Глава 18

НЕОКЛАССИКА:

АНГЛО-АМЕРИКАНСКИЙ

МАРЖИНАЛИЗМ

Правильнее говорить не об англо-американской школе маржинализма, а об англо-американском маржинализме, внутри которого возникла кембриджская школа во главе с А. Маршаллом. Но зачинателем английского маржинализ­ма был У. С. Джевонс, резко бросивший вызов классичес­кой школе; в противоположность этому Маршалл пытался сгладить различия и подчеркнуть преемственность между классикой и неоклассикой. Синтезный подход обеспечил Маршаллу роль лидера, притягивавшего непосредственных продолжателей, расширявших и углублявших его теорети­ческие построения. Именно теорию Маршалла имел в виду Т. Веблен, когда в статье «Предпосылки экономической на­уки» (1900) ввел определение «неоклассическая».

Американский маржинализм имел свои особенности сравнительно с английским: Дж. Б. Кларк в анализе про­блем производства и распределения как проблем аллока­ции ресурсов и ценообразования на эти ресурсы был ближе скорее к австрийской школе; а И. Фишер, также в духе ав­стрийской школы уделившей приоритетное внимание тео­рии капитала и процента, был, в отличие от Маршалла (тем более от австрийцев), сторонником явной математизации экономической теории. Кларк и Фишер был предвестника­ми будущего американского лидерства в неоклассической теории; теория предельной производительности Кларка обеспечила полноту маржиналистской микроэкономики, а денежная теория Фишера подготовила развитие макро­экономики в русле мэйнстрима.

1. «Механика полезности» У. С. Джевонса и развитие теории обмена Ф. Эджуортом

У. С. Джевонс: путь к обновлению экономической тео­рии. Уильям Стэнли Джевонс (1835—1882), родившийся в Ливерпуле, в молодости уехал подзаработать в качестве пробирщика на Австралийский монетный двор в Сиднее, учрежденный вскоре после открытия в Австралии богатых золотых россыпей. Пребывание на отдаленном континен­те не только приучило Джевонса к экономному расчету средств, но и стимулировало его интерес к статистическим методам исследования в связи с увлечением метеороло­гией и климатологией. Вернувшись в Англию, Джевонс завершил университетское образование в Лондоне и стал профессором логики, философии и политической эконо­мии в Манчестерском университете (1863—1876), а затем в Лондонском университетском колледже (1876—1880). Он был первым после У. Петти экономистом, избранным в Лондонское королевское общество (1872), и получил так­же широкое признание как автор логико-методологическо­го трактата «Принципы науки» (1874). Научный багаж ло­гика и статистика имел весьма существенное значения для реформирования Джевонсом основ экономической теории.

Ее понимание как математической науки, применяющей дифференциальное исчисление к количественным катего­риям, связанным с повседневной хозяйственной жизнью (богатство, полезность, ценность, спрос, предложение, труд, капитал, процент), Джевонс изложил впервые в тезисах, присланных в Британскую ассоциацию развития науки (1862) и опубликованных в журнале Лондонского стати­стического общества (1866). В этих тезисах уже обозначены основы учения Джевонса об обмене, труде и капитале:

• общая методологическая предпосылка — модель чело­века, мотивируемого меняющимися по интенсивности и про­должительности чувствами удовольствия и страдания;

• понятие конечной степени полезности (final degree of utility — последнего приращения данного удовольствия), благодаря которому можно вывести закон определения ко­личеств, участвующих в обмене;

• акцент на том, что предвосхищение будущего удо­вольствия или страдания дает степень имеющегося чувства в настоящем, меньшую по интенсивности на некоторую не­определенную функцию от промежутка времени;

• субъективная концепция труда как страдания, про­должающегося до тех пор, пока следующее приращение трудового усилия не станет приносить больше отрицатель­ных ощущений, чем приносит удовольствия приращение продукции, полученной таким усилием;

• трактовка капитала как фонда средств существова­ния, предоставляемых рабочим, пока они ожидают резуль­татов труда, не дающего немедленного дохода.

Однако тезисы Джевонса не привлекли внимания; ре­путацию видного экономиста ему принесло прикладное исследование «Угольный вопрос» (1865), с предсказанием утраты Англией промышленного лидерства вследствие луч­шей обеспеченности США минеральным топливом.

Джевонс и маржиналистская революция. Появление статьи Ф. Дженкина побудило Джевонса поторопиться с публикацией своей «Теории политической экономии». Она вышла в тот же год (1871), что и основополагающее для австрийской школы сочинение К. Менгера, хотя Дже­вонс, как мы видели, начал разработку своих идей почти на десятилетие раньше. Сам он, однако, во 2-м издании «Теории политической экономии» (1879) охотно признал приоритет в обосновании предельного анализа за воскре­шенным из забвения Госсеном. Формулировки Джевонса об убывании степени полезности последней порции товара и о равенстве конечных степеней полезности при исполь­зовании товара двумя различными способами соответству­ют тому, что австрийская школа назвала 1-м и 2-м закона­ми Госсена. Джевонс признал также и приоритет Дюпюи в проведении различия между общей полезностью, которой обладает товар, и степенью полезности каждой конкретной его порции.

В свой термин «конечная степень полезности» Джевонс, в противоположность дискретному значению австрийцев, всегда вкладывал смысл добавления именно очень малого или бесконечно малого количества товара к уже имеющему­ся его запасу. Расхождение с австрийской школой прояви­лось также в категории «торгующие стороны». У Джевон­са это не только индивидуальные покупатели и продавцы, но также профессиональные группы населения (например, мельники в их обмене с фермерами, у которых они поку­пают зерно, и с пекарями, которым они продают муку) или целые страны и даже континенты (покупающие, например, у Англии железо и уголь в обмен на зерно).

Джевонс находил многочисленные логические неувязки в политэкономии Дж. Ст. Милля и написал свою работу в вызывающей манере, категорично противопоставляя свою теорию меновой ценности теории издержек производства Рикардо — Милля. Однако не только инерция авторитета классической школы, но и сбивчивость многих аргументов Джевонса вкупе с вызывающей манерой книги обусловили прохладное отношение в Англии к его новаторским идеям.

Учение о полезности и обмене. Понятие «торгующей стороны» приближало теорию Джевонса к реальности рын­ков, на которых действует множество продавцов и покупа­телей, и позволяло использовать аппарат дифференциаль­ного исчисления для анализа поведения агрегированного, или среднего индивида, которое гораздо более стабильно, чем поведение конкретного субъекта. В пояснениях Дже­вонса чувствуется влияние теоретической статистики, в ко­торую в то время вошло понятие «массового среднего че­ловека»:

«В долгосрочном плане разнонаправленные случайные и вносящие искажения воздействия нейтрализуют друг дру­га. При наличии большого числа независимых случаев, мы можем проследить общую тенденцию, даже не ярко выра­женную. Соответственно, вопросы, на которые нельзя дать ответ при рассмотрении отдельных случаев, могут вполне быть рассмотрены и решены при переходе к большим чис­лам и охватывающим широкий спектр случаев средним по­казателям».

«Отдельный индивид не изменяет каждую неделю по­требление сахара, масла или яиц бесконечно малыми коли­чествами в зависимости от небольших изменений в ценах. Скорее он будет продолжать потреблять в тех же количе­ствах, что и ранее, пока случай не привлечет его внимания к росту цен, и тогда он, возможно, вообще прервет потреб­ление всех этих товаров на какое-то время. Но агрегирован­ное, или, что то же самое, среднее потребление большого числа людей будет меняться непрерывно или почти непре­рывно».

«Краеугольным камнем» для теории обмена Джевонса стал закон, первые формулировки которого содержались уже в тезисах 1860-х гг.: «меновое отношение любых двух товаров равняется величине, обратной отношению конеч­ных степеней полезности количеств товара, доступных для потребления после завершения обмена».

Если торгующая сторона А вначале располагает зерном в количестве а, а торгующая сторона В — говядиной в ко­личестве Ь_у обмениваемые количества х зерна и у говядины удовлетворяют уравнениям, достаточным для определения результатов обмена:

F_x{а-х) _У_ F₂(x)

G_x(y) X G₂(b-y)

Эти уравнения обмена Джевонса соответствуют 2-му за­кону Госсена и могут быть записаны как

F_t(a-X) _ dy _и F₂(x) dy G_x{y) dx G₂(b-y) dx

«Отрицательная полезность* труда и «цепочка Дже­вонса*. В соответствии с «арифметикой счастья» Бентама Джевонс рассматривал труд как «болезненное напряже­ние ума или тела, претерпеваемое, полностью или частич­но, ради получения будущего блага». Труд — не более чем средство достижения какого-либо удовольствия, и всегда сопровождается страданием — отрицательной полезностью {negative utility), или антиполезностью {disutility). Отрица­тельная полезность быстро возрастает как некоторая функ­ция интенсивности или продолжительности труда, который будет продолжаться до тех пор, пока последующее прираще­ние не станет приносить больше страданий, чем приносит удовольствия приращение продукции, полученной таким образом. В этот момент труд, превысив свою «предельную тягость», будет прерван.

Через категорию отрицательной полезности Джевонс допускал издержки производства как косвенный фактор формирования меновой ценности товаров. Пока отрица­тельная полезность труда не превысит его субъективную «предельную тягость», будут расти издержки производства, увеличивая дополнительное предложение блага. Джевонс сформулировал последовательность зависимостей, полу­чившую известность как «цепочка Джевонса*: издержки производства определяют предложение -» предложение определяет последнюю степень полезности -» последняя степень полезности определяет ценность.

Цепочка Джевонса соединяла его теорию обмена с тео­рией труда и производства: количество, которое производит каждый человек, будет зависеть от результата обмена, по­скольку это может значительно изменить условия полезно­сти получаемых благ и отрицательной полезности труда.

Концепция отношений труда и капитала. Завершаю­щим разделом теории Джевонса стало его учение о капи­тале и проценте. Джевонс выводил капитал из того факта, что большинство усовершенствованных способов приложе­ния труда требует, чтобы обладание результатом было бы отсрочено. Функция капитала состоит в поддержке труда до завершения изготовления конечной продукции, от кото­рой можно получить доход. Поддержка принимает форму заработной платы, расходуемой на полезные предметы, ко­торые, удовлетворяя все обычные желания и потребности рабочего, дают ему возможность заняться теми видами ра­бот, результат которых будет отсрочен на более или менее продолжительный период времени. Таким образом, капи­тал «авансирует» труд на время от начала осуществления производственного проекта до момента реализации произ­веденных товаров.

Поскольку труд «поддерживается» некоторым капита­лом, ставка процента, по мнению Джевонса, всегда опреде­ляется отношением, в котором находится дополнительное приращение продукции к приращению капитала, которым оно было произведено, причем количество капитала Дже­вонс предлагал оценивать исключительно совокупностью средств существования рабочих, не включая здания, ору­дия и материалы. Капитал, употребляемый на занятость рабочих, применим к любой отрасли, тогда как средства производства «обычно применимы только к тому, для чего они были предназначены», и доход, который они приносят, подобен рентному доходу от земли, а не проценту на капи­тал. Джевонс не был противником профсоюзов, считая их средством достижения равновесия при заключении трудо­вого договора и выступал за участие рабочих в прибылях предприятий. Однако он считал, что конфликт с капита­листами не в интересах рабочих, поскольку расширение ка­питалистического производства обеспечивает увеличение занятости и количества средств существования рабочих. Отрицая трудовую теорию ценности, Джевонс «перевер­нул» рикардианскую модель распределения доходов, ос­тавляя на долю заработной платы то, что получается после «вычета из продукта труда» ренты, налогов, страховой пре­мии за риск и процента на капитал.

Развитие теории обмена Ф. Эджуортом. Фрэнсис Исидро Эджуорт (1845—1926), уроженец Ирландии, сыграл в истории экономической науки важную роль не только как теоретик, но и как первый (с 1891) и многолетний редактор «Экономического журнала» — первого в Англии професси­онального журнала экономистов, издаваемого Королевским экономическим обществом, основанным в 1890 г. Можно сказать, что наряду с его немного более старшим по воз­расту современником А. Маршаллом Эджуорту принадле­жит главная заслуга в создании языка профессионального сообщества экономистов, оперирующих математическим инструментарием. Однако Эджуорт, весьма плодовитый ав­тор, обогативший математическую оснастку маржинализма целым рядом нововведений, в том числе получивших его имя («коробка Эджуорта», «теорема Эджуорта», «парадокс Эджуорта»), не написал ничего похожего на обобщающий трактат-учебник Маршалла. Кроме того, в работах Эджуор­та, включая две его первые книги «Новые и старые методы этики» (1877) и «Математическая психика» (1881), доволь­но сложный математический аппарат перемешан с гречес­кими и латинскими фразами (типа «интересы обеих сторон adversd pygnantia froute вдоль всей контрактной кривой») и отрывками из английской классической литературы. Это сделало тексты затруднительными для восприятия.

На авторском своеобразии Эджуорта сказалось его об­разование: первоначально филологическое, оно в связи с интересом к перспективам математизации гуманитарных наук было дополнено несколькими годами самостоятельно­го изучения математики. В молодости тщетно пытавшийся получить место профессора классических языков и фило­софии, Эджуорт в итоге (с 1891) стал профессором поли­тической экономии Оксфордского университета. Его важ­нейшие статьи и обзоры были собраны в три больших тома «Трудов в области политической экономии», изданные Ко­ролевским экономическим обществом под редакцией само­го Эджуорта в предпоследний год его жизни (1925).

Самая известная из книг Эджуорта — «Математическая психика» — обосновывала применение дифференциального исчисления к экономической теории и к этике утилитариз­ма. Центральная проблема «экономического исчисления» была сформулирована Эджуортом как равновесие в систе­ме гедонистических действий, каждое из которых направле­но на максимизацию индивидуальной полезности.

Действуя исключительно исходя из собственного ин­тереса, экономические агенты заключают контракты. Кон­тракт определяется как тип действий агента «в согласии с другими, которых его действия затрагивают». Проблемой является определенность контрактов. Общий ответ состо­ит в том, что контракт в отсутствие конкуренции является неопределенным; контракт при совершенной конкуренции является определенным; контракт в условиях не вполне со­вершенной конкуренции в меньшей или в большей степени неопределен. Чтобы показать это, Эджуорт ввел математи­ческий аппарат контрактной кривой и кривых безразличия, который был позднее усовершенствован Парето в модели, названной «коробка Эджуорта».

2. Теоретический синтез А. Маршалла: преемственность и новаторство

Маршалл: классик неоклассики. Альфред Маршалл (1842—1924), ставший центральной фигурой завершаю­щего этапа маржиналистской революции, был наименее «революционером» из всех ее «творцов» и единственным, кто начал профессиональную деятельность как преподава­тель-математик. Но, будучи более сведущим в математике, чем Джевонс и Вальрас, Маршалл считал, что математиче­ский аппарат, эффективный для получения четкой картины функциональных связей в экономике, может отвлечь в сто­рону и помешать разглядеть реальные проблемы и органи­ческие закономерности хозяйственной жизни. Эта позиция Маршалла^I отражала его опасения, что математизация эко­номической теории может увести ее в мир гипотетических и поверхностных конструкций, не пригодных для экономи­ческой повседневности. В своих «Принципах экономиче­ской науки» («77ге Principles of Economics»), ставших «но­вым заветом» экономической теории, Маршалл поместил диаграммы, графики и формулы в подстрочные примеча­ния и математическое приложение.

Современник жарких дебатов вокруг эволюционных док­трин (Дарвина — Уоллеса в биологии и Конта — Спенсера в социологии), Маршалл считал необходимым для эконо­мической науки уделять большее внимание изменчивости человеческой природы, понимать стадиальность органи­ческой жизни и несводимость к механическим элементам. Маршалл приветствовал усилия экономистов германской исторической школы (несмотря на их националистические преувеличения) по сравнительно-историческому изучению экономических обычаев и институтов в этическом и право­вом контексте. Правда, выступая против отрыва абстракции «экономического человека» от «человека во плоти и крови», сам Маршалл не преуспел в реализации предпосылки о ши­роте проявлений человеческой природы: его «нормальный» хозяйствующий субъект, подсчитывающий выгоды и невы­годы конкретных действий, мало отличается от модели ра­ционального максимизатора.

Маршалл не принимал ни «узколобого презрения» немецких экономистов, ни критической остроты Джевонса по отношению к доводам классической школы; он проявил себя как лидер, считавший своим долгом поддержание наци­ональной традиции. Скуповатый в признании вклада бли­жайших предшественников (Джевонса, Менгера, Вальраса, Дюпюи, Дженкина), он настойчиво подчеркивал свою пре­емственность с «великими» — число ссылок на Смита, Ри­кардо и Милля в «Принципах» Маршалла превосходит ко­личество упоминаний всех маржиналистов, вместе взятых.

Но все же в заглавии «Принципов» Маршалл, подчерк­нув отличие от «political economy» классиков, вынес понятие «economics». Впервые он использовал этот термин в назва­нии учебника «Экономия промышленности» («Economics of Industry»), написанного (1879) в соавторстве с женой, своей бывшей ученицей Мэри Пэйли. С публикацией своего главного труда «The Principles of economics» (1890) Маршалл сильно затянул, стремясь к возможно более тща­тельной «смазке» своих теоретических конструкций. Зато сразу после выхода «Принципов» он был признан «новым Рикардо» (М. Панталеони), а позднее — основателем совре­менной графической экономической науки (Дж. М. Кейнс), теоретиком, который больше, чем любой другой из маржи­налистов, «указывал в будущее» (Й. А. Шумпетер).

В противоположность основоположникам маржиналист- ской революции и таким ярым полемистам ее второго эта­па, как Бем-Баверк и Парето, Маршалл избегал споров. Ис­пользование им исторического материала вызвало резкую критику ведущего в Англии представителя исторического направления (не сложившегося, в отличие от Германии, в отдельную школу) У. Каннингема (1849—1919), тоже про­фессора в Кембридже. Каннингем озаглавил свою рецензию на Маршалловы «The Principles of economics» в «Экономиче­ском журнале» не иначе, как «Искажение экономической истории» (1892). Маршалл не пошел на британский вари­ант германского «спора о методах», а лишь перенес в пере­изданиях исторический материал в приложения.

Сказанное о стиле научной деятельности Маршалла поз­воляет отметить полное соответствие выделенным его сов­ременником В. Оствальдом¹ (одним из первых Нобелевс­ких лауреатов) типологическим чертам ученого-«классика». Это: выбор темы исследования на долгие годы, терпеливое и настойчивое углубление в проблему, скрупулезность и т.д. — в отличие от порывистости «романтика» (Джевон- са, например), склонного прибегать к дерзким гипотезам, методу проб и ошибок, быстро переходить от одной области исследований к другой. Научные результаты неторопливо­го классика солидны и очевидны, предопределяют сполна и точно, куда двинутся последователи.

Маршалл — основатель Кембриджской школы. Между­народная известность Маршалла долгое время была гораз­до меньше, чем у других теоретиков маржинализма. Напри­мер, во Франции III. Жид и Ш. Рист упомянули Маршалла лишь в комментариях в конце «Истории экономических учений» в связи с его концепцией потребительского из­лишка. В России в статье «Политическая экономия» (1898) знаменитого Энциклопедического словаря Брокгауза и Еф­рона Маршалл был причислен к ряду «тех последователей классической школы, которые держались ее методологи­ческих приемов и основных принципов, но освободились от некоторых ее преувеличений и односторонностей», а в статье «Ценность» (1901) даже не был упомянут. Поз­днее (1922!) российский историк-экономист С. И. Солнцев назвал Маршалла английским представителем «этического направления» в политэкономии .

Но со временем стало ясно, что Маршалл создал «под­линную школу, члены которой мыслили в рамках хорошо разработанного научного инструментария и подкрепляли свою связь с ней сильной личной сплоченностью»^{I II III}. Он собрал вокруг себя последователей в Кембриджском уни­

верситете, который закончил (1865), первоначально соби­раясь посвятить себя физике, и где преподавал затем этику и политэкономию. Сдвиг в научных интересах произошел под влиянием дискуссий в интеллектуальном клубе, куда входили выдающийся математик и физик Уильям Клиф­форд (1845—1879) и политический философ Генри Сиджу- ик (1838—1910). Маршалл придавал большое значение ста­тистике и прямым жизненным наблюдениям; он посещал бедные кварталы Лондона, чтобы составить представление о распределении материального достатка среди населения, а во время поездки в США (1875) исколесил многие штаты, чтобы оценить перспективы промышленного лидерства этой страны, тогда применявшей политику протекционизма.

Заведуя кафедрой политической экономии (1885—1908) в Кембридже, Маршалл разрабатывал тот самый аппарат, который был подхвачен его учениками и стал основополага­ющим для микроэкономического анализа: кривые спроса и предложения; понятия равновесной цены, эластичности, фирмы как совершенного конкурента, эффекта масштаба, предельных издержек и т.д.

«Ножницы» Маршалла: символ перехода от классики к неоклассике. Настаивая, что он является, прежде всего обновителем доктрины классической школы, «содержав­шей много истин, которые, очевидно, будут сохранять свое значение, пока существует этот мир», Маршалл нашел соединительное звено между теорией трудовой ценности Рикардо, придававшего чрезмерное значение издержкам производства, и теорией «конечной полезности» ниспро­вергателя Джевонса, сводившего основу экономической на­уки к теории потребления.

Этим звеном стало введение фактора времени: различе­ние рынков «по длительности периода, который отводится силам спроса и предложения на то, чтобы достигнуть состо­яния равновесия». Чем короче рассматриваемый период, тем больше определяющими для механизма ценообразова­ния являются предельная полезность и спрос, подчиняю­щиеся законам Госсена. Чем период продолжительнее, тем большее значение приобретают издержки производства, оп­ределяющие предложение.

Маршалл применил эффектное наглядное сравнение: два лезвия ножниц. Этому двусоставному режущему инст­рументу подобны принцип издержек производства и прин­цип «конечной полезности», являющиеся составными час­тями одного всеобщего закона спроса и предложения.

Взмахом «двух лезвий ножниц» Маршалл, образно говоря, «разрезал ленточку» на дороге от классической к «неоклассической» теории механизма ценообразования. Стержнем «классики» было разграничение ценности как внутренней основы и колеблющихся вокруг нее рыночных цен. «Неоклассика» отказалась от проведения «границы между нормальными ценностями» и «текущими», или «ры­ночными», или «случайными». Последние — это такие виды ценностей, на образование которых преобладающее влияние оказало сложившееся к данному моменту стечение обстоя­тельств, тогда как нормальными являются такие ценности, которые «в конечном счете сформировались бы, если бы рассматриваемые экономические условия располагали вре­менем, чтобы без помех развернуться во всю силу».

Преемственность и новаторство в теории полезности и спроса. В области собственно теории спроса сочетание преемственности и новаторства проявилось в развитии Маршаллом намеченного в работах предшественников мар- жинализма (Курно, Тюнена, Госсена, Дюпюи и Дженкина) формализованного подхода к характеристике малых при­ростов цен какого-либо товара в качестве величин, изме­ряющих соответствующие малые приросты доставляемого этим товаром удовлетворения.

Маршалл, по его собственным словам, «перевел на язык цен» закон насыщаемых потребностей или убывающей по­лезности (1-й закон Госсена), связав его с введенной Курно кривой спроса, выражающей наблюдаемую обратную зави­симость сбыта товаров от их цены. Спрос можно выразить точно лишь посредством шкалы цен, по которым человек готов купить различные количества; такую шкалу можно изобразить в виде кривой на координатной оси. Курно, а чуть позже Дюпюи помещали независимую переменную, цены, на оси абсцисс, а зависимую переменную, количество, на оси ординат; Маршалл перевернул этот порядок, чтобы закрепить одну и ту же ось для функций индивидуального спроса и рыночного спроса.

Переходя от индивидуального спроса к динамике обще­го спроса на крупных рынках, где покупают люди разного достатка, Маршалл впервые дал развернутое обоснование категории эластичности спроса, намеки на которую содер­жались в работах Курно и Дженкина.

Категория эластичности спроса. Степень эластичности, или быстрота изменений спроса на рынке зависит от того, в какой мере объем спроса возрастает при данном снижении цены или сокращается при данном ее повышении. Маршалл разграничил эластичность спроса по цене и эластичность спроса по доходу, отметив, что четкое представление о за­коне эластичности спроса можно получить лишь с учетом деления общества на бедные, средние и богатые классы. Как правило, эластичность спроса сокращается по мере снижения цен; существуют товары широкого потребления, снижение цен на которые уже не вызовет значительного увеличения их потребления (соль, некоторые виды приправ и специй). Однако спрос на многие продукты питания, шерсть, табак, обычные медицинские услуги эластичен для большинства (рабочих и среднего класса), но не для богатых классов; а на «умеренно дорогие деликатесы» — абрикосы и тому по­добные фрукты, лучшие виды рыб — спрос высоко эластичен для среднего класса, но намного менее эластичен со стороны богатых, у которых спрос уже почти насыщен, и со стороны бедных, для которых цены еще слишком высоки.

Отмечая, что спрос на наиболее дорогие продовольс­твенные товары — это фактически спрос на средства до­стижения общественного престижа и почти не поддается насыщению, Маршалл в качестве примера товара, эластич­ность спроса на который возрастает для групп с меньшими доходами, приводит зеленый горошек. Спрос со стороны богатых на этот продукт неэластичен; эластичность спроса среднего класса сокращается по мере снижения цены; спрос бедных и при низких ценах остается эластичным. Этот эф­фект «раздельного спроса» Маршалл иллюстрировал тремя кривыми спроса для разных классов (рис. 18.1).

Рис. 18.1. Кривые спроса богатых, среднего класса и бедных на зеленый горошек

Маршалл указал и на эффект перекрестной эластичнос­ти: зависимость спроса на данный товар от цен на другие товары в случае возможности замены потребления одного товара потреблением другого (чай и кофе, разные сорта мяса и т.п.) или необходимости дополнения одной вещи другой (без которой первая оказывается бесполезной).

Касаясь общих закономерностей эластичности спроса, Маршалл заключил, что наименее эластичным является, во-первых, спрос на товары «абсолютной жизненной необ­ходимости» и, во-вторых, на те предметы роскоши, которые не занимают большой части дохода богатых; а наиболее эластичным — спрос на те вещи, которые имеют большое число способов применения.

Категория потребительского излишка. Установив по­нятие предельной цены спроса, которую покупатель готов заплатить за наименее полезную для него единицу данно­го товара, Маршалл далее отметил, что существует мно­го товаров и видов удобств, доступных для потребителя по ценам существенно ниже тех, которые он согласился бы платить, только чтобы вовсе не обходиться без данных про­дуктов и услуг. Разница между ценой, которую потребитель готов был бы уплатить, лишь бы не обойтись без данной вещи, и той ценой, которую он фактически за нее платит, представляет собой «экономическое мерило добавочного удовлетворения», или потребительский излишек (потреби­тельский избыток).

Категорию потребительского излишка, по существу, пер­вым описал Ж. Дюпюи, обозначив ее как «относительную полезность» от коллективно потребляемых товаров. Мар­шалл не только ввел термин, получивший широкое распро­странение, но и рассмотрел категорию потребительского излишка в контексте влияния на благосостояние человека складывающейся обстановки, или конъюнктуры.

Потребительский излишек — это превышение общей полезности от данного блага над предельной полезностью, умноженной на число единиц блага. Маршалл взял в ка­честве примера чай, покупаемый для домашнего потреб­ления. Покупатель готов приобрести 1 фунт чая при цене 20 шиллингов за фунт в год; при цене 14 шиллингов — уже 2 фунта; 3 фунта при цене 10 шиллингов; 4, 5, 6 и 7 фунтов при снижении цены до соответственно 6, 4, 3 и 2 шиллин­гов. Таким образом, при рыночной цене 2 шиллинга за фунт покупатель за 14 шиллингов приобретет 7 фунтов, каждый

из которых составит для него ценность не менее 20, 14, 10, 6,4,3 и 2 шиллингов — в сумме 59 шиллингов. Данная сум­ма представляет собой мерило общей полезности для поку­пателя, а разность между ней и фактически уплаченными 14 шиллингами (59 - 14 = 45) — его потребительский из­лишек, избыточное удовольствие от сложившейся конъюн­ктуры.

Преемственность и новаторство в теории издержек и предложения. Организация как фактор производства.

Отмечая, что политэкономы, определяя свой предмет как науку о производстве, распределении, обмене и потребле­нии богатства, «несколько пренебрегали» проблемой спро­са и потребления, Маршалл не принял и категоричной формулировки Джевонса о теории потребления как осно­ве экономической науки, подчеркнув значение исследова­ния «усилий и деятельности» в сфере производства. Более того, Маршалл, по сути, довольно бегло коснулся вопроса о человеческих потребностях, отметив, что они в своем раз­нообразии не исчерпываются материальными и включают различные степени «жажды признания» и стремления к со­вершенству. Гораздо более подробным было рассмотрение факторов производства, к которым Маршалл отнес землю, труд, капитал и организацию, уделив главное внимание по­следней. Трактовке Маршаллом организации как фактора производства присущи три главные особенности.

1. Маршалл, на основе философских обобщений би­ологов и социологов его времени (Э. Геккель, Г. Спенсер, А. Шеффле), дополнил классический анализ разделения труда постановкой вопроса об органических закономер­ностях дополнения возрастающего разделения функций — дифференциации — усилением глубины и прочности свя­зей, интеграцией. В экономике дифференциация проявляет себя в развитии специализированных квалификаций и ма­шин, тогда как интеграция проявляется в развитии коммер­ческого кредита и средств сообщения (морской и шоссей­ный транспорт, железные дороги, телеграф, почта, печать).

2. Организация в интерпретации Маршалла, по су­ществу, совпадала с предпринимательской функцией в ее различных проявлениях. Маршалл с удовлетворением от­мечал, что уходит в прошлое существовавший в Англии «своеобразный антагонизм между научными исследовани­ями и предпринимательской деятельностью», и отлаживал свою систему теоретических категорий, рассчитывая на ее доступность для бизнесменов и интерес для деловой прак­тики, основательно вникая в прикладные, особенно отрас­левые, аспекты.

3. Анализ фактора организации подвел Маршалла к вы­воду, что увеличение объема затрат труда и капитала обычно ведет к усовершенствованию организации, что обеспечивает в несырьевых отраслях возрастающую отдачу от масштаба, или снижение издержек на единицу продукции. Эта тенден­ция противодействует тенденции, которую задает природа в земледелии (к сокращению отдачи от дополнительных вложений капитала и труда) и из которой Рикардо поторо­пился вывести свой фатальный закон давления роста чис­ленности населения на средства существования.

Закон возрастающей отдачи действует, «почти не встре­чая сопротивления», в большинстве сложных отраслей обрабатывающей промышленности и в большинстве транспортных отраслей. Маршалл отводил транспорту первенствующее значение в «общем воздействии экономи­ческого прогресса», отмечая, что приобщение к прогрессу все новых стран, стимулируемое низкими транспортными тарифами, почти прекратило действие «закона убывающей доходности» в том смысле, который подразумевался песси­мистами Мальтусом и Рикардо во времена, когда двухне­дельной зарплаты рабочих не хватало на бушель хорошей пшеницы.

Тенденция к возрастающей отдаче обусловлена эффек­тами, которые Маршалл суммирует в категориях внутрен­ней и внешней экономии от масштаба. К внутренней эконо­мии Маршалл отнес снижение издержек и, соответственно, рост предложения благодаря применению на предприятии специализированных технологий и квалификаций, включая подбор кадров с «неординарными способностями и усерди­ем», привлечение и закрепление клиентуры, облегчение до­ступа к кредиту, уменьшение трудностей сбыта (маркетин­га). Внешняя экономия зависит от общего развития отрасли и от общего прогресса среды, в которой действует отрасль, и связана прежде всего с удешевлением средств сообщения и облегчением доступа к производственно-технической и коммерческой информации.

Экономическая история, особенно XIX в., дала Маршал­лу эмпирическое основание на протяжении всего трактата акцентировать (с настойчивостью большей, чем А. Смит веком ранее) ключевое значение снижения транспортных

издержек. Эта мысль вела к принципиальному выводу, что чем совершеннее рынок, «тем сильнее тенденция к тому, чтобы во всех его пунктах в один и тот же момент платили за один и тот же предмет одинаковую цену». На предпосыл­ке выравнивания цен на данный товар в условиях свобод­ной конкуренции на отраслевом рынке Маршалл построил свой анализ равновесной цены.

3. Метод частичного равновесия и влияние фактора времени в концепции А. Маршалла

«Крест Маршалла». Метод частичного равновесия.

Сравнение свободного ценообразования с «двумя лезвиями ножниц» было развито Маршаллом в обосновании катего­рии щена предложения» (цена, которую «надо уплачивать за надлежащее предложение усилий и жертв, необходимых для производства данного товара») и в графическом изобра­жении кривых спроса и предложения, точка пересечения ко­торых показывает равновесную рыночную цену (рис. 18.2).

Г

Товар

Маршалла» — модель равновесной цены

рафик, на котором равновесная цена представлена как «гвоздь» решения проблемы взаимодействия полезности и издержек производства в ценообразовании, напомина­ет, по своему виду, ножницы и получил название «креста Маршалла». Чем ниже цена, тем больше потребительский спрос, но одновременно тем менее привлекательно произ­водство этого товара и его предложение будет сокращаться. И наоборот: при высокой цене доходный товар привлекате­лен для многих производителей, но и многие потребители воздерживаются от покупок.

Маршалл рассматривал скре­щение интересов потребителей с действиями производителей отдельной отрасли, поэтому его анализ отношений спроса и пред­ложения, полезности и издержек применительно к данному това­ру был назван методом частич­ного (по отношению к экономике в целом) равновесия. Маршалл акцентировал смысл равновесия «нормального спроса и предло­жения», отраженного в цене дан­

ного товара, применительно только к определенному пери­оду времени, который может быть:

• стационарным, когда предложение ограничено имею­щимися запасами и равновесную цену определяют колеба­ния спроса;

• краткосрочным, когда на равновесную цену оказы­вают влияние изменения как спроса, так и реагирующего на него предложения, регулируемого возможностями про­изводства при постоянстве оборудования и уровня органи­зации;

• долгосрочным, когда спрос подвергается влиянию моды и товаров-заменителей, а все издержки производства, от которых зависит предложение, становятся переменнгями.

Фактор времени является главной причиной тех трудно­стей в экономических исследованиях, которые вынуждают человека при его ограниченных возможностях продвигать­ся вперед шаг за шагом, подразделяя сложную проблему на отдельные аспекты, изучая их один за другим и, наконец, соединяя частные выводы в более или менее полное реше­ние целостной задачи.

Три периода времени. Общее правило, что чем короче период, тем больше на цену влияет спрос, а чем период про­должительнее, тем большее значение приобретает влияние издержек производства, Маршалл иллюстрирует на приме­ре рыболовецкой отрасли.

Поскольку свежая рыба — скоропортящийся продукт, каждодневная ситуация на рыбном рынке зависит от ко­лебаний улова, связанных главным образом с погодными условиями и определяющих временное равновесие спроса и предложения. В этот «мгновенный период» цена на рыбу определяется ее наличием на прилавках и спросом на нее.

В краткосрочном периоде на спрос могут повлиять слу­чайные события вроде падежа крупного рогатого скота и со­ответствующего повышения цен на говядину. Увеличение объема спроса повысит нормальную цену предложения. Повышение цены стимулирует и увеличение предложения в объеме, возможном при полном использовании имеющих­ся производственных мощностей и рабочей силы (рыбаки будут чаще выходить в море и использовать старые лодки или суда, не построенные специально для рыбной ловли); со­ответственно, возрастут и издержки на единицу продукции.

В долгосрочном периоде в силу вступает «политика ин­вестирования в расчете на отдаленную в будущем отдачу».

Если изменение вкусов определит тенденцию к дальней­шему возрастанию спроса на морепродукты, то в рыболо­вецкую отрасль будут притекать дополнительные капиталы и новая рабочая сила. Определить заранее тенденцию издер­жек на единицу продукции трудно. С одной стороны, на нее окажет действие закон убывающей отдачи: истощение ре­сурсов в близлежащих водах заставит моряков совершать более далекие плавания. С другой стороны, усовершенство­вание кораблестроения и организации лова обеспечит эко­номию на масштабах и действие возрастающей отдачи.

Если тенденции к убывающей и возрастающей отда­че окажутся равносильными (постоянная отдача) кривая предложения будет горизонтальной и цена не изменится (рис. 18.3, слева). Если возобладает тенденция к убываю­щей отдаче, долгосрочная кривая предложения будет воз­растающей и «нормальная» цена в долгосрочном периоде повысится (рис. 18.3, в центре). Если верх возьмет тенден­ция к возрастающей отдаче, кривая предложения будет убывающей (рис. 18.3, справа) и нормальная цена в итоге понизится. Равновесный выпуск продукции во всех трех случаях увеличится. Таким образом, в долгосрочном пе­риоде определяющую роль в формировании равновесной цены начинают играть издержки, которые в долгосрочном периоде все становятся переменными.

Почти каждая отрасль сталкивается с собственными трудностями и вырабатывает собственные приемы, свя­занные с задачей оценки инвестированного в предприятие капитала, и определение размера возмещения капитала в зависимости от износа оборудования, от различных эле­ментов издержек, применения новых изобретений и изме­нений в конъюнктуре отрасли.

Рис. 183. Кривые спроса и предложения в долгосрочном периоде

Структура издержек производства. Маршалл класси­фицировал издержки производства на основные (прямые), или специальные, и дополнительные, или общие. Разница между ними имеет важное значение для коротких перио­дов, в которые производителям приходится максимально приспосабливать предложение к спросу с использованием наличного оборудования и рабочей силы. Основные изде­ржки — это затраты на сырье, заработную плату и на чрез­мерный износ оборудования; дополнительные — на жа­лованье высших служащих (которое невозможно быстро приспособить к изменениям объема выполняемого ими труда) и платежи с фиксированным сроком оплаты за тя­желое оборудование. Дополнительные издержки должны обычно покрываться в значительной степени за счет про­дажной цены в течение короткого периода. А в течение дол­гого периода они должны покрываться полностью, с учетом изменений предложения капитала и квалифицированного труда.

3. Проблема государственного вмешательства и утилитаристская концепция благосостояния А. Пигу

А. Маршалл о проблеме налогов и субсидий. Маршалл использовал свой анализ потребительского излишка и тен­денций к возрастающей и убывающей отдаче для поста­новки теоретического вопроса о влиянии на общественное благосостояние государственных субсидий производителям или, напротив, налогов на отдельные товары.

Критерием целесообразности Маршалл предложил счи­тать увеличение или потерю потребительского излишка при изменении условий предложения. Например, если про­изводство товара имеет тенденцию к убывающей отдаче, то поощрительная субсидия приводит к расширению про­изводства и распространяет предел обработки на районы и условия с более высокими издержками, и снижение цены не даст потребителям такой величины потребительского излишка, которая сравнялась бы с прямыми расходами го­сударства на субсидию. Если же производство товара име­ет тенденцию к возрастающей отдаче, то субсидия способ­на вызвать значительное падение цены, которое обеспечит прирост потребительского излишка, превышающий общую сумму денежных платежей государства производителям.

Напротив, введение налога на такой товар способно умень­шить потребительский излишек на величину большую, чем общая сумма поступлений от налога в казну. Поэтому в целом оправданно субсидировать отрасли с долгосрочной тенденцией к возрастающей отдаче и применять косвенное налогообложение для продукции отраслей с убывающей отдачей; но Маршалл предостерегал от категоричных ре­шений.

А. Лигу: проблема национального дивиденда. В более широком контексте вопрос о целесообразности государс­твенных налогов и субсидий поставил ученик Маршалла и его преемник (1908) на кафедре политической экономии Кембриджского университета Артур Сесил Пигу (1877— 1959). Книги Пигу «Богатство и благосостояние» (1912) и «Экономика благосостояния» (1920) ввели в неокласси­ческую экономическую теорию проблематику положитель­ных и отрицательных «внешних эффектов», или «провалов рынка» — ситуаций, когда действия одного экономического агента сопровождаются побочным ущербом или, напротив, выгодой для другого. Вследствие этого возникает разница между частными и общественными издержками или выго­дами, которую Пигу охарактеризовал как расхождение меж­ду предельным частным чистым продуктом и предельным общественным чистым продуктом. Замечания Маршалла о целесообразности налогов и субсидий Пигу переформули­ровал как условия максимизации национального дивиденда посредством оптимального воздействия на отрасли с раз­ной отдачей, выравнивающего предельный частный чистый продукт и предельный общественный чистый продукт.

Национальный дивиденд Пигу считал показателем эко­номического благосостояния, которое, хотя и неравнознач­но общему благосостоянию, тесно связано с ним. Считая, что количество денег, которое готов заплатить человек за данное благо, является косвенным мерилом индиви­дуального благосостояния как удовлетворения желаний, Пигу включал в понятие национального дивиденда «все то, что люди покупают на свои денежные доходы, а также услуги, предоставляемые человеку жилищем, которым он владеет и в котором проживает»^I. Обеспечение максимума национального дивиденда Пигу связывал с равенством пре­дельных чистых продуктов при различном использовании ресурсов в режиме свободной конкуренции и реализации частного интереса. Однако отраслевые различия в произ­водстве товаров приводят к несовпадению величины об­щественного чистого продукта, обеспечиваемого единицей соответствующего ресурса, и величины частного чистого продукта. Поэтому для государства существует возмож­ность определенных дотаций для увеличения выпуска в тех отраслях, где величина предельного общественного чистого продукта превышает величину предельного частного чис­того продукта, и корректирующих налогов в отраслях, где указанная разница имеет обратный знак. К первому случаю относятся отрасли с возрастающей отдачей или сферы де­ятельности, сопровождающиеся положительными побоч­ными эффектами (например, городское благоустройство); ко второму случаю — отрасли с убывающей отдачей или со­провождающиеся отрицательными побочными эффектами (например, ухудшающие здоровье населения, но принося­щие прибыли частным производителям табачная промыш­ленность и производство крепких спиртных напитков).

Перераспределение национального дивиденда: утили­таристский подход. Пигу, как и Маршалл, испытал влияние политического философа Г. Сиджуика, последовательного утилитариста и автора трактата «Принципы политической экономии» (1883) — попытки введения элементов предель­ного анализа в систему политэкономии Рикардо — Милля. Сиджуик первым привел ставший благодаря Пигу хресто­матийным пример с маяком как вложением, приносящим меньшую величину предельного частного чистого продук­та сравнительно с величиной предельного общественного чистого продукта, поскольку владельцы и капитаны судов получают услугу, которую их трудно заставить оплатить. В целом же влияние утилитаризма проявилось в обосно­вании Пигу частичного перераспределения национального дивиденда (трансферта дохода от богатых к бедным) как способа увеличить благосостояние — при условии, что сам национальный дивиденд не уменьшится. Поскольку доход подчиняется закону убывающей предельной полезности, прирост дохода приносит больше удовлетворения или по­лезности группам населения с низким доходом, чем лю­дям, которые уже пресыщены благами; поэтому трансферт от богатых к бедным увеличит совокупное благосостояние, так как сумма удовлетворения последних возрастет больше, чем уменьшится сумма удовлетворения первых.

Но в анализе экономического благосостояния Пигу об­наружил особый аспект, требующий скорее не утилитарист­ского, а институционального объяснения.

Национальный дивиденд, эффект присоединения к большинству и эффект сноба. Пигу отметил, что в боль­шинстве случае потребляемые товары широкого спроса приобретаются ради них самих. Но он выделил два типа удовлетворения желаний потребителей, связанного с об­ладанием благами, которые есть и у других людей (Пигу приводит в пример мужские шляпы-цилиндры), либо, на­оборот, благами, не доступными для других (вроде брил­лиантов). Согласно Пигу, в первом случае создание до­полнительной единицы товара увеличивает совокупное удовлетворение потребности в товаре на величину боль­шую, чем несет в себе сама эта единица, поскольку каждая единица становится, тем самым, более распространенной; во втором случае создание дополнительной единицы то­вара увеличивает совокупное удовлетворение потребнос­ти в товаре на величину меньшую, чем несет в себе сама эта единица, поскольку каждая единица становится более популярной. Пигу считал для увеличения экономического благосостояния целесообразным в первом случае стимули­ровать производство дотациями; а во втором случае — об­лагать налогами.

Эффекты, связанные с желанием выделиться из общей массы или соответствовать ее жизненным стандартам, были впоследствии охарактеризованы как эффект сноба и эф­фект присоединения к большинству, вызывающие откло­нения от маршаллианской кривой «нормального» спроса вследствие отмеченного Т. Вебленом «состязательного ас­пекта потребления»^I.

3. Маржиналистская теория распределения общественного продукта: концепция предельной производительности Дж. Б. Кларка

Дж. Б. Кларк — родоначальник маржинализма в США.

Завершением «маржиналистской революции» в теории цен­ности и распределения стало единообразное объяснение до­ходов факторов производства, возродившее на предельном принципе трехфакторную формулу Сэя. Этот вклад был сделан Джоном Бейтсом Кларком (1847—1938), который считается первым выдающимся экономистом мэйнстрима в США. Его имя носит медаль, присуждаемая (с 1947 г.) раз в 2 года американским экономистам из числа тех, кто снискал наибольшее признание до 40 лет. Заметим, что сам Кларк попал в число основателей мэйнстрима благодаря книге, вышедшей, когда ее автору, профессору Колумбийс­кого университета в Вашингтоне, было уже за 50.

В молодости же Кларк, окончив колледж, продолжил об­разование в Европе. Он попал на Гейдельбергский семинар К. Книса в то время, когда Бем-Баверк и Визер доклады­вали там основы австрийской теории предельной полезно­сти. Позднее критическое переосмысление теории капитала и процента Бем-Баверка и теории «общего и специфиче­ского вменения» Визера станет существенным моментом теоретической концепции Кларка.

Однако первая книга Кларка «Философия богатства» (1885) отразила влияние исторической школы, проводимое тогда в США Р. Т. Эли (1854—1943), который провозгла­шал очередную «новую» политэкономию, ориентирован­ную на поддержку бедных слоев и сбор фактического мате­риала. В согласии с Эли Кларк критиковал рикардианский «апофеоз эгоизма» и указывал на «трагический дуализм» деятельности бизнесменов, сочетающих деловую энергию с бесчестными поступками. Но он отверг радикальную кон­цепцию Г. Джорджа и рассчитывал на «третейский суд», профсоюзы, участие рабочих в прибылях как на условия обеспечения гармонизации отношений капитала и труда.

Вторая и главная книга Кларка — «Распределение бо­гатства» (1899) — была написана уже с позиций, что ис­комая гармонизация обеспечена существующим порядком конкурентного рынка как саморегулируемой системы, оп­тимальной с точки зрения эффективности и справедливого распределения доходов.

«Универсальные законы», статика и динамика. Кларк предложил новое понимание структуры экономической теории, разграничив анализ на универсальные законы, ста­тику и динамику. К универсальным законам Кларк отнес: 1) закон предельной полезности; 2) закон убывающей про­изводительности и 3) закон «специфической производи­тельности». Теорию предельной полезности Кларк уточнил

формулировкой о приращениях дополнительных полезных свойств («связок элементарных полезностей» потребляемых благ, а не благ как таковых). Закон убывающей производи­тельности и закон «специфической производительности» были приняты Кларком за основу объяснения ценообра­зования на факторы производства и функционального рас­пределения дохода между собственниками факторов.

Кларк указал на пять процессов, вносящих динамику в рыночное хозяйство: рост народонаселения, технические нововведения, изменения организационных форм пред­приятий, изменения вкусов потребителей и накопление капитала. Но они рассматривались Кларком лишь как до­полнения (отклонения) факторной статики производства и распределения, представляющей собой «естественное со­стояние», при котором универсальные законы, если не на­рушается свободная конкуренция, обеспечивают каждому фактору производства «такое количество ценности, какое он создает».

При фиксированном количестве любого из факторов про­изводства уменьшается отдача от каждой последующей при­меняемой единицы переменных факторов. Например, если земля является фиксированным фактором производства, по отношению к ней труд и капитал выступают переменны­ми факторами с убывающей отдачей, а урожайность худших участков — как предельный продукт, определяющий цену; лучшие участки обеспечивают разницу между величиной среднего и предельного продукта, но она достается в виде ренты владельцу фиксированного фактора производства.

Но Кларк считал, что земля принципиально не отлича­ется от других капитальных благ как взаимозаменяемых единиц, которые все могут приносить ренту — в отличие от денежного капитала, приносящего процент. Таким об­разом, по существу доли общественного продукта распре­деляются между двумя «подвижными фондами» — труда и капитала — в соответствии с убывающей доходностью и специфической производительностью образующих эти фонды агентов производства.

Теория предельной производительности. Кларк рас­сматривал свою концепцию как нормативный принцип соблюдения эффективности распределения ресурсов в процессе производства и справедливости в процессе рас­пределения доходов.

Если зафиксирован объем капитала как «одного общего помогающего труду фактора», наращивание количества ра­ботников будет вести к уменьшению приращения продукта и производительность последнего из занятых рабочих опре­делит заработную плату их всех, а дифференциальный изли­шек над ее величиной составит «рентный доход капитала». И, напротив, когда зафиксировано количество труда, на его долю достанется «рентный доход» от постепенного наращи­вания капитала. Но при совершенной конкуренции на рын­ках факторов производства рентных доходов в принципе ни у кого быть не должно: весь доход представляет собой выручку предпринимателя, который сразу же выплачивает рабочим зараплату, а из избытка расплачивается с собствен­никами капитальных благ и денежного капитала, отдавая им предельный продукт. Предельная производительность фак­торов производства объясняет цены на них и распределение относительных долей общественного продукта.

Проблема справедливости в распределении. Еще до вы­хода книги Кларка «Распределение богатства» теория пре­дельной производительности, изложенная Кларком в ряде статей, стала завоевывать признание, поскольку предлагала единое объяснение доходов основных классов общества, ко­торое в рикардианской традиции политической экономии включало три различных приема (объяснение заработной платы — на основе теории рабочего фонда, регулируемого долгосрочными издержками производства средств сущест­вования; земельной ренты — на основе теории дифферен­циального излишка сверх предельных издержек возделыва­ния земли; капиталистической прибыли — по остаточному принципу). Теория предельной производительности пред­лагала единый подход, согласно которому при фиксиро­ванном факторе земли труд и капитал вознаграждались как составные «порции» переменных факторов, а рента оказы­валась остатком, начисленным владельцам земли с участка­ми лучше предельного.

Но трактат Кларка снискал и несолидную репутацию «защиты статус-кво»^I. Проблема распределения остро деба­тировалась в тогдашней экономической литературе. Неза­долго до книги Кларка вышла обратившая на себя широ­кое внимание книга австрийского юриста Антона Менгера (1841—1906) — младшего брата и притом идейного про­тивника К. Менгера — «Право на полный продукт труда» (1897). Теория предельной производительности Кларка как раз отрицала «право» труда на весь созданный продукт (впервые обоснованное «социалистами-рикардианцами»¹), проводя различие между «продуктом труда» и «продуктом промышленности».

Но аргументация Кларка содержала серьезные изъяны, главный из которых заключается в том, что если фактор относительно дефицитен, то высокая цена на него, продик­тованная соображениями эффективности, отнюдь не будет оптимальной с точки зрения справедливости^{I II}, а функцио­нальное распределение доходов — этически безупречным, как утверждал Кларк.

Ф. Уикстид о проблеме «исчерпанности продукта».

Значение теории предельной производительности как еди­ного подхода, объясняющего вознаграждение любого фак­тора производства, если он является фиксированным при переменных других факторах и обеспечивает своему вла­дельцу начисление остатка с «порций» лучше предельной, было показано англичанином Филиппом Генри Уикстидом (1844—1927) в «Опыте о координации законов распределе­ния» (1894). Уикстид был единственным прямым после­дователем Джевонса, а «Опыт» — второй из трех его книг; до нее был «Алфавит экономической науки» (1888), а по­сле — «Здравый смысл политической экономии» (1910) — учебники, благодаря которым в английский язык вошли по­нятия предельной полезности и альтернативных издержек.

Излагая теорию предельной производительности как «координацию законов распределения», Уикстид выявил проблему, которую он назвал проблемой «исчерпанности продукта»: будет ли при свободной конкуренции сумма этих вознаграждений факторов в соответствии с их пре­дельной производительностью без остатка равна рыночной цене продукции? Иначе говоря, будет ли общий продукт исчерпан вознаграждениями факторов в соответствии с их предельной производительностью?

Ответ Уикстида был утвердительным, но он запутал­ся в аргументах и вынужден был ограничить свои выводы условиями постоянной отдачи от масштаба, для которых

действительно возможно математическое доказательство «теоремы об исчерпанности». Его привел, прибегнув к од­ной из теорем, носящих имя великого швейцарско-россий­ского математика Леонарда Эйлера (1707—1783), — лемме об однородных функциях, ученик Маршалла, математик по образованию Альфред Уильям Флакс (1867—1942). Но само условие постоянства отдачи от масштаба было признано неубедительным Эджуортом и Парето; неясным остался и вопрос о характере предпринимательской прибы­ли (в отличие от процента на капитал и заработной платы за управление): она — доход от особого фактора или оста­ток после вознаграждения всех прочих факторов?

3. И. Фишер: понятие дисконтированного дохода и денежная теория

Ожидание «американского века». К началу XX в. США, намного опережая крупнейшие страны Европы по объему производимой сельскохозяйственной продукции, уверенно захватили и мировое промышленное лидерство. И хотя ми­ровой валютой еще оставался фунт стерлингов, а мировым финансовым центром — Лондон, Нью-Йорк во главе с Уолл­стрит наступал ему «на пятки» в предвкушении смены «по­золоченного века» в истории США «американским веком» в мировой истории. Уже выходил «Уолл Стрит Джорнал» и появился фондовый индекс Доу-Джонса для крупнейших промышленных компаний; уже было заявлено о намерении «житницы» мира, ставшей его «фабрикой», быть и его «рас­четной палатой».

Экономистом, отразившим в теории претензии амери­канского капитализма на универсальность, перенесшим в само определение капитала из практики фондового рын­ка понятие дисконта (разницы между ценой в настоящий момент и ценой на момент погашения или ценой номинала ценной бумаги), стал профессор Йельского университета Ирвинг Фишер (1867—1947). Он дебютировал в эконо­мической науке еще в XIX в. — докторской диссертацией «Математические исследования теории ценности и цен» (1892), содержавшей, среди прочего, проект машины для иллюстрации общего экономического равновесия. Но са­мые знаменитые работы Фишера вышли в начале XX в. — «Природа капитала и дохода» (1906), «Ставка процента» (1907), «Покупательная сила денег» (1911). Вторая из этих книг была посвящена памяти Джона Рэ (1796—1872) — шотландца, долгое время жившего в Канаде и на^Гавайских островах и умершего в безвестности в Нью-Йорке. Его книгу «Изложение некоторых новых принципов политиче­ской экономии» с нудным подзаголовком «Демонстрация ошибок системы свободной торговли и некоторых других доктрин, отстаиваемых в «Богатстве народов» (1834) ци­тировал в своих «Принципах политической экономии» Дж. Ст. Милль, а потом все забыли. Но сокращенное пе­реиздание под новым заглавием «Социологическая теория капитала» (1902) произвело сенсацию: выяснилось, что Рэ предвосхитил австрийскую теорию капиталообразования вследствие «окольных» методов производства и укоренен­ности процента в различной оценке настоящих и будущих благ. Бем-Баверк признал, что Рэ многое изложил лучше его самого; Фишер пошел по стопам Рэ и Бем-Баверка.

Капитал как дисконтированный доход. Фишер опреде­лил «капитал» как любой запас (земля и прочие природные ресурсы, здания и машины, профессиональные навыки), ге­нерирующий поток услуг во времени, а «доход» — как пре­вышение данного потока услуг над объемом, необходимым для поддержания и возмещения этого запаса. Ценность ка­питала есть не что иное, как сегодняшняя ценность потока доходов, которые капитал принесет в будущем, т.е. сумма будущих доходов, дисконтированная с учетом текущей ставки процента. Процент — это не узкое явление, имею­щее отношение лишь к немногим сделкам; он пронизывает все экономические отношения и является связующим зве­ном между настоящим и будущим, влияя на все большие решения. Не капитал сообщает ценность доходу, а доход сообщает ценность капиталу, ибо экономическая деятель­ность по сути своей устремлена к будущему. Людей харак­теризует различие в умении предвидеть, именно высокая степень предвидения отличает преуспевающих «капитанов промышленности». Важное значение имеет «расхождение на один или два пункта между тем, какова норма процента в настоящем, и тем, какой она предполагается в будущем».

Ожидания и процент: «норма дохода сверх издержек». Центральной в теории капитала и процента Фишера ста­ла категория «норма дохода сверх издержек». Если норма дохода сверх издержек выше рыночной ставки процента, это стимул для роста инвестиций на заемные деньги. Фи­шер цитировал вывод Джона Рэ, что в обществе, где норма процента низка, болота будут тщательнее осушены, дороги будут лучше, жилье будет построено прочнее, чем в обще­стве с высокой нормой процента. Повышение «нормы до­хода сверх издержек» и тем самым расширение инвестиро­вания является, по мнению Фишера, следствием прогресса технических знаний. На поле новых инвестиций, открытое каким-либо изобретением, вступают «предприниматели и все, кто рискует своими капиталами»; «прокладывающие первую борозду» получают доход, значительно превышаю­щий норму процента. Кроме того, когда нововведение уве­личивает норму дохода сверх издержек, предприниматели в ожидании высоких прибылей готовы брать взаймы даже из более высокого, чем прежде, процента, а заимодавцы час­то согласны ссужать по тому же проценту, что и раньше. В результате разница между нормой дохода сверх издержек и нормой процента растет, а это влечет за собой рост зай­мов и инвестиций. Общество вовлекается в излишнее инве­стирование ради будущего дохода. «Американцы, находясь постоянно под влиянием больших ожиданий, всегда были готовы обещать относительно большую часть своих обиль­ных будущих доходов в обмен на относительно небольшое добавление к текущим доходам».

Поток новых изобретений повышает норму процента, так как благодаря этим изобретениям существующий по­ток доходов станет более обильным в отдаленном будущем, но рано или поздно этот поток иссякает. Тогда наступает период «ожидания низких прибылей» и потребностей за­емщиков в снижении нормы процента, на которое не хотят идти заимодавцы. Предприниматели занимают меньше, инвестирование становится вялым, что вынуждает норму процента к снижению.

Покупательная способность денег. Фишер рассматри­вал свои труды о природе капитала и процента как теорети­ческое обоснование бухгалтерии: как на уровне отдельного предприятия, так и для всей экономики в целом. Но для расчетов прибылей необходимо принимать уровень цен и его изменчивость, которая влияет и на поток доходов, и на процентные ставки.

Фишер формализовал классическую идею о зависимос­ти уровня цен от количества денег в обращении «уравнени­ем обмена»:

MV=PT,

где М (money) обозначает количество денег в обращении; V (velocity) — скорость их обращения; Р (prices) — уровень цен; Т (transactions) — объем сделок, совершенный за дан­ный период.

Эта формула получила наименование «уравнения Фи­шера», или основного уравнения количественной теории денег, и позднее была модифицирована с учетом сложной структуры денежной массы (непосредственные денежные знаки М и банковские вклады М) как MV + МУ = РТ.

Поскольку рост денежной массы приводит к падению покупательной силы денег — инфляции, при расчете доход­ности инвестиций надо делать поправку на темп инфляции и различать реальную RR и номинальную RN ставки про­цента, принимая во внимание, что

RR = RN — е.

где е — темп инфляции.

Неиспользованные возможности. Количественная тео­рия денег Фишера, его теория процента, а также его весо­мый вклад в экономическую индексологию открывали путь перехода от неоклассической микроэкономики к маржина- листскому мАкроэкономическому анализу, но сам Фишер не пошел этим путем. Концепция «нормы дохода сверх из­держек» и ее расхождений с нормой процента как импуль­сов к расширению или сжатию инвестиционной активности соответствовала категории естественной нормы процента у К. Викселля (см. главу 20) и предельной эффективно­сти капитала у Дж. М. Кейнса (см. главу 21). Но, в отли­чие от них, Фишер не сделал эту концепцию краеуголь­ным камнем для теории «так называемого экономического цикла» (по его выражению). Более того, после «великого краха» на Уолл-стрите в октябре 1929 г. Фишер растерял накопленный авторитет экономиста-теоретика, утверждая месяц за месяцем о скором начале нового бума, а в попу­лярной книге «Бумы и депрессии» (1932) заявлял, что цик­ла, по сути дела, нет, а есть только неправильные колебания покупательной силы денег — «танец доллара». Это обстоя­тельство вкупе с репутацией чудаковатого прожектера, «за­цикленного» на здоровье нации (автор бестселлера «Как жить: правила здоровой жизни, основанные на современной науке»; сторонник евгеники и «сухого закона»), оставило

Фишера, несмотря на его президентство в Эконометриче­ском обществе (см. главу 22), вне основного течения аме­риканской экономической мысли после «кейнсианской ре­волюции». Однако наступление монетаризма (см. главу 26) и кризис 2008 г. возродили интерес к наследию Фишера.

Вопросы и задания

1. Покажите связь теории предельной полезности У. С. Дже- вонса с философией утилитаризма (категория «антиполезнос­ти»).

2. В чем состоит значение метафоры «два лезвия ножниц» в теоретическом синтезе А. Маршалла?

3. Покажите связь структуры издержек производства с перио­дами времени в концепции частичного равновесия А. Маршалла.

4. Проследите развитие утилитаристской концепции благо­состояния Кембриджской школы в теории налогов и субсидий А. Маршалла и теории национального дивиденда А. Пигу.

5. Проведите аналогию между теорией налогов и дотаций Пигу и эффектами Веблена в теории потребительского спроса.

6. Почему теория предельной производительности Дж. Б. Кларка может считаться завершением маржиналистской рево­люции?

7. Объясните определение И. Фишером капитала как дискон­тированного дохода.

Рекомендуемая литература