«Преследователь»
Повесть «Преследователь» увидела свет в 1959 году. «Преследователь» - повесть, знаменующая собой начало нового этапа творчества Кортасара, новый угол зрения, отражающая иное мировосприятие.
Прототипом главного героя повести Джонни Картера был Чарли Паркер, американский саксофонист и композитор. Паркер родился в Канзасе в 1920 году и умер в Нью-Йорке в 1955 году. «Bird», или «Yabird», как называли Паркера в музыкальных кругах, начинал свою деятельность в различных оркестрах, стал особенно заметен благодаря контактам с Кенни Кларком и Телониусом Монком, которые ввели его в джаз-клубы Монро и Минтона в Нью-Йорке. Паркер никогда не был легким человеком, был склонен к употреблению наркотиков. Чарльз Паркер прожил тридцать четыре года.
Сюжет повести достаточно прост: жизнь и смерть музыканта, перенесенные в Париж. Мысль внести в собственное творчество оттенки джазовой музыки возникла из страстной любви, которую Кортасар питал к джазу и творчеству Паркера.
Джонни Картер в постоянном поиске, он не удовлетворяется достигнутым. Он постоянно теряет саксофоны, закладывает их, разбивает вдребезги, то есть не останавливается, идет вперед, ломая старое, открывая новое, играя так, «как один лишь только Бог может играть на альт-саксофоне, если предположить, что на небе лиры и флейты уже не в ходу»2. Он преследует цель, которую не может достичь. Преследователь и есть сам Джонни Картер
Джонни – гений, презирающий это звание и отмахивающийся от него. Вместо погони за успехом он пытается понять, для чего он живет, ощущает свой трагический конец, даже пытается его приблизить («сообщение о новой попытке самоубийства – нас сей раз настойкой йода»3), чувствует, что выброшен в этот мир, в мир, который не принимает и не понимает. Произносит странные слова о времени. Он чувствует время по-иному, не отмахивается от него, играет то, что должно звучать завтра. Музыка приближает его к новому пониманию действительности. Поведение Джонни эпатирует, провоцирует, заставляет негодовать, но за всем этим стоит одиночество потерянного человека.
Какими мелочными, самовлюбленными, эгоистичными и тщеславными кажутся все те, кто был рядом с Джонни. Игривое письмо Малышки Леннокс, переиздание книги Бруно, все как будто испарились, они имели значение только, когда был Джонни. Через образ главного героя Кортасар стремится разрабатывать жизненные и экзистенциальные проблемы. Причем, главный герой, Джонни, – личность совсем не героическая.
Бруно, от лица которого идет рассказ, переживает свою драму, драму Сальери. Он исповедуется в своей зависти к гению, в тайном желании, чтобы Джонни взорвался разом как «яркая звезда, которая вдруг рассыпается прахом». В центре повествования музыкант, гениальный музыкант. Вокруг него люди, чуждые ему, но влекомые его гениальностью, обаянием, потусторонностью. Люди-эгоисты, предвкушающие «удовольствие, которое всякий раз всякий раз доставляет нам Джонни, хотим придать блеск статуе, воздвигнутой нами, и беречь ее, чего бы это ни стоило».
Кортасара по праву можно назвать графиком, цветные мазки у него встречаются довольно редко, но всегда ярко и точно. Притом, что Кортасар отдает предпочтение глаголам, то есть, динамике, действию, особенно, если это связано с Джонни, мы все же можем видеть, что в комнате Джонни и Дэдэ стоит «таз с розовыми цветами», белый кот, красное платье Лэн,
Музыка Джонни – утверждение всего земного. И сам Джонни притягивает людей магнитом, несмотря на постоянные срывы и явное девиантное поведение. «Женщины всю жизнь крутятся вокруг Джонни и вокруг таких, как Джонни. И это не удивительно, и вовсе не обязательно быть женщиной, чтобы чувствовать обаяние Джонни. Самое трудное - вращаться вокруг него, не сбиваясь с определенной орбиты, как хороший спутник, как хороший критик»4.
Кортасар с потрясающей проницательностью проник в психологию творца, и, что интересно, свои открытия он передает языком Бруно. То есть подчас Джонни осознает и находит то, что Бруно может облечь в слова, но не может найти. Метафизические реки текут только для таких, как Джонни Картер, Оливейра (герой романа Кортасара «Игра в классики»). Бруно с позиции наблюдателя смотрит, как Картер «бьется головой об стену, ничего не достигает и все равно продолжает биться».
Но Бруно — критик, всего лишь критик, которому приходиться думать за себя, за жену, за Джонни, Дэдэ, Тику, Малышку, Арта. И ему очень часто становится худо от этого. «Невозможно сердиться на Джонни, это все равно, что злиться на ветер, который треплет вам волосы», – говорит Бруно. Бруно пишет книгу о Джонни. Книга эта во многом отражает музыку Джонни, его гениальность глазами критика, неспособного передать большее, нежели создание нового джазового языка, это лишь попытка облачить в слова те метафизические реки, в которые входит Джонни, те стены, в которые он долбится головой. Реакция на книгу у Джонни непонятная, но непонятная лишь Бруно.
«- Ты забыл написать про главное, про меня.
- Ну, брось, Джонни.
- Про меня, Бруно, про меня. И ты не виноват, что не смог написать о том, чего я и сам не могу сыграть. Когда ты там говоришь, что моя настоящая биография в моих пластинках, я знаю, ты всей душой в это веришь, и, кроме того, очень красиво сказано, но это не так. Ну ничего, если я сам не сумел сыграть как надо, сыграть себя, настоящего, то нельзя же требовать от тебя чудес, Бруно...»
При том, что Бруно и сам знает, что в книге нет правды о Джонни. В ней анализ музыки. «Благоразумие и доброе к нему отношение не позволили мне показать читателям его неизлечимую шизофрению, мерзкий антимир наркомании, раздвоенность его жалкого существования. Я задался целью выделить основное, заострить внимание на том, что действительно ценно,- на неподражаемом искусстве Джонни. Стоило ли еще о чем-то говорить? Но может быть, именно здесь-то, думалось, он и подкарауливает меня, как всегда выжидая чего-то в засаде, притаившись, чтобы сделать затем свой дикий прыжок, который мог сшибить всех нас с ног. Да, наверно, здесь он и хочет поймать меня, чтобы потрясти весь эстетический фундамент, который я воздвиг для объяснения высшего смысла его музыки, для создания стройной теории современного джаза, принесшей мне славу и всеобщее признание. Честно говоря, какое мне дело до его внутренней жизни? Меня лишь одно тревожило - что он будет продолжать валять дурака, а я не могу (скажем, не желаю) описывать его сумасбродства, и что в конце концов он опровергнет мои основные выводы, заявит, что мои утверждения ложны и его музыка выражает совсем другое».
И маска, о которой говорит эпиграф, – дело рук Бруно. Того самого Бруно, который тешит себя тем, что он биограф Джонни, щедрый его покровитель, терпеливый слушатель его бессвязных излияний. Но ведь и Бруно прав! Прав, что после того как послушаешь Джонни, жить становится невыносимо! Проше выйти из дома, проветрить мозги и забыть всю метафизику любителя марихуаны.
Ни одно произведение Кортасара не обходится без чьей-либо духовной драмы. В «Преследователе» одна духовная драма сталкивается с другой, и это не объединяет, а наоборот, еще больше разъединяет героев.
Смерть Джонни и вполне ожидаема, и внезапна. Но Джонни уходит непобежденным, он не верит в Бога Бруно, он не верит ни в чьих богов. Джонни – мятежник, и пусть он наркоман-мятежник, он уходит непобежденным. Бруно, которому не хватает легкости, гениальности остается, и остается капитулирующим. Не осталось более человека способного вырвать Бруно из мира мещанства и посредственности. И жена его в восторге от того, что его книгу переведут на шведский или норвежский.