(Входит Незабудка)

НЕЗАБУДКА. Я, конечно, дико звыняюсь, но машинка достирала бельё. Шо делать с ним?

КРАСНОВ. Василий, ну, надо же иметь какую-то деликатность?!

НЕЗАБУДКА. Александр Павлович, я же просыв вас… Я – Васыль, а не Василий!ВасыльНезабудка! … МенеЛарысапопросыла сказатьза бельё.

ЗАСТУЖЕВА. Спасибо, Вася! Иди, я сейчас приду.

(Незабудка уходит)

КРАСНОВ. И потом этот Васыль твой незабываемый! Сколько он будет у меня жить?! Это же существо с сознанием баклана!

ЗАСТУЖЕВА. Что ты! Он очень толковый парень. Потерпи еще чуть-чуть! Ему неделя – другая осталась, и экзамены закончатся, а поступившим студентам дадут общежитие и он от тебя съедет.

КРАСНОВ. Ай, скорей бы!

ЗАСТУЖЕВА. Это же мой племянник, Саша! Кто о нем подумает, если не я?! Я бы у себя его приютила, но у меня же негде. А у тебя тут квартира в пять комнат, и ветер гуляет…. И ты к нему очень строг. Поставь себя на его место. За что ты его не любишь? Ведь, это нехорошо, давать понять молодому человеку, что ему тут не место... Ну, пожалуйста, Саша! Ради нашей любви!

КРАСНОВ. Ой, ладно! Я же согласился. Только бы это не продолжалось долго. А то он как-то все время рядом.

ЗАСТУЖЕВА. Как раз за тобой и присмотрит, чтобы лишний кто не пришел… Я в том смысле, что он же сидит тихо в своей комнате, а ты бы привлекал его к общению с собой. Он бы у тебя уму-разуму учился. А то у него в Житомире с писателями не пообщаешься же! Ты, ведь, самый умный, самый талантливый… Вот, о чем ты пишешь сейчас?

КРАСНОВ. Тебе, правда, интересно?

ЗАСТУЖЕВА. Еще как!

КРАСНОВ. Понимаешь, я тут понял недавно про Мелкое сердце.

ЗАСТУЖЕВА. Это что?

КРАСНОВ. Классики наши, Гоголь, Достоевский, Чехов и другие столько сил положили, чтобы людям открыть маленького человека, показать Большим людям эпохи, что и у него, у маленького человека сердце – то большое. Что оно страдает, переживает, чувствует, совершает поступки. Чтобы Большие люди сочли маленького человека человеком достойным, братом своим, чтобы равенство воцарилось в мире.

ЗАСТУЖЕВА. И что же?!

КРАСНОВ. А то, что равенство-то воцарилось, но метаморфоза какая-то произошла. Не маленький человек возвысился, а Большой растворился, обмяк, измельчал. И теперь все маленькие, и сердца у людей мелкие, на подвиг не способные и что делать им в жизни не знающие. Мелкие сердца нашлись и начали мелочность свою в культ возводить. И все равны, и всё мелко… А надо бы, чтобы наоборот теперь, чтобы в мир маленьких людей вернулся Большой человек, воцарился в душах как идея, как знамя, как цель.

ЗАСТУЖЕВА. А, что тогда будет?

КРАСНОВ. Новый человек будет, понимаешь ли ты?! Новый человек должен вылезти из старой оболочки своей, как змея сбрасывает старую кожу. Должен сделать шаг! Шаг из себя к себе новому, понимаешь?! Пусть этот шаг сделает сначала один, но потом шагнут миллионы. Мир изменится!

ЗАСТУЖЕВА. Да, как же он изменится?!

КРАСНОВ. Движение души это должно породить искусство, потому что нечему его больше породить!В искусстве пульсирует надежда мира. И теперь писатель – это архитектор души человеческой! Вот, что сделать хочу я! … Мы должны уже не показывать человека, каким он есть, а начертать человека, каким он должен быть. Начертать как план. И тогда он таким и станет! Потянется к себе новому. Вот, о чем хочу писать! Вот, в какую дверь достучаться!

ЗАСТУЖЕВА. Когда ты так говоришь, то … Я тебя за это и люблю, Саша, что ты такое можешь думать… Мне бы, как актрисе, сыграть бы этого человека на сцене...

КРАСНОВ. Роман надо писать, роман!

ЗАСТУЖЕВА. Ты же – драматург!

КРАСНОВ. Новый роман про нового человека!...