Третий урок

«Милый мой хоровод» — характерный образец русской народ­ной песенно-танцевальной музыки. В этой 'песне четыре почти одинаковых четырехтактовых построения, которые можно бы, ка­залось, назвать четырьмя куплетами. Однако в каждом построе­нии есть какие-то новые черты: во втором изменен нижний го­лос, в третьем — есть небольшой канон, в четвертом появляется высокий подголосок, который может исполняться одним или не­сколькими солистами. Таким образом, форму песни правильнее будет определить не как куплетную, а как вариационную — тема и три вариации, в которых тема постепенно усложняется, и раз­витие идет так непрерывно, что вся песня воспринимается как единое четырехчастное построение, как единый песенно-хоровод-ный образ. (С такого рода построением ребята уже встречались в русской народной песне «Со вьюном я хожу».)

Прелюдия А. Скрябина — лаконичная (12 тактов) и с перво­го взгляда очень простая, представляет собой богатый по жиз­ненному содержанию единый образ. Четыре нотные строчки, че­тыре трехтактные фразы. Но вслушиваемся в них — какая по­разительная глубина чувства и мысли! В первой фразе два так­та— одноголосная мелодия без гармонии; третий такт — одна гармония (три многозвучных аккорда) без мелодии. Вся музы­ка написана в глубоком и мрачном миноре.

Так, в первой же фразе возникают как бы два образа: образ одинокой, страдающей, печальной души человека, а вслед за этим издалека звучащие, как воспоминание, три мерных удара погребального колокола. Во второй фразе одинокий голос слов­но стремится вырваться из печального оцепенения; его поддер­живают несколько легких аккордов. Но колокол прерывает его своими ударами. В третьей фразе попытка преодолеть страдания становится еще энергичнее, но колокол опять отбивает свой мер­ный ритм, и в четвертой фразе голос остается опять совершенно одиноким, без всякой поддержки. Человек вынужден примирить­ся со своей судьбой. Три последних удара колокола завершают эту маленькую, но глубокую человеческую трагедию.

Что же это все-таки два образа или один? Очевидно, правиль­нее будет считать, что вся прелюдия представляет собой слож­ный, но единый образ: ведь все — и тоска одиночества, и колокол, напоминающий о случившемся (может быть, это потеря самого близкого человека)—сосредоточено в сознании одного челове­ка- И образ этот можно назвать «образом страдания а покорности судьбе». Первый раз прелюдия должна прозвучать без каких-либо предварительных комментариев, а после анализа — вторично.

В качестве контраста к этой удивительной по сочетанию лаконизма, формы и глубины содержания прелюдии вспомним

Этюд (соч. 8, № 12) Скрябина, который обычно называют «nатетическим» (т. е. в высшей степени взволнованным, приподнятым по настроению). Если образ Прелюдии можно назвать «образом страдания и покорности судьбе», то в Этюде, напротив, «образ мужественной борьбы, неуклонной воли к победе».

Исполняя песню «Дороги», выяснить особенности ее построения: две части, (первая — с преобладанием минора, вторая - преимущественно мажорная) внутренне (по настроению) и внешне (по развитию мелодической линии) так тесно слиты друг с другом, что не составляют привычной двухчастной формы (запев — припев), а образуют развернутую одночастность — единый образ, поворачивающийся к нам то одной, те другой своей гранью.

«Милый мой хоровод» (русская народная песня)'— разучи вание.

Прелюдия А. Скрябина (соч. 5, № 4) —слушание.

Этюд А. Скрябина (соч. 8, № 12) —слушание,

«Дороги» — исполнение.

Четвертый урок

Продолжая разучивание песни «Милый мой хоровод», обатить внимание ребят на то, что мелодия этой песни от первого до последнего такта пронизана основной интонацией «до-фа» или « «фа-до». Оба звука этой интонации оказываются «главными», т. е. одинаково устойчивыми. Эти звуки словно играют, балуются: то повторяются на одном месте, то поворачиваются в разные стороны (вверх, вниз), то захватывают соседние звуки. Все это создает увлекательный «образ хоровода» — танца, любимого многими народами мира. Хороводы бывают очень разными по характеру. В данном случае хоровод одновременно лиричный и веселый, плавный и игровой.

Мы все время говорим о развитии музыки, о ее движении. А что ответят ребята на вопрос: может ли существовать музыка, в которой нет никакого развития, никакого движения? Этот вопрос, поставленный перед классом, вероятно, вызовет живой обмен мнениями, может быть, даже спор. Направляя ход мыслей учащихся, учитель (выбрав для этого подходящий момент) дол­жен разъяснить им (в соответствии с тем, как это изложено в «Предварительных замечаниях»), что если музыка — часть жиз­ни, то и живет она по законам жизни. А есть ли в жизни что-либо, абсолютно неподвижное, абсолютно не развивающееся? Конечно, нет! Это относится и к образам, воплощающим наши мечты о том, чего в жизни нет, и к образам фантастическим. Ведь все, что существует в мире, рождается, растет (развивается) и умирает. Всем известно, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку (течение непрерывно уносит воду, и, войдя в «ту же» реку,

мы войдем в другую воду); у нас ни с кем не может быть двух одинаковых встреч (если первая была «встречей-знакомством», то следующая будет «встречей уже знакомых людей») и т.д. и т.п.

Так можно ли создать такой музыкальный образ, который выразил бы то, чего нет в самой жизни? Конечно, нельзя! Но также как в жизни мы встречаемся с кажущейся неподвижностью, с иллюзией полного покоя, так же и в музыке можно создать «образ кажущейся неподвижности», «образ иллюзии полного покоя». Прекрасным примером такой музыки может служить романс С. Рахманинова для голоса с фортепиано «Островок». Слова это­го романса говорят о стремлении (!) к полному покою, к абсо­лютной тишине: «...безмятежный островок все дремлет, засы­пает».

Необычайно простыми музыкальными средствами нарисовал С. Рахманинов картину такого островка и выразил соответству­ющие этой картине чувства. В основе прозрачного фортепианно­го сопровождения — .медленно нисходящая соль-мажорная гам­ма. Ее непрерывное движение создает лишь иллюзию движения: она никуда не ведет, все время возвращается к исходному, само­му устойчивому звуку (соль) и лишь подчеркивает ощущение об­щей неподвижности. Лишь на словах: «Здесь еле дышит ветерок, гроза сюда не долетает» гамма исчезает, и на застывшей в басу ноте «соль» в музыке возникает легкое, еле заметное колебание. Отголосок этого «ветерка» слышен и в последних тактах роман­са. И здесь островок действительно «засыпает»: в главном голосе сопровождения восьмые сменяются четвертями, четверти — по­ловинными нотами, и, наконец, лишь один аккорд звучит на весь последний такт. Так и слышится: заснул островок!.. (Вспомните, как солнце и земля заснули в песне Э. Грига «Заход солнца».)

Так создал С. Рахманинов «образ тишины, покоя, неподвиж­ности». «Островок» должен прозвучать дважды: до анализа и после него. В качестве контраста дать ребятам вновь послушать уже знакомый им по пятому классу романс Рахманинова «Ве­сенние воды» — образ стремительных безудержных юных сил вес­ны. На этот раз «Весенние воды» прозвучат в исполнении дет­ского хора, что придаст музыке особенно светлое, юное, весеннее звучание.

«Милый мой хоровод» — исполнение.

«Островок» С. Рахманинова — слушание.

«Весенние воды» С. Рахманинова — слушание.

Музыка по выбору учащихся — исполнение.