1.1 Шадевальд в.

Сама этимология понятия «техника» (technique) более определенно, чем этимология понятия «природа», указывает на свой источник в языке, мышлении и мировоззрении древних греков.

Следуя за этимологией, мы с самого начала найдем индоевропейскую основу, которая произносится приблизительно tekp и означает деревообработку или плотницкое ремесло. В латинском языке в слове texo (отсюда наш «текстиль»); древневерхненемецкое dehsala «топор» и средневерхненемецкое dehsen «трепать лен» восходят к той же самой основе. У древних греков эта основа появилась рано в téktōn, «строителе» и «плотнике», уже известном Гомеру и почитаемом в его стихах. Этот téktōn сохраняется в ,,architect“ — «архитектурный» и ,,tectonic”- «конструктивный». Но к téktōn принадлежит важное слово ,, téchnē ”, которое означает искусство или мастерство плотника и строителя, а в более общем плане - искусство во всякого рода производстве. Это слово затем приобретает значение, с одной стороны, мастерства и ремесла всякого рода, с другой – способности изобретать стратегемы и вычерчивать планы и вообще «ловкого, искусного; махинации».

От téchnē в греческом языке сформировалось прилагательное техникон (technikon), которое в дополнение к способности к искусству производства также означает общую совокупность того, что является соответствующим искусством или мастерством. Посредством латинского ,,technical ars”, искусства умелого производства, это слово перешло во французский язык, в котором в период необычайной технической активности в течение ХVII века развился термин technique, в начале ХVIII века перешедший в немецкий язык в качестве Тechnik для обозначения целой области всех тех процедур и действий, которые относятся к искусному производству всякого рода. Наконец, сегодня для нас Тechnik означает в еще более общем смысле итог и субстанцию всех средств и видов процедур, совершенное владение которыми является условием для в высшем смысле компетентной практики искусства и мастерства. И так мы говорим о «совершенстве техники» в отношении атлета и музыканта, а также поэта.

В этом месте отметим, что слово «машина», которое тесно связано с «техникой», в конечном счете является в своих истоках греческим. Уже в гомеровской Греции мы находим «мехос» (mēchos), которое означает нечто подобное «уловке или средству в сложной ситуации». Производная конструкция от «мехос» - «механе» (mēchanē) также имеет первоначальное значение лекарства. ухищрения или умно придуманных средств, которыми некто добывает нечто. Но это слово, означающее «средства, с помощью которых получается нечто», уже используется в классической Греции V века для конкретной «машины», а именно для театральных и военных машин. Римляне, соответственно, заимствовали его в виде слова «machina» которое посредством французского machine перешло в немецкий язык с французским произношением. Другие слова, такие, как ,,mechanics”, ,,mechanical”, ,,mechanistic”, непосредственно происходят от древнего «механе» (mēchanē). В нашем «механистическом» взгляде на мир, который был установлен Ньютоном, этот термин приобрел исключительную важность, с другой стороны - выражение «просто механический» имеет пренебрежительный оттенок и означает несознательную, индифферентную, чисто рутинную деятельность; кроме того, употребляется и для обозначения точного, но безжизненного хода механических процессов, несет значение оппозиции «органическому». В греческом языке слово «органон» первоначально означало простой инструмент или орудие. Но начиная с Платона, применившего его к органам тела, главным образом к органам восприятия, это слово стало означать части живого организма, и термин «органический» приобрел значение естественно живущей функциональной системы в противоположность «механическому».

Рассмотрим теперь проблему общего исследования понятия «техника» и некоторых связанных с ним понятий у древних греков и их замечательно разнообразной истории вплоть до их настоящего употребления.

Чтобы теперь обсудить более подробно центральное понятие téchnē, давайте сначала поговорим о том, как греческие мыслители и философы, в особенности Аристотель, концептуально очищали давно известное понятие téchnē и отводили ему особое место среди других понятий действия и производства.

С первого взгляда téchnē представляется нам как особый род знания в противоположность другим родам знания. Тéchnē - это такое знание и способность, которые направлены на производство и конструирование и таким образом занимают своего рода среднее положение между просто опытом или ноу-хау, empeireia, и теоретическим знанием epistēmē. Тéchnē отличается от теоретического знания, эпистемы, тем, что последнее имеет дело с неизменным, чисто существующим и первичным, во всех его отношениях и смыслах (т.е. математика), тогда как téchnē как «продуктивное знание» имеет отношение к области изменчивого, находящегося в процессе становления и обретает бытие. Тéchnē строится на эмпирии, опыте. Но в то время как простой опыт, который покоится на том, что сохраняется и связывается в памяти, относится только к отдельным примерам и их связи, téchnē переходит от многих отдельных случаев к общему понятию. Таким образом, медик-практик с простым опытом знает только, что цыпленок хорош для слабого желудка. Но врач, который владеет téchnē, знает, кроме того, что цыпленок - легкая пища, и почему она легкая, и почему желудок является слабым. Тогда как опыт знает только «что», téchnē знает также «почему», причины, и в этом отношении приближается к теоретическому знанию, эпистеме. Таким образом, téchnē ясно определяется как знание и способность, которая приобретается привычкой, т.е. входит в плоть и кровь, и которая направлена на производство, но в связи с ясным ходом рассуждения, касающегося самих вещей, которое человек простого опыта упускает из виду. Знание, которое также продуктивно, хотя оно может быть богатым и разнообразным, имеет ложную идею о самих вещах, остается просто atechnía, грубой ошибкой.

Во втором отношении téchnē как процесс производства, посредством которого нечто реализуется, принадлежит обширной разнообразно активизированной сфере изменчивого с его разными процессами реализации. Здесь, более того, téchnē занимает своего рода среднюю позицию между теми процессами, которые просто приводят к тому или иному результату, так как то-то и то-то совпадает тем или иным образом, т.е. то, что греки представляли как tyche, случайное совпадение обстоятельств или «случай», и регулярные, жизненные процессы природы, фисис, которые мы рассматривали в первой части. Как знают все техники и все представители технических специальностей, счастливые случайные обстоятельства еще играют значительную роль в наших методических технических средствах, или технологии. И также Аристотель одобряет слова трагического поэта: «Тéchnē любит счастливый случай, как счастливый случай любит téchnē».

Однако направляющая деятельность (téchnē в действительности находится значительно ближе к направляющей деятельности природы, чем к случаю; действительно, téchnē и природа действуют в основном идентично. И способ, которым порождает природа, и способ, которым производит предметы техника, подобны в том, что посредством чего-то из чего-то создается нечто. Они отличаются фактически тем, что в природе источник движения лежит в самом объекте природы, тогда как в техне он имеет свой источник в мыслящей душе того, кто инициирует технический процесс, т.е. производство. И в случае природы, и в случае téchnē мы связаны с реализацией в материи данной фигуры или формы, которая является целью. В природе возникновение и развитие по направлению к этому результату, форме или конфигурации (эйдос) происходят сами по себе. В технике результат-форма принципиально представляется и конструируется в акте человеческого мышления. Мы говорим о плане, проекте, конструкции. Сам путь конструктивного мышления тогда начинается с цели-формы; дом, станция, госпиталь или школа; шаг за шагом вперед через различные средства реализации, в конечном счете к материи, к конечному строительному материалу. Эта процедура технической актуализации затем возвращается тем же самым путем, от получения и подготовки материала, через его соединения в соответствии с условиями первоначально задуманного и выработанного в мышлении проекта к реализованной структуре, которая затем обозначается госпиталем, станцией, школой.

Поскольку в téchnē человек вмешивается как кто-то, кто должен, исходя из нужд и своих условий, прежде всего задумать в мысли объект, который подлежит реализации, затем создать его проект и разработать его конструкцию, то процесс производства в téchnē является более сложным, чем процесс порождения в природе. Но сам процесс производства осуществляется способом весьма аналогичным с процессами порождения и становления в фисис. Таким образом, греки вывели принцип, согласно которому téchnē имитирует природу и который, если его правильно понимать, сводится к утверждению, что téchnē в своем процессе производства действует аналогично естественным процессам порождения. В то же время греки, однако, отмечали, что téchnē сама способна совершенствовать то, чего природа неспособна достичь. Это «улучшение», очевидно, осуществляется с точки зрения того, что полезно человеку. Ибо природа, когда не вмешиваются в ее дела, следует своим собственным простым, неизменным путем. Но то. что полезно человеку, — так же разнообразно, как сам человек. Следовательно, когда вопрос об отклонении простой направляющей деятельности природы от ее собственного пути к пользе человека, противостоящего ей, возникают трудности; и это происходит там, где вмешивается техника изобретенными средствами, «машинами», которые вместе с естественными средствами направляют природу к служению человеческим целям. Таким образом, трагический поэт уже высказал то же самое — «с помощью téchnē мы овладеваем тем, чему мы подчинены природой». Примеры: рычаг, который даст возможность нам двигать огромные грузы с малой затратой силы. Это - способ, которым téchnē, действуя, с одной стороны, аналогично природе, с другой - улучшает природу с точки зрения человеческих нужд.

Сказанное свидетельствует о том, что греческое понятие техники характеризуется двусторонним отношением техники, прежде всего, к теоретическому знанию и затем к процессам природы. Так как, греки оба эти отношения осознавали неразрывно с понятием téchnē, то в их мышлении было просто невозможно, чтобы техника стремилась сама утверждать себя независимо по отношению к теоретическому знанию или чтобы она вообще потеряла природу из поля зрения и видела ее просто как поставщика энергии и сырого материала для того, чтобы «мастерить». Так как греки включали отношение к теоретическому знанию в свое понятие техники, то естественно, что для греков - и только для греков — старое ручное ремесло, действующее на основе строго эмпирического и традиционного знания, становится интегральной частью техники как науки.

В технике, как понимали греки, приобретают зримые черты знание самого высокого рода и в то же самое время совершенно определенный гуманизм. Так, Сократ в своих поисках подлинно знающего человека разочаровывается, когда он подходит к политикам и поэтам, но среди ремесленников (техников, людей техники) он находит подлинное знание своего дела, как он сам говорит. Только ремесленники также портят это знание, когда они предполагают на основе своих прочных специальных знаний знать и судить обо всем – или, говоря в современных терминах, утверждают свое техническое знание как абсолютное. Человеческий характер техники подмечается уже греками, и, начиная от Гомера, для поэтов и прозаиков характерен оживленный, даже «веселый» интерес, с которым они рассматривают делание и производство во всевозможных аспектах.

Вообще говоря, главная забота, с которой греки вступают в мир в противоположность древним цивилизациям Востока,— интерес к человеку как «человеку в своем мире». В этот интерес включается также их интерес ко всем случаям производства и делания, будь то способ, которым Гомер изображает, как Гефест выковывает щит для Ахиллеса и Одиссей строит свой корабль: или Геродот с радостью и удивлением описывает такие изумительные творения технического искусства, как Афонский перешеек, мост через Геллеспонт и водопровод на Самосе; или Эсхил в своих пьесах изображает сигнал огнем, который в кратчайшее время принес новости о победе из Трои в Аргос, и в своем «Прометее» объясняет фундаментальную человеческую миссию техники, которая с добавлением огня не только ведет человека от первобытного состояния к цивилизации, но также делает его существование свободным. Конечно, Эсхил также указывает на демоническое начало, сокрытое в технике, поскольку Прометей принес огонь людям только с помощью преступления — кражи из очага богов.

Софокл также даст обоснованное доказательство опасной природы техники в знаменитом хорале из «Антигоны». Он говорит о deinόtēs человека, которая привела к технике. Deinόtēs, в буквальном смысле «ужасность», заключает в себе «способность» и «чудовищную» (сверхъестественную) силу, которую техника дала в руки человеку. Она сделала его владыкой земли и моря, дала возможность ему учредить государство и развить культуру и даже вооружила против смерти. Но так как человек «с изобретением техники получил в свои руки неожиданное интеллектуальное средство», он находится на перепутье между добром и злом. Это выражает с большой точностью проблематику опасности техники, которая занимает нас и сегодня. Эта проблематика наряду с двойственным отношением к теоретическому знанию и направляемой деятельности природы, так сказать, принадлежит греческому понятию техники, которое в данном контексте, оказывается, необычайно поучительным. Через, так сказать, простые образцы данное понятие вводит в поле зрения возможности и ограничения техники и раскрывает перспективу, в которой она, как огромная человеческая сила, обретает действенность в совокупности вещей, разумно используемых людьми.

Шадевальд В. Понятие техники у древних греков / В.Шадевальд // Философия техники в ФРГ: Пер. с нем. и англ./Составл .и предисл. Ц.Г.Арзаканяна и В.Г.Горохова. – М.: Прогресс, 1989. – С. 97 – 103.