§3. Томас Гоббс, Джон Локк и Иммануил Кант.

Воплощением политической философии Нового Времени можно по праву назвать Томаса Гоббса. Он во многом предвосхитил и определил тот политико-философский дискурс, на котором говорит Новое Время. Из Гоббса можно в той или иной мере вывести все идеологические системы Нового Времени, в том числе и Либерализм. Однако Гоббса трудно назвать воплощением именно Либерализма, поскольку Гоббс шире такого масштаба. Его масштаб – это Новое Время, это его вотчина. Либерализм же можно совершенно справедливо назвать вотчиной другого британского философа – Джона Локка. Именно Локк является тем человеком, что в самой значительной мере определил вектор развития Либеральной идеологии. Однако оба этих человека очень сильно повлияли на матрицу Либеральной философии. Фактически, оба они и являются Либерализмом.

Гоббс и Локк в рамках Либерального дискурса ведут между собой спор на самом глубоком парадигмальном уровне. Главным моментом их спора является спор об естественном состоянии человеческого существа. Гоббс видит человека злым и эгоистичным волком, действующим исходя из своих сугубо личных целей, желаний, способностей и так далее, при этом не особо заботясь о мнении других волков. Однако такое общее состояние является невыносимым, поскольку все эти «волкоиндивидуумы» борются каждый против каждого за превосходство в обладании как можно большим «жизненным пространством». Это ведет к так называемой «войне всех против всех». На основе такого рассмотрения человеческой природы Гоббс делает вывод, который он заключает в следующей фразе: «Homo Homini Lupus Est», что означает: «человек человеку волк». Но Гоббс говорит, что человек является все же умным волком, благодаря чему ему хватает рассудка проявить благоразумность и договориться с другими волками об заключении социального контракта, на основе которого образуется так называемый «Левиафан», то есть некоторое политическое образование, чаще всего понимаемое как Государство. И, таким образом, «война всех против всех» переходит на качественно новый уровень, становясь войной Левиафанов между собой и Левиафанов с отдельными волками, что не согласны или не хотят подчиняться заключенному социальному контракту. Таким образом люди, согласно Гоббсу, чтобы хоть как-то ограничить свою волчью природу, создают некоторую более высокую, нежели они сами, инстанцию, которой они отдают часть своих прав и свобод, жертвуя ими ради сохранения собственной жизни и получения определенной доли безопасности, попутно наделяя эту инстанцию определенным набором властных полномочий, чтобы она могла эту безопасность обеспечивать. Это видение природы человека Томасом Гоббсом, которое совершенно верно можно назвать антропологическим пессимизмом, так как Гоббс исходит из злой, плохой, волчьей природы человека.

Локк же исходит из того, что человек, в принципе, может быть не таким уж и плохим. Локк склонен считать, что природе человеке свойственна торговля, что человек – это торговое существо. На этом основании Локк формирует совершенно альтернативную политическую матрицу. Локк утверждает, что человек, в сущности своей, является так называемой «Tabula rasa», то есть «чистой доской», что является очень верным социологическим замечанием. На этой чистой доске человека, поскольку она чистая, можно написать все, что угодно; то есть человека можно наполнить абсолютно любым содержанием, в зависимости от того, воспроизведение какого дискурса данным человеком мы хотим видеть в дальнейшем. Таким образом мы видим, что у Локка индивидуум получается пустой, то есть, по сути, настоящим индивидуумом. Именно поэтому, поскольку индивидуум пуст, если воспитать его плохим, то мы получим волка, но если воспитать его хорошим, то мы получим, согласно Локку, цивилизованного, образованного и просвещенного торговца. Теперь выходит, согласно Локку, что если индивид не является волком, но является пустым, содержание которого полностью берется из социума, то тогда следует, что Левиафан Гоббса, который создавался как раз на том основании, что человек опасен для себя самого и себе подобных, не есть нечто обязательное, но нужен лишь тогда, когда человек плох и не просвещен. То есть у Локка возникает идея временности Левиафана и его отмирании тогда, когда люди станут достаточно просвещенными, чтобы жить друг с другом в цивилизованном (то есть торговом) мире без помощи какого-то посредника, поскольку посредник этот нужен только волкам, но не хорошим людям. Значит, на основании нового представления о природе человека, о том, что ею является Tabula rasa, возникает совершенно другая матрица политической философии.

Главным действующим лицом данной новой матрицы все также остается индивид, однако его природа теперь иная, что подвластна влиянию извне, благодаря чему теперь этот индивид становится способным к перевоспитанию. Этим перевоспитанием должен заниматься Левиафан Гоббса, задача которого теперь сводится к тому, чтобы, во-первых, охранять индивидов друг от друга и от самих себя, а во-вторых и в самых главных – перевоспитать индивидов, просветить их, цивилизовать, научить торговать и далее, чтобы таким образом вывести человечество на некий новый цивилизационный уровень, когда Левиафан, выполнив свою функцию, то есть сделав индивидами способными сожительствовать в мире с собой и другими, может уже, наконец, отмереть, ибо при таком исходе у Левиафана исчезает сама причина, которая побудила к его созданию – люди больше не являются волками, следственно, Левиафан больше не нужен. Человек будет торговать, ибо торговля является мирным и цивилизованным, согласно Локку, способом решения всех возникающих конфликтов. Таким образом, если человек может быть не плохим, но хорошим торговцем, то тогда и понятия о политике, государстве, Левиафане и далее – все это лишь нечто временное, историческое. Отсюда возникает идея «Конца истории», то есть конца Левиафана, политики. Задача Левиафана – позволить людям быть самим по себе, постепенно воспитывать их и постоянно сокращать свое влияние, в конце концов вообще произведя самоликвидацию. После этого общество возвращается в свое естественное не политическое состояние, однако уже будучи просвещенным. С отмиранием государства общество становится вместо политического экономическим. Однако этому должен предшествовать буржуазно-демократический этап развития общества, во время которого должны отмереть сословия, должны появиться и утвердиться права человека, свободная торговля, свободный рынок, демократия, научно-технический прогресс и, что самое главное, всеобщее образование на основах Просвещения. Именно Просвещения, ибо Просвещение не является чем-то само собой разумеющимся и естественным, как, впрочем, и остальные Либеральные тезисы, но является чисто Либеральным концептом, который выполняет вполне конкретную функцию – внедрить в сознание «пустых» индивидуумов Либеральную матрицу, так как Просвещение есть чисто идеологизированная матричная система. Люди при влиянии на них такой матричной системы в виде Просвещения обучаются быть разумными и возвышенными с умеренной долей эгоизма (разумного эгоизма), и действовать в мире согласно своим целям, потребностям и так далее, то есть исходя из самих себя, так как именно они наделены онтологической реальностью и, следовательно, именно они являются наиболее существующими из всего существующего, а значит и самым важным. После того, как люди стали именно такими, как было только что описано, Левиафан может совершенно спокойно уйти в сферы небытия, поскольку государство в Либерализме воспринимается как временное явление, а не как нечто Богоданное и потому вечное, и тогда наступит гражданское общество – общество возвышенных, разумных эгоистов, занимающихся высшей сферой деятельности, согласно Либерализму – экономической, где наиболее важной ее частью является торговля. Далее идею гражданского общества будет развивать немецкий философ – Иммануил Кант.

Согласно Иммануилу Канту, все индивидуумы разумны в равной мере, так как все они обладают единым и трансцендентальным, всеобщим рассудком, общим для всех. Однако мы можем сделать справедливое замечание, что люди, все же, не имеют одинакового рассудка, ибо кто-то умнее, более духовен или нравственен, а другой менее, на что Кант нам ответит следующим образом: согласно Канту, различия людей в рассматриваемой нами перспективе заключается в наличии разной степени ясности всеобщего рассудка, в контрастности его восприятия. Грубо говоря, если представить всеобщий рассудок в виде некоторого потока, который тем или иным образом связан с пустым индивидуумом, причем и поток, и индивидуум существуют отдельно друг от друга, то есть самостоятельны по своей природе один от другого, так как индивидуум пуст и независим, а всеобщий рассудок не мог бы быть всеобщим, если бы он был привязан к какому-то определенному индивидууму, то различия между людьми будет заключаться в том, насколько этот поток узок или широк в своем проникновении в тот сосуд индивидуума, который принимает этот поток и таким образом становится носителем сознания; то есть, если у человека этот поток по каким-то причинам плохо проникает в его принимающий сосуд, то он, соответственно, в большей степени обделен этим всеобщим потоком относительно того, у кого также по каким-то причинам этот поток проникает в него более полным образом. Так это понимает Кант. Таким образом, согласно Канту, если бы все индивидуумы в одинаково полной мере воспринимали бы этот поток всеобщего трансцендентального рассудка, то они жили бы в счастливом, справедливом и просто хорошем обществе, действуя согласно известному Кантианскому императиву: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы другие поступали с тобой». Такой императив целиком и полностью основан на идее всеобщего, трансцендентального рассудка, единого для всех индивидуумов. Тогда получается, согласно Иммануилу Канту, что когда все индивидуумы в равной степени достигнут определенного уровня восприятия своего внутреннего потока разума, то они смогут жить самостоятельно, без участия в их жизни некоего посредника, находящегося на более высокой инстанции, нежели они сами, то есть без любого политического образования, после чего необходимым образом возникает гражданское общество. То есть идея гражданского общества является, по существу своему, следствием позитивного понимания антропологии и естественного состояния человека и общества. Направлен такой концепт гражданского общества против пессимистичной антропологии Томаса Гоббса и его следствия в виде Левиафана. Эта идея предполагает, что единственной действительно важной обязанностью Левиафана Гоббса является служить временным источником массового Просвещения. Именно массового, ибо просветить надо всех индивидуумов. Государство должно научить индивидуумов быть разумными эгоистами, быть индивидуальными, научить их экономике и торговле, а также всякого рода правовым технологиям, чтобы, опираясь на все это, решать все свои конфликты цивилизованным образом. Затем Левиафан должен удостовериться, все ли усвоили данный материал, и если от «да», то отмереть.