2.7. Движение преподавателя и студента к мастерству

Бесталанных людей не существует. Вопрос только в том, куда человек свои таланты вкладывает – напрямую талант как в Римской империи в деньги или же в другие результаты. Талантлив и вор, ни разу за свою жизнь не попавшийся правосудию.

Но нас интересует накопление талантов у студента в виде интеллектуальной собственности, которую бизнес, государство и его окружение помогут ему превратить в вещи и их свойства, позволяющие в дальнейшем не только достойно жить самому и своей семье, но достойно и активно творить всё новые научно-технические произведения. Таким образом, студенту вполне есть реальный материальный и духовный интерес начать копить результаты собственного труда с помощью преподавателя-изобретателя. Образно говоря: государство должно сделать всё возможное и невозможное, чтобы интеллектуальная собственность любого гражданина могла быть успешно и быстро преобразована в таланты серебра и золота.

Это движение студента к таланту ныне хаотичное, броуновское.

Поэтому как организоваться кафедре и отдельному преподавателю в изобретательской деятельности при усложняющихся внешних условиях и ограничениях (население страны устало и идет к неуверенности в системном кризисе), чтобы организовать совместную со студентом работу по выбранной теме НИРС? Очень большой методологический вопрос, требующий исследований. Главное – осознанные методика слежения за собственной деятельностью как ученого с еще не ученым студентом.

Изобретательность людей и животных. Об изобретательности и свойствах изобретателя лучше не скажешь, чем словами из книги Д. Моррис [92]. Ключевые мысли и идеи об изобретательской деятельности подчеркнуты нами полужирным шрифтом. А дальнейшие пояснения Д. Морриса нами приведены без сокращения.

Ребёнок изобретателен, взрослый продуктивен, взрослый ребёнок продуктивен в своей изобретательности. Ребёнок открывает для себя окружающий мир, взрослый его формирует; взрослый ребёнок формирует свои открытия, упорядочивает и подкрепляет их доказательствами — он творит.

Этот феномен стоит изучить более подробно. Если молодого шимпанзе или ребёнка поместить в комнату, где есть одна-единственная знакомая ему игрушка, он, поиграв какое-то время, потеряет к ней всякий интерес. Если ему дать, скажем, пять знакомых игрушек, он будет играть то здесь, то там, перемещаясь от одной игрушки к другой. К тому моменту, когда он вернётся к первой, она опять покажется ему новой и на какое-то время достойной внимания. Если же ему предложить незнакомую, абсолютно новую игрушку, она сразу же поглотит всё его внимание и вызовет сильное эмоциональное возбуждение.

Реакция на новую игрушку и есть первый основной элемент творчества, но это лишь одна стадия процесса. Сильное желание человека, как представителя вида, делать открытия заставляет нас исследовать новую игрушку и подвергать её всем испытаниям, какие только приходят в голову. Как только мы заканчиваем наши исследования, незнакомая игрушка становится знакомой, и тут вступает в силу наша изобретательность, которая и помогает использовать эту игрушку (или то, что мы узнали благодаря ей) для постановки и решения новых проблем.

Если путём сопоставления опыта, полученного от различных игрушек, мы смогли увидеть нечто большее, чем то, с чего начали, наш подход можно назвать творческим.

Если молодого шимпанзе поместить в комнату, где есть, ну, скажем, обычный стул, он, прежде всего, начнёт исследовать этот предмет: дотрагиваться до него, бить по нему, кусать, обнюхивать и залезать на него. Через некоторое время все эти беспорядочные действия станут более структурированными. К примеру, он может начать прыгать через стул, используя его в качестве гимнастического снаряда: он «изобрёл» гимнастического коня и «придумал» новое гимнастическое упражнение. Он умел перепрыгивать через различные предметы и раньше, но делал это несколько иначе. Сопоставив уже имеющийся опыт с тем, что он получил в результате исследования новой игрушки, шимпанзе придумывает новые, ритмичные прыжки. Если впоследствии ему дать нечто более сложное, он воспользуется ранее приобретённым опытом, привнеся в него некий новый элемент.

На первый взгляд процесс развития кажется очень простым, но он не всегда позволяет добиться того, чего от него ожидалось изначально. В детстве все мы проходим через эти стадии исследования, изобретения и созидания, но, став взрослым, каждый из нас творческого уровня достигает различного. В худшем случае, если требования окружающей среды слишком жестокие, мы ограничиваем круг своей деятельности лишь тем, что нам хорошо известно. Мы не рискуем проводить новые эксперименты, у нас просто нет на это ни сил, ни времени. Если окружающая среда кажется нам таящей чересчур много опасностей, мы предпочитаем уверенность разочарованиям: мы возвращаемся к тем безопасным, проверенным и знакомым занятиям, которым доверяем. Ситуация вокруг нас должна так или иначе измениться, прежде чем мы рискнём делать новые открытия.

Исследование включает в себя элемент неопределённости, а неопределённость пугает. Только две вещи могут помочь нам преодолеть эти страхи — две противоположности: одна — катастрофа, а другая — повышенное чувство защищённости. К примеру, самка крысы с огромным потомством, которое ей необходимо вырастить, находится в крайне сложной ситуации. Для того, чтобы прокормить, умыть и защитить своих детей, ей приходится работать не переставая, у неё практически не остаётся времени на исследования. Если произойдёт катастрофа (кто-нибудь разрушит нору, или случится наводнение), она будет вынуждена панически искать что-то новое. Если же, наоборот, её дети благополучно растут, и ей удалось запасти много еды, давление ослабевает и, чувствуя себя более защищённой, она может посвятить познанию окружающей среды больше времени и сил.

Из всего этого следует, что существуют два вида познания: паническое и защищённое. То же относится и к человеку: во время хаоса и потрясений войны человеческое общество для преодоления последствий катастрофы, скорее всего, будет вынуждено прибегнуть к изобретательности, и, наоборот, благополучное и процветающее общество может быть в высшей степени склонно к открытиям благодаря сильному и всевозрастающему чувству защищённости. Минимальную же потребность в открытиях будет испытывать только то общество, которому едва удаётся сводить концы с концами, а может быть, оно такой потребности не будет ощущать и вовсе.

Паническое познание. Это и было заметно в нашей стране. Сложившийся веками менталитет россиян из-за постоянных войн, катастроф и кризисов, а также никогда не доходящие до логического своего конца социально-экономические эксперименты, подавляющее большинство россиян вынуждают к паническому изобретательству.

Но в таких условиях изобретения направлены уже на выживание (таланты направлялись в СССР на нужды военно-промышленного комплекса), а не на научно-техническое творчество для доминирования на мировой арене гражданского научно-технического прогресса.

Ныне в стране также происходит паника среди богатых и представителей надстройки общества: одни не знают, куда награбленные деньга девать, а другие в панике от частой ротации на службе и от боязни попасться на коррупции. В итоге и низы и верхи российского общества панически изобретают жизненные ситуации, но в разных векторах инерции, никак не сориентированных на науку и технику мирового уровня новизны, качества, адаптивности и конкурентоспособности.