Двадцать веков христианства

С. В. Санников

Учебное пособие в 2 томах

Том 1

Первое тысячелетие

Одесса, издательство «Богомыслие»,

Санкт-Петербург, 2002 г.

668 с.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вырвано у суеты

В эпоху вещизма и погони за удовольствиями, когда в совре­менном обществе ценится только то, что существует здесь и сейчас, люди, которые задумываются над жизнью, все более отчетливо начинают понимать, насколько обманчиво и неося­заемо настоящее, то есть так называемое «здесь и сейчас». Люди постмодернизма хотят, чтобы все было в настоящем, но само настоящее существует только как грань, как «перегиб» или переход между прошлым и будущим, и оно становится все более неуловимым по мере того, как люди учатся его точнее измерять. Они дробят дни на часы, часы на минуты, минуты на секунды, миллисекунды и, стремясь все к большей точности, не замечают, что, по сути, стремятся к нулю, к пустоте, к ниче­му. Где же оно, настоящее, которым люди хотят владеть? Оно неуловимо, как собственная тень, как и то будущее, которое грезится, ожидается, но еще не начало быть по определению, потому что оно — будущее.

Что же остается современному реалисту, который любит все пощупать и взвесить, если будущее еще не наступило, а настоящее исчезло в бесконечно малую долю секунды, ро­дившись, чтобы мгновенно умереть? Остается только про­шлое. А это, как минимум, означает, что прошлое очень важ­но для людей независимо от того, согласны они с этим или нет. От прошлого нельзя освободиться, от него некуда ус­кользнуть. Оно с нами навсегда как часть нашего бытия. Все предметы, вещи и события по-настоящему существуют для нас не в настоящем, а только в прошлом, и тончайшее лезвие настоящего вскрывает будущее, мгновенно превращая его в прошлое.

Если это так, то надо хотя бы остановиться и взглянуть на наше прошлое. Сделать это, оказывается, невыразимо труд­но, а для многих просто невозможно, потому что останавли­ваться не хочется, ведь мы спешим... Нас ослепляет призрач­ная погоня за реальностью настоящего, которого, по сути, нет. Мы увлечены и обмануты суетой.

Суета захватывает всех, поэтому эта книга рождалась очень нелегко. Ее с полным правом можно назвать «вырванной у суеты». И помня, как нелегко было ее писать, можно с уверенностью заявить, что так же нелегко будет ее читать, ибо надо будет с усилием вырвать из цепких лап суеты дра­гоценное время, чтобы понять историю христианства.

А зачем ее понимать? Хотя бы потому, что каждый третий человек, населяющий нашу планету, — христианин, то есть христианство — это самая распространенная в мире религи­озная система. Кроме того, именно христианство в основ­ном сформировало лицо современной цивилизации. И уже за это его надо изучать. Но есть еще одна важная причина: история христианства может преподать ценные уроки для современной жизни. Не напрасно в старые времена историю называли Magistra vitae — Учительница жизни, хотя к началу III тысячелетия стало очевидно, что история учит только тому, что она ничему не учит. Люди упрямо повторяют одни и те же ошибки, не внимая опыту прошлого и забывая его достижения. И все же история помогает понять себя и окру­жающий мир. И последнее — она просто интересна! Так что стоит знать и понимать историю христианства.

Данная книга — это обзорное учебное пособие энцикло­педического характера по общей истории христианства для студентов и любителей истории независимо от их религиоз­ных убеждений. И это только первый шаг к созданию серии учебных пособий по историческому богословию. Кроме общего обзора истории христианства, идет работа над первой версией учебного пособия «Хрестоматия христи­анства», содержащего характерные отрывки-образцы из первоисточников по истории христианства, а также создает­ся электронная версия данной книги, которая будет распрос­траняться на CD-дисках. В плане — подготовка отдельных книг по обзорной истории христианского богословия, по общей истории христианской миссии, по истории христи­анской культуры. Есть надежда, что эти книги также выйдут из небытия в ближайшее время.

А пока хочется выразить сердечную благодарность всем сотрудникам «Богомыслия» и всем друзьям, которые помога­ли в подготовке издания этой книги, редактируя, подбирая иллюстрации, советуя и просто молясь о завершении этой работы. Благодаря им более чем двенадцатилетний труд не пропал даром.

С. Санников

PROLEGOMENA

Начиная изложение общей истории христианства, следует сделать несколько предварительных замечаний, дать ввод­ные постулаты и основные принципы, используемые в дан­ной книге.

Перефразируя Канта, можно сказать, что «Пролегомены» предназначаются для того, чтобы убедить всех, занимаю­щихся историей, отложить их занятия и, считая все сделан­ное до сих пор как несделанное, задуматься над вопросами: что такое история вообще и в чем ее смысл? Что такое хрис­тианство и как излагать его историю? Какова история изуче­ния истории христианства и в какой форме современному человеку изучать эту историю? Эти и подобные им общие вопросы достойны внимания не меньше, чем сама история христианства.

0.1. Философия истории

Излагая любую историю, рассказчик опирается на некото­рые мировоззренческие принципы. Прежде всего, сознает он это или нет, он имеет определенные представления о том, что такое история вообще и что такое историческое бытие.

Для некоторых людей история — это простой поток со­бытий, тривиальный набор того, что происходило когда-то и где-то. Тогда книга по истории, то есть запись этой самой истории, превратилась бы в бесстрастный протокол или магнитофонную запись того, что действительно обрело свое бытие. Но в таком случае ни один из живущих на земле не смог бы прочитать эту книгу, ибо она вмещала бы бесчис­ленное множество событий, личностей и идей. То есть, если кто-то представляет историческое знание как наиболее дос­товерное и полное знание о том, что некогда происходило, тот наивно обманывает себя. Такое знание существует толь­ко у Всевышнего.

Историк, изучая прошлое, всегда отбирает факты и выст­раивает их в определенной последовательности в зависимости от своих философских позиций. История в сознании общества и в сознании каждого, кто ее изучает, есть не хаотичный поток событий, а некая упорядоченная их взаимосвязь. И надо признать, что эта взаимосвязь не навязана реальному бы­тию историками, изучающими это бытие, то есть она не субъективна. В исчезаю­щем временном потоке объективно существует внутренний смысл, в нем присут­ствует определенная связь событий, есть общая целостность. Вычленение смысло­вых связей в цепи реально происходящих событий и есть история.

Формально-протокольная запись абсолютно всего происходящего на земле для людей бессмысленна, ибо ее информативная насыщенность во много раз превышает возможности как отдельного человека, так и коллективного разума человечества. Но сознанию, способному абстрагироваться от незначительного, выделив существенное, возможно изучать историю. Это оказывается под силу не только Тому, Кто стоит над всей историей, но и человеку, включенному в этот исторический процесс. Люди, занимающиеся записью осознанных и оцененных событий прошлого, называют себя историками, а книги, содержащие эти записи, и есть исторические повествования, которые специалисты выпутывают из ткани исторического процесса.

До сравнительно недавнего прошлого исторические исследования сводились к пересказу событийной или биографической канвы. Летописцы искренне считали, что они излагают историю, описывая биографии великих людей — вершителей истории. Такой подход тоже можно считать принципом восприятия и вычлене­ния истории, но весьма одиозным, партийно-государственным принципом.

Современная историческая наука уже достаточно опытна, чтобы отличить подлинную историю от хроники. И, главное, обладая огромным фактическим материалом, она просто вынуждена прибегать к системе осознанного отбора и анализа материала полученного от прошлого. История христианства может рас­сматриваться как область исторической науки, хотя еще в недавнем прошлом, и, в некоторых современных конфессиональных изданиях ее рассматривали (и про­должают рассматривать) только с точки зрения богословия, не прибегая к науч­ному анализу. Конечно, история христианства есть богословие, ибо христианство само по себе в некотором смысле есть богословие, то есть проявление действий Бога в этом мире. Другие исследователи воспринимают историю христианства как «искусство открывать ход и переплетение событий в человеческом мире». И это справедливо, ибо история бесспорно является искусством, но так же бесспор­но и то, что история есть наука. И в данной книге сделана попытка изложить ис­торию христианства как науку, — глазами богослова: вставляя определенные ре­марки, показывающие несводимость реального бытия христианства только к видимому напластованию событий и идей. В истории христианства присутствует незримая таинственная составляющая, которую историческая наука не в силах распознать и вычленить просто в силу своей природы. Чтобы узреть эту составля­ющую, история как наука должна умолкнуть и раскрыть себя для мистического богосозерцания, то есть превратиться в чистое богословствование.

История христианства как научно-богословская дисциплина опирается на далеко не бесспорные, но общепринятые в современной науке принципы.

Одним из основных признаков научности в настоящее время принято счи­тать «причинное объяснение» исторических фактов. Хотя очень часто «причины», приводимые в научных исследованиях, являются не более чем надуман­ным мнением историка. Увлечение раскрытием причинно-следственных свя­зей зачастую приводит к механистическому взгляду на исторический процесс, где механика причин и следствий возводится в ранг фатума и, по сути, мало чем отличается от примитивного фатализма. Для противников подобных воз­зрений, например для сторонников феноменологических подходов к истории, само понятие «детерминизма», то есть причинной предопределенности собы­тий, является негативным определением. Действительно, некоторые разновидности детерминизма в истории нуждаются в критике, например марксистский детерминизм, который предрекал, по сути, фатальную неизбежность социали­стических революций. Ясно, что события последнего десятилетия XX века показали ошибочность данного прогноза. Для христианина история детерми­нирована только Всевышним. То есть Бог, безусловно, является высшей и абсо­лютной детерминантой исторического процесса, но, конечно, Он действует через Свои законы и через множество внешних проявлений, то есть так назы­ваемых «объективных» причин.

Можно было бы еще перечислять особенности современного понимания науч­ности, которые используются в данной книге, но читатель должен отдавать себе отчет в их ограниченности и условности. Признаки научно-исторического пове­ствования присутствуют в настоящей книге не потому, что без них невозможно изложить историю христианства, а потому, что, только используя их, можно доне­сти историю христианства до читателя III тысячелетия.

Еще один очень важный вопрос, которого касается философия истории, — это проблемы смысла и движущей силы исторического процесса.

Материалисты считают производительные силы и определяемые ими произ­водственные отношения движущей силой истории. Правда, они скромно обходят молчанием вопросы: почему производственные отношения в человеческом сооб­ществе развиваются в сторону совершенствования и усложнения? В чем причина их прогрессивного развития, которое ясно видно в истории? Кто стоит за этими отношениями и управляет ими? Эти вопросы они считают не имеющими смысла, потому что на них у них нет ответа.

Экзистенциалисты и психоаналитики в качестве движущей силы истории видят нечто, находящееся в природе человека и человеческого сообщества. Идеалисты видят некие сверхсущие идеи и особенности духовной жизни человека, фаталис­ты все отдают во власть судьбы, фатума, трансцендентной силы. Но где тогда роль человека и стоит ли вообще заниматься анализом фактов, если все предопределе­но и запрограммировано?

В основу данного изложения положено иное представление о «пружинах», движущих историю, и о ее смысле. Это принцип библейской теоцентричности истории. Это очень простой, внутренне непротиворечивый, отвечающий всем фактам и опытным данным и все прекрасно объясняющий принцип. Он есте­ственен для человека и традиционен. История в соответствии с этим принци­пом — это вхождение вечного в настоящее под управляющей дланью Всевыш­него. Это традиционно библейская точка зрения: Бог управляет всеми события­ми истории, находясь вне ее.

Но немедленно возникает вопрос: как Он это делает? Управляет ли Он истори­ей абсолютно суверенно, не считаясь с мнениями, желаниями и чувствами людей, или каждый человек играет определенную роль в истории, отличную от роли раскрашенной куклы в театре марионеток? От ответа на эти вопросы зависит оценка и способ подачи исторического материала.

Жесткий исторический детерминизм, не допускающий случайности, приме­ненный последовательно и до конца, абсолютизирует причинность, ставит ее вне зависимости от человека и общества и тем самым сводит историческое повество­вание к простой протокольной хронике. Данная книга опирается на иные методо­логические основы.

Бог всемогущ, всезнающ, всеблаг. Он абсолютно суверенен и ни в чем ни от кого не зависит, но в силу Своей любви Он создал людей, наделив их свободной волей, и вводит их в поток времени, давая им жизнь, душу и возможность. Бог свободно ограничивает Себя Своими же атрибутами. Так, Он не может создать мир, в котором не будет присутствовать. Он не может умереть. Он не может абсо­лютно детерминировать человека, если Он дал ему свободу. Он не может возло­жить на человека ответственность за его поступки, если отнимет у него свободу этих поступков. То есть Бог не может противоречить Самому Себе, ибо от Себя отречься не может (2 Тим. 2.13).

Это означает, что детерминизм, как поиск причинности вне свободной воли Бога и человека, следует отвергнуть. А между тем и материализм, и фрейдизм — завуалированные формы того же фатализма, ибо марксисты верят, что человек, думая, что он свободен, на самом деле определяется в своих поступках социаль­ной средой. Фрейдисты верят, что будто бы свободный человек определяется в своих поступках собственным либидо или подсознанием. Даже многие теологи­ческие объяснения истории исходят из такого же жесткого детерминизма, якобы исходящего от Бога. Но концепция, положенная в основу данной книги, предпо­лагает реальное, а не кажущееся, участие человека в истории. А если участие чело­века реально, то как же тогда Бог управляет историей?

Совместить и разрешить антиномию Божественного управления и человеческой свободы можно, только видя, как Бог каждое мгновение вводит в бытие один из бесчисленных потенциально возможных миров, которые Он предвидел еще до создания мира. То есть в основе предопределенности истории лежит абсолютное Божественное предвидение свободных человеческих поступков. Бог абсолютно точно знает наперед каждое побуждение и каждый поступок каждого человека, но Он никоим образом не заставляет человека поступить таким образом — ни через обстоятельства, ни через внушение. В силу Своей любви Он постоянно предлагает человеку лучший и самый правильный выбор, но при этом не навязывает его.

Когда человек совершил свободный выбор или поступок, Бог, зная наперед этот выбор, актуализирует один из возможных миров, который соответствует Его Божественным целям. Вряд ли это лучший из миров, как считал Лейбниц, но это единственно возможный мир, достигающий конечной цели Божьей и не противо­речащий индивидуальной свободе каждого человека. Поскольку таких возможных миров бесконечное множество, то Бог обязательно достигнет Своей цели — исто­рия человечества придет к тому результату, который «запрограммирован» Богом. Концепция возможных миров, ведущая свою традицию от Фомы Аквинского через Лейбница и Алвина Плантинга к современной модельной семантике, не является простой попыткой примирить гуманитарную науку и богословие. Это действительная возможность объяснить ход исторического процесса, используя столь любимый в современной науке каузальный подход и не вступая при этом в противоречие с заявлением, что Бог управляет историей.

При таком подходе Божественное присутствие не просто провозглашается, а потом историк начинает деловито анализировать факты и процесс бытия, как бы забывая о руке Божьей и о своем заявлении. Используя принципы модальной се­мантики, историк может вполне законно рассматривать движущие факторы, со­циальные и «человеческие» причины истории и при этом видеть Всевышнего, ведущего челнок человеческой истории в безбрежном море времени.

Гребцы челнока иногда ссорятся между собой, чаще всего гребут не в ту сторо­ну и к тому же вообще не знают цели, к которой надо плыть. А тех чудаков, которые говорят им о назначении челна, они бестрепетно выбрасывают за борт. Но несмотря на это и более того — используя все это, Бог настолько мудр и всемо­гущ, что доведет ладью, которую Он пустил в плаванье, до твердой пристани веч­ных обителей, к удивлению гребцов и беспечных пассажиров.

Такое представление о смысле истории логически приводит к понятию ее це­ленаправленности, и философия данной книги построена на утверждении, что история имеет цель и конечную точку. Исторический процесс не представляет собой бесцельный поток событий без начала и без конца. Его цель ясно определе­на Творцом, Который его постоянно творит, и эта цель — создание Церкви — Невесты Агнца.

Эту цель невозможно вычленить из прошлого, ее нельзя понять, находясь в потоке времени, как невозможно определить цель путешествия, изучая машину, на которой происходит движение к этой цели. И проблема не в том, что еще якобы не найден правильный метод исследования или просто не успели найти ответ. Ответ на вопрос о цели движения в принципе нельзя получить, изучая лишь материальную часть маши­ны. Цель известна только водителю, который инороден машине. Так и цель истори­ческого процесса невозможно понять, изучая только следы Всевышнего в истории. Цель истории была открыта людям Божественным изволением в книге Библии. Толь­ко на основании откровения свыше может быть сформулирована цель профанной истории, то есть истории в целом и истории христианства в частности. Это общая единая цель, какую бы область истории ни изучать: историю идей, историю цивилиза­ций, социальную историю или историю культуры. Из единства исторического про­цесса вытекает единство цели всех его составляющих.

Книга человеческой истории, написанная извне и изнутри и запечатанная се­мью печатями в предвечности, раскрывается во времени Сыном Божьим и завер­шается явлением Небесного Иерусалима — Церкви Христовой. Это — и финаль­ная точка истории, и ее результат, и вся реальная Вселенная, и все бесчисленные возможные миры: все это существует только ради этой цели! Такая позиция вызо­вет законное возмущение многих светских исследователей, но только она способ­на ясно и непротиворечиво объяснить смысл и назначение истории.

Поль Клодель в одной из своих пьес дал поэтическую иллюстрацию к фило­софскому смыслу истории: «Органист настраивает свой инструмент, наполняя сцену звуками более чем неприятными... но я знаю — когда-нибудь все разрознен­ные звуки сольются в согласный аккорд». Сегодня история выглядит как дисгармо­ния разрозненных звуков, но наступит день, когда времени уже не будет, и како­фония прошлого предстанет величественным гармоническим аккордом гениаль­ного Мастера.