2. А. Богданов: социализм как организационная наука

От марксизма — к организационной науке. Почти одно­временно с книгой М. И. Туган-Барановского «Социализм как положительное учение» вышла книга его младшего со­временника А. А. Богданова «Вопросы социализма». Бог­данов так же, как и Туган-Барановский, с воодушевлени­ем принял марксизм как широкую концепцию, открытую для дополнения и критического переосмысления, и так же в итоге пересмотрел марксистский тезис о «скачке» «из царства необходимости в царство свободы». Но перед этим Богданов, позиционировав себя как последовательно­го идеолога рабочего класса, отдал 15 лет революционному подполью и стал одним из основателей и первых лидеров большевизма как политической партии.

Известность Александру Александровичу Малиновско­му (1873—1928), избравшему псевдоним «А. Богданов», принес «Краткий курс экономической науки» (1897), став­ший, как подчеркивал автор, результатом сотворчества с участниками кружка рабочих-механиков в Туле. Они «ши­ротой и разнообразием своих запросов» направили ищу­щую мысль молодого пропагандиста именно к марксист­скому «монистическому миропониманию», соединяющему «в одной сложной цепи развития звенья технические и эко­номические с вытекающими из них формами духовной культуры». Доработку своего учебника для новых изданий (в 7-м издании (1906) впервые появился раздел «Социали­стическое общество») Богданов сочетал с программой соз­дания «эмпириомонизма» — универсального «социально­трудового миропонимания», соединяющего идеалы рабоче­го движения с интегративными концепциями естествозна­ния и философской мысли. Одновременно Богданов воз­главил вместе с В. Ульяновым-Лениным Большевистский центр. После революции 1905—1907 гг. солидерство смени­лось конфликтом, и Ульянов-Ленин добился исключения Богданова из ЦК РСДРП и из фракции большевиков.

Организовать самостоятельную фракцию на основе ли­тературно-пропагандистской группы «Вперед» Богданову не удалось, и он целиком посвятил себя научной работе и врачебной деятельности. Главные произведения Богда­нова можно разделить на две группы:

• выдающиеся по своей эвристике, но не оцененные при его жизни трактаты «Эмпириомонизм» (1904—1906, в 3-х т.) и «Тектология: всеобщая организационная наука» (также в 3-х т., 1913—1922);

• оказавшие заметное влияние на современников ро­ман-утопия «Красная звезда» (1908) и корпус учебников, включая «Курс политической экономии» (в 2-х т., 1910— 1918, в соавторстве с И. Степановым-Скворцовым).

Все они отразили общеметодологические и социокуль­турные позиции автора:

• коллективизм — признание первичности сотрудниче­ства в человеческом обществе и товарищеской солидарно­сти как нормы взаимоотношений;

• инструментализм — признание научного знания в со­вокупности его результатов наивысшей культурной ценно­стью как инструмента «разведки» и преобразования дей­ствительности, а точности механических наук — образцом и ориентиром для наук об обществе;

• интегрализм — неприятие растущего разделения тру­да, дошедшего до предела в «частичном работнике» ману­фактуры и в «цеховой учености» специалистов, и установка на возможность преодоления узкой специализации «все­сторонней подвижностью труда» на основе автоматизации производства и интеграции знаний.

Как философ Богданов тяготел к неопозитивизму, а свои заимствования из «юной» исторической школы в полит­экономии и различных школ философской мысли рассмат­ривал как углубление и расширение материалистического («монистического») понимания истории. Он выступил с проектом «всеобщей организационной науки» — текто- логии {от греческого «тектон» — «строитель»), двуединым образом нацеленной на воплощение идеала социализма («коллективизма», «товарищеского равенства»):

• на уровне отдельного работника — создание техниче­ских условий гибкости и перемены труда без прикованно­сти к одной отрасли производства;

• на уровне общества в целом — интеграция научных знаний в систему методов, обеспечивающих планомерное развитие безденежного («объединенного натурального») хозяйства.

Организационная теория классов. Основные черты своеобразия богдановской версии марксизма:

1. истолкование классового деления общества как орга­низаторско-исполнительских отношений, переплетенных с «дроблением человека» в специализации;

2. отождествление общественного сознания с различ­ными формами «идеологии», «генетически вторичными», но оказывающими обратное и организующее влияние на производственные отношения;

3. замещение гегелевской диалектики универсализацией естественнонаучных законов сохранения энергии (энерге­тизм), подбора (эволюционизм), «подвижного равновесия» с окружающей средой («теория равновесия»).

Согласно теории классов Богданова, расхождение между высшими, «организаторскими», и низшими, «исполнитель­скими», формами труда укоренено в производственном про­цессе, но организаторский класс с течением времени теряет реально организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и вырождаясь. Так было с рабовладельца­ми и феодалами; капиталисты-предприниматели, утвердив крупное машинное производство, также начали развивать­ся «по преимуществу в потребительном, т.е. паразитиче­ском, направлении», вырождаясь в рантье. Но, в отличие от прежних высших классов, буржуазия стимулирует рост инициативного и квалифицированного слоя обладателей специализированных знаний. Этот слой, или промежуточ­ную социальную группу наемных специалистов «на служ­бе капитала и буржуазного государства» Богданов назвал «технической интеллигенцией».

Введение категории «техническая интеллигенция» за­полняло пробел в марксистской концепции социальной структуры капиталистического общества, в котором явно происходило (и было отмечено критиками марксизма «сле­ва» и «справа») возвышение нового слоя, или класса но­сителей «высших форм труда» в крупном промышленном производстве, имеющих свой особый источник доходов (обладание знаниями).

Классовые идеалы и экономическое развитие. Богда­нов отмечал, что для экономического прогресса «произ­водство идей» приобретает все большее значение сравни­тельно с мускульным трудом, поэтому растет и значение функций техническо-организаторской интеллигенции. Она как социальная группа выдвигает такой идеал, трактуя его как «государственный социализм»:

«Планомерная организация производства и распреде­ления под руководством ученых-экономистов, инженеров, врачей, юристов, вообще — самой этой интеллигенции; при этом она создает привилегированные условия для себя, но также условия жизненно удовлетворительные для рабо­чего класса, тем самым устраняются основания для классо­вой борьбы, и получается гармония интересов» (Богданов имел в виду французскую партию радикал-социалистов, но приведенное описание также полностью соответству­ет позиции Г. Гантта — Т. Веблена, получившей название «технократической» — см. главу 15).

Но другие социальные группы и классы выдвигают свои идеалы, оказывающие влияние на альтернативы экономи­ческого развития.

Идеал же рабочего класса, или «пролетарской культуры», по мнению Богданова, должен быть нацелен на обобщест­вление науки — выработку «общих методов исследования, которые давали бы ключ к самым различным специально­стям и позволяли бы быстро овладевать ими». Наука, став­шая, как это было понятно уже Марксу, непосредственной производительной силой, должна быть «обобществлена, как этого требует социализм по отношению ко всем ору­диям труда». Без наличия точных знаний, которыми «пока владеют только интеллигенты-организаторы», по мнению Богданова, рабочим даже в случае захвата политической власти не на что рассчитывать, кроме «перехода из-под ига капиталистов под иго инженеров и ученых».

Отстаивая вышеизложенную позицию после Февраль­ской революции 1917 г., Богданов стал оппонентом «пере­родившегося», по его словам, большевизма. Октябрьскую революцию он не признал социалистической, считая, что серая «рабоче-солдатская масса» выступила как «класс ис­торического момента», но возникший «военный коммунизм трудовых классов» не может считаться началом социали­стического строительства, поскольку выражал не прогресс производительных сил, а организационное приспособление к их упадку. А. Богданов отказался принять предложение своего друга и родственника А. Луначарского, примкнув­шего к большевикам и ставшего наркомом просвещения в правительстве В. Ульянова-Ленина, занять «любую долж­ность» в Наркомате просвещения. Однако после переезда советского правительства в Москву Наркомпрос оказал поддержку движению Пролеткульта, где Богданов стал ведущей фигурой, хотя и ненадолго. Декларации Пролет­культа о независимости от правительственного декретиро­вания и использование лозунга «пролетарское искусство» экстремистами-футуристами спровоцировали враждебное отношение Ульянова-Ленина и его окружения к новой ор­ганизации и подчинение ее партийно-государственному ап­парату для избавления от «богдановщины»¹.

Новая стадия капитализма. В своем «Курсе политиче­ской экономии» Богданов характеризовал военно-государ­ственный капитализм периода мировой войны и российский «военный коммунизм трудовых классов» как военно-эконо­мические формации, являющиеся переходными от господ­ства финансового капитала с гипертрофией рантье к новой стадии капитализма — «национально-государственному ка­питализму» со значительными элементами хозяйственного самодовления, «автаркичности». В нескольких публичных докладах (опубликованных лишь в 1990—2000-е гг.) Бог­данов определил отличительную черту этой стадии как возвышение инженерно-технической элиты и «социал-бю- рократии» — «технической и организаторской интеллиген­ции», превращающейся в «класс для себя», в новую форму существования буржуазии как господствующего класса.

Богданов зафиксировал, что потребность усиления роли государства как орудия «коллективного страхования капитала» содействует постановке в национальном мас­штабе организационных задач наиболее рационального использования природных богатств и наличных рабочих сил. Отсюда — всплеск интереса к «научной организации труда и производства» (НОТП) — тейлоризму, психотех­нике и т.п.; создание общенациональных технических ко­митетов. В своей последней работе «Линии культуры XIX и XX века» Богданов разграничил интеллигенцию собс­твенно техническую (инженерно-научную) и «норматив­но-государственную», непосредственная база которой — «не производство, а разбухший госаппарат с включенным в него милитаристическим». Эти несхожие группы объек­тивируют две различные «культурные линии новейшего капитализма» — линию «буржуазно-интеллигентского тех­ницизма» и линию «норматизма», каждая из которых ока­зывает влияние на пролетариат и рабочее движение.

Линия «буржуазно-интеллигентского техницизма», по мнению Богданова, соответствует социал-демократическо­му оппортунизму и реформизму бернштейнианского типа. К ней тяготеют квалифицированные «верхи» рабочего клас­са, заинтересованные в росте политических прав и доступа к общей культуре в рамках капитализма. К линии «норматиз- ма» тяготеют «широкие неквалифицированные слои проле­тариата, слабо затронутые научным техницизмом, но сильно чувствующие потребность в твердом руководстве, в простых, ясных и боевых доктринах, дающих выход стихийной рево­люционности». По таким характеристикам линии «норматиз- ма», как «максималистский» государственно-регулятивный подход к экономике и «пацифизм государственно-условный, с уклоном в прямой антипацифизм по отношению к граж­данской войне», можно заключить, что Богданов имел в виду политику ВКП (б) и Коминтерна. Но Богданов продолжал настаивать на «исторической миссии пролетариата», которо­му предстоит пережить «еще одно великое разочарование», но который является воплощением тенденции к «сознатель­ному созиданию» организационных форм.

«Сущность социализма» — хозяйственная планомер­ность. «Организационная» концепция Богданова была завершением традиции утопического и «научного» социа­лизма индустриальной эры не только потому, что получила оформление в классической литературной утопии, но и по­тому, что перевела ключевую проблему «наука и социа­лизм» на уровень доктрины скоординированного научного знания, необходимого для хозяйственной планомерности.

Отправной пункт Богданова полностью совпадал с пред­ставлениями Маркса («Капитал») и Энгельса («Анти-Дю­ринг») о том, что «прозрачно ясные» (без товарной «обо­лочки») производственные отношения установятся тогда, когда политехнически обученный производитель нового поколения будет осваивать «целый ряд отраслей», зная «научные основы всего промышленного производства». В модели такого общества, изображенного Богдановым в утопии «Красная звезда», предполагалась реализация со­циалистических допущений с учетом приведенных ниже возможностей:

— добровольного перемещения производителей по звеньям производства на основе «здоровой органичес­кой» потребности в труде, коллективизма и универсальных политехнических навыков — без проблемы разнокачествен­ное™ и материального стимулирования труда;

• культуры целесообразного потребления — без про­блемы индивидуальных потребительских вкусов и моды;

• централизации и наилучшего использования хозяйст­венной информации — без проблемы ее искажений и согла­сования частных интересов.

Богданов подразумевал, что его тектология кладет нача­ло разработке общенаучной концепции о планомерном со­гласовании функциональных связей между работниками, отраслями производства и единым хозяйственным центром. Подчеркивая, что «требование планомерности есть самая сущность социализма», Богданов отверг отождествление «планомерности» с военно-государственным регулирова­нием германского образца (принудительное трестирование, всеобщая трудовая повинность, карточная система) и нор­мировкой труда тейлористского типа.

Однако, подвергнув критике «военный коммунизм», Богданов преувеличивал дистанцию между «логикой ка­зармы» и «логикой фабрики». Трактовку планомерного об­щества как единого предприятия, в котором устранена про­блема согласования экономических интересов, Богданов изложил в докладе «Организационная наука и хозяйствен­ная планомерность» на Первой всероссийской конференции по НОТП (январь 1921) и оставил без изменений в послед­них изданиях своих учебников (середина 1920-х гг., уже пе­риод НЭПа). Он не добавил какой-либо концепции хозяй­ственного расчета, товарно-денежных отношений, стадий развития в свою схему социализма, и в эссе «О вероятных формах жизни будущего общества» (1924) предположил лишь три главных технологических признака социализма: электрификация, проведенная на основе атомной энерге­тики; полная автоматизация; всеобщая организационная наука.

Последний период своей жизни и деятельности Богда­нов посвятил организации первого в мире Института пе­реливания крови и апробации своей идеи «коллективной борьбы за жизнеспособность». Любопытно, что первым ша­гом к этому стало приобретение в Англии аппарата конст­рукции Дж. Л. Кейнса — младшего брата Мейнарда Кейнса. Испытывая на себе гипотезу о «товарищеском обмене» кро­вью как процедуре не только лечебной, но и стимулирую­щей жизненную энергию, Богданов после ряда успешных операций погиб в результате неудачного эксперимента.

Несмотря на отношение при Советской власти к Богда­нову (по его собственным словам) как к «официальному дьяволу, от которого открещиваются, на которого “дуют и плюют”, его представления о социализме оказали силь­ное влияние на тех, кто вершил строительство «социализма в одной стране», вплоть до ключевых фигур — виднейшего (до 1929 г.) теоретика ВКП (б) Н. Бухарина, идеолога Гос­плана С. Струмилина, наркома тяжелой промышленности С. Орджоникидзе и самого «вождя народов» И. Сталина. Но, конечно, это влияние было несравнимо с влиянием оп­понента Богданова — Председателя Совета народных ко­миссаров В. Ульянова-Ленина.