2.8.3. Монашество

Идея монашества появилась в христианстве очень рано. Она исходила из буквально понятого призыва Христа оставить все и последовать за Ним в Царство Небесное через искушение, борьбу и трудности. Максимализм Апостолов и особенно Павла, хотя он и не призывал покинуть общество людей, но требовал от учеников полной самоотдачи, послужил примером для первых неофитов, которые практически осуществляли эту идею самым радикальным образом. Но по мере ухода Апостолов, формирования церковной иерархии и появления более умеренного идеала христианской жизни возник диссонанс между требованиями Христа, которые по-прежнему проповедовались в общинах, и опытом повседневной жизни большинства членов общины. Это несоответствие неизбежно вызывало трения, прорывавшиеся различными способами. Одним из самых простых решений проблемы формализма и сухости церковной жизни для тех, кто искал более глубокого богопознания и индивидуального богообщения, стал аскетизм.

Аскеза, то есть умерщвление плоти и плотских желаний, на первый взгляд вполне соответствовала евангельскому идеалу оставить все в этом мире (Мф. 19-29), усмирить и поработить свое тело (1 Кор. 9.27) и быть совершенным (Мф. 5.48). Тем более, что греко-римский мир раннего христианства в лице стоиков, неоплатоников и жрецов многочисленных восточных культов понимал аскезу как единственное средство преодоления греха и зла в материальном мире. Иудаизм этой эпохи через назареев, ессеев и других аскетов также поддерживал этот идеал. Все это не могло не сделать аскезу самоочевидным путем святости и самосовершенства. Но именно понятие самосовершенства, незримо лежащее в основе любой аскезы, плохо вписывалось в евангельские нормы. Таким образом, христианское монашество можно определить как страстное желание достичь совершенства самым простым способом — уходом от несовершенства, хотя Иисус заповедал своим ученикам гораздо более сложный путь: победить мир, оставаясь в нем, а не уходя из него.

И тем не менее идеал аскетической жизни требовал своего воплощения. В доконстантиновские времена, как уже указывалось, аскетизм, несмотря на некоторое неодобрение со стороны официальной иерархии, был очень популярен. Многие уходили в пустыни и жили там, скрываясь от гонений или не желая общаться с нечестивым миром, но организованного монашества в доконстантиновскую эпоху еще не существовало.

Антоний Египетский (Великий), живший в конце III - начале IV века, считается основателем христианского монашества.

Рано лишившись родителей, Антоний услышал в церкви слова Христа, обращенные к юноше, — оставить все, и понял их как призыв к жизни в пустыне. Воспитанный в традициях античного христианства, он не расслышал в этих словах призыва к следованию за Христом в распространении Царства Небесного, то есть повеления совершать миссионерскую деятельность, а воспринял только первую часть этого призыва.

Антоний раздал свое имущество и поселился в горной пустыне на правом берегу Нила, в развалинах старой крепости. Друзья иногда приносили ему пищу, и вскоре многие начали ходить к нему за советом и, увлеченные его примером, стали селиться вблизи его пещеры. Сюда также собирались анахореты (греч. пустынножители-отшельники) из разных мест. Так Антоний положил начало массовому, хотя и не очень организованному объединению анахоретов. Ученики и преемники Антония продолжили работу своего наставника. Считается, что в ГУ веке их насчитывалось не менее 6 000.

По сути, отшельническая форма монашества стала своеобразной формой протеста против соединения церкви с миром. Духовная установка официальной иерархии принять необращенное общество в стены церкви и преобразовать его христианским влиянием вела к тому, что христианские радикалы-фундаменталисты убегали из общества по примеру ранних еврейских пророков. Они строго и резко обличали официальное христианство и даже церковную иерархию. Один из египетских старцев предостерегал своего ученика: «Более всего надо бояться женщин и епископов». Так монашество на раннем этапе своего развития пыталось, хотя и в очень своеобразной форме, сохранить евангельские идеалы и принципы.

Значительным шагом в развитии монашества стало появление киновитства, то есть организованной совместной монашеской жизни. Этим, собственно, и завершилось развитие монашеской жизни на Востоке. Главный вклад в появление новой формы монашества внес бывший солдат Пахомий, который в двадцатых годах IV столетия организовал в Южном Египте первый христианский монастырь – Табеннизи, с определенными обязанностями монахов, одинаковым одеянием, близко расположенными кельями, с установленными часами богослужений и с единым настоятелем — руководителем.

Так родилась концепция создания идеального христианского общества в противовес церкви, испорченной компромиссами. Искренние христиане уходили сюда, чтобы достичь личного спасения, так как спасение нехристиан считалось делом церкви и служителей, а личное спасение рассматривалось скорее как процесс, а не как дело божественной благодати.

Такое монастырское общежитие (как образ жизни) было доступно и женщинам, для которых Пахомий основал 2 отдельных монастыря. К середине IV столетия в Египте уже существовало более 9 таких монастырей. Большая заслуга в развитии этой самой здравой формы монашества принадлежит Василию Великому, который составил монашеские правила, опирающиеся на труд, молитву, чтение Писания, деятельную заботу о сиротах и другие виды благотворительности.

Наряду с киновитством продолжало развиваться индивидуальное отшельничество, которое иногда принимало весьма странные формы: например, столпничество. Большую известность приобрел Симеон Столпник, проживший около тридцати лет на столпе вблизи Антиохии.

На Западе аскетизм также пользовался популярностью, но проявлялся, в первую очередь, в очень большой строгости повседневной жизни. Монашество развивалось благодаря восточному влиянию Афанасия Великого, а позже — благодаря Иерониму, Амвросию и Августину. Однако на Западе не было таких пустынь, как в Египте. Кроме того, западные монахи часто пытались механически перенести опыт своих восточных собратьев, чтобы сломить сопротивление противников монашеско-аскетического идеала. Именно это и обусловило более практический, а не созерцательный характер западного монашества.

Бенедикт Нурсийский (ок. 490-543) вывел западное монашество из хаотического состояния. Он родился в знатной семье и получил прекрасное образование, но «презрел научные занятия», как пишет его биограф папа Григорий Великий, и бежал от соблазнов мира в дикую местность Субьяко. Там он поселился в неприступной пещере, куда поднимал скудную пищу на веревке. Слава о нем вскоре распространилась по округе, и местные монахи избрали его свои настоятелем. Позже он основал новый монастырь в Монте-Кассино, который быстро превратился в религиозную и даже политическую крепость своего времени. Здесь Бенедикт написал свой знаменитый устав — Regula, главной особенностью которого являлась система обетов, требующая от монахов постоянства и дисциплины. Он рассматривал монастырь как замкнутый и самостоятельный отряд (schola) Христовых воинов, неукоснительно подчинявшихся настоятелю. «Должны мы учредить отряд божественной службы», — писал он. Поэтому и жизнь монаха выражается у него словом militare — служить, и аббат превращается в командира, которому надо беспрекословно подчиняться. Другой важной особенностью его устава стала связь молитвенной жизни и физического труда монахов. Его знаменитый принцип — ora et labora (молись и трудись) — стал центральной движущей силой западного монашества.

Устав Бенедикта отличался ясностью, краткостью, определенностью требований и выполнимостью даже для среднего человека. В соответствии с ним главное отличие монаха от анахорета состояло в том, что монах не спасался в одиночку. Он всего лишь служил рядовым воином, который был обязан подчиняться уставу, монастырскому регламенту и аббату. После разрушения Монте-Кассино лангобардами около 585 года его монахи бежали в Рим, и устав Бенедикта, одобренный папой римским, был взят за образец организации всех западных монастырей.

Особый вид монашества развивался в Британии, отрезанной варварами от континента. Он отличался не только особым мистицизмом, принесенным с Востока, но и миссионерским духом. В Уэльсе и Ирландии монахи оказались неразрывно связанными с местными кланами (патриархальными кровнородственными объединениями). От главы клана они получали землю для монастыря и фактически руководили всей христианской жизнью клана. Ирландские монахи были не только последовательными пустынниками, но и самоотверженными миссионерами. Тысячи монахов погибли в морской пучине во время дальних странствий, но другие приходили на их место и несли христианство другим народам. Еще одной особенностью британского монашества стала его образованность. В монастырях прилежно изучали греческий язык, переписывали латинских прозаиков и поэтов, преподавали арифметику и музыку.

V и VI века стали золотым временем для монашества. Аскетический порыв в это время стремился доказать свою жизнеспособность и творил буквально чудеса. Именно поэтому монашество оказало исключительно сильное влияние не только на церковную жизнь, но и на развитие всего средневекового общества, особенно на Западе. Монастыри постепенно превратились в центры научного знания, в колыбель образования, стали своеобразными библиотеками и издательствами духовной литературы. Монахи фактически служили благовестниками средневековой церкви. Начиная с этого времени, церковь стала расти только благодаря их миссионерскому труду. Монастыри были убежищем для изгоев общества, для больных и нуждающихся. Монахи вели большую благотворительную работу, лечили больных, занимались очищением лесов, строительством дорог, выращиванием новых видов растений и другими видами деятельности. Но так как аскетический идеал противоестествен и индивидуально, и социально, то вполне понятно, что долго на такой высоте аскеза удержаться не могла. В монастыри прокрадывались явные и скрытые формы греха, у монахов все чаще проявлялась духовная гордость и другие недостатки. И все же, несмотря на то, что основание монашества было не вполне евангельским, Господь активно использовал его для созидания христианства.

2.9. КУЛЬТУРНАЯ СРЕДА ХРИСТИАНСТВА

Воцарившееся христианство, получив в свое распоряжение все культурно-историческое наследие Римской империи, немедленно обратило его для своих целей. Уничтожение язычества повлекло за собой разрушение культурных ценностей, но это происходило не от бескультурья новой идеологии, а от нежелания оскверняться языческим прошлым. Вместе с тем, греко-римская культура вошла через философские термины и понятия в богословие христианства, через речь и образ мысли — в литературу, поэзию и музыку, а через специфическое мироощущение — в архитектуру и живописное искусство.

С IV века христианство не только дает идеологическую «пищу» всем видам искусства, но и диктует особый подход к нему. При этом рассматриваемый период характерен тем, что искусство практически перестает жить в своих собственных самостоятельных формах, а живет исключительно в церковном проявлении либо в общенародном, фольклорном виде.

После богословия и риторики второй по темпам развития областью культуры в этот период несомненно стала архитектура. После того, как молитвенные дома, построенные в III веке, разрушились в ходе Диоклетиановых гонений, в IV веке началось строительство пышных и роскошных зданий. Христиане быстро забыли, что новозаветный храм — это собрание святых, а не здание, и приступили к активному строительству великолепных и дорогих храмов, которые становились средоточием и центром жизни города.

Преобладающей церковной формой в архитектуре этого времени стала базилика. Как правило, это прямоугольное здание, часто разделенное в длину несколькими рядами колонн на так называемые нефы. Средний неф начинался с полукруглого алтаря, где располагались кафедра для епископа и сидения для пресвитеров, а часто и места для хора.

В Константинополе получила распространение другая форма архитектуры — крестообразное здание с куполом на месте пересечения креста, символизирующим небесный свод. Богослужебные здания начали украшаться дорогим камнем и материалами, иногда стены украшались живописью; очень распространена была мозаика. Обычно церковные помещения окружались двором, в котором находились жилища духовенства, часовни, крестильни и другие подсобные помещения.

Вскоре к служению церкви были привлечены живопись и скульптура. Священные лица, память о которых составляла особый предмет для почитания, начали в это время изображаться в пластике. В эту эпоху появились живописные изображения мучеников, святых, Ангелов и, наконец, Иисуса Христа. Происходит решительный переход от символического, или ассоциативно-аллегорического, изобразительного образа к психологическому реализму. Изображения на занавеси, на стене, мозаику на полу старались уже сделать как можно более правдоподобными и реалистичными, хотя и с обязательными нарочитыми элементами абстракции, подчеркивающими духовность происходящего. Однако прямых изображений Спасителя все еще старались избегать.

Небывалого развития в это время достигло церковное пение. В ранней церкви в пении использовались ветхозаветные псалмы, но в новых условиях, особенно на Востоке, стало активно развиваться народное творчество. Особенно это прослеживается в связи с реакцией на деятельность ариан, распространявших свое учение через песни-гимны. Чтобы противодействовать им, Василий Великий, Григорий Богослов и другие служители писали гимны, в которых провозглашалась традиционная ортодоксия. Особый след в истории церковной музыки оставил Ефрем Сирин, составивший много поэтических песнопений-баллад в честь мучеников.

Изменились форма и музыкальный строй песнопений. Если в ранней церкви употреблялся главным образом псалмодия-речитатив с мелодическим вступлением и заключением, то в IV-V веках появилась мелодичная театральная музыка. На Западе размерное мелодичное пение ввел Амвросий Медио-ланский. Этот музыкальный строй лег в основу важного и торжественного григорианского хорала, введенного в богослужебное употребление папой Григорием Великим. На Востоке, наряду с псалмодированием, в церковный обиход прочно вошли гимны как музыкально-поэтические произведения, соединяющие стихотворный текст с песенной мелодией.

Особое место в музыкальном искусстве того времени занимали мелизматические распевы, так называемые юбиля-ции (восхваления) и аллилуйя. Если для псалмодирования был важен исключительно словесный текст, а в гимнах текст и напев имели равное значение, то в юбиляциях текст практически терял свое значение. Иногда на одно слово приходился настолько широкий мелодический распев, что его можно было считать отдельным выступлением певца с радостными, ликующими, а иногда и экстатическими возгласами. В этих произведениях торжествовала мелодия. Так развивалась христианская культура.