§ 9. Ценная бумага - документ или право требования?

Имеющий решающее значение в уточнении легального определения, анализ признаков ценной бумаги позволяет прийти к выводу, что различие формы ценных бумаг не отменяет общности порождаемого ими абстрактного обязательства, в силу чего происходит обособление от каузальных по преимуществу гражданско-правовых обязательств. Изменение системообразующего начала единства института ценных бумаг, изначально мыслимое на основе признака презентации документа ценной бумаги, предполагает необходимость преодоления законодательных разночтений в определении ценной бумаги между ГК и ФЗ "О рынке ценных бумаг".X

Вряд ли вызывает сомнения, что отражаемые в признаках ценных бумаг особенности возникновения, передачи и осуществления прав, по сравнению с установленными по договорным обязательствам, представляют единственную доктринальную основу для выработки легального определения ценной бумаги. Но неизбежная иерархия возможных законодательных акцентов в пользу тех или иных отличительных особенностей, как и в иных случаях разработки понятийного аппарата в гражданском праве, заключается в вычленении сущности, предопределившей становление института ценных бумаг, принципиальное различие которых представлено в концепциях М.М. Агаркова и В.А. Белова.

По мнению М.М. Агаркова, "сущность института ценных бумаг заключается в том, что им создается иное распределение риска между участниками соответствующих правоотношений, чем то, которое имеет место на основании общих правил гражданского права" <232>.

--------------------------------

<232> Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. С. 230.

В.А. Белов полагает, "что сущность ценных бумаг заключается в той связи, который существует между правом и документом... эта связь характеризуется прежде всего неразрывностью права и документа... право может быть осуществлено постольку, поскольку есть документ", что позволяет прийти к выводу, что "ценная бумага - это документ (вещь) с информацией об обязательственном праве" <233>.

--------------------------------

<233> Белов В.А. Предисловие к книге Н.О. Нерсесова "Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве". С. 10.

Не нуждаются в особом доказывании значение, которое имели в освоении проблематики ценных бумаг в первые годы рыночного хозяйствования, простота и доходчивость их понимания в качестве документа-вещи. Нагляднее, нежели отнесение ценных бумаг к разновидности вещей <234>, вряд ли может быть охарактеризован и эффект магии воздействия такого подхода, удобство которого при определении места в системе гражданского права имеет известные преимущества и простоту по сравнению с определением сущности ценных бумаг М.М. Агарковым.

--------------------------------

<234> Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. В.П. Мозолина и А.И. Масляева (автор главы - Ю.В. Петровичева). С. 222.

С одной стороны, такой подход позволил преодолеть доминирующую в дореволюционной цивилистике позицию о практической бесполезности основания при обороте ценных бумаг, отчуждение которых мыслилось сообразно их существу, т.е. уступкой права требования в обязательстве, но, с другой стороны, привел к появлению резкой границы между ценными бумагами и правами требования в общегражданском обязательстве, а тем самым и игнорирования обнаруженной в теории невозможности сохранения презентационного назначения за документом массовой именной ценной бумаги.

Но тот факт, что вывод о правовом тождестве документа и вещи был сделан вне анализа проявляемых лишь при сопоставлении закономерностей оборота вещей и ценных бумаг, обнажил к тому же парадоксальность и в выявлении сущности ценных бумаг, в которой первостепенное значение приобрел статический, а не динамический аспект, что заложено в основе ее понимания как иного распределения риска между участниками актов обращения по сравнению с имеющими место на основании общих правил оборота обязательственных прав.

Гипотетически присутствующая в обеих концепциях сущности ценных бумаг общность в целом сводится к признанию за кредитором в обязательстве титула собственника. Но если вектор направленности позиции М.М. Агаркова предполагает сопоставление оборота ценных бумаг с особенностями обращения прав требования в общегражданских обязательствах, то подход В.А. Белова - с оборотом вещей.

Диктуемое изначальной потребностью недопущения рисков утраты кредиторских прав с утратой документа ценной бумаги обращение к защитному механизму вещного права следует считать главной причиной легального закрепления права собственности на ценные бумаги бездокументарной формы, в связи с чем, как и в случае утраты документа, становится возможным вернуть кредитору "исчезнувшие" у него права по правилам виндикации. Использование же иных способов защиты способно привести к явному снижению практической оборотоспособности ценных бумаг по сравнению с оборотом вещей, а тем самым к неполучению обществом экономических выгод, предопределивших их появление.

Справедливо замечая, что "ценные бумаги призваны перераспределить риски между лицами - участниками имущественных отношений иначе, чем такое перераспределение производится при помощи договоров", В.А. Белов поясняет: "Если основным обстоятельством, определяющим значение и сущность договорного обязательства, является основание его возникновения, то основным обстоятельством, определяющим обязательство из ценной бумаги, является принцип самостоятельности прав и обязанностей всякого держателя и должника ценной бумаги" <235>.

--------------------------------

<235> Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве. С. 83.

Хотя навряд ли существует повод усомниться в приведенных суждениях, если бы в практической плоскости права по ценным бумагам не находились в такого же рода зависимости от основания их выпуска и передачи, когда при применении реституции в случае его оспаривания фактически имеет место то же самое положение дел, что и при обороте прав требования в договорных обязательствах, в силу чего самостоятельность прав приобретает весьма условное значение. Причем такого рода тенденция наглядно проявляется в отношении и документарных, и бездокументарных ценных бумаг, которая условно может быть обозначена как "торможение оборота обязательственных прав".

Перечень приведенных отличий обязательств, порождаемых договорами и ценными бумагами, позволяет отметить выгодные для ценных бумаг моменты, и прежде всего предъявительских, которым, по мнению В.А. Белова, необходимо отдавать предпочтение в проводимой государством экономической политике <236>.

--------------------------------

<236> Там же. С. 83 - 84.

Полагая, что основанное на презентации ценной бумаги суждение М.М. Агаркова о рисках не может иметь в настоящее время всеобъемлющего значения, Д.В. Мурзин отмечает, что "для именной ценной бумаги "переложение риска" исключением из общих норм гражданского права не является: точно так же по общим правилам цессии при уведомлении должника о переходе прав исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кредитору (п. 3 ст. 382 ГК)" <237>.X

--------------------------------

<237> Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. С. 46 - 47.

В. Яроцкий при анализе рисков обращает внимание на то, что в отличие от общего правила п. 1 ст. 408 ГК РФ должник по ценной бумаге освобождается от исполнения обязательства, даже если оно произведено в адрес неуправомоченного лица <238>.X

--------------------------------

<238> Яроцкий В. Риск в правоотношениях по ценным бумагам (сравнительный анализ законодательства России и Украины) // Российская юстиция. 2000. N 7. С. 36.X

Гораздо точнее представляется позиция А. Куроедова, отмечающего, что "переложение риска исполнения ненадлежащему кредитору с должника на кредитора за счет исполнения формальному субъекту права, являющемуся надлежаще легитимированным держателем и единственно управомоченным лицом" <239>, поскольку позволяет владельца любой ценной бумаги рассматривать в качестве формального кредитора.

--------------------------------

<239> Куроедов А. Регулирование института ценных бумаг // Российская юстиция. 1995. N 8. С. 17.

Трудно согласиться с ее непригодностью для характеристики документарных и бездокументарных ценных бумаг, как полагает Д.В. Мурзин, усматривая тем самым сужение вопроса о риске <240>. Может, стоит согласиться, что действительно сужение имеет место, но не иначе как во имя постановки вопроса: можно ли обойтись без закрепления права собственности за формальным кредитором?

--------------------------------

<240> Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. С. 46 - 47.

Формальным следует признать и владельца обыкновенной именной ценной бумаги, несмотря на каузальный характер закрепляемого ею обязательства, поскольку действующее законодательство не предусматривает для поддержания статуса кредитора обязательности направления должнику уведомления о переходе права требования к новому владельцу.

Направление же уведомления самими владельцами для целей очистки приобретенных прав от дефектов правопредшественников отнюдь не создает повода утверждать о применимости общих норм гражданского права о риске в обязательстве, действие которых Д.В. Мурзин усматривает во всех без исключения именных ценных бумагах. Возникающая при этом мысль о простоте восстановления утрачиваемого документа - ценной бумаги при содействии самого должника в восстановлении утраченного документа невольно гаснет в связи с открывающейся при этом возможностью злоупотреблений со стороны должника, отчасти проявлявшихся в судебных спорах по именным депозитным сертификатам.

Наличие различного понимания сущности ценных бумаг, когда в одном случае под ней понимается неразрывность права и документа, а в другом - иное распределение риска между кредитором и должником в обязательстве, позволяет или согласиться с доктринальным определением ценной бумаги в ГК, или же изменить его, принимая во внимание значение философского понимания различия между сущностью и явлением.X

Несмотря на аксиоматичность выражения "Всякое определение в праве "хромает", необходимость более точной редакции в п. 1 ст. 142 ГК, за отдельными исключениями, практически ощущается всеми исследователями ценных бумаг.X

Трудно согласиться с мнением В.А. Лапача, что в определении п. 1 ст. 142 отражены признаки, являющиеся "нормативными для любых ценных бумаг" <241>, поскольку без содержащихся в гл. 7 ГК законодательных новеллах или же "в иных положениях ГК", как верно отмечает А.Ю. Бушев, его пригодность рассчитана лишь на предъявительские ценные бумаги <242>.X

--------------------------------

<241> Лапач В.А. Система объектов гражданского права. С. 416.

<242> Коммерческое право: Учебник / Под ред. В.Ф. Попондопуло, В.Ф. Яковлевой (автор главы - А.Ю. Бушев). С. 232.

По мнению А. Габова, из-за невозможности использования легального определения ценной бумаги "даже в регулятивных целях", а также наличия исчерпывающих признаков в ст. 143 ГК от него следует вообще отказаться <243>.X

--------------------------------

<243> Габов А. К вопросу о признаках ценной бумаги. С. 43.X

Из множества используемых в современной литературе дефиниций ценной бумаги, если не принимать во внимание различие отдельных смысловых оттенков и оговорок, можно выделить три подхода, в соответствии с которыми под ней предлагается понимать документ, вещь или право.

1. Обратимся к существующим характеристикам ценной бумаги, понимаемой в качестве документа:

- "документ, удостоверяющий комплекс прав - вещные ("на ценную бумагу" как на вещь, ст. 128 ГК РФ) и обязательственные (права из бумаги) - комплекс прав, удостоверяемых ценной бумагой (на доход, на управление, на ликвидационную квоту и т.п.)" <244>;X

--------------------------------

<244> Пантелеев П.А. Рынок ценных бумаг. М., 1996. С. 22 - 23.

- "денежные документы, удостоверяющие права или отношения займа владельца документа по отношению к лицу, выпустившему такой документ, могут существовать в форме обособленных документов или записей на счетах" <245>;

--------------------------------

<245> Руднева Е.В. Эмиссия корпоративных ценных бумаг. С. 6. В данном случае практически воспроизводится понятие ценной бумаги, которое содержалось в п. 1 ныне не действующего Положения о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР, утв. Постановлением Правительства РСФСР от 28.12.1991 N 78, см.: Правовое регулирование рынка ценных бумаг в Российской Федерации: Сб. нормативных актов и разъяснений по их применению. В 2 т. Ч. 1 / Сост. А.А. Козлов, Е.А. Демушкина. М., 1995. С. 59 (данное Положение утратило силу в связи с изданием Постановления Правительства РФ от 17.12.1999 N 1402).X

- "публично-достоверный документ, владелец которого обладает статусом кредитора исходя из самого факта его наличия у последнего" <246>;

--------------------------------

<246> Белых В.С., Виниченко С.И. Биржевое право. С. 89.

- "документ, признаваемый государством и удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные и неимущественные права, реализация которых возможна только посредством его предъявления" <247>.

--------------------------------

<247> Петров М.И. Правовое регулирование рынка ценных бумаг. СПб., 2005. С. 13.

Приведенный перечень может быть значительно пополнен, но и представленных характеристик достаточно, что бы обнаружить отличие используемой в § 1 гл. 24 ГК лексики, в которой в качестве равнозначных понятий используются понятия "право" (ст. 383), "права кредитора" (ст. 382, 384), "право требования" (п. 2 ст. 385), "требование" (п. 1 ст. 385 и ст. 386 - 390), причем каждое из них, будучи предопределенным контекстом использования, ни на йоту не отходит от приведенного в п. 1 ст. 382 ГК понятия "право (требование)".X

Использование в ст. 142 ГК понятия "имущественные права", не употребляемого в § 1 гл. 24 ГК, можно было счесть и непринципиальным (мол, и так всем понятно), и тем не менее оно нуждается в уточнении, поскольку порождает предположение о наличии иных неизвестных договорным обязательствам прав. Неслучайным отражением такого расхождения следует признать использование в легальном определении эмиссионной ценной бумаги понятия "совокупность имущественных и неимущественных прав", что, в свою очередь, не может не оказывать соответствующего влияния и на доктринальные дефиниции.X

2. Характеристика вещной составляющей может быть представлена в определениях, в соответствии с которыми ценная бумага понимается:

- "вещь особого рода, отвлеченно выражающая меновую стоимость, поскольку она воплощает в себе какое-либо имущественное право" <248>;

--------------------------------

<248> Попондопуло В.Ф. Коммерческое право: Учебник. М., 2004. С. 158.

- "объект особого права собственности, выраженной в документарной или бездокументарной форме" <249>;

--------------------------------

<249> Решетина Е.Н. Правовая природа корпоративных эмиссионных ценных бумаг. М., 2005. С. 18, 23.X

- разновидность вещи <250>.

--------------------------------

<250> Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. В.П. Мозолина и А.И. Масляева (автор главы - Ю.В. Петровичева). С. 222 - 227.

Условное и безусловное отнесение ценных бумаг к вещам имеет свое обоснование, опорой которого является содержание п. 2 ст. 454 ГК и п. 2 ст. 130 ГК. И если применимость положений купли-продажи к ценным бумагам в отличие от дореволюционных взглядов сомнений в литературе не вызывает, то, несмотря на явно проявляемую законодателем в ст. 130 осторожность в использовании терминологии, когда наряду с понятием вещи применительно к деньгам и ценным бумагам используется понятие "движимое имущество", М.М. Валеев предлагает ценные бумаги (наряду с деньгами) исключить из состава вещей <251>.X

--------------------------------

<251> Валеев М.М. Вещи как объект гражданских прав: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 6, 15.

Реализация такого предложения вряд ли могла оказать влияние на правоприменительную практику, поскольку в ст. 302 ГК используется понятие "имущество", но не "вещь", а стало быть, для использования защитного механизма вещного права при утрате документа ценной бумаги или незаконного списания записи в учетной системе не столь принципиально отнесение ценных бумаг к вещам.X

Вместе с тем высказанное М.М. Валеевым предложение во многом солидаризуется с призывом М.М. Агаркова не придавать овеществлению права в бумаге значение более, нежели образное <252>. Было бы нелепо утверждать об отсутствии в настоящее время тенденции овеществления ценных бумаг, наличие которого наглядней всего проявилось в практике рассмотрения судебных споров о понуждения к исполнению в натуре договорных обязательств по правилам ст. 398 ГК.X

--------------------------------

<252> Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. С. 176.

В литературе обычно не придается большого значения тому, что в нерасторжимости прав из бумаги и на бумагу находит отражение определенный научный компромисс, преследующий цель сохранения достаточно умозрительной границы между обязательственными и вещными правами, а тем самым не менее умозрительного их смешения.

Кроме общеизвестных научных сложностей, появление бездокументарной формы исключило присущее документарной форме удвоение объектов права собственности - на документ ценной бумаги и на собственно ценную бумагу, так как не сами документы, необходимые для фиксации в учетной системе, а именно ценная бумага является объектом права собственности. В этом смысле как нельзя кстати характеристика Д. Степанова бездокументарных ценных бумаг в качестве "идеальной оболочки" закрепляемых ими прав, несмотря на проявление им скептицизма в отношении выработки единого понимания ценной бумаги <253>.

--------------------------------

<253> Степанов Д. Современное российское правопонимание ценных бумаг // Журнал российского права. 2000. N 7. С. 133.X

Полагая излишним при определении ценной бумаги указывать на передачу ее в качестве вещи с целью недопущения смешения вещных и обязательственных прав, представляется, что оно непременно должно отражать отличительное свойство родового понятия, т.е. обязательственных прав, в обеспечении мобильности оборотоспособности которых заключается предназначение ценных бумаг.

Использование вещно-правовых исков для защиты владения вещью титульными владельцами в договорных обязательствах (ст. 305 ГК), как известно, не дает повода объявлять их субъектами вещных прав. Е.А. Суханов обращает внимание на то, что "в таком случае "вещным" становится всякое субъективное гражданское право, прямо или косвенно имеющее своим субъектом вещь, в результате чего теряет какой-либо смысл само разделение гражданских прав на вещные и обязательственные", и считает целесообразным использование более точного термина, пришедшего из германской цивилистики, - "ограниченные вещные права" <254>.X

--------------------------------

<254> Суханов Е.А. Ограниченные вещные права // Ученые-юристы о современном праве / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2005. С. 181 - 182.

Несколько иной подход - когда использованию вещных исков для восстановления утраченных кредиторских прав в обязательстве по ценной бумаге противопоставляется использование защитного механизма обязательственного права, - наблюдается у В. Яроцкого, когда автор отмечает, что и по поводу вещей иногда возникают отношения, регулируемые нормами обязательственного права <255>. В этом случае становится возможным вместо используемого для характеристики права на бумагу вещного права употребление понятия вещного притязания, ради чего, собственно говоря, и производится установление в ФЗ "О рынке ценных бумаг" правил о принадлежности эмиссионных ценных бумаг их владельцу на праве собственности.X

--------------------------------

<255> Яроцкий В. Юридическая природа ценных бумаг и вещей. Сравнительный анализ законодательства России и Украины // Российская юстиция. 2001. N 7. С. 65.

Вещный же аспект ценных бумаг приобретает первостепенное значение в определении правовой природы совершаемых сделок. Говоря о предъявительских ценных бумагах, Н.О. Нерсесов отмечал, что акту их передачи придается значение римской traditio <256>. Суждение, утверждаемое в качестве научной гипотезы в отношении лишь одного вида бумаг, не нуждающихся при их передаче в проявлении письменного волеизъявления цедента, явилось тем самым отправной точкой в последующем развитии законодательства.

--------------------------------

<256> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. С. 198 - 199.

И если такого рода оценка сделок выпуска и передачи неэмиссионных ценных бумаг может быть дана лишь доктринальным толкованием ряда норм ГК (п. 1 ст. 223, п. 2 ст. 454 ГК и др.), то в отношении эмиссионных бумаг это следует из легального установления (ст. 18, 28 ФЗ "О рынке ценных бумаг"), когда фактическое действие по передаче документа ценной бумаги и действия регистратора по внесению соответствующих записей о принадлежности права собственности тому или иному лицу в учетной системе приобретают равноценные юридические последствия, что, как известно, имеет определяющее значение в классификации гражданско-правовых сделок.X

Когда они совершаются при передаче прав по ценным бумагам, нельзя не заметить совпадения правового эффекта уступки с эффектом, присущим традиции, что в принципе проистекает из постулата о неразрывности прав из бумаги и прав на бумагу.

При оценке же правовых последствий сделки, совершаемой в процессе выпуска ценной бумаги (передача документа или запись в учетной системе), когда одновременно с закреплением права собственности на бумагу возникает не существующее ранее обязательство, наблюдается подобие с порядком возникновения обязательств по реальным договорам. В частности, не просто передача денег или родового имущества заемщику, но передача именно в собственность порождает обязательство из договора займа, которого в случаях передачи на хранение или пользование (как это возможно в отношении имущества) не возникает, поскольку при этом возникают уже иного рода договорные обязательства.

Анализ сделки выпуска ценной бумаги в контексте п. 1 ст. 223 ГК позволяет отметить, что иной ее юридической оценки, нежели традиция, сделать невозможно. Но традиции, миру вещей неизвестной, поскольку ею порождается не существующий ранее объект, причем особенность этой "ноотрадиции" отражает единственно возможный порядок возникновения права собственности, исключающий возможность установления волей сторон отчуждательной сделки иного момента перехода прав к их приобретателю по сравнению с установленным в законе.X

Лишь кардинальным изменением положений гражданского законодательства о системе перехода права собственности (от консенсуальной к реальной) можно объяснить критику М.М. Агарковым квинтэссенции теории внешней видимости права, когда он отмечал в ней придание "частному юридическому принципу" - защите добросовестного приобретателя - "самодовлеющего значения", поскольку, как и во всех иных случаях, автор призывал формулировать юридические принципы из действующего права, кроме случаев рассмотрения "вопроса de lege ferenda", которые являются желательными и целесообразными <257>. И если в отношении недвижимого имущества концепция защиты добросовестных приобретателей недвижимых видов имуществ в настоящее время нашла законодательное воплощение (абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК), то в отношении движимых имуществ, к коим отнесены и ценные бумаги (п. 2 ст. 130 ГК), она может быть выведена из анализа ряда норм на основе учения о каузе гражданско-правовой сделки.X

--------------------------------

<257> Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. С. 222.

3. В.К. Андреев, обращая внимание на использование в гл. 7 ГК понятий "имущественные права" и "обязательство", характеризует ценную бумагу "как обязательство между лицом, выдавшим ее, и субъектом прав, удостоверенных этой ценной бумагой" <258>, стремясь тем самым к точности, которой не хватает в теории по вопросу, что есть сущность, а что явление в институте ценных бумаг.X

--------------------------------

<258> Андреев В.К. Рынок ценных бумаг. Правовое регулирование: Курс лекций. С. 29.

Приближено к экономически и юридически значимой субстанции ценных бумагах и определение ценной бумаги Д.В. Мурзина, в силу которого ценная бумага - "это неделимая совокупность имущественных прав, удостоверенная:

- либо установленной формы и с обязательными реквизитами документом, предъявление которого необходимо для осуществления или передачи указанной совокупности прав;

- либо фиксацией указанной совокупности прав в специальном реестре - обычном или компьютеризованном" <259>.

--------------------------------

<259> Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. С. 19.

Вместе с тем, несмотря на стремление автора подчеркнуть "неделимость" прав по ценной бумаге <260>, что действительно присуще им в актах отчуждения <261>, в то время как это возможно при отчуждении и доли участия в ООО, и права требования возврата долга (и т.п.), остается прежний вопрос о смысле отхода от лексики § 1 гл. 24 ГК, а тем самым еще большее удаление от "материка" обязательственного права, нежели это присуще понятию имущественных прав в п. 1 ст. 142 ГК.X

--------------------------------

<260> Хотя и в актах обращения ценных бумаг можно обнаружить изменение содержания права, как это характерно для случаев частичной оплаты векселя (ч. 2 ст. 39 Положения о переводном и простом векселе) или предусмотренной в отношении закладной оплаты по частям (п. 2 ст. 17 ФЗ "Об ипотеке (залоге прав недвижимости)"), они не означают некой делимости обязательств, так как лишь позволяют отметить возможность участия в обращении частично исполненных прав требования.X

<261> Необходимо обратить внимание, что неделимость права по ценным бумагам означает лишь техническую невозможность уступки его разным лицам, что не исключается при уступке в договорных обязательствах, в то же время неделимость нередко понимают как невозможность изменения номинальной стоимости эмиссионных ценных бумаг, в частности акций.

Навряд ли кто-либо смог бы объяснить понятие совокупности, принимая во внимание, что из всех эмиссионных ценных бумаг обычно ее усматривают в акции, по всей вероятности, за отсутствием предпосылок ее обнаружения в облигации или опционе эмитента, по которым "строгость" обязательства с позиций ст. 307 ГК сомнений не вызывает.X

Вполне приемлемое использование в Законе понятия совокупности при определении понятий выпуска эмиссионных ценных бумаг (ч. 5 ст. 2) или их сертификата (ч. 13 ст. 2), когда тот или иной термин предполагает необходимость дифференциации разных правовых категорий (в первом случае с иными выпусками, а во втором - с иным сертификатом, составляющим одну ценную бумагу, - ч. 10 ст. 2), в данном случае таковым не является.X

Того же рода необходимость можно отметить и при характеристике системы ведения реестра владельцев ценных бумаг, определяемой в качестве совокупности данных, зафиксированных на бумажном носителе и/или с использованием электронной базы данных, обеспечивающей идентификацию зарегистрированных в системе ведения реестра владельцев ценных бумаг номинальных держателей и владельцев ценных бумаг и учет их прав в отношении ценных бумаг, зарегистрированных на их имя, позволяющей получать и направлять информацию указанным лицам и составлять реестр владельцев ценных бумаг (п. 1 ст. 8 Закона).X

Как уже отмечалось ранее, при всей, казалось бы, бесспорности установления правовой природы отношений между хозяйственными товариществами и обществами, производственными и потребительскими кооперативами с их участниками по поводу имущества юридического лица, которые прямо отнесены в п. 2 ст. 48 ГК к обязательственным, явно нелогично отражение в определении эмиссионной ценной бумаги не только понятия совокупности прав, но и понятия неимущественных прав.X

Унифицированный строго формальными требованиями порядок выпуска ценных бумаг позволяет рассматривать обязательные реквизиты, требования к форме ценной бумаги и другие необходимые требования (ст. 144 ГК и ч. 12 ст. 2 ФЗ "О рынке ценных бумаг") в качестве существенных условий договоров (п. 4 ст. 421 ГК) или обязательных правил (п. 1 ст. 422 ГК), несоблюдение которых исключает возникновение соответствующих прав.X

Закрепляемые ценными бумагами права - в одном случае документом, в другом - в учетной системе при условии соблюдения при этом содержащихся в решении условий размещения соответственно виду, категории (типу) эмиссионных ценных бумаг (п. 1 ст. 17 ФЗ "О рынке ценных бумаг"), представляют единственно известный гражданскому праву тип их возникновения, исключающий иную способную восполнить допускаемые при этом дефекты форму проявления волеизъявления должника и кредитора, за исключением случаев, предусмотренных вексельным законодательством (ст. 2 Положения о переводном и простом векселе).X

И вряд ли в связи с этим изменение общего определения ценной бумаги в ГК в пользу ссылки не на документ, а на право, как это отчасти свойственно ее понятию в ФЗ "О рынке ценных бумаг", явилось бы потрясением нерушимых основ, принимая во внимание то, что при всех лексических несоответствиях с положениями гл. 24 ГК (§ 1) именно в ней заложена изначальная субстанция ценной бумаги, т.е. право требования, а не их совокупность.X

К каким неизбежным издержкам доктринального плана может привести наличие в ГК определения, закрепляющего представления, отвечающие периоду исключительно документарных ценных бумаг, причем не увенчавшегося успешностью их теоретического осмысления?X

С одной стороны, казалось бы, уже самим фактом неоднократно отмечаемого приоритета договорной теории среди иных концепций ценных бумаг была доказана безрезультатность установления правовой природы совершаемых при этом сделок. Но вместе с тем, как ни странно, превалирование этой теории отразило невозможность отрыва от договорных обязательств, вне сравнения с которыми сущностных характеристик ценной бумаги не может быть в принципе, включая ее определение.

На основании анализа приведенных суждений и некоторых уточнений представляется необходимым легальное закрепление определения ценной бумаги: "Ценная бумага - это право требования, удостоверяемое или документом, без предъявления которого невозможно его осуществление или передача, или специальной фиксацией в учетной системе, от исполнения которого должник не вправе отказаться со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность".

При наличии необходимых уточнений в ст. 144 ГК дополнительные характеристики представляются излишними в силу принципа юридико-технической экономии, в силу которого излишним становится и абз. 1 п. 2 ст. 147 ГК.X