§ 8. Оборотоспособность

Оборотоспособность объектов гражданского права, определяемая как допустимость совершения сделок и иных действий, направленных на их передачу <215>, применительно к ценным бумагам получает обозначение не только их признака, но и важнейшего качества <216>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (3-е издание, исправленное, переработанное и дополненное).X

<215> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. Институт сравнительного правоведения при Правительстве РФ. М., 2004 (автор главы 7 ГК - Л.Г. Ефимова) // Там же.

<216> Комментарий к Гражданскому кодексу / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. Институт государства и права Российской академии наук. М., 2004 (автор главы 7 ГК - Н.И. Соловяненко) // КонсультантПлюс.X

Историческое предназначение ценных бумаг позволяет рассматривать признак оборотоспособности, образно говоря, в качестве их естественного свойства. Из всего многообразия закрепляемых ценными бумагами прав не существует таковых, которые могли бы быть отнесены законом к числу необоротоспособных, причем несмотря на отсутствие практической потребности в оборотоспособности многих из них в рамках общегражданских обязательств.

Например, по смыслу ст. 383 ГК не относятся к числу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, право требования стороны предварительного договора от другой стороны заключить договор или учредителя по договору доверительного управления - осуществлять управление имуществом <217>, являющихся общегражданскими аналогами прав, закрепляемых соответственно опционом эмитента, инвестиционным паем и сертификатом ипотечного покрытия.X

--------------------------------

<217> По смыслу ст. 1024 ГК, устанавливающей основания прекращения договора доверительного управления имуществом, обязательство по доверительному управлению не относится к числу личных, а стало быть, в принципе кредиторские права учредителя не могут быть отнесены к необоротоспособным при всей фактической бесперспективности реализации такой возможности.X

Исходя из общих правил об уступке гл. 24 ГК, нет оснований усматривать невозможность уступки права кредитором, возложившим исполнение обязанности на третье лицо, сопоставимость которого обнаруживается в правах, закрепляемых в не подлежащем акцепту переводном векселе и чеке <218>.X

--------------------------------

<218> Реквизиты чека (ст. 878 ГК) позволяют его расценить как специальную письменную форму возложения на третье лицо исполнения обязанности по уплате существующего перед первым владельцем чека денежного долга. Хотя п. 7.13, 7.14 Положения о безналичных расчетах (Положение о безналичных расчетах: утв. Центробанком РФ 03.10.2002 N 2-П (в ред. указаний ЦБ РФ от 03.03.2003 N 1256-У, от 11.06.2004 N 1442-У)) и предусматривает возможность заключения специальных договоров о расчетах чеками, он не относится к числу договорных аналогов, имеющих место в отношении иных ценных бумаг.X

Более чем наглядный пример обретения свойств практической оборотоспособности названных прав, когда они облекаются в форму ценной бумаги, мог бы быть продолжен. Даже при наличии одних и тех же ограничений по отчуждению акций ЗАО и долей участия в ООО, обусловленных наличием права преимущественной покупки, фактическая оборотоспособность акций несоизмеримо выше, что определяется существующим на них спросом.

В качестве примера исключения из общего правила, когда ценной бумагой закрепляется право, не обладающее в соответствии с ГК оборотоспособностью, мог бы быть приведен варрант, выпускаемый в оборот путем разделения владельцем на две части двойного складского свидетельства, причем и варрант (залоговое свидетельство), и складское свидетельство могут передаваться не только вместе, но и порознь (ст. 915 ГК).X

Обоснованием возникающего в данном случае противоречия правилу ч. 3 ст. 355 ГК, допускающей уступку прав по договору о залоге другому лицу лишь при условии уступки тому же лицу требования к должнику по основному обязательству, обеспеченному залогом, является принадлежность владельцу двойного складского свидетельства права собственности на находящийся на товарном складе товар, в силу чего становится возможным появление конструкции залога в производной от основной ценной бумаги, поскольку предметом залога в данном случае становится находящийся на товарном складе товар.X

Закрепление исключительно оборотоспособных прав требования по ценным бумагам, а вместе с тем установление режимов их "торможения" в законе или условиях выпуска иногда расцениваются в качестве явной непоследовательности законодателя.

Объяснения возможных причин такого положения дел возможно как в аспекте ст. 129 ГК, позволяющей разграничивать все объекты гражданского права на три группы: свободные в обороте, ограниченные в обороте и изъятые из оборота, так и в аспекте норм § 1 гл. 24 ГК, определяющих условия оборотоспособности прав требования.X

Причем в случаях вычленения среди признаков ценных бумаг элемента "вещности" (передача как вещи или овеществление права и т.п.), казалось бы, аспект их оборотоспособности должен рассматриваться с позиции общих для всех объектов гражданского права правил, тем самым игнорируя наличие специальных правил, установленных для оборота обязательственных прав. В чем же заключается их принципиальное отличие?

В соответствии с п. 2 ст. 129 изъятые из оборота объекты должны быть прямо указаны в законе, а ограничение их приобретения - в иных правовых актах. Примером изъятия из оборота обязательственных прав является правило ст. 383 ГК, исключающее переход к другим лицам прав, неразрывно связанных с личностью кредитора.X

Но вместе с тем законодатель допускает возможность установления запрета передачи прав требования не только в силу закона, но и на основании иных правовых актов и договора (п. 1 ст. 388 ГК) <219>.X

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография Б.М. Гонгало "Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2004.X

<219> Для целей же использования прав требования в качестве предмета залога, как отмечает Б.М. Гонгало, юридическое значение имеет лишь запрет, установленный законом (п. 1 ст. 336 ГК) (см.: Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики. М., 2002. С. 142).X

Отмечая обоснованность договорного запрета уступки, В.А. Белов считает недопустимым, когда он предусматривается иными правовыми актами, задавая при этом законодателю вопрос: "Чем требования хуже вещей?" <220>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Статья В.А. Белова "Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования)" включена в информационный банк.X

<220> Белов В.А. Предмет договора сингулярной сукцессии (уступки требования) // Правоведение. 2000. N 2. С. 161.

Высказываемое автором предложение об исключении из п. 1 ст. 388 ГК указания на иные правовые акты практически предполагает отмену существующих различий запрета на передачу прав требования с иными видами имуществ.X

Но принимая во внимание, что не только виды прав, обязательные реквизиты, требования к форме ценной бумаги, но и другие необходимые требования определяются не только законом, но в установленном им порядке (п. 1 ст. 144 ГК), вряд ли это могло бы быть обоснованным, если, конечно, при этом не исключать применимость отдельных положений § 1 гл. 24 ГК к ценным бумагам.X

Законодательству неизвестны виды ценных бумаг, оборот которых исключен или ограничен, в силу чего существующие ограничения оборота могут устанавливаться лишь в отношении их отдельных разновидностей, как, например, облигаций государственных нерыночных займов, не подлежащих обращению на вторичном рынке, или акций стратегически важных предприятий, субъектный состав приобретателей которых ограничивается законом или в установленном им порядке.

Установленные в ФЗ "О рынке ценных бумаг" ограничения на обращение эмиссионных ценных бумаг не могут расцениваться в качестве примера поражения оборотоспособности, поскольку запрет обращения до их полной оплаты и государственной регистрации отчета об итогах выпуска (п. 1 ст. 27.6) проистекает из смысла и назначения государственной регистрации выпуска в целом, заключительным этапом которого является регистрация отчета об итогах выпуска.X

Преследующая цель недопущения злоупотреблений при оплате ценных бумаг или нарушения иных требований при их размещении, она направлена на защиту интересов инвесторов, в связи с чем ФЗ "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" (п. 2 ст. 5) предусматривает, что совершение владельцем ценных бумаг любых сделок с принадлежащими ему ценными бумагами до их полной оплаты и регистрации отчета об итогах их выпуска запрещается <221>, за исключением случаев, установленных федеральными законами.X

--------------------------------

<221> В данном случае имеет место тот случай, когда право собственности на ценную бумагу может быть охарактеризовано в качестве своеобразной nudus proprietas, т.е. "голой" собственности, когда кроме права считаться, значиться собственником владелец не имеет иных правомочий, возможность чего отмечал Н.В. Варадинов в отношении собственности в целом (см.: Варадинов Н.В. О личном задержании по долговым обязательствам. СПб., 1861. С. 5 - 9).

Допускаемая же законом возможность отчуждения ценных бумаг до регистрации отчета об итогах выпуска в случаях их публичного обращения, когда для приобретения ими оборотоспособности достаточно регистрации проспекта ценных бумаг (п. 2 ст. 27.6 ФЗ "О рынке ценных бумаг"), объясняется особым порядком совершения сделок, когда и в качестве их сторон, и в качестве посредников могут выступать только профессиональные участники рынка ценные бумаг, т.е. брокеры, дилеры и организаторы торговли рынка ценных бумаг (ч. 18 ст. 2, ст. 3, 4, 9 Закона).X

Подразумевая под публичным обращением отчуждение ценных бумаг и первому владельцу (размещение), законодатель тем самым доверяет не столько профессионализму, сколько заинтересованности указанных лиц в недопущении нарушений имущественных интересов потенциальных инвесторов.

Объясняемые различными причинами существующие ограничения оборотоспособности преследуют цель проведения соответствующей государственной политики в области экономического и социального развития, что характерно лишь для эмиссионных ценных бумаг <222>. И если действенность цивилистической науки в данной сфере априори не может быть достаточно эффективной, в сфере же оборота неэмиссионных ценных бумаг существующие ограничения неизбежно должны находить внятное доктринальное обоснование.

--------------------------------

<222> Известный мировому опыту выпуск государственных облигаций с целью преодоления инфляционных процессов, когда изъятием из обращения свободных денежных средств, не обеспеченных товарами и услугами, как и выпуск иных не подлежащих отчуждению ценных бумаг в интересах не эмитента (как в целом характерно для государственных), а их владельцев, в настоящее время неизвестен российскому законодательству.

В первую очередь это касается запрета на передачу именного чека (п. 2 ст. 880 ГК), который, по буквальному выражению, может быть отнесен к имуществу, исключенному из оборота. Проистекающий отсюда вывод соответственно должен влечь признание недействительной сделки уступки, если она была бы совершена.X

Наряду с простой констатацией необоротоспособности именного чека в литературе обращается внимание на то, что в данном случае имеет место пример возможности выпуска обыкновенной именной ценной бумаги <223> как отражения потребности в придании чеку фактической необоротоспособности <224>, с чем следует согласиться по следующим причинам.

--------------------------------

<223> Необходимо отметить единодушие мнений об отнесении именных чеков к таким ценным бумагам, что само по себе исключает отнесение их к необоротному имуществу в аспекте ст. 129 ГК.X

<224> Иные же называемые в литературе причины необоротоспособности именных чеков приобретают вторичное значение перед потребностью в ослаблении их подвижности. Отмечая, что передача чека в общегражданском порядке отвечает традициям российского и международного законодательства, А.О. Щербаков обращает внимание на вопросы практического свойства, предопределяющие установление правового режима обыкновенной именной ценной бумаги в отношении именного чека (см.: Щербаков А.О. К вопросу о причинах запрета передачи именного чека // Правовые проблемы укрепления российской государственности. Ч. 12 / Под ред. В.М. Лебедева. Томск, 2002. С. 155 - 157).

Независимо от вида ценных бумаг и исходя из установленного порядка их выпуска они всегда отражают волеизъявления должника и кредитора. На что направлено волеизъявление векселедателя, помещающего на векселе отметку "не приказу" или иное равнозначное выражение (ч. 2 ст. 11 Положения о переводном и простом векселе)? На недопустимость передачи векселя иному лицу, а тем самым придания волей должника личности кредитора существенного значения, как предусмотрено ч. 2 ст. 388 ГК?X

Но проявляемое при этом бесстрастие законодателя, когда, исключая в принципе запрет волей должника оборота векселя, он устанавливает правило о возможности дальнейшей передачи лишь с соблюдением формы и с последствиями обыкновенной цессии, подчиняя тем самым передачу прав по векселю режиму общегражданской уступки прав требования, позволяет прийти к выводу о безразличии истинного волеизъявления. Что называется, "назвался груздем - полезай в кузов", т.е. выпустил ценную бумагу в виде векселя - будь добр платить любому кредитору, к которому перейдет вексель в порядке общегражданской цессии.

Подобное "прочтение" законодателем волеизъявления индоссанта о воспрещении нового индоссамента, когда индоссант освобождается от ответственности перед теми лицами, в пользу которых вексель был после этого индоссирован, но остается обязанным перед индоссатом (ч. 2 ст. 15 Положения) <225>, хотя и косвенно, но отражает направленность на недопустимость снижения уровня фактической оборотоспособности ценной бумаги.X

--------------------------------

<225> Императивный характер установления ч. 2 ст. 15 Положения лишает индоссанта права освободить себя от ответственности по векселю в соответствии с правилом ч. 1 ст. 15, а значит, он может быть привлечен к регрессной ответственности даже при наличии соответствующей оговорки ("без оборота", "не отвечаю за платеж" и т.п.), предполагающей освобождение от платежа в порядке регресса.X

Наличие приведенных правил, направленных на недопущение появления в российском правовом пространстве необоротных векселей, как это предусмотрено в английском праве <226>, не является основанием для утверждения о необходимости подобных подходов по иным ценным бумагам, и более всего по эмиссионным. Но наличие запрета на их передачу другим лицам как самим эмитентом, так и владельцем ценной бумаги всегда (кроме векселя) означает нарушение установленных законом формальных требований, в связи с чем совершаемые при этом сделки должны признаваться ничтожными (ст. 168 ГК).X

--------------------------------

<226> Белов В.А. Вексельное законодательство России: Науч.-практ. комментарий. М., 1999. С. 89; Ерпылева Н.Ю. Вексель в международном банковском праве: сравнительный анализ женевской и англо-американской систем // Законодательство и экономика. 2003. N 9. С. 70 - 89, N 10. С. 74 - 82.

Строгость формальных предписаний приводит к мысли о неприменимости в данном случае принципа свободы договора, как это характерно в отношении уступки прав в общегражданском обязательстве (п. 2 ст. 388 ГК), когда в связи с имеющим для должника значением личности кредитора он вправе запретить передачу прав иным лицам.X

Что же касается законодательного установления о запрете передачи именного чека, он подлежит несомненной ревизии прежде всего за отсутствием у банка заинтересованности в придании личности кредитора существенного значения, тем более что банк не должник, а третье лицо по чеку, которое по смыслу п. 1 ст. 313 ГК и банковских правил не вправе отказаться от исполнения поручения клиента.X

Единственно возможная сообразно доктринальному толкованию ее текста п. 2 ст. 880 новая редакция должна быть выполнена подобно ч. 2 ст. 11 Положения о простом и переводном векселе и как это характерно для редакции п. 1 ст. 14 германского Закона о чеках: если чекодатель поместил в переводном чеке слова "не приказу" или какое-либо равнозначащее выражение, то документ может быть передан лишь с соблюдением формы и с последствиями обыкновенной цессии.X

Другой возможный вариант редакции п. 2 ст. 880 ГК мог бы выглядеть так, как это было установлено Положением о чеках 1929 г. <227>, в п. 7 которого предусматривалось, что переход прав по именному чеку может иметь место лишь в общем порядке перехода прав по долговым требованиям, установленном гражданским законодательством. Хотя и в такой редакции запрету на передачу чека придается тот же смысл, навряд ли целесообразно отходить в этом случае от редакции ч. 2 ст. 11 Положения о переводном и простом векселе.X

--------------------------------

<227> Положение о чеках: утв. Пост. ЦИК и СНК СССР от 06.11.1929 (в ред. Указа Президиума ВС СССР от 19.01.1961 и Постановления Совмина СССР от 25.10.1986 N 1272) // КонсультантПлюс.X

Отсутствие в литературе концепции, позволяющей оценить обоснованность запрета или ограничение оборотоспособности ценных бумаг, безусловно, приводит к появлению и иных алогизмов в законодательстве, примером чего могут быть названы жилищные сертификаты, вызывающие неоднозначную оценку в литературе их правовой природы <228>. В частности, когда под одним и тем же названием "государственные жилищные сертификаты" речь идет об именных необращаемых ценных бумагах <229>, а в другом - о документах, не относящихся к ценным бумагам <230>, трудно было бы понять логику законодателя, принимая во внимание, что в том и в другом случае речь идет о правах "неподвижных", а кроме того, относящихся к сфере не частноправового, а публично-правового регулирования, чем, собственно, и отличаются от собственно жилищных сертификатов, представляющих особого рода облигации, сертификаты, выпускаемые юридическими лицами при наличии установленных законом требований <231>.

--------------------------------

<228> Анализ спорных в литературе мнений о правовой природе жилищных сертификатов см.: Шевченко Г.Н. Правовое регулирование ценных бумаг: Учеб. пособие. С. 78 - 84.

<229> См.: п. 2 Порядка выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам Российской Федерации, лишившимся жилья в результате чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий: утв. Пост. Прав-ва РФ от 09.10.1995 N 982 (в ред. Пост. Правительства РФ от 15.06.2009 N 485) // КонсультантПлюс; п. 3 Порядка выпуска, выдачи и погашения жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам Российской Федерации, ставшим инвалидами, и семьям граждан, умерших (погибших) вследствие чернобыльской катастрофы, нуждающимся в улучшении жилищных условий: утв. МЧС РФ, Минстроем РФ, Правительством РФ 26.08.1996 N 505 // КонсультантПлюс.X

<230> См.: п. 3 Правил выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам - участникам Федеральной целевой программы "Государственные жилищные сертификаты": утв. Пост. Прав-ва РФ от 19.03.2002 N 168 // КонсультантПлюс (в настоящее время данные Правила утратили юридическую силу).X

<231> См.: п. 2, 4 Положения о выпуске и обращении жилищных сертификатов, утв. Указом Президента РФ от 10.06.1994 N 1182 (в ред. Указа от 24.08.2004 N 1103).X

Анализ оборотоспособности ценных бумаг позволяет уточнить следующее:

- во-первых, несмотря на то, что ценные бумаги являются наиболее оборотоспособным имуществом, а также на то, что все закрепляемые ими права обладают свойством передаваемости, законом или иными правовыми актами допускается исключение или ограничение их оборота;

- во-вторых, в отличие от договорного порядка ограничения передачи прав в общегражданских обязательствах, запрет передачи прав по ценным бумагам со стороны эмитента или владельца ценной бумаги ведет в одних случаях к изменению способа ее передачи, а в иных - влечет ничтожность совершаемых при этом сделок.

Следует отметить, что наиболее точным отражением законодательных предпочтений при оценке оборотоспособности различных видов имуществ является недопустимость их виндикации от добросовестного приобретателя.

И хотя этот факт не умаляет повышенной оборотоспособности всех ценных бумаг по сравнению с правами требования в договорных обязательствах или вещами, вместе с тем он позволяет к числу наиболее оборотоспособных видов имуществ в гражданском праве отнести наряду с деньгами ценные бумаги на предъявителя (п. 3 ст. 302 ГК) и векселя (ч. 2 ст. 16 Положения о переводном и простом векселе).X

Другой аспект, напротив, зримо отражающий признак оборотоспособности, проявляется в легальном определении ценной бумаги, в котором наряду с иными характеристиками говорится о передаче (п. 1 ст. 142 ГК), т.е. то, что не характерно при обозначении подобных свойств иных видов имуществ, участвующих в повседневных актах обмена.X