0.3. Методологические и методические принципы и подходы

Повествование в данной книге строится на некоторых об­щих принципах. Один из самых важных можно сфор­мулировать так: «Идти за жизнью». Логика изложения истории должна соответствовать самому историческому процессу. Если история — следы Всевышнего, оставленные во времени, то историк должен, видя логическую осмыслен­ность этих следов, точно идти за ними.

Этот принцип гораздо легче провозгласить, чем отразить в своем изложении, ибо каждый историк имеет свою соб­ственную схему и структуру событий прошлого и иногда обнаруживает, что некоторые факты упрямо не укладывают­ся в его схему. Но изменять схему — значит разрушить все здание, на строительство которого потрачены многие годы. Поэтому часто «неудобные» факты просто отбрасываются. Но логика жизни требует рассказа и о тех явлениях, которые не укладываются в принятые идеологические или истори­ческие схемы.

В истории христианства принцип «идти за жизнью» озна­чает, что надо быть, насколько это возможно, честным и объективным. Слишком часто история христианства либо идеализировалась, либо опошлялась. В одном случае все деяния христиан и все идеи христианства выставлялись бе­зупречно правильными, а в другом случае перечеркивалось и унижалось все, связанное с именем христианства, а во всех поступках христиан историки находили только корыстные, эгоистичные цели и лживые намерения.

Логика жизни требует видеть и грех, и святость христианства одновременно. Надо честно признать, что лишь за день в гитлеровских и сталинских концлаге­рях гибло больше людей, чем за все века испанской инквизиции, и не спешить с обвинениями. Но для общественного мнения грех всегда заметнее и ярче, чем святость. Информация о преступлении мгновенно разносится во все уголки все­ленной, в то время как подвиг святости остается совершенно незамеченным. Это обычно для мира, в котором живет человечество: чистая, целомудренная жизнь и добропорядочное поведение, годы тихого и мирного созидания не интересны для историка. Проходят дни, годы... Все однообразно и скучно, и писать не о чем. Но один день войны рождает тома исторических сочинений. Этот парадокс ясно показывает, что истинная история — это тайна, сокрытая от историка. «Идти за жизнью» для историка в таком случае не только означает, что надо выставлять на всеобщее обозрение грязные пеленки истории, но это значит, что надо показать и чистого ребенка новой жизни.

«Идти за жизнью» в истории христианства означает также умение видеть уни­кальность и неповторимость исторического процесса. Как правило, в изложении истории христианства утвердилось два подхода. Один заключается в том, что развитие традиционных деноминаций описывается как основное, магистральное направление исторического прогресса, а от него отпочковываются, ответвляются иные христианские группы. В таком случае историю любят изображать в виде дерева, имеющего ствол (обычно это деноминация, к которой принадлежит исто­рик), а от ствола отходят ветви (то есть деноминации, уклонившиеся от Истины).

Другая историческая школа описывает христианство в виде идеального сооб­щества ранней церкви, последующего отклонения от Истины в ходе историческо­го процесса и возвращения к раннему (идеальному) христианству в лице соб­ственной деноминации.

И тот, и другой подходы мало соответствуют реальной жизни. Уникальность и неповторимость истории заключается в том, что истинная Церковь Христова существовала всегда — независимо от истории отдельных деноминаций, а также в том, что в каждом периоде (в том числе и в раннем христианстве) были свои ошибки и достижения, но все вместе это составляет бесценный опыт и способ подготовки Тела Христова к вечности.

Христианство — это не дерево с ответвлениями, а могучий поток, начавшийся с незаметного ручейка, но вбиравший в себя все новые и новые притоки. Он идет через созерцательную глушь Средневековья, стремительные пороги Реформации и плавную ширь Нового времени — в вечность.

Принцип «идти за жизнью» также означает недопустимость заниматься «сакра­лизацией» истории или экзегетированием над историческим процессом. Слова «священная история» по отношению к истории христианства могут означать только одно: Бог совершает над временем некое священнодействие — открывает в период от Рождества Христова доныне тайну, сокрытую от родов и веков, от Ангелов и сил небесных. Тайна сия есть Церковь, которая формируется из греш­ных людей путем их искупления и освящения. То есть, с точки зрения Бога — это святая история, но с точки зрения людей — это время и место, где совершается тайна спасения и освящения. Нет деления на историю профанную и историю святую, есть только одна история.

С этой точки зрения малоэффективны попытки свести историю христианства к определенным отрывкам из Священного Писания — то ли к посланиям к семи малоазииским церквам из книги Откровения, то ли к периодам, указанным в кни­ге Даниила, и другим. В Библии безусловно указаны основные тенденции, господ­ствующие в разные периоды истории, но подгонка фактов истории под экзегети­ческую схему очень условна.

Еще один очень важный принцип, на котором строится данное изло­жение, — «удобство для читателя». Это значит, что данная книга построена не как научная монография, в которой автор хочет выразить себя и свои взгляды, опираясь на достижения своих предшественников или критикуя их. Жанр дан­ной книги — учебное пособие, написанное на научно-популярном уровне. Она предназначается для студентов и любителей истории, которые живут в III тысячелетии, то есть в ситуации постоянной нехватки времени. У них нет време­ни изучать подробно все перипетии церковной политики, но вместе с тем они хотят и обязаны знать их.

Чтобы разрешить это противоречие, была предпринята попытка скрупулезного и детального структурирования всего исторического материала. История разбита на периоды, каждый из которых описан в отдельной главе. Главы разбиты на пара­графы, пункты и подпункты, как компьютерная инструкция. Весь материал пред­ставлен в однотипных и повторяющихся для каждого периода срезах истории христианства.

В каждой главе содержатся:

— общий обзор, аннотирующий данный период в его основных тенденциях;

— обзор истории мира, в котором жило христианство этого периода;

— обзор внутрицерковной жизни;

— история христианской миссии и распространения христианства данного периода времени;

— история доктрин и богословских взглядов;

— история христианской нравственности и практики жизни;

— обзор христианской культуры.

Каждый пункт и подпункт представляют собой относительно законченное логическое изложение, имеющее сквозную, иерархически построенную единую нумерацию так, что, пользуясь оглавлением, читатель может не только легко най­ти нужный ему раздел истории, но и ознакомиться с отдельным, интересующим его вопросом.

Наиболее массовым читателем данной книги видится философствующий сту­дент, спешащий на концерт современной музыки, поэтому с ним следует говорить простым, лаконичным, но достаточно глубоким и далеко не примитивным язы­ком. Именно такой языковой уровень и был выбран для книги.

Жанр учебного пособия, а не научной монографии, определил один из основ­ных приемов подачи исторического материала. Читателям, как правило, пред­лагается только одна версия происходящих событий. То есть факты излага­ются в определенной интерпретации, и чаще всего не объясняется, почему выбра­на именно эта точка зрения, а не иная, которая, возможно, больше нравится пред­ставителям другой исторической школы или кажется им более правдоподобной. Большой объем материала и желание пощадить читателя сделали изложение именно таким. Конечно же, предпочтение отдавалось наиболее устоявшимся, распространенным и выверенным версиям произошедших событий. В будущем намечено издание учебных пособий по каждому периоду истории христианства, где будут предлагаться различные подходы к названным событиям.

То же стремление сделать материал удобным для читателя-студента привело к тому, что в данной книге не даются сноски и ссылки на других авторов и не приводятся цитаты маститых историков. Идеи различных историков, занимав­шихся историей христианства, вплетены в данное повествование не в виде дословных цитат, а в форме пересказа, в потоке общего повествования. Боль­шинство оригинальных теорий, замечаний и наблюдений, использованных в данной книге, тоже взяты из других литературных источников. Перечень этих источников читатель найдет в прилагаемом к данному повествованию «Биб­лиографическом путеводителе», но в ходе изложения, только из-за того, чтобы не обременять восприятие текста, сноски не даются. Исключение составля­ют короткие цитаты из первоисточников по истории христианства и «крыла­тые» фразы великих людей.

Желание помочь современному читателю привело к тому, что исторический материал, приведенный в данной книге, разбит на периоды, традиционно устояв­шиеся в изложении истории христианства, отражающие смену основных вех его исторического пути. Но в рамках самих периодов материал представлен не в рав­ных объемах. Современный студент знает о том, что любые светские курсы по истории излагают ее крайне неравномерно: периоду новейшей истории в восемь десятилетий иногда отводится большее количество часов, чем четырехтысячелетней древней истории или Средневековью. Подобная непоследовательность объяс­няется многими причинами.

Так, по мере развития человечества (расширение территории его обитания, технический прогресс, усложнение социальных и политических институтов) разнообразие, численность и сложность исторических событий и явлений возра­стали. Также следует иметь в виду, что изучение современной истории неизмери­мо более актуально, чем, скажем, средневековой, поскольку недавно произошед­шие события имеют больше видимых последствий в настоящем времени, поэтому история как наука, объясняющая настоящее и будущее через прошлое, уделяет большее внимание событиям недавним и меньшее — давно минувшим. Также бесспорно, что по мере приближения к современности источниковедческая база исторических исследований становится более обширной и разнообразной и бо­лее «прозрачной» для критического анализа, что открывает больше возможностей для исторических исследований.

Но как это ни парадоксально, в исторических сочинениях, посвященных хрис­тианству, прослеживается чуть ли не противоположная тенденция. Так, история ранней церкви изучена и изложена достаточно хорошо и по ней существует до­вольно много обзорного исторического материала, а история христианства Но­вого времени, как правило, представлена очень скупо и фрагментарно. Вместе с тем, христианство первых веков объективно отличалось большим единством, простотой и цельностью по сравнению христианством последних веков, поэтому даже простое перечисление основных направлений и тенденций огромного и разнообразного потока, каким является современное христианство, требует боль­шего объема. Поэтому вполне очевидно, что современному читателю следует дать больше материала о Средневековье, Реформации и, особенно, о современном христианстве.

Учитывая описанные обстоятельства, в книге сделана попытка избежать этих двух крайностей и изложить исторический материал более сбалансированно, равномерно и цельно. Все же, ввиду указанных причин, по мере продвижения истории от первого к двадцатому веку объем материала несколько увеличивается, хотя и не столь разительно, как при изложении светской истории.

Доступность для читателя заставила искать способы яркой и образной подачи сухого исторического текста. Один из путей решения этой задачи заключается в подборе исторических иллюстраций и выразительном дизайне. Иллюстрации, сопровождающие текст, — это также история. Они несут не только эстетическую, но и дидактическую нагрузку. Поэтому при подборе иллюстраций требовалось найти изобразительный ряд, который наиболее точно соответствовал бы каждому описываемому периоду и к тому же состоял, как правило, из произведений того же периода. Также представлялось важным найти редкие и не часто повторяющи­еся иллюстрации к истории христианства, которые способствовали бы формиро­ванию у читателя хорошего эстетического вкуса. Конечно, это сверхзадача, кото­рая может быть решена только большим авторским коллективом.

При написании и редактировании этой книги большую роль играл принцип традиционности и естественности для русскоязычного читателя.

В книге используется достаточно большое количество имен, географических названий, специальных богословских и религиоведческих терминов. Многие из них имеют различную традицию написания и произношения. Часто словарное значение термина отличается от специфического, используемого в богословской или исторической науке.

Очевидно, следует более подробно остановиться на наиболее распространен­ных группах разночтений, которые могут вызвать подозрение в неправильности написания:

1. Многие греческие по происхождению термины, имена и географические названия попали в современный русский язык разными путями: либо непосред­ственно из Византии (церковные термины), либо через латынь и западные языки (терминология античной истории и культуры), либо непосредственно из древне­греческого языка (научная позднейшая терминология). Сложилась ситуация, при которой для одних и тех же слов характерно либо византийское и новогреческое написание и прочтение (в первом случае), либо древнегреческое и эллинистичес­кое (во втором и третьем случаях). Разночтения касаются следующих греческих букв:

а) b (древнегреч. бета, лат. Ь, визант. вита). Например, эбеониты — эвиониты, иберы — иверы, Абраам — Авраам и т.д.

б) h (древнегреч. эта, лат. е, визант. ита). Например, Халкедон — Халкидон, сотериология — сотириология, Грегорий — Григорий и т.д.

в) q (древнегреч. тета, лат. th, визант. фита, оригинально в греч. произносит­ся почти как английское [th], а в латинском — как мягкое [т]). Например, катары — кафары, католический — кафолический, Тессалоники — Фессалоники, тракий-цы — фракийцы, и т.д.

г) у (древнегреч. густое придыхание, лат. h, визант. не произносится). Например, Гомер — Омир, Гадес — Адес (отсюда — ад), гамартология — амартология и тд.

д) s (древнегреч. и визант. сигма, однако в лат. в интервокальной позиции s произносится звонко, как [з]). Например, монофиситы — монофизиты, экклесио-логия — экклезиология, Иисус — Иезус и т.д.

2. Некоторые латинские термины и имена попали в русский язык из византийс­кого, где, возможно, сохранилось их классическое латинское произношение, меж­ду тем как в поздней латыни произошло смягчение звуков [к] и [т] (буквы с и f) в позиции перед переднеязычными гласными до звука [ц]. Например, цезарь — ке­сарь (лат. Caesar), Деций —Декий (лат. Оеаш),Диоклециан —Диоклетиан (лат. Diocletianus), Новациан — Новатиан (лат. Novatianus), Лициний — Ликиний (лат. Licinius) и т.д.

3. Поскольку в греческом не существует шипящих звуков, многие негреческие названия и имена с такими звуками, попав в русский язык из греческих источников, исказились. Например, Сапар — Шапур (персидский шах), пацанаки (у Кон­стантина Багрянородного) — печенеги (в русских летописях), Иерусалим — Йеру-шалаим и т.д.

4. В православной русской дореволюционной традиции многие христианские понятия писались с прописной буквы, хотя большинство их греческих эквивален­тов — со строчной. После победы Октябрьской революции и прихода к власти советского атеистического правительства они долгое время писались со строч­ной буквы, и только в последнее десятилетие возрождается православная тради­ция их написания, хотя она еще не устоялась. Например, Бог — бог, Богородица — богородица, Евангелие — евангелие, Церковь — церковь, Апостол — апостол, Со­бор — собор и т.д.

5. Некоторые понятия и термины функционируют в русской литературе и в оригинале, и в калькированном, буквальном, переводе с оригинального языка на русский. Например, соборное движение — движение концилиаризма (от лат. concilium — «собор»), православный — ортодоксальный (от греч. orqov — «пря­мой», «правильный» и doxa — «мнение», «представление», «слава»), вселенский — кафолический (от греч. kaqolikov — «всеобщий»), Возрождение — Ренессанс (от фр. renaiscence — «возрождение», «новое рождение»), Златоуст — Хризостом (от греч. crusov — «золото» и stoma — «рот», «уста»), духоборцы — пневматомахи (от греч. pneuma — «дух» и macomai — «бороться», «состязаться», «сражаться»), куль­турная борьба — кулътуркампф (от нем. Kultur — «культура», Kampf — «борьба») итд.

6. При передаче на русский язык иностранных имен, фамилий и названий ис­пользуются разные принципы: трансляции (передачи звуков) и транслитерации (передачи букв). Иногда эти принципы смешиваются или слово заимствуется из другого, неоригинального языка и при этом неизбежно искажается. Например (на первом месте — транслитерация, на втором — трансляция): фр. Diderot —Диде-рот и Дидро, англ. George — Георг и Джордж, нем. Leibniz —Лейбниц яЛяйбниц, нем. Freud — Фреуд и Фройд (в русском закрепилось в форме Фрейд, по-видимому, из английского прочтения), нем. Meinz — Мейнц и Майнц, фр. Paris — Парис и Пари (в русском вообще читается как Париж~), амер. Texas — Тексас и Тексес (в русском закрепилось в форме Техас, очевидно, из мексиканского прочтения), англ. Revivalism — ревивализм и ревайвелизм (оба названия этого движения рав­ноценно распространены в русском языке) и т.д.

7. В некоторых случаях в православной традиции имена известных христианских деятелей переводились на русский язык, между тем как в научной литературе они фигурировали под оригинальными именами. Например, Иоанн Кальвин — Жан Кальвин, Петр Абеляр — Пьер Абеляр, Игнатий Лойола — Игнаций Лойола и т. д.

8. Имена христианских деятелей, образованные от географических названий, в православной традиции написания употребляются со старыми названиями, а в западной — с современными топонимами. Например, Амвросий Медиоланский (от лат. Mediolanum) — Амвросий Миланский (совр. Милан), Августин Иппонийский (от лат. Hippo — визант. прочтение Иппо) — Августин Гиппонский (город не со­хранился, но с латыни в русском читается как Гиппон), Иларий Пиктавийский (от лат. Pictavium) — Иларий Пуатьерский (совр. фр. Poitief), Иоахим Флорский (от лат. Florend) — Иоахим из Фьоре (совр. итал. Fiore) и т.д.

9. Некоторые имена и названия у бесписьменных народов дошли до нас в рус­ских или западных источниках в искаженном виде, и лишь позднее в русской научной литературе появились эти имена и названия в более точном произноше­нии, будучи реконструированными из оригинальных языков или найденными в восточных источниках (арабских, персидских, китайских и других). Например (на первом месте — искаженное, но традиционно устоявшееся, на втором - ориги­нальное): Темучин — Тэмуджин, Батый — Бату, Субудай — Субэде, Магомет или Мухаммед — Мухаммад и т.д.

10. Зачастую источники разных народов доносят до нас разные варианты имен и названий, и все они могут иметь хождение в русскоязычной литературе. Напри­мер, гунны (в латинских) — сюнну (в китайских) — хунну (самоназвание), половцы (в русских) — куманы (в венгерских и южнославянских) — кыпчак (самоназва­ние), Петро Могила (в украинских) — Петру Мовылэ (в молдавских), варяги (в русских) — норманны (в западноевропейских) — русы (в арабских) и т.д.

Из всех вариантов прочтения имен, названий и терминов выбор всегда делался в пользу наиболее устоявшихся, традиционных в данном контексте и распростра­ненных в русскоязычной литературе слов и словосочетаний. В церковной терми­нологии в большей степени была сделана ориентация на православную, греко-византийскую традицию написания, между тем как эталоном для написания не­христианских понятий и терминов служила русская академическая традиция. Многие слова, обозначающие современные реалии западного христианства и малоизвестные русскоязычному читателю, приходилось употреблять в той форме, в какой они функционируют в субкультурной среде постсоветских христиан (на­пример, ревайвелизм, деноминация, нъюэйджеры, евангелизация и т.д.). То есть предпочтение всегда отдавалось не словарному значению, которое соответствует Большой советской энциклопедии или справочнику «Христианство», а правописа­нию, традиционно устоявшемуся в описываемой культурной среде.

Довольно много разночтений в произношении использовалось в тексте для обозначения принципиально разных понятий. Например:

1) кафолический — относящийся к вселенской церкви до раскола на Западную и Восточную и отличающийся от отошедших от него христианских групп и дви­жений; католический — относящийся к римско-католической и иногда к греко-католическим церквам;

2) кафары — движение в ранней церкви против уступок грешникам, за чистоту и поддержание высоких нравственных стандартов первоначального христиан­ства; катары — еретическое движение в Южной Франции в XII—XIII веках, веду­щее свое происхождение от манихеев и богомилов;

3) Бог — христианский единосущный и троичный в Лицах Бог; бог — язычес­кий бог, идол;

4) Церковь — Тело Христово, невидимое собрание всех искупленных Кровью Христа, пребывающих на Земле и умерших во Христе; церковь — земная органи­зация людей, считающих себя христианами;

5) Евангелие — книга Нового Завета; евангелие — Благая весть о спасении, бла-говестие, содержание Евангелий;

6) Собор — исключительно Вселенский Собор; собор — любое другое церковное собрание, поместный собор или непризнанный традицией, «разбойничий» собор;

7) ортодоксальный — относящийся к вероучению вселенской церкви до раско­ла на Западную и Восточную и отличающийся от учения тех групп, которые от­вергли основные догматы церкви; православный — относящийся к восточным церквам, которые сохраняют греко-византийскую традицию.

Иногда в тексте употребляются разные варианты одного и того же понятия как синонимичные, в зависимости от контекста. Например, ревивализм и ревайво-лизм, движение концилиаризма и соборное движение, норманны (в контексте истории Западной Европы) и варяги (в контексте истории Киевской Руси).

Также в тексте была сделана попытка избежать употребления многих терминов, которые носят оценочный или двусмысленный характер, хотя они более чем широко употребляются в отечественной исторической литературе. Например, понятие секта (от лат. sectum - «отсеченный», намек на Ин. 15.2., имеющий явно оценочный, богословский характер), как правило, не применяется в данном изло­жении.

Большие споры вызвала датировка многих событий, периодов жизни знамени­тых людей и так далее. Вопрос датировки исторических событий существенно осложняется, во-первых, из-за множества неточностей, которые допускаются в источниках, или сознательных искажений, призванных создать выгодную для заказ­чика исторического произведения картину последовательности событий. Во-вто­рых, существует проблема синхронизации различных систем летоисчисления — эр. Среди наиболее распространенных в античном мире и Средневековье и имеющих непосредственное отношение к христианству можно назвать следующие эры:

1) эра от «основания Рима» (на территории всей Римской империи), начало — 753 г. до Р.Х.

2) Олимпийская эра (в Греции и эллинистических государствах), начало — 776 г. до Р.Х.

3) эра «от сотворения мира» (в Византийской империи, Киевской Руси и Рос­сии вплоть до Петра I), начало — 5508 г. до Р.Х.

4) эра Набонассара (на Ближнем Востоке), начало — 656 г. до Р.Х.

5) исламская эра от года хиджры (во всех исламских государствах), начало — 622 г. по Р.Х.

6) христианская эра от Рождества Христова (в большинстве христианских государств введена с VI в., в России — с 1700 г.).

Во всех указанных системах летоисчисления отсчет нового года начинался в разное время, а продолжительность года далеко не всегда соответствовала 365 дням. В христианском мире, как и в исламском, одновременно функционировали разные системы вставки високосных дней, что служило источником серьезных разночтений. Во времена Средневековья отсчет лет зачастую велся по годам прав­ления монархов, что также приводило к многочисленным ошибкам и несоответ­ствиям. Данные обстоятельства породили множество вариантов датировки одних и тех же событий.

Как правило, в тексте приводится только одна версия датировки, наиболее естественная для логики исторического процесса и наиболее подтвержденная документально. В таком случае читатель найдет незначительные отклонения в датах, которые могут не соответствовать датам, упоминаемым в атеистической или узкоконфессиональной литературе.

Аналогично обстоит дело с пунктуацией. Она тоже может иногда отличаться от нормы, установившейся за последние 70 лет, в сторону упрощения и более есте­ственного восприятия текста. Например, в надписях под иллюстрациями в конце не ставится точка. Это не ошибка, а сознательное решение в соответствии с со­временными полиграфическими требованиями.

Текст данной книги не свободен от ошибок, они неизбежны в такого рода из­даниях, но, встретив разночтения, читателю стоит внимательно обдумать их, прежде чем критиковать авторский коллектив.