономических преобразованиях в Кежово. – Он так же вкратце поминает о своей личной жизни и о жизни своих крестьян, которые занимались не только работами в имении, но и ходили на Чудское озеро ловить рыбу.

Как ни странно, одним из первых авторов, который писал о Гдовщине в своем приватном Дневнике, был А.В. Дружинин, который историком никогда не был³, и который вел этот самый Дневник в 1850-е гг.

Литературный критик, имевший на Гдовщине родовое имение, в открытых «источниках» никогда и ничего не писал об имениях. Тем более, он никогда в своих очерках не поминал ни одной гдовской деревни или фамилии. – Такой это был автор и такие у него были принципы.

Как человек, скептически смотревший на религию, он ничего не писал о храмах Гдовщины, хотя и посещал Успенский праздник в Доложске, и даже намеревался залучить на него друзей – Тургенева и Некрасова.

Как критик и переводчик он был оторван от истории места, где проводил много времени. Когда же он все-таки взялся писать очерки «Из дальнего угла Петербургской губернии»⁴, т.е. из Марьинского, из них ничего невозможно было понять. – Он, видимо, боялся «обидеть» всех и вся, и, в первую очередь, соседей своих, а потому Очерки его, размещенные в разных газетах, практически ничего не дают в плане привязки к конкретным местам, тем более, к конкретным лицам.

В этом был весь Дружинин, в собрании сочинений которого бесполезно искать слова «Гдовщина», «Марьинское» или «Заянье». Кстати, слово «Марьинское» он писал как «Мариинское», на картах же сегодня деревня пишется как «Марьинско».

Вместе с тем очерки Дружинина подробно описывают ситуацию, сложившуюся в Гдовском уезде в связи с выходом крестьян из крепостной зависимости. Он вкратце пишет о составлении уставных грамот и о работе мирового посредника, коим являлся его друг Лев Обольянинов, судья. Его фамилия встречается в документах гдовского земства и даже в газете «Гдовский голос» вплоть до Февральской революции.

Дружинин одним из первых дает в подробностях описание миграции в Гдовский уезд крестьян из Остзейского края, Лифляндии и Эстляндии, латышей и эстонцев, которых здесь называли «чухны». Их поселения образовали со временем поселенческие агломерации, которые на Гдовщине назывались «Чухонщины».

До сих пор в деревне писателя, и даже на месте его дома живут эстонцы, а его д. Лотохово до сих пор имеет народное прозвание «Эстонская деревня».

Сегодня от тех миграций на Гдовщине, в гг. Гдов и Сланцы остались многочисленные потомки первопоселенцев, но только этнические эстонцы. Писатель в связи с этим пишет:

«…все помещики, добывшие себе так называемых чухон, и не прогнавши их на первой неделе, ими вполне довольны.

…

Скоро сживается чухна с нашим краем, и сообразив его рабочие способности, наш мужик не может не понять, что надо держать ухо востро и не ломаться при таком дельном сопернике.

…

Русские вольнонаемные рабочие, из крестьян местных, столь плохи, что я, будь посредник, наверное не сказал бы о них одного слова»⁵.

Между тем, убийственную характеристику Дружинину, который принципиально не желал писать о крестьянах, дает Авдотья Панаева. Она досконально знала литературный мир Петербурга, в особенности – членов редакции журнала «Современник». – Писатель как раз работал в этой редакции в описанное время:

«Дружинин находил, что в журнале не следует печатать повести и рассказы с сюжетами из народной жизни.

– Подписчики у журнала люди образованные, – говорил он. – За что же преподносить им чтение о той среде, которая для них чужда? Ну, интересно ли образованному читателю знать, что Ерема ест мякину, а Матрешка воет над павшей коровой! Право, все, что пишут о русском мужике, преувеличено. Какие это у него потребности могут быть к другой жизни? Он совершенно доволен и счастлив, если ему удастся в праздник опиться до опухоли брагой, или до скотского состояния водкой.

Когда Дружинина упрекали, что он безучастно относится ко всем современным вопросам, то он отвечал:

– Целесообразнее будет, если я стану видеть одни хорошие стороны жизни. К чему мне портить свою кровь разными волнениями! Я лучше буду наслаждаться своей молодостью. От наших разговоров и волнений мужик не перестанет есть мякину, общественный строй не изменится, за что же я сам себе буду отравлять жизнь? Все это происходит у вас от пессимистического взгляда на жизнь, а у меня оптимистический взгляд»⁶.

Историки в принципе знают о том, как хлопотно искать в библиотеках сочинения прошлого. Сделать это непросто, поскольку старые книги сохранились в мизерных количествах, а некоторые вообще – в единственных экземплярах. Например, книга протоиерея А.С. Покровского «Воспоминания торжественного празднества и Крестного хода в селе Доложском», изданная в свое время тиражом в 2100 экз., была найдена в Московской исторической библиотеке в 2001 г.⁷ – Это было для меня настоящим чудом, которое надо было прочувствовать.

Она, видимо, нигде больше в России не сохранилась. Нет ее, напр., в собраниях С.-Петербурга, а между тем, книга интересна тем, что в ней есть 4 иллюстрации и карта Доложска. Я привожу все это здесь⁸.

Это уникальное издание, единственное в своем роде, на котором есть именная печать, род экслибриса, что не является редкостью на книгах старого времени. Следующие уже книги с иллюстрациями в наших места были изданы только во второй половине XX в., фактически, – через 100 лет.

Что ж там в Доложске были за «деятели», которые думали об иллюстрациях в незамысловатой по сути книге, писанной Покровским к тому же крайне «тяжелым» языком? – О их деятельности рассказывает архивное дело, одно из многих дел, которые имеются в ЦГИА С.-Петербурга⁹.

В связи с этим следует помянуть о давней проблеме России, архивах, которые надо исследовать должным образом, но никто этим в нашей стране не занимается. Я имею в виду проблему создания в России института разъездных архивистов, которые должны иметь официальный статус и соответствующее финансирование. Дел для этих специалистов в стране много.

Изо всех лиц, трудившихся на строительстве доложского храма в 1861 г., лишь один человек мог изобразить Крестный ход «с высоты птичьего полета». – Этим человеком, безусловно, был Ефим Андреев, который написал в 1863 г. другую книгу о Доложске, которая называлась – «Исторические записки и предания о погосте Доложском». Это как раз издание хорошо известно всем, кто интересуется историей этого места¹⁰.

Язык и материал книги Андреева был безупречен, а сам он как историк и живописец к тому же хорошо знал Доложск и местность близ погоста, вплоть до Чехлово. Знание места отличает и иллюстрацию, которая изображает Св. Пещеру, что находится на р. Долгой. Все рисунки из книги 1861 г. являются бесценными документами эпохи.

Пользуясь случаем, приведем здесь сведения о церковной библиотеке в Доложске, которая была в свое время в Гдовском уезде первой общественной библиотекой при храме:

«Его Преосвященству Преосвященнейшему Леонтию Епископу Ревельскому и Викарию Санкт-Петербургской Епархии и Кавалеру.

Благочиннаго Гдовскаго уезда

Священника Церкви села Осьмина

Александра Троицкаго

27мая / 28

Покорнейший Репорт

Некоторыи из благомыслящих прихожан Доложской Успенской церкви и других лиц, при проявляющейся, особенно в настоящее время между крестьянами желания учиться грамате, для распространения между ими Слова Божия, и здравых понятий о вере и нравственности, пожелали, чтобы при их Церкви под распоряжением местнаго священника Александра Покровскаго была учреждена Приходская библиотека, состоящая из книг Священнаго писания, преимущественно в русском переводе, и из сочинений духовно-нравственнаго содержания, чему они будут содействовать посильными приношениями денгами и книгами по выбору Священника. Книги этой библиотеки предполагается: а, продавать достаточным по той цене, за какую они куплены; б, раздавать для чтения с возвращением; в, дарить, преимущественно книги Св. Писания, особенно усердным читателям; и г, раздавать в поощрение детям, обучающимся в Приходском училище. С глубочайшею покорностию донося о сем Вашему Преосвященству, осмеливаюсь испрашивать, во первых, Архипастырскаго, Вашего Преосвященства благословения сему первому в нашем краю благому начинанию, и во вторых дозволить Священнику иметь шнурованную книгу, для записывания прихода и расхода денег и книг, и представлять особую отчетность исключительно по сему предмету, не смешивая оной с отчетностию по церкви. Священник Александр Покровский, распоряжению котораго прихожане и другие лица желают вверить это дело, хотя поступил к Доложской Церкви только в августе прошлаго 1860 года, но прекрасным примером доброй нравственности, и усердным проповеданием Слова Божия, заслуживший полное доверие и уважение прихожан и других лиц имевших случай узнать его, изъявили полную готовность принять на себя осуществление сего желания прихожан. Церковный староста крестьянин Сергей Лебедев, будет ему усердный и полезный помощник в собирании средств к умножению библиотеки; впрочем и самая мысль об учреждении оной имиже и внушена прихожанам. В настоящее время они уже имеют довольно значительный выбор книг собразных назначению марта 20^го дня 1861 года

Благочинный Священник

Александр Троицкий»¹¹.

Многие славословия можно сказать в адрес Ефима Андреева, который был по сути самой уникальной, и к тому же примечательной личностью в наших местах. Сам о себе он в третьем лице писал:

«В [Выскатке] в должности церковного старосты состоял сперва строитель церкви, Евфимий Андреев; в 1870 году его место занял крестьянин деревни Руи Федор Павлов, но в 1873 году он снова стал цер. старостою и проходит эту должность уже четвертое трехлетие. За усердие к церкви он получил архипастырское благословение, похвальный лист и серебряную медаль. Прежде он был членом общества восстановления христианства на Кавказе¹², членом Кирилло-Мефодиевского братства, Вольно-Экономического общества и сотрудником по Епархиальному стат. комитету. Теперь проходит должность волостного старшины, заведует делом воинской повинности, служит гласным в земстве и членом попечительств Выскатской и соседних церквей. Человек бывалый, посетивший св. места России, Андреев имеет знакомых в разных сословиях, со многими ведет переписку¹³, не раз удостаивался милостивого внимания Высочайших особ и высокопреосв. Владыки. Библиотека его состоит из 300 книг и рукописей»¹⁴.

Е.А. Андреев был не только одним из инициаторов строительства в волостном селе храма во имя Рождества Богородицы (1868), но и Училища (1880):

«Так как училище [в Выскатке] постепенно пришло в ветхость, то от Министерства назначено было 2,000 р., на постройку здания, 200 руб. на обзаведение училища мебелью и классными пособиями, 200 р. на устройство при училище книжного склада. На остальные нужды училища крестьяне назначили 500 р. Училище освящено 9 сентября 1880 года. За усердие, какое при этом оказал Ефим Андреев, ему, 20 декабря 1879 года, пожалована была серебряная медаль, для ношения на шее. В школе учится до 100 детей обоего пола»¹⁵.

Многие материалы по Северной Гдовщине по тем, или иным причинам просто не вошли в данную «подборку». Не вошли в нее, напр., «масштабные» материалы Гельмерсена по р. Нарове¹⁶ и многочисленные свидетельства о рыбном промысле на Чудском озере. Трудно так же вычленить для публикации материалы земской статистики, те самые «Отчеты земской управы Гдовского уезда»¹⁷, а так же материалы статистики губернской и епархиальной¹⁸. Не стал я включать сюда материалы по археологии А.А. Спицына¹⁹ и Л.К. Ивановского²⁰. Это очень специальная тема, строго документальная, и опять же – объемная. В этих изданиях есть прекрасные иллюстрации, которые используются и сегодня во всех трудах по археологии.

Таким образом, я привожу здесь лишь некоторые источники, которые могут быть полезны исследователям, а так же всем, кто хоть как-то интересуется историей Северной Гдовщины.

Выпадают из повествования, естественно, источники по смежным городам – Гдову, Ямбургу, Нарве. Между тем, один из «нарвских» авторов, Н.А. Скроботов, внес неоценимый вклад в гдовское краеведение. – Он работал одно время в издании «Гдовско-Ямбургский листок», где печатался под псевдонимом «Ругодивцев».

Этот псевдоним отображает «географическую составляющую» его рождения. – Отец Скроботова был настоятелем нарвского собора, а родственники жили и трудились в северо-гдовских погостах Доложск и Пенино. Через них он познакомился с волостными старшинами Е.А. Андреевым (Выскатка) и С.Е. Лебедевым (Доложск), которые сотрудничали в «Гдовско-Ямбургском листке» на начальном этапе его существования.

Скроботову принадлежат очерки «Гдовско-Ямбургская окраина и ее города», «Рыбный промысел в Гдовском уезде», «Приходы в Гдовском уезде», «Ярмарки в уездах Гдовском и Ямбургском», а так же небольшая книга о Доложском погосте²¹. Есть у него так же другие очерки, заметки и книги по истории края.²².

О Гдовско-Ямбургском листке есть информация в словаре Брокгауза и Ефрона:

«а) Гдовско-Ямбургский листок – еженедельное издание в СПБ, в 1872 – 1873 гг. Издатель кн. Вл. Оболенский, редактор Вл. Тихомиров; б) газета сельская вообще и земская в особенности; в 1873 г. издавалась в СПБ. еженедельно. Изд.-ред. кн. Вл. Оболенский; в) газета земская и сельская, изд. в 1874 – 1875 гг. в СПБ., еженедельно. Изд.-ред. кн. Вл. Оболенский, затем издатель А. Жемчужников, ред. кн. Вл. Оболенский. Переименована, с расширением программы, в «Молву»²³.

«Газета являлась либеральным земским органом. Причину нищеты крестьян «Листок» усматривал в невежестве массы, в ее неумении использовать естественные богатства. «Листок», впоследствии переименованный в «Еженедельник», ставил перед собой задачу «пробудить у читателей сознание необходимости для каждого селянина быть разумно-грамотным и отчасти указать к тому средства...» (№ 1. 1872). В газете регулярно печатались корреспонденции, посвященные практике ведения сельского хозяйства. Большое место отводилось в ней и описанию деятельности земства²⁴.

Отдельно следует сказать об издании «Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии», в Х томе которого помещались сведения о храмах в Ямбургском, Гдовском и Лужском уездах²⁵.

Сегодня мы впервые после 1885 г., делаем непосредственную «выборку» из материалов издания, которая говорит непосредственно о храмах северо-гдовского микро-региона, очерченного современного границами Сланцевского района Ленинградской области.

В первую очередь в этой «подборке» мной помещен очерк протоиерея И.Г. Покровского «Гдовский уезд»²⁶, который является основополагающим в деле изучения Гдовщины как исторической единицы.

Очевидно, Покровский был деятельным членом редакционного совета «Историко-статистических сведений о С.-Петербургской епархии», а потому в 1865 г. обратился к знатоку местного края Ефиму Андрееву с предложением составить «Записки» о церквях и приходах Гдовщины, что тот и исполнил. Записки эти, получившие в научном мире название «Записки Ефима Андреева», пролежали в «редакционном портфеле» без малого 20 лет и увидели свет лишь в заключительном томе Сведений в 1885 г.²⁷

Среди гдовских храмов «Второго благочиннического округа» в Х томе местное священство представило на суд читателя добротные описания Рудненского, Осьминского, Ольгинского, Ложголовского, Старопольского, Сиженского и Пенинского погостов²⁸. Подробные сведения о выскатском храме представил Ефим Андреев. – Он многие годы был церковным старостой храма, выстроенного при его непосредственном участии²⁹. – Об этом есть сообщение газеты:

«Выскатка село (Гдовск. у.). Отсюда нам сообщают, что крестьянин Ефим Андреев за ревностное прохождение в должности старосты при рождественской богородицкой церкви села Выскатки и благоустройство означенной церкви получил от святейшего синода благословение»³⁰

Следует отметить так же этнографическую ретроспективу «Суеверия и обычаи в приходах Долоцком и Старопольском» ³¹, которую дал в Гдовско-Ямбургском листке старшина Консантиновской (прежде Доложской) волости С.Е. Лебедев. Он был строителем «нового» каменного храма, который стоит на берегу Долгого озера и сегодня. – По этому делу в архиве ЦГИА СПБ есть бумаги, которых сохранилось на удивление много, и которые надо непременно читать и осмысливать³².

Ретроспектива является единственным в своем роде документом, подобного которому на Гдовщине не печатал до Лебедева никто. Ее можно сравнить, разве что, с докладом Г.Г. Трусмана «Финские элементы в Гдовском уезде», который работал на профессиональном уровне³³.

Примечательно, что однофамилец Сергея Лебедева, доложский священник о. Александр (Лебедев), дал так же в той же газете небольшой очерк по этнографии, который назывался «Суеверные обычаи обитателей Доложского прихода»³⁴, который не претендовал, впрочем, на полноту освещения вопроса.

На работе Труссмана следует остановиться отдельно, поскольку исследователь, побывал у нас в нескольких деревнях, где записывал и сравнивал особенности местных говоров и названий. Он так же изучал на Северной Гдовщине «священные» рощи, а так же артефакты, которые сохранились здесь со времен незапамятных.

Труссману принадлежит единственный в своем роде ряд северо-гдовских топонимов, которые он выводит из эстонского и финского языков. При этом не стоит принимать во внимание его «дешифровку» тех названий, которые полностью носят русский характер: напр., Рудно (красное, кровавое), Лососкино, Муравейно и Осьмино.

Историк-архивист П.Я. Яновский, сын доложского священника о. Якова (Яновского), умер в расцвете лет. Между тем, он успел сделать для региональной истории многое. Как сотрудник одной из газет он написал несколько корреспонденций по поводу событий в Гдовском уезде³⁵. Его перу принадлежит важное свидетельство об участии о. Иоанна Кронштадского в освящении величественного храма в пог. Пенино.

Кроме того, он напечатал в С.-Петербургском Духовном вестнике 3 ретроспективы по истории С.-Петербургской епархии: «Нынешняя С.-Петербургская епархия и состояние духовенства в пределах ее 400 лет назад»³⁶, «Очерки церковно общественной жизни в пределах нынешней С.-Петербургской епархии в XVI веке»³⁷ и «Из быта духовенства С.-Петербургской епархии в XVIII веке»³⁸.

В РНБ В С.-Петербурге по адресу Фонтанка, 38 в одном из номеров газеты Гдовско-Ямбургский листок сохранился автограф П.Я. Яновского, который я привожу здесь. Автограф говорит о том, что Яновский читал непосредственно эту подборку газет в той части, где была приведена этнографическая ретроспектива С.Е. Лебедева, его земляка.

Автограф этот указывает на Михея Андреева, который так же был известной в Доложске личностью. В ретроспективе Лебедев, в частности, приводит слова местной песни, в которой поминается Федосья Михайловна. Не исключено, что так звали жену этого Андреева, который был известен благодеяниями, оказанными доложскому храму.

Гдовско-Ямбургский листок.

Страница с автографом П.Я. Яновского.

Таких автографов в данной газете сегодня

известно два.

Особый раздел материалов по Северной Гдовщине могут составить газетные сообщения как таковые, набранные отдельно, но это уже страницы совершенно иной книги, которую еще предстоит написать. Здесь же я привожу материалы моего личного архива, большую часть которого я оцифровал в разные годы. Это заняло изрядное количество времени. В него вошли как книжные материалы, так и статьи из газет.

Я работал всегда не только с материалами дореволюционной поры, но так же оцифровывал книги и материалы советской эпохи. В частности, мною были оцифрованы книги Н.М. Афонского³⁹, В.И. Богомаза⁴⁰ и В.В. Иванова⁴¹. Они теперь представлены уже в интернете, который, кстати, не является надежным хранилищем информации.

Сайты без конца появляются и исчезают. Их удаляют и сами создатели, но удаляют так же и сами системы. Особенно ненадежными являются структуры Ucoz и Facebоok, которые, безусловно, являются элементами глобальной войны, которая ведется между восточной и западной цивилизациями.

1832

В.С. Хвостов

Записки Василия Семеновича

Хвостова. Описание жизни

тайного советника, сенатора

и кавалера Василия Хвостова;

писано в 1832 году, самим им

для детей своих

Я родился в 1754 году, декабря 24 ч. Родители мои были из весьма посредственного дворянства, как состоянием имения в Гдовском уезде, с небольшим изо ста душ крестьян, так и чином; ибо отец мой был отставной секунд-майор, Семен Васильевич; мать же из дворянок Галицкого уезда, Дарья Ивановна, из рода Головцыных.

Нас было у них три сына: старший Александр⁴², умерший на 67-м году, был тайным советником и управляющим государственным банком для дворянства, и меньший Яков, вышедший в отставку шихт-мейстером и умерший на 48-м году.

Отец наш, служивший в Тобольском пехотном полку, вместе с двумя своими братьями, Степаном и Андреем, отправясь в поход в Семилетнюю тогда с Пруссией войну, оставил нас старшего при матери, меня отдал старушке, своей матери, богомольной, совершенно христианской нравственности, параличем разбитой; а меньшего мать отвезла в Галич и оставила у своих родителей.

Описывать моего детства воспитание я не стану; оно было таково, что для ума ничего не было употреблено, и даже самой грамоте учителем был пономарь. В глуши деревенской жизни, при обращении с холопами, немудрено бы было испортить сердце ребенка; но Провидение спасло меня.

По окончании Прусской войны, отец наш, вышед в отставку, приехал в свою усадьбу и собрал рассеянное свое семейство, но увидев недостаток и упущение в первоначальном воспитании нашем, выписал из Петербурга Немца учителя за 300 руб., что по тогдашнему весьма небогатому состоянию не легко было. Но родительскому об нас попечению не соответствовал успех, ибо принужден был в оставшийся учителю часовой срок употреблять его вместо старосты за присмотром работ крестьянских; он же, чтоб не упустить должности своей, брал нас на гумно, и пока хлеб молотили, задавал нам урок, страницы по две из Немецкого лексикона. Таковое учение печалило родителей наших, не имевших возможности доставить нам лучших средств; но судьба помогла им.

Отец наш случайно съехался с старым своим приятелем, дворянином Псковской губернии, г-м Алексеевым, у которого был сын одних с нами лет, заботившимся также о его воспитании, приличном и сообразном его достаточному состоянию. Он предложил отцу моему поручить нас троих с тем, что, имея уже способного и доброго учителя Француза, составить у себя пансион, пригласив еще двух соседов, имевших также по одному сыну. Отец мой принял сие приятельское предложение с благодарностию, и мы, три чада, воспользовались и порядочным учением и пристойным воспитанием. По протечении сих трех лет, отец мой взял нас к себе, дабы отвезти в Петербург и там стараться воспользоваться казенными заведениями для детей дворянства. Он нашел в столице родственника матери нашей, известного при восшествии на престол Императрицы Екатерины второй, генерал-майора Степана Васильевича Перфильева, весьма дружного с гг. Орловыми. Его предстательством, граф Владимир Григорьевич Орлов, быв тогда президентом Академии наук, принял нас в гимназию и благодарил отца нашего за доверенность к нему, что он первый дворянин, который отдает детей своих в гимназию, тогда как оная назначаема была для одних только разночинцев. Самолюбие отца нашего пыталось иметь хотя одного из трех сыновей человека ученого. Старший из нас имел способности достигнуть быть ученым человеком. Родительское попечение заставило отца нашего определиться в гимназию экономом. Шестьдесят воспитанников, 30 бóльшего и 30 меньшего возраста, не подвергали его подозрению, чтоб он делал сие из видов корысти. Цель его была, чтоб, живши в одном с нами доме, иметь нас под глазами. Мы поступили в гимназию в 1765 году, но в 1770 году лишились отца и матери. Меньший брат отца нашего, служивший тогда в Петербурге, оставался нашим покровителем, но в следующем 1771 году умер. Дядя наш, Степан Васильевич, оставя жизнь деревенскую, прибыл к нам и заступил место отца. В 1772 году выпущены мы были из гимназии студентами. Старший брат мой определился в иностранную коллегию и был при Фон-Визине, с которым по пылкости свойств ума своего, не ужился, вышел переводчиком и был при князе Вяземском, тогдашнем генерал-прокуроре, который очень любил его и скоро перевел в Сенат, с чином асессора. Но брат мой соскучился быть в статской службе, перешел с награждением чином надворного советника и был принят в военную службу подполковником, потом был полковником и наконец бригадиром. Был поверенным в делах в Константинополе; по возвращении был, по проискам своих неприятелей, под гневом Императрицы, а при государе Павле 1-м, чрез внушения ему брату моему ищущих зла, был выключен из службы. По кончине сего Государя был определен управляющим в государственный банк дворянства.

Меньший мой брат, вышед в очень молодых летах в отставку, женат был на богатой дворянке Вороновой, умер на 48 году жизни.

Теперь принимаюсь описанием о себе, вступившем в свет на 18-м году возраста.

По выпуске из гимназии явился я к г. сенатору Ржевскому, определенному на место графа Владимира Григорьевича Орлова, уезжавшего тогда в чужие края. Сей благодетельный человек, приняв меня в свое покровительство, просил графа Григория Григорьевича Орлова взять меня к себе, что сей и исполнил, приняв меня лектором; но когда мои родственники и знакомые стали шутить над моим невежеством, что служу в чине, какова нет в Российской службе, тогда я объяснил сию печаль мою графу, и он, видя мою детскую неопытность, милостиво улыбнувшись, приказал называться мне секретарем его. В сем положении оставался я при нем одиннадцать месяцев. В это время возвратила ему Императрица звание и должность генерал-фельдцейгмейстера и пожаловала титул светлейшего князя. Он любил меня, был ко мне ласков и милостив, брал всегда с собою, когда уезжал в Петергоф или в свою пожалованную ему Гатчину или Ропшу.

…

Не получив за женою [Марией Борисовной Меллер] ничего деньгами, да и грех бы было мне пожелать от ее родителей больше, чем ее наделили они, стал я жить [в Барнауле] одними 600 руб. жалованья, не получая ни копейки из части моего имения от дяди [в Кежово], который не изменяя свое к нам прежнее расположение, не очень заботился об нас; прислал однакож [в Барнаул] по просьбе моей кухарку, девку и кучера; сам же вошел в общество корабельной компании членом, которая наконец, [про]существовав очень недолго, разрушилась. Дядя мой умер, оставив по себе иски и долги компании, кои, так как имение его и наше, по случаю сего [задуманного] им предприятия, было в залоге, то сделавшись по времени наследником, я должен был выкупить.

…

В 1788 году… решился я, с согласия тестя, ехать вперед в Петербург, дабы узнать о состоянии моего имения [Кежово] и потому и расположить, чтоб жить домом; а сверх того, чтоб быть как приедет из армии [брат тестя] Иван Иванович, [жена] Марья Борисовна с тремя детьми должна была приехать в Петербург с отцом.

…По приезде моем писал я к Ивану Ивановичу в армию, уведомляя его, что ожидаю его приказания, и получил в ответ подтверждение его обещания. Между тем, наняв [в Петербурге] порядочную квартиру, расположил я привезенный мой [минералогический] кабинет в нарочно сделанные шкапы в намерении продать его, предвидя, что не имею надежды получить помощь от имения, которым по смерти дяди управлял меньшой наш брат, женатый на дочери богатого Воронова, который не прощая дочери своей, вышедшей замуж без его воли, не токмо ничего не давал и не хотел даже их видеть, но завел дело в Синоде, чтобы развести их, как женившихся, быв внучатными [троюродными родственниками по деду]. В сем положении брата моего я не токмо не хотел стеснять его требованием себе части дохода [с Кежово], но еще имел случай сделать посильную мою братскую услугу, дав ему для заклада пожалованную мне Императрицею [награду] золотую табакерку и золотые мои часы, что по времени и пропало [в ломбарде]. Он же, примиряясь с тестем своим и сделавшись господином очень хорошего имения, уступил мне свою часть из родового нам трем братьям принадлежавшего [Кежова].

Так как срок отпуска моего кончился, то я просил увольнения от моей должности советника Колыванского губернского правления и был причислен [в Петербурге] к герольдии⁴³.

Смерть Ивана Ивановича, убитого под Килией⁴⁴, отняв у меня всю надежду на его покровительство, заставила меня, оставя все виды по службе, спешить вывезти жену и детей из Сибири. К счастью, я продал свой [минералогический] кабинет княгине Дашковой⁴⁵ для Академии Наук за 4000 рублей и сим средством мог отправиться в Барнаул. В Нижнем Новгороде получаю через ехавшего при караване с серебром в Петербург офицера письма, коими извещают меня, что [тесть] Борис Иванович, пораженный смертью брата, находится в тяжкой болезни, что все его семейство в грусти и что все мои сыновья умерли. Не трудно представить себе мое горестное положение. Долго не мог я смотреть без слез на маленьких детей, коих находил в почтовых избах, где переменял лошадей.

…

Возвратясь в Пермь, нашел я жену мою в самом последнем времени к разрешению от бремени, что счастливо и кончилось рождением нам сына, коего и крестили генерал-губернаторша и вице-губернатор. К сей нам радости прибавилось известие из Барнаула, что сестра Катерина Борисовна вышла замуж за тамошнего вице-губернатора Николая Исаевича Ахвердова; а приезд брата Петра Борисовича, ехавшего к своим родителям, довершил наше удовольствие.

…

Переменяв зимние экипажи на летние, отправились мы прямо в Нежово [Кежово], усадище, из коего меньший брат мой [Яков], по передаче его мне, переехал к тестю своему. Мы с женою нашли маленький на скорую руку построенный домик по нужде, ибо прежний дядею построенный большой и прекрасный в два этажа дом был братом моим продан бригадиру Дицу, поселившемуся в трех верстах от Нежова в небольшой деревне им купленной. Я нашел начатый братом новый на 12 саженях дом в черне, но уже под крышею с замысловатым, но неудобным расположением. Вообще все службы и скотные дворы были в самом худом состоянии. При всем этом деревня сия полюбилась моей Марье Борисовне, что заставило и меня помышлять приложить все старание прочно водвориться. Я начал с того, что перенес новостроющийся дом на новый, прочный, каменный фундамент и на то самое место, где жила бабушка моя, у которой я воспитывался.

В 1793 году, узнав, что посылается послом Михайло Ларионович Кутузов в Константинополь, где тогда был там поверенным в делах старший мой брат, с которым лет двенадцать я не видался, я просил Кутузова взять меня с собою. Он сие охотно сделал по дружбе с братом моим, и я [был] определен кавалером посольства. Поводом к сему предприятию был мой расчет, чтоб объяснения через переписку о всех излишних и неправильных правах на доходы с общего нашего имения меньшего нашего брата, что и могло бы старшему брату дать обо мне повод сомневаться. Когда же мы увиделись и я ему все объяснил, то и он отказался от наследственной своей части, что и сделал законным актом.

…

Во время посольства я был произведен в коллежские советники. Вскоре за посольством прибыл министром граф Виктор Павлович Кочубей, а брат мой [Александр] кончил поручение свое поверенного в делах. На другой год, в начале весны, посольство, оставя Константинополь, отправилось в Россию. Из Елизаветграда (где я узнал о смерти меньшего моего брата) Кутузов отпустил меня вперед в Петербург, куда приехав отправился тотчас в деревню к жене, которую и нашел здоровою и счастливою сыном Николаем; а так как нужно очень было быть в Петербурге прежде Кутузова, то и поехали мы с женою туда. Жизнь петербуржская ей не нравилась; она убеждала меня, что б жить в Нежове, которое очень любила. Я, чтобы угодить ей, подал просьбу об отставке, которую и получил в 1795 году с чином статского советника. Но в самое то время, когда я хлопотал о ней, получаю с нарочным из Нежова известие, что моя Марья Борисовна скончалась в родах, равно и ребенок. Пораженный сим несчастьем, отправился я в деревню и оплакивая десятилетнюю мою жизнь с женою истинно доброю, утешался только оставшимся от нее сыном. В грусти моей решился я посвятить себя деревенской жизни и употребить все старание о приведении имения в лучшее положение.

В это время приехали ко мне жить тетка моя Уварова, родная сестра отца моего, подарив мне 58 душ у ней оставшихся в Лугском уезде, кои, по смерти брата Александра Семеновича [литератора], подарил я его дочери Софье.

Грустная и уединенная жизнь моя в деревне заставила меня обратить все старание о поправлении обветшалого моего усадища, в коем один только господсткий дом приведен был в довольно порядочное состояние, прочее же строение было крайне плохо.

Определив из крестьян моих двенадцать в плотники, я выстроил три скотные двора, два новые гумна, две обширные пуни для соломы и пчел, амбар для сена телятам, хлев на случай заболевшей скотины, избу с печью, в коей вмазан большой чугунный котел для корма скота пареным отребьем от вымолоченного хлеба, молочную избу и при ней ледник, в той же связи для пастухов избу с чуланами; к господскому дому два флигеля, баню и ткацкую, каретный сарай, два хлебные амбара и хлебный магазин; нанял садовника и завел сад.

Без хвастовства могу сказать, что я в течении пяти лет моего одиночества провел в Нежово в несравненно лучшее состояние, как в рассуждении самого усадища, так и пашни. В 1792 году, когда я приехал в него, запашка состояла из сорока четвертей ржи, ныне же доведена до ста.

Нашед барщину малолюдною и в жалком состоянии, я взял из оброчных тридцать сох на барщину. А так как сии оброчные живут при Чудском озере и зимою промышляют рыбною ловлею, то и содержались на господской работе только до ноября; а дабы к сему времени поспеть мне обмолотить хлеб, то я построил два гумна и сим средством успевал нередко до Рождества Христова молоченье оканчивать. Но что б дать средство и барщинным поправиться, то я их поместил в рыбный промысел. На сей случай употребил я следующую расчетливость. У бережских моих оброчных более десяти неводов, в каждом было по двенадцати работников, коих они принимали с воли. Переженив несколько холостых из оброчных на девках из барщинных семей, я породнил их и потом определил в каждый невод по четыре барщенника, так чтоб, где в семье два работника, один оставался дома и сменялись бы на промысел понедельно. Я с удовольствием видел, как поправляться стали мои барщинные: ибо на худой конец рублей до пятидесяти в зиму доставали и стали заводить порядочных лошадей, неотменно потребных на озере; стали сеять больше прежнего овса, и я перестал слышать на господской работе беспрестанное понукание лошадей.

Что я не ошибся в расчете, взяв тридцать сох с оброчных на лето на барщину, спустив каждому по десяти рублей из оброка, то пусть всяк сочтет, сколько принесла мне прибыли пашня, доведенная до ста четвертей посева ржи, когда прежде засевалось ее сорок. Но главным честолюбием хозяйства моего похвастать могу тем, что в сорок лет владения, в самые голодные годы, никто не видел кого-нибудь из крестьян моих просящего милостыни.

Выше сказано мною, что переехала ко мне моя родная тетка, старушка богомольная. Она часто брюзжала и уговаривала меня жениться. Я соглашался, но с тем, что даю ей доверенность ехать самой искать невесту, сам же из Нежова ни ногой, и буде не приедет ко мне сама невеста и мы друг друга не полюбим, то останусь вдовым. Сия шутка сбылась. Из Пскова приезжает в Чернево к Андреяну Ивановичу Хвостову брат жены его в гости на святки с женою, и с ними девица Колюбакина Катерина Александровна. Александр Иванович Хвостов с женою, дочерьми и сыном, ехавши в Чернево, заехали ко мне и уговорили провести святки вместе; а как в самый новый год я бываю именинник, то просил их к себе. Ко мне приехала сестра Наталья Николаевна с мужем, с его сестрами и с зятем мужа своего Дедюхиным. Пробыв у меня два дня, разъехались; сседки же мои Хвостовы подговорили меня ехать в Чернево. А так как любя меня искренно уговаривали жениться, то и воспользовались и довели советами и убеждениями, чтоб всмотрелся в хорошие ум и свойства Колюбакиной. Знав, будучи в Пскове, несчастную жизнь ее при отце ее, понадеясь иметь в ней добрую жену, предложил ей мою руку. Обробевши от неожиданного моего предложения, отвечала мне, что завися от отца, ничего сказать не может. А как сие сделалось гласным в Черневе, куда я не замедлил отправиться. Почтенная старушка Пальчикова обрадовалась мне, позвала г. Колюбакина, объявила ему мое желание, на которое с великой радостию он согласился и благословил нас. В Пскове удивлялись мне, а многие и позавидовали моей невесте. Зная и даже свидетелем быв бедности ее гардероба (ибо на балах у губернатора Беклешова и вице-губернатра Бибикова, где более дюжины бывало разряженных девиц, одна Колюбакина была в белом миткалевом платье), я немедленно отправился в Петербург, где в короткое время сделал ей все нужное как со стороны платья, так и уборов, и возвратился в Псков, а в начале февраля мы обвенчались, и я, показав жену далеко далеко не в прежнем виде, пожив у тестя недели две, отправился в Нежово.

Скоро я узнал доброту сердца, тихий нрав, чувствительную признательность и беспредельную ко мне привязанность моей милой Катерины Александровны. Узнав, что желалось бы ей увидаться с сестрами, живущими в Малороссии, я охотно исполнил, и мы весною отправились к тестю моему, который обыкновенно ездил из Пскова в деревню свою в Новоржевском уезде. Мы предложили тестю моему ехать с нами, и он охотно согласился»⁴⁶.

1861

Воспоминание торжественнаго праздненства и Крестнаго хода в селе Доложском

К читателям

Православные чтители Пресвятыя Владычицы нашей Богородицы и Присно-Девы Марии! Приимите малую лепту собрата вашего о Христе, желающаго сообщить те сладкия чувствования, которыми бывают преисполнены все любители живаго, ощутительнаго изъявления веры православнаго народа русскаго к заступлению Пресвятыя Богородицы. Простите, если я не мог передать вам чувствований избранников, которые вместе с Ангелами торжествуют безсмертное Успение Божией Матери; оне неизъяснимы! Я предлагаю мои мысли и чувствования как умею, без помощи науки, – и то одне лишь слабыя воспоминания; кто хочет поверить, справедливы ли оне, – тому советую, как желающий истинно духовной пользы и благодатнаго утешения, – прииди и виждь – когда небо и земля, Ангели и человеки и вся природа составляют совокупный лик, – торжествуя Матери Девы – преславное от земли к небу восхождение. – Пусть лжеумствователи смотрят на нас близорукими очами пытливой недоверчивости; а мы «Неумолчим никогда, Богородице, силы Твоя глаголати».

«Веселися, Гефсимание,

Богородичен святый доме!»

Стихира на Велик. вечер.

Вот уже сто лет, как известна стала в нашем краю благодать, истекающая от честныя иконы Успения Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы. Она привлекает к себе души, жаждущия благодатных утешений; усердие к чтимому святому образу, час от часу, более и более возрастает; благочестивые поклонники приходят издалека совершать обеты свои пред Св. Иконою Заступницы христиан непостыдной; ибо дают обет – и приемлют помощь.

Отрадное зрелище представляет праздник Успения Пресвятыя Богородицы в нашем краю! – Когда видишь безчисленное множество богомольцев, то с странническим посохом, – согбенных старостию, то зрелых возрастом и юных, – обоего пола, в скромных одеждах, с мешечками за плечами, тихо и скромно шествующих в село Долоцкое к всенощному бдению на кануне праздника (cело пишется и под названием: «Доложское или Погост Доложский») Как прекрасны и восхитительны тогда последние лучи солнца на светлой синеве озера, при звучном благовесте колокола ко всенощной; – золотыя струйки играют на воде с румяными и серебристыми оттенками, благочестивые богомольцы там и здесь разсеяны по берегу озера; одни отдыхают после продолжительнаго путешествия, другие освежают себя водами из онаго озера, а иные поспешают по высокой крутизне к храму Божию. Тогда душа наполняется восторга и благоговения; у всех видно на лице сердечное веселие, духовная радость и удовольствие. Прислушайтесь к этому говору путешествующих. Вы не услышите пустословия, все заняты предстоящим праздником, у всех один предмет в мыслях: – благоговейно чтимая икона премирнаго успения Пресвятыя Владычицы. Все спешат к ней с данью глубокаго благоговения и с заветною свечею.

Войдите в храм Божий, и подойдите к чтимому Образу. Вы увидите, что чувство глубокаго к нему благоговения рождается в душе как бы само собою. Храм полон народа, которой теснится около чтимаго святаго Образа. В особо-устроенном богатом киоте в серебрянной ризе красуется храмовая икона Успения Божией Матери; присмотритесь к чудному Образу, и вы увидите ту особенность в нем, которая редко встречается на других подобных ему иконах. Видите: вот благоговейно предстоит Апостольский собор честному погребению Богоневестной и проливает слезы горести о разлуке с своею Утешительницею, – простирает к Ней руки; а Она, Радость всего мира, благолепно почивает на одре, предав непорочную душу свою в руце сладчайшаго Сына своего. Внизу «постиже суд руки досадительныя дерзскаго; усечение нанес (Ангел Божий), Богу сохраншу честь одушевленному кивоту». Вверху победившая естества уставы в нетленном рождестве своем и безсмертном успении, по смерти жива предстоит коленопреклоненная, сложив на персях крестообразно пречистыя руки свои, пред Св. Живоначальною Троицею; Бог Отец и Сын венчают небесною Славою – Славнейшую всех горних воинств, – Дух Святый приосеняет над главою одушевленнаго Божия кивота.

Но вот раздалось в храме сладкое пение и радостный трепет объемлет все члены; народ молится теплее и с большим усердием. И как не молиться тепло, когда услышишь: «О! дивное чудо! источник жизни во гробе полагается, и лествица к небеси гроб бывает» (cтих, на малой вечерни) И все это дивное чудо у тебя пред очами! Не этою ли лествицею Пренепорочная Дева взошла превыше всякаго Начала и Власти и предстоит увенчанная славою и честию, яко Матерь Господа, пред Святою Троицею?

Дивны Твоя тайны, Богородице!

Благоговея пред сими тайнами, старец, проникнутый чувством благочестия, приносит теплую молитву к Царице небесной. Слезы, как крупные перлы, висят у него на ресницах и падают на седую браду его; дрожащею рукою кладет он крестное знамение на чело свое; благодарныя ли слезы это, – или слезы скорби проливает он? Знать Богу и душе его; но как умилительно смотреть на подобное зрелище! Но вот крепкий мущина с радостью и душевным спокойствием теснится между народом, приносит свечу свою, видно, что от избытка своего; тут же бедная старушка, судя по одежде, несет сверток белаго тонкаго полотна и свою тоненькую свечку, полагает их пред образом с усердным низким поклоном.

Пред Материю Света на богатом подсвечнике горят десятки свечей, а в позлащенном венце на серебренной ризе Богоматери – горит редкий по величине рубин тысячью огнями, – это дар одной (знаменитой) особы, получившей на равне с многими другими лицами исцеление от честныя иконы Богоматери. Имя этой Особы написано в книге жизни, а покланяющиеся Св. Образу видят только знак благодарной ея признательности к Царице небесной; богатый и величественный кивот в византийском стиле, – тоже дар благодарности за исцеление от глазной болезни.

Да и всякий, прибегающий к заступлению Пресвятыя Богородицы, и дающий благочестивые обеты пред чтимым Св. образом, – получает милость. Не оскудевающая благодать, истекающая от чтимаго Св. образа, известна всем окрестным жителям и благоговейно ими прославляется.

Вера в благодатную помощь и ходатайство Пресвятыя Богородицы из дальних окрестностей привлекает, большею частию по обету толпы богомольцев на праздники: Успения, Благовещения и Покрова Пресвятыя Богородицы, а также и к первому Воскресному даю Великаго поста. От большаго стечения народа в эти праздники, образовались здесь частныя ярмарки с разнородными хозяйственными, крестьянскими и мануфактурными товарами. А с 1861 года, с разрешения Гг. Министра Внутренних Дел и С.-Петербургскаго Военнаго Генерал-Губернатора, учреждены каждогодно две однонедельныя публичныя ярмарки: 1-я с четверга первой по четверг второй недели Великаго поста, 2-я с 12-го Августа по 20 число тогож месяца.

Так; велика любовь и усердие благочестивых местных жителей к Царице небесной, благоволившей облагодетельствовать наш край своею честною Иконою. Кроме того, у нас есть и другая святыня, пользующаяся в народе особенным уважением; это дивная пещера в песчанистой скале. В этой пещере находится ключ и подземное небольшое озерко, – оба с чистою, приятною, светлою водою. Вера находит целебную силу в сих чистых водах; благочестивые и набожные богомольцы берут из них воду с собою и относят, как святыню, на свою родину.

Эта замечательная пещера стада известна не много более ста лет; открытие ея было причиною построения деревяннаго храма в честь Успения Пресвятыя Богородицы, который существует и поныне, на, высоком берегу Долоцкаго озера, С. Петербургской губернии, Гдовскаго уезда, в имении Его Императорскаго Высочества, Благовернаго Государя и Великаго Князя Константина Николаевича, в Выскотской волости. Прежде открытия пещеры на сем месте никакого храма не было, существовал оный в 7 верстах от Долоцкаго при том же озере, во имя Св. Архистратига Михаила; поэтому как погост, так равно и приход назывался Михайловский, под которым названием большею частию он и теперь известен. По открытии пещеры оный погост переведен на теперешнее место, а в память прежняго храма устроен при храме Успения придел во имя Св. Архистратига Михаила (построен в 1761 году).

Означенная пещера находится в 2-х верстах от села Долоцкаго. Она образовалась в скале, покрытой тенистым орешником и другим лиственным лесом. Скала омывается речкой довольно широкой. Речка Долгая из Долоцкаго озера пробегает по живописной зеленой долине, между гор и холмов и впадает в реку Лугу. Местность весьма приятная и живописная; имеет характер уединенной пустыни.

Хотите-ли насладиться чувством тихаго восторга? Неполенитесь принять труд приятнаго путешествия на Праздник Успения Пресвятыя Богородицы, – в село Долоцкое! Приидите тогда, когда «всемирное Успение Все – непорочныя Богородицы празднуем»; когда «Ангели торжествуют честное преставление Божия Матери и к духовному веселию нас земных призывают (на малой вечерни: стихира слава)!

И если на кануне при упомянутом выше зрелище, душа наполняется непонятнаго для нас восторга и радостнаго восхищения, если тогда благоговеешь к чудному образу, то неменьше радостный трепет объемлет нас, когда при звуке колоколов тронется торжественное шествие из храма к священной пещере; народ как бы кипит, площадь и дорога на всем протяжении от церкви до пещеры покрыты богомольцами всякаго пола и возраста; ближние (богомольцы) в нарядных праздничных платьях, дальние с мешечками на плечах и дорожными посошками в руках; народа стекается до десяти тысяч; на средине пути к пещере под тенистою березовою рощею у Св. креста, шествие останавливается, поджидая Св. досточтимую Икону, которая тихо с благоговением переносится чрез преклонившийся народ; у Св. креста разсеянныя массы народа сосредоточиваются. После чтения Св. Евангелия, шествие продолжается; вот открывается гористая местность, шествие спускается по склону возвышенности; пред вами живописная скала, покрытая зеленью и лесом; при подошве ея пробегает светлая речка; чрез нее переброшен легонький мостик, возле него деревянная часовня с куполом и башенкою; близ оной открытый вход в пещеру; народ уже теснится около оной, жаждая хоть каплю получить воды из подземнаго источника.

Между тем, торжественное шествие всего окрестнаго духовенства, в священных облачениях с крестами, иконами и хоругвями, многочисленныя толпы богомольцев, теснящихся, поспешающих, преклоненных, длинною вереницею на значительном протяжении, и тихо с благоговейною торжественностью на благолепных носилках преносимая Святая Икона приближается к малой часовне в долине: здесь местные жители встречают крестный ход и чтимую Св. Икону с иконами из пещерной часовни.

По нагорному пути там и здесь, отсталый и разсеянный народ всякаго класса, пола и возраста; матери с малыми детьми, дряхлые старцы и старушки, цветущее юношество; после всех движутся господские экипажи и крестьянския телеги с лошадьми. У реки стоит мельница и чистенький крестьянский дом в долине. Все это совокупно представляет картину разнообразную и восхитительную. Здесь видишь всю жизнь и весь быть крестьянский, живую и деятельную, веру русскаго человека и добрый его характер; счастливый верою, он блаженствует. Как отрадно видеть его счастие! Цветешь и растешь при виде подобнаго зрелища.

Эта святая вера и усердие к Богу и Его Пречистой Матери в настоящее время сооружают благолепный и величественный храм в византийском стиле в честь Преблагословенныя Девы Марии Богородицы, в память безсмертнаго ея Успения. Храм этот торжественно заложен 14-го Августа 1858 года, – при стечении многочисленнаго народа 12-ю священниками.

При незначительных средствах начатый, он с помощию Божиею и Божией Матери уже вчерне отстроен и покрыт; высота храма до креста большой главы 12 сажень, длина 18 сажень; высота колокольни до креста 16 саж. Главный престол назначается во имя Успения Пресвятыя Богородицы. Придельные престолы назначаются: один во имя Св. Архистратига Михаила, другой во имя равно-Апостольнаго Царя Константина и Матери его Елены (День Тезоименитства Благовернаго Государя и Великаго Князя Константина Николаевича, которому принадлежит село Долоцкое).

Благоволение Божие и дивное покровительство Госпожи нашей Пресвятой Богородицы, кроме непостижимых для нас и неожиданных пособий от разных особ, усердствующих на построение Св. храма из любви к Царице небесной, видно из того, что Его величество, Благочестивейший Государь наш Император Александр Николаевич, с Августейшею Супругою Своею, Благочестивейшею Государынею Императрицею Мариею Александровною и Материю Его Величества, Блаженной памяти Государынею Императрицею Александрою Феодоровною, а также и Августейшие Дети Их Императорских Величеств: Государь Наследник, Цесаревич и Великий Князь.

Николай Александрович, Государи и Велики Князья: Александр, Владимир и Алексей Александровичи и Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Николаевич благоволили оказать живое и деятельное участие в построении Св. храма Всемилостивейшими пожертвованиями денежной суммы и другими значительными пособиями.

При всех таких по милости Божией и Царицы небесной пособиях, новостроющийся храм, к общему удовольствию местных жителей, в главных частях своих, тщательно отстроен из прочных и лучших материалов, по проекту Епархиальнаго Архитектора Брандта⁴⁷; теперь следует его отделка и внутреннее устройство. Средства на это зависят от благодетельствующих особ и от милости и покровительства Царицы небесной, Пресвятой Госпожи нашей Богородицы.

Дорога в село Доложское из Санктпетербурга:

1-е, По Варшавской железной дороге, со станции Преображенско чрез село Осмино; из города Луги и со станции Плюсы, чрез погост Лядской и Заянской.

По нарвскому шоссе, со станции Ополье чрез Муравейно в Самро а из г. Нарвы, чрез погост Сижно⁴⁸.

Воспоминания торжественного празднества

и Крестного хода в селе Доложском. СПБ. 1861.

Первый титульный лист.

Воспоминания торжественного празднества

и Крестного хода в селе Доложском. СПБ. 1861.

Второй титульный лист.

Изображение храмовой иконы Успения

Пресвятые Богородицы, находящейся

С.-Петербургской губ, Гдовского уезда, в селе Доложском и почитаемой Местно-Чудотворною.

Вид Св.-Успенской Пещеры на р. Долгой,

в имении Ее Императорского Величества

Государыни Императрицы Марии Александровны.

Новая каменная Успения Пресвятые Богородицы церковь, находящаяся С.-Петербургской губернии, Гдовского уезда, в пог. Доложском⁴⁹.

Вид Крестного хода 15 августа совершаемого из Доложской Успенской церкви в Пещерную часовню, находящуюся Гдовского уезда в имении Ее Императорского Величества

Государыни Императрицы Марии Александровны, близ села Доложска.

Вид местности села Доложского.

(приблизительно) снимал Сергей Лебедев