Глава 2. Борьба взглядов

С деятельностью Сергея Дмитриевича на посту декана биофака МГУ связаны важные страницы противостояния «мичуринской агробиологии» и «классической генетики». Вопрос о противоречиях между этими двумя направлениями в биологии связан, в большей степени, со сложившейся в Советском Союзе внутриполитической ситуацией, чем с наукой. По словам С.Н. Корсакова «Сергей Дмитриевич хорошо понимал, что такое истинная наука и не допускал на факультете знахарства, рядящегося в одежды науки». Юдинцев поддерживал учёных А.С. Серебровского, С.И. Алихоняна, Н.П. Дубинина, Н.И. Шапиро, Б.Л. Астаурова и др. выдающихся генетиков. В 1947 г. на факультете была организована генетическая конференция, на которой было заявлено о больших успехах советских генетиков. В рекомендациях конференции руководящим работникам страны говорилось о необходимости развития генетических учреждений и открытия кафедр генетики при всех университетах. Это был смелый шаг со стороны учёных биофака. В 1947 году такие темы становились смертельно опасными и могли стоить человеку свободы.

В августе 1947 г. в журнале «Вестник высшей школы» Юдинцев совместно с Л.Б. Левинсоном опубликовал статью, в которой он давал высокую оценку опытам Г.И. Роскина и Н.Г. Клюевой по биотерапии злокачественных опухолей, в то время как эти учёные подвергались преследованиям.

Главным столкновением в борьбе за подлинную науку стала для учёных биофака во главе с С.Д. Юдинцевым дискуссия о внутривидовой борьбе. Т.Д. Лысенко утверждал, что в природе не существует внутривидовой борьбы: «Заяц зайца не ест, он ест траву». Тем самым отвергалось одно из важнейших положений биологии, и сотрудники биофака не смогли не обратить на это внимания. Д.А. Сабинин, А.Н. Формозов, И.И. Шмальгаузен и С.Д. Юдинцев указали на ошибки «учения» Т.Д. Лысенко. Они считали, что его концепция «отвлекает научную мысль на неправильный путь». Полемика С.Д. Юдинцева с Т.Д. Лысенко имела трагичные для Сергея Дмитриевича последствия – в 1948 г. он был отстранён от должности декана биофака и уволен из МГУ. Сергей Дмитриевич очень переживал свой вынужденный уход из МГУ.

Являясь одним из организаторов борьбы с лысенковщиной, не побоявшись идти в разрез с официальной идеологией, С.Д. Юдинцев подаёт нам пример товарищества, мужества и стойкости в отстаивании своих научных взглядов

Глава 3. Любимый декан

Рис. 5. С.Д. Юдинцев с сотрудниками кафедры энтомологии МГУ

Кроме таланта учёного, у Юдинцева был ещё один талант, очень важный для декана. Его любили студенты. Для Сергея Дмитриевича биофак был вторым домом (рис. 5). И он старался сделать факультет таковым и для студентов. По воспоминаниям С.О. Шноля, «с первого курса он знал всех студентов факультета по имени, откуда родом и как учится. Всем говорил «ты», но только потому, что считал своими». Сергей Дмитриевич всегда был готов помочь студентам. Двери в его кабинет и в его квартиру всегда были открыты. К нему в любое время шли за советом и помощью. За это люди его любили и уважали. Об этом свидетельствуют воспоминания его бывших выпускников. Е.С. Черненко пишет: «Не могу не вспомнить добрым словом нашего декана Сергея Дмитриевича Юдинцева. Коренастый, с большой круглой головой, то хмурый от обилия дел, то осветившийся улыбкой, когда удалось решить очередной вопрос. Он понимал наши студенческие нужды и старался нам помогать». Он следил за порядком на факультете, заботился о том, чтобы обеспечить каждого студента карточками для питания в столовой. Изучая архивные материалы, я узнала, что Сергей Дмитриевич был прост в общении со своими студентами и не только поддерживал, но и сам участвовал в шумных и весёлых студенческих праздниках. Очень интересная и смешная история о праздновании студентами биофака Татьяниного дня описана в воспоминаниях В.А. Свешникова. «Татьянин день на Биофаке МГУ проходил очень шумно и весело, а порой даже бурно. ... После завершения песенного репертуара начиналось самое главное ритуальное действие. Сергей Дмитриевич Юдинцев под хихиканье студентов торжественно обращался к директору Зоологического музея профессору Сергею Сергеевичу Турову за разрешением выдвинуть на середину вестибюля чучело гиппопотама, которое в наше время стояло в углу вестибюля... Сергей Сергеевич объяснял, что гиппопотам – музейный экземпляр, и трогать чучело он никому не позволит. Тогда к просьбе декана присоединялись профессора, заведующие кафедрами, а за ними студенты. Вестибюль наполнялся шумом, который усиливался превосходной акустикой. Наконец, директор Зоологического музея уступал настойчивым просьбам и давал разрешение, чтобы бегемота выдвинули на середину. Когда чучело устанавливалось посредине вестибюля, наступала гробовая тишина, которая предвещала недоброе для бегемота и для Сергея Сергеевича Турова. В этот момент декан факультета торжественно предоставлял право первого прыжка через чучело бегемота Сергею Сергеевичу, напоминая ему, что это право принадлежит директору музея по старой традиции. И Сергею Сергеевичу ничего не оставалось, как согласиться на этот рискованный шаг. Комичность положения состояла в том, что Сергей Сергеевич Туров был небольшого роста, толстоват и с короткими ногами и руками. Тогда как чучело бегемота было высоким и стояло на подставке. Отказываться было поздно и невозможно. Сергей Сергеевич разбегался и под громовой хохот студентов, преподавателей и профессоров, едва подпрыгнув, всегда оказывался у хвоста гиппопотама. Декан факультета Сергей Дмитриевич Юдинцев был ненамного выше С.С. Турова и у хвоста бегемота его постигала та же участь. После этого по традиции наступала очередь Георгия Васильевича Никольского, которого студенты между собой называли длинный за его рост и длинные ноги. Рост Г.В. Никольского равнялся 2 метрам и 20 сантиметрам. Георгий Васильевич, полный достоинства, медленно подходил к бегемоту и под шорох изумления студентов медленно, шаг за шагом, пропускал бегемота между своими ногами. Из числа студентов лишь немногим директор музея разрешал попытаться прыгнуть через бегемота, опасаясь, что в азарте соревнования студенты оторвут бегемоту уши...».