Тема 5: Советская историография в период «хрущевской оттепели» (вторая половина 1950-х – первая половина 1960-х гг.)

Отечественная историческая наука со второй половины 1950-х до середины 1960-х гг. переживала особый по своему содержанию период, отличительной чертой которого стала попытка в рамках марксистской парадигмы соединить научность и объективность исследований с принципом партийности в исторической науке. Либерализации общественно-политической жизни после смерти Сталина способствовала поиску новых подходов к изучению истории и пересмотру прежних концепций. Однако эти новации на первых порах не выходили за рамки партийных директив, сформулированных в постановлении ЦК КПСС «Пятьдесят лет Коммунистической партии Советского Союза (1903 1953)». В этом документе без упоминания личности Сталина осуждался культ личности, и подчеркивалась важность коллективности руководства. Перед исторической наукой ставилась задача устранить начетнический, догматический подход к марксистско-ленинской теории, но достоверность и значимость положений «Краткого курса» сомнению не подвергалась.

Поиски новых подходов в освещении событий прошлого привели в начале «оттепели» к целому ряду дискуссий. В центре внимания историков оказались такие проблемы, как основной экономический закон феодализма, патриархально-феодальный строй у кочевых народов, экономическая природа посессионных мануфактур, возникновение и развитие буржуазных наций, формирование и развитие социалистических наций в СССР, периодизация истории советского общества, источниковедение историко-партийной науки и др. Особенностью дискуссий середины 1950-х гг. являлось то, что историки еще не могли полностью освободиться от доктринальных пут. Научные споры велись исключительно в рамках марксистской методологии, а главным аргументом по-прежнему являлась цитата, только не сталинская как раньше, а ленинская. Характерно также, что в ходе дискуссий выявлялись не только различные научные точки зрения, но и отношение историков к происходившим в исторической науке переменам.

XX съезд КПСС и постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» положили начало обновлению страны, стали знаменательной вехой и для исторической науки. В определенной степени программным для историков послужило выступление на съезде академика А. М. Панкратовой, которая говорила об уроне, нанесенном культом личности исторической науке, об умалении роли народных масс в истории, о серьезном отставании в развитии общественных наук, особенно в изучении советского общества. Материалы съезда стали предметом обсуждения в научных коллективах и высших учебных заведениях. Им были посвящены собрания, активы, совещания, заседания ученых советов, семинары и т.д. Обсуждение материалов XX съезда показало, что отношение к докладу Н.С. Хрущева с критикой культа личности Сталина было воспринято неоднозначно. Об этом свидетельствует отчет заведующего Отделом школ ЦК КПСС Н.Д. Казьмина о собрании преподавателей истории и конституции СССР города Москвы по вопросу «О преподавании истории и конституции СССР в свете решений ХХ съезда КПСС» (документ № 11). Многие историки и преподаватели общественных дисциплин отмечали поверхностный характер критики культа личности, указывали на то, что на смену одним догмам приходят другие, а свободный научный поиск властями не приветствуются.

Перемены, происходившие в советской исторической науке в годы оттепели, в первую очередь проявились в исторической периодике. Вышедший после XX съезда мартовский номер журнала «Вопросы истории» открывался передовой статьей «XX съезд КПСС и задачи исследования истории партии». Однако ее содержание было значительно шире названия. По сути, формулировались новые подходы к изучению истории. Был провозглашен приоритет научности, творческого отношения к источнику. Привычная субординация истории и политики была нарушена, ставился вопрос о критическом отношении ко многим положениям «Краткого курса». В то же время передовая статья традиционно подчеркнула незыблемость принципа партийности и классового подхода в исторических исследованиях.

Первой научной публикацией, в которой оспаривались трактовки «Краткого курса», стала статья Э.Н. Бурджалова «О тактике большевиков в марте-апреле 1917 года», опубликованная в апрельском номере «Вопросов истории» за 1956 г. Оперируя фактами, ученый показал, что весной 1917 г. позиция И. В. Сталина по важнейшим вопросам развития революции совпадала с позицией Л. Б. Каменева, а не В. И. Ленина. Статья Э.Н. Бурджалова открыла вереницу публикаций, в которых опровергались догматы периода культа личности И. В. Сталина. В июне 1956 г. Э.Н. Бурджалов выступил с докладом «О состоянии советской исторической науки и работе журнала «Вопросы истории» на встрече с читателями журнала (документ № 12), в котором призвал активнее отказываться от догм и стереотипов прошлого, больше внимания уделять работе с источниками.

Стремление руководства журнала выйти за рамки критики культа личности, определенные идеологами партии, вызвали резкую реакцию властей. Летом 1956 г. руководство Института истории партии при Ленинградском обкоме КПСС направило в ЦК записку, в которой в отрицательном свете освещалась вся линия журнала «Вопросы истории». Вслед за этим в журнале «Партийная жизнь» появилась статья Е.Бугаева «Когда утрачивается научный подход», а журнал «Коммунист» выступил с редакционной статьей «За творческую разработку истории КПСС». Обе статьи обвиняли редакцию журнала «Вопросы истории» в поспешных и необоснованных выводах, в стремлении к сенсационности и желании отличиться, «громче всех крикнуть что-нибудь модное». Е. Бугаев попытался также опровергнуть оценки и выводы, содержавшиеся в статье Э. Н. Бурджалова «О тактике большевиков в марте – апреле 1917 года», заявив, что автор публикации относится к «конъюнктурщикам, которые …могут надергать каких угодно фактов».

В ответ на критику редакция журнала постановила отстаивать последовательный и принципиальный курс на обновление исторического знания и методологии в духе решений XX съезда КПСС. Что касается конкретных проблем, то было решено поместить статьи с более обстоятельным раскрытием содержания по затронутым вопросам и наметить план дальнейших публикаций, разоблачающих догмы периода культа личности. В соответствии с этими решениями, в августе 1956 г. «Вопросы истории» опубликовали статью Э. Н. Бурджалова «Еще о тактике большевиков в марте-апреле 1917 года», в которой автор обстоятельно опроверг точку зрения своих оппонентов. Нежелание редакции журнала признать свои ошибки и покаяться вызвало новый шквал критики со стороны партийных чиновников и историков-ортодоксов. Звучали призывы покончить с бесконтрольностью журнала, который якобы занял антипартийную позицию, призывает к необоснованному пересмотру всех проблем отечественной истории, вносит сумятицу в умы студентов. Точка в этой борьбе была поставлена высшим руководством партии. В марте 1957 г. вышло постановление ЦК КПСС «О журнале «Вопросы истории», в котором редколлегия обвинялась в «теоретических и методологических ошибках, имеющих тенденцию к отходу от ленинских принципов партийности в науке». Вслед за этим последовали персональные изменения в составе редколлегии и редакции. Главным редактором журнала осталась А. М. Панкратова, которая, вынуждена была признать «ошибки» журнала. Майский номер журнала за 1957 г. содержал передовую статью «За ленинскую партийность в исторической науке», в которой от имени новой редколлегии было заявлено о правильности выступлений в адрес журнала газеты «Правда», журналов «Партийная жизнь» и «Коммунист». Таким образом, стремление ученых к самостоятельному научному поиску было пресечено. В 1957 г. был учрежден новый журнал Вопросы истории КПСС», который должен был задавать тон в историко-партийных исследованиях, публиковать документы и материалы по истории партии.