Глава 11

СТАДИАЛЬНЫЕ КОНЦЕПЦИИ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ХОЗЯЙСТВА

К. Маркс, выделив капиталистический способ произ­водства как завершающую эпоху в эволюции антагонисти­ческих общественных формаций, основанных на частной собственности и классовых противоречиях, выделил также и стадии развития самого капиталистического хозяйства, указав на историческую тенденцию к обобществлению про­изводства капиталом как на материальную основу социали­стических преобразований.

Проблематика стадий капиталистического хозяйства оказалась особо значимой для экономической мысли в Рос­сии, где дебатировался вопрос о возможности «обхода» этих стадий на пути к социалистическому производству.

Влияние марксизма на русскую экономическую мысль переплелось с влиянием германской молодой исторической школы, новое поколение которой уделило особое внимание вопросу о генезисе капиталистического хозяйства.

Выдвинутая германской социал-демократией концепция экспансии финансового капитала как новой, не отражен­ной в работах основоположников марксизма стадии капи­талистического хозяйства была подхвачена российскими социал-демократами как обоснование революционной воз­можности непосредственного перехода к социалистическим производственным отношениям.

1. Проблема стадий в полемике о путях развития российской экономики между народниками и марксистами

Марксизм как доктрина капиталистического разви­тия России. После перевода 1-го тома (1872), а затем 2-го и 3-го томов «Капитала» Маркса на русский язык влияние

экономической теории марксизма стало в России сильнее, чем в какой-либо другой стране. Тому есть несколько объ­яснений:

1. предрасположенность к историзму экономической мысли в стране, где только что было отменено крепостное право и не сложилось традиций восприятия капиталисти­ческой конкуренции как «естественного порядка»;

2. острота проблемы отставания национальных произ­водительных сил, осознаваемая как необходимость их «до­гоняющего» роста;

3. формирование социал-демократии, стремившейся быть частью общеевропейского социал-демократического движения (и выдвигавшей идеологов не только «ортодок­сального» марксизма, но и ревизионизма).

Как было отмечено в главе 10, социально-реформист­ская концепция, выдвинутая русскими народниками, опи­ралась на своеобразную трактовку экономической теории К. Маркса, который не исключал возможности капита­листического пути развития России при опоре на инсти­тут сельской общины. Главный идеолог народничества Н. К. Михайловский нацеливал соратников на обоснование пути России в обход «средних стадий» между феодальным и социалистическим обществом, т.е. минуя капиталистиче­ский способ производства. Ф. Энгельс в начале 1890-х гг. признал, что «шестерня капитализма уже крепко врезалась местами в русскую экономику». Однако переводчик «Ка­питала» Н. Ф. Даниельсон и В. П. Воронцов, укоренивший в русском языке слово «капитализм», продолжали считать иначе: «несовершенство всей капиталистической формы производства так очевидно, влияние ее так разрушительно для всей страны, что русское общество вынуждено искать иной выход».

Близкие позиции занимали и университетские полит­экономы. Например, российский «катедер-социалист» Иван Иванович Иванюков (1844—1912) полностью заим­ствовал у К. Маркса схему стадиального развития капита­листической промышленности от мануфактуры к фабрике. Но в то же время считал, что «на высоте основного вопроса русской жизни» находятся «семейные формы производст­ва» — мелкое земледелие в соединении с кустарными про­мыслами, дающими основу для «самобытного» промыш­ленного роста.

Однако в 1890-е гг. группа молодых и задорных экономи­стов и политиков, также ссылаясь на Маркса, стала доказы­вать, что Россия страдает не столько от капитализма, сколько от его недостаточного развития. Новые идеологи утвержда­ли, что капитализм является необходимым условием роста производительных сил в России и способствует формирова­нию рабочего класса, который (а не крестьянство и интел­лигенция) и будет опорой ее социального преобразования.

«Неомарксисты», как прозвали своих критиков народ­ники, настойчиво подчеркивали свой «экономический материализм» в противовес концепции Михайловско­го об особой исторической роли «критически мыслящей интеллигенции». Разгоревшаяся полемика примечатель­на тем, что в ней впервые был заострен вопрос не просто о соответствии закономерностей хозяйственного развития России общеевропейским, но о соответствии по конкрет­ным стадиям. Среди «неомарксистов» наиболее заметной тогда была группа экономистов, которые вскоре разошлись с революционерами, создавшими Российскую социал-демо­кратическую рабочую партию (РСДРП), и ретроспектив­но (в советский период) получили наименование легаль­ных марксистов (М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве, С. Н. Булгаков). Их предшественником был Н. И. Зибер, первый переводчик на русский язык сочинений Рикардо, автор книг «Очерки первобытной экономической культу­ры» (1883) и «Давид Рикардо и Карл Маркс в их общест­венно-экономических исследованиях» (1885).

Н. Зибер: «философия истории капиталистической эпохи». Николай Иванович Зибер (1844—1888) был вы­нужден оставить профессуру в Киевском университете в знак протеста против стеснения академических свобод. Он уехал в 1875 г. в Швейцарию, но продолжал активно сотрудничать в легальных русских журналах, в том числе и в «Отечественных записках». В беседе с Михайловским Зибер бросил фразу, ставшую уже после его смерти крыла­той: «Пока мужик не выварится в фабричном котле, ничего у нас путного не будет».

В своих работах Зибер обосновывал два принципиаль­ных положения:

1. наличие общинно-коллективного хозяйства у всех народов на разных стадиях развития и неизбежное разло­жение общины под воздействием прогрессирующего разде­ления труда;

2. стадии капиталистического способа производства суть естественные фазы, которые сменяют одна другую «в силу необходимого и неизбежного закона внутреннего развития общества», поэтому «невозможно перескочить из ремесла, помимо мануфактуры, в фабрику».

Анализируя российские кустарные промыслы, Зибер за­ключил, что они не могут быть общинной альтернативой капиталистическому машинному производству, поскольку являются разновидностью мануфактуры. Анализ К. Марк­сом в 1-м томе «Капитала» 3 стадий производства относи­тельной прибавочной ценности (простая кооперация — ма­нуфактура — фабрика) Зибер оценивал как «философию истории капиталистической эпохи в ее целом», из которой следует, что России не избежать экономических перемен, однотипных с произошедшими на Западе. Ее ждет вытесне­ние мелкого земледелия крупным и поглощение кустарной промышленности фабрикой.

Эти выводы были углублены в двух фундаментальных марксистских монографиях 1890-х гг. — «Русская фабрика» (1898) М. И. Туган-Барановского и «Развитие капитализма в России» (1899) Вл. Ильина (Ульянова-Ленина).

Кустарничество — разновидность рассеянной ману­фактуры. Работы Туган-Барановского и Ильина были по­священы обоснованию взгляда на русские кустарные про­мыслы как на разновидность надомной капиталистической промышленности, которую еще французские просветители- энциклопедисты противопоставили как рассеянную ману­фактуру — централизованной мануфактуре.

Туган-Барановский, обобщив обильный фактический материал о взаимоотношении крупной и мелкой промыш­ленности в истории России, показал, что расцвету кустар­ничества способствовали не старинные промыслы, воз­никшие из домашнего производства, а новые промыслы, развившиеся благодаря насаждению государством со вре­мен Петра I фабрик и крупных мастерских, ставших школа­ми промышленной культуры. Набираясь опыта на крупных предприятиях, мастеровитые люди с даром предпринима­тельства заводили у себя в селах промышленные станы; «фабрики раздробились в кустарную промышленность». Но так было, лишь пока крупная промышленность была основана на ручном и крепостном труде. С возникновени­ем машинного фабричного производства кустарная продук­ция стала утрачивать конкурентоспособность относительно

фабричных изделий; кустари — терять прежнюю промы­словую самостоятельность и превращаться в наемных ра­бочих на дому.

Ильин критиковал народников за изображение кулака- перекупщика внешней фигурой по отношению к общинному крестьянству-кустарничеству и настаивал на существова­нии «закона параллельного разложения мелких произво­дителей в промышленности и в земледелии». Разложение общины «высачивает» из крестьян предпринимателей и ку­лаков: «что такое кулак, как не кустарь с капиталом?» Иль­ин отмечал в кустарной промышленности тот же процесс «уродования частичного рабочего», который был описан Марксом при анализе мануфактуры — появление деталь- щиков-кустарей, «виртуозов и калек разделения труда».

Книга Ильина имела подзаголовок «Процесс образова­ния внутреннего рынка для крупной промышленности». Оспаривая вывод народников о невозможности развития капитализма в России ввиду узости внутреннего рынка, Ильин выдвинул два главных контраргумента:

1. особенность капиталистического развития обществен­ных производительных сил состоит в том, что рост средств производства (производительного потребления) «далеко обгоняет рост личного потребления»;

2. расслоение деревни на верхний зажиточно-кулацкий слой и бедняцко-батрацкую, закабаленную ростовщиче­ством массу расширяет внутренний рынок вещественных элементов постоянного и переменного капитала — средств производства для богатых и средств существования для обезземеленных крестьян. Таким образом, обеспечиваются условия для перехода к фабричной стадии капитализма.

П. Струве: «пойдем на выучку к капитализму». К. Маркс и Ф. Энгельс резко дистанцировались от доктрин Ф. Листа и германской исторической школы. Напротив, среди российских последователей марксизма обозначилась тенденция к сглаживанию противоречий между разными интерпретациями историзма в политэкономии. Наиболее ярко ее выразил Петр Бернгардович Струве (1870—1944), определявший свое мировоззрение как «национал-либера­лизм». Струве считал, что историко-материалистическая концепция Маркса призвана дать в России то «научное объяснение и условно-историческое оправдание капита­лизма», которое было дано на Западе классической шко­лой, и вполне совместима с концепцией «национальной ассоциации производительных сил» Листа как обоснова­нием необходимости перехода «земледельческого государ­ства» в земледельческо-промышленно-торговое состояние. Именно Струве выступил застрельщиком критики на­родничества, завершив свою книгу «Критические замет­ки к вопросу об экономическом развитии России» (1894) провоцирующей фразой: «Признаем нашу некультурность и пойдем на выучку к капитализму». В духе не только «На­циональной системы политической экономии» Ф. Листа, но и экономической политики царского министра финан­сов С. Ю. Витте Струве особо подчеркивал фактор желез­нодорожного строительства и ехидно писал, что в России обнаруживается «превосходство железных дорог как фак­тора экономической эволюции над критически мыслящей интеллигенцией и даже — увы! — над общиной».

Но Струве не ограничился насмешливой критикой кон­цепции «народного производства», заметив, что «идиллия земледельческого государства разрушается под свист локо­мотива». В рецензии на «Русскую фабрику» своего ближай­шего идейного союзника Туган-Барановского Струве ввел для ретроспективной характеристики особенностей рос­сийской промышленности понятие децентрализованного товарного производства. При бедности основной массы населения, господстве натурального хозяйства и слабом развитии городов в России промышленность не могла опи­раться на развитые местные рынки. Но громадная терри­тория и оптовые ремесла обеспечили внушительный про­стор для деятельности торгового капитала, вторгавшегося в юридически и культурно безоружную перед ним среду. В России не было корпоративного ремесленного права, дол­гое время ограничивавшего свободу предпринимательства на Западе; и «в тот момент, когда мы столкнулись с интен­сивной, несущейся с Запада капиталистической культурой, мы менее, чем какой-либо другой народ... располагали ан- тикапиталистическими традициями в области промышлен­ности». Технически отсталое децентрализованное товарное производство экономически было более выигрышно в при­ближении к капитализму, чем высококультурное западное ремесло: «царила идеальная манчестерская свобода, при крепостном праве полное Laissez faire, смягченное высоким помещичьим оброком и чиновничьими взятками».

Агитация Струве за «выучку у капитализма» не толь­ко снискала ему популярность в кругах «неомарксистов», но и получила одобрение академика Ивана Ивановича Ян- жула (1845—1914), который считался в России виднейшим последователем германской исторической школы в полит­экономии. Дебаты народников и «неомарксистов» в России совпали с поворотным пунктом в развитии этой школы: пе­реходом от сугубо фактографических историко-хозяйствен­ных монографий к широким стадиальным обобщениям.