2.2.2.3. События на Востоке

Политическая история восточной части империи - Византии — протекала менее бурно. После недолгого правления Аркадия, сына Феодосия Великого, престол занял его семилетний сын. Однако реальной властью в Константинополе в течение почти 40 последующих лет пользовалась сестра императора Феодосия II Пульхерия. В дальнейшем Византийским правителям удавалось умело лавировать между своими врагами и развивать военно-бюрократическую монархию, внутренне укрепляя страну.

Самым выдающимся монархом в ряду византийских императоров по праву считается Юстиниан I (527-565). Годы его царствования отмечены всеобъемлющей систематизацией римского права, обобщенного в сводах «Кодекс Юстиниана» (529) и «Пандекты» (533). В них сформулированы правовые основы нового мира, рождающегося из распавшейся Римской империи. Юридической работе соответствовали кардинальные административные и финансовые реформы. При Юстиниане империя вновь обрела устойчивые политико-правовые формы. Именно с этого времени появляется новое название — «Византийская империя».

Одним из самых грандиозных замыслов Юстиниана стало восстановление старой Римской империи. В 533 году он предпринял наступление на вандалов в Северной Африке, и спустя полгода эти области перешли под управление Византии. В 535 году Юстиниан начал войну с остготами в Италии, но ему не удалось победить их с такой же легкостью, как вандалов. Вооруженная борьба продолжалась 28 лет. Рим семь раз переходил из рук в руки. Италия пострадала от этой войны гораздо сильнее, чем за все предыдущие годы нашествий. В конце концов Юстиниану удалось присоединить к Византии Италию и даже небольшие территории Испании, но восстановить всю империю он все-таки не сумел.

Через три года после смерти Юстиниана на Западе началось новое наступление германских племен. Лангобарды, также ариане, захватили Италию и основали на полуострове несколько своих княжеств. Византийцы смогли только укрепиться в своей резиденции Равенне, в то время как лангобарды подступили к Риму, брошенному византийцами на произвол судьбы. Эти события поставили в центр политической жизни папу римского Григория Великого, который имел большее политическое влияние, чем наместник (экзарх) Константинопольский, находящийся в Италии.

Таким образом, с IV по VI века великая Римская империя пережила эпоху своего политического распада, и в ее восточной части образовалась Византийская империя, а в западной — целый ряд самостоятельных варварских королевств и княжеств, которые, однако, формально признавали примат константинопольского императора.

2.3. Христианизация империи (миссионерский обзор)

Как известно, широкое распространение христианства в Римской империи началось задолго до Константина, но с IV века оно происходило особенно бурно. По подсчетам историков, если к началу домината Константина христиане составляли в среднем 10 % населения империи, то уже к концу IV века их насчитывалось не менее 90 %, то есть за столетие христианство возросло примерно с 5 до 45 млн. приверженцев. Как оценить столь впечатляющий успех внутренней миссии церкви того времени? Ясно, что обращение в христианство в IV веке приобрело иной смысл по сравнению с I веком.

Приобщение к церкви в апостольские времена осуществлялось через евангелизацию, то есть посредством проповеди Евангелия, подкрепленной действиями Святого Духа. При этом евангелизация носила ярко выраженный эсхатологический характер: христиане провозглашали лучшую жизнь в Царстве Небесном и жили этим блаженным чаянием, несмотря на земные скорби.

В IV веке ситуация изменилась. Рост церкви продолжался уже главным образом за счет христианизации, то есть не через обращение посредством покаяния, исповедания греха и возрождения, а путем мировоззренческого принятия христианских норм, правил, взглядов и тд. Иными словами, христианство принималось разумом, рассудком, здравым смыслом, но не сердцем. Допустим ли такой путь?

Известно, что Писание учит иному — личностному, глубоко экзистенциальному обращению, опыт церкви также доказывает неправильность иного пути. Но в те времена христианство не имело подобного опыта, так что вряд ли правомерно слишком критически оценивать действия церкви, впервые получившей долгожданную свободу. Несомненно, что глава Церкви — Христос — изначально предвидел порочность христианизации, но Он допустил, чтобы горьким путем ошибок церковь глубже познала сущность своего назначения. Как некогда Адам избрал ложный путь познания добра и зла вкушением запретного плода, так и церкви было позволено слиться с империей, чтобы в конце концов разойтись с ней и искать иные пути влияния на мир.

Миссионерская парадигма церковного руководства послеконстантиновской эпохи была философски идентична тем воззрениям, которые в эпоху Нового времени назывались контекстуализацией, или культурной адаптацией, христианства. В те времена не использовали таких терминов, но миссионерские наставления папы Григория Великого показывают его понимание контекстуализации. В 601 году он приказывал аббату Меллитию при обращении язычников разрушать только их идолов, оставляя храмы, и заменять жертвоприношением истинному Богу те жертвы, которые ранее приносились там дьяволу. Тогда можно было надеяться, «что народ, лишь недавно ставший христианским, привыкший к своим храмам, станет приходить в них, как бы следуя обычаю, но уже для того, чтобы поклоняться истинному Богу». Весьма выгодная для численного роста церкви теория, при которой перед язычниками не ставилось никаких требований к перемене жизни, кроме веры, но цена, которую пришлось заплатить церкви за массовое обращение, оказалась слишком высока. Не только христианство повлияло на мировоззрение язычников, но и язычники привнесли в церковь свои обычаи и правила.

Христианизация открыла двери церкви временщикам, которым было все равно, какой обряд исполнять, лишь бы им не мешали удобно жить, она привлекла придворных льстецов, которые старались лишь угодить императору. Но все же христианизация принесла немало добрых плодов: начала развиваться общественная нравственность, появились государственные формы милосердия, человеческая жизнь стала приобретать ценность, были заложены основы цивилизации и культуры и многое другое. Но самое главное заключалось в том, что для многих людей формальное вхождение в церковь со временем становилось путем духовного просвещения. Проповеди, чтение Писания и действие Святого Духа безусловно возрождали многих из тех, кто думал о себе, что они давно христиане. Церковное пение и обряды для многих становились не только кратковременным очищением души, но и истинным просвещением духа.

Безусловно, невидимая Церковь Христова никогда не переставала существовать и проявляла себя не только в попытках возвращения к первохристианству и избавления от языческой по происхождению обрядности в жизни бунтарей-одиночек или деятельности небольших диссидентских групп, большинство из которых объявлялись еретическими. В большей мере Церковь Христова жила в тех неведомых истории простых людях, которые, не углубляясь в богословские тонкости, а принимая Христа в свое сердце, жили по Его заповеди любви, неся Свет в окружающий мир.