Германский Дионис

музыкальные драмы немецких и австрийских композиторов

--------------------------------------------------------------------------------------

Der germanische Dionysos

musikalische Dramen der deutschen und österreichischen Komponisten

---------------------------------------------------------------------------------------

/Посвящение/

Кириллу Ивановичу Никонову

----------------------------------------------------------------------------------------

Оглавление:

Людвиг ван Бетховен Фиделио

О музыкальной драме «Фиделио» Людвига ван Бетховена

О творчестве Бетховена эссе

Рихард Вагнер Иисус из Назарета

Послесловие от переводчика

Рихард Вагнер Тристан и Изольда

Ференц Лист Крестный путь

Эрнст Кшенек Жизнь Ореста

Пауль Хиндемит Достославнейшее видение

------------------------------------------------------------

Приложение:

Алоис Пинос Эрвин Шульхофф

Людвиг ван Бетховен

Фиделио

опера в двух актах

Либретто Й. Зонляйтнера и Г.Ф. Трайтчке

Людвиг ван Бетховен

опера «Фиделио»

/опус 72/

Действующие лица:

Дон Фернандо, министр

Дон Писарро, начальник государственной тюрьмы

Флорестан, узник

Леонора, его жена; выступает под именем Фиделио

Рокко, тюремщик

Марселлина, его дочь

Хоакин привратник

Первый узник

Второй узник

Офицеры, стража, узники, народ.

Действие происходит в Испании в 17 веке.

Первый акт

Двор государственной тюрьмы. В глубине сцены располагаются главные ворота и высокая стена-вал, над которой возвышаются деревья. В закрытых воротах имеется дверь, которая открывается для являющихся поодиночке посетителей. Возле ворот располагается небольшая комната привратника. Кулиса, находящаяся слева от зрителей, изображает жилые строения, в которых содержатся узники. Все окна этих строений покрыты решёткой, обитые железом и пронумерованные двери закрыты на крепкие засовы. В передней кулисе – двери, ведущие в жилище тюремщика. Справа – деревья, огороженные железными перилами; вместе с садовыми воротами они обозначают вход в крепостной сад.

Первая сцена

Марселлина перед своей дверью утюжит бельё. Рядом с ней стоит жаровня, на которой Марселлина согревает сталь.

Хоакин находится возле своей двери и открывает её разным посетителям. Посетители передают Хоакину передачи, и он относит их в свою комнатку.

ХОАКИН

(Потирая руки; он влюблён).

Теперь, дорогая,

Мы остались наедине

И можем доверительно

Друг с другом поболтать.

МАРСЕЛЛИНА

(Продолжая свою работу).

Всё это пустяки.

Моя работа не ждёт,

Я должна трудиться дальше.

ХОАКИН.

Одно лишь словечко, упрямица!

МАРСЕЛЛИНА.

Ну же, говори! Я слушаю.

ХОАКИН.

До тех пор, пока ты не бросишь

На меня дружелюбного взгляда,

Я не пророню ни слова!

МАРСЕЛЛИНА.

Говори же, иначе

Я заткну свои уши.

ХОАКИН.

Выслушай меня, подари мне

Одну лишь минутку,

И я оставлю тебя в покое.

МАРСЕЛЛИНА.

Я вся в волнении,

Говори же, говори.

ХОАКИН.

Я хочу, чтобы

Ты стала моей женой…

Как ты на это смотришь?

МАРСЕЛЛИНА.

Ясно!

ХОАКИН.

Могу ли я рассчитывать

На твоё согласие?

Как ты на это смотришь?..

МАРСЕЛЛИНА.

Значит, мы – муж и жена.

ХОАКИН.

Через пару недель мы могли бы…

МАРСЕЛЛИНА.

Отличное дело!

Ты уже назначаешь сроки!

Раздаётся стук.

ХОАКИН.

Чёрт бы побрал этот вечный стук!

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

Я спасена!

ХОАКИН.

Я был на верном пути…

МАРСЕЛЛИНА.

Его любовь вселяет в меня страх.

ХОАКИН.

Но моя добыча от меня ускользнула.

МАРСЕЛЛИНА.

Как долго тянутся часы.

Хоакин открывает дверь, принимает передачу и относит её в свою комнату. Между тем Марселлина продолжает:

Я знаю, как мучается несчастный,

И я ему сочувствую!

Мой избранник – Фиделио.

Любить его – вот сладкая отрада!

ХОАКИН

(Возвращаясь).

Нет, она на меня даже не смотрит!

МАРСЕЛЛИНА.

Это опять он, и он снова

Принимается за старое!

ХОАКИН.

Когда же ты дашь

Мне свое согласие?

Может, уже сегодня?

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

О горе!

Как он омрачает мою жизнь!

(Обращаясь к Хоакину.)

Нет! ни сегодня, ни завтра!

Нет! нет! никогда!

ХОАКИН.

Право же, ты словно бы

Сделана из камня.

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

Мне следует быть с ним твёрдой.

ХОАКИН.

Желания, просьбы – всё напрасно…

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

Он сохраняет надежду

Даже тогда, когда от неё

Остаётся самый маленький луч.

ХОАКИН.

Значит, ты никогда не изменишь

Своего решения?

МАРСЕЛЛИНА.

Шёл бы ты лучше отсюда!

ХОАКИН.

Как? Неужели ты хочешь

Запретить мне тебя видеть?

МАРСЕЛЛИНА.

Хорошо, оставайся тут!

ХОАКИН.

Ты так часто мне обещала…

МАРСЕЛЛИНА.

Обещала? Нет, это уже слишком!

Раздаётся стук в дверь.

ХОАКИН.

Проклятье! Опять этот вечный стук!

МАРСЕЛЛИНА.

Наконец-то я спасена.

ХОАКИН.

Она, я вижу, не на шутку испугалась.

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

Как кстати раздался этот стук!

ХОАКИН.

Кто знает, может, я на верном пути?..

МАРСЕЛЛИНА.

Я напугана до́ смерти.

ХОАКИН.

Не будь я Каспар Евстахо Хоакин,

Если я сегодня двести раз

Не открыл эту дверь!

(Обращаясь к Марселлине.)

Теперь я, наконец, снова

Могу с тобой поболтать.

(Раздаётся стук.)

Проклятье! Опять!

(Уходит, чтобы открыть дверь.)

МАРСЕЛЛИНА

(На авансцене).

Моя ли вина в том,

Что относиться к нему

Столь же благосклонно,

Как прежде, я более не в силах?

ХОАКИН

(Обращаясь к тому, кто стучал; спешно запирая дверь).

Хорошо, я позабочусь об этом.

Отлично!

(Подходя к Марселлине.)

Надеюсь, теперь нам

Никто не помешает.

РОККО

(Кричит в крепостном саду, за сценой).

Хоакин! Хоакин!

МАРСЕЛЛИНА.

Слышишь? Тебя зовёт мой отец.

ХОАКИН.

Пусть он немного подождёт.

Что же касается нашей любви…

МАРСЕЛЛИНА.

Уходи! Отец намеревается

Осведомиться о Фиделио.

ХОАКИН

(Ревниво).

В таком случае торопиться некуда.

РОККО

(Снова кричит).

Хоакин! Ты что, не слышишь меня?

ХОАКИН

(Кричит).

Я уже иду!

(Обращаясь к Марселлине.)

Оставайся здесь, через пару

Минут я к тебе вернусь.

(Уходит в сад через открытую калитку.)

Вторая сцена

МАРСЕЛЛИНА

(Одна).

Я почти испытываю жалость

К бедному Хоакину, –

Но в силах ли я что-нибудь изменить?

Прежде я была к нему благосклонна,

Но – с тех пор как в нашем доме

Появился Фиделио – всё во мне

И вокруг меня переменилось.

Ах! (Стыдливо вздыхает.)

Жалость, которую я испытываю

К Хоакину, доказывает мне,

Как сильно я люблю Фиделио.

Я верю, что и Фиделио любит меня.

Если бы я могла проникнуть

В замыслы моего отца,

То в скором времени

Сумела бы обрести счастье.

Ария Марселлины

О, если бы я заключила

С тобой союз и могла

Назвать тебя своим мужем!

Но девушке не позволено

Целиком и полностью

Обнаруживать свои помыслы.

Но когда я не должна буду

Краснеть от теплого

Сердечного поцелуя,

Когда ничто на свете

Не будет нам мешать…

(Вздыхает и прикладывает руку к груди.)

Надежда переполняет

Моё сердце невыразимо

Сладостной радостью, –

Я хочу обрести счастье!

*

Каждое утро я пробуждаюсь

Среди тихого и спокойного

Домашнего хозяйства,

Мы с нежностью приветствуем

Друг друга, и проявленное

Усердие одолевает заботы.

Затем, когда работа выполнена,

Незаметно подкрадывается

Милая ночь, и мы вкушаем

Отдых от наших трудов.

Надежда переполняет

Моё сердце невыразимо

Сладостной радостью, –

Я хочу обрести счастье!

Третья сцена

Появляются Рокко. Следом за ним – Хоакин, он вносит садовый инструмент в дом.

РОККО.

Добрый день, Марселлина!

Фиделио ещё не вернулся?

МАРСЕЛЛИНА.

Нет, отец!

РОККО.

Близится час, в который я должен

Отнести почту начальнику тюрьмы.

Её должен был доставить Фиделио,

И я с нетерпением его ожидаю.

Во время последних слов Рокко раздаётся стук в дверь.

ХОАКИН

(Выходит из дома Рокко).

Уже иду, уже иду.

(С деловитым видом бежит открывать дверь.)

МАРСЕЛЛИНА.

Фиделио, должно быть,

Задерживается у кузнеца.

(Замечает входящую в дверь Леонору. Живо.)

А вот и он! вот и он!

Четвёртая сцена

Те же.

Появляется Леонора (под видом Фиделио). На ней тёмный камзол, красный жилет, тёмные штаны, короткие сапоги и широкий пояс из чёрной кожи с медной пряжкой. Её волосы спрятаны под сетку.

Она несёт на спине короб со съестными припасами; в её руках – цепи, которые она складывает в комнатке привратника. У неё на боку, на бечёвке, висит жестянка.

МАРСЕЛЛИНА

(Бросаясь навстречу Леоноре).

Как он нагружен!

О Боже!

Пот льётся с его лба!

Марселлина достаёт свой носовой платок и пытается вытереть им пот со лба Леоноры.

РОККО.

Постой! постой!

Вместе с Марселлиной Рокко помогает Леоноре снять со спины её короб. Короб опускают на землю, слева, под крытым ходом.

ХОАКИН

(В сторону; на авансцене).

Да, стоило столь

Быстро открывать дверь,

Чтобы пустить сюда

Этого благодетеля.

Хоакин идёт в свою комнатку, но вскоре возвращается. Он притворяется погружённым в заботы, но при этом не спускает глаз с Марселлины, Леоноры и Рокко.

РОККО

(Обращаясь к Леоноре).

Бедный Фиделио, на этот раз

Ты взвалил на себя

Слишком тяжёлую ношу.

ЛЕОНОРА

(Идя вперёд и вытирая своё лицо).

Признаюсь, я немного устал.

Кузнец так долго возился с цепями,

Пытаясь их починить,

И я было подумал,

Что ему с ними

Никогда не управиться.

РОККО.

А теперь цепи в порядке?

ЛЕОНОРА.

Да. Цепи крепки и прочны.

И ни одному узнику их не разбить.

РОККО.

Сколько же всё это стоит?

ЛЕОНОРА.

Двенадцать пиастров.

Вот подробный счёт.

РОККО

(Просматривает счёт).

Отлично! прекрасно!

Чёрт побери, закупленное

Тобой выгоднее для нас,

По меньшей мере, в два раза!

Ты умный парень!

Я не в силах понять,

Как тебе удаётся вести

Такие расчёты.

Ты всё покупаешь дешевле, чем я.

Шесть месяцев назад

Я поручил тебе закупать

Съестные припасы,

И за это время тебе

Удалось добыть больше,

Чем удалось мне за весь

Предшествующий год.

(В сторону.)

Мне ясно как день:

Плут взял на себя

Все эти труды

Ради моей Марселлины.

ЛЕОНОРА.

Я стараюсь делать то,

Что в моих силах.

РОККО.

Да-да, ты молодец. Невозможно

Быть более прилежным

И рассудительным, чем ты.

С каждым днём ты нравишься

Мне всё больше и больше.

И будь уверен: твоя награда

От тебя не уйдёт.

(Произнося последние слова Рокко попеременно смотрит на Леонору и Марселлину.)

ЛЕОНОРА

(Смущённо).

О, не думайте, что я исполняю

Свои обязанности лишь ради награды…

РОККО.

Молчи!

(Глядит, как прежде.)

Ты полагаешь, что я не способен

Заглянуть в твоё сердце?

Нарастающее смущение Леоноры доставляет Рокко удовольствие, и он отходит в сторону, намереваясь осмотреть цепи. Во время похвал, расточаемых Рокко Леоноре, Марселлина проявляла величайшее участие и взирала на Леонору со всё возрастающим волнением.

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону, вполголоса).

Я испытываю диковинное чувство,

И у меня щемит сердце.

Он любит меня, это ясно.

Я буду счастлива, счастлива!

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Опасность велика,

А надежда тает!

Она любит меня, это ясно.

О, невыразимое,

Невыразимое горе!

РОККО

(Вернувшийся тем временем на авансцену; в сторону).

Она его любит, это ясно.

Да, девочка, он будет

Принадлежать тебе!

Добрая, молодая пара…

Они будут счастливы!

ХОАКИН

(Наблюдая, приблизившись, стоя в стороне, позади других; в сторону).

Мои волосы становятся дыбом.

Отец согласен…

Я в замешательстве,

И я ума не приложу,

Что мне теперь делать.

После окончания канона Хоакин возвращается в свою комнату.

РОККО.

Послушай, Фиделио.

Даже если я не знаю,

Откуда ты родом,

И даже если у тебя нет отца,

Всё равно: я знаю, что я делаю…

Я… я… будь мужем моей дочери.

МАРСЕЛЛИНА

(Быстро).

О, мой дорогой отец,

А скоро ли ты осуществишь

Тобой задуманное?

РОККО

(Смеясь).

Ай-ай! Какая поспешность!

(Серьёзно.)

Когда начальник тюрьмы

Уедет в Севилью, у нас

Будет свободное время.

Вы же знаете, все эти

Месяцы он находился тут,

В государственной тюрьме,

Для того, чтобы дать

Отчёт обо всём,

Что здесь происходит.

В ближайшие дни

Он должен уехать отсюда,

И после его отъезда

Я свяжу вас брачными узами.

Вы можете смело

На это рассчитывать.

МАРСЕЛЛИНА.

После его отъезда!

О, мой дорогой отец,

Твоё решение весьма разумно!

ЛЕОНОРА

(Она была в сильном замешательстве, но теперь делает вид, что охвачена радостью).

После его отъезда?

(В сторону.).

О, новое препятствие!

РОККО.

Что ж, мои дети, вы пылко

Любите друг друга, не так ли?

Но для того, чтобы как следует

Вести хозяйство, этого мало:

Нужно ещё и…

(Жестами показывает, как отсчитывают деньги.)

Ария Рокко

Без золота жизнь

Не может быть счастливой:

Без него она горестна

И преисполнена скорби.

Когда же в карманах нежно

Звенит и бряцает золото,

Тогда и сама судьба

Не страшна. Золото

Даст тебе власть и любовь,

И оно исполнит самые

Смелые желания.

За плату счастье

Готово служить, как раб.

Вот что за диковинная

Вещь золото!

Если к нулю прибавить

Ноль, то получится ноль.

Пусть же вам милостиво

Улыбнётся удача,

И пусть она благословит

И направит ваши начинания!

Живите долгие годы

В любви и богатстве!

За плату счастье

Готово служить, как раб.

Вот сколь могущественная

Вещь золото!

ЛЕОНОРА.

Вам легко так говорить,

Мастер Рокко; я же утверждаю,

Что союз двух созвучных

Друг другу сердец –

Источник подлинного

Супружеского счастья.

(С жаром.)

О, должно быть, это счастье –

Величайшее сокровище на земле!

(Снова сдержанно, умеряя свой пыл.)

Но есть и ещё кое-что,

Что было бы для меня

Не менее ценно;

И я с прискорбием вижу,

Что я этого, несмотря на все

Мои старания, не добьюсь.

РОККО.

И что же это?

ЛЕОНОРА.

Ваше доверие.

Простите мне этот

Маленький упрёк,

Но я часто вижу,

Как вы, изнурённый и еле

Переводя дух, возвращаетесь

Из подземелья этой крепости.

Почему же вы не разрешаете

Мне сопровождать вас туда?

Я был бы очень рад

Помочь вам в вашем труде,

Разделив с вами ваши тяготы.

РОККО.

Ты же знаешь, что я получил

Строжайший приказ никого –

Кем бы он ни был – не пускать

К государственным преступникам.

МАРСЕЛЛИНА.

Но в этой крепости их так много!

О, мой дорогой отец,

Трудясь так, ты себя погубишь!

ЛЕОНОРА.

Она права, мастер Рокко.

Конечно, надлежит

Исполнять свой долг,

(Нежно.)

Но, я думаю, иногда

Можно подумать и о том,

Как себя немного поберечь

Ради тех, кто нам

Близок и нас любит.

(Берёт руку Рокко в свои ладони.)

МАРСЕЛЛИНА

(Привлекая другую его руку к своей груди).

Нужно беречь себя

Ради своих детей!

РОККО

(Растроганно глядит на Леонору и Марселлину).

Да-да, вы правы!

Эта тяжкая работа

Мне не под силу.

Да, начальник тюрьмы

Очень строг, но он должен

Разрешить мне брать тебя

С собой в потайную камеру.

(Леонора делает резкий жест, выражающий охватившую её радость.)

Есть такое подземелье,

В которое я ни при каких

Обстоятельствах не вправе

Тебя вести, несмотря на то,

Что я всецело могу

На тебя положиться.

МАРСЕЛЛИНА.

Не то ли это подземелье,

В котором сидит узник,

О котором вы однажды

Рассказывали, отец?

РОККО.

Да, оно самое. Ты угадала.

ЛЕОНОРА

(Пытливо).

Полагаю, этот узник находится

Там уже давно, не так ли?

РОККО.

Он сидит в тюрьме

Уже более двух лет.

ЛЕОНОРА

(Пронзительно).

Более двух лет?

(Сдерживаясь.)

Он, должно быть,

Великий преступник…

РОККО.

Или у него имеются

Могущественные враги,

Что, в сущности,

Приблизительно одно и то же.

МАРСЕЛЛИНА.

Неужели нельзя узнать,

Откуда он родом

И как его зовут?

РОККО.

О, как часто он хотел

Рассказать мне об этом!

ЛЕОНОРА.

Так что же?

РОККО.

Для нашего брата самое лучшее –

Это знать как можно меньше тайн.

(Таинственно.)

Ему недолго осталось меня мучить!

Долее с ним тянуть нельзя.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Господь всемогущий!

МАРСЕЛЛИНА.

О, возлюбленное небо!

За что же его постигла

Столь суровая кара?

РОККО

(Ещё таинственнее).

Уже месяц, как я,

По приказанию Писарро,

Должен давать ему

Всё меньше и меньше пищи.

За последние двадцать четыре

Часа, сидя там, в темнице,

Он съел лишь две унции

Чёрного хлеба и выпил

Лишь полкружки воды.

Он сидит там во тьме,

При свете светильника.

И нет под ним ничего,

Ни соломинки…

МАРСЕЛЛИНА.

О, мой дорого отец,

Не води к нему Фиделио!

Фиделио может

Не вынести его вида!

ЛЕОНОРА.

Отчего же?

Я мужественен и силён!

РОККО

(Похлопывая Леонору по плечу).

Браво, мой сын! браво!

О, если бы ты знал,

Как я поначалу,

Получив свою должность,

Боролся со своим сердцем!..

Но я-то был совсем

Другим парнем, чем ты,

С твоими нежными руками

И тонкой кожей!

Отлично, сынок, отлично!

Никогда не теряй мужества,

И у тебя всё получится!

При виде ужасных вещей

Твоё сердце закалится.

ЛЕОНОРА

(С силой).

Я мужественен!

Я отважно и хладнокровно

Спущусь вниз, в темницу.

Во имя великой цели

Любовь в силах вынести

Великие страдания.

МАРСЕЛЛИНА

(Нежно).

Твоё доброе сердце примет

Муки в этом подземелье,

Но затем наступит счастье

Любви и несказанная радость!

РОККО.

Ты добьёшься своего счастья,

И оно от тебя не уйдёт.

ЛЕОНОРА.

Я уповаю на Господа

И Его справедливость.

МАРСЕЛЛИНА.

Взгляни в мои очи.

Власть любви велика.

(Очень громко.)

Мы будем счастливы.

ЛЕОНОРА

(Очень громко).

Я ещё в силах обрести счастье!.

РОККО

(Очень громко).

Вы будете счастливы!

*

Начальник тюрьмы должен

Сегодня разрешить тебе

Разделить вместе

Со мной мой труд.

ЛЕОНОРА.

Если ты затянешь с этим делом

До завтрашнего дня,

То полностью лишишь меня покоя.

МАРСЕЛЛИНА.

О, мой дорогой отец,

Попроси его об этом ещё сегодня,

И в скором времени мы станем

Мужем и женой.

РОККО.

Ещё немного, и я стану

Добычей могилы.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Долго ли мне ещё

Оставаться добычей горя?!

О, надежда, принеси

Мне утешение!

РОККО.

Мне и в самом деле

Требуется помощь.

МАРСЕЛЛИНА

(Нежно обращаясь к своему отцу).

Ах, мой дорогой отец!

Что с вами? Вы ещё долго

Должны быть нашим

Другом и советчиком!

РОККО.

Надо быть начеку,

И всё будет как нельзя лучше.

Ваше страстное желание

Будет исполнено.

МАРСЕЛЛИНА.

О, будь мужественен!

О, какой жар!

О, сколь сильно

Страстное желание!

ЛЕОНОРА.

Вы так добры, вы вселяете

В меня мужество,

И вскоре моё страстное

Желание будет исполнено!

РОККО.

Подайте друг другу руку

И заключите прекрасный союз,

Скреплённый сладостными,

Радостными слезами!

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Я дала руку в ознаменование

Сладостного союза,

Да, это стоит горьких слёз!

МАРСЕЛЛИНА.

Прочный союз,

Скреплённый сердцем и рукой!

О, сладостные слёзы!..

РОККО.

А теперь пришло время,

И я должен вручить письма

Начальнику тюрьмы.

Звучит марш.

Ах! Да он и сам

Направляется сюда.

(Обращаясь к Леоноре.)

Дай мне их, Фиделио,

А затем удалитесь!

Леонора снимает жестянку, висевшую у неё на боку на бечёвке, отдаёт её Рокко, а затем вместе с Марселлиной удаляется в дом.

Пятая сцена

Рокко, Писарро, офицеры, стража.

Пока звучит марш, караульные снаружи открывают главные ворота тюрьмы. Вместе с отрядом стражи входят офицеры, затем появляется Писарро. Ворота снова закрывают. Тем временем звучит музыка.

ПИСАРРО

(Обращаясь к офицерам).

Трёх караульных на стену-вал,

Пусть двенадцать человек

День и ночь дежурят

На подъёмном мосту,

Столько же человек – в сад.

Каждого, кто приблизится

К крепостному рву,

Тотчас же доставить ко мне.

ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР.

Так точно, господин

Начальник тюрьмы!

Музыка умолкает.

ПИСАРРО

(Обращаясь к Рокко).

Есть ли новости?

РОККО.

Нет, господин!

ПИСАРРО.

Где депеши?

РОККО

(Достаёт из жестянки письма).

Вот они.

ПИСАРРО

(Вскрывает письма и просматривает их).

Одни рекомендации да упрёки.

Если бы я попытался во всё

Это вникнуть, то никогда бы

Не нашёл конца и края…

(Останавливается, глядя на одно из писем.)

Что я вижу! Кажется,

Этот почерк мне знаком.

Посмотрим.

(Он вскрывает письмо и идёт вперёд по сцене, Рокко и стражи отступают назад.)

(Читает.)

«Довожу до Вашего сведения, что министр узнал о том, как в государственных тюрьмах, которые находятся у Вас под началом, самовольно содержится множество жертв. Завтра министр выезжает в дорогу, намереваясь удивить Вас своей неожиданной проверкой. Будьте начеку и постарайтесь избегнуть опасности».

(Поражённо.)

О Боже, что будет, если

Министр узнает о том,

Что я держу в цепях

Этого Флорестана,

Которого он уже давно

Считает мёртвым!..

Флорестана, который

Так часто пробуждал

Во мне желание отомстить,

Который намеревался

Разоблачить меня

Перед министром и лишить

Меня его благоволения!..

Но есть одно средство…

(Быстро.)

Одно смелое деяние способно

Рассеять все опасения.

Ария дона Писарро с хором

(Очень громко).

Ха! ха! ха! какой миг!

Я совершу месть!

Тебя зовёт твоя судьба!

Какая радость,

Какое великое счастье –

Пронзить его сердце!

Я был почти низвергнут в пыль

И выставлен на посмешище,

Но теперь я могу убить убийцу

И, вонзив ему сталь в грудь,

Крикнуть ему в его

Последний миг:

Триумф! триумф! триумф!

Победа моя!

СТРАЖИ

(Вполголоса между собой).

Он говорит о крови и смерти –

Скорее на дозор!

Будьте бдительны на дозоре,

Дело, должно быть, нешуточное.

ПИСАРРО.

Ха! какой миг!

Я совершу месть!

Теперь я могу убить убийцу!

Тебя зовёт твоя судьба!

Триумф! Победа моя!

*

Мне нельзя медлить ни минуты,

Нужно принять все меры

Для осуществления моего замысла!

Сегодня должен прибыть министр!

Меня могут спасти лишь

Величайшая осторожность

И поспешность!

(Обращаясь к офицеру.)

Офицер!

(Выводит офицера вперёд и тихо говорит, обращаясь к нему.)

Немедленно поднимитесь

Вместе с трубачом на башню

И, не спуская глаз,

Внимательнейшим образом

Глядите на дорогу,

Ведущую из Севильи.

Как только вы увидите,

Что к крепости

Приближается карета,

Сопровождаемая всадниками,

Немедленно дайте трубный

Сигнал. Вы поняли?

Немедленно дайте сигнал!

Вы должны с величайшей

Точностью исполнить

Моё приказание,

И за это дело вы мне

Отвечаете своей головой!

(Офицер уходит.)

(Обращаясь к стражам.)

Отправляйтесь на свои посты!

(Стража уходит.)

Рокко!

РОККО.

Да, господин!

Писарро некоторое время пристально разглядывает Рокко.

ПИСАРРО

(В сторону).

Я должен расположить его к себе:

Без его помощи мне не удастся

Осуществить задуманное.

(Обращаясь к Рокко.)

Подойди поближе!

Послушай, старик, дело не ждёт!

На твою долю выпадет счастье,

И ты станешь богатым человеком.

(Бросает ему мешок с деньгами.).

Вот, возьми это.

РОККО.

Скажите же скорее,

Чем я могу вам услужить?

ПИСАРРО.

Долгая служба сделала

Из тебя бесстрашного

И хладнокровного человека.

РОККО.

Говорите же, что я должен делать?

ПИСАРРО

(Вполголоса).

Совершить убийство!

РОККО

(В страхе).

Как?

ПИСАРРО.

Выслушай меня.

Ты дрожишь?

Мужчина ли ты?..

Долее нам мешкать нельзя.

В интересах государства

Необходимо немедленно устранить

Одного скверного подданного.

РОККО

О, господин!

ПИСАРРО.

Ты всё ещё здесь?

(В сторону.)

Долее ему жить нельзя,

Иначе я пропал.

Неужели я, Писарро,

Должен дрожать!

Нет, этому не бывать!

Ты падёшь –

Я же останусь стоять,

И победа будет за мной.

РОККО.

Я чувствую,

Как моё тело дрожит.

Как бы я смог

Такое совершить?

Нет, я не лишу его жизни.

Будь что будет.

О, мой господин,

Отбирать жизнь –

Не мой долг.

ПИСАРРО.

Если тебе недостаёт мужества,

То я примусь за это дело сам.

Скорее спеши вниз, к нему.

Ты знаешь…

РОККО.

Он еле жив, и ныне

Он походит на призрак.

ПИСАРРО

(В гневе).

К нему! к нему! вниз!..

Я буду ждать неподалёку.

Ты как можно скорее

Выкопаешь для него

Могилу в резервуаре.

РОККО.

И что же?..

И что же будет потом?

ПИСАРРО

(Очень тихо).

Потом я, скрывая своё лицо,

Быстро проскользну

В его темницу.

(Обнажает кинжал.)

Один удар – и он умолкнет!

РОККО.

Умирая с голоду в цепях,

Он перенёс много страданий.

Убить его – значит его спасти.

Кинжал станет его спасителем.

ПИСАРРО

Пусть он умрёт в своих цепях.

Мало он страдал!

Лишь его смерть

Может меня спасти.

И если она наступит,

Я буду спокоен.

Время не ждёт, старик!

Ты меня понял?

Ты дашь мне знать –

И я, скрывая своё лицо,

Проскользну в его темницу.

Один удар – и он умолкнет.

Писарро уходит в сторону сада, Рокко следует за ним.

Шестая сцена

С другой стороны появляется охваченная сильным внутренним волнением Леонора. Она с нарастающим беспокойством глядит вослед удаляющимся.

ЛЕОНОРА.

Негодяй!

Куда ты так спешишь?

Чего ты задумал?

Что ты замыслил

В своём диком гневе?

Неужели голос сострадания,

Глас человечности,

(Резко.)

Более не в силах тронуть

Твоей тигриной души?

В ней, словно морские

Волны, бушуют ярость и гнев, –

Мне же среди мрачных туч

Ярко светит цветная радуга!

Тихо и мирно глядя

С неба, она пробуждает во мне

Воспоминания о минувшем,

И я чувствую успокоение.

Ария Леоноры

Не оставляй меня, надежда!

Не дай погаснуть последней

Звезде, которая

Светит утомлённой!

Укажи своим светом

Цель моего пути, –

И, каким бы долгим

Он ни был, любовь

Сумеет достичь своей цели.

Я следую своему

Внутреннему побуждению.

Я не колеблюсь, и долг

Верной супружеской

Любви придаёт мне силы.

О, ты, ради которого

Я всё перенесла,

О, если бы я могла

Проникнуть туда,

Где злоба заковала

Тебя в цепи, –

Проникнуть к тебе,

Дабы принести тебе

Сладостное утешение!

Уходит в сад.

Седьмая сцена

Из дома выходит Марселлина. Следом за ней Хоакин.

ХОАКИН.

Но, Марселлина…

МАРСЕЛЛИНА.

Нет! Ни слова больше! Ни слова!

Я больше не желаю слышать

О твоих вздорных

Любовных воздыханиях!

Моё решение неизменно.

ХОАКИН.

Когда я на полном серьёзе

Намеревался в тебя влюбиться,

Такого мне слышать не доводилось.

Всегда и везде я был

Добрым и милым Хоакином.

Я должен был для тебя

Класть в печь сталь,

Делать складки на белье,

Одним словом, исполнять всё,

Что добропорядочная девушка

Может позволить сделать своему

Добропорядочному молодому приятелю.

Но с тех пор как этот Фиделио…

МАРСЕЛЛИНА

(Быстро перебивая).

Я не отрицаю: я была

К тебе благосклонна, но знай:

Я чистосердечно говорю тебе:

Это была не любовь!

Фиделио меня привлекает

Гораздо больше…

Я чувствую, что между

Ним и мной существует

Намного большее сходство…

ХОАКИН.

Сходство с этим пришлым парнем,

Который явился Бог знает откуда

И которого отец подобрал

За воротами из одного

Лишь сострадания!

Этот… этот парень…

МАРСЕЛЛИНА

(Злобно).

Он беден и одинок,

И я выйду за него замуж!

ХОАКИН.

Неужели ты думаешь,

Что я это вытерплю?

Чтобы этого не произошло

В моём присутствии,

Я вам такое устрою,

Что вам, – вот увидите! –

Мало не покажется!

Восьмая сцена

Те же, Рокко, Леонора (из сада).

РОККО.

Из-за чего вы опять

Между собой грызётесь?

МАРСЕЛЛИНА.

Ах, отец! Он всё время

Меня преследует!

РОККО.

Отчего же?

МАРСЕЛЛИНА

(Устремляясь бегом к Леоноре).

Он хочет, чтобы я его любила

И вышла за него замуж.

ХОАКИН.

Да-да, она должна меня любить.

По меньшей мере, она должна

Выйти за меня замуж.

Я же…

РОККО.

Тихо! Шестнадцать лет,

Прикладывая великие усилия,

Воспитывать, холить и лелеять

Свою единственную дочь,

(Гладит Марселлину по подбородку.)

Мою добрую Марселлину, –

И всё это ради одного господина!..

(Смеясь, глядит на Хоакина.)

Нет, Хоакин, теперь

О твоей женитьбе

Не может быть и речи.

У меня есть иные, более

Разумные намерения.

МАРСЕЛЛИНА.

Понимаю, отец.

(Нежно, тихо.)

Фиделио!

ЛЕОНОРА.

Оставим это...

Рокко, я уже несколько раз

Просил вас позволить

Несчастным узникам

Выйти в наш крепостной сад.

Вы всё обещаете, но всё

Откладываете это дело…

Сегодня чудесная погода,

И в это время начальник

Тюрьмы сюда не придёт.

МАРСЕЛЛИНА.

О да! Я прошу об этом

Вместе с Фиделио!

РОККО.

Дети мои! Разве можно это

Совершить без разрешения

Начальника тюрьмы?

Он позволяет это лишь

По большим праздникам

И лишь тогда, когда

Пребывает в очень хорошем

Расположении духа.

Сегодня не тот случай.

МАРСЕЛЛИНА.

Но ведь сегодня он так

Долго говорил с вами!

Быть может, он ждёт

От вас некой услуги, –

В иное же время он отнесётся

К нашему поступку неблагосклонно.

РОККО.

Услуги?

Да, ты права, Марселлина.

Я могу отважиться

На это дело и рискнуть.

Ну хорошо, Хоакин и Фиделио,

Отворите более «лёгкие» камеры,

А я отправлюсь к Писарро,

Задержу его

(Обращаясь к Марселлине.)

И поговорю с ним о твоём

Счастливом будущем.

МАРСЕЛЛИНА

(Целует отца в руку).

Хорошо, отец!

Рокко уходит. Леонора и Хоакин открывают зорко охраняемые тюремные двери, затем вместе с Марселлиной отступают в глубину сцены и с участием глядят на выходящих один за другим узников.

Девятая сцена

ХОР УЗНИКОВ.

О, какое счастье –

Вздохнуть на свежем воздухе!

Лишь здесь, лишь здесь жизнь.

Тюрьма же – это могила.

ОДИН ИЗ УЗНИКОВ.

Мы доверчиво уповаем

На Божью помощь;

И надежда сладко

Шепчет мне о том,

Что мы выйдем на свободу

И обретём покой.

ОСТАЛЬНЫЕ УЗНИКИ.

О, небо! спасение!

Какое счастье!

Вернёшься ли ты к нам,

О, свобода?

На стене-валу появляется офицер. Затем он снова удаляется.

ДРУГОЙ УЗНИК.

Тише! сдержитесь!

За нами подслушивают

И подглядывают!

ВСЕ УЗНИКИ.

Тише! сдержитесь!

За нами подслушивают

И подглядывают!

(Тихо.)

О, какое счастье –

Вздохнуть на свежем воздухе!

Лишь здесь, лишь здесь жизнь.

Тюрьма же – это могила.

Ещё до окончания хора в глубине сцены показывается Рокко, он деловито беседует с Леонорой. Узники удаляются в сад.

Десятая сцена

Рокко и Леонора.

ЛЕОНОРА.

Что же? Как обстоит дело?

РОККО.

Отлично! отлично!

Я собрал в кулак

Своё мужество

И всё ему изложил.

И как ты думаешь,

Что он мне ответил?

Он дозволяет свадьбу

И разрешает, чтобы

Ты оказал мне помощь, –

И уже сегодня я поведу

Тебя вниз, в темницу.

ЛЕОНОРА

(Пронзительно).

Уже сегодня! Какое счастье!

О, радость!

РОККО.

Я вижу, ты рад. Ещё немного,

И мы отправимся туда вдвоём.

ЛЕОНОРА.

Куда?

РОККО.

Мы спустимся вниз

К тому мужчине, которому

Я на протяжении многих недель

Давал всё меньше и меньше пищи.

ЛЕОНОРА.

О Боже! Его отпускают на свободу?

РОККО.

О нет!

ЛЕОНОРА.

Так что же? Отвечайте!

РОККО.

О нет! О нет!

(Таинственно.)

Нам надлежит его

(Вот только как?)

Освободить.

(Очень тихо.)

Мы должны его закопать.

Только никому ни слова!

ЛЕОНОРА.

Значит, он мёртв?

РОККО.

Нет, ещё нет.

ЛЕОНОРА

(Отшатываясь назад).

Значит, твой долг – убить его?

РОККО.

Нет, добрый юноша. Не пугайся!

Рокко не совершит убийства!

Начальник тюрьмы лично

Спустится в темницу…

Нам же с тобой предстоит

Лишь выкопать могилу.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Копать могилу

Собственному супругу, –

Может ли быть на свете

Что-нибудь ужаснее этого?

РОККО.

Я не вправе давать ему пищи.

Смерть принесёт ему облегчение.

Теперь же мы должны

Приниматься за дело.

Тебе надлежит сопровождать

Меня и мне помогать.

Да, горек хлеб тюремщика!

ЛЕОНОРА.

Я последую за тобой куда

Угодно, даже на смерть!

РОККО.

Мы с лёгкостью выкопаем

Яму в ветхом резервуаре,

Но, поверь мне, Фиделио,

Я делаю это с неохотой.

Сдаётся мне, тебя

Охватил страх.

ЛЕОНОРА.

К таким делам я ещё не привык.

РОККО.

Я не стал бы обременять тебя

Этим делом, но справиться с ним

В одиночку мне будет трудно.

К тому же наш господин

Довольно строг.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

О, какая боль!

РОККО

(В сторону).

Мне кажется, он плачет!

(Громко.)

Нет, ты останешься здесь,

Я пойду один.

ЛЕОНОРА

(Привлекаясь к Рокко).

О нет! о нет!

Мне нужно его увидеть,

Мне нужно увидеть несчастного…

И умереть!

РОККО И ЛЕОНОРА.

Что ж, не будем терять время!

Исполним наш суровый долг!

Одиннадцатая сцена

Те же. Марселлина и Хоакин врываются, с трудом переводя дух.

МАРСЕЛЛИНА.

О, отец, торопитесь!

РОККО.

Что такое?

ХОАКИН.

Не мешкайте, скорее отсюда!

РОККО.

Что случилось?

МАРСЕЛЛИНА.

За мной следует Писарро,

Он преисполнен гнева

И расточает тебе угрозы.

РОККО.

Спокойно! спокойно!

ЛЕОНОРА.

Спешите прочь!

РОККО.

Одно лишь слово!

Скажи, он уже знает?..

ХОАКИН.

Да, он уже знает!..

МАРСЕЛЛИНА.

Офицер сообщил ему о том,

Что́ вы дозволили узникам.

РОККО

Скорее все отправляйтесь обратно!

Хоакин уходит в сад.

МАРСЕЛЛИНА.

Вам известно,

Кáк он неистовствует,

И вы знаете,

Каков он в ярости.

ЛЕОНОРА.

Моё сердце бушует,

И моя кровь кипит.

РОККО.

Даже если тиран в ярости,

Моё сердце убеждает меня в том,

Что правда на моей стороне!

Двенадцатая сцена

Те же. Писарро, два офицера, стража.

ПИСАРРО.

Дерзкий старик!

По какому праву

Ты самовольно

Выпустил узников?

Как ты, нанятый слуга,

Осмелился это сделать?

РОККО

(Смущённо).

О, господин!

ПИСАРРО.

Ну и дела! Ну и дела!

РОККО

(Стараясь добиться прощения).

Пришла весна…

Ясный тёплый солнечный свет…

(Собираясь с духом.)

А знаете ли, что ещё

Говорит в мою пользу?

(Снимая головной убор.).

Сегодня тезоименитство короля,

И мы отпраздновали его

Таким образом.

(Тайком, обращаясь к Писарро.)

Он умирает внизу, в темнице.

Позвольте же остальным

Узникам совершить

Радостную прогулку:

Гнев следует приберечь для него.

ПИСАРРО

(Тихо).

Спеши же вниз, чтобы

Вырыть для него могилу.

Я хочу, чтобы здесь

Царили покой и тишина.

(Громче.)

Заприте снова узников!

И более, Рокко,

Не своевольничай!

ХОР УЗНИКОВ.

Прощай, тёплый солнечный свет!

Быстро ты от нас сокрылся.

Спускается ночь, и её

Не скоро сменит утро!

МАРСЕЛЛИНА

(Разглядывая узников).

Как они спешили навстречу

Солнечному свету,

И с какой печалью

Они с ним расстаются!

ЛЕОНОРА И ХОАКИН

(Обращаясь к узникам).

Вы слышали? Не мешкайте!

Отправляйтесь снова в темницу!

ПИСАРРО.

Не теряй времени, Рокко,

Спускайся в темницу.

(Тихо.)

И пока я не свершу суда,

Тебе из неё не выйти.

РОККО.

Да, господин, я не буду

Терять времени и быстро

Спущусь в темницу.

(В сторону.)

Моё тело содрогается.

О, злосчастный, суровый долг!

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Я охвачена страхом.

Неужели этот злодей

Избегнет суда?

МАРСЕЛЛИНА

(В сторону).

Я слышу, как иные из узников

Бормочут себе под нос:

Нет им ни радости, ни веселья.

ХОАКИН

(В сторону; наблюдая за Рокко и Леонорой).

Они что-то замышляют!

О, если бы я мог понять,

О чём они говорят!

Узники возвращаются в свои камеры, Леонора и Хоакин их запирают.

Занавес

*

Второй акт

Первая сцена

Сцена изображает мрачную подземную темницу. Слева от зрителей находится покрытый сором и камнями резервуар. В глубине сцены – несколько зарешёченных отверстий в стене, сквозь которые видны ступени ведущей вниз лестницы. Справа – нижние ступени этой лестницы и дверь в темницу.

Горит светильник.

Флорестан один. Он сидит на камне. Вокруг его тела длинная цепь, конец которой приделан к стене.

ФЛОРЕСТАН.

О Боже! Как здесь темно!

Какая ужасная тишина!

Я один, и вокруг меня

Нет ничего живого.

О, тяжкое испытание!

Господня воля,

Ввергнувшая меня

В такие страдания,

Справедлива;

И я на неё не ропщу.

Ария Флорестана

Счастье скрылось от меня

На заре моей жизни.

Я осмелился бесстрашно

Говорить правду –

И в награду за это

Оказался в цепях.

Я охотно переношу все муки

И позорно оканчиваю

Свой жизненный путь.

В моём сердце –

Сладостное утешение: я знаю,

Что я выполнил свой долг.

(С граничащим с безумием, но преисполненным спокойствия воодушевлением.)

Что за ласковый и нежный ветер,

Тихо вея, подул в мою темницу?

И что её озарило?

Я вижу ангела в розовой дымке.

Он явился ко мне,

Чтобы меня утешить.

Этот ангел, так похожий

На мою супругу Леонору,

Ведёт меня на свободу,

И он направляет меня

В Царствие небесное.

После своего эмоционального порыва, измождённый, Флорестан снова усаживается на камень и закрывает лицо руками.

Вторая сцена

Рокко, Леонора, Флорестан.

Сквозь отверстия в стене видно, как Рокко и Леонора, при свете фонаря, спускаются по лестнице. Они несут с собой кувшин и инструменты для рытья. Открывается задняя дверь, и сцена наполовину озаряется светом.

ЛЕОНОРА

(Вполголоса).

Как же холодно в этом подземелье!

РОККО.

В самом деле!

Оно находится так глубоко!

ЛЕОНОРА

(Тревожно озирается по сторонам).

Я уже было думал,

Что входа нам не найти.

РОККО

(Поворачиваясь в сторону Флорестана).

Тихо! Вот узник.

ЛЕОНОРА

(Дрожащим голосом; стараясь узнать узника).

Он неподвижен.

РОККО.

Быть может, он мёртв.

ЛЕОНОРА

(Содрогаясь).

Вы так думаете?

Флорестан делает движение.

РОККО.

Нет-нет, он спит.

Нам следует этим воспользоваться

И немедленно приниматься за работу.

Нам нельзя терять времени.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Невозможно различить черт его лица.

Помоги мне, Господи, если это он!

РОККО

(Направляет свой фонарь на развалины).

Здесь, под этими развалинами,

Находится резервуар,

О котором я тебе говорил.

Нам не понадобится много времени,

Чтобы вырыть в нём яму.

Дай мне мотыгу,

А сам встань вот здесь.

Рокко по пояс спускается в углубление. Он ставит возле себя кувшин и кладёт связку ключей. Леонора стоит на краю углубления и протягивает ему мотыгу.

РОККО.

Ты дрожишь. Тебе страшно?

ЛЕОНОРА

(Стараясь прибавить своему голосу твёрдости).

О нет. Здесь так холодно…

РОККО

(Быстро).

Принимайся же за дело.

Работа тебя согреет.

Рокко принимается копать. Он наклоняется, и Леонора, пользуясь моментом, разглядывает узника.

Дуэт Рокко и Леоноры звучит вполголоса.

РОККО

(Во время работы; вполголоса).

Скорее за дело –

И яма будет выкопана.

Время не ждёт,

И скоро сюда явится он.

ЛЕОНОРА

(Тоже работая).

Вам не на что жаловаться,

И вы должны быть довольны.

РОККО

(Поднимая большой камень из ямы).

Помоги мне поднять этот камень!

Осторожно! Осторожно! Он тяжёл!

ЛЕОНОРА

(Помогая поднять камень).

Не беспокойтесь, я уже помогаю.

Я приложу все усилия…

РОККО.

Ещё чуть-чуть!

ЛЕОНОРА.

Терпение!

РОККО.

Он покоряется!

ЛЕОНОРА.

Ещё немного!

РОККО.

Это не так легко!

Они катят камень по развалинам, а затем переводят дыхание.

РОККО

(Снова принимаясь за работу).

Скорее за дело –

И яма будет выкопана.

Время не ждёт,

И скоро сюда явится он.

ЛЕОНОРА

(Тоже за работой).

Дайте мне собраться с силами,

Скоро мы доведём

Свою работу до конца.

Пока Рокко,согнув спину и отвернувшись от Леоноры, работает, Леонора разглядывает узника.

ЛЕОНОРА

(Тихо, в сторону).

Кто бы ты ни был, я спасу тебя!

Клянусь Богом! Клянусь Богом!

Ты не должен стать жертвой!

Прочь сомнения, я избавлю тебя от цепей!

Я хочу освободить тебя, несчастный!

РОККО

(Быстро выпрямляясь).

Что же ты медлишь,

Исполняя свой долг?

ЛЕОНОРА

(Снова принимаясь за работу).

Нет, мой отец!

Я вовсе не медлю!

РОККО.

Скорее за дело –

И яма будет выкопана.

Время не ждёт,

И скоро сюда явится он.

ЛЕОНОРА.

Вам не на что жаловаться.

Дайте мне собраться с силами,

Работа мне не тяжела.

Рокко пьёт. Флорестан приходит в себя и, не оборачиваясь в сторону Леоноры, поднимает свою голову ввысь.

ЛЕОНОРА.

Он пробудился!

РОККО

(Внезапно переставая пить).

Говоришь, он проснулся?

ЛЕОНОРА

(В величайшем замешательстве, всё время глядя на Флорестана).

Да, он поднял ввысь свою голову.

РОККО.

Нет никаких сомнений:

Он снова задаст мне тысячу вопросов.

Мне следует поговорить с ним наедине.

Да, ему удалось перенести эти испытания…

(Поднимается из ямы.)

Спустись туда вместо меня

И вырой в резервуаре глубокую яму.

Леонора делает несколько шагов вниз. Её бьёт дрожь.

ЛЕОНОРА.

Я не в силах выразить того,

Что происходит в моей душе!

РОККО

(Обращаясь к Флорестану).

Что, вы снова несколько

Мгновений отдыхали?

ФЛОРЕСТАН.

Отдыхал?

Как мне обрести покой?

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Я слышу голос!

О, если бы я могла хоть

На миг увидеть его лицо!

ФЛОРЕСТАН.

Жестокий человек,

Вы по-прежнему

Глухи к моим сетованиям?

Произнося последние слова, Флорестан поворачивает своё лицо в сторону Леоноры.

ЛЕОНОРА.

О Боже! Это он!

Потеряв сознание, она падает на край ямы.

РОККО.

Чего же вы от меня требуете?

Я исполняю полученные

Мною приказания.

Такова моя должность.

Таков мой долг.

ФЛОРЕСТАН.

Скажите же мне, наконец,

Кто начальник этой тюрьмы?

РОККО

(В сторону).

Что ж, ныне я безо всякого страха

Могу ответить на его вопрос…

(Обращаясь к Флорестану.)

Начальник этой тюрьмы – Дон Писарро.

ФЛОРЕСТАН.

Писарро?

Тот, чьи преступления

Я отважился открыть!

ЛЕОНОРА

(Постепенно приходя в себя).

О, варвар! Твоя жестокость

Снова вселяет в меня силы!

ФЛОРЕСТАН.

О, как можно скорее пошлите

Человека в Севилью к Леоноре,

Супруге Флорестана!

ЛЕОНОРА.

О Боже! Он и не догадывается о том,

Что она роет ему могилу!

ФЛОРЕСТАН.

Сообщите ей о том,

Что я лежу здесь в цепях

И что здесь властвует

Варвар Писарро.

РОККО.

Говорю же вам, это невозможно.

Если я так поступлю,

То я и себя погублю

И вам ничем не помогу.

ФЛОРЕСТАН.

Если я суждён окончить

Здесь свою жизнь,

То скорее положите

Конец моим страданиям!

ЛЕОНОРА

(Вскакивает и опирается о стену).

О Боже! В силах ли

Кто-нибудь это вынести?

ФЛОРЕСТАН.

Будьте милосердны,

Дайте мне один лишь глоток воды!

Ведь это такая малость!

РОККО

(В сторону).

Я совершаю всё это,

Действуя наперекор своей воле

И вопреки своему сердцу.

ЛЕОНОРА.

Он, кажется, смягчился.

ФЛОРЕСТАН.

Дай же мне ответ!

РОККО.

Я не могу исполнить того,

Что вы от меня требуете.

Всё, что я могу вам предложить, –

Это остатки вина на дне

Моего кувшина. Фиделио!

ЛЕОНОРА

(С величайшей поспешностью поднося кувшин с вином).

Вот оно! Вот!

ФЛОРЕСТАН

(Разглядывая Леонору).

Кто это?

РОККО.

Это – мой помощник-тюремщик,

И в ближайшие дни

Он станет моим зятем.

Рокко подаёт Флорестану кувшин. Флорестан пьёт.

РОККО.

Правда, здесь мало вина,

Но я с радостью вам его предлагаю.

(Обращаясь к Леоноре.)

Как ты скор!

ЛЕОНОРА

(В величайшем замешательстве).

Как же иначе?.. Вы и сами, Рокко…

РОККО.

В самом деле.

Таков глас человечности.

ЛЕОНОРА.

О да! И он проникает

В самое сердце.

ФЛОРЕСТАН.

Да обретёте вы награду

В более лучших мирах!

Мне вас послало небо.

О, благодарю! Ваше вино

Сладко подкрепило меня,

Но я не в силах отплатить

Вам за ваше благодеяние.

РОККО

(Тихо Леоноре, которую он тянет в сторону).

Как я рад принести усладу

Этому несчастному человеку.

Скоро ему настанет конец.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Как сильно бьётся моё сердце!

Оно трепещет, охваченное

Радостью и великим страданием.

ФЛОРЕСТАН

(В сторону).

Я вижу, этот юноша взволнован.

РОККО.

Я исполняю свой долг,

Но любая жестокость мне ненавистна.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Грядёт великий, страшный час,

Который принесёт мне

Смерть или избавление.

ФЛОРЕСТАН

(В сторону).

Этот тюремщик тоже растроган.

О Боже, Боже, Ты посылаешь

Мне надежду! О, если бы я мог

Привлечь их на свою сторону!

ЛЕОНОРА

(Тихо обращаясь к Рокко, вынимая из кармана маленький кусок хлеба).

Этот кусочек хлеба

Я два дня ношу с собой…

РОККО.

Да, я бы с радостью позволил это,

Но, говорю тебе, поступить так,

Значит, отважиться на слишком многое…

ЛЕОНОРА.

Ах! (Льстиво.)

Ты с такой радостью усладил

Этого несчастного человека!

РОККО.

Нет, этого нельзя, этого нельзя…

ЛЕОНОРА

(Всё так же).

Скоро ему настанет конец.

РОККО.

Да будет так! Ты можешь

Отважиться на это!

ЛЕОНОРА

(С величайшей поспешностью протягивая хлеб Флорестану).

Возьми этот хлеб,

Несчастный, возьми!

ФЛОРЕСТАН

(Хватая руку Леоноры и прижимая её к себе).

О, благодарю тебя, благодарю!

Да обретёте вы награду

В более лучших мирах!

Мне вас послало небо.

О, благодарю!

Вы сладко подкрепили меня.

ЛЕОНОРА.

Пусть небо пошлёт тебе спасение! –

Тогда я обрету

Великое вознаграждение!

РОККО

(Обращаясь к Флорестану).

Я часто был тронут, видя

Твои страдания, но мне

Строго-настрого запрещено

Оказывать тебе помощь.

ФЛОРЕСТАН.

Как жаль, что я не могу вас

Ничем вознаградить!

ЛЕОНОРА.

Нет, этого я вынести не в силах!

РОККО.

Скоро этому несчастному настанет конец.

Флорестан съедает хлеб.

РОККО

(После короткого молчания; обращаясь к Леоноре).

Всё готово. Я иду дать сигнал.

Рокко уходит в глубину сцены.

ЛЕОНОРА.

О Боже! Дай мне мужество и силу!

ФЛОРЕСТАН

(Обращаясь к Леоноре, пока Рокко идёт к двери, чтобы её открыть).

Куда он направился?

Рокко открывает дверь и громким свистом подаёт сигнал.

ФЛОРЕСТАН.

Неужели это предвестник моей смерти?

ЛЕОНОРА

(В величайшем порыве).

Нет-нет! Успокойся, милый узник!

ФЛОРЕСТАН.

О, моя Леонора!

Значит, я больше

Никогда тебя не увижу?

Леоноре не терпится броситься к Флорестану, но она старается обуздать свой порыв.

ЛЕОНОРА

(В сторону).

Всё моё сердце стремится к нему.

(Обращаясь к Флорестану.)

Успокойся, говорю тебе.

Будь начеку и не забывай о том,

Что повсюду царит Провидение.

Леонора уходит, направляясь к резервуару.

Третья сцена

Те же и Писарро, закутавшийся в плащ.

ПИСАРРО

(Обращаясь к Рокко; изменённым голосом).

Всё готово?

РОККО.

Да, резервуар разрыт.

ПИСАРРО.

Отлично! Юноша должен удалиться!

РОККО

(Обращаясь к Леоноре).

Иди! уходи!

ЛЕОНОРА

(В величайшем замешательстве).

Кто?.. Я?.. А вы?..

РОККО.

Не снять ли мне с узника цепи?

(Обращаясь к Леоноре.)

Иди! иди!

Леонора уходит в глубину сцены, но затем, оставаясь в тени, постепенно снова приближается к Флорестану. Её очи всё время устремлены на человека, закутанного в плащ.

ПИСАРРО

(Бросая взор на Рокко и Леонору; в сторону).

Ещё сегодня я должен

От них обоих избавиться,

Дабы всё совершённое навеки

Осталось покрытым

Мраком неизвестности.

РОККО

(Обращаясь к Писарро).

Не следует ли мне снять с него цепи?

ПИСАРРО.

Нет. Отцепи лишь

Его от камня.

Время не ждёт.

(Достаёт кинжал.)

Пусть он умрёт!

Но перед смертью пусть

Он узнает, кто растерзает

Его гордое сердце!

Да выйдет месть

На свет из мрака!

Гляди же!

Тебе не удалось меня провести!

(Распахивает плащ.)

Пред тобой – как мститель –

Стоит Писарро, которого

Ты намеревался низвергнуть

И которого ты должен был страшиться!

ФЛОРЕСТАН

(Спокойно).

Предо мной стоит убийца.

ПИСАРРО.

Вспомни ещё раз о том,

Что ты натворил.

Ещё один миг –

И этот кинжал…

Писарро намеревается пронзить Флорестана кинжалом. Леонора с громким криком бросается вперёд и закрывает Флорестана своим телом.

ЛЕОНОРА.

Прочь!

ФЛОРЕСТАН.

О Боже!

РОККО.

Что это значит?

ЛЕОНОРА.

Пронзи прежде мою грудь!

И пусть тебя за твою

Кровожадность настигнет смерть!

ПИСАРРО

(Отталкивает её прочь).

Сумасшедший!

РОККО

(Обращаясь к Леоноре).

Остановись! Остановись!

ФЛОРЕСТАН.

О Боже!

ПИСАРРО.

Его ждёт кара!

ФЛОРЕСТАН.

О, мой Бог!

ЛЕОНОРА

(Снова заслоняя своего супруга).

Убей сначала его жену!

ПИСАРРО.

Его жену?

РОККО.

Его жену?

ФЛОРЕСТАН.

Мою жену?

ЛЕОНОРА

(Обращаясь к Флорестану).

Да, я – Леонора!

ФЛОРЕСТАН.

Леонора!

ЛЕОНОРА

(Обращаясь к остальным).

Я – его жена, и я поклялась

Принести ему утешение,

(Обращаясь к Писарро.)

А тебе – погибель!

(В сторону.)

Я противлюсь его ярости!

ФЛОРЕСТАН

(Обращаясь к Леоноре).

Моя кровь стынет от радости!

ПИСАРРО

(В сторону).

Какое неслыханное мужество!

РОККО.

Моя кровь стынет от страха!

ЛЕОНОРА.

Смерть ему!

ПИСАРРО.

Ха-ха! Неужели

Я испугаюсь женщины?

ЛЕОНОРА.

Смерть! смерть тебе!

ПИСАРРО.

Я принесу в жертву

Своей ярости их обоих!

(Снова надвигается на Леонору и Флорестана.)

Если ты готова разделить

Вместе с ним жизнь,

То раздели с ним и смерть!

ЛЕОНОРА.

Пронзи сперва мою грудь!

Леонора быстро вынимает из-за пазухи небольшой пистолет и направляет его на Писарро.

ЛЕОНОРА.

Ещё одно слово – и ты труп!

На башне раздаются звуки трубы.

ЛЕОНОРА

(Вешается на шею Флорестана).

Ах! Ты спасён!

Господь всемогущий!

ФЛОРЕСТАН.

Ах! Я спасён!

Господь всемогущий!

РОККО

(В смятении).

О! Что это?

Господь справедливый!

ПИСАРРО

(В смятении).

Ха! Ха! Это министр!

Ад и смерть!

Потрясённый Писарро стоит на месте, Рокко тоже. Леонора висит на шее Флорестана. Звуки трубы становятся всё громче.

Пауза.

Четвёртая сцена

Те же. Наверху, на лестнице, появляются Хоакин, офицеры и солдаты с факелами. Их видно сквозь высшее зарешёченное отверстие.

ХОАКИН

(Говорит во время наступившей музыкальной паузы).

Отец Рокко! Прибыл

Господин министр.

Вместе со своими

Спутниками он находится

Перед воротами крепости.

РОККО

(Он обрадован и изумлён; в сторону).

Слава Богу!

(Обращаясь к Хоакину, очень громко.)

Мы идём, мы сию же минуту будем!

А эти люди с факелами

Пусть спустятся вниз

И сопровождают наверх

Господина начальника тюрьмы!

Солдаты спускаются вниз, до двери. Офицеры и Хоакин уходят наверх.

ЛЕОНОРА.

Час мести пробил,

И ты должен быть спасён!

ФЛОРЕСТАН.

Час мести пробил,

И я должен быть спасён!

ПИСАРРО.

Будь проклят этот час!

Эти мошенники надо

Мной смеются!

РОККО.

О, страшный час!

Что же меня ждёт впереди?

ЛЕОНОРА

(Обращаясь к Флорестану).

Любовь и мужество

Принесут тебе свободу!

ФЛОРЕСТАН.

Любовь и мужество

Принесут мне свободу!

ПИСАРРО.

Отчаяние – вот спутник

Моей мести!

РОККО.

Я больше не желаю

Служить этому тирану!

Писарро устремляется прочь, давая знак Рокко, чтобы тот следовал за ним. Когда Писарро уходит, Рокко, пользуясь моментом, хватает за руки обоих супругов, прижимает их к своей груди и указывает на небо. Затем он спешит вослед Писарро. Солдаты освещают Писарро путь.

Пятая сцена

Леонора и Флорестан.

ФЛОРЕСТАН.

О, моя Леонора!

Можем ли мы

Надеяться на лучшее?

ЛЕОНОРА.

Да! Прибытие министра,

Которого мы знаем,

Замешательство Писарро

И, главное, тот утешающий знак,

Который сделал отец Рокко,

Позволяют мне твёрдо

Надеяться на то,

Что нашим страданиям

Скоро наступит конец

И мы будем счастливы.

ФЛОРЕСТАН.

Скажи, как же тебе удалось

Сюда проникнуть?

ЛЕОНОРА

(Быстро).

Я покинула Севилью

И пришла сюда пешком

В мужском одеянии.

Тюремщик принял меня на службу,

И твой преследователь

Назначил меня тюремщиком.

ФЛОРЕСТАН.

Верная супруга!

Беспримерная женщина!

Что же ты из-за меня претерпела?!

ЛЕОНОРА.

Ничего страшного,

Мой Флорестан.

Моя душа была с тобой,

А борьба за счастье

Вселяла в моё тело силы.

(Очень громко.)

О, несказанная, несказанная радость!

ФЛОРЕСТАН

(Очень громко).

О, несказанная, несказанная радость!

ЛЕОНОРА.

Мой супруг возле моего сердца!

ФЛОРЕСТАН.

Возле сердца Леоноры!

ЛЕОНОРА И ФЛОРЕСТАН.

После невыразимых страданий –

Чрезмерная радость!

ЛЕОНОРА.

Ты снова в моих объятьях!

ФЛОРЕСТАН.

О, Боже, сколь велико

Твоё милосердие!

ЛЕОНОРА И ФЛОРЕСТАН.

Благодарю Тебя, Господи,

За эту радость!

ЛЕОНОРА.

Мой супруг возле моего сердца!

ФЛОРЕСТАН.

Моя супруга возле моего сердца!

Это – ты!

ЛЕОНОРА.

Это – ты!

ФЛОРЕСТАН.

О, небесный восторг!

ЛЕОНОРА.

О, небесный восторг!

ФЛОРЕСТАН.

Леонора!

ЛЕОНОРА.

Флорестан!

ЛЕОНОРА И ФЛОРЕСТАН.

О, несказанная, несказанная радость!

После невыразимых страданий –

Чрезмерная радость!

Шестая сцена

Те же. Врывается Рокко.

РОККО

(Врываясь).

Хорошее известие!

Знайте, несчастные страдальцы:

В руках у господина министра

Список всех узников, и все они

Должны перед ним предстать.

Хоакин отпирает

Верхние камеры.

(Обращаясь к Флорестану.)

Лишь вы не упомянуты:

Начальник тюрьмы заточил

Вас сюда своевольно…

Идёмте же!

Следуйте за мной наверх!

И вы тоже, милостивая госпожа!

И если Господь придаст силу

Моей речи и вознаградит

Героический поступок

Благороднейшей из жён,

То вы обретёте свободу,

А ваше счастье станет

Делом моих рук.

ФЛОРЕСТАН.

Леонора!

ЛЕОНОРА.

Неужели произойдёт чудо?..

РОККО.

Вперёд! Не мешкайте!

Там, наверху, вы всё узнаете.

А ваши оковы пусть

По-прежнему останутся с вами,

Ибо они должны пробудить

К вам сострадание.

О, если бы в этих оковах

Оказался сам Писарро!

Все трое уходят.

Сцена меняется.

Седьмая сцена

Парадная площадь тюремной крепости. На ней стоит статуя короля.

Тюремные стражи проходят маршем и образуют открытый четырёхугольник. Затем с одной стороны, в сопровождении Писарро и офицеров, появляется дон Фернандо. Народ валом валит. С другой стороны выходят, ведомые Хоакином и Марселлиной, государственные преступники, которые опускаются перед доном Фернандо на колени.

ХОР НАРОДА И УЗНИКОВ

(Громко).

Слава! Слава! Слава этому дню!

Слава этому внезапно нагрянувшему,

Но долго и с нетерпением

Ожидаемому часу,

В который справедливость

И милосердие явились

Перед вратами нашей могилы!

Слава! Слава!

(Ещё громче.)

Слава этому дню!

Слава этому часу!

Слава! Слава!

ФЕРНАНДО.

Несчастные, меня привела к вам

Воля наилучшего из королей,

Дабы я рассеял мрак

Своевольного самоуправства,

Окутавшего всё своей густой тьмой!

Не стойте рабски на коленях, поднимитесь!

Узники встают с колен.

Да будет мне чужда строгость тирана!

Брат стремится к своим братьям.

И если он в силах им помочь,

То он с радостью поможет.

ХОР

(Громко).

Слава этому дню!

Слава этому часу!

(Ещё громче.)

Слава! Слава!

Восьмая сцена

Те же. Рокко продирается сквозь ряды стражей. За ним следуют Леонора и Флорестан.

РОККО.

Прекрасно! Так помогите же!

Помогите несчастным!

ПИСАРРО.

Что я вижу! Ха!

РОККО

(Обращаясь к Писарро).

Тебя это удивляет?

ПИСАРРО

(Обращаясь к Рокко).

Прочь! прочь отсюда!

ФЕРНАНДО

(Обращаясь к Рокко).

Нет! говори!

РОККО.

Да будет проявлено к этой чете

Высшее милосердие!

(Выводя вперёд Флорестана.).

Дон Флорестан!

ФЕРНАНДО

(Удивлённо).

Но ведь он считается мёртвым!

Неужели это он –

Тот благородный человек,

Который стоял за правду?

РОККО.

И претерпел бесчисленные страдания!

ФЕРНАНДО.

Неужели это он – мой друг,

Которого считали умершим?

Он бледен, и он стоит

Предо мной в оковах!

ЛЕОНОРА И РОККО.

Да, это Флорестан.

Вы видите перед собою Флорестана.

РОККО

(Выводя вперёд Леонору).

А вот Леонора!

ФЕРНАНДО

(Он поражён ещё больше).

Леонора?

РОККО.

Она – украшение женского рода!

Она явилась сюда…

ПИСАРРО.

Позвольте мне сказать пару слов!

ФЕРНАНДО.

Молчать!

(Обращаясь к Рокко.)

Она явилась сюда?

РОККО.

Она пришла, сюда,

К моим воротам,

И нанялась ко мне,

Тюремщику, в помощники.

И она так верно и так усердно

Трудилась, что я избрал

Её в свои зятья.

МАРСЕЛЛИНА.

О, горе мне! горе!

Что я слышу!

РОККО.

Ныне, в этот час, злодей

Намеревался совершить убийство.

Он хотел умертвить Флорестана.

ПИСАРРО

(В величайшей ярости).

Совершить убийство!..

Вместе с ним!..

РОККО

(Указывая на себя и на Леонору).

Он намеревался совершить

Убийство с нашей помощью!

(Обращаясь к Фернандо.).

И лишь ваше прибытие

Помешало ему осуществить

Свой замысел!

ХОР

(Очень оживлённо).

Пусть злодей, угнетавший

Невинность, будет наказан!

Пусть справедливость

Обнажит свой карающий меч!

Пусть злодей будет наказан!

Писарро уводят.

ФЕРНАНДО

(Обращаясь к Рокко).

Ты спас от смерти

Благородного человека –

Сними же с него его цепи!

Постой!

О, благородная женщина,

Лишь вам одной позволено

Его освободить!

Леонора берёт ключи и с величайшей поспешностью избавляет Флорестана от цепей. Флорестан склоняется на руки Леоноры.

ЛЕОНОРА.

О Боже! О Боже! Какой миг!

ФЛОРЕСТАН.

О, невыразимо сладостное счастье!

ФЕРНАНДО.

Справедлив, Господи, Твой суд!

МАРСЕЛЛИНА И РОККО.

Ты испытываешь нас,

Но Ты нас не оставляешь!

ЛЕОНОРА, МАРСЕЛЛИНА, ФЛОРЕСТАН, ФЕРНАНДО, РОККО И ХОР.

О Боже! О, какой миг!

О, невыразимо сладостное счастье!

Справедлив, Господи, Твой суд!

Ты испытываешь нас,

Но Ты нас не оставляешь!

ХОР.

Пусть тот, кто обрёл

Столь же верную супругу,

Разделит с нами наше ликованье!

Быть спасительницей своего

Супруга – есть ли на свете

Что-нибудь прекраснее этого?

ФЛОРЕСТАН.

Твоя верность спасла мне жизнь.

ЛЕОНОРА.

Мной руководила любовь,

А истинная любовь не ведает страха.

ФЛОРЕСТАН.

Твоя добродетель вселила ужас в злодея.

ХОР

(Громко).

Славьте, славьте с жаром

Великой радости

(Ещё громче.)

Благородное мужество Леоноры!

ФЛОРЕСТАН

(Выходя вперёд и указывая на Леонору).

Пусть тот, кто обрёл такую супругу,

Разделит с нами наше ликованье!

Быть спасительницей своего

Супруга – есть ли на свете

Что-нибудь прекраснее этого?

ХОР.

Пусть тот, кто обрёл такую супругу,

Разделит с нами наше ликованье!

Быть спасительницей своего

Супруга – есть ли на свете

Что-нибудь прекраснее этого?!

ЛЕОНОРА

(Заключая Флорестана в объятия).

В любви мне удалось освободить

Тебя от цепей. Флорестан снова

Принадлежит мне – пусть же

Об этом громко поёт любовь!

И пусть любовь воспоёт

Спасительницу своего супруга!

МАРСЕЛЛИНА, ФЛОРЕСТАН, ХОАКИН, ФЕРНАНДО И РОККО.

Пусть тот, кто обрёл такую супругу,

Разделит с нами наше ликованье!

Быть спасительницей своего

Супруга – есть ли на свете

Что-нибудь прекраснее этого?!

ХОР.

Пусть тот, кто обрёл

Столь же верную супругу,

Разделит с нами наше ликованье!

Быть спасительницей своего

Супруга – есть ли на свете

Что-нибудь прекраснее этого?!

Занавес

/конец/ /Перевод с немецкого Ю.Е. Смирнова./

* * * * *

О музыкальной драме «Фиделио» Людвига ван Бетховена

Музыкальная драма Людвига ван Бетховена «Фиделио», опус 72, принадлежит к вершинам его творчества «среднего периода», и это легендарное произведение можно смело поставить в один ряд с такими его сочинениями, как Пятая симфония, оратория «Христос на Масличной горе», Двадцать третья фортепианная соната («Аппассионата») и Девятая соната для скрипки и фортепиано («Крейцерова»). Все эти творения сполна выражают мужественную суть бетховенского Гения, нашедшего в них равную архитектоническую пропорцию Воли, Разума и Духа.

В центре музыкальной драмы «Фиделио» – подвиг Леоноры, супруги заточённого в тюрьму «политического узника» Флорестана, сумевшей вызволить его из неволи. Жертвенность и героическая самоотверженность Леоноры, нанявшейся в государственную тюрьму под видом юноши Фиделио, спасают её супруга от смерти, и на этой оси держится сквозная интрига разворачивающегося перед нами действия. Музыкальная ткань оперы «Фиделио» – непрерывная цепь красот, каждый из звеньев которой по-своему уникален и издавна стал легендой. Удивительной особенностью музыкального языка этого произведения является его непредсказуемость, порождающая сложную диалектику создаваемых Бетховеном контрастных образов. Властной рукой разворачивая перед нами музыкальную книгу, немецкий композитор в каждом «номере» своей сквозной драмы обретает максимальную выразительность, снова и снова прочерчивающую перед нами доселе невиданные горизонты. Вглядимся в чреду музыкально-поэтических образов и постараемся уловить своеобразие каждого из них.

Музыкальную драму предваряет оркестровая увертюра. Заметим: в драме есть указание на то, что разворачивающееся перед нами действие происходит весной, и это даёт нам повод счесть оркестровое вступление за своего рода музыкальный весенний пейзаж, изображающий пробуждение жизни и расцвет юных сил. Сия увертюра – «весна священная» Бетховена, и её жизнерадостная мощь сполна выражает радужную, жизнеутверждающую, мажорную развязку всей музыкальной драмы. Вообще говоря, Бетховен – один из главных музыкальный пейзажистов всех времён, и в этом смысле его можно смело поставить в один ряд с Гайдном и Вебером.

Увертюру сменяет дуэт одного из тюремщиков, Хоакина, и дочери другого тюремщика, Марселлины, после чего звучит её незатейливая, простодушная ария, музыкальный язык которой, вне всякого сомнения, навеян Моцартом. К числу интересных особенностей «Фиделио» следует отнести тот факт, что изображаемые на сцене события постепенно принимают всё более и более драматичный оборот, и событийную ось «испанской» оперы Бетховена можно рассматривать как своего рода лестницу, ведущую вниз – к страдающему в одиночестве узнику Флорестану, заточённому коварным и злобным Писарро в темницу. Спускаясь по этой лестнице, мы видим весь спектр разнохарактерных, контрастных и всякий раз неожиданных образов, ваяемых Бетховеном: например, образ хрестоматийного, чистопородного, деловитого и беззастенчивого злодея дона Писарро (начальника тюрьмы), предстающего перед нами со своей, сопровождаемой хором, «арией мести»; образ Леоноры (Фиделио), с её проникновенной, преисполненной праведного гнева арией («Abscheulicher! Wo eilst du hin?»), пророчески предвосхищающей музыкальный язык исступлённых героинь Вагнера; образ престарелого тюремщика Рокко, в характере которого причудливо сплелись нерешительность, ирония, неоскудевающая тяга «угодить начальству» и, наряду с этим, великодушное стремление восстановить справедливость. В первом акте «Фиделио» присутствуют легендарные музыкальные «номера», величие и значимость которых трудно переоценить. К числу таковых, например, относятся вокальный квартет с оркестровым сопровождением и «жанровый» оркестровый фрагмент – марш, во время которого, в сопровождении своей «свиты», тюремщиков, на сцену является главный злодей – тиран дон Писарро. Заметим: интонации этого «испанского марша», восходя к опере «Идоменей» Моцарта, отчасти предвосхищают маршевость Шумана, Бизе и Малера; и само присутствие в бетховенской драме сего глубоко своеобразного «жанрового» эпизода убеждает в том, что немецкий композитор, абстрагируясь от литературно-поэтической канвы действа, искал «безголосых» звуковых «иллюстраций», способных по-новому – кратко и убедительно – невербально охарактеризовать происходящее на сцене. Иным легендарным эпизодом первой части «Фиделио» является хор узников, выпущенных из тюремных камер по настоятельной просьбе Леоноры-Фиделио и присоединившейся к ней (точнее, к «нему») Марселлины. Сей диковинный эпизод, как и четвёртая часть Девятой симфонии, – олицетворяет собой тот слой бетховенского искусства, который, «развернувшись вширь» – в народ, обрёл поистине гомеровские эпические черты. Утверждалось даже, что хор узников из «Фиделио» Бетховена – это самая настоящая кульминация музыкальной сцены за всю её историю!.. Спору нет, головокружительным контрастам «Фиделио» хоровая сцена узников (с сольными эпизодами двух узников) придаёт неожиданный эпический и восходящий, конечно, к Генделю, метафизический градус, в идейной сфере помноженный на ясно просматривающийся тираноборческий подтекст. Учитывая тот факт, что главный герой – «политический узник» Флорестан – ни в чём не виновен, можно предположить, что все узники, явленные на сцену в первом акте, – жертвы тиранической власти и беззастенчивого произвола начальника тюрьмы. Именно к этой мысли нас подталкивают Бетховен и его либреттисты, и, взирая на поразительный образ Флорестана, с ней трудно не согласиться. Подобно Мастеру Булгакова, главный герой музыкальной драмы Бетховена является на сцену не сразу. Мы встречаем его лишь во втором акте, в той легендарной тюремной сцене, в которой Бетховен по-рембрандтовски живописал сумрак и, оставив нас наедине с Флорестаном, раскрыл перед нами все тайники его души. Нет никаких сомнений, Флорестан – это Сверхчеловек и самый настоящий предшественник длинной вереницы вагнеровских героических теноров, и неугасимая любовь Рихарда Вагнера к творчеству Бетховена – тому подтверждение. Флорестан – «политический заключённый», узник-тираноборец, правдолюб-бунтарь. Заметим: тираноборчество – не значит атеизм, ибо оно, как и сам атеизм, имеет массу нюансов. Находясь на последнем издыхании, тираноборец Флорестан взывает к Богу и твёрдо верит в правоту и справедливость Его предначертаний. Флорестан принимает судьбу такой, какова она есть, считая, что она – от благого Всевышнего. На это важно обратить внимание, ибо, как вы понимаете, для слушателей и зрителей «Фиделио» 19 века тираноборческая подоплёка сей музыкальный драмы прямо ассоциировалась с событиями Французской революции, с её якобинством, гильотинами, антиклерикализмом и культом Разума. Бетховенский Флорестан – верующий тираноборец, и он черпает свои силы не в атеизме, не в антиклерикализме и не в сословном антагонизме, а в недрах своей совести. «В моём сердце – сладостное утешение: я знаю, что я выполнил свой долг», – восклицает в одиночестве Флорестан, и это красноречивое признание говорит о многом. Флорестан, как и его враг Писарро, дворянин; и в ткани изображаемого Бетховеном действа нет никакой «классовой подоплёки». Борьба с неправотой и тиранией власть имущих, решимость явить миру голую (и потому нелицеприятную) правду, стремление остаться самим собой – и, как следствие, конфронтация с князьями мира сего – ещё не атеизм, не богоборчество и не вольнодумство в том смысле, в каком слово «вольнодумство» употребляли по отношению к Дидро, Вольтеру, Ламетри, Гольбаху, Чернышевскому… Бескомпромиссное тираноборчество Флорестана не отрицает Бога и Его справедливости, а принимает их за необходимую и смыслообразующую основу. Другое дело, что творчество Бетховена (особенно «среднего периода»), рассматриваемое сугубо эмоционально, а не концептуально, убеждает в том, что Бетховену не были чужды «революционные веяния»… Всё дело в том, какой смысл мы вкладываем в слово «революция»… Музыкальный волюнтаризм немецкого композитора – это самое настоящее потрясение всех основ (и в этом нас убеждают такие его истинно авангардные произведения, как, например, Восьмая симфония и Тридцать вторая соната), и понятное дело, что такое тотальное и бескомпромиссное потрясение всех основ не могло не вселить в души его современников чувства того, что Людвиг ван Бетховен – самый настоящий Революционер, и не подтолкнуть их к далеко идущим – идейным, историческим, политическим – выводам и сопоставлениям… Да что там говорить: Флорестан – это и есть сам Бетховен. На эмоциональном уровне он бунтарь, революционер и ниспровергатель титулованных авторитетов, на концептуальном же уровне – одинокий узник, верующий в справедливость Божьего суда и Его предначертаний. И если мы учтём многомерность, многослойность и непредсказуемость творчества Бетховена, то такого рода парадоксальная контаминация вовсе не покажется нам абсурдной. Но вернёмся к музыкально-поэтической событийности «Фиделио».

*

Героическая самоотверженность Леоноры спасла жизнь её супругу. Справедливость восторжествовала, и музыкальное действо органично перерастает в громогласный гимн отважной женщине, не устрашившейся опасностей и пришедшей на помощь своему супругу. Каузальные условности (неудачное сватовство Хоакина, любовь Марселлины к Фиделио, дальнейшая судьба низвергнутого злодея Писарро) отходят на второй, третий план; приведя, как и во многих иных своих знаменитых сочинениях, всё к единому радужному знаменателю, Бетховен «снимает» все мнимые противоречия, бытующие в сложном лабиринте человеческих взаимоотношений, и глубоко оптимистическая хоровая развязка всей драмы светло и радостно обретает столь излюбленные Бетховеном эпические черты.

*

Озирая бетховенское вокально-симфоническое творчество во всей его широте, мы должны указать на то, что у главных героев «Фиделио» есть «побратимы». Не будет преувеличением сказать, что в творчестве Бетховена присутствует своего рода теноровый триумвират: Флорестан, Тенор Девятой симфонии и Иисус (из оратории «Христос на Масличной горе»). Сходным образом мы можем говорить и о сопрановом триумвирате: Леонора, Сопрано Девятой симфонии и Серафим из упомянутого религиозного сочинения. Кроме того, обратим внимание и на басовый бетховенский триумвират: дон Писарро, Бас Девятой симфонии и апостол Пётр (бас-баритон) из оратории «Христос…».

*

Некогда немецкий философ Лейбниц утверждал о том, что наш мир – эта наилучший из всех возможных миров. Позднее другой немецкий философ – Шопенгауэр – утверждал обратное, считая, что наше мироздание – наихудшее мироздание из всех возможных. Завершая свой рассказ о музыкальной драме «Фиделио» Людвига ван Бетховена, мне хотелось бы сопоставить столь разноречивые философские позиции с теми экзистенциальными доминантами, которые имеют место в творчестве Бетховена и Вагнера.

На мой взгляд, ликующий, громокипящий, жизнеутверждающий финал «Фиделио», в котором восторжествовала справедливость, может стать своего рода ответом мрачной, кровавой, трагедийной развязке «Кольца нибелунга» Рихарда Вагнера, и при таком – сугубо эмоциональном – сопоставлении Бетховен предстаёт пред нами истинным наследником Лейбница, Вагнер же – истинным наследником Шопенгауэра.

* * * * *

О творчестве Бетховена

эссе

Творчество Бетховена, рассматриваемое с концептуальной, философской точки зрения, представляет собой прекрасную иллюстрацию идеи целого и неслиянного диалектического единства его частей. Бетховен, как мало кто иной, сумел выразить музыкальными средствами философему диалектического взаимодействия и диалектического развития частей, образующих единую замкнутую систему. В своих масштабных произведениях (таких, как, например, Девятая симфония, Двадцать девятая фортепианная соната и Большая фуга для струнного квартета) Бетховен открыл нашему умственному взору сложную систему, состоящую из нескольких смысловых уровней и пронизанную сквозной осью многослойного, многоэтапного развития. В бетховенском мире единичные, обособленные друг от друга музыкальные построения образуют единую и неслиянную полифонию, неслиянную постольку, поскольку каждая часть-построение самобытна, единую же потому, что обретаемый в итоге смысловой горизонт является, как правило, эпическим обобщением, вбирающим в себя все составные элементы и приводящим всё к единому эмфатическому знаменателю. Бетховенское «обобщение» синтезирует на высшем, с метафизической точки зрения, уровне противодействующие друг другу части-противоположности, и их неустанная борьба в мире дольнем сменяется в мире горнем единой, всепримиряющей гармонией. Сквозное векторное развитие, находимое нами в произведениях Бетховена, предстаёт пред нами в виде своего рода «метафизического восхождения», et talis ascensio – диалектическая борьба контраргументов, инициирующая «проблемный феномен», «снимаемый» на одном уровне, но возобновляемый – в новой форме – на иных уровнях. Обособленные построения, из которых состоит музыкальная ткань произведений Бетховена, можно уподобить радиусам, направленным ко всеобщему Центру, эпически обобщающему и тем самым примиряющему проворные и «упрямые» противоположности. Тяга Бетховена к такой умозрительной музыкальной образности (характерной для позднего периода его творчества) вовсе не затемняет иных граней таланта немецкого (немецко-австрийского, венского) композитора: Бетховен в не меньшей степени, чем, скажем, Гайдн, – мастер жанровой музыки и музыкального пейзажа. В первом нас убеждает, к примеру, колоритный «испанский марш» из «Фиделио», во втором – оркестровая увертюра к этой музыкальной драме. Как и Гёте, Бетховен способен создать изумительный и, казалось бы, не связанный с общим широкомасштабным замыслом эпизод, составляющий неотъемлемую часть великого произведения искусства. «Блуждающий огонь» (das Irrlicht), огонёк, повстречавшийся Фаусту и Мефистофелю Гёте на их пути, как и реплики Первого и Второго узников из «Фиделио» Бетховена – яркие примеры, доказывающие сию мысль.

Важной особенностью музыкальной образности Бетховена является тот факт, что у этого композитора горний, подлинный, жизнеутверждающий, мажорный уровень, составляющий метафизический центр произведения, как правило, достигается воинственными средствами. По Бетховену, вовлечённый в борьбу и противостояние действующих сил жизни человек способен возвыситься до горнего (то есть, иными словами, способен обрести смысл жизни) лишь борьбой, tantum per bellum. В этом, с одной стороны, проявляется глубочайший пессимизм немецкого композитора, ибо борьба, война, конфронтация преподнесены Бетховеном как перманентная эмпирическая данность; а с другой – глубочайший оптимизм Бетховена, твёрдо и смело зовущего человека к борьбе и уверенного в том, что такая борьба приведёт к радужному, ликующему, жизнеутверждающему, оправдывающему треволнения дольней жизни итогу. В этом смысле миропонимание Бетховена бесконечно далеко от мирочувствия Кафки, талантливо и правдиво показавшего пошатнувшиеся лабиринты нашей жизни, влекущие в недра абсурда, но не приведшего всё к единому, наделяющему счастьем знаменателю. Присутствующая в бетховенском творчестве идея высшего, горнего, райского мира, обретаемого в борьбе, ясно свидетельствует о том, что Бетховен – самый настоящий филантроп; и в этом смысле его можно смело поставить в один ряд с Данте и Достоевским. Подчёркнутый волюнтаризм и динамическое, драматическое истолкование реальности, свойственные Бетховену, вовсе не приводят его искусство к тому, что выражается словом «антропоцентризм»: человеческое Я занимает у Бетховена важное, но не главенствующее положение в отображаемой немецким композитором действительности, и это особенно заметно при сопоставлении миропонимания Бетховена с мирочувствием Вагнера, в творчестве которого человеческое Я разрослось до вселенских масштабов и, казалось бы, готово заполонить собой всё мироздание. В своём искусстве (особенно в поздний период своего творчества) Людвиг ван Бетховен нашёл истинную и равную пропорцию Воли, Разума и Духа, где первое и второе, понятное дело, ассоциируются с человеческим, третье же – с божественным. Другой важной особенностью бетховенской «музыкальной философии» является тот факт, что его эпический размах находит своё органичное выражение в народном. Самые яркие примеры, убеждающие в правоте этой мысли, – хор из четвёртой части Девятой симфонии и хор узников из первого акта «Фиделио». Метафизический накал творчества Бетховена, толкающий его к по-гомеровски грандиозным обобщениям, лавиной устремляется в народную ширь, и в этом смысле Бетховена можно поставить рядом с Гёте и Шиллером: Девятая симфония, «Торжественная месса» и «Фиделио» с не меньшей силой, чем «Гёц» и «Орлеанская дева», живописуют народ, раскрывая перед нами горизонт человечества и человечности в человеке. Наряду с трепетным лиризмом и тягой к по-баховски строгой, умозрительной полифонии, эпические, «народные» обобщения – это то лучшее, что породил Гений Бетховена.

Что же касается философского содержания бетховенского творчества, что следует указать на то, что с Гегелем Бетховена роднит диалектическое понимание действующих сил жизни и стремление показать реальность в её динамическом развитии. Ярчайшие примеры этого – первая часть Восьмой симфонии и первая часть Девятой симфонии. С Шеллингом (как и с Шиллером) Бетховена роднит неослабевающая пылкая вера в горний Идеал – тот самый Идеал, на который указывает Платон на известной фреске Рафаэля. С Фихте Бетховена роднит истинно философское стремление к предельному обобщению реальности, основанным на сопоставлении человеческого Я и мироздания, – на сопоставлении, возвышающем «я» (ich) до всецелостности – до «яйности» (die Ichheit). Ясное дело, композитор – не философ, оперирующий философскими категориями и концептуально разрабатывающий систему ценностей, тем не менее, истинное произведение искусства (не только музыкальное) содержит в себе умопостигаемые смыслы, сокрытые под художественной оболочкой, и это подспудное идейное ядро позволяет нам взглянуть на сие произведение по-философски.

*

Несмотря на то, что творчество Бетховена оказало сильное влияние на ранних романтиков (Шуберта, Шумана, Мендельсона, Берлиоза), поздних романтиков (Брамса, Дворжака, Чайковского, Сен-Санса) и неоромантиков (Вагнера, Брукнера, Малера), назвать Бетховена романтиком в том смысле, в каком этим словом именуют, к примеру, Франца Шуберта, никак нельзя. Творчество Бетховена – это не романтический, трепетный и тонущий в личностных переживаниях монологизм (примеры которого мы можем увидеть у Байрона и Лермонтова), а истинно гомеровская попытка дать полную, исчерпывающую и, главное, объективную картину реальности.

Умозрительный «каркас» произведений Бетховена, как и их жанровость и пейзажность, подчинён высшей цели – необоримому стремлению к тому, что философы называют Абсолютом, а теологи Богом. Эта цель, этот центр составляет метафизическое ядро и кульминацию сочинений Бетховена; и, учитывая этот факт, мы можем говорить не только о волюнтаризме, интеллектуализме и филантропии Бетховена, но и о его религиозности и о его спиритуализме, главной особенностью которого является пламенно-исступлённое, исповедальное и при этом драматичное стремление per aspera ad astra – ко всеобщему Центру. Небывалый, неслыханный драматический накал таких произведений, как, например, Пятая симфония, Девятая соната для скрипки и фортепиано («Крейцерова») и Тридцать вторая соната для фортепиано, во многом объясняется свойственным Бетховену особым видением мира. Ни у Моцарта, ни у Гайдна, ни у Глюка мы не найдём столь драматичных, мрачных и трагедийных страниц, как у Бетховена. Чем же это объясняется? Болезнью ли Бетховена, как полагают некоторые? Или же чем-то иным? На мой взгляд, столь драматичная образность, характерная для Бетховена, порождена его интуитивным убеждением в том, что горнее счастье, вопреки всему и несмотря ни на что, можно и нужно завоевать в суровой и бескомпромиссной борьбе с утопающем во зле дольним миром. Такая – восходящая к Платону – философема побуждает нас рассматривать многие страницы творчества Бетховена как своего рода иллюстрацию идеи метафизического восхождения: восхождения от зла к добру, от горя и отчаяния к радости, от (как бы сказал Н.С. Лесков) «нестроения» земной, дольней и преходящей жизни к абсолютной и вечной гармонии мира горнего. Искать радости в горе, среди тленного и косного чаять нетленного и идеального, стремиться сквозь тернии к звёздам – таков завет Бетховена; и само существование звёзд не может не предполагать существования вредоносных терний, сквозь которые надлежит прорваться человеку. Ликующий Тенор Девятой симфонии, преисполненный радости любовный дуэт Леоноры и Флорестана «Фиделио», gloria veritatis «Торжественной мессы» – вот те идеалы, ваяя которые Бетховен указывает нам на главное, вот подлинный лик его громокипящего творчества, раздвинувшегося вширь, в народ, опьянённого любовью и устремившегося ввысь, к Абсолюту, к Богу; и на таких головокружительных горних вершинах не страшна сама Судьба, которая (как в Пятой симфонии) стучится в дверь, вызывая Человека на бой и приглашая его помериться с ней силой…

* * * * *

Рихард Вагнер

Иисус из Назарета

/поэтический эскиз 1848 года/

Первый акт. (Тивериада в Галилее. Большое, покрытое сверху и напоминающее своим видом огромный сарай помещение, ведущее в глубине сцены под открытое небо. В стороне – внутренность жилища мытаря Левия (Матфея?). Ночь.)

Иуда Искариот и Варавва ведут друг с другом беседу. Варавва замышляет поднять в Иудее восстание и свергнуть римское иго: римская военная мощь, дескать, ныне очень слаба; и если удастся побудить народ к решительным действиям, то успех не вызывает никаких сомнений: ныне весь Иерусалим помышляет о сыне Давида, который объявился в Галилее; его ожидают как Мессию. Варавва же явился для того, дабы понять, чего следует ожидать от Иисуса.

(Варавва находится в сговоре с Марией Магдалиной.)

Иуда повествует о деяниях и странствиях Иисуса, о Его целительном искусстве и о том, что Он обрёл среди народа огромное число приверженцев. Он называет Себя Спасителем, но Иуде не совсем ясно, каким образом Иисус намеревается исполнить Свой долг. Иуда от всего сердца хочет, чтобы Иисус сумел взнуздать народ, дабы Он как царь иудейский открыто и свободно принёс избранному народу избавление.

(Апостолы: Симон и Андрей (братья), Иаков и Иоанн (братья), Филипп, Варфоломей, Фома, Матфей (Левий), Иаков (сын Алфеев), Леввей (Фаддей), Симон Кананит, Иуда (Искариот). Братья Иисуса: Иаков и Иосиф.)

Мытарь Левий, услышав о том, что Иисус остановился неподалеку от Тивериады, послал за Ним, дабы спасти свою лежащую при́ смерти маленькую дочь. Иуда же послан, чтобы сообщить о прибытии Иисуса. Иуда стучит в дверь. Мытарь с горестным видом выходит наружу. «Его дочь только что скончалась». В доме поднимается громкий плач. Женщины выносят на носилках двенадцатилетнюю дочь. Показываются соседи. Вместе с лучами зари появляется Иисус с учениками. Он идёт навстречу похоронному шествию. Ему кричат: «Учитель, Ты явился слишком поздно: мы хороним усопшее дитя!» Иисус пристально глядит на дитя: «Хорони́те усопших, а не живых. Она спит». Всеобщий ужас. Все охвачены изумлением. Иисус прикладывает Свои руки к виску кажущейся мёртвой и говорит: «Твоя дочь излечилась от тяжкой болезни. Возьмите её в дом и позаботьтесь о ней как до́лжно». Он следует за ними в жилище. Охваченный любопытством народ рвётся снаружи в дом. Распространяется известие о том, что прибыл Иисус из Назарета, и о том, что Он воскресил усопшую. Его ученики стараются унять поднявшуюся суматоху, – многие устремляются прочь, желая поведать о произошедшем всему городу. Иисус выходит из дома. Мытарь крепко держит Его за платье. Рыдая, вне себя, мытарь бросается Ему в ноги: «Господи, чем я заслужил Твою милость? Моё дитя живо, Ты воскресил его из мёртвых». Иисус: «Я сохранил для жизни то, что было живо. Открой своё сердце, дабы Я и тебя пробудил от смерти!». Мытарь: «Что мне сделать, Господи, дабы угодить Тебе?» Иисус: «Внемли Моему учению и следуй ему». Мытарь просит Иисуса остаться у него вместе с учениками и вкусить утреннюю трапезу. Иисус принимает его приглашение. Ученики обращаются к Иисусу, и Он их вразумляет.

Один фарисей выступает вперёд. Он упрекает Иисуса в Его ласковом обхождении с мытарями и грешниками. Наставление относительно поста: не заставляйте свадебных гостей поститься, покуда с ними Жених: настанет время, когда отнимется у них Жених, – и тогда они станут поститься.

(Жених – это Жизнь.) (О дне субботнем и законе.)

Варавва пытается испытать Иисуса. (Подать кесарю.) Разочарование Вараввы. Сумятица на дороге: притаскивают блудницу. Одни хотят побить её камнями, другие требуют, чтобы она предстала перед Иисусом. Фарисей решает спор в пользу последних, желая подвергнуть Иисуса искушению. Приводят Марию Магдалину. За ней валит народ.

(Будучи проявлением возмущения против Ирода, всё это может рассматриваться как опрометчивая попытка изгнать греков: Мария вызвала неимоверный гнев своих соплеменников тем, что общалась с сирийскими греками.)

Все с яростью рассказывают друг другу о скверном образе жизни, кичливости и преступлении Марии, которая – на позор иудеям, к которым она принадлежит – вступила в греховную связь с одним из высокопоставленных людей при дворе Ирода. (Оправдание. Все, устыжённые, отступают. Иисус и Мария остаются одни. «Иоанн», 8.)

Происходит трапеза. В ней принимают участие ученики Иисуса, родственники мытаря и люди из народа. Иисус излагает Своё учение о любви. Это производит на всех отрадное впечатление. Огромные толпы стремящегося к Иисусу народа плотно заполняют дороги и окрестности. Иисусу сообщают, что Его Мать и Его братья ищут Его и не могут к Нему пройти. Иисус хочет, чтобы народ расступился. Иисус: «Вот Моя Мать, а вот Мои братья».

*

Второй акт. На Геннисаретском озере. На берегу озера виднеются рыбачьи хижины. Рассвет. Иисус спит под деревом. Стоящая на коленях у Его ног и целующая край Его одежды Мария Магдалина выражает своё глубочайшее раскаяние и свою благодатную любовь к своему спасителю.

Подходит Мария, Мать Иисуса. Мария Магдалина в ужасе отворачивается, а затем повергается к ногам Матери. Та её расспрашивает. Мария Магдалина признаётся Ей: она продала всё своё имущество, а вырученные деньги отдала Иуде Искариоту, казначею общины Иисуса. Мария Магдалина молит Мать ходатайствовать за неё перед Её Сыном, ибо она хочет служить Его общине как самая последняя служанка. Мария утешает её, а затем отпускает.

Иисус просыпается и садится под деревом. Разговор Иисуса с Его Матерью. Она узнаёт о Его призвании и покоряется ему. Она лишь не может до конца унять своего беспокойства за Его жизнь. Мы узнаём о том, что Иисус быстро скрылся из Тивериады, когда народ вознамерился провозгласить Его царём иудейским. Иисус повествует о Своём детстве, о Своём крещении, осуществлённом Иоанном, и о Своём пребывании в пустыне. Там, в пустыне, Ему стала ясна Его цель, и Он постиг её не как потомок Давида, а как Сын Божий. Осуществляемые Им исцеления в Галилее, Его цель.

Его Мать кланяется Ему, полная смирения и любви. Речь о Марии Магдалине. Иисус о Своём безбрачии.

Появляются братья Иисуса, сыновья плотника Иосифа. Они испытывают зависть к Иисусу, к Которому всецело обращена любовь Матери. Они требуют, чтобы Иисус во всеуслышание засвидетельствовал в Иерусалиме о Своём призвании, а не избегал народа, который всегда идёт Его желаниям навстречу. Иисус скорбит, видя, что Его наставления неверно понимают. «Мать, зачем Ты породила их?» и т.д. (Его рождение.)

Из рыбачьих хижин приходят ученики. Иоанн приводит своего старого отца и показывает ему Иисуса. Симон (Пётр) приносит известие о прибывающем народе. Иисус говорит Своим ученикам о Своём намерении, о скорой жертвенной смерти. Ученики Его не понимают. Они надеются, что Он торжественно вступит в Иерусалим как Мессия. Спор о преимуществах Иисуса. Иуда убеждает Иисуса не терять времени. Он помнит о Варавве, который, покинув Иисуса, поспешил в Иерусалим, дабы воспользоваться благоприятным моментом и слабостью римлян.

Новые вестники сообщают о прибытии несметного числа народа, который намеревается провозгласить Иисуса царём. Иисус велит снарядить для Него и Его учеников судно, дабы на пути в Иерусалим избегнуть народа.

Верхом на муле, в сопровождении слуг, является один знатный молодой человек. Он предлагает себя Иисусу. Тот расспрашивает его. Молодой человек сообщает, что он живёт строго по заповедям. Услышав требование продать всё своё имущество и отдать вырученные деньги общине, молодой человек пристыженно отступает назад и, вместе со своим ослом и слугами, в скорби удаляется прочь. Иуда: «Вспомни, Господи, о его огромном богатстве!» Иисус: «Истинно говорю вам… и т.д.». О богатых людях. Появляются толпы народа. Иисус направляется на судно. Он препоручает женщин тем из Своих учеников, которые постарше, и вместе со своими приверженцами вступает на судно. Пока они поднимают паруса, толпа народа увеличивается. Все взывают к Иисусу и настойчиво убеждают Его остаться. Они хотят задержать судно, но Пётр возбраняет это народу. Иисус велит повременить с парусами: Он скорбит всей душой, видя несчастный народ, и не хочет покинуть его, не дав ему утешения. Он велит им расположиться на берегу и спокойно Его выслушать. (Мария Магдалина, Мария Мать раздают хлеб и вино среди собравшегося народа.) Стоя на судне, Иисус поучает народ. Утешение и причисление к лику праведных: о Царстве Небесном внутри человека. Его миссия по отношению к ним – быть целителем, наставником. О порядках в Его общине. О соблазне – о предстоящей борьбе: «Я пришёл не для того, чтобы… и т.д.». Он указывает на Свою грядущую спасительную смерть и говорит о Своём возвращении во имя освобождения человека.

Раздаются возгласы глубоко растроганного народа. По знаку Иисуса судно отправляется в путь. Прощание. Народ отправляется следом за Иисусом в Иерусалим.

*

Третий акт. Иерусалим. Зал в судилище. Из ворот, в сопровождении знати и фарисеев, выходят Пилат и Каиафа. Состоялось заседание совета. Восстание, которое пытался поднять Варавва, с лёгкостью удалось подавить в сáмом зародыше. Страстный патриот рассчитывал на то, что в поднимаемом им восстании примет участие весь народ, но народ, полный слухами об Иисусе как об истинном Мессии, который должен привести иудейский народ к мировому господству, – отнёсся к Варавве безучастно и его покинул. Немногочисленные сторонники Вараввы были с лёгкостью рассеяны ничтожной горсткой римских воинов, сам же Варавва был пойман и осуждён. Пилату был прекрасно известен мятежный нрав иудейского народа, и он написал в Египет и Сирию письма, требуя прислать войска. Войска всё ещё задерживаются; и Пилат, дабы сохранить свою власть и предотвратить всеобщее восстание, вынужден хитроумно использовать те разногласия, которые существуют между разными группировками. Пилат испытывает недоверие к Ироду. Известие о народных волнениях в Галилее привело его в изумление. Пилат предполагает, что зачинщик народных волнений – Ирод, который побудил народ выступить против римлян или использует его в своих целях. Пилат призывает Каиафу к бдительности и пытается устрашить его гневом кесаря. Пилат упрекает Каиафу, говоря о том, что под властью кесаря иудеи живут, беспрепятственно сохраняя своё государственное устройство, свою веру и свои обычаи, тогда как греческие властители – во времена греческого господства – наносили иудеям чувствительные обиды и пытались насильно навязать иудеям свои обычаи и т.д. Пилат оставляет их, удаляясь вместе со своими римскими спутниками. Каиафа и старейшины выражают свои опасения перед лицом новой неурядицы: весь народ хлынул рекой из города, дабы устремиться навстречу Назарянину.

Донесения об этом Назарянине убеждают Каиафу и старейшин в том, что Он – опаснейший соблазнитель народа. Фарисей из Тивериады свидетельствует о том, что Его наставления враждебны закону; народ же привязан к Нему крепкой верой и считает Его Мессией.

Над Галилеянином насмехаются: «Он должен происходить из колена Давидова (как того требует Писание), и Он должен быть рождён в Вифлееме!» Некоторые колеблются: не следует ли примкнуть к Нему?.. Каиафа их останавливает: что у них общего с народом? Разве им чего-то недостаёт? Разве римляне посягают на их законы? И разве благодаря этим законам они не держат народ в своих руках? До тех пор, пока стоит храм и существует закон, они останутся властителями народа. Подать же кесарю они могут терпеливо сносить и дальше, ибо она взымается с народа и для них не обуза. «К чему же перемены, которые не могут принести нам никакой выгоды?»

Снаружи происходит народное ликование. Приходят сообщения о том, что Иисус въехал в город через ворота. Каиафа: «Будем начеку и постараемся Его погубить, дабы не был погублен народ». Фарисей из Тивериады говорит о том, что открытой силой им Его не одолеть. Он знает одного из Его учеников, Иуду, который может им помочь. «Дадим Ему отпор и откроем народу Его глупость!» (Удаляется.)

*

Площадь перед большой храмовой лестницей. Народ в величайшем волнении мечется из стороны в сторону. Широкую главную лестницу храма и его портик заполнили разного рода торговцы, расположившиеся там, словно на рыночной площади. В народе спрашивают и сообщают об Иисусе, Мессии, Сыне Давидовом, царе иудейском. Музыка и всеобщее ликование усиливаются. Народ устилает землю коврами и одеждами, усыпает их цветами и т.д.

Прибытие Иисуса. Он въезжает на муле, за Ним следуют Его ученики, народ с пальмовыми ветвями, танцующие девы и т.д. Перед лестницей, ведущей в храм, Иисус слезает с мула. При виде торга, происходящего на лестнице и в портике, Он останавливается. Он строго укоряет осквернителей храма. Он срывает узду с мула и её ударами прогоняет торгующих с лестницы. Другие торговцы убегают из портика через боковые лестницы. Народ ликует, видя Его властные манеры.

Фарисеи и старейшины приближаются к лестнице, на которой стоит обратившийся к народу Иисус. «Кто Он?» Народ: «Иисус, Помазанник Господа, царь и т.д.». Они с негодованием надвигаются на Иисуса: «Кто дал Ему здесь власть? и т.д.» Гневная речь Иисуса против фарисеев и закона, против угнетения и несправедливости. Возмущение фарисеев против Него, насмешка: «Дай нам знамение!» (и т.д.) Народ призывает Иисуса открыто

провозгласить Себя Мессией. Иуда тайком настоятельно просит Его об этом.

Иисус открыто провозглашает о Своей истинной миссии, Он говорит о том, что Он – Сын Божий, что спасение народов (не только иудеев) на земле произойдёт благодаря Нему. Он говорит о Своём Царстве (оно – не земное царство силы), о Своей жертве, о Своём преображении и даёт пророчество о том, что Иерусалиму и храму настанет конец («Откровение» Иоанна, 18 глава).

Приведённый в ужас народ, подстрекаемый и возбуждаемый фарисеями, приходит в величайшее замешательство. Во время начавшейся сумятицы Иисус исчезает. Его ученики (тоже приведённые в изумление) пытаются образумить народ. Фарисеи: «Мы знаем и вас тоже!»

(Фарисеи намереваются преследовать Иисуса в храме, их останавливают: на народ ещё нельзя положиться: он охвачен сомнениями, которые, впрочем, могут быстро развеяться.)

С наступлением сумерек народ в величайшем смущении постепенно рассеивается. Фарисей из Тивериады уводит Иуду в сторону, и тот обещает ему ночью разыскать Иисуса. (Мария Магдалина наблюдает за Иудой и подслушивает.) В сгущающейся тьме площадь пустеет. Испытывающие глубочайшую скорбь ученики Иисуса пытаются отыскать Его поодиночке. Мария Магдалина говорит им о том, что Он неподалёку: она видела, как Он шёл в храм. Они спешат на лестницу. Из храма выходит Иисус. Он озирает опустевшую площадь: «Неужели вы тоже хотите Меня покинуть?» Пётр: «Мы не покинем Тебя, Господи!» и т.д. – «Где нам вкусить вечернюю трапезу?» – Магдалина: «Позволь мне, Господи, проводить вас: я позаботилась и нашла для вас тихое жилище». Они следуют за Марией Магдалиной.

*

Четвёртый акт. Комната с накрытым для вечерней трапезы столом. Иисус сидит во главе стола, задумчиво опершись головой на руку. Его ученики разрозненными группами стоят с другой стороны. Они разговаривают между собой, чувствуя опасения и страх. Иуда досадует на то, что Иисус не дал знамения и не явил Своей величайшей силы. Ему это ставится в упрёк. Иуда надеется, что Иисус приберегает Своё божественное свидетельство, дабы явить его тогда, когда нагрянет величайшая опасность.

Мария Магдалина робко подходит к Иисусу и шепчет: «Твоя ли, Господи, воля в том, что замышляет Иуда?» Иисус отстраняет её преисполненным спокойствия жестом руки. Мария склоняется в стороне и горько плачет.

Ученики продолжают свой разговор, они оборачиваются и наблюдают за Иисусом. Мария Магдалина берёт со своей груди небольшую драгоценную склянку, снова приближается к Иисусу и, плача и рыдая, выливает её содержимое на Его темя, омывает Ему ноги, высушивает их и умащает. Иуда: «Что за прелестное благовоние!» Раздаются его упрёки, обращённые к Марии. Наставление Иисуса. Он благодарит Марию и её отпускает. Они садятся за вечернюю трапезу. Иисус садится в середине. Он подводит Своих учеников к мысли о том, сколь важна их последняя встреча. Иоанн в тревоге задаёт Ему тайком вопрос: не угрожает ли Ему что-либо?

Сцена с Иудой. Иуда уходит из-за стола и покидает помещение.

Иисус: «Ныне Я преображён». Цельное изложение учения о любви: о вере как питательном молоке Его учения и о познании, хлебе жизни. Приобщение Святых Тайн. (Иисусу чрезвычайно важно, чтобы ныне Его научились искренне понимать хотя бы Его ученики, и это должно произойти благодаря Его жертвенной смерти, после которой на них должен снизойти Святой Дух. «Евангелие от Иоанна».)

(«Дабы Я вечно был с вами, ныне Я должен вас покинуть».)

Возвещение о грядущем и о возвращении.

Самонадеянный Пётр. (Иисусово предостережение против клятвы!) Предсказание о том, что Пётр отречётся от своего Учителя.

После окончания трапезы Иисус приглашает Своих учеников последовать за Ним и удалиться из города, дабы провести ночь под открытым небом. Ученики следую за Ним.

Через боковую дверь входит Мария. Она разражается громкими рыданиями. Она поняла Иисуса и Его возвышенное намерение. Она почитает себя блаженной, ибо ей удалось Ему услужить.

*

Врываются воины. Среди них находится Иуда. Они спрашивают: где Галилеянин? Они упрекают Иуду в том, что он направил их по ложному следу. Мария говорит, что она не ведает того, куда они направились. (Иуда и Мария…) Воины толкают Иуду вперёд, дабы он привёл их к Иисусу, в противном случае Иуда должен будет заплатить своей жизнью. Иуда обещает разыскать Иисуса. Магдалину уводят тоже, чтобы она, находясь под стражей, не сумела предостеречь Иисуса.

*

Гефсиманский сад у подножья Масличной горы. Мимо протекает поток Кедрон, через который перекинут небольшой мост. Появляется Иисус со Своими учениками. Иисус желает недолгое время побыть в одиночестве, ученики же хотели бы остаться здесь и бодрствовать. Иисус медленно переходит через поток по небольшому мосту и исчезает на горе, возвышающейся в глубине сцены. Ученики растягиваются на земле. Их одолевают горестные чувства: они тревожатся за своего Учителя, Которого они (теперь им это стало ясно) должны потерять. Все они испытывают сильную усталость и постепенно засыпают. Иисус возвращается из глубины сцены. Он видит спящих. Искренне тронутый, Он прощает им их слабость, ибо Он надеется, Он знает, что скоро они обретут силу и мужество.

Внезапно на Иисуса падает яркий свет приближающегося огня. К Нему спешит Иуда: «Учитель! Я так долго Тебя искал!» Иуда целует Иисуса. Следом за Иудой на сцену врываются воины. Ученики Иисуса в величайшем ужасе пробуждаются. Пётр обнажает свой меч и наносит им удар тому воину, который намеревался схватить Иисуса. Воины бросаются на Его учеников. Иисус: «Вложи свой меч в ножны, Пётр!» А затем, обращаясь к воинам: «Вы пришли, чтобы меня схватить? Я здесь, их же не трогайте!» Ученики Иисуса разбегаются в разные стороны. Лишь Пётр следует за Иисусом и воинами, которые уводят Иисуса прочь.

*

Пятый акт. Площадь перед дворцом Пилата. Его портик, к которому снизу вверх ведёт множество ступеней, простирается до середины сцены. (Ночь.) В портике вокруг огня растянулись римские солдаты. Стража охраняет вход во дворец. Взад и вперёд снуют слуги и служанки. Пётр снаружи опустился на ступени. Он подходит поближе, чтобы подслушать, и просит погреться у огня. Разговор солдат о трудностях их суровой службы. Их военные силы невелики, а вокруг – непрерывно бунтующий народ! Лишь только было подавлено восстание, поднятое Вараввой, как началось новое волнение, виной которому Галилеянин! Его, как и Варавву, успешно удалось поймать. Шайку, которая явилась в Иерусалим вместе с Иисусом, всё ещё ищут, – и горе им всем, если их поймают! Они понесут кару за те хлопоты, которые они день и ночь доставляют солдатам. Пётр спрашивает об Иисусе. «Он внутри, во дворце, Его допрашивает правитель. Скоро Каиафа и старейшины явятся, дабы выслушать его решение». Мнения относительно преступлений Иисуса. Солдаты смеются надо всем иудейским народом и его скверными обычаями и т.д. Лишь только подоспеют легионы, со всем этим вертепом, вероятно, будет быстро покончено…

«Откуда ты, друг?» Пётр медлит с ответом. К огню подходит служанка: «Да это один из галилеян! и т.д.» Пётр отрекается и т.д. Поёт петух, тут же отворяется внутренняя дворцовая дверь, и Иисуса выводят два солдата. Иисус восклицает: «Пётр (Симон)!» Тот оборачивается. При виде Иисуса Петра охватывает страх, он скрывает своё лицо и, бросившись вниз по лестнице, устремляется прочь. Солдаты расспрашивают Иисуса: не один ли это из Его спутников? Иисус молчит. Служанка: «Да, это так, я его узнала». Некоторые хотят устремиться ему вослед, другие их, смеясь, останавливают: «Пусть трус бежит! Эй! И с такими героями Ты намеревался сокрушить римлян?» Они насмехаются над Иисусом и Его царством. Он молчит. Иисус: «Говорю вам, он станет тем камнем… и т.д.».

*

Наступает утро. Перед дворцом собираются толпы народа. Являются Каиафа, священники и фарисеи. Они останавливаются на площади перед ступенями, ведущими в портик. Они просят военачальника сообщить Пилату об их прибытии и пригласить его выйти к ним. «Отчего же вы сами не желаете войти к нему?» До праздника Пасхи осталось три дня, и закон запрещает им в этот субботний день вступать в жилище неверного. Римляне усмехаются, они удивлены. Они уходят во дворец. Фарисеи уговаривают народ и пытаются вызвать в нём сочувствие к Варавве: он-де вовсе не обманщик. Фарисеи настраивают народ требовать освобождения Вараввы, а не Иисуса, ибо в связи с приближением Пасхи один из арестантов должен быть отпущен на свободу. В портик из дворцовой двери выходит Пилат: «Чего они хотят в столь ранний час?» – «Решения по делу Иисуса из Назарета». Пилат говорит им, что не находит в Нём никакой вины; да, сначала Он вызывал у Пилата подозрения, и Пилат полагал, что Иисус, находясь в сговоре с Иродом, возмущал народ против римлян. Но потом Пилат понял, что это неправда. Каиафа и фарисеи решительно возражают: Он хочет сделаться царём иудейским и т.д. Их крик становится столь сильным, что Пилат соглашается заново допросить Иисуса и совершить это на глазах у всего народа. Он садится в портике, на судилище, на месте, называемом Лифостротон, велит привести к нему Иисуса и принимается Его допрашивать. Жалобы и обвинения со стороны Каиафы. Вопросы Пилата. Ответ Иисуса. Когда Иисус признаётся в том, что Он Сын Божий, Каиафа разрывает своё священническое одеяние, а весь собравшийся народ кричит: «Распни Его!»

Пилат получает известие от своей жены (это известие может принести Мария Магдалина; упрёк Иисуса, обращённый к Магдалине; Магдалина просит прощения): жена Пилата велит ему передать: он не должен осуждать Иисуса, ибо к ней внезапно явилась одна женщина, которая убедила её в том, что Иисус Праведник. Посему Пилат объявляет о том, что он не может осудить Иисуса и не станет этого делать! Впрочем, сегодня он должен отпустить на свободу одного из осуждённых, и он избирает Иисуса. Все кричат: «Мы хотим, чтобы был отпущен Варавва!» Волнение нарастает. Угрозы: если он этого не сделает, он станет врагом кесарю! (Варавву выводят, его передают народу, отпуская на свободу. Ликование.) Опасения Пилата усиливаются. («О, если бы прибыл сирийский легион!») Пилату не удаётся отложить казнь, ибо иудеи утверждают о том, что, согласно их закону, в ближайшие дни казни совершать нельзя. Тогда Пилат велит принести воды и на глазах у всего народа умывает руки, он заявляет о том, что в смерти Праведника он неповинен и передаёт Иисуса солдатам на казнь. Народ ликует. Пилат уходит во дворец. Иисуса уводят следом за ним.

Иоанн вместе с Матерью Иисуса и Марией Магдалиной выходят из толпы народа. Иоанн пытается убедить их последовать за ним и уйти отсюда. Мария отказывается: Она хочет сопровождать Своего Сына на место Его смерти. Братья Иисуса находят Марию. Они глубоко потрясены произошедшим. К ним подходит Пётр. Он испытывает величайшее раскаяние и бесконечно скорбит о том, что отрёкся от Иисуса. Он обличает себя перед женщинами и хочет искупить своё великое преступление: донеся на себя как на сообщника Иисуса, он примет смерть вместе с Ним. Мария останавливает его. Одни тащат деревянную балку для креста. Другие приводят одного еретика, Киринеянина по имени Симон, который должен нести крест. Иисуса снова выводят в портик. На Нём багряница, на Его голове терновый венец. Пилат следует за Ним. Он велит вывести Иисуса на лестницу. При виде Иисуса народ разражается язвительным смехом. Пилат: «Я отдаю вам Того, Чей смерти вы требуете. Я обозначил Его преступление этой надписью, которая, объясняя причину Его казни, должна быть утверждена на кресте.

Все: «Что же значит эта надпись?» Пилат читает: «Царь иудейский». Фарисеи: «Нет! Он не царь иудейский! Он лишь выдаёт себя за него! Напиши: Он выдаёт себя за царя иудейского». Пилат гневно и с горечью говорит: «Что я написал, то написал!» Он быстро поворачивается, передаёт надпись римскому военачальнику и велит ему немедленно отправляться на место казни. (Удаляется.)

Воины окружают Иисуса. Он останавливается на лестнице. Народ – с криками: «вперёд! вперёд! к месту казни!» – устремляется вперёд. Более спокойные остаются. Иисус видит Свою Мать. Прощание с Нею. Пётр устремляется на лестницу и бросается Ему в ноги: Пётр хочет принять смерть вместе с Ним. Иисус: «Ты последовал сюда, дабы отречься от Меня. Ныне же останься, дабы свидетельствовать обо Мне. Соберите рассеявшееся стадо и возвестите им последнее слово!» Речь, обращённая к причитающим женщинам из народа. (Галилеяне.) Последнее слово, обращённое к ученикам. Пожалование им апостольства. Иисуса уводят. Обе Марии и Иоанн следуют за Ним. Пётр закрывает своё лицо и горестно склоняется на лестнице. Когда площадь пустеет, с разных сторон мало-помалу выходят ученики. У них испуганный вид, они охвачены величайшим ужасом. Они ищут Петра.

Робко подходит Иуда. Он бледен. Его лицо искажено. Он замечает Петра и спрашивает у него об Иисусе: «Чего он от Него ожидает, когда Ему угрожает величайшая опасность?» Пётр понимает, какое ужасное злодеяние совершил Иуда, и разражается страшнейшими упрёками. Пётр объясняет Иуде смысл жертвенной смерти Иисуса, которую Он ныне принимает: эта смерть – Преображение, а не чудесное знамение, которого от Него ожидал Иуда.

Небо темнеет. Гроза. Отвращение, испытываемое к Иуде учениками Иисуса.

Появляются фарисеи. Они разыскивают Иуду. Иуда бросает им деньги, которые он от них получил, и, словно безумный, бросается прочь.

Землетрясение. Ужасные известия. Женщины и народ причитают. Священники: «Завеса в храме разорвалась». Пётр истолковывает эти события. Пётр: «Не бойтесь ужасных природных катаклизмов, ибо мы знаем: они – свидетельство любви!»

(Вероятно, Пилат может получить известие о приближении ожидаемых легионов. Его отчаяние: они явились слишком поздно! Его угрозы Иерусалиму.)

Иоанн и обе Марии возвращаются с места казни: «Он почил». Пётр чувствует, что Святой Дух наделил его силой. С великим рвением он возвещает о том, что пророчество Иисуса исполнилось. Все воодушевлены речью Петра, и она вселяет во всех твёрдость. Пётр обращается с речью к народу; и всякий, кто его слышит, устремляется к нему, желая принять крещение. (Вступление в общину.) Конец.

* * * * *

Послесловие от переводчика

Творчество Рихарда Вагнера – явление многогранное, и его всеобъемлющее искусство сумело отобразить самые разные эпохи в истории человечества. Поэтический эскиз «Иисус из Назарета», написанный в знаменательном для всей Европы 1848 году, принадлежит к плеяде христианских произведений Вагнера, которую можно смело противопоставить его «языческому», древнегерманскому, дохристанскому «Кольцу нибелунга». «Иисус из Назарета» – предварительный, черновой вариант мистерии, которая в силу разных причин не получила своего окончательного облика и не обрела сценического воплощения, но много позднее трансформировалась в итоговое для Вагнера произведение – «Парсифаль». «Иисуса из Назарета» следует рассматривать вкупе с такими истинно христианскими произведениями немецкого драматурга и композитора, как «Трапеза любви апостолов», «Риенци…», «Тангейзер…», «Лоэнгрин» и уже упомянутый выше «Парсифаль».

Поэтическим эскизом «Иисус из Назарета» именуется том смысле, что его лаконичный прозаический текст являлся, по замыслу автора, проектом, предварительным наброском будущей религиозной стихотворной драмы. В русле грандиозного и многогранного творчества Вагнера этот предварительный набросок образует самодостаточный феномен и имеет важнейшее значение, которое трудно переоценить. «Иисус из Назарета» – своего рода пролог «Парсифаля» и его сакральный сателлит.

Конечно, для любителей апокрифов и, условно говоря, «Евангелия от Мастера» Михаила Афанасьевича Булгакова великий соблазн назвать этот поэтический эскиз «Евангелием от Рихарда Вагнера», но такая смелая – даже кощунственная! – дефиниция не имеет под собой прочного основания хотя бы потому, что в этом диковинном произведении, собственно, почти нет «благовествования», «благой вести»: немецкий драматург сосредоточен на событийной «ткани» разворачивающихся событий, а не на идеологической, и Вагнер выступает здесь, скорее, как историк, как вдумчивый хроникёр, прозорливо ищущий пути для сценического воплощения будущей мистерии, дерзновенно претендующей на то, чтобы отобразить на театральных подмостках вектор Вечности, вступивший sub Pontio Pilato в вектор Времени. Меломаны и любители театра знают, что в христианской Европе такого рода стремления не приветствовались и выводить Спасителя на сцену было запрещено. (В связи с этим вспомним, к примеру, музыкальную религиозную драму Франца Шуберта «Лазарь, или Торжество Воскресения», в которой от лица Спасителя глаголет Его ученик Натанаэль.)

Быть может, осуществлению замысла написания полновесной сценической мистерии «Иисус из Назарета» помешало ещё и то, что сценическими средствами выразить трансцендентную, божественную суть «единосущного Отцу» (consubstantialis Patri) трудно, а может быть, и вовсе невозможно. Выводя неслабой дантовской рукой на сцену горние силы, Вагнер, несомненно, столкнулся с проблемой наглядного сценического отображения узловых событий в истории человечества и, шире, с проблемой метафизического несоответствия дольнего горнему, преодолеваемого в теологической сфере тайной «воплощения» (incarnatio) Спасителя.

Почти полное отсутствие умозрительной догматики в «Иисусе из Назарета» создаёт атмосферу недоговорённости, порождающую в свою очередь атмосферу таинственности, во многом созвучную той тональности, которую находит образ Христа на картине Иванова. Наряду с этим Вагнер убедительно и довольно проницательно обрисовывает разные, несхожие характеры: например, характер мятежника и «страстного патриота» Вараввы, предателя Иуды, Понтия Пилата и Петра, апологетической деятельности которого отводится особое место. Меломанам трогательно видеть, как здесь, в «Иисусе из Назарета», нарождается прообраз, наверное, самого загадочного образа, вышедшего из-под пера Рихарда Вагнера, – образа мятущейся и обуреваемой душевными волнениями Кундри «Парсифаля». Этим прообразом, как вы догадались, является святая грешница Мария Магдалина, эта Софья Мармеладова Рихарда Вагнера. Вместе с тем в образе Иуды отчасти предугадывается коварный карлик «Кольца нибелунга» – скверный кузнец Миме, который, впрочем, в отличие от евангельского Иуды, начисто лишён каких бы то ни было угрызений совести.

В своей мистерии «Иисус из Назарета» Вагнер делает акцент на историзме и, выступая как историк, смело выстраивает чреду дольних событий, трансцендентный «исход» которых, наконец, обнаруживается в эмфатической обобщающей реплике Петра, возвестившего о том, что «пророчество Иисуса исполнилось».

Поэтический эскиз «Иисус из Назарета» Рихарда Вагнера – веский и глубоко своеобразный аргумент в пользу идеи того, что этот немецкий композитор и драматург истинный христианин, которого можно смело поставить в один ряд с Августином, Мильтоном, Данте и Достоевским.

* * * * *

Рихард Вагнер

Тристан и Изольда

опера в трёх актах

Перевод с немецкого Юлиана Смирнова

Рихард Вагнер

Тристан и Изольда

опера в трёх актах

Действующие лица:

Тристан

Король Марк

Изольда

Курвенал

Мелот

Брангена

Пастух

Кормчий

Моряки, рыцари, оруженосцы.

Первый акт. В море. На палубе корабля Тристана во время пути из Ирландии в Корнуолл.

Второй акт. В укреплённом королевском замке Марка в Корнуолле.

Третий акт. Укреплённый замок Тристана в Бретани.

Поднимается занавес.

Первый акт

Первая сцена

Напоминающее шатёр помещение на баке морского судна, обильно увешанное коврами, поначалу полностью закрытое из глубины сцены. Находящаяся справа узкая лестница ведёт вниз, в трюм судна. (Справа от зрителей.)

На ложе – уткнувшая своё лицо в подушки Изольда. Находящаяся в стороне Брангена, отдёрнув ковёр, глядит за борт. (Слева в глубине сцены.)

Сверху, с мачты, доносится голос молодого моряка.

ГОЛОС МОЛОДОГО МОРЯКА.

Взор устремлён на запад,

Но судно идёт на восток.

(С силой.)

Свежий ветер веет

В сторону отчизны:

(Тише.)

Где же ты,

Моё ирландское дитя?

(Протяжно.)

Не твои ли стоны

Надувают мои паруса?

(Громче.)

Дуй, ветер, дуй!

(Тише.)

Дуй, – ах! – дуй, моё дитя!

(Пламенно.)

Ирландская дева,

Дикая, любящая дева!

ИЗОЛЬДА

(Внезапно вскакивая; очень внятно).

Кто осмелился надо

Мной насмехаться?

Изольда растерянно озирается по сторонам. Обе её руки остаются на ложе. Она медленно оборачивается, но её руки неподвижны.

(Растерянно.)

Брангена, ты?

(Вяло.)

Скажи, где мы?

БРАНГЕНА

(У отдёрнутого ковра).

На востоке – голубые полосы.

Судно легко и быстро

Идёт под парусами,

Море спокойно,

И до наступления вечера

Мы непременно достигнем суши.

ИЗОЛЬДА

(Не резко и по-прежнему не делая никаких движений руками).

Какой суши?

БРАНГЕНА.

Мы достигнем зелёного

Берега Корнуолла.

ИЗОЛЬДА

(Подскакивая).

Нет! Никогда!

(Делает рукой жест, выражающий отрицание.)

Ни сегодня, ни завтра!..

Брангена выпускает занавес и, ошеломлённая, спешит к Изольде.

БРАНГЕНА.

Что я слышу!

Повелительница! Ха!

ИЗОЛЬДА

(Дико смотрит перед собой).

Выродившийся род,

(Опустив очи, глядя вниз.)

Недостойный своих предков!

Где же твоя сила, мать, сила,

Повелевающая морем и бурей?

О, ничтожно искусство той

Волшебницы, которой осталось

Лишь варить бальзамы!

Пробудись же снова,

О, храбрая мощь,

Таящаяся в моей груди!

Шагает назад. В глубине сцены. Делая выразительные жесты, выразительные движения обеими руками!

Услышьте мою волю,

Робкие ветра!

Вперёд! в бой! в бурю!

Пусть грянет яростный

Вихрь неистовых бурь!

Разбудите это

Грезящее во сне море!

Пробудите его рокочущую

Алчность, спящую на его дне!

Укажите ему добычу,

Которую я ему предлагаю!

Пусть это упрямое судно

Будет разбито вдребезги!

И пусть его останки

Поглотит море!

А то, что на этом корабле

Живёт и дышит, вам,

Ветра, я отдаю в награду!

Кажется, что она вот-вот упадёт. Брангена подхватывает её своими руками. Измождённая Изольда на руках у Брангены. Изольда неподвижна. Затем, оттолкнув Брангену, она, нетвёрдо ступая, отправляется на ложе. После этого, оставаясь на ложе в неподвижности, она произносит: «Мне это суждено!..» и т.д.

Охваченная величайшим ужасом Брангена хлопочет вокруг Изольды.

БРАНГЕНА.

О горе! Ах! Ах!

Это недуг, о котором

Я догадывалась прежде…

Изольда! Повелительница!

Драгоценное сердце!

Что́ ты так долго

От меня скрываешь?

Ты ни одной слезинки

Не пролила о своём

Отце и о своей матери,

И оставшиеся на родине

С трудом дождались от тебя

Одного-единственного

Прощального привета.

(Изольда безучастно глядит перед собой.)

Расставаясь с родиной,

Ты была холодна и безмолвна,

В дороге – бледна и молчалива;

(Говорит, всё время глядя на Изольду.)

Ты не ешь и не спишь.

Ты в оцепенении, печали

И дикой растерянности.

Как же мне быть?

(Медленнее.)

Разве я могу остаться в стороне,

Видя тебя в таком положении?

Ох! поведай мне, что тебя гнетёт?

Скажи, открой, что тебя терзает?

Повелительница! Изольда!

Бесценная красавица!

Если Брангена тебе

Дорога, доверься ей!

ИЗОЛЬДА.

Воздуха! Воздуха!

У меня сердце заходит!

Открой! Открой пошире!..

Брангена спешно раздвигает завесы посередине.

Вторая сцена

Взору открывается правый борт судна и простирающееся до горизонта море. В центре, вокруг грот-мачты, лёжа расположился морской народ, занятый канатами. Далее, на правом борту, находятся рыцари и оруженосцы, расположившиеся сходным образом. На некотором отдалении от них виден Тристан. Скрестив руки, он задумчиво смотрит в морскую даль. У его ног лениво растянулся Курвенал.

Распахнув завесы, Брангена направляется на лестницу, дабы не смешиваться с командой судна.

Сверху, с мачты, снова доносится голос молодого моряка.

ГОЛОС МОЛОДОГО МОРЯКА

(Самого моряка не видно).

Свежий ветер веет

В сторону отчизны:

Где же ты,

Моё ирландское дитя?

Не твои ли стоны

Надувают мои паруса?

Дуй, ветер, дуй!

Дуй, – ах! – дуй, моё дитя!

Сразу же заметив Тристана, Изольда вперяет в него свой взор.

ИЗОЛЬДА

(Стоит, опираясь рукой на ложе; глухо, в сторону).

Мне предназначенный,

Но для меня потерянный,

Величественный и невредимый,

Отважный и робкий!..

Делает жест, обращённый к Тристану; и этот жест – жест благословения, не проклятия.

Голова, обречённая на смерть!

Делает жест, обращённый к самой себе. Её руки скрещены на плече.

Сердце, обречённое на смерть!

Оставаясь в том же положении, вперив взор в Тристана и обращаясь к Брангене; неприятно смеясь.

Что ты скажешь об этом рабе?

Брангена тотчас подходит к ней ближе.

БРАНГЕНА

(Следуя за взором Изольды).

Кого ты имеешь в виду?

ИЗОЛЬДА

(Делая движение головой).

Я имею в виду того героя,

Который робко и стыдливо

Глядит в сторону,

Не желая встретиться

Со мной взором.

Скажи, какого ты о нём мнения?

Брангена подходит к Изольде ещё ближе.

БРАНГЕНА.

О, дорогая повелительница,

Ты спрашиваешь о Тристане?

Об этом чуде всей земли,

Об этом прославленном

И несравненном герое?

Об этом сокровище славы,

Наделённом властью?

ИЗОЛЬДА

(С насмешкой над Брангеной; не делая резких движений).

Который, боясь удара,

Спасается бегством, как может,

Ибо он добыл для своего

Повелителя такую невесту,

Которая походит на мёртвую!

Брангена делает вопросительный жест.

Мои речения кажутся

Тебе тёмными, не так ли?

(Делая небольшое движение.)

Спроси же сама этого

Свободного человека:

Отважится ли он

Ко мне приблизиться?

Робкий герой забыл

О долге чести и учтивости

По отношению к своей

Повелительнице.

(Её ирония выражается движением её головы, но не руки.)

(Протяжно.)

Этот несравненный герой

Страшится моего взора!

Ох! и он прекрасно знает почему!

(Не быстро. Изольда снова приближается к Брангене. Делая движение рукой.)

Подойди же к этому гордецу

И передай ему от меня,

Его повелительницы:

Пусть он немедленно

Приблизится ко мне

Готовый мне услужить!

БРАНГЕНА.

Значит, я должна попросить его,

Чтобы он тебя поприветствовал?

ИЗОЛЬДА

(Делая движение рукой; быть может, без угрозы; с поднятой рукой).

Слыша мои приказания,

Этот вассал должен

Испытывать передо мной,

Его повелительницей, страх!

На деке матросы тянут из отверстия наверх канат.

Повинуясь повелительному знаку Изольды, Брангена удаляется и со стыдливым видом идёт по палубе к правому борту, мимо трудящихся там моряков. Следуя за ней пристальным взором, Изольда пятится назад, к ложу, и садится на него. Она не спускает глаз с правого борта и на протяжении последующего остаётся в таком положении. Она напряжённо прислушивается и смотрит в сторону Тристана.

Заметив приближающуюся Брангену, Курвенал, не поднимаясь с места, дёргает Тристана за одеяние.

Матросы тем временем закончили свою работу.

КУРВЕНАЛ.

Гляди, Тристан!

Посланница от Изольды!

ТРИСТАН

(Порывисто).

Что? От Изольды?..

Когда Брангена подходит к Тристану и отдаёт ему поклон, он быстро приходит в себя.

От моей повелительницы?

Я почтительно выслушаю…

О чём же мне любезно

Поведает её милая служанка?

БРАНГЕНА

(Вступая одной ногой на лестницу).

О, мой господин, Тристан!

Моя повелительница,

Изольда, желает вас видеть!

ТРИСТАН.

Если она утомлена

Долгим путём, то пусть

Она знает, что наш путь

Подходит к концу,

И не успеет солнце склониться,

Как мы достигнем суши.

Да будет по чести исполнено то,

Что мне велит моя повелительница!

БРАНГЕНА.

Пусть же Тристан

Отправится к ней!

Такова воля моей госпожи.

ТРИСТАН.

Там, где зелёные нивы

Всё ещё тонут в голубом цвете,

Мою повелительницу

Ожидает мой король,

И скоро я явлюсь к ней, светлой,

Дабы проводить её к нему.

Лишь я один могу

К ней приближаться,

Другим я этого не позволю.

БРАНГЕНА.

О, мой господин, Тристан!

Внемли моим словам!

Моя повелительница хочет,

Чтобы ты сослужил ей службу.

Приблизься же к тому месту,

Где она тебя ожидает!

ТРИСТАН.

Всюду, где бы я ни находился,

Я верой и правдой служу ей,

Величайшей чести всех женщин.

Если же я на некоторое

Время оставлю штурвал,

То сумею ли я верно

Направить судно

В страну короля Марка?

БРАНГЕНА

(Приближается к Тристану).

Тристан, мой повелитель,

К чему ты надо мной смеёшься?

Внемли словам моей госпожи,

Если тебя не убеждают слова

Её бестолковой служанки!

Она велела мне

Передать тебе её слова:

«Слыша мои приказания,

Этот вассал должен

Испытывать передо мной,

Его повелительницей, страх!»

КУРВЕНАЛ

(Вскакивая на ноги).

Можно мне на это ответить?

ТРИСТАН

(Спокойно).

Что же ты можешь

На это ответить?

КУРВЕНАЛ.

Пусть она ответит Изольде так!

«Тот, кто завещает ирландской деве

Английское наследство

И корону Корнуолла, –

Тот не слуга служанке,

Которую он дарует своему дяде!

Герой Тристан – властелин мира!»

Среди рыцарей и оруженосцев происходит некоторое движение.

Я кричу об этом! – ты передашь

Мои слова, – и пусть на меня

Разгневается хоть тысяча Изольд!

Тристан жестами велит Курвеналу замолчать. Брангена с негодованием отворачивается, намереваясь удалиться. Курвенал с величайшей силой поёт вослед медленно удаляющейся Брангене:

(Быстрее.)

«Некогда Морольд шёл

По́ морю, намереваясь

Взять с Корнуолла дань.

Есть остров, плывущий

Средь волн пустынного моря, –

И на этом острове

Захоронен Морольд;

Команда судна прислушивается.

(Очень быстро.)

Голова же его

Висит в Ирландии

Как взятая с Англии дань!

Хай!

Вот так наш герой Тристан

Платит по счетам!»

Тристан гневно изгоняет Курвенала, и тот спускается в трюм. Брангена в смущении возвращается к Изольде и задёргивает за собой завесы. Снаружи раздаются голоса всей команды судна. Во время пения хора Изольда закрывает руками своё лицо.

ВСЕ МУЖЧИНЫ

(Громко).

Голова же его

Висит в Ирландии

Как взятая с Англии дань!

(Ещё громче.)

Хай!

Вот так наш герой Тристан

Платит по счетам!

Третья сцена

Изольда и Брангена остаются вдвоём при полностью задёрнутых завесах.

Изольда поднимается с ложа, делая яростные и преисполненные отчаяния жесты. Брангена бросается ей в ноги.

БРАНГЕНА.

Горе! ах! горе!

Терпеть такое!

Готовая разразиться величайшим гневом Изольда быстро собирается с духом. Она хватает Брангену за руку, но тут же её отпускает.

ИЗОЛЬДА.

Теперь речь о Тристане!

Я хочу всё знать.

БРАНГЕНА.

Ах, не спрашивай!

ИЗОЛЬДА.

Говори смело,

Безо всякого страха!

БРАНГЕНА.

Тристан в учтивых

Выражениях отказался…

ИЗОЛЬДА.

И это после того, как ты

Настойчиво потребовала

От него исполнить

Моё повеление?

БРАНГЕНА.

Я подошла к нему

И позвала его к тебе.

Он же сказал:

«Я верой и правдой служу ей,

Величайшей чести всех женщин.

(Изольда старательно внимает её словам.)

Если же я на некоторое

Время оставлю штурвал,

(Сдержанно.)

То сумею ли я верно

Направить судно

В страну короля Марка?»

ИЗОЛЬДА

(Оставаясь в неподвижности; с мучительной горечью, очень протяжно).

«Сумею ли я верно

Направить судно

В страну короля Марка?»

(Очень живо; резко, пронзительно.)

Чтобы выплатить ему дань,

Взятую им с Ирландии!

БРАНГЕНА.

Я передала ему твои слова,

Он же позволил своему

Слуге Курвеналу…

ИЗОЛЬДА.

Я прекрасно его слышала,

И ни одно слово

Не укрылось от моего слуха.

Что ж, если ты узнала

О моём позоре,

То узнай и о том,

Что было его причиной!

(Делает движение.)

Они со смехом пели мне песнь –

Я же в свою очередь

Могла бы ответить

(Тихо, делая мало движений.)

И поведать о небольшом

Ветхом струге,

Приплывшем некогда

К берегам Ирландии.

В этом струге

Лежал при смерти

Тяжко раненный мужчина.

Он узнал, что такое

Искусство Изольды:

Она заботливо умастила

Живительными мазями

И бальзамным соком

Мучавшую его рану.

(Приблизившись к Брангене; таинственно; всё более оживлённо.)

С преисполненным

Беспокойства лукавством

Он назвался Тантрисом;

(Быстрее.)

Когда же я заметила на мече

Бессильного гостя зазубрину,

(Спокойно, очень отчётливо.)

В которой точь-в-точь

Умещался тот найденный

Моей бестрепетной рукой

Осколок стали,

Который был в голове

(Брангена внимает её словам с неослабевающим напряжением.)

Ирландского рыцаря,

Присланной некогда

В насмешку надо

Мной в Ирландию, –

То я сразу поняла:

Передо мной Тристан!

Изольда делает выразительное движение.

Всё моё существо

Сотряслось криком!

Взяв блестящий меч,

Я встала перед Тристаном,

(Громче.)

Намереваясь

(Медленнее.)

Отомстить ему,

Неслыханному наглецу,

За смерть Морольда.

(Очень сдержанно.)

Тристан глядел со своего ложа, –

Глядел не на меч, не на руку, –

(Делает очень нежные движения.)

Он смотрел мне в очи.

И видя его в таком

Бедственном положении,

Мне стало его жалко!

Я выронила меч!

(Очень нежно, делая при этом движения.)

И я лечила ту рану,

Которую ему нанёс Морольд, –

Лечила, дабы Тристан,

Выздоровев, отправился

На свою родину и не отягощал

Меня своим взором!

БРАНГЕНА.

О чудо! Куда же

Я смотрела раньше!..

(Всё быстрее и быстрее.)

Так это тот самый гость,

За которым я некогда

Помогала ухаживать!

ИЗОЛЬДА.

Ты только что слышала

Ему похвалу:

«Хай! Наш Тристан – герой!»

Он и есть тот вызывающий

Жалость мужчина,

(Делает очень резкое движение.)

Который тысячекратно

Клялся мне в верности

И вечной благодарности!

(С иронией.)

Послушай же теперь о том,

Как этот герой

Сдерживает свои клятвы!

(Очень отчётливо, в тоне взволнованного рассказа, не делая более восклицаний.)

Тот, кого я отпустила

Неузнанным как Тантриса,

Вскоре с храбрым видом

Явился опять, и он явился

Под именем Тристана.

С высокого борта

Горделивого судна

Он потребовал наследницу

Ирландского трона в супруги

(Протяжно, медленнее.)

Его дяде, усталому

И измождённому королю

Корнуолла Марку.

(Быстро.)

Если бы Морольд был жив,

Разве осмелился бы

Кто-нибудь нанести нам

Подобное бесчестье?

Притязать на ирландскую корону,

Добиваться её – и для кого же? –

Для властителя обложенного

Данью Корнуолла!

(Делает скорбный жест.)

(Медленнее.)

Ах! Горе мне!

Я самá себе тайком

Нанесла бесчестье!

(Оживлённее.)

Вместо того чтобы взмахнуть

Карающим мечом и нанести

Им смертоносный удар,

Пауза.

(Негромко, медленно.)

Я бессильно его выронила!

(Ещё сдержаннее; не делая ударения, весомо.)

И ныне я служу вассалу!

БРАНГЕНА

(Подходит к Изольде ближе).

(Быстро.)

Когда все примирились

И клятвенно обещали

Друг другу хранить

Мир и дружбу, мы все

Радовались этому дню, –

Могла ли я догадаться

О причинах твоей печали?

ИЗОЛЬДА

(Резко, но не напрямую к Брангене. Брангена не удаляется от Изольды).

О, слепые очи!

Робкие сердца!

(Обращаясь к самой себе.)

Укрощённое мужество,

Унылое молчанье!

Тристан же повёл себя иначе:

Он хвастливо разболтал о том,

Что я так тщательно скрывала!

(Медленнее.)

(Очень тихо.)

Ту, которая безмолвно

Даровала ему жизнь,

Ту, которая безмолвно

(Громче.)

Уберегла его от мести врага,

Ту, которая, не проронив ни слова,

(Ещё громче.)

Взяла его под свою защиту

И принесла ему спасение,

(Делает короткое, резкое движение.)

За всё ею совершённое

Он отдал в добычу!

(Быстро.)

Целый и невредимый,

Он торжественно, звучно

И громогласно заявил,

Указывая на меня:

(Сдержаннее, не широко.)

«О, мой дядя и повелитель,

Изольда – сокровище.

(Ещё сдержаннее.)

Не желаете ли вы

Взять её в супруги?

Я добуду вам эту

Миловидную ирландку.

(Оживлённо.)

Мне превосходно

Известны все закоулки.

Один лишь знак –

И я слетаю в Ирландию,

(Всё более и более оживлённо.)

И Изольда станет вашей!

(Делает небольшое, резкое движение. Это телодвижение не должно быть величественным, ибо Изольда цитирует Тристана! Её жест должен быть схож с его жестами.)

Я горазд на авантюры!»

Изольда отворачивается. Она в полной ярости.

Делает размашистые телодвижения.

(Очень быстро, очень громко.)

Будь же ты проклят, нечестивец!

Проклятье на твою голову!

(Шагает вперёд.)

Месть! Смерть!

Смерть нам обоим!

Охваченная неистовыми нежными чувствами Брангена бросается к Изольде.

БРАНГЕНА

(Очень громко).

О, сладостная! милая!

Дорогая! прелестная!

Драгоценная повелительница!

Любимая Изольда!

Мало-помалу Брангена увлекает Изольду на ложе.

(Всё тише и тише.)

Выслушай меня!

Иди сюда! сядь!

Изольда садится на ложе. Во время речи Брангены Изольду снова охватывает полное бессилие. Она делает лишь одно движение, выражающее испытываемое ею отвращение, и остаётся мрачной и безучастной.

БРАНГЕНА

(По-прежнему очень быстро).

О, какое заблуждение!

К чему этот напрасный гнев?!

Неужели ты столь сильно

Опутала себя обманом,

Что ничего не видишь

И не слышишь?

Скажи, увенчивая тебя

(Медленнее.)